»LIMONOW«


von
Emmanuel Carrère



Die unautorisierte Webseite zum Buch.
Von den Machern von Limonow.de

zurück

«Я пишу книги, чтобы самому становиться умнее»

Стало известно, что по книге французского писателя Эммануэля Каррера «Лимонов» будут снимать фильм. PRM публикует интервью с Каррером, в котором он рассуждает о героизме своего персонажа, о социальном положении французских писателей и о своих политических взглядах.

— Есть ли у французов сегодня, во время, называемое концом идеологии, необходимость иметь героя, человека, способного на поступки? Отличающегося от обывателя, живущего своей буржуазной повседневностью, но при этом и не политика в традиционном смысле, как президент или другие. При чтении книги возникает ощущение, что вы изображаете Лимонова именно таким.

— Я не воспринимаю Лимонова как какого-то серьезного политика, несущего в себе большие идеи. Но вы обозначили в своем вопросе именно то, что меня интересовало. Это была история человека, который попытался жить именно такой жизнью. Под этим я не подразумеваю его публичную деятельность, а вообще его жизнь. Как вы сказали, я изобразил человека, который решился на то, чтобы жить как герой. Это может звучать по-детски наивно. Жить как герой одновременно значит быть общественной фигурой. Чтобы быть общественной фигурой, не обязательно быть богатым или известным, главное — быть приверженным собственным идеалам, как привержен идеалам маленький мальчик. Такое редко случается среди взрослых людей, поэтому я и говорю, что это очень по-детски. Мне кажется, люди хотят услышать такие истории, где рассказывается о способности быть преданным своей мечте.

— То есть мы можем сказать, что эта история о человеке, который до сих пор верит в большие идеи?

— Не думаю, что он верит в большие идеи, он верит в самого себя, даже, наверное, в идею самого себя. Когда вы говорите «большие идеи», я думаю о фигурах коллективного, о фигуре альтруизма, но я не думаю, что это то, во что он верит. Его политические убеждения ограничиваются верой в небольшой набор ценностей, а первостепенная вера — в свой образ.

— В книге вы рисуете Лимонова как романтического героического персонажа. В действительности же, получается, вы считаете, что весь его героизм — лишь производная от его эго?

— Да, но я не вижу в этом противоречия. Героизм всегда рождается эго.

— В последней главе вы делаете шаг к идее растворения эго в коллективном субъекте.

— Не уверен, что можно описать это именно как растворение в коллективном субъекте. Да, я прихожу к идее исчезновения эго, но скорее его полного исчезновения и становления отсутствующего субъекта. Где было эго, теперь пустота, никто.

— Почему, на ваш взгляд, книга так популярна во Франции? Если оставить за скобками привлекательность его как персонажа: живет как герой, его экстравагантное публичное поведение, прозаик, поэт, еще и политик, обвинявшийся в терроризме. Что кроме этого было в романе, что так нужно французам?

— Я сам не могу объяснить такую востребованность. Обычно мои книги успешны, но, честно говоря, я не предполагал, что книга о малоизвестном для французов российском писателе и политике станет так популярна.

— Книга «Лимонов» отчасти автобиографична. В ее начале вы говорите, что, будучи молодым, придерживались консервативных взглядов. Какие у вас сегодня политические убеждения? Изменились ли ваши взгляды в процессе написания книги?

— Думаю, нет. Долгое время я вообще сторонился политики, что можно приравнять к правому политическому сознанию. Мне были ближе дендизм, ирония, отношение к политике как к чему-то незначительному, не стоящему моего внимания. Долгое время я был от политики очень далеко. Впрочем, я не могу сказать, что сегодня стал сильно ближе. Я остаюсь невовлеченным. Я ходил голосовать, еле волоча ноги. Меня больше интересует история. Так часто случается, когда становишься старше. Когда я был молодым и старшие товарищи говорили мне, что всегда, взрослея, начинаешь читать меньше романов и больше исторических книг и переписок, я говорил им, что это глупо и что меня не ждет такая же участь. Но с годами мой интерес к художественной литературе ослабевал, а к исторической становился сильнее. В книге я описываю себя как мягкого и благоразумного буржуа, придерживающегося левых взглядов. В основном это так и есть. Но в каком-то смысле я намеренно преувеличил все эти черты в своем образе, чтобы создать контраст. Я играл в книге роль доктора Ватсона.

— Сейчас будет неожиданный вопрос. Какое вы занимаете место во французском писательском мире как в социальной структуре? У всех сообществ есть определенная структура, и каждый человек имеет в ней конкретное место. Часто правила игры зависят от занимаемой позиции. Вы на верхушке?

— Во французской социологии таких, как я, называют bobo, что означает «буржуазная богема». Эти люди зарабатывают очень неплохие деньги, пытаются быть щедрыми, но не слишком, предпочитают жить в комфорте, они нуждаются в идеалах, но при этом очень умеренны в своих взглядах, они занимаются йогой, тайцзицюань и прочее.

— По сути, это просто богема, которая при этом живет жизнью буржуа?

— Да.

— Как много писателей вы бы отнесли к этой группе?

— Думаю, есть человек 20 таких писателей, которые имеют регулярные продажи книг и зарабатывают примерно столько же, сколько и я. У меня очень комфортабельная жизнь, буржуазная. И книга «Лимонов» в том числе об этом, о моем месте в обществе.

— Я это спрашиваю потому, что есть огромный разрыв между писательским сообществом и любым другим профессиональным сообществом в России и во Франции. Когда оказываешься на определенном уровне в этой среде в вашей стране, жизнь становится принципиально иной. В России же писатели должны иметь несколько работ, так как невозможно жить на деньги, полученные от продаж своих текстов.

— Но есть же те, чьи романы продаются большими тиражами, и кто на них зарабатывает достаточно, чтобы жить на это?

— Таких очень немного. И уровни их заработка в любом случае нельзя сравнить с заработками французских писателей.

— Согласен. Но однажды я встречался с Захаром Прилепиным. Он получает достаточно денег, чтобы жить только за счет литературы. И очень интересно наблюдать, как он при этом пытается оставаться тем же парнем, которым он был «до». Когда мы встречались, я увидел, что он пытается жить так же, как и жил, как продолжают жить его друзья, но ему это не удается, потому что он уже живет иначе. И видно, что преодоление этого разрыва ему дается с трудом.

— Я уверен, эти условия очень сильно влияют на произведения писателя. Как только писатель начинает зарабатывать исключительно литературой, его тексты меняются.

— Да, это правда, ведь человек становится оторванным от обычной жизни с ее разнообразием. Я сталкивался с этой проблемой. Мне было сложно начать писать книги, в которых происходит что-то, не касающееся меня. Мне в этом помогала моя работа журналистом.

— Что вы скажете о романе как жанре? Почему вы решили написать не цикл рассказов, а 500-страничную историю?

— Это очень простой вопрос. Я решил написать 500-страничную книгу потому, что решил, что эта история заслуживает быть изложенной на 500 страницах. Я должен сказать кое-что еще о книге. Я пытался написать сложные вещи как можно понятнее, при этом не убив в них сложность. Многое в книге «Лимонов» вам кажется привычным, но для французского читателя это совершенно ново. В определенном смысле часть своей работы я бы называл педагогикой. Я объясняю вещи с помощью увлекательного повествования. Предположим, если я решил написать книгу о Бродском или Ахматовой, я обращаюсь к тем людям, которые могут не знать, кто такая Ахматова. Для русских такие вещи очевидны, как, я надеюсь, для французов очевидно, кто такой Виктор Гюго. Но при написании я должен учитывать, что мою книгу могут прочесть те, кто никогда об Ахматовой не слышал. Я не хочу писать отдельные десятки страниц, рассказывая о том, кем же она была. Я хочу вплести это знание в ткань повествования. Это очень техничная работа, но интересная. Есть весьма важный для меня момент, и это не демагогия, как многие могут считать: я не хочу писать книги только для высококультурных читателей, которых можно приравнять к тем, кто занимается литературой профессионально. Я хочу, чтобы мои книги читались теми, кто читает в том числе обычные бестселлеры, к которым я отношусь плохо. Я стараюсь писать книги так, чтобы они были настолько же читабельны, как и самый пустой бестселлер. Я бы хотел, чтобы мои книги прочел каждый человек.

— Когда писатель хочет, чтобы его книги читало большое количество людей, чтобы они были массовыми, то часто такой автор думает, что способен своими книгами как-то повлиять на общий контекст культуры, а через него и на людей. Что вы об этом думаете? Может ли книга — ваша, Лимонова или Уэльбека — изменить социокультурный контекст настолько, чтобы это было заметно? Не так, что десять человек прочитали книгу и изменились, а чтобы она зацепила несколько десятков тысяч человек — и мы могли бы увидеть ее влияние на массовую культуру.

— Я надеюсь, что когда человек читает мою книгу, это что-то в нем меняет. Мне бы хотелось, чтобы после прочтения моих книг люди становились немного умнее и лучше понимали, что мир очень сложен. Вообще, я пишу книги, чтобы и самому становиться умнее. Меня очень интересует, почему в моей голове возникают именно такие мысли, почему я верю именно в то, во что верю. Мы все очень обусловлены. Одна из задач написания книги — сделать читателя, и в первую очередь самого себя, осознающим эту обусловленность. Возможно, эффектом книги может стать то, что человек станет менее обусловленным в каких-то вещах. Может быть, это слишком амбициозно, но я хочу влиять своими книгами на мир. Надеюсь, мне удается оказывать влияние на представления читателя о его собственных мыслях и убеждениях.


Артем Темиров | «The Prime Russian Magazine», 17 мая 2013 года

Emmanuel Carrère

Original:

Артем Темиров

«Я пишу книги, чтобы самому становиться умнее»

// «The Prime Russian Magazine» (ru)
17.05.2013