copyleft 2012–2020Эммануэль Каррер: «Будь Лимонов у власти, он мечтал бы делать то же, что делает Путин»
Почему об Эдуарде Лимонове вспомнили во Франции и что думает о России французский писатель?
Эммануэлю Карреру нравятся русские темы («Корни! Что поделаешь…»): сначала «Русский Роман», а теперь роман-биография «Лимонов». Премию Гонкур автору не дали «из-за скандальности главного героя» — так, по крайней мере, говорят сами организаторы, но Каррер получил другую главную липтремию Франции — Ренодо.
После романа Каррера книги самого Лимонова начинают переиздавать во Франции (его роман «Это я, Эдичка» во французском переводе получил совсем другое название: «Русский поэт предпочитает высоких негров»), о Лимонове снимают передачи на канале ARTE, а на кинофестивале в Онфлере прошел слух о том, что две француженки задумали снимать об Эдуарде Лимонове документальный фильм.
Те, кто знал Лимонова во времена его парижской жизни, услышав о романе Каррера, возмутились: «Книга?! Об этом фашисте?! Это слишком!», но роман все равно все прочитали. Лимонов — главный герой, но не единственный. Эммануэль Каррер рассуждал о Путине, Ходорковском, Березовском, Ельцине. Об этом и поговорили:
— В политкорректной Франции прямо какой-то бунт из-за вашего романа «Лимонов».
— Честно говоря, во Франции очень мало людей знало, кто такой Лимонов.
— Да, но сейчас только о нем и говорят.
— Простите, конечно, но это благодаря мне (смеётся). Во Франции знали о Лимонове в 80-х. У него было, скажем тысяч пять или десять читателей здесь, они действительно любили то, что он писал. И я был в их числе, я люблю его книги. Позже люди, которые его знали, были шокированы политической позицией, которую для себя выбрал Лимонов. А потом он вообще исчез. Он уехал, и те новости, что доходили до нас, совсем не ободряли. И в момент, когда вышла моя книга, думаю, примерно 500 человек во Франции, быть может, помнили еще это имя. Сейчас, конечно, он знаменит, наверняка, я к этому чуть-чуть причастен.
— Не наверняка, а точно.
— Я рад, что так случилось. Во-первых, потому что я думаю, что Лимонов действительно писатель. И в какой-то степени я его должник, ведь я писал книгу о его жизни. Я доволен романом, его хорошо покупают. И в данной ситуации нормально, если Лимонову это что-то тоже дает. Но я никогда не думал писать эту книгу (и я Лимонову, кстати, об этом говорил: «Я не ваш адвокат») так, как если бы я был защитником Лимонова! У меня не было цели реабилитировать Лимонова. Лимонов — потрясающий человек, но в мои задачи это не входило. Я чувствовал себя совершенно свободно, я мог написать о том, что мне совершенно в нем не нравится: не только какие-то черты характера, но и выбор, какой он сделал, например. Есть и положительные стороны, которые меня восхищают или даже вызывают уважение. Но я никогда не вел себя так, как если бы моей миссией являлось воздвижение памятника Лимонову во Франции. Мы не друзья.
— Но вы провели с Лимоновым вместе две недели…
— Две недели, правильно, но я жил в отеле или у друзей, я действительно встречался с ним на протяжении этого времени каждый день, но как журналист, который делает репортаж о писателе и политическом деятеле… Так как мы знали друг друга раньше, между нами было некоторое взаимопонимание, но не более того. Вы ведь знаете Лимонова?
— Видела один раз.
— Он ведь достаточно холодный человек?
— Согласна. Я видела его, когда его, кажется, только выпустили из тюрьмы, меня тогда отправили снимать репортаж…
— Я считаю, что он совсем не пылкий человек, он держится на расстоянии, недоверчивый. Но, когда я приехал в Москву (вы понимаете — писатель, французский журналист), чтобы написать о нем, Лимонову, с одной стороны, было приятно, а с другой — все это было подозрительно все же. Он не знал, что именно я собираюсь написать. Я не апологет Лимонова. Но мне было приятно, что Лимонов никогда не пытался мне понравиться, даже если он больше не живет во Франции, наверное, ему все же важно то, как его будут там воспринимать. Думаю, многие на месте Лимонова, зная, что о них будут писать, показали себя в самом лучшем виде: стали бы устраивать шумные вечеринки каждый вечер, веселиться, а он ничего такого не делал. Даже не пытался. Мы поужинали всего раз вместе. Я сейчас вспоминаю, что в то время, когда мы общались во Франции, мы были на «ты», а когда спустя годы, мы встретились в Москве, мы уже были на «вы». И говорили мы по-французски (его французский все же лучше, чем мой русский), и, может, он просто забыл об этих нюансах во французском между «вы» и «ты». И полагаю, хорошо, что образовалась дистанция: он не стал моим приятелем, это важно для книги.
— Вы поддерживаете связь сейчас, после выхода романа?
— Время от времени переписываемся, но не как друзья. Есть вещи, которые мне в нем нравятся, хотя Лимонов — моя противоположность. А я для него, может, даже враг. Думаю, что если бы Лимонов был бы у власти, он бы воспринимал меня как «буржуа», которого нужно срочно сослать в ГУЛАГ (смеётся). К счастью, нет шансов, что он когда-либо окажется у руля. У вас какие впечатление были о нем, когда вы его встретили?
— Это было лет 8-9 назад. Ничего радостного не могу вспомнить. Нужно съездить на Триумфальную.
— (смеётся) Забавно, что вы об этом говорите. И про Триумфальную площадь, конечно, я знаю. Я сейчас вспомнил, что однажды говорил с одной девушкой примерно того же возраста, что и вы, и она меня спросила, кто из современных русских писателей мне нравился, я ответил: «Несмотря на все то, что… Я думаю, Лимонов! Он настоящий писатель». Она тогда очень странно посмотрела на меня. Я спросил: «Где он сейчас? В тюрьме?» Она мне ответила: «Nu, konechno, on sidit!» (смеётся). Для нее Лимонов и тюрьма были совершенно сопоставимыми понятиями. А уже через несколько лет, когда я говорил с людьми из того же круга, их восприятие Лимонова все же поменялось, меня это удивило. О нем уже говорили как о человеке, который, скорее, вызывает уважение.
— Но тут уже из-за Путина, вернее, из-за отношения Лимонова к Путину.
— Конечно!
— Когда вы пишете о главных российских «олигархах», вы называете три фамилии: Гусинский, Березовский, Ходорковский. Но потом вы сравниваете их с тремя поросятами: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Вы говорите так о Ходорковском… Но вы только что написали роман о Лимонове!
— Нет, конечно, же я думаю, что Ходорковский — исторический персонаж, противоположный Лимонову. Лимонов — оригинальный человек, но Ходорковский поистине великая фигура. Я лишь написал, что во времена Ельцина Ходорковский обогатился скандальным образом, как и многие другие. У него был талант эдакого «финансового авантюриста», никто не станет этого отрицать. А вот то, что произошло потом… То, как его отодвинули от дел, и то, что сейчас он находится в тюрьме, став практически политическим мучеником. Может, он еще и будет великим политиком в России, по крайней мере, это то, на что мы надеемся. То, на что вы надеетесь. Ходорковский открылся мне с другой стороны. Все это произвело на меня огромное впечатление. Я тоже читал его переписку с Борисом Акуниным, Стругацким, я увидел масштаб этого человека, его духовную силу, его ум. Меня все это поразило. А Лимонов, да, романтический персонаж, но ни в коем случае не важная политическая фигура. Вам еще легче увидеть, чем мне, что Лимонов скорее маргинален в политическом плане.
— Но теперь Лимонов собирается баллотироваться. Кто-то даже обеспокоен…
— Могу понять. Когда есть угроза получить Путина еще на 12 лет и когда нет настоящей оппозиции, постоянно будут появляться сторонники таких крайних взглядов. Лимонов, несмотря на то что он очень активен, все же, наверное, завершает гонку, хотя и будучи в прекрасной форме. В своем романе, когда я говорю о Путине, я постоянно удивляюсь, почему Лимонов выступает в оппозиции по отношению к Путину. Думаю, что у Лимонова есть все основания «поддерживать» Путина. Чего хочет Лимонов? Лимонов хочет суровой и злой России, которая посылает всех подальше. Если бы он не чувствовал себя обязанным постоянно быть в оппозиции, думаю, будь Лимонов у власти, он мечтал бы делать то же, что делает Путин. Я уверен в этом! Лимонов совсем не демократ, единственное, чего бы он хотел, так это возвращения советской власти и КГБ. У него трудная ситуация: по определению, он должен быть в оппозиции. Сегодня его окружают уважаемые люди, правозащитники, члены «Мемориала» еще тех лет, но это те люди, которых он презирал всю свою жизнь! Он ненавидит бывших диссидентов! Абсурдная ситуация, если быть предельно откровенным, Лимонов же фашист.. Это делает его персонаж интересным, и он уж точно не демократ! Это единственная роль, которая ему досталась, как в шахматах, когда ты вынужден сделать ход, но свободная клетка не совсем подходит. И он сам должен чувствовать абсурдность ситуации, Лимонов очень проницательный человек. Поэтому я провожу такую параллель между ним и Путиным, с разницей в 10 лет, они все же похожи. Оба вышли из одной среды, ярые патриоты, оба ненавидят диссидентов, оба ненавидят, когда плохо отзываются о советской истории. И когда Путин у себя на столе держит бюст Дзержинского и всем его демонстрирует, это ведь абсолютно то же самое, что думает Лимонов! Путин обожает фотографироваться с обнаженным торсом и Лимонов такой же! Он любит показать, что он мужественный парень. И в России есть девушки, которые обнажаются для Путина, Лимонову тоже бы это понравилось. Единственная разница: у Путина получилось, а у Лимонова нет (смеётся).
— Раз уж вы вспомнили про студенток журфака МГУ и календарь — подарок для Путина, необычная форма поддержки, мягко говоря.
— (пауза) Все грустно и печально, я бы даже сказал, что это вызывает презрение, если честно. Нет стоит думать, что я не люблю красивую грудь (смеётся), но показывать ее для Путина… Такие вещи меня приводят в унынье.
В книге я как раз пытаюсь понять, что именно делает Путина таким популярным. Надеюсь, что скоро его популярность начнет снижаться, хотя сегодня его поддерживают из-за того, что он всегда в образе такого сильного мужчины, но еще потому что он твердит людям примерно следующее: «Мы не можем сказать, что эти 70 лет вашей жизни, ваших родителей, ваших дедов или прадедов были дерьмом!» Он говорит им, что нельзя просто так перевернуть страницу, и людям приятно это слышать, им нужно найти, чем гордиться, даже в тот период.
Беседовала Елена Серветтаз | «Сноб», 29 ноября 2011 года
