The outrageous story of Eduard Limonov, the radical Soviet poet who became a bum in New York, a sensation in France, and a political antihero in Russia.
Director: Kirill Serebrennikov
Writers: Emmanuel Carrère, Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins
Italo helmer Saverio Costanzo («Private,» «The Solitude of Prime Numbers») will helm «Limonov,» an adaptation of the eponymous bestseller by Gallic author Emmanuele Carrere depicting the adventurous life of Russian poet and leading Vladimir Putin opponent Eduard Limonov.
High-profile English-language pic is being produced by Mario Gianani in and Lorenzo Mieli's Wildside shingle in association with RAI Cinema.
They emerged winners of a bidding war for rights to the hot tome, which took Gaul's Prix Renaudot in 2011. Both Carrere and Limonov are on board as consultants. Deal was sealed with Francois Samuelson of Gaul's Intertalent agency, who is both Carrere and Limonov's agent.
Book has been a big seller in France and Italy and will soon be published in the U.S.
Limonov was a Soviet underground idol under Leonid Brezhnev; a butler to a millionaire in Manhattan; a writer in Paris; and now he is the charismic leader of Russia's National Bolshevik Party.
The plan is to start shooting in the second half 2014 with an U.S. thesp as protag.
Locations will include the Russia, New York and Paris.
Costanzo, a prominent Italo helmer, is penning a first treatment of the book, with input from Carrere.
Limonov will also have his say on the script and will be the subject of a docu that will be a companion piece to the biopic.
At Cannes, Wildside and RAI Cinema are seeking international co-producers, starting with France, and also a potential international sales agent for presales.
«RAI Cinema needs to make more high-profile movies by Italian directors that can travel around the world,» said topper Paolo Del Brocco.
Budget will be in the $15 million–$20 million range.
Sara' Saverio Costanzo il registadi un film internazionale dal titolo «Limonov», ispirato alromanzo biografico di Emmanuel Carrere (pubblicato da Adelphi), bestseller internazionale. Il film sara' prodotto da Wildsidecon Rai Cinema che lo distribuira'. «Limonov» sara' girato ininglese (inizio riprese nella seconda meta' del 2014). Adannunciare l'acquisto dei diritti a Cannes sono stati MarioGianani e Lorenzo Mieli di Wildside e Paolo Del Brocco di RaiCinema.
Продюсеры Марио Джианани и Лоренцо Мьели, курировавшие «Ты и я» Бернардо Бертолуччи, выиграли напряженную битву за права на экранизацию биографического романа «Лимонов», написанного Эммануэлем Каррером и повествующего об известном российском писателе, публицисте и оппозиционном деятеле.
Поставит картину на основе книги, ставшей большим хитом во Франции, итальянский режиссёр Саверио Костанзо, чьи фильмы «Одиночество простых чисел» и «В память обо мне» претендовали на победу в Венецианском и Берлинском смотрах.
Бестселлер номинировался на Гонкуровскую премию, остался без приза, однако позднее получил престижную награду «Ренодо». Долгое время не была известна участь перевода нашумевшего произведения на русский язык, но осенью 2012-го роман все-таки вышел на родине Эдуарда Лимонова. В скором времени работа Каррера будет издана и в США.
Книга французского автора прослеживает жизненный путь одиозного литератора и экс-лидера Национал-большевистской партии, рассказывая о годах, проведённых им в СССР и в эмиграции в Европе и Америке. Успех биографии вызвал на Западе всплеск интереса не только непосредственно к личности описываемого в ней героя, но также к его прозе, теперь активно перевыпускаемой за рубежом.
Картину на основе бестселлера предполагается начать снимать во второй половине 2014 года в России, Нью-Йорке и Париже. Консультантами на проекте выступят как Каррер, так и сам Лимонов. Компании «Wildside» и «RAI Cinema» в настоящее время ищут международных покупателей ленты на кинорынке в Канне. Бюджет будущего фильма составит от 15 до 20 миллионов долларов.
Il regista del fenomeno televisivo In treatment ha un progetto ancora più forte: portare sullo schermo la vita dell'attivista russo celebrato dal libro-caso di Carrère.
È stretto fra due uomini Saverio Costanzo. Tre se si considera il padre (Maurizio), troppo noto per non essere ingombrante per il figlio artista, regista di talento. Il primo uomo è un cinquantenne in piena crisi di mezza età, alle prese con le fila della vita che d'improvviso si ingarbugliano: Giovanni Mari fatica a rapportarsi con la figlia, si è allontanato dalla moglie, non è sicuro di rispondere alle aspettative dei suoi pazienti, sente pulsioni destabilizzanti e le riconosce subito perché di lavoro fa lo psicoanalista. È il protagonista di «In treatment», serie raffinata ideata in Israele, diventata caso in America (con Gabriel Byrne nel ruolo principale) ed esplosa in Italia generando un terremoto nel genere, con gruppi d'ascolto, interventi, Twitter, febbre collettiva (la manda in onda Sky Cinema). L'altro uome è un gigante del bene e del male, Eduard Limonov, il mondo lo conosce per prodezze e nefandezze arrivate in prima pagina, e se ne è innamorato perché uno scrittore giornalista di fascinazione certa, Emmanuel Carrère, ne ha raccontato la vita da romanzo facendone un bestseller internazionale, «Limonov». Di «In treatment» Saverio Costanzo è stato regista, die «Limonov» lo sarà, avendo i diritti del libro, pubblicato in Italia dalla Adelphi.
— Perché «In treatment» ha rotto il muro del suono di critica e pubblico?
— Ha un prologo, un primo, secondo, terzo atto e un epilogo. Ha cioè una scrittura drammaturgica classica. E ci sono snodi narrativi, e un racconto dei personaggi sublime. Difficile perdere l'attenzione o non identificarsi con uno dei pazienti.
— Il successo non dipende dalla fame disperata di perché e di profondità?
— Raramente si ragiona sui sentimenti, le contraddizioni, le pulsioni. «In treatment» si fa ascoltare molto bene. È una tv viva.
— La psicoanalisi lo è, o è morta, come alcuni sostengono?
— Se uno se la può permettere, è un modo per imparare cose di te sommerse. Il famoso inconscio è una grandezza incredibile.
— «In treatment» è stato ospite pochi giorni fa a Tavolara a «Una notte in Italia», rassegna di cinema. Una promozione?
— Ha un impianto teatrale e il cinema interviene col suo linguaggio di campi e controcampi. Però è anche pura televisione, perché sembra che la seduta accada nel momento in cui stai guardando, e nello stesso tempo è pura finzione. C'è il sublime della tv che è racconto della realtà e il sublime del cinema che è finzione assoluta.
— L'ha definito «prodotto estremo». Perché?
— Si parla solo.
— State lavorando alla seconda serie? Sarà anche questa sulla falsariga di quella americana?
— Non so ancora bene i tempi, quello che è certo è che c'è stata una «italianizzazione» nella prima e ci sarà in futuro. Israele, America, Italia non sono paesi molto diversi, sono società occidentali. E la psicoanalisi è radicata nell'occidente.
— Quando scrive?
— Non ho metodo, posso scrivere una sceneggiatura in una settimana come in due anni. Devo sentire la necessità. Le mie giornate si muovono intorno ai miei figli, 4 e 6 anni. Senza sforzo. Io sono molto papà.
— Il suo invece disse: «Hanno sbagliato sala», quando sua sorella gli telefonò per dirgli che il pubblico era in piedi ad applaudire «Private», il primo film… La nota ironia di Maurizio Costanzo o altro?
— Noi abbiamo una forma di rapporto strana, mi sono sentito molto poco «figlio di Costanzo». Una volta ero in banca e dietro di me qualcuno diceva: «Costanzo ha otto figli da otto mogli diverse». Mi sono voltato e stavo per dire: «Ma davvero? Gli altri sette dove sono?».
— Come è arrivato a Limonov?
— Attraverso Carrère. Un incontro forte, che mi ha colpito.
— In che senso?
— La sua è stata una vita avventurosa per liberarsi di sé. È veramente un eroe romantico negativo, positivo, tutto e niente. Per arrivare al niente riempie la vita. Io ho imparato moltissimo da lui.
— Che cosa?
— Bisogna liberarsi da ego e narcisismo.
— A che punto è della scrittura?
— Ci metterò tantissimo. Serve la forza del cinema per raccontare una vita che straborda da tutte le parti.
— Carrère le ha dato suggerimenti?
— Mi ha detto che è una storia molto semplice.
— Beh, non proprio…
— Limonov è un uomo che subisce l'ingiustizia di avere genitori anaffettivi. Tutta la sua vita è uno sforzo per mettere la divisa del padre, per onorarne l'impegno politico. E per togliersi di dosso il senso di colpa nei confronti della madre.
— Scusi, ma perché?
— Per colpa di un suo capriccio furono cacciati fuori da una cantina-rifugio durante un bombardamento in Ucraina. Non se l'è perdonato. Ha sempre avuto una tensione verso il basso e infatti il periodo più felice della sua vita è stato quello della prigionia.
— In che senso?
— Era finalmente nel luogo più basso con la divisa da carcerato. Tutto torna.
— Lo sa che questa è una lettura fortemente psicoanalitica?
— Ma è tutto psicoanalisi, anche la Bibbia lo è. Tutto viene dai genitori. La vita è un tentativo di curare le ferite di essere nati.
Магдалена Курапина (magkurapina): Множество людей написали мне о том, что хотели бы в этом фильме видеть меня в роли Натальи Медведевой (сама я считаю, что не подхожу: ни по росту, ни внешне вообще, ни по сути, да и пою я так себе…). Однако, раз люди видят, то я бы связалась с продюсерами, поделитесь контактами ;)
Nacido en Rusia y criado en Járkov, hoy Ucrania, ha participado en muchas guerras europeas.
⟨…⟩
Eduard Limónov, hasta hace poco conocido por solo un pequeño círculo en Occidente, es hoy un personaje famoso gracias al libro Limónov (Anagrama) que le ha dedicado Emmanuel Carrère. Nacido en Rusia en 1943 con el nombre de Eduard Savenko y criado en Járkov, hoy Ucrania, Limónov es un escritor y político, que pasó una parte importante de su vida en Estados Unidos y Francia. Regresó a Moscú una vez desaparecida la URSS.
Curiosamente, el emigrado soviético no volvió para unirse a los sepultureros del comunismo, sino para engrosar el bando antirreformista. Savenko se transformó en Limónov, ácido como el cítrico y explosivo como una granada (limonka en el argot ruso). En 1993, fundó el Partido Nacional-Bolchevique, hoy prohibido, pero que sigue funcionando bajo el nombre de La Otra Rusia.
Delgado, de gafas, perilla y bigotes, no da la impresión de ser lo que es: un duro, un hombre de acción, que ha participado en las guerras yugoslavas apoyando a los serbios, en la de Abjazia contra los georgianos, en el Transdniéster del lado de los rusohablantes. Recibe a EL PAÍS en su apartamento del centro de Moscú, mientras afirma que cuenta con destacamentos que combaten en el este de Ucrania.
— Rusia vuelve ahora a dominar Crimea…
— ¡Por fin! Hace 23 años que dije que Crimea era tierra rusa, poblada por rusos. Kiev heredó de la Ucrania soviética mucho territorio que no le pertenecía, que se le había incluido por comodidad administrativa, como Crimea o la provincia de Járkov. Allí viví mis primeros veintitantos años y la conozco bien: podías pasear durante días sin oír el ucranio. Trescientos años formó parte de Rusia. Lo mismo puede decirse de Donbás, en cuyas minas de carbón trabajan desde siempre rusos. Ucrania, en 1991, cuando recibió esta herencia, debería haber hecho un acto de generosidad y haber devuelto todo. Lo mismo ha sucedido con Georgia, que se fue con una herencia que incluía Abjazia, Adzharia y Osetia del Sur. Crearon sus pequeños imperios y se resisten a entregar lo que no les pertenece. Pero la dote hay que devolverla.
— ¿Quiere usted decir que Rusia debe recuperar su antiguo imperio?
— Mi posición es clara: Crimea y la zona de Donbás son tierras rusas. Así lo creemos y así es.
— ¿Cómo ve usted la situación en el sureste de Ucrania?
— Allí viven rusos y ucranios, pero estos ucranios no son como los que habitan el oeste del país. Las primeras regiones ucranias occidentales fueron incorporadas solo en 1939 y las últimas en 1945. O sea, ellos no han vivido toda su historia con nosotros, vivieron con el Imperio Austrohúngaro, con Polonia. Es de esas regiones que ha llegado la ideología que domina en Kiev y que venció en el Euromaidán. Desde 1991 hasta el 2014 los primeros ministros ucranios han sido todos unos estafadores, todos mercanchifles y truhanes. Donbás y Járkov los soportaron, pero cuando llegaron al poder los gamberros del Euromaidán, cuando los vieron esos brazaletes y sus bates de béisbol, su agresividad, la gente del este de Ucrania se asustó.
— ¿Qué le parece la posición del Kremlin frente al este de Ucrania?
— Lo que sucedió en Kiev el 22 de febrero fue algo inesperado para todos, incluso para el Kremlin. Crimea reaccionó rápidamente, la gente quería ser parte de Rusia y en cuanto se les presentó la oportunidad se organizaron y celebraron el referéndum. Putin en realidad no quería nada de esto; lo arrinconaron, no le quedó otra salida.
— ¿Qué futuro le espera a la oposición? El poco espacio que tenía parece haberlo perdido.
— Totalmente de acuerdo. Mi análisis no me gusta: los liberales perdieron el poder en 2003 cuando se vieron sin representación parlamentaria, y en estos 10 años se han ganado el odio general. Ellos mismos se han sepultado, aunque en sus filas haya intelectuales, tengan medios de comunicación. Poseían mucha fuerza, pero lo han dilapidado todo, todo lo hicieron mal. En 2011, cuando sacaban a la calle a 100.000 personas, en lugar de dictar las condiciones al régimen, firmaron acuerdos con él.
— ¿Y la izquierda?
— Cual elefante, el rincón izquierdo lo ocupa el Partido Comunista, organización muy dañina que se apropió del lugar de los comunistas cuando no lo son, son unos impostores. Como resultado, los otros partidos pequeños de izquierda están condenados a llevar una vida lastimera.
— ¿No hay futuro, entonces?
— Una posibilidad es que la libertad nos llegue del este de Ucrania, de la Ucrania sublevada. Y nosotros tenemos esperanzas de convertirnos en un partido de masas, hace ya mucho que existimos como organización, pero bajo este estado policiaco no lo hemos conseguido. Esperamos lograrlo con el lema de «Requisar y dividir», nacionalizar las fortunas de los oligarcas —y a ellos expulsarlos—, los recursos naturales.
— ¿Qué le espera a Putin?
— Si estamos de acuerdo en que la oposición pasa por malos tiempos, podemos concluir que a Putin le espera un futuro esplendoroso.
— ¿Está de acuerdo con lo que escribe Carrère sobre usted?
— ¿Sabe?, estoy contento de que ese libro haya aparecido, es un reconocimiento enorme, ha sido traducido a una veintena de idiomas. Me he negado a criticarlo, porque ha creado un mito sobre mi persona; lo que hizo Carrère es mejor que haber recibido el Nobel, es como lo que sucede con un escritor que ha muerto 20 años atrás y de pronto lo redescubren. El éxito ha sido fantástico, solo en Francia se han vendido más de 600.000 ejemplares del libro dedicado a mí, esto es muy bueno para mí. Como cualquier otra persona, escritor y político, aspiro a ser conocido. Carrère ha ganado mucho dinero, e incluso yo recibí algo por una película que piensa rodar Saverio Costanzo, que en Cannes compró los derechos del libro. El productor es muy conocido, el mismo de Bertolucci, así es que espero que la sea buena, aunque, por supuesto, no seré yo el retratado allí, sino el mito que se ha creado, pero entiendo perfectamente que esto es bueno para mí.
Allo scrittore francese il premio «La storia in un romanzo».
Tra San Paolo e Limonov non c'è storia. Emmanuel Carrère, che li ha raccontati entrambi nei suoi due libri più recenti «Limonov» e «Il regno», è convinto che il più folle fosse proprio l'ebreo folgorato sulla via di Damasco.
Non il dissidente nazional-comunista. Quel faro della cristianità che fino a un certo punto si divertiva a perseguitare i seguaci di Gesù, e poi di punto in bianco s'è trasformato nel più grande propagatore del messaggio evangelico.
Ma se chiedete allo scrittore francese, che ieri a Pordenonelegge ha ricevuto il Premio «La storia in un romanzo» — Friul Adria Crédit Agricole, di trasformarsi in un tribuno pronto a tranciare giudizi sul pericolo delle religioni dogmatiche, vi risponderà:
«Sono contrario ai fanatismi, ma lascio a chi ne sa più di me il compito di un'analisi approfondita».
Carrère, autore di romanzi bellissimi come «L'avversario», «La settimana bianca», «Vite che in sono la mia», a Pordenone è arrivato per la prima volta trent'anni fa. Come critico cinematografico accreditato alle Giornate del cinema muto.
«Quest'anno mi hanno chiamato in giuria alla Mostra di Venezia. Non mi va di commentare le scelte fatte, ma vi posso dire che mi sono trovato a far parte di un gruppo di alta qualità».
E parlando di cinema, non si può fare a meno di chiedergli a che punto è il progetto «Limonov». Si sussurra da tempo, infatti, che il romanzo dedicato all'incredibile percorso umano del fondatore del Partito nazional-bolscevico potrebbe arrivare sugli schermi.
«In realtà
— ha spiegato Carrère —
ne ho parlato già un paio d'anni fa con Saverio Costanzo. Doveva essere lui il regista, ma nel frattempo gli sono venuti mille dubbi. Dice che la storia è troppo radicata nella realtà russa, che non è sicuro di essere la persona giusta per realizzare la pellicola. Insomma, il progetto potrebbe ripartire da zero».
Amato dai lettori, presente nel catalogo Adelphi con gran parte delle sue opere in nuova edizione, Carrère è stato ospite di Alpe Adria Cinema a Trieste subito dopo la pubblicazione del romanzo breve «Facciamo un gioco».
E conserva un bel ricordo di Trieste, anche se il suo soggiorno in città era stato breve.
«Quando ho scritto 'Il regno' mi sono reso conto che stavo mettendo mano a un tema molto più grande di me. Quello della fede, della nascita di una religione oggi diffusa in tutto il mondo. Io non sono più un credente, mi rendo conto che l'avvicinarmi alla religione era intriso di dubbi tenuti a bada dal dogmatismo. Però ho un grande rispetto per la spiritualità».
E se la gente si prendesse più tempo per pensare, per approfondire le tante domande che affollano l'esistenza, potrebbe trovare una via alla felicità.
Passando per la strada della bellezza. Ne è convinta la filosofa ungherese Ágnes Heller. L'allieva del grande studioso marxista György Lukács, finito nel tritacarne elle faide interne al comunismo bolscevico, è arrivata a Pordenonelegge per parlare di un libretto realizzato insieme a Zygmunt Bauman, curato da Riccardo Mazzeo e pubblicato dalla casa editrice Il Margine di Trento: «La bellezza (non) ci salverà».
«La bellezza da sola non ci può salvare né dalla cattiveria né dalla morte
— ha detto.—
Eppure ci può regalare una promessa di felicità. Che sta nelle piccole cose. L'arrivare in cima a una montagna, il regalo del sole che si specchia nel mare, un libro, una poesia, qualsiasi atto di bontà. E naturalmente l'amore». Ma davanti a quello che sta succedendo in Ungheria, pensando ai nuovi muri che si alzano per fermare migranti disperati, la filosofa non può che provare orrore. «Non sono serviti il nazismo, il fascismo, il bolscevismo. Oggi qualcuno pensa ancora di poter costruire la nuova Europa sull'assenza di altruismo. I ricchi sono sempre più ricchi, e i poveri anche. E poi, si finge di voler abbracciare il modello capitalista, il liberismo, come fa il primo ministro ungherese Viktor Orbán. In realtà, la presenza dello Stato nel campo dell'economia è massiccia. E allora, che libero mercato vogliono costruire? Più che grandi sogni, utopie, mi sembra che siamo in grado di costruire incubi».
Proprio per questo, la filosofia non ha esaurito il suo compito.
«C'è bisogno di qualcuno che ci inviti a pensare. A non accettare verità rivelate».
Il regista italiano rinuncia al film dedicato allo scrittore e politico russo, tratto dal romanzo di Carrère. Lo rivela lo stesso romanziere.
Saverio Costanzo non farà più il film tratto da «Limonov», il romanzo biografico di Emmanuel Carrère incentrato sullo scrittore e politico russo.
A rivelarlo è stato proprio il romanziere francese dal palco di Pordenonelegge, dove ha ritirato il Premio FriulAdria — La storia in un romanzo 2015.
«Costanzo mi ha detto di non sentirsi a proprio agio con un soggetto così russo — ha spiegato Carrère. Perciò il progetto su «Limonov» non si farà».
Pubblicato in Italia nel 2012, «Limonov» ripercorre la straordinaria avventura di un personaggio al tempo stesso reale e leggendario, uno che «è stato teppista in Ucraina, idolo dell'underground sovietico, barbone e poi domestico di un miliardario a Manhattan, scrittore alla moda a Parigi, soldato sperduto nei Balcani; e adesso, nell'immenso bordello del dopo comunismo, vecchio capo carismatico di un partito di giovani desperados. Lui si vede come un eroe, ma lo si può considerare anche una carogna: io sospendo il giudizio».
Italian film and TV company Wildside is ramping up production of TV series for the international market with a trio of high-profile projects based on hot literary properties, spearheaded by the four «The Neapolitan Novels» books by Italian author Elena Ferrante, the latest of which, «The Story of the Lost Child,» has been named one of the 10 Best Fiction Books of 2015 by the New York Times.
Other announced additions to Wildside's expanded international TV pipeline are serial adaptations of French multihyphenate Emmanuel Carrere's bestselling biographical novel «Limonov» and of prominent Italian author Niccolò Ammaniti's apocalyptic, Sicily-set «Anna.»
«The Neapolitan Novels» are being co-produced by Wildside with Domenico Procacci's Fandango, which owns the rights and originated the project. Fandango was among producers of Sky's widely sold Neapolitan crime skein «Gomorra.»
The plan is for each of Ferrante's four tomes, all centered around an intense female friendship set against Italian societal changes from the 1950s to the present, to become an eight-episode series, for a total of 32 episodes dedicated to the multilayered feminist epic of Lena and Lila.
Elena Ferrante — which is a pseudonym — is involved in the development of the project.
Carrere and Oscar-winning director Pawel Pawlikowski («Ida») have taken on development stage writing duties on the pluriprized «Limonov,» which is about the adventurous life of Russian poet and vehement Vladimir Putin opponent Eduard Limonov. Limonov was a Soviet underground idol under Leonid Brezhnev; a butler to a millionaire in Manhattan; a writer in Paris; and is now the charismatic leader of Russia's National Bolshevik Party.
Carrere has written scripts for films and TV series, including Canal Plus' supernatural 2012 skein «The Returned» (Les Revenants). Pawlikowski is currently on board as «Limonov» scribe, but the next step could see him take on directorial duties on the skein as well.
Ammaniti, many of whose novels have been made into movies — including «I'm Not Scared,» directed by Gabriele Salvatores, and «Me and You,» helmed by Bernardo Bertolucci — is taking on principal scribe duties on Wildside's «Anna» TV skein adaptation. «Anna» is centered around a 13-year-old Sicilian girl contending with a virus contagion that has killed off all adults. It has elements of «The Walking Dead» and «Hunger Games.»
Wildside, which is seeking international partners for all three projects, intends to mount them using a business model similar to the one they devised for Paolo Sorrentino's «The Young Pope,» which stars Jude Law as an imaginary pontiff who is the first Italian-American pope in history. «Pope» is co-produced by Wildside and Gaul's Haut et Court TV with several partners including Rupert Murdoch's Sky paybox, France's Canal Plus and HBO, marking the first multiple-broadcaster production of this type in Italy. The «Pope» shoot has just moved to Los Angeles, on February 8, after cameras started rolling in Rome in August 2015. Key «Pope» cast also comprises Diane Keaton, as a nun, James Cromwell, as a cardinal, and Ludivine Sagnier as the wife of a Swiss Guard.
In August 2015 FremantleMedia acquired a controlling stake in Wildside, which was founded in 2009 by producers Lorenzo Mieli and Mario Gianani. The acquisition is deemed part of Fremantle's strategy to boost its primetime scripted content side at a time when Italy is becoming more prominent in the international TV series arena. Wildside's recent TV productions include the Italian version of «In Treatment» and «1992,» the Italian skein about Italy's watershed Clean Hands corruption probe, which played on Sky in Italy, the U.K. and Germany.
FremantleMedia Italy and Wildside, which are run as separate entities, boast combined revenues of Euros 80 million ($89 million) for fiscal 2015 and are forecasting double-digit revenue growth in 2016 to more than Euros 120 million ($133 million).
Oscar-winning director Pawel Pawlikowski («Ida») is set to direct «Limonov,» an ambitious adaptation of French author Emmanuele Carrere's novelized biography of radical Russian poet and political dissident Eduard Limonov.
The Polish-born Pawlikowski has completed the screenplay for the biopic, which recounts «The Outrageous Adventures of the Radical Soviet Poet Who Became a Bum in New York, a Sensation in France, and a Political Antihero in Russia,» as the extended title of the book's English translation reads. The film is set for a 2018 shoot.
Limonov was a Soviet underground idol under Leonid Brezhnev; a butler to a millionaire in Manhattan; a writer in Paris; and more recently the charismic leader of Russia's National Bolshevik Party.
The biopic will be in the languages of the places where it's set, which are Russia, New York, and Paris.
Italy's Wildside, which is owned by FremantleMedia, is co-producing «Limonov» with French producer Dimitri Rassam's Chapter 2, the company behind «The Little Prince.» The budget is about €16 million ($19 million). Warner Bros. Italia will be the film's Italian distributor. Talks are underway for a world sales company to come on board.
Wildside's Mario Gianani, Lorenzo Mieli and Lorenzo Gangarossa are the lead producers.
Wildside won a bidding war in 2013 for rights to «Limonov,» which has been a bestseller in Italy and France, where it won the Prix Renaudot in 2011. Carrere's book has also been named a Best Book of the Year by the New York Times and the Guardian newspapers.
Carrere is board as a consultant.
«Pavel has done a great job on the screenplay,» said Gianani, noting that Carrere's novel «was a re-interpretation of the Limonov character» and that «the film will be even more so.» British writer-director Ben Hopkins collaborated with Pawlikowski on the script.
Casting for the Russian actor who will play the lead has just started in Moscow and St. Petersburg.
Pawlikowski first intersected with Limonov when the director shot 1992 Bosnian War BBC documentary «Serbian Epics» and filmed him in the company of Bosnian Serb leader Radovan Karadžić, who was found guilty last year of crimes against humanity.
Pawlikowski won the Oscar for Best Foreign-Language Film for «Ida» in 2015. His upcoming Poland-set period romance «Cold War,» now in post-production, was acquired in August by Amazon Studios.
Twórca nagrodzonej Oscarem «Idy» wyreżyseruje film o Eduardzie Limonowie, jednej z najoryginalniejszych postaci rosyjskiej kultury i polityki.
Paweł Pawlikowski jest też autorem scenariusza filmu. Powstał on na podstawie bestsellerowej biograficznej powieści «Limonow» francuskiego pisarza Emmanuela Carrere'a. Wydana w 2011 r. książka została wielokrotnie wyróżniona, w tym prestiżową nagrodą Prix Renaudot.
Prawa do jej ekranizacji kupiło w 2011 r. włoskie studio Wildside. Zdjęcia mają się rozpocząć w tym roku. Budżet filmu szacowny jest na 16 mln euro. Główną rolę ma zagrać wyłoniony w castingu rosyjski aktor.
Eduard Limonow: bandyta, poeta, pisarz, radykał
Życiorysu 74-letniego Eduarda Limonowa wystarczyłoby na kilka pełnometrażowych filmów. Młodość spędził na Ukrainie, pracując fizycznie, a resztę czasu dzielił między pisanie poezji i bandyterkę. Ostatecznie przeważyła literatura — w 1967 r. Limonow wyjechał do Moskwy i zaczął się obracać w kręgach opozycyjnej literackiej bohemy. W 1974 r. jako dysydent wyemigrował do USA.
By przetrwać, pracował m.in. jako kelner, kamieniarz i służący u miliardera. Emigracyjne doświadczenia stały się kanwą błyskotliwego powieściowego debiutu «To ja, Ediczka». Wydana w 1976 r. książka wywołała skandal — ze względu na dosadne sceny homoseksualne, nihilizm narratora i wulgarny język (kończy się słowami «P… was, sk… j… Ch… wam wszystkim w d…!». Zdobyła też jednak pochwały krytyków i została przełożona na kilkanaście języków. Limonow rozpoczął kolejne życie — tym razem jako fetowany pisarz w Paryżu, a po rozpadzie ZSRR w Moskwie.
W nowej Rosji pisarz aktywnie włączył się w życie polityczne. Poza kolejnymi książkami — których ma na koncie już kilkadziesiąt — publikował artykuły chwalące utracone rosyjskie imperium. Podczas wojny w Jugosławii w 1993 r. wspierał oblegających Sarajewo Serbów, a po powrocie stanął na czele radykalnej Partii Narodowo-Bolszewickiej.
Choć w 2005 r. została ona zdelegalizowana, nie zrezygnował z działalności politycznej. — Europa upodabnia się do cmentarza, czystego i przytulnego. Ale zjedzą ją Arabowie, Turcy, Afrykanie. I słusznie zrobią. Polska i Rosja mogłyby podzielić się Ukrainą. Damy wam Lwów, męczcie się z nim, a sobie weźmiemy Donbas i Charków — mówił w 2012 r. «Wyborczej».
Emmanuel Carrere został konsultantem powstającego filmu. Wbrew temu, co podawał magazyn «Variety», nie będzie nim sam Limonow. Producent Mario Gianani w rozmowie z «Variety» zapowiedział, że film nie ma być klasyczną biografią. — Powieść Carrere'a jest reinterpretacją postaci Limonowa, w filmie ma być to jeszcze wyraźniejsze — tłumaczył.
Pawlikowski ze wsparciem Amazona
Na początku sierpnia Paweł Pawlikowski zakończył zdjęcia do swojego nowego filmu «Zimna wojna», którego scenariusz napisał wspólnie z Januszem Głowackim. Film jest koprodukcją polsko-francusko-brytyjską. Jego akcja toczy się na terenie Polski, Jugosławii, Berlina i Paryża w latach 50. XX w. «Zimna wojna» na tle historycznych przemian opowiada o trudnej miłości wokalistki Zuli i muzyka Wiktora.
Krótko po ukończeniu zdjęć prawa do «Zimnej wojny» kupiło Amazon Studios, zajmujący się produkcją i dystrybucją oddział spółki Amazon, który współprodukował m.in. głośny serial «Transparent», nagrodzony dwoma Oscarami film «Manchester by the Sea» i «Klienta», który w ubiegłym roku Amerykańska Akademia Filmowa nagrodziła statuetką dla najlepszego filmu nieanglojęzycznego.
Pod koniec 2017 r. pojawiły się informacje o kolejnym filmie Pawła Pawlikowskiego zatytułowanym «Limonow». Po 3 latach pracy nad projektem okazuje się, że film wyreżyseruje ktoś inny.
W rozmowie na żywo przeprowadzonej w trakcie wydarzenia Docs Against Isolation Pawła Pawlikowskiego zapytano o jego zawodowe plany, a przede wszystkim o zapowiadany jakiś czas temu film pt. «Limonow». Scenariusz powstawał na podstawie powieści «Limonow» autorstwa francuskiego pisarza Emmanuele'a Carrere'a. W Polsce książka została wydana w 2012 r. przez Wydawnictwo Literackie.
Biografia rosyjskiego pisarza, dziennikarza i przewodniczącego Partii Narodowo-Bolszewickiej zaintrygowała Pawlikowskiego. Reżyser «Idy» postanowił zrealizować o nim film. Jednak okazuje się, że po 3 latach zmienił zdanie.
W rozmowie na czacie w ramach Docs Against Isolation Pawlikowski opowiedział, jak wyglądają prace nad filmem.
— Nie do końca lubię tę postać. Nie na tyle, aby robić o nim film. Postanowiłem więc wycofać się z tego projektu — zdradził reżyser «Zimnej wojny».
Gotowy scenariusz «Limonova» wyreżyseruje kto inny. Kto? Tego na razie nie wiadomo.
To ciągle bardzo ciekawie zapowiadająca się opowieść. Zmarłego w marcu 2020 r. Eduarda Limonowa (naprawdę Eduard Wieniaminowicz Sawienko) określano mianem pisarza-łobuza, awangardowca i skandalisty. Był dysydentem, enfant terrible rosyjskiej polityki i nacjonalistą.
Za nielegalne posiadanie broni został skazany na 4 lata więzienia. Zaintrygowany złożonością jego osobowości Emmanuel Carrère napisał powieść, której wydanie zelektryzowało francuski rynek wydawniczy i odbiło się głośnym echem za granicą.
Książka została wyróżniona prestiżową Prix Renaudot, a prawa do wydania sprzedano do kilkunastu krajów.
W jednej z recenzji «Limonowa» czytamy: «Książkę Carrère'a czyta się z wypiekami na twarzy, jak najlepszą powieść przygodową, pełną niejednoznacznych bohaterów, których w jednej chwili uwielbiamy, a już w następnej nienawidzimy. Francuski pisarz stworzył dzieło, które pochłania nas i zadziwia, tak jak jego całkowicie pochłonął sam Limonow. Carrere nie tylko brawurowo opisał awanturnicze życie Edouarda i pokusił się o próbę analizy zachowań i wyborów życiowych słynnego chuligana. Stworzył też opowieść o współczesnej Rosji, w której życie jednostki i koleje losu kraju są nierozerwalne. I w końcu, stworzył powieść na wzór swoich idoli z epickim zacięciem, godnym Dumasa, w której postaci są skrojone na miarę tych z Dostojewskiego».
Paweł Pawlikowski nie wyklucza, że kiedyś wróci do kina dokumentalnego, choć jednocześnie ten etap swojej twórczości uważa raczej za zamknięty.
— Czułem, że już dalej się w dokumencie nie posunę, swoją metodę wypracowałem i jakoś mnie to nie kręci — powiedział reżyser zapytany o swój stosunek do kina dokumentalnego.
Paweł Pawlikowski zdecydował się nie wyreżyserować filmu «Limonov» — projektu, z którym jest związany od trzech lat. Zmianę swych planów zdradził w rozmowie przeprowadzonej podczas Docs Against Isolation.
Pawlikowski napisał scenariusz «Limonova» na podstawie książki autorstwa francuskiego pisarza Emmanuele'a Carrere'a.
«Z poezji do polityki, z komunistycznej Moskwy na Manhattan, z Paryża do więziennej celi, z jednej miłości w drugą, czyli awanturnicze życie Edouarda Limonowa. Ta niesamowita opowieść rozpoczyna się podczas II wojny światowej, by poprzez epokę Stalina, czasy zimnej wojny, pieriestrojki, krwawego konfliktu na Bałkanach zatrzymać się na latach najnowszych, pozostawiając czytelnika jeszcze oszołomionego faktem, że życie po raz kolejny prześcignęło fikcję. Wstrząsające sceny z historii Rosji XX wieku i wojny w Serbii na długo zapadają w pamięć»
— brzmi opis książki.
Eduard Limonow — skandalista, enfant terrible rosyjskiej polityki — z początku zaintrygował Pawlikowskiego.
Reżyser zdradził jednak, że porzucił pomysł o reżyserowaniu filmu.
— Nie do końca lubię tę postać, nie na tyle aby robić o nim film, postanowiłem więc wycofać się z tego projektu
В прокате «Sheena667», режиссерский дебют Григория Добрыгина. Зинаида Пронченко встретилась с автором, обсудила с ним картину и поговорила про объединение церквей, секс и плохих русских.
⟨…⟩
— Просто пока нет действительно вдохвновляющих предложений. Единственные переговоры, которые были и меня увлекли,— это общение с Павлом Павликовским, он должен был снимать «Лимонова». То общение стоило того времени, которое было на него потрачено.
— Стоило того, чтобы из субъекта снова перевоплотиться в объект.
— Да. Стоило, но у меня были сомнения. Я до конца не ответил себе на вопрос зачем. Пока я думал, Павликовский отказался от этого проекта.
— На какую роль, если не секрет?
— Эдуарда Лимонова.
— Эдуарда Вениаминовича?
— Да.
— Это была бы ответственность.
— Была бы ответственность, да. Довольно страшно было, когда я представлял себе, что год нужно прожить и погрузиться в поле Эдуарда Лимонова.
— Каково ваше отношение к Эдуарду Лимонову? Год недавно был, как он нас оставил.
— Талантливый человек. Человек, который…
— Это большой русский писатель — вы бы так сказали?
— Я не мыслю такими категориями. Мне хочется читать или не хочется.
— Лимонова хочется?
— Нет.
— Книжку Эммануэля Каррера, которую собирался экранизировать Павликовский,— «Лимонов» — вы читали?
— Нет. Не дошел. Я прочитал сценарий, и он мне понравился.
— Вы знаете эту историю? Кто такой Каррер и так далее?
— Я не очень глубоко в материале. Не знаю.
— Ну ладно, не будем и читателя утомлять этой несложившейся историей. (Смеется.)
Versatile British actor Ben Whishaw, best known globally for playing Q in five James Bond films, has been cast in what's bound to be the one of the most complex roles of his career.
The actor will play the titular character in «Limonov, The Ballad of Eddie,» a new English-language film by revered Russian auteur Kirill Serebrennikov («Petrov's Flu,» «Leto»), about radical Russian poet and political dissident Eduard Limonov.
The film, which will be presented as a promo reel to buyers in Cannes on May 17, is inspired by the best-selling novel «Limonov» by French writer and director Emmanuelle Carrère, which was translated in 35 countries. See interview with Serebrennikov.
«Limonov» delves into the story of Eduard Limonov, who lived many lives. He was an underground writer in the Soviet Union who escaped to the U.S. where he became a punk-poet and also a butler to a millionaire in Manhattan. «Eddie» then became a literary sensation in Paris before returning to Russia where he morphed into a charismatic dissident party leader with rock star status, and incarcerated by Vladimir Putin.
The tale of «Limonov» is basically a journey through Russia, America and Europe during the second half of the 20th century that's likely to become more relevant as current history unfolds.
Shooting on «Limonov» was underway in Russia when the war broke out. Serebrennikov, who himself has had legal troubles under Putin's regime, stopped shooting, and an extensive operation was in place to get Whishaw out of the country.
Serebrennikov, both a film and theater director known for Cannes competition titles «Leto» and «Petrov's Flu,» will be in Cannes with his latest film, «Tchaikovsky's Wife.» Ending a three-year travel ban, in March he was able to leave Russia for Europe, where the film will soon resume production in another country.
Written by Pawel Pawlikowski («Cold War,» «Ida»), Ben Hopkins and Serebrennikov, «Limonov, The Ballad of Eddie» is produced by Wildside and Chapter 2 and co-produced by Pathé, Fremantle España, France 3 Cinema and Vision Distribution. France Télévisions, Canal+ and Ciné+ are the French broadcasters.
The film is produced by Mario Gianani and Lorenzo Gangarossa for Wildside, a Fremantle company; Dimitri Rassam for Chapter 2, a Mediawan company; Ilya Stewart; and co-produced by Ardavan Safaee for Pathé. Pawlikowski is also serving as executive producer.
International sales will be handled by Pathé in collaboration with Vision Distribution.
Whishaw took questions exclusively from Variety about «Limonov»:
— What drew you to portraying the complex and crazy character that is Eduard Limonov?
— I was knocked out by the script when I was sent it in 2020, during the pandemic, and transfixed by this character — Eduard Limonov. Everything about him was so extreme. I felt all sorts of contradictory things about him. It was as though in every situation he found himself in, he struck a dissonant note. He could only exist in opposition to what was in front of him, it seemed. He was against EVERYTHING. He scared me, he fascinated me, repelled me, thrilled me. Lots of things.
— What's it been like working with Kirill?
— Working with Kirill was one of the great experiences of my working life. I cannot wait to be reunited with him. He's very intense, a beautiful crazy dreamer, very funny, very wise, kind. A truly great artist.
— How was it shooting the film in Russia?
— Like many people I have long been fascinated by Russia, and like many people, I have been in love with Russian literature since I was 18 and a friend told me I should read «Crime and Punishment.» So it was very overwhelming for me to experience the country as it is now, in real life, rather than the country I have in my imagination.
— Can you talk to me about your physical transformation to play this character?
— Transforming into the various phases of Limonov's life has been one of the greatest pleasures. He himself was always transforming — almost as if he lead about seven completely different lives. I studied him as much as I could, though I'm not really attempting an impersonation. And I have been greatly helped by Masha the make-up designer and Alexei the prosthetics designer and Tanya the costume designer. We were all working so hard to bring him to life.
— How timely do you think Eduard Limonov is today?
— I find it impossible to say much about this — as we've only shot half the film. But maybe, because the film covers such a large chunk of recent history, it will help us understand how we've reached the point that we now find ourselves at … maybe.
Iconoclastic Russian auteur Kirill Serebrennikov («Leto,» «Petrov's Flu») will be unveiling footage in Cannes from his new work-in-progress film «Limonov, the Ballad of Eddie,» starring Ben Whishaw as radical Russian poet and dissident Eduard Limonov and Viktoria Miroshnichenko («Beanpole») as his wife Elena.
Serebrennikov, who will coming to Cannes with his latest completed work «Tchaikovsky's Wife,» premiering in competition, was shooting «Limonov» in Russia when the war broke out. The director has since been able to leave the country and will complete the rest of the shoot in Europe.
A «Limonov» promo reel will be unspooled for buyers in Cannes on May 17.
Based on the best-selling book by Emmanuelle Carrere, «Limonov» depicts the adventures of non-conformist poet and provocateur Eduard Limonov, who grew up in what today is the Ukrainian city of Kharkiv. He escaped from what was then the Soviet Union for the U.S., where he became a switchblade-waving punk poet, and also a butler to a Manhattan millionaire before turning into a fashion writer and literary sensation in Paris. After the fall of Communism, Limonov moved back to Russia, where he founded the nostalgic National Bolshevik Party, becoming an idol for many Russian youths, and was incarcerated by Vladimir Putin.
Serebrennikov himself has had troubles with Putin. He was sentenced in June 2020 to a three-year suspended sentence on trumped-up charges that kept him under house arrest for a while and had prevented him from leaving the country. He says that history literally came crashing in on the «Limonov» shoot in Moscow where elaborate sets of New York's Fifth Avenue had been built but were not used.
The plan is to now complete «Limonov» by shooting its New York-set portion during a six-week shoot in a still unspecified European studio starting in June or July. The goal is to then launch the long-gestating «Limonov» on the festival circuit in spring 2023, said the film's Italian producers Mario Gianani and Lorenzo Gangarossa. They also noted that with a budget north of €10 million ($10.5 million), this is Serebrennikov's biggest-budget film to date.
Written by Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins and Serebrennikov, «Limonov» is produced by Wildside and Chapter 2 and co-produced by Pathé, Fremantle España, France 3 Cinema and Vision Distribution. France Télévisions, Canal Plus and Ciné Plus are the French broadcasters. The film is produced by Mario Gianani and Lorenzo Gangarossa for Wildside, a Fremantle company; Dimitri Rassam for Chapter 2, a Mediawan company; Ilya Stewart, and coproduced by Ardavan Safaee for Pathé. Pawlikowski will also serve as executive producer. International sales are being handled by Pathé in collaboration with Vision Distribution.
Serebrennikov is represented by CAA and Granderson Des Rochers LLP.
The director spoke exclusively to «Variety» about the project.
— What is your connection to the book and to Limonov as a character?
— I read the book a little bit late, after I got the script from the producers written by Pavel Pawlikowski and Ben Hopkins. For me, this figure is part of my life. I grew up in the south of Russia at a time when Perestroika started and later was transformed into something else, which is more or less contemporary Russia today. Limonov at the time was one of the figures who became of real value for the young generation. He was like a kind of avant-garde rockstar. Of course all young people who didn't want to be part of the establishment or work for the «system» — and normally youngsters like to be «against» — [for them] Limonov provided a good example of how to do this. His Limonka newspaper and his [National Bolshevik] party became kind of the equivalent of a rock club for thinking young people who didn't want to be part of Russia's new political establishment.
— How significant is it that Limonov grew up in what is today the Ukrainian city of Kharkiv?
— When I heard in the news that Russian troops were bombing the city where he grew up and saw the pictures, I was shocked. When you work on Limonov's story and read all his books and put everything in perspective, and then you see the reality crashing in and showing you fire, smoke, explosions and bombings — probably of the building where Limonov had his home — it's something very striking and strange. I don't know how to explain it.
If you watch Limonov's interviews they tell you a lot about the war that is raging in Ukraine now. He somehow predicted the war. In a way, what is happening today is probably a realization of his dreams and his [nationalist] ideas. His idea of resuscitating the Soviet Union empire. But I have this strange notion, probably wrong, that since Eddie was so contradictory — wanting to be part of the established powers, but also as an avant-guard poet always wanting to go against the grain — that probably today Eddie would be somewhere on the sidelines saying: «No. It's [the war that's] wrong!» Because Eddie, the character Eddie, is always alone. He's always against; he's always outside of the crowd. His ego led him into solitude and loneliness and desperation.
— Eddie needs a brilliant actor and Ben fits that description. Aside from reading the books and seeing millions of interviews, he comes to Eddie via his instinctive animal-like nature. Not from the head, but from deep inside his gut. Like a dog following a scent. It's incredible how in front of the camera he starts being Eddie. It's something that only great actors can do.
— Why is it important for «Limonov» to be an English-language film?
— The book was written for Western readers, so the film should also be for the wider audience. English provides another lens for portraying Eddie. Kind of a distance. Reading the Carrere book probably provides non-Russians with a better understanding of Russia and what is happening there.
— What was it like being on set in Russia as the war broke out?
— If you asked me February 23, «Is it really possible that there will be a war with Ukraine?» Me and the people in my circle, we just didn't think this this was a realistic possibility. I would have said, «no, never.»
When it started, we were shooting the film and people on set were looking at various news services on their phones. And there was this kind of pause. And silence. For a few days we were all speechless. [But] of course we had a task to carry out. And I pushed people, saying «We need to do our job.» But this inner silence became bigger and bigger [and turned into] this huge feeling of catastrophe. I immediately understood that we were inside Limonov's dreams. It all somehow came together with the film that we were shooting. And we looked at each other in disbelief.
— How were you able to leave Russia?
— I was in Moscow without being able to leave due to the fact that I had been sentenced. But, in accordance with Russian law, after serving half the sentence I applied for permission to travel. And permission was granted. It took longer than I expected, but it's given me the chance to be in Berlin and Amsterdam and attend festivals.
— What can you tell me about the «Limonov» footage that will be shown in Cannes?
— We managed to shoot half of the film. They [buyers] will see footage shot in Russia. It's the beginning of Eddie's life and the last part of the period of his life that's in the film, which is up until the beginning of the new century, up to around 2004. The U.S. portion of the film, set in the 1980s, will be shot in Europe.
Of course, it's a pastiche of his life; it's not [linear] narrative storytelling. It's a crazy biography of one of the most influential and controversial Russian writers and characters. Of course, Limonov started out as a poet, so it's a poetical biography. We are using metaphors, pauses and other poetical tools to show a version of his crazy life.
We have this running joke on set. I always say: «The film is shooting itself by itself.»
Кирилл Серебренников экранизирует биографический роман Эмманюэля Каррера «Лимонов» — о жизни русского писателя и поэта Эдуарда Лимонова. Об этом режиссер рассказал в интервью Variety.
Первые кадры незавершенной картины «Limonov, the Ballad of Eddie» («Лимонов, баллада об Эдичке») Серебренников представит на Каннском кинофестивале, где пройдет премьера его нового фильма «Жена Чайковского». Главные роли в экранизации романа Лимонова исполнят Бен Уишоу (фильм «Парфюмер: История одного убийцы», сериал «Пустая корона») и Виктория Мирошниченко («Дылда»).
Серебренников отметил, что половину фильма уже удалось отснять в России. Это кадры, посвященные началу жизни Эдуарда и последней части его жизненного периода, который затронет фильм, примерно до 2004 года.
Отснять нью-йоркскую часть «Лимонова» планируется за шесть недель в еще не названной европейской студии начиная с июня или июля. Итальянские продюсеры Марио Джанани и Лоренцо Гангаросса ожидают, что картину представят на фестивалях весной 2023 года. Они также назвали «Лимонова» самым высокобюджетным фильмом Серебренникова. На его производство планируют потратить 10,5 млн долларов.
Сценарий для картины написали Павел Павликовский, Бен Хопкинс и сам Серебренников. По словам режиссера, он прочитал оригинальную книгу Каррера поздно — уже после того, как получил черновик сценария от Павликовского и Хопкинса.
«Для меня это произведение — часть моей жизни. Я вырос на юге России в то время, когда началась перестройка, которая потом трансформировалась во что то другое, более-менее современную Россию. Лимонов в то время был одной из фигур, ставших настоящей ценностью для молодого поколения. Он был чем то вроде авангардной рок-звезды. Конечно, всем молодым людям, которые не хотели быть частью истеблишмента или работать на «систему» (а обычно молодежь любит быть против), для них Лимонов дал хороший пример того, как это делать»,— сказал Серебренников.
Российский режиссер Кирилл Серебренников, с которого в марте в России сняли судимость, в интервью журналу Variety рассказал, что работает над фильмом об умершем два года назад российском писателе и политике Эдуарде Лимонове. Лимонова в фильме сыграет Бен Уишоу, известный, в частности, по роли Q в фильмах о Джеймсе Бонде. Первые кадры Серебренников обещает показать на закрытом показе для закупщиков на Каннском кинофестивале.
Первую жену Лимонова, Елену Щапову, сыграет Виктория Мирошниченко, известная по фильму «Дылда» Кантемира Балагова.
В интервью Variety Серебренников рассказал, что фильм «Баллада об Эдичке» (The Ballad of Eddie) будет экранизацией биографии «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера (в русском переводе издана в 2012 году), а жанрово описал его как «поэтическую биографию» писателя.
В середине съемок Россия напала на Украину, но в России, по словам Серебренникова, удалось отснять около половины фильма. Не снятыми остаются сцены, происходящие по сюжету в Нью-Йорке, их будут снимать в одной из европейских стран, закончить эти съемки планируют за шесть недель, рассказал Серебренников. Фестивальная премьера ожидается весной 2023 года. Трейлер покажут 17 мая.
«Когда все началось, мы снимали фильм, и люди на съемочной площадке читали на телефонах новости из разных источников. Когда работаешь над историей Лимонова, читаешь все его книги, все ставишь в перспективу, а потом видишь, как реальность врывается с огнем, дымом, взрывами и бомбардировками — возможно даже дома, где жил Лимонов — это что-то потрясающее и странное. Я не знаю, как это объяснить»,— поделился режиссер.
Когда началась война, Серебренников понял, что «мы находимся во сне Лимонова», говорит он.
Кирилл Серебренников — один из самых известных современных российских режиссеров. В России он был осужден по обвинению в коррупции, судимость с режиссера сняли только в конце марта. В июне 2020 года Кирилл Серебренников был признан виновным в хищениях средств, выделенных минкультом на проект «Платформа».
Кто такой Эдуард Лимонов
Эдуард Лимонов (настоящая фамилия — Савенко) родился в 1943 году, большую часть детства провел в Харькове (в районе Салтовка, часто упоминавшемся в последние недели в новостях о российских артобстрелах). Стихи он начал писать в 15 лет, однако первый роман — «Это я, Эдичка» — опубликовал только в 1976 году в США, куда эмигрировал в 1974 году — как он сам объяснял, из-за давления КГБ.
В США писатель вступил в социалистическую партию и критиковал местные власти. В 1980 году он переехал во Францию, где поддерживал коммунистическую партию, а в 1987 году получил французское гражданство. В те годы он опубликовал еще семь повестей и романов, а также несколько сборников рассказов.
После распада СССР вернулся в Россию и восстановил российское гражданство. Тогда же в России впервые начали издаваться его художественные произведения.
В 1993 году Лимонов основал Национал-большевистскую партию, которую впоследствии российский суд признал экстремистской организацией и запретил. В 2010 году на ее основе была создана новая оппозиционная партия под названием «Другая Россия».
Лимонов был одним из создателей «Стратегии-31» — регулярной акции, которая проводилась в 31-й день тех календарных месяцев, в которых есть такой день. Ее участники выступали в поддержку 31-й статьи Конституции России, которая гарантирует гражданам свободу собраний и формально не отменена после поправок 2020 года.
При этом в 2014 году Лимонов, бывший резким критиком политики президента России Владимира Путина, поддержал аннексию Крыма и ползучее вторжение в Украину, включая создание на ее территории самопровозглашенных марионеточных «народных республик».
«BBC» (Би-би-си. Русская служба), 11 мая 2022 года
Ben Whishaw will play the founder of the National Bolshevik Party in a film by Russian director Kirill Serebrennikov, who was recently released from a suspended prison sentence.
The sensational story of Eduard Limonov, Russian dissident and founder of the outlawed National Bolshevik Party will be told in a new film by similarly outspoken Russian director Kirill Serebrennikov, starring British actor Ben Whishaw.
Based on a biographical novel by French journalist Emmanuel Carrère, the film — entitled Limonov, the Ballad of Eddie — will chart the early life of Limonov, who was born in what is now the besieged city of Kharkiv in Ukraine.
The biopic was midway through shooting in Russia when Russian forces invaded Ukraine in late February. Entire film sets reproducing scenes from 1970s New York had to be dismantled and Serebrennikov, who had only recently been released from a travel ban, has since left the country. The remainder of the filming will be completed at an undisclosed location elsewhere in Europe.
A prominent Kremlin critic and proponent of LGBT rights, Serebrennikov was first arrested in 2017 on contested fraud charges and spent 18 months under house arrest. In June 2020 he was handed a three-year suspended prison sentence and finally permitted to travel for the first time in January this year.
In an interview with Variety magazine published on Wednesday, the director revealed he had cast Ben Whishaw, the Golden Globe-winning English actor best known outside the UK for his turn in the James Bond franchise as Q.
«Eddie needs a brilliant actor and Ben fits that description,» he said. «Aside from reading the books and seeing millions of interviews, he comes to Eddie via his instinctive, animal-like nature; not from the head, but from deep inside his gut.»
Growing up, Serebrennikov said, he had regarded Limonov as «a kind of avant-garde rockstar» and his party a «club for thinking young people who didn't want to be part of Russia's new political establishment».
But he was circumspect over whether or not «Eddie», at once a Soviet Union revivalist and lifelong anti-government agitator, would have supported today's war in Ukraine, which has reduced swathes of his city of birth to rubble.
Lifelong dissident's party vindicated after death
The new film covers Limonov's life up to around 2004, after his early release from a prison sentence for illegal possession of weapons. He had written eight books while he was behind bars, in under two years.
Born Eduard Veniaminovich Savenko in 1943, Limonov's formative years were marked by petty crime and self-described hooliganism, but also a nascent interest in writing poetry. His early career in verse achieved some success and he and his wife emigrated from the USSR to the United States in 1974.
Limonov worked for a Russian-language newspaper in New York and was influenced by radical politics and punk subculture. His first novel, It's Me, Eddie, shocked many with its bald depictions of an immigrant's sexual adventures, Like the author, its protagonist is harassed by the FBI. After growing disillusioned in New York, Limonov moved to Paris in 1980, where he remained for a decade before returning to Russia in 1991 after the fall of Communism to blaze a political trail.
In 1992 he founded the National Bolshevik Front, an amalgamation of six smaller anti-establishment groups with early members including the controversial political philosopher Aleksandr Dugin. In 1993 this became the National Bolshevik Party (NBP), an ultra-nationalist movement calling for a return to Soviet rule.
The party was characterised by a mixture of far-left and far-right ideology, Soviet nostalgia and skinhead culture, and attention-grabbing direct action in Russia and beyond. It was accused many times of racism and fascism, which its members denied.
Many prominent NBP members were arrested and jailed, including Limonov himself in April 2001. The ageing activist was accused of terrorism — specifically, of trying to raise an army to invade Kazakhstan — and finally convicted on the lesser charge of weapons procurement.
Limonov would be arrested three more times at anti-government rallies in Moscow and St. Petersburg between 2007 and 2009. The NBP was never able to formally register as a party and was dissolved by the Russian state in 2007 for «extremism». After its dissolution, Limonov co-founded anti-Putin umbrella group The Other Russia in 2010.
Despite his anti-establishment stance, Limonov supported the Russian annexation of Crimea in 2014 and backed Russia in the war in the Donbass. He died in Moscow in March 2020 at the age of 77, after a protracted battle with cancer.
In September 2021, the European Court of Human Rights ruled that the dissolution of the NBP had been «unnecessary and disproportionate» and a violation of members' rights. Limonov's two teenaged children were among the six applicants who took case to the ECHR the dissolution of the NBP — each of whom was awarded $10,000 in compensation.
Kirill Serebrennikov has tapped BAFTA Winner Ben Whishaw for the lead.
Russian film and theater director Kirill Serebrennikov is working on an Eduard Limonov biopic with BAFTA winner Ben Whishaw starring as Limonov, Variety magazine reported.
The film, titled «Limonov, The Ballad of Eddie» tells the story of the Russian writer and political activist over the decades. It is based on the best-selling novel «Limonov» by French writer Emmanuel Carere.
Eduard Limonov became famous and rocked Russian literary conventions with his 1979 novel «It's Me, Eddie,» a scandalous drug- and sex-filled tale of emigration to New York. He returned to Russia in 1991 and embarked on an equally scandalous right-wing political career that included being a co-founder of the National Bolshevik Party with Alexander Dugin. He died in 2020 from cancer.
A large part of the filming took place in Russia. However, due to the Russian invasion in Ukraine, the rest of the filming will take place in Europe.
The film with a budget of more than $10 million, is expected to be released in the spring of 2023, but there will be a sneak preview at the upcoming Cannes Festical.
This March, Cannes nominee Serebrennikov left Russia for France after his fraud conviction was overturned by the Moscow Khamovnichesky court. Serebrennikov had spent three years under house arrest.
His arrest was widely criticized in the media, as many believed the larceny case was fabricated.
Российский режиссер Кирилл Серебренников, с которого в марте в России сняли судимость, в интервью журналу Variety рассказал, что работает над фильмом об умершем два года назад российском писателе и политике Эдуарде Лимонове. Лимонова в фильме сыграет Бен Уишоу, известный, в частности, по роли Q в фильмах о Джеймсе Бонде. Первые кадры Серебренников обещает показать на закрытом показе для закупщиков на Каннском кинофестивале.
Первую жену Лимонова, Елену Щапову, сыграет Виктория Мирошниченко, известная по фильму «Дылда» Кантемира Балагова.
В интервью Variety Серебренников рассказал, что фильм «Баллада об Эдичке» (The Ballad of Eddie) будет экранизацией биографии «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера (в русском переводе издана в 2012 году), а жанрово описал его как «поэтическую биографию» писателя.
В середине съемок Россия напала на Украину, но в России, по словам Серебренникова, удалось отснять около половины фильма. Не снятыми остаются сцены, происходящие по сюжету в Нью-Йорке, их будут снимать в одной из европейских стран, закончить эти съемки планируют за шесть недель, рассказал Серебренников. Фестивальная премьера ожидается весной 2023 года. Трейлер покажут 17 мая.
«Когда все началось, мы снимали фильм, и люди на съемочной площадке читали на телефонах новости из разных источников. Когда работаешь над историей Лимонова, читаешь все его книги, все ставишь в перспективу, а потом видишь, как реальность врывается с огнем, дымом, взрывами и бомбардировками — возможно даже дома, где жил Лимонов — это что-то потрясающее и странное. Я не знаю, как это объяснить»,
— поделился режиссер.
Когда началась война, Серебренников понял, что «мы находимся во сне Лимонова», говорит он.
Кирилл Серебренников — один из самых известных современных российских режиссеров. В России он был осужден по обвинению в коррупции, судимость с режиссера сняли только в конце марта. В июне 2020 года Кирилл Серебренников был признан виновным в хищениях средств, выделенных минкультом на проект «Платформа».
Кто такой Эдуард Лимонов
Эдуард Лимонов (настоящая фамилия — Савенко) родился в 1943 году, большую часть детства провел в Харькове (в районе Салтовка, часто упоминавшемся в последние недели в новостях о российских артобстрелах). Стихи он начал писать в 15 лет, однако первый роман — «Это я, Эдичка» — опубликовал только в 1976 году в США, куда эмигрировал в 1974 году — как он сам объяснял, из-за давления КГБ.
В США писатель вступил в социалистическую партию и критиковал местные власти. В 1980 году он переехал во Францию, где поддерживал коммунистическую партию, а в 1987 году получил французское гражданство. В те годы он опубликовал еще семь повестей и романов, а также несколько сборников рассказов.
После распада СССР вернулся в Россию и восстановил российское гражданство. Тогда же в России впервые начали издаваться его художественные произведения.
В 1993 году Лимонов основал Национал-большевистскую партию, которую впоследствии российский суд признал экстремистской организацией и запретил. В 2010 году на ее основе была создана новая оппозиционная партия под названием «Другая Россия».
Лимонов был одним из создателей «Стратегии-31» — регулярной акции, которая проводилась в 31-й день тех календарных месяцев, в которых есть такой день. Ее участники выступали в поддержку 31-й статьи Конституции России, которая гарантирует гражданам свободу собраний и формально не отменена после поправок 2020 года.
При этом в 2014 году Лимонов, бывший резким критиком политики президента России Владимира Путина, поддержал аннексию Крыма и ползучее вторжение в Украину, включая создание на ее территории самопровозглашенных марионеточных «народных республик».
75-й Каннский кинофестиваль откроется 17 мая, а уже на следующий день состоится первый показ фильма «Жена Чайковского» Кирилла Серебренникова, вошедшего в основной конкурс. 17 мая на кинорынке представят тизер еще одной и пока не законченной его картины «Лимонов. Баллада об Эдди» — об известном русском писателе и политическом деятеле Эдуарде Лимонове, скончавшемся два года назад.
Фильм будет закончен через год. Часть его съемок проходила в России. Теперь, когда Кирилл Серебренников уехал из страны, они продолжатся в Нью-Йорке и Европе. В производстве фильма принимают участие Испания, Италия и Франция. Это экранизация биографической книги «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера, переведенной на русский язык и изданной у нас десять лет назад.
Лимонов (тогда еще Савенко) родился в Дзержинске Горьковской области, детство провел в Харькове, куда перевели по службе его отца. В 1970-е эмигрировал в США, жил во Франции, потом вернулся в Россию. Его роль сыграет 41-летний британский актер Бен Уишоу, очень похожий в гриме на своего героя. Он выпускник Королевской академии драматического искусства, состоявшийся театральный актер. Роль Гамлета в театре «Олд Вик» принесла ему номинацию престижной премии имени Лоренса Оливье. Уишоу — дважды лауреат премии BAFTA, обладатель «Эмми» и «Золотого глобуса». Он известен по бондиане, где сыграл Q в фильмах «Координаты «Скайфолл», «Спектр», «Не время умирать». Работал с лучшими мировыми режиссерами на картинах «Облачный атлас», «Фарго», «Парфюмер», «Фокстрот», «Лобстер».
Роль первой жены Лимонова Елены Щаповой сыграет молодая и очень талантливая актриса Виктория Мирошниченко. Она — уроженка Иркутска, выпускница мастерской Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова в ГИТИСе. В кино Виктория дебютировала в фильме «Дылда» Кантемира Балагова, завоевавшем награду в Каннах. А сама актриса стала номинанткой премии Европейской киноакадемии. Она также снялась у Григория Добрыгина в фильме «На близком расстоянии», а совсем недавно — в «Сказке о старых» Федора Лаврова и Романа Михайлова. Виктория — театральная актриса, играет в Театре Наций, а впереди у нее — заманчивые предложения. Мама Виктории — журналист.
Жена Эдуарда Лимонова, мама его детей, актриса Екатерина Волкова сценарий фильма прочитала, но никакого участия в проекте не принимала. В нашем разговоре она выразила сомнения в возможности проката картины в России. У нее также возникли некоторые вопросы к авторам фильма, которые не урегулировали все вопросы с наследниками. Как говорит Екатерина, диалога не получилось, и теперь последует вмешательство юристов, причем американских. Жаль, что так обстоит дело. Интересный кинопроект, и хотелось бы, чтобы он состоялся на должном уровне. Тем более что у Кирилла Серебренникова в новых обстоятельствах и без того хватает проблем. Но семью тоже можно понять.
Еще в 2020 году в рамках Каннского кинорынка анонсировался другой проект Кирилла Серебренникова — об Андрее Тарковском, над которым он работал со своим постоянным продюсером Ильей Стюартом. Однако пандемия и, по всей видимости, обстоятельства, связанные с делом «Седьмой студии», изменили намерения авторов. Вероятно, о нем мы узнаем уже после завершения фильма об Эдуарде Лимонове.
В этом году на Каннском фестивале практически не будет российских журналистов, о чем определенно стало известно совсем недавно. До последнего дирекция киносмотра ждала окончания спецоперации на Украине, чтобы пригласить представителей тех изданий, точка зрения которых на происходящее совпадает с позицией руководства фестиваля. В итоге пресс-служба сообщила журналистам из России об отказе в аккредитации. Кое-кто из наших коллег приобрел дорогую рыночную аккредитацию. Они смогут посмотреть фестивальные фильмы, но им запрещено о них писать. Если кто-то нарушит договор, то будет на всю последующую жизнь лишен права посещения главного мирового киносмотра. Пункт об этом не прописан, но очевиден. Канны — строгий фестиваль и отступления от своих правил не позволяет.
Après trois ans assigné à résidence dans la ville de Moscou par la justice russe, Kirill Serebrennikov revient physiquement sur le tapis rouge de la prochaine édition du Festival de Cannes pour présenter en compétition son dernier long-métrage, « La Femme de Tchaïkovski ». Au même moment, le réalisateur présentera, pour les acheteurs, les premières images de son prochain film intitulé « Limonov ».
C'est enfin libre que Kirill Serebrennikov participera à la prochaine édition du Festival de Cannes. Après 3 ans assigné à résidence dans la ville de Moscou pour avoir, selon les dires de la justice russe, détourné des fonds publics pour son laboratoire de création contemporaine, le réalisateur russe va refouler le tapis rouge plus fort que jamais. Tandis que le long-métrage intitulé « La Femme de Tchaïkovski » sur le mariage désastreux du compositeur de l'époque romantique est en compétition, les premières images de son nouveau film nommé « Limonov », avec l'acteur britannique Ben Whishaw dans le premier rôle, seront partagées aux producteurs lors du festival.
En 2020, la décision de justice tombe. Le réalisateur de 52 ans est condamné à trois ans de prison avec sursis. En plein travail, toutes ses activités sont mises à l'arrêt, dont le tournage du film « Limonov » basé sur le livre à succès de l'auteur français Emmanuel Carrère. Si l'histoire décrit les aventures du poète non-conformiste et provocateur d'origine russe Eduard Limonov, le temps est compté pour le film… Tandis que les problèmes se sont accumulés sur le plateau — avec notamment des décors recréant la 5th Avenue construits à Moscou mais n'ayant pas pu être utilisés depuis le début du conflit avec l'Ukraine —, « Limonov » est le film avec le plus gros budget — de plus de 10 millions d'euros — que le Russe a réalisé à ce jour. Alors que l'histoire se déroule aux États-Unis, le tournage des épisodes de sa vie new-yorkaise, où Limonov devient écrivain avant son passage à Paris puis son incarcération par Vladimir Poutine, est censé débuter entre le mois de juin et de juillet 2022. Kirill Serebrennikov compte présenter le film en entier dans les festivals en 2023.
« La Femme de Tchaïkovski » (2022), de Kirill Serebrennikov en compétition pour la Palme d'or du Festival de Cannes 2022.
« Limonov » (2023), de Kirill Serebrennikov, n'a pas encore de date de sortie.
Эти книги стоят на полке в доме моих родителей в Калининграде. В этом же доме жил несколько дней их автор Эдуард Лимонов, когда приезжал к нам в Калининградскую область в конце 2009 года. Первый и последний раз, как оказалось потом.
На пресс-конференции сразу по прилету журналисты «Комсомольской правды» подарили ему желтый фрукт. «С намеком, я понял»,— сказал тогда он. Потом на нашей кухне пили чай с этим лимоном.
Так вот, прошла инфа, что режиссёр Кирилл Серебренников снимает фильм «Лимонов, баллада об Эдичке». Мне стали писать френды, кидать ссылки, спрашивать, что я думаю об этом. Отвечу всем и сразу:
А что тут думать? Пусть снимает! Лимонов такая яркая фигура нашего настоящего и прошлого, что мир ждёт ещё много фильмов, сериалов, программ о нем. Снятых по его биографии, по его книгам, пророчествам и идеям. Я лично очень хотел бы увидеть фильм по его не очень известной книге — антиутопии «316 пункт В». Там такой сюжет, что может получиться классный захватывающий блокбастер. Думаю, что такой режиссёр, как Андрей Богатырёв @adreatika_b, например, снявший «Красного призрака», мог бы сделать вещь из этой истории)
Снятая в 2005 году кинокартина «Русское» о молодом Лимонове — так себе. И сильных надежд по поводу работы Серебренникова я не питаю, признаюсь. Его фильм про Цоя и Науменко «Лето» совершенно мне не зашёл. Какие-то плюшевые там все, еле досмотрел. Но про Лимонова пусть снимает! Посмотрю, даже в кино схожу. Потому что фигура историческая, символ эпохи он, как ни крути. Человек, сделавший себя сам, живший ярко и громко, всех сюжетов его жизни хватило бы на десяток других. И интерес к нему будет только расти. Один только практически полностью посвящённый Э. Л. финальный номер журнала @esquireru чего стоит! Так что ко всем деятелям искусства обращаюсь: пишите, рисуйте, сочиняйте, снимайте, воплощайте! Лимонов крутой.
Я сейчас живу в Питере, где на домах много табличек памятных — здесь жил такой-то, бывал тот-то. Может и на доме моих родителей когда-нибудь разместят такую?) Ведь, если так подумать, дом теперь тоже исторический…
Эдуард Лимонов на встрече с журналистами в Калининграде, 2009. На столе — лимон 🍋 который ему подарил тогда корреспондент «Комсомолки». За спиной — охранник, их тогда было несколько. 👉 Эдуард Лимонов, писатель и общественный деятель, скончался в Москве 17 марта на 78 году жизни. Последнее время он тяжело болел. Фото: Альберт Адылов.
«Абзац» пообщался с другом Лимонова Арсланом Хасавовым о съёмках фильма про писателя и политика.
Режиссёр Кирилл Серебренников, уехавший из России, снимает в Европе фильм «Лимонов. Баллада об Эдичке». Кинолента посвящена писателю, политику Эдуарду Лимонову. Основу для сценария фильма составила книга французского писателя Эммануэля Каррера «Лимонов».
Роль Эдуарда Лимонова сыграет британский актёр Бен Уишоу, известный по фильмам «Парфюмер» и «Эскорт». Роль жены Лимонова Елены Щаповой исполнит Виктория Мирошниченко («Дылда», «Белый список»).
«Абзац» поговорил с другом Эдуарда Лимонова, главным редактором «Литературной газеты» Арсланом Хасавовым о съёмках фильма о писателе.
— Что вам известно о кинокартине про Эдуарда Лимонова?
— Ничего об этом фильме, кроме того, что написано в прессе, не знаю. Ко мне никто из создателей этого фильма не обращался.
— Как вы относитесь к созданию фильма об Эдуарде Вениаминовиче?
— Вообще, уже был один фильм. Александр Велединский снимал фильм «Русское» по харьковской трилогии с Чадовым в главной роли.
Эдуард Вениаминович мне рассказывал, что был момент, когда Валерия Гай Германика хотела экранизировать роман «Это я — Эдичка», и вопрос стоял в том, сколько денег он за это получит. Как мы помним, он не давал разрешения на переиздание этого романа при жизни. Соответственно, экранизация тоже, как он считал, могла повредить его политической карьере.
То, что фильмы будут появляться, для меня всегда было очевидно. Просто неожиданно, что за эту тему взялся Кирилл Серебренников. Как мы помним, в ходе уголовного преследования режиссёра Эдуард Вениаминович не выступал в его защиту.
— Мог ли Серебренников взяться за фильм о Лимонове для спекуляции? Возможно, это тактика столкновения России и Запада через такую фигуру, как Эдуард Вениаминович?
— Я ожидаю, что это будет большое кино с хорошим бюджетом, снятое в хорошем качестве. Провокация, мне кажется, никому не выгодна. Даже если Кирилл Серебренников плохо относится или относился к Эдуарду Вениаминовичу, снимать целый фильм — это большая работа. Тем более в Европе, в США к Эдуарду Вениаминовичу в целом позитивное отношение с учётом автобиографичной книги, которую в своё время написал Эммануэль Каррер — французский писатель. После выхода книги была вторая волна его известности, узнаваемости, какого-то принятия Лимонова.
Если сегодня, после его ухода, сделать фильм с негативной какой-то коннотацией… не думаю, что это нужно и европейскому зрителю, и самому режиссёру.
Тем более с учётом того, что происходит с отношением к России в контексте известных событий. В общем-то, Эдуард Вениаминович как один из оппозиционеров, если говорить о его политической деятельности, наверное, для европейского зрителя — скорее позитивная фигура, несмотря на всю свою противоречивость. Он последовательно выступал против всего того, что они сегодня боятся и что они ненавидят.
— Лимонова играет Бен Уишоу. Как он вам в роли вашего друга?
— Как актёр, я думаю, он сможет вжиться в этот образ. Тем более что Эдуард Вениаминович и в книгах своих проявил себя, есть уйма интервью, съёмок. Для актёра такого уровня сыграть Лимонова проблем не составит.
— В чём может возникнуть сложность в передаче образа Лимонова, вообще кино о нём?
— Трудность может быть в том, чтобы сделать это более талантливо, чем он сам о себе писал. Когда берёшь его автобиографические книги, понимаешь, что это отчасти пересказ романов самого Лимонова, и в этом смысле они уступают его собственному творчеству. Опасность для фильма в том, чтобы фильм не уступал его произведениям и не был просто их пересказом. Ещё одна трудность в том, что он прожил очень разную жизнь. Она, с одной стороны, была достаточно длинная, а с другой — много в ней принципиально разных периодов. Это взросление в Харькове, Москва 1970-х, эмиграция — от существования в Нью-Йорке до статуса известного писателя и гражданина Франции, возврат в постсоветскую Россию и активная политическая карьера. Это попытка бунта в Северном Казахстане, тюремное заключение. Это принятие позиции России по ДНР и ЛНР, сближение с властью. А ведь ещё есть сюжеты, связанные с семьёй, с любимыми женщинами, с детьми. Вместе с этапами, естественно, менялся образ Лимонова. Поэтому нужно брать либо одну тему из этого всего, либо я не знаю, как это необъятное можно подать.
— Как вы считаете, как бы Эдуард Вениаминович отреагировал на события, происходящие сейчас?
— Мне самому было бы интересно это узнать. При личном общении или в своём ЖЖ он всегда очень быстро откликался на события, которые происходят вокруг, и как-то их комментировал. Таких фигур, с кем можно было бы сверять часы по сегодняшней повестке, осталось очень мало. Что бы он сказал сейчас, трудно представить, но в целом, думаю, он бы не смог не заметить, что в условиях проведения специальной военной операции очень многое изменилось в российском обществе. Приветствовал бы он всё это, я предположить не берусь. Но после событий на востоке Украины, которые развивались ещё при его жизни, у него немного скорректировались взгляды, он стал в большей степени согласен с властями.
Стали известны подробности о новом фильме Кирилла Серебренникова, посвященном писателю-бунтарю.
17 мая открывается юбилейный, 75-й Каннский кинофестиваль. Кирилл Серебренников представит в конкурсе свою новую картину «Жена Чайковского». А еще покажет на кинорынке несколько сцен из следующей, которая будет называться «Лимонов. Баллада об Эдичке».
В ее основе — книга французского писателя Эмманюэля Каррера, которая вышла в 2011 году. Сам Эдуард Лимонов (1943–2020) внимательно ее прочитал, и на публике высказывался о ней нейтрально. Но, по словам Каррера, был страшно доволен ее появлением, при том, что со многими оценками автора не был согласен. «Ему интересно не столько писать книги, сколько самому быть героем романа. Так что он мне благодарен… Да, он сказал мне, что если бы он пришел к власти, такие, как я, были бы в ГУЛАГе. Это была полушутка. Для него я — буржуазный интеллектуал, таких людей он презирает» — говорил Каррер.
Бюджет фильма Серебренникова — около 10 миллионов евро. «Лимонов» должен быть готов к весне следующего года — вполне вероятно, что он тоже попадет в конкурс Каннского кинофестиваля. Лимонова сыграет британский актер Бен Уишоу. Жену Лимонова, Елену — Виктория Мирошниченко («Дылда»).
Это будет первый англоязычный фильм Серебренникова. Половина его уже снята в России. Остаток — в том числе сцены, действие которых разворачивается в 80-е годы в Нью-Йорке — будет снят в Европе. Действие охватит период жизни Лимонова, начиная с его молодости и примерно до 2004 года.
В интервью американскому изданию Variety Серебренников рассказал о работе над картиной. Приводим несколько цитат.
— Я прочитал книгу [Каррера] с некоторым опозданием, только после того, как получил от продюсеров сценарий, написанный Павлом Павликовским и Беном Хопкинсом. Лимонов — часть моей жизни. Я рос на юге России в то время, когда начиналась перестройка. Он в тот момент был одним из людей, по-настоящему важных для молодого поколения. Он был чем-то вроде авангардной рок-звезды. Для молодежи нормально быть против, и всем молодым людям, которые не хотели быть частью истеблишмента или работать на систему, Лимонов показывал пример — как это сделать. Его газета «Лимонка» и его Национал-большевистская партия (запрещена в РФ.— Ред.) стали в своем роде эквивалентом рок-клуба для думающих молодых людей, которые не хотели быть частью новой политической элиты России.
* * *
— Для Эдички нужен был блистательный актер, и Бен Уишоу полностью подходит под это определение. Он прочитал его книги, посмотрел миллион интервью с ним, но, кроме того, подобрался к Эдичке инстинктивно, как животное. Это у него не из головы, а откуда-то из нутра идет. Он как собака, которая несется по следу. Просто невероятно, как перед камерами он становится Эдичкой. Это то, что под силу только великим актерам.
* * *
— [О том, почему фильм будет снят на английском]. Эта книга была написана для западных читателей, и фильм тоже должен быть рассчитан на широкую аудиторию. Английский предоставляет новую оптику для того, чтобы показать Эдичку. Некое отстранение. Книга Каррера, наверное, дает возможность читателям лучше понять, что такое Россия и что в ней происходит.
А вот что рассказал Variety исполнитель главной роли Бен Уишоу. Он известен широкой публике прежде всего по фильмам «Парфюмер», «Облачный атлас» и по роли Q в последних фильмах о Джеймсе Бонде (именно его персонаж снабжал агента 007 полезными гаджетами). Но в его фильмографии — множество других, никак не менее интересных работ, в том числе в фильмах «Меня там нет», «Яркая звезда», «Возвращение в Брайдсхед», «Буря», «Девушка из Дании»… Один из последних проектов с его участием — сериал «Будет больно», где он играет врача-акушера из лондонской больницы.
— Когда мне прислали сценарий, а это было в 2020 году, в разгар пандемии, он буквально сшиб меня с ног. Герой, Эдуард Лимонов, меня ошеломил. Все, что с ним связано, настолько резко и радикально! В каждой ситуации, в которой он оказывался, он брал несозвучную ноту. Кажется, что он мог существовать, только будучи в оппозиции к тому, что видел перед собой. Он был против ВСЕГО. Он пугал меня, он восхищал меня, он вызывал во мне отвращение и он меня завораживал.
* * *
— Работа с Кириллом — это одно из великих событий в моей карьере. Не могу дождаться, когда мы возобновим работу. Он очень глубокий человек, прекрасный сумасшедший мечтатель, очень остроумный, очень мудрый, очень хороший. И по-настоящему великий художник.
* * *
— Как многие, я долго был очарован Россией, и, как многие, я был влюблен в русскую литературу, с того момента, как в 18 лет друг посоветовал мне прочитать «Преступление и наказание». Так что я был просто потрясен, [когда начал работать в стране], ощутил настоящую страну, а не ту, которая существовала только в моем воображении.
L'attore britannico Ben Whishaw, conosciuto in tutto il mondo grazie al franchise di James Bond, è stato scelto per quello che si preannuncia essere uno dei ruoli più complicati della sua carriera. Whishaw sarà il protagonista di Limonov, The Ballad of Eddie, nuovo film in lingua inglese di Kirill Serebrennikov.
Il film racconterà la vita del poeta radicale russo nonché dissidente politico, Eduard Limonov. Il promo del film sarà presentato ai buyer del Festival di Cannes il prossimo 17 maggio ed è ispirato al romanzo best-seller Limonov, scritto dall'autrice e regista francese Emmanuelle Carrère, tradotto in 35 Paesi.
Limonov approfondisce la storia di Eduard Limonov, un uomo che ha vissuto molte vite. Dapprima scrittore clandestino in Unione Sovietica, fuggì negli Stati Uniti dove divenne un poeta punk e maggiordomo di un milionario a Manhattan. «Eddie» è successivamente diventato un fenomeno letterario a Parigi prima di tornare in Russia, dove si è trasformato in un carismatico leader del partito dissidente con lo status di rockstar e incarcerato da Vladimir Putin. Ben Whishaw ha interpretato Q nella saga di James Bond, da Skyfall in poi.
La storia di Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del ventesimo secolo che potrebbe risultare ancor più rilevante a fronte della difficile attualità.
Le riprese di Limonov erano in corso in Russia quando è scoppiata la guerra. Il regista Kirill Serebrennikov, lui stesso in conflitto con Putin in passato, ha smesso di girare e Ben Whishaw è stato condotto fuori dal territorio russo. Limonov, The Ballad of Eddie è scritto da Pawel Pawlikowski, regista di Cold War e Ida.
Ben Whishaw a febbraio ha annunciato le riprese di Paddington 3, un altro progetto nel quale è coinvolto.
Актриса Екатерина Волкова планирует судиться с режиссёром биографического фильма о своём муже, писателе Эдуарде Лимонове. Об этом она сообщила «Московскому комсомольцу». Вдова политика утверждает, что режиссёр картины Кирилл Серебренников не обсудил все вопросы с наследниками, поэтому теперь решать их Волкова будет в суде и при помощи американских юристов.
Актриса отметила, что не верит в российский прокат нового проекта Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдди» (Limonov, the Ballad of Eddie). Снимать его режиссёр начал в России и за основу взял биографический роман «Лимонов» французского писателя Эммануэля Каррера. На русском языке работа Каррера также издавалась.
В байопике об известном российском писателе и политике в роли самого Лимонова снимется голливудский актёр Бэн Уишоу. Британскую звезду российский зритель помнит по фильмам «Парфюмер», «Облачный атлас» и бондиане с Дэниелом Крэйгом. Роль второй жены Лимонова Елены Щаповой исполнит Виктория Мирошниченко. Её первой работой стала картина «Дылда» Кантемира Балагова.
Тизер фильма о писателе покажут на Каннском кинофестивале 17 мая. «МК» сообщает, что готовую версию байопика продемонстрируют зрителям через год. После отъезда Серебренникова из России съёмки картины планируется продолжить в США, Испании, Италии и Франции.
Ранее «Секрет» писал, что дети Эдуарда Лимонова получат по €10.000 от российских властей. Российское правительство ликвидировало Национал-большевистскую партию (запрещённую в России экстремистскую организацию), основателем и председателем которой был Лимонов. Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) расценил это как нарушение права на свободу собраний.
На этой неделе стало известно, что Кирилл Серебренников готовит фильм об Эдуарде Лимонове, фрагменты которого он представит на кинорынке в Каннах. Картина под названием «Лимонов, баллада об Эдичке» будет снята на английском языке, в прокат она должна выйти в 2023 году. На главную роль режиссер выбрал английского актера Бена Уишоу — звезду «Парфюмера», «Фарго», последних картин о Джеймсе Бонде и сериала «Будет больно». Сценарий для фильма подготовили режиссер «Холодной войны» Павел Павликовский и Бен Хопкинс («Марионетка»), основан фильм на книге «Лимонов» французского писателя Эммануэля Каррера.
Серебренников называет свою картину настоящей «поэтической биографией» и уверяет, что Уишоу «просто начинает быть Лимоновым перед камерой». Кинопоиск узнал, чего ждут от фильма российские литературные и кинокритики.
Полина Рыжова
Кинокритик, литературный критик:
Фильм Серебренникова снимается по роману Эмманюэля Каррера. В книге есть почти все ключевые эпизоды жизни Лимонова: детство в Харькове, вращение в диссидентских кругах в Москве, переезд в Америку, богемное существование в Париже, участие в войне на Балканах, создание НБП (запрещенная в России экстремистская организация), тюремный срок.
Вряд ли нас ждет строгий последовательный перенос этих событий на экран — скорее, это будет выглядеть как очень вольное поэтическое осмысление жизни Лимонова с постоянными перебросами во времени. Главный мотив книги Каррера — сложные взаимоотношения между фигурой писателя и фигурой политика, соединенные в одном человеке. Думаю, это вполне может стать и главной темой исследования для Серебренникова.
Лично мне кажется наиболее интересным и важным с точки зрения понимания Лимонова (да и вообще любого человека) его детство. А еще на контрасте последние годы его жизни, когда он боролся с болезнью. У Каррера этого нет, но именно в этом периоде жизни Лимонова есть что-то невероятно трогательное и грустное: все такой же могучий бескомпромиссный характер, но в теле старика, тоскующего о былых сражениях и не желающего примиряться со смертью.
Сделать фильм о таком противоречивом человеке, как Лимонов, с художественной точки зрения дело крайне трудное: тут важно суметь избежать очарования своим героем и в то же время не свести его историю к банальному разоблачению. Но, судя по фильмам Серебренникова и особенно по фильму «Ученик», у него вполне может это получиться.
Константин Мильчин
Книжный критик:
Я бы хотел увидеть классический байопик, комплексную картину жизни человека, который менялся, который был очень разным, который смог стать кумиром миллионов, который даже после смерти остается образцом для многих. Вот хотелось бы понять, как у него все это получилось, как подросток Савенко стал кутюрье, кутюрье стал поэтом, поэт стал блестящим прозаиком, прозаик стал солдатом, солдат стал политиком, политик стал дедом. Но такого фильма, конечно же, не будет, такие сейчас не снимают.
Бен Уишоу — талантливый актер и внешне похож на Лимонова. Плюс он вряд ли в курсе всех отечественных споров вокруг его личности. И, конечно же, очень хорошо, что Лимонова играет иностранный актер, это выводит одного из крупнейших русских писателей из нашего узкого мирка на планетарный уровень. Если же брать других кандидатов, то я бы тут, скорее, подумал про фильм, в котором Лимонова играют разные люди, потому что для разных людей он очень разный.
Я сдержанно отношусь к творчеству Серебренникова. Он, конечно, выдающийся режиссер, но у него есть отличные фильмы (например, «Изображая жертву» или «Лето»), кошмарные (вроде фильма «Ученик») или посредственные («Петровы в гриппе»). Ну, то есть насчет того, что Уишоу будет стараться, я уверен. Вопрос в сценарии и в эстетике. У Серебренникова получаются фильмы, когда он работает с сильными сценаристами. Присутствие чудесного польского кинематографиста Павла Павликовского в сценарной команде дает нам некоторые шансы.
Предвкушаю адские срачи в тех соцсетях, что сохранятся к моменту фильма.
Юрий Сапрыкин
Основатель проекта «Полка», писатель
Многие события из жизни Лимонова мы уже видели на экране, в телевизоре или ютьюбе. Серебренников не то чтобы впервые создает экранный образ Эдуарда Лимонова. У него задача сложнее — показать такого Лимонова, который был бы не менее убедительным, чем наши давно сложившиеся представления о нем.
Я так привык к тому, что роль Лимонова исполняет Лимонов, что никогда не задумывался, кто бы мог его сыграть. Но в идеальном мире, если исходить из темперамента, а не портретного сходства, роль Лимонова мог бы исполнить, наверное, кто-то вроде молодого Джека Николсона. А вот прокомментировать актерскую работу Уишоу я не могу.
Александр Иванов
Основатель издательства Ad Marginem, выпускавшего книги Лимонова:
Лимонов — сложная фигура, и я не уверен, что Серебренников — подходящий режиссер. У него не тот уровень, при котором можно рассчитывать на большое кино. Я плохо знаю его театральные постановки, но в кино это режиссер с достаточно ограниченным набором приемов и скиллов.
Про Лимонова можно снять мощный американский блокбастер, ведь он настоящий герой в литературном и кинематографическом смысле. А Серебренников всегда делает полубарочную эстетику: снижает героев, растворяет их в странном контексте… Если снимать о Лимонове как о герое, идеальным режиссером был бы Алексей Герман. Получилось бы черно-белое жесткое кино в духе харьковского индустриального мира, затем эмиграции… Жесткая нью-йоркская тема, семидесятые, парижские круги Лимонова — все это можно было бы сделать дико эстетски, снять героическое кино.
В книге Каррера, по которой снимается фильм Серебренникова, кстати, про Лимонова почти ничего серьезного не сказано. Там просто пересказаны его произведения. Наверное, можно снимать двумя способами: показать литературного героя, которого Лимонов сделал из себя самого, а можно снять некий байопик, где меньше литературы, больше реальности. Но, вообще, Лимонов не сводится к тому, что он сам о себе написал, у него большая нелитературная биография. За ним стоит большая культурно-эстетическая среда, огромный мир. Чтобы его понимать, надо разбираться, кто такие Головин, Мамлеев, Холин, Некрасов, что такое Лианозовская группа. Думаю, что Уишоу и Серебренников об этом мире ничего не знают. Да и что там ждать от этого английского актера, что он может дать нового? Он, конечно, может интернационализировать немного этот язык.
В общем, я скептичен, не думаю, что здесь будет какой-то прорыв. Полагаю, что ни уровень Уишоу, ни уровень Серебренникова не соответствуют уровню Лимонова. Как и уровень Каррера, кстати. Лимонов — это очень масштабная фигура, эти ребята личностно и творчески далеки от его масштаба. Ну, будет еще одно кино, окей.
Анна Наринская
Литературный критик, куратор выставочных проектов:
Лимонов — интересная фигура. Взгляды позднего Лимонова, конечно, мне неприятны. Идеологически это человек для меня совершенно чужой, но мне нравится его яркость. Конечно, то, что он страдал, сидел в тюрьме и так далее, не заставляет меня им восхищаться, но это делает Лимонова интересным. Так что любопытно посмотреть, как в кино можно показать такую фигуру — талантливого, яркого, опередившего время человека, но при этом ужасного для России, воплощающего страшные идеи.
Я понимаю, что Кирилл им довольно сильно увлечен и очарован. Его интересуют такие люди, как Лимонов или, допустим, Егор Летов. Я же с Лимоновым была знакома лично в его поздний период. Это человек, которому было очень важно казаться мужественным, жить жизнью «настоящего мужчины», и я таким типом людей не очень очарована. Мы с Серебренниковым по-разному смотрим на Лимонова, но мне интересно, что у него выйдет. Думаю, может получиться апологетический фильм, хотя, возможно, я недооцениваю Кирилла.
Мне нравится выбор Бена Уишоу. Во-первых, он очень хороший актер. Во-вторых, мне нравится, что главную роль исполнит иностранец, который может посмотреть на фигуру Лимонова извне, человек, свободный от внутренней лимоновщины, присущей многим людям в России.
Борис Куприянов
Владелец магазина «Фаланстер», заместитель руководителя Дома творчества Переделкино:
Тут невозможно сделать документальную историю. Можно говорить только о мифе Лимонова, потому что он сам этот миф из себя делал.
Мне хотелось бы увидеть историю любовей Лимонова. Он любил, любил отчаянно, любил многих женщин. Это было страстно, необыкновенно и очень по-разному, как мне кажется.
Еще было бы интересно посмотреть, как Лимонов стал главой НБП (запрещенная в России экстремистская организация) — проекта, который не с самого начала был политическим, в начале, скорее, художественным. И с удовольствием бы узнал побольше о парижском периоде Лимонова, который меньше известен. Было бы любопытно узнать о московском периоде до эмиграции, Лианозовской группе.
С фильмографией Бена Уишоу я не очень знаком. Посмотрел на фотографию — он больше похож на Noize MC. Меня совершенно не смущает, что это не русский актер, может быть, так даже лучше. В конце концов, книга Каррера, одна из лучших биографий Лимонова, написана на французском языке. Как это странно не прозвучит, но Эдуард Вениаминович был европейцем, да-да, более, чем многие московские западники. В идеальном мире я бы хотел, чтобы Лимонова сыграл Сэмюэл Беккет — великий французско-ирландский писатель и драматург. Да, он не был актером, но очень похож на Лимонова или Лимонов на него.
Мне кажется, что рано снимать о Лимонове — слишком горячая еще тема. Лимонов пока что фигура, которую трудно изучать. И на этом многие могут спекулировать. Хочу отдельно отметить, что сегодня Лимонов многими воспринимается как скандальный человек и политик. А Лимонов — это большой поэт и лирический герой. Я боюсь, что если снимать фильм сейчас, то какая-то из составляющих его личности может быть упущена. Нельзя говорить о целом, учитывая только одну проекцию.
Бывшая жена Эдуарда Лимонова, актриса Екатерина Волкова, планирует обратиться к юристам по поводу готовящегося биографического фильма Кирилла Серебренникова о писателе. По словам Волковой, создатели картины «Лимонов, баллада об Эдди» «не урегулировали все вопросы с наследниками».
Бывшая жена Эдуарда Лимонова, актриса Екатерина Волкова, рассказала, что планирует обратиться к юристам из-за фильма Кирилла Серебренникова о писателе. О том, что Серебренников снимает фильм «Лимонов, баллада об Эдди» (Limonov, the Ballad of Eddie), стало известно 11 мая.
По словам Волковой, создатели байопика «не урегулировали все вопросы с наследниками» и «теперь последует вмешательство американских юристов». Она также предположила, что фильм не выйдет в широкий прокат в России.
В интервью американскому изданию «Variety» Кирилл Серебренников рассказал, что фильм о Лимонове — «поэтическая биография с метафорами, паузами и другими поэтическими элементами, необходимыми для описания сумасшедшей жизни [Лимонова]». Съёмки картины проходили в России. Однако после того, как режиссёр покинул страну, съёмочный процесс, по словам Серебренникова, продолжится в Европе.
Проект будет снят на английском языке. Роль Лимонова в картине исполнит английский актёр Бен Уишоу, известный по фильму «Парфюмер: история одного убийцы» и сериалу «Будет больно», а его вторую жену — поэтессу Елену Щапову — сыграет Виктория Мирошниченко, снимавшаяся в «Дылде» Кантемира Балагова. Премьера картины запланирована на 2023 год.
Ben Whishaw, conocido sobre todo por su papel de Q en la última etapa del James Bond de Daniel Craig, se encuentra ahora mismo rodando «Limonov: The ballad of Eddie» la adaptación de Limonov, la novela más vendida del escritor y guionista francés Emmanuel Carrère. Una película de la que el actor lucirá un aspecto muy diferente al que nos tiene acostumbrados al transformarse en Eduard Limonov, algo que se puede apreciar en la primera imagen oficial de la producción.
Descrita como «un viaje por Rusia, América y Europa durante la segunda mitad del siglo XX», la cinta nos presentará la complicada figura de Limonov, un rol que se basa en el personaje real homónimo que fue escritor, poeta y político ruso. Todavía es algo pronto para conocer detalles exactos de la trama, pero al conocer el material original del que parte, la sinopsis detalla las características especiales de Limonov que serán clave en el desarrollo del film, describiéndolo como «un militante revolucionario, un matón, un escritor clandestino, el mayordomo de un millonario en Manhattan. Pero también un poeta que blande una navaja, un amante de las mujeres hermosas, un belicista, un agitador político y un novelista que escribió sobre su propia grandeza».
Aparte de dotar de una mayor importancia al genio tecnológico que ha interpretado en la franquicia del agente secreto, el papel de Whishaw pasó a la historia por ser la primera vez que el personaje revelaba su homosexualidad en la película «Sin tiempo para morir», aunque se tomó a disgusto el hecho de que no se profundizase más sobre el tema y que la insinuación de la sexualidad de Q se pasase de puntillas: «Creo que pensé «¿Estamos haciendo esto y luego no hacemos nada con eso?» Recuerdo, tal vez, sentir que eso no era satisfactorio. Por alguna razón, no lo desarmé con nadie en la película». Ante el cambio de ciclo que el personaje de Ian Fleming vive en el cine, todavía no se sabe si variará el reparto entero o si alguno de los actores de esta antigua etapa repetirán entre el casting.
«The Ballad of Eddie» también estará protagonizada por Viktoria Miroshnichenko en el papel de Elena, la esposa de Eduard. La cinta estará dirigida por Kirill Serebrennikov («Petrov's Flu», «(M)uchenik»), mientras que él mismo junto a Pawel Pawlikowski («Ida») y Ben Hopkins adaptan el guion. Todavía no existe una fecha cerrada para la cinta pero se espera que llegue a los cines a partir del 2023.
Какими будут Канны в этом драматическом году, почему, кроме Серебренникова, там никого из России — даже режиссеров, даже Сокурова — не ждут и за что Украина «наказала» Сергея Лозницу, «Собеседнику» рассказал кинокритик Антон Долин.
⟨…⟩
— Серебренников покажет в Каннах отрывок из своего фильма о Лимонове с Беном Уишоу, который он еще только снимает. Любопытно то, что Лимонов — основатель довольно радикальной российской Национал-большевистской партии. Как к этому сегодня относится европейская общественность, приветствуя режиссера на фестивале?
— Хм, европейская общественность умеет разделять это всё. Для Европы Лимонов очень интересный писатель и личность. Там смотрят на него как на политика в последнюю очередь. И не забывайте, что в этом фильме принимают участие два очень уважаемых, умных и влиятельных европейских автора, и один из них — Эммануэль Каррер, который получил кучу престижных премий за свою книгу о Лимонове, имеющую во Франции огромный успех. Идеология Лимонова здесь ни при чем. Ну или, может быть, она «при чем». Я не читал сценарий и не знаю, как фильм будет сделан. Но фильм можно снять о ком угодно, хоть об исчадии ада, а Лимонов — никто не будет спорить — персонаж интересный. Так что, мне кажется, это как раз очень такая европейская история.
Zagraniczne media podają, że powstanie film o rosyjskim opozycjoniście Eduardzie Limanowie. Aktywista i pisarz znany był m.in. z zaciekłej krytyki Władimira Putina. W Limanowa ma się wcielić brytyjski aktor. Funkcję producenta filmu objął polski reżyser.
Film o rosyjskim opozycjoniście
Jak podaje «Variety», projekt o tytule «Limonov, The Ballad of Eddie» wyreżyseruje słynny rosyjski filmowiec Kirill Serebrennikov, który od lat jest prześladowany za krytykę polityki Kremla i Władimira Putina.
W tytułową rolę ma wcielić się brytyjski aktor Ben Whishaw. 41-latek znany jest z takich filmów, jak «Pachnidło: Historia mordercy», «I'm Not There. Gdzie indziej jestem» czy produkcji o Jamesie Bondzie: «Spectre» oraz «Nie czas umierać». W 2019 roku Whishaw dostał Złotego Globa dla Najlepszego aktora drugoplanowego w serialu, serialu limitowanym lub filmie telewizyjnym za «Skandal w angielskim stylu».
Producentem filmu jest polski twórca Paweł Pawlikowski («Ida», «Zimna wojna»), który początkowo miał być jego reżyserem, jednak w 2020 roku po trzech latach przygotowywania się do tej roli zrezygnował.
— Nie do końca lubię tę postać. Nie na tyle, aby robić o nim film. Postanowiłem więc wycofać się z tego projektu — przekazał Pawlikowski podczas spotkania na festiwalu Docs Against Isolation.
Jak podaje portal «The Moscow Times», zdjęcia miały pierwotnie w większości powstać w Rosji, jednak przez atak na Ukrainę, dalsze prace nad filmem zostaną przeniesione do innego europejskiego państwa.
Scenariusz filmu oparty jest na motywach powieści biograficznej «Limonow» Emmanuela Carrère'a, która zelektryzowała francuskich czytelników i krytyków. Książka otrzymała prestiżową nagrodę Prix Renaudot, a prawa do jej wydania sprzedano do kilkunastu państw. W 2012 roku powieść Carrère'a zadebiutowała w Polsce za sprawą wydania Wydawnictwa Literackiego.
Sam Limanow zaś pojawił się w zrealizowanym dla BBC dokumencie Pawlikowskiego «Serbian Epics». Pisarz został w nim pokazany obok Radovana Karadžica.
Kim był Eduard Limanow?
Eduard Limonow (właśc. Eduard Wieniaminowicz Sawienko) był rosyjskim poetą, aktywistą, dziennikarzem, pisarzem oraz politykiem. W latach 70. wyemigrował do USA, gdzie chwytał się najróżniejszych zajęć, był m.in. lokajem milionera.
W 1974 roku wydał słynną powieść «To ja — Ediczka». W latach 90. powrócił do Rosji, gdzie założył Partię Narodowo-Bolszewicką. Jej ówczesnym ideologiem był Aleksander Dugin, którego obecnie nazywa się «mózgiem Putina» i uważa się za jedną z osób odpowiedzialnych za wojnę w Ukrainie.
Limanow słynął również z głośnej i mocnej krytyki Putina, pewnego razu nazwał go «przegrywem, idiotą i wampirem wypijającym rosyjską krew». Nie przeszkadzało mu to jednak w poparciu aneksji Krymu w 2014 roku. Opozycjonista zmarł w 2020 roku.
He's probably the most awaited director at this year's Cannes Film Festival. Dissident filmmaker Kirill Serebrennikov is the only Russian with a film in the official selection. In previous years, Russia banned him from going to Cannes. Now in exile in Berlin, his film «Tchaikovsky's Wife» is competing for the top prize. Eve Jackson speaks to him about what it means to be there in person, why his film is not about Tchaikovsky's homosexuality and why it's important to defend Russian culture.
На 75-м Каннском кинофестивале вопреки «запрету всего русского» показали фильм Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского». Единственный русский фильм. Неоднозначное время, неоднозначное кино.
Несомненно, фильм — оригинальный. Прекрасная Алёна Михайлова в главной роли. Студентка, безумно влюблённая в великого композитора. Женщина, которая стала его женой, но не добилась любви. Трагический сюжет, который можно было бы представить как-то потоньше, что ли. Какая-то квинтэссенция женоненавистничества. Заслужила ли Антонина Милюкова, жена Чайковского, такой «славы»?
Серебренников, безусловно, удивительный режиссер. Я была заворожена его фильмом «Юрьев день» об оперной певице (Ксения Раппопорт), которая в русском унылом заснеженном городе потеряла сына. Он растворился в сером мглистом городке, где все женщины — с одним цветом волос, грязно-рыжим. Только такую краску привозят в магазинчик, и все они — как сёстры в безвременье. Раппопорт тоже становится рыжей; начинает пить, предаётся любви, надеется на встречу с сыном,— застревает в городке навеки. Потрясающий фильм, снятый пятнадцать лет назад. После него Серебренников остается по-прежнему режиссером выдающимся, но вся его художественность, к сожалению, всё больше уходит в бред и мужские гениталии. В «Чайковском» Серебренников себя не ограничивает. Вот — они, гениталии всех калибров. В почти трёхчасовом фильме композитору-Чайковскому не уделили внимания. Зато сколько этих самых! Ух! Вот возникают они перед женой — такие, сякие, выбирай — любой. Как в сюрреалистическом кошмаре, кружат мужики с причиндалами. Противно. Эрос и Танатос? Вместо гениальности, музыки, сострадания, жалости? Смерть и сексуальная неудовлетворенность, вот лейтмотив долгого, нудного и страшного фильма. Смотреть тяжело. Западная пресса, кстати, гомосексуального эпатажа не оценила. Написали: «постартхаусное искусство». И еще: «Мрачное произведение, которое отражает историю суда над Серебренниковым, хоть и косвенно». Прочитала в новостях, что Кирилл Серебренников не остановился на достигнутом — впереди новый байопик. На этот раз режиссер замахнулся на одного из моих любимых персонажей — на Эдуарда Лимонова. Лимонов, читала я, к Серебренникову относился плохо. Считал его посредственностью, смешно и точно описал дело о растрате средств. А Серебренников хочет кино о Лимонове снять. Кирилл, признайся: сцена с негром в «Это я, Эдичка» явилась катализатором? Именно от неё и будет «плясать» фильм? Мерзко и противно. Что бы вам сказал Лимонов? Он нашёл бы, как окоротить. Но — уже не скажет. Так что смотрим «Жену», если осилите, конечно.
«Вечерняя Москва», №91(29.131), 24 мая 2022 года
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы».
Ben Whishaw's run on «This Is Going To Hurt» may have only just started over on AMC+, but he already has more projects in the works. The actor has been revealed in a first-look photo as the titular lead in «Limonov, The Ballad of Eddie», a biopic feature focused on Russian dissident Eduard Limonov. The project was inspired by Emmanuel Carrère's best-selling novel, «Limonov: The Outrageous Adventures of the Radical Soviet Poet Who Became a Bum in New York, a Sensation in France, and a Political Antihero in Russia». Russian filmmaker Kirill Serebrennikov («Tchaikovsky's Wife»), who co-wrote the script with Ben Hopkins (Simon Magus) and Paweł Pawlikowski («Cold War»), is set to direct.
Limonov, who recently passed away in 2020, was a writer, poet, and publicist. He's best known for being a political dissident and politician, founding the National Bolshevik Party in 1991 when he returned to his homeland after the breakup of the USSR. (Limonov originally immigrated from the USSR to New York in 1974.) Eventually, his political party was superseded by the larger dissident group known as The Other Russia, so he became one of their leaders instead. (The National Bolshevik party was banned in 2007 anyway.) Putin eventually jailed him.
A spate of Russia-focused film and TV series have gotten off the ground in the last few months. Back in September 2021, both David Tennant («Doctor Who») and Benedict Cumberbatch («Sherlock») were reported to be starring in competing projects telling the story of British-naturalized Russian defector Alexander Valterovich Litvinenko. More recently, a new project, «Mother Russia», began the hunt for a distributor with Maxine Peake («Silk») starring as Russian journalist Anna Politkovskaya in a biopic about the writer's life, and Jason Isaacs («Operation Mincemeat») and Ciaran Hinds («Belfast») attached to co-star. (No distributor has been announced as yet.)
Here's the film's synopsis:
Based on the best-selling book by Emmanuelle Carrere, «Limonov» depicts the adventures of non-conformist poet and provocateur Eduard Limonov, who grew up in what today is the Ukrainian city of Kharkiv. He escaped from what was then the Soviet Union for the U.S., where he became a switchblade-waving punk poet, and also a butler to a Manhattan millionaire before turning into a fashion writer and literary sensation in Paris. After the fall of Communism, Limonov moved back to Russia, where he founded the nostalgic National Bolshevik Party, becoming an idol for many Russian youths, and was incarcerated by Vladimir Putin.
Serebrennikov was halfway through filming «Limonov» in March when Russia's invasion of Ukraine occurred, and war broke out. It took several weeks, but the director was finally able to leave the country, partially due to the Cannes Film Festival, where he premiered «Tchaikovsky's Wife» and presented a promo reel from his uncompleted new project. This plan, according to «Variety», is to complete the rest of the film shoot in Europe this summer and premiere the finished film for competition and awards season in 2023.
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА
О новом кинодетище Кирилла Серебренникова и его вдудёвом интервью.
Либеральные стенания и споры вокруг Эдуарда Лимонова ещё долго не утихнут. «Ах, как он мог поддержать весь этот милитаристский ужас — мы ведь буквально зачитывались его книгами!». «О, my God — его ценили на Западе, а он стал певцом российской агрессии! Да ещё и её пророком!».
«Нет, нет, его просто неверно истолковали. Он шутил. А, может, и хотел, но не так… не в такой степени… Члены его партии, конечно, отсидели полгода в украинском СИЗО за акцию «Севастополь — русский город!», но это другое… Киев у него, безусловно, капут, но, может, не совсем капут… и вообще…».
Оно и понятно. Очень уж обидно либерасту, когда ватником («Да, я — ватник! И горжусь этим!» — Эдуард Вениаминович любил категоричность) оказывается не провластный грантоед-охранитель и не какой-нибудь корявый маргинал, словно созданный для мемов и картин Васи Ложкина, а человек, воплотивший мечту всех людей с хорошими лицами — получивший европейское признание, причём не благодаря своим политическим взглядам, а скорее несмотря на них — и яростно выступающий против капиталистических порядков и усиления полицейщины на Родине.
А то, что идеальное государство, согласно программе основанной Лимоновым Национал-большевистской партии*, должно быть мягким внутри, но жёстким снаружи… Этой мелочи было принято не замечать до поры до времени. Если быть точным — до 2014 года.
Вот и в новом интервью Дудя** с Кириллом Серебренниковым повисла тягостная пауза, как только разговор зашёл о том, что СВО застала режиссёра за съёмками картины о Лимонове. Который эту самую СВО ждал, хотел, призывал. «А-а-а-а» — мялся Дудь, не находя слов.
Серебренников, правда, попытался защитить священного монстра российского политики и контркультуры от обвинений в излишнем «людоедстве». А вот что бы он сказал, увидев, как его родную Салтовку «поливают» ракетами? Одобрил бы происходящее?
Круче было только, когда «ЕщенеПознер» Солодников решил выступить адвокатом Летова перед Чубайсом — дескать, Егор к своему нацбольству серьёзно не относился, да и вообще всё это было недолго.
Спасибо, благодетели! Жаль, «подзащитные» вас уже не смогут «отблагодарить»!
«Эх, либералишко дурное» — вспоминаются слова Лимонова.
А дальше стало интересно. Серебренников заявил, что нынешние обстоятельства заставили его и исполнителя главной роли Бена Уишоу внести коррективы и новый вариант картины будет куда злее.
Дудь взволнованно поинтересовался, не боится ли Кирилл того, что зрители настолько очаруются «разухабистой» и талантливой личностью Лимонова, что в результате не только одобрят его «людоедство», но и — кошмар! — скажут: «Блин, а так-то Россия всё правильно делает!».
— А мы сочувствуем Джокеру? — ответил вопросом на вопрос Серебренников.
О, горячо-горячо! Интересно, в курсе ли режиссёр, что Эдуард Вениаминович как раз очень котировал Джокера — и в великолепном исполнении Джека Николсона, и в фильме 2019 года? Он и Трампа в своё время народным Джокером окрестил.
Парадоксально, что если Серебренников действительно пойдёт по пути демонизации Лимонова, то картина может получиться весьма и весьма годной. И чем большим злодеем постановщик изобразит своего героя (а нам ни много ни мало обещают раскрыть «феномен, который называется Эдди» — феномен «сложного, огромного» человека, жаждавшего «разрушения мира»), тем больше зрители им очаруются.
А какой шикарный может получиться фильм, если наш скандальный постановщик, добавив к реальной истории нацболов изрядную долю фантазии и либеральной паранойи, поведает ужасающую историю о настоящем гении зла — поэте и идеологе, создавшем могучую подпольную организацию из красно-коричневых отморозков!
Зажигательные речи старого Мефистофеля, гипнотизирующие аудиторию… Чёрные рубашки партийцев… Грандиозные планы реванша за развал Союза… Они везде — не только в России и странах СНГ, но даже на Западе… Они могущественны и лишь ждут своего часа!
То есть реалии деятельности ныне запрещённой партии должны быть максимально гиперболизированы! И не надо стесняться перебора! Пусть западный зритель будет перепуган, но и заворожен витальностью и могуществом этих героев!
Более идеальных злодеев для западной пропаганды, наверное, нет!
А если еще сделать этот фильм музыкальным! Просто открываешь, например, сборник «Мальчик, беги!» и выбираешь злодейский гимн:
«Прекрасней нет объекта для эстета
Чем идеальный облик пистолета»,
«Я презираю хлеборезов,
Калек, ребёнков, стариков,
Зато люблю головорезов:
Танкистов, снайперов, стрелков»,
«Вспоминаем всё мужчине нужное:
Документы, деньги и оружие».
И главное, чтоб добро в финале не победило!
Конечно, такую картину Серебренников никогда не снимет. Но если он хоть попытается показать Лимонова Джокером — уже будет хорошо.
Куда хуже были бы оправдания: «Нет, нет, это — о другом Лимонове. Хорошем, правильном (с либеральной точки зрения, разумеется — хоть «хорошим» с этой точки зрения Лимонов не был никогда). Эдичка в те годы бы не одобрил… а, может, и одобрил, но не совсем… и вообще…».
Нет, нет, уж лучше Джокер! Он ведь и в нашем режиссёре сидит, как бы тому не хотелось казаться приличным мальчиком. Признал же Серебренников сквозь зубы, что «в разрушении есть задор и свежая кровь»!
«Родина на Неве», 29 июля 2022 года
* Национал-большевистская партия запрещена на территории РФ и прекратила существование в 2007 году.
Mario Gianani, CEO of Fremantle's Rome-based «The Young Pope» and «My Brilliant Friend» production powerhouse «Wildside», is enjoying a high-profile time on the international film festival circuit this year.
The producer, whose earlier feature film credits include Marco Bellocchio's «Vincere» (2009) and Bernardo Bertolucci's «Io E Te» (2012), was at Cannes this May with Belgian directorial duo Felix Van Groeningen and Charlotte Vandermeersch's Jury Prize winner «The Eight Mountains».
He is now at Venice with a quartet of Italian titles: Emanuele Crialese's Golden Lion contender «L'Immensità», Paolo Virzì's Out of Competition title «Siccità» (Dry) and first features «Amanda» and «Ghost Night».
Deadline talked to Gianani ahead of the world premiere on Sunday of the 1970s Rome-set drama «L'Immensità», starring Penelope Cruz as a mother, whose daughter's determination to identify as a boy pushes their fragile family dynamics to the edge.
⟨…⟩
— Wildside is also in production on Kirill Serebrennikov's Limonov, based on an adaptation by Pawel Pawlikowski of French writer and filmmaker Emmanuelle Carrère's book about the controversial Russian poet and political dissident Edouard Limonov. Do you have an update?
— That's another long story. We took the rights to the book six years ago. Pawel Pawlikowski came on board to write and direct, and we financed the film but then he changed his mind.
We kept the script. It was a fantastic script, as ever. He managed to condense the story into 80-pages and it's great.
We were looking for alternatives, for Russian directors. An agent put us in contact with Kirill Serebrennikov and it was a fantastic meeting. We asked him if he knew the character of Limonov and he pulled out a picture, showing himself as an 18-year-old next to the real Limonov.
It all came together very naturally but again it was complex. We had been shooting for three weeks in Moscow and then there was the invasion. We had reconstructed New York in Moscow, so we had to lose the whole set and rebuild in Riga. We stopped for a few months and restarted in August and will be finished in the coming days.
We're very proud. We think this is a very timely project. It explains a lot about how we got to where we are today. Limonov is the seed of everything. He was an isolated man and a loser. As often happens in life, losers embody that something that is the belly of a larger community. A few years later, [his writing] has become a very sharp prediction of what is happening now, but we didn't understand at the time.
— Working in the Latvian capital of Riga with a Russia director must have raised some eyebrows and been tricky locally?
— Yes it was. Fremantle have been very patient with us. We're co-producing again with Dimitri and Pathé. All the partners are so passionate, and it has become a mission to deliver the film and well.
Nothing was simple. We had to cut everything with Russia and wait for Kirill to get out of Russia. And get rid of any financing from Russia. It was very hard, but we had to do it and felt it was the right way to go. We felt very sheltered by Fremantle, who said we took on this engagement, so we'll do what it takes to do it. And now it's finally close to an end.
Завершаются съемки нового фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов: Баллада об Эдичке», пишет Афиша Daily. Роль Лимонова в картине исполнил британский актёр Бен Уишоу, а его жену Елену Щапову — актриса Виктория Мирошниченко.
«Мы считаем, что это очень своевременный проект. Он многое объясняет о том, как мы пришли к тому, что имеем сегодня. Лимонов — это семя всего происходящего. Он был одиноким человеком и неудачником. Как это часто бывает в жизни, неудачники воплощают в себе чрево большого сообщества. Несколько лет спустя его письмо стало очень чётким предсказанием того, что происходит сейчас, но в то время мы этого не понимали»,— поделился продюсер и генеральный директор компании «Wildside» Марио Джанани.
По словам Джанани, не обошлось без трудностей, связанных с началом российской спецоперации — съёмки в Москве, где реконструировали Нью-Йорк, перенесли в Ригу.
В основе фильма — книга Эмманюэля Каррера «Лимонов», которая охватывает жизнь писателя, выросшего в Харькове, с детства и до 2004 года, рассказывает о его приключениях в Америке, возвращении в постперестроечную Россию, основании национал-большевистской партии и тюремном заключении. Сценарий написали Павел Павликовский, Бен Хопкинс и Кирилл Серебренников.
Первые кадры «Лимонова» Серебренников представил на Каннском кинофестивале, премьера киноленты запланирована на весну 2023 года.
Режиссер Кирилл Серебренников завершает работу над фильмом «Лимонов: Баллада об Эдичке» — байопиком о писателе и поэте Эдуарде Лимонове. Главные роли в проекте исполнили Бен Уишоу и Виктория Мирошниченко, известная по фильму «Дылда».
По словам продюсера и генерального директора итальянской кинокомпании Wildside Марио Джанани, проект байопика об Эдуарде Лимонове — «длинная история». Права на экранизацию книги французского писателя и режиссера Эммануэль Каррер «Лимонов» Wildside приобрела еще шесть лет назад. К проекту сразу присоединился Павел Павликовский, который адаптировал книгу под сценарий и должен был занять кресло режиссера, однако от последнего позже отказался.
«Мы сохранили сценарий — фантастический сценарий, как всегда. Ему [Павликовскому] удалось сжать историю до 80 страниц, и это здорово. Искали альтернативу, русских режиссеров. Агент связал нас с Кириллом Серебренниковым, и это была фантастическая встреча. Мы спросили его, знает ли он характер Лимонова, и он вытащил картинку, на которой изображен 18-летним рядом с настоящим Лимоновым»,
— поделился Джанани в интервью Deadline.
По словам продюсера, работа над картиной «складывалась очень естественно, но не без сложностей». Главной локацией для съемок стала Москва, где создатели картины реконструировали Нью-Йорк. После 24 февраля команде пришлось искать новые локации — так съемки были перенесены в Ригу. После паузы длиной в несколько месяцев, в августе съемки были возобновлены. Работа над фильмом «Лимонов: Баллада об Эдичке» будет завершена в ближайшие дни.
«Мы очень гордимся. Мы считаем, что это очень своевременный проект. Он многое объясняет о том, как мы пришли к тому, что имеем сегодня. Лимонов — это семя всего [происходящего]. Он был одиноким человеком и неудачником. Как это часто бывает в жизни, неудачники воплощают в себе чрево большого сообщества. Несколько лет спустя [его письмо] стало очень четким предсказанием того, что происходит сейчас, но в то время мы этого не понимали»,
— отметил Джанани.
Главные роли в фильме «Лимонов: Баллада об Эдичке» исполнят Бен Уишоу («Парфюмер: История одного убийцы») и Виктория Мирошниченко («Дылда»). Премьера запланирована на 2023 год.
Российский режиссер Кирилл Серебренников закончил в Риге съемки картины «Лимонов, баллада об Эдичке» по биографическому роману французского писателя Эмманюэля Каррера. О жизни неоднозначного русского писателя и поэта. В эпизодах были задействованы сотни известных московских и рижских медийных лиц. Информация о проекте держится в секрете, но сегодня сам Кирилл выложил в Instagram красноречивые картинки из Риги со словами It was hard, hot and fcking excited!!!
Последние недели город и соцсети живут слухами: режиссер Кирилл Серебренников заканчивает в Латвии свой фильм про Эдуарда Лимонова, в котором, как пишут в одной эмигрантской закрытой группе, «снялась вся Рига». Факт съемок подтвердил и друг Кирилла — экс-директор Национального театра Оярс Рубенис…
Война застала Серебренникова во время российских съемок фильма — кадров, посвященных началу и финишной прямой жизни писателя. Как рассказал режиссер в интервью Юрию Дудю, после 24 февраля со съемочной площадки стали разъезжаться зарубежные актеры, в то время как сам он не мог покинуть Россию, пока не получил условно-досрочное освобождение по своему уголовному делу. После сразу уехал и теперь живет в Берлине, где у него своя квартира.
Съемки продолжились в августе и сентябре в Юрмале и Риге. Все участники процесса связаны договорами о неразглашении, но таких масштабных съемок с участием сотен рижан и приезжих российских медиаперсон — не утаишь. По слухам, на площадке бывшего аэропорта в Румбуле латвийская кинокомпания Forma Pro Films создала грандиозные по размаху декорации Нью-Йорка. По всем признакам, именно они появились сегодня в инстаграме Серебренникова.
Kirill/Кирилл @kirillserebrennikov
(«Instagram», 03.09.2022) Riga Old Town, Latvia:
kirillserebrennikov: It was hard, hot and fcking excited!!!
далее…
На главную роль режиссер выбрал английского актера Бена Уишоу — звезду фильмов «Парфюмер», «Фарго», последних картин о Джеймсе Бонде и сериала «Будет больно». Серебренников утверждает, что Бену удалось буквально превратиться в Лимонова. Роль его спутницы досталась Виктории Мирошниченко («Дылда»). В одной из ролей снялся ведущий актер Гоголь-центра Один Байрон (сериал «Интерны», фильм «Жена Чайковского»).
Сюжет основан на книге-бестселлере «Лимонов» французского писателя Эммануэля Каррера. В ней описаны почти все ключевые эпизоды жизни Лимонова: детство в Харькове («в том самом районе Салтовка, который первым бомбили»,— пояснял режиссер), вращение в диссидентских кругах в Москве, переезд в Америку, богемное существование в Париже, участие в войне на Балканах, создание партии национал-большевиков, тюремный срок… Главное — сложные взаимоотношения между фигурой писателя и фигурой политика, соединенные в одном человеке. Сценарий писали режиссер «Холодной войны» Павел Павликовский, Бен Хопкинс («Марионетка») и сам Серебренников.
Режиссер не отрицает, что война России в Украине наложила свой отпечаток на картину — повернула все «с иной стороны, с иного контекста». Но в итогге фильм получился абсолютно антивоенный. «Мы придумали и начали снимать фильм до войны, а сейчас происходит то, что было в голове у Эдди, а у него было желание разрушения мира,— пояснил Серебренников.— Какие-то вещи мы с Беном Уишоу стали корректировать уже в момент съемок. Потому что сменились обстоятельства того, как фильм будут смотреть — его, конечно, будут смотреть в контексте войны. Мы не можем это не учитывать… Думаю, фильм будет злее».
Серебренников категорически не согласен с тем, что фильм может романтизировать писателя, который сам не раз участвовал в войнах. По словам режиссера, его герой — «не вполне Лимонов, которого я пару раз встречал и которого мы все знаем. Это некий Эдди — герой книги, созданной из биографии Лимонова, это взгляд Каррера, что дает возможность дистанцироваться от Лимонова и попробовать исследовать феномен Эдди».
Продюсер картины Марио Джанани рассказывал, что выбор режиссера случился, благодаря удивительному стечению обстоятельств: «Это была фантастическая встреча. Мы спросили его (Серебренникова), знает ли он характер Лимонова, и он вытащил фотографию 18-летнего себя рядом с настоящим Лимоновым».
Серебренников дважды встречался с Лимоновым при жизни и в юности сам был вдохновлен созданным писателем оппозиционным движением национал-большевиков и идеями газеты «Лимонка»: «Для меня это произведение — часть моей жизни. Я вырос на юге России в то время, когда началась перестройка, которая потом трансформировалась во что то другое, более-менее современную Россию».
«Лимонов в то время был одной из фигур, ставших настоящей ценностью для молодого поколения. Он был чем то вроде авангардной рок-звезды. Конечно, всем молодым людям, которые не хотели быть частью истеблишмента или работать на «систему» (а обычно молодежь любит быть против), для них Лимонов дал хороший пример того, как это делать».
7 сентября на съемочной площадке в Риге Кирилл Серебренников отметил свое 53-летие. Среди снимков в его телеграм-канале появилось изображение праздничного торта, который ему преподнесла команда. Сам съемочный процесс закончился двумя днями позже серией взрывов, после чего режиссер отправился прямиком на рижский концерт группы Shortparis.
Ожидается, что картину будут показывать на кинофестивалях весной 2023 года. Первые кадры фильма «Лимонов, баллада об Эдичке» Серебренников представил в мае на Каннском кинофестивале, где в этом году состоялась премьера его нового фильма «Жена Чайковского». Фильм о Лимонове станет его третьей картиной с биографической канвой — в 2018 году арест Серебренникова по «театральному делу» прошел во время съемок картины «Лето» про Виктора Цоя и Майка Науменко.
За последних 15 лет Кирилл Серебренников поставил в Латвийском национальном театре несколько спектаклей — «Мёртвые души», «Войцек» и «Сны о Райнисе». Его театр Гоголь-центр не раз гастролировал в Риге. Когда режиссер был под домашним арестом в Москве, его актеры показали постановку Outside, которую Кирилл создал удаленно в Риге из Москвы.
Интересное совпадение: буквально накануне войны в феврале архив Эдуарда Лимонова — стихи, письма, рукописи, фотографии и другие предметы — были проданы на торгах аукционного дома «Литфонд» за 10 млн рублей. Хотя стартовая цена всех предметов в совокупности составляла 1,5 млн рублей.
Такая умиротворяющая (по сравнению со всеми предыдущими) фотография с последней московской смены «Лимонова». А всё потому что — издалека) Если подойти ближе — убьёт 🎬😄⚡️
«Всё поработали, а теперь всё разбираем по прокатам» 😂🎬 Примерки. Гранд финал. Часть 2 заключительная. Рассказываю: мы примеряли актеров массовых сцен почти целый месяц до съёмок и несколько дней перед массовыми сценами. Девочки примеряли, гримировали, а я распределяла с ними всех по ролям. Но почти под конец процесса примерок, из-за «спецоперации», главные иностранные актёры уехали, и все массовые сцены доснимались в Риге. Конечно, наша огромная работа не пропала даром. В Риге уже всех примеряли по имеющимся наработкам. Но для нас такой финал тогда был убийственным, как и для всей группы. Тем не менее, мы сильно не отчаивались… Кино научило нас сильно не отчаиваться.
«В России повторяется успешно апробированная в Советском Союзе схема: просто удалить имена неугодных актеров или режиссеров»,— рассказывает режиссер Кирилл Серебренников в программе «Статус: Свободен».
06:43 — о фильме «Limonov: The Ballad»
15:12 — о Лимонове
⟨…⟩
[Сергей Николаевич:]
— Теперь во всех интервью мы спрашиваем: «Где вы были, что вы делали 24-го февраля 2022 года?» Где был ты?
[Кирилл Серебренников:]
— Я снимал кино. И когда мы все прочитали новости… Ну, потому что до этого, как мы все… ты… все вспоминают… до этого дни. Ну, не может этого быть, ну, не может этого быть. А что, будет война? Не может быть войны. Ну, этого не может быть. И когда мы 24-го понимаем, что война началась, мы, значит… А КПП (Календарно-постановочный план) — это вот неукоснительная к исполнению бумага. Т.е. это план, который кинематографическая группа должна выполнять. Мы должны каждый день снимать определённый материал, иначе всё посыплется, развалится. Мы снимаем кино. А я понимаю, что вот уже из посольств звонят артистам… Это фильм иностранный, иностранное финансирование, западные продюсеры, фильм на английском языке. Он просто локально снимается в Москве, потому что… по определённым причинам. И вот из посольств звонят артистам и говорят: «Уезжайте. Больше не приезжайте». И мы не понимаем, что происходит. И дальше, когда все уехали, и вот стоят декорации, которые мы не можем снимать, потому что уехали все артисты, и отрубили SWIFT, и не могут деньги прислать продюсеры на производство… Ну, т.е. полностью оказался паралич проекта. Мы прервались на достаточно длинный срок. Поэтому… У меня было… было всё странно. Т.е. я понимал чудовищность и ужас происходящего, но при этом я снимал кино.
[Сергей Николаевич:]
— Продолжал снимать кино.
[Кирилл Серебренников:]
— Да. Инерция жизни совершенно… Я видел, как мои сотрудники, мои товарищи, значит, по фильму, они просто… ну, просто не вылезают из телефонов, и у всех белые лица. А я запрещаю телефоны на площадке, но я сам сижу в этом телефоне и пытаюсь понять, а как вообще… как это возможно. Вот.
[Сергей Николаевич:]
— Т.е. это такая вот была…
[Кирилл Серебренников:]
— Это какая-то была… Знаешь, когда одна жизнь уходит, другая приходит, и вот есть несколько секунд, когда они ещё вместе. И ты не понимаешь за что хвататься.
[Сергей Николаевич:]
— Вообще я всегда восхищался твоим таким провидческим и мистическим, я бы даже сказал, даром: предугадывать какие-то события, какие-то истории. Ну вот пример — это спектакль «Декамерон», который в общем как бы предсказал пандемию, потому что действие там происходит во время…
[Кирилл Серебренников:]
— Я иногда прошу меня не спрашивать о том, что будет.
[Сергей Николаевич:]
— Ты всё знаешь.
[Кирилл Серебренников:]
— Лучше не надо.
[Сергей Николаевич:]
— [смеётся] Ну скажи, пожалуйста, это вот действительно такой врождённый дар (мы ещё, может быть, об этом поговорим) или это такая, ну, такая аналитическая способность предсказывать.
[Кирилл Серебренников:]
— Я не знаю, я не знаю, как это работает. Но это действительно… Я почему-то беру темы и беру какие-то истории, которые неожиданным образом предваряют события внутри моей жизни и внутри, так сказать, как и жизни общества… обществ. Ну, хотя бы говорит, что тот герой, по которому… про которого я снимаю кино, герой романа Эммануэля Каррера «Лимонов»… А мы снимаем именно по французской книжке. Он же человек, который… ну, жизнь которого, ну, каким-то образом была связана с предощущением войны. Он её сам вызывал, он хотел быть её частью. Но я уверен, что когда бы сегодня он прочитал новости, что его родную Салтовку… (а он из Салтовки, из Харькова) бомбят. Я когда это прочитал в новостях, и мы снимаем… в этот день мы снимаем Харьков, мы снимаем Харьков… ну, как бы сцену в Харькове, и в этот день я вижу, как родное место Лимонова бом… туда падают бомбы. И вот, вот, вот это что? Как это? Я не знаю, как это работает. Но…
[Сергей Николаевич:]
— Это работает.
[Кирилл Серебренников:]
— Это каким-то образом иногда так случается. Меня часто спрашиваю, почему я люблю биографии. Ну почему так? Какой-то ЖЗЛ сплошной у меня получается. Я сам пытался про это подумать и пытался это проанализировать. Это не так всё просто. Это какие-то чужие жизни, которые ты должен доставать и вечно есть проблемы с ощущением… с этими там, наследниками, потомками и прочее. Но… Я думал: почему? Почему не брать какие-то оригинальные истории или писать свои сюжеты. Знаешь, в этих оригинальных историях и в своих сюжетах придуманных нету категории судьбы. Нету категории вот этой вечности, этой судьбы, которая мне безумно интересна. Энергия судьбы, конструкция судьбы. А в этих ЖЗЛ-ах…
[Сергей Николаевич:]
— Она присутствует.
[Кирилл Серебренников:]
— …в этих чужих личностях, в этих жизнях, про которые последние несколько лет я рассказываю, и через них пытаюсь понять XX-й век там, или какую-то… наступающий XXI-й, она есть.
⟨…⟩
[Сергей Николаевич:]
— Ещё одна пара, тебе очень хорошо знакомая… и мы уже начали о нём говорить: Лимонов и…
[Кирилл Серебренников:]
— И Елена Щапова.
[Сергей Николаевич:]
— …Елена Щапова. Это [фотография 1974-го года], кажется, уже эпоха Америки, когда они переехали в Нью-Йорк…
[Кирилл Серебренников:]
— Ну, вообще-то нет. Это, я думаю, последний…
[Сергей Николаевич:]
— Это последние уже…
[Кирилл Серебренников:]
— Нет, это, я думаю, последние годы в Москве.
[Сергей Николаевич:]
— В Москве, да?
[Кирилл Серебренников:]
— Это они уже поженились. Это где-то 74-й год. Потому что, судя по вот этой советской стенке сзади…
[Сергей Николаевич:]
— И коврик.
[Кирилл Серебренников:]
— Да. И коврик сзади. Это всё-таки ещё Советский Союз.
[Сергей Николаевич:]
— «Это я — Эдичка» в общем — это ней, и про неё, и про эту любовь, которая в общем была вся… была содержанием…
[Кирилл Серебренников:]
— Безумной, безумной.
[Сергей Николаевич:]
— Безумной. Есть… остались эти письма, эти стихи и т.д. Эта тема будет присутствовать в твоём фильме?
[Кирилл Серебренников:]
— Ну конечно, да. Это есть и у Каррера. Как часть, так сказать, его формообразования. Это же история про то, как вот он складывался, из чего он получался.
[Сергей Николаевич:]
— Ты взял на главную роль прекрасного актёра Бена Уишоу. Все помнят его «Парфюмера» и замечательные другие его работы. Почему ты именно его выбрал, именно англичанина на роль Эдуарда Лимонова?
[Кирилл Серебренников:]
— Ну, я не буду скрывать, что, во-первых, должна быть история с каким-то сходством… Ну, т.е. мы не можем выдать за Лимонова человека, который ну совершенно не похож. А ходить весь фильм с резиновым лицом, как это сегодня иногда даже делают… Но это просто невозможно в той эстетике, в той, так сказать, в том качестве, как… как мы снимаем. Он действительно… Мы сделали пробы, и он похож. И особенно… Ну, он фантастический совершенно артист, который умеет превратиться в этого персонажа. Он переслушал, не будучи… не зная английский…
[Сергей Николаевич:]
— Русский.
[Кирилл Серебренников:]
— …русский. Тонны интервью перевели, всё, что можно перевести. И он, мне кажется, взял что-то и от молодого Эдди (а у нас персонажа зовут именно Эдди), и от старого Эдди… Потому что у нас старый Эдди тоже присутствует. И он на старого Эдди ещё больше похож.
[Сергей Николаевич:]
— Внутренне он мне всегда виделся человеком довольно, ну скажем так, нежным.
[Кирилл Серебренников:]
— Да-да. В том-то и дело.
[Сергей Николаевич:]
— Нежным.
[Кирилл Серебренников:]
— В том-то и дело. И эта нежность удивительным образом… И хрупкость, и как бы такая уязвимость. Он очень, так сказать, ну в тех даже съёмках, которые доступны… Я вижу очень неуверенного в себе человека…
[Сергей Николаевич:]
— Да.
[Кирилл Серебренников:]
— Который очень зависит от того, как его оценят, что про него скажут, что про него напишут, как на него посмотрят, как его имя будет определено в этом рейтинге, в табеле…
[Сергей Николаевич:]
— [смеётся] Рангов.
[Кирилл Серебренников:]
— …рангов, и прочее, прочее. И это говорит о, так сказать, об этой хрупкости и уязвимости, неуверенности.
[Сергей Николаевич:]
— Почему Рига была избрана местом, где проходили съёмки?
[Кирилл Серебренников:]
— Ну, вот так… У меня с этим городом так много всего связано, и я его так люблю и знаю. И здесь я много работал в Национальном театре. И у меня тут очень много друзей. И я как-то знал, что это здесь получится. И мы… Продюсеры хотели другой город. И есть уже отработанные какие-то схемы снимать фильмы в Венгрии, в каких-то других странах. Там снимают большие голливудские компании, там снимают огромные проекты. Но я сказал: «Ребят, нам нужно… нам нужны лица, нам нужны люди, нам нужен комфорт, нам нужна вот эта уютность…
[Сергей Николаевич:]
— Атмосфера.
[Кирилл Серебренников:]
— …атмосфера определённая Риги, которая напоминает и что-то… где можно найти и что-то советское, и что-то западное, и людей, которые говорят по-английски, и… ну, всё. И я абсолютно счастлив, что мы это снимали здесь. Потому что… Я вообще уверен в каком-то большом потенциале Риги, как места… вот кино-жизни европейской. От одной локации до другой — десять минут, пятнадцать, полчаса максимум. Это счастье кинематографиста, понимаешь? Никто никуда не опаздывает. Мы нашли прекрасных профессионалов местных, ребят, которые очень внимательны, очень, так сказать, с большим уважением и профессионализмом делали свою работу.
⟨…⟩
«Otkrito.lv», 12 декабря 2022 года
Кирилл Серебренников: «Появится дерзкий человек…»
Сергей Николаевич
Летом 2023 года он приехал в Ригу — в очередной раз. Картина «Лимонов, баллада об Эдичке» ещё не завершена, а у него уже в запуске новое кино, на этот раз про нацистского преступника — доктора Менгеле. Но в Риге Кирилл ненадолго: потом его ждут натурные съёмки в Уругвае, а в августе грядут репетиции «Лоэнгрина» в Опере Бастилии в Париже. Премьера назначена на осень. За Кириллом Серебренниковым не успеть. Он живёт в невероятном ритме человека, у которого времени в обрез. Абсолютно западный стиль. Если хочешь чего-то добиться, надо стать гладиатором с компьютером в голове. Все главные сражения Серебренникова проходят у нас на глазах. Из них он всегда выходил победителем, даже когда был на скамье подсудимых в Басманном суде. Сегодня он в Риге, завтра в Каракасе, потом в Париже с заездом в Берлин. Иногда даже кажется, что за этой потребностью максимально уплотнить свой день скрывается тайное желание не оглядываться назад, не думать о том, что осталось позади: Москва, Гоголь-центр, его ученики, его зрители. В Ростове-на-Дону живёт старенький папа, которому скоро девяносто. Увидятся ли они ещё когда-нибудь? Бог весть!
Кирилл боится и не хочет возвращаться в Россию. И совсем не понимает тех, кто, не найдя себя в новых обстоятельствах, тронулся в обратный путь. ««Ёлки» погубили русский театр»,— грустно улыбается Кирилл. Но никого не осуждает, у каждого своя судьба.
С Ригой в его жизни связано многое. Он здесь поставил четыре спектакля. До пандемии привозил свой спектакль Outside, который не мог показать в России. Здесь в сентябре 2022-го в старейшем кинотеатре города «Сплендид Палас» в рамках кинофестиваля «Балтийская жемчужина» состоялась европейская премьера его фильма «Жена Чайковского». И наконец, весь август и половину сентября тогда же в 2022-м Кирилл Серебренников безвылазно провёл на площадке бывшего аэропорта в Румбале, где латвийская кинокомпания Formo Pro Films выстроила грандиозную декорацию для съёмок его нового фильма «Лимонов, баллада об Эдичке». Говорят, что для массовки и эпизодических ролей был задействован весь имевшийся в наличии рижский бомонд, включая недавних переселенцев из России.
Рига идёт Серебренникову. Это его город, и не только потому что тут почти все понимают по-русски. Здесь тебя не покидает ощущение какой-то странной родственности, некоего общего прошлого, которое привязывает иной раз больше, чем новые знакомства и дружбы. Жизнь разводит по разным берегам и адресам, но в конце концов все линии почему-то сходятся в Риге. Тут и заграница, и советское прошлое, и гостиничный номер, и одновременно родной запах давно покинутого дома. Кирилл Серебренников это чувствует как никто. Может, поэтому и выбрал для съёмок своего «Эдички» рижские интерьеры, павильоны и лица — вопреки желанию продюсеров, предлагавших Будапешт и Прагу.
Первоначально фильм должны были снимать в Москве. И уже были построены павильоны на Мосфильме, выбрана натура, утверждены актёры на главные и второстепенные роли. Притом что фильм изначально был задуман как иностранный, по книге французского писателя Эммануэля Каррера «Лимонов», имевшей огромный успех, удостоенной нескольких премий и даже оценённой Николя Саркози, который, ещё будучи президентом Франции, своим министрам рекомендовал её к непременному прочтению. Тем не менее, несмотря на то что Лимонов большую часть жизни прожил в эмиграции, он оставался русским писателем. Поэтому логично было бы снимать фильм о нём в Москве.
Один на фоне пустой декорации
Съёмки были в самом разгаре, когда грянуло 24 февраля 2022 года. Ещё накануне Серебренников и его продюсеры убеждали друг друга, что, конечно, никакой войны не будет. Что этого не может быть, потому что не может быть никогда.
— Есть такое понятие, как КПП,— объясняет мне Кирилл,— то есть календарно-постановочный план. Любая киногруппа должна неукоснительно его выполнять. Это закон! Мы должны каждый день снимать определённый материал, иначе всё посыплется и развалится. 24 февраля и в последующие дни мы не могли отменить съёмки. При этом я осознавал, что всё находится под угрозой срыва. У нас международный актёрский состав, западные продюсеры, иностранное финансирование. И вот уже из посольств начались звонки и грозные предупреждения актёрам: уезжайте немедленно и не возвращайтесь, мы не можем нести ответственность за вашу безопасность. Вот уже отменяют все авиарейсы в Европу. Вот отключили SWIFT, а значит, банковские переводы не проходят. Вся съёмочная группа с белыми лицами не может оторваться от своих айфонов. Обычно я запрещаю мобильные телефоны у себя на съёмочной площадке, но тут понимаю, что мои запреты бессильны. Люди в состоянии думать только об одном: смогут они вернуться домой или нет? При этом я продолжаю снимать своё кино — до тех пор, пока все не уедут и я не останусь один на один с пустой декорацией. Невероятное чувство, когда ты понимаешь, что прошлая жизнь закончилась, а новая ещё не началась. Эти несколько мгновений буквально смотрят друг другу в глаза. А ты стоишь в растерянности. Что делать дальше? За что хвататься?
Ситуация усугублялась тем, что сам он покинуть Россию не мог, пока не получил условно-досрочное освобождение по сфабрикованному против него уголовному делу. Оно уже было закрыто, но долг с астрономической суммой в сто сорок миллионов рублей на нём продолжал висеть. К счастью, тогда ему удалось найти деньги — помог Роман Абрамович.
Категория судьбы
Может быть, один из главных талантов Кирилла Серебренникова заключается в его невероятной работоспособности и фантастическом умении концентрироваться. Мне довелось видеть его в самые ответственные и драматичные моменты творческой и личной судьбы. И всегда Кирилл был внутренне собран, готов к бою, к схватке. При внешности скорее богемно-небрежной и манерах скорее обаятельно-обходительных в нём чувствуются упорный железный характер и хватка. Он никогда не будет лезть на рожон или повышать без особой надобности голос. В нём есть буддийское спокойствие, которое легко принять за внутреннюю холодность и даже безразличие. Но на самом деле Кирилл — человек-вулкан, человек тайных страстей, которые он научился подчинять и контролировать усилием воли.
Так было, когда он приехал из своего Ростова-на-Дону завоёвывать Москву и с первых же спектаклей заявил о себе как о лидере нового театрального поколения. Так было, когда он штурмом брал одну столичную сцену за другой, влюбляя в себя актёров, начинающих и заслуженных, своим талантом и энергией побеждая тупость и рутину неповоротливых академических учреждений. И позже, когда набрал свой первый актёрский курс в Школе-студии МХАТ, из которого потом создал «Седьмую студию». А когда в 2012 году он получил затхлый Театр имени Гоголя, то в считаные месяцы сумел превратить его в самую модную и престижную театральную площадку Москвы. В Гоголь-центре (отныне так стал называться его театр) Серебренникову удалось невозможное — вернуть русской сцене ощущение актуальности и новизны. И каждая премьера — прорыв в неизвестность. И каждый спектакль — открытие новых звёзд.
Слово «звезда» — одно из ключевых в словаре Кирилла Серебренникова. Неслучайно содержанием его спектаклей и фильмов зачастую становятся судьбы выдающихся персон: танцовщик Рудольф Нуреев, поэт Анна Ахматова, рок-певцы Виктор Цой и Майк Науменко, поэты Янис Райнис и Аспазия, композитор Пётр Чайковский, теперь — Эдуард Лимонов…
— Меня часто спрашивают, почему меня так волнует жизнь великих людей. Ведь действительно, у меня получается какая-то ЖЗЛ. Сам пытался ответить себе на этот вопрос. Почему? Ведь это часто требует глубокого погружения в очень даже неприятные детали и подробности. Каждый раз возникает необходимость вступать в утомительное общение с потомками и наследниками. Почти всегда это мучительная возня с авторскими правами. И действительно, почему бы не взять оригинальные сюжеты? Хлопот явно меньше. Но, увы, в этих сюжетах нет категории судьбы, нет ощущения вечности, которое мне сейчас интересно. Когда я прикасаюсь к великим жизням, то пытаюсь через них понять и прошлый двадцатый, и наступивший двадцать первый век.
Оболганная и забытая
А в фильме «Жена Чайковского» Серебренников заглянул и в век девятнадцатый, причём выбрал для этого одну из самых загадочных страниц. Ведь про Антонину Милюкову, жену великого композитора, мало что известно. Безгласной тенью она пройдёт через жизнь одного из главных гениев русской музыки, так и оставшись неузнанной, оболганной и забытой. Что это была за женщина? Почему даже память о ней так стремились истребить ближайшие родственники и соратники Чайковского? Что в ней было такого ужасного? А ведь Милюкова оставалась его женой почти тридцать лет, то есть до самой его смерти. Причём именно на похоронах многие почитатели Чайковского с удивлением обнаружили, что у их кумира имеется законная вдова.
Фильм Кирилла Серебренникова как раз и начинается со сцены появления Антонины Милюковой в квартире, где скончался Пётр Ильич. С попытки прощания, которое, судя по мемуарам, так и не произошло: Милюкову не пустили проститься с умершим мужем. А траурный венок, который она принесла, был тут же спрятан, а потом выброшен на помойку, чтобы не мозолил никому глаза. Собственно, и вся жизнь Антонины оказалась отвергнутой и выброшенной на помойку истории.
Серебренникову не лень копаться в этом пепле и золе, отвоёвывая свою маленькую правду о ней, о её одержимости музыкой и своей любовью к Чайковскому, о жалких и назойливых попытках быть женой того, кому отвратительна была сама мысль о близости с женщиной.
— Антонина и всё, что с ней связано,— одна из тайных точек в жизни Чайковского. Можно сказать, что это точка его раскаяния, боли и стыда. Через его отношения с женой можно понять, что это был за человек, вошедший в историю как создатель великой, божественной музыки. Конечно, можно было бы показать его торжественные выходы на поклоны или красивые пассы дирижёрской палочкой, можно было бы рассказать, как он сочинял «Лебединое озеро» или как открывал Карнеги-холл в Нью-Йорке. Наверное, это тоже было бы по-своему познавательно, но про самого человека мы вряд ли узнали бы что-нибудь новое. А вот что с ним происходило на самом деле, как он терзался, что явилось триггером трагических, возвышенных кульминаций и духовных прорывов в его музыке — это, по-моему, самое интересное. На последних фотографиях мы видим Чайковского — глубокого старика. Седой как лунь, с измученным, несчастным лицом, с воспалёнными, бессонными глазами. А ему было чуть за пятьдесят, не больше, чем мне сейчас. Но Чайковский прожил такую невероятно насыщенную, интенсивную жизнь, которую не могла вместить хрупкая физическая оболочка. Может, потому он и умер так рано. Понять духовную драму Чайковского я и попытался через его странный, мучительный брак.
В фильме Антонину сыграла молодая актриса Алёна Михайлова. Серебренников рассказывал, что первое впечатление у него было довольно странное: высокого роста, почти наголо обритая, невероятно худая. Как оказалось, она недавно вернулась из Мексики, где болела малярией. И вот в этом существе, столь непохожем на упитанную, цветущую блондинку, которую мы знаем по единственной свадебной фотографии Чайковского, Серебренников и разглядел будущую героиню своего фильма. Конечно, женщина, которую играет Михайлова, сложнее своего исторического прототипа. Правдивых свидетельств о Милюковой так мало, что возможностей для импровизаций и фантазии остаётся предостаточно.
По сути, весь фильм Серебренникова тоже в каком-то смысле фантазия — мрачная сага, погруженная в зеленоватые сумерки то ли тягостного сна, то ли мучительной яви. По экрану бродят не люди — тени. В кадре назойливо мелькают чьи-то сюртуки, фраки, жилеты, чёрные галстуки. Скрипит старый паркет, чадят масляные лампы… Атмосфера затхлая, удушающая, как бывает, когда окна наглухо законопачены на зиму. Здесь нечем дышать. Здесь невозможно жить. И даже музыка, присутствующая в виде тревожного, нервного фона, не сулит ни минуты покоя или отдохновения. Серебренников принципиально отказался от музыки Чайковского, сделав ставку на сочинения молодого композитора Даниила Орлова. Можно спорить по этому поводу, как и не согласиться с выбором режиссёра на роль Чайковского американца Одина Байрона, ведущего актёра Гоголь-центра. Его исполнение мне показалось довольно бесцветным и банальным, будто это собрание всех клише о великом композиторе. Но очевидно одно: Алёна Михайлова — звезда в подлинном смысле этого слова. На ней держится вся сложносочинённая конструкция фильма. Она не боится предстать на экране уродливой, жалкой, не боится заглядывать в самую бездну отчаяния. Михайлова играет поруганную жизнь, которая никому на самом деле не нужна и всем в тягость. Но ведь это её жизнь!
И эта женщина, робко стучащая в наглухо закрытые двери, за которыми сочиняет свою гениальную музыку ненавидящий её муж, эта женщина — живая, она страдает, она в любом случае достойна жалости и снисхождения. Ведь если что-то и может оправдать её земное существование, так это только её бессмысленная любовь к гению, от которой в конце концов она и сходит с ума.
Неистовый Эдди
По контрасту с безвестной жертвой, какой была Антонина Милюкова, для своего следующего фильма Кирилл Серебренников выбрал биографию человека, который даже в самых безнадёжных обстоятельствах ощущал себя победителем и героем. Эдуард Лимонов — во всех смыслах суперзвезда. Тут не может быть вопросов. Писатель, поэт, революционер, создатель запрещённой в России Национал-большевистской партии, вечный возмутитель спокойствия.
Ещё в 70-е годы Лимонов был выдворен из Советского Союза. Жил и в Париже, и в Нью-Йорке. Освоил тринадцать профессий: каменщика, гувернёра, мажордома… Первый же роман «Это я — Эдичка» принёс Лимонову международную славу и был переведён на пятнадцать языков. Лимонов воевал в бывшей Югославии, сидел в России — прошёл три тюрьмы. Был пять раз официально женат. Умер в 2020 году.
Серебренников с Лимоновым знаком не был. Лишь однажды писатель посетил его спектакль «Отморозки», о чём свидетельствует фотография, где он позирует вместе с актёрами Серебренникова. 2011 год — тогда Лимонов уже был немного памятником самому себе.
— Так часто бывало, что я беру темы и истории, которые неожиданным и странным образом предваряют события в моей личной жизни. Или даже в жизни общества. И если вдуматься, то Лимонов — это человек, чья жизнь была связана с предощущением войны. Он её заклинал, он её вызывал. Он всегда рвался воевать. По странному совпадению, как раз тогда, когда у нас по плану были назначены съёмки сцен, связанных с юностью Эдди (так зовут в нашем фильме главного героя), пришло известие о бомбёжках его родной Салтовки в Харькове. Интересно, как бы он сам к этому отнёсся? На чьей бы был стороне? Трудно сказать. Но это факт: в этот день на родной город Лимонова падали российские бомбы. Конечно, он был человеком позы, человеком жеста. Вы все за войну, а я буду против войны. И наоборот. Он был из породы проклятых поэтов, существующих вопреки законам мироздания. Его буквально сотрясала панк-рок-н-ролльная энергия. И при этом в нём чувствовалась какая-то необъяснимая нежность. И уязвимость. Даже по тем видео, которые остались, я вижу очень неуверенного человека, зависящего от того, кто что о нём скажет. Как на него посмотрят, в каком ряду и на каком месте его имя будет значиться в табеле о рангах главных знаменитостей его времени.
Если исходить из этих наблюдений, то сегодня Лимонов должен быть доволен: в фильме Серебренникова его играет мировая звезда, англичанин Бен Уишоу, знаменитый «Парфюмер» и потрясающий Гамлет, один из лучших актёров своего поколения. Хрупкий, нервный, с бритым затылком, как носили панки в 1980-е годы, в очках с диоптрией, Уишоу добивается поразительного внешнего сходства со своим героем, которого ему предстоит сыграть и в юности, и в старости. Ведь годы совсем не изменили Эдуарда Лимонова. До последнего вздоха он оставался таким же неистовым, таким же непримиримым и яростным, как и во времена своей харьковской юности.
Съёмки фильма «Лимонов, баллада об Эдичке» закончились. Теперь на очереди монтаж, анимация и ещё долгий период подготовки картины к выходу на экраны. За это время ещё много чего может произойти, но уже сейчас ясно, что в ближайшее время Серебренников не вернётся в Россию.
«Я не согласен»
После закрытия Гоголь-центра ему просто некуда возвращаться. Свою столичную квартиру он предусмотрительно продал ещё до начала войны. В московских театрах его никто не ждёт. Сняты из репертуара Большого театра его балеты — признанные хиты «Нуреев» и «Герой нашего времени». Нет больше его спектаклей на афише МХТ имени Чехова и театра «Современник». Всё, что сегодня связывает Кирилла с родиной,— это девяностолетний отец, с которым он продолжает созваниваться каждый день.
О массовом отъезде из России своих коллег он размышляет с понятной горечью, но не видит в этом трагедии. Всё было предопределено с самого начала.
— Тем, кто сегодня управляет Россией, всё равно, что будет с театром. Им театр вообще не интересен. Для них это какая-то странная сфера деятельности, где работают странные люди. Что-то там хотят, пытаются дерзить. Начальство вообще долгое время не обращало внимания на театр. Он был вне сферы их интересов. А когда обратили, то стали быстро закрывать спектакли, припугнули людей, осмеливавшихся высказываться на общественно-политические темы. Нам ведь долго внушали: вы можете делать что хотите, но не трогайте политику, не трогайте государственное устройство. А как только кто- то касался болевых тем, тут же следовал запрет или строгий окрик. Закрыли спектакли, назвали предателями. Повторяется схема, успешно опробованная ещё в Советском Союзе, когда фамилию неугодных исполнителей или режиссёров просто вымарывали из титров. В этом был какой-то запредельный идиотизм. Человека нельзя называть по имени, нельзя произносить его фамилию. Но Россия — богатая страна, народятся какие-то другие люди. Придут в театр, начнут что-то ставить. Не закроются театры. Не умрут те, кто остался в них работать. Они будут продолжать выходить на сцену, развлекать людей. И при каких-то других обстоятельствах появится дерзкий человек и скажет: «Я не согласен».
— Но, согласись, на это надо время. Должны пройти годы.
— Но что эти годы по сравнению с вечностью?..
— Ну а те, у кого нет в запасе вечности, что делать им?
— Каждый решает за себя сам. Многие уезжают, уже уехали. По большей части это всё потрясающие художники. Это слава России, её настоящие герои. Но разве кого-то это волнует? Наоборот, их шельмуют, их проклинают, их объявляют изменниками. Как же всё это дико звучит в двадцать первом веке! Почему так всегда у нас всё фатально, почему такое чудовищное отношение? Почему им в спину летят камни и проклятия? Понятно же, что люди едут туда, где им лучше жить. И то, что серьёзные художники покинули сейчас Россию,— это потому, что им там плохо. Потому, что им нельзя там работать, потому что они не чувствуют себя свободными. И уехали они не в поисках вкусной еды или красивой жизни, а в поисках того, без чего они не могут существовать у себя на родине. Любой творческий труд невозможен без желания обрести свободу. На улице может быть самый ужасный мороз, самая ужасная власть, но люди, которые занимаются этим трудом, преодолевая все обстоятельства, будут всегда стараться сформулировать свою идею свободы. У всех она разная. Но без неё, я уверен, творчество невозможно.
«Статус: свободен»
/ портрет творческой эмиграции
// Bratislava: «Vadim Books», 2024,
мягкая обложка, 320 стр.,
ISBN: 978-80-974683-1-6
размеры: 198⨉129⨉27 мм
Завершается очередной год. Несмотря ни на что, для хозяйки знаменитого рижского домашнего зоопарка «Империя птиц» Елены Кустовой прошедшие месяцы снова оказались весьма плодотворными с творческой точки зрения. Как «7 секретов» писали, у жительницы Кенгарагса проживают не только различные пернатые, но и всевозможные звери. На протяжении уже длительного времени любительница животных сотрудничает с известным рижским продюсером Игорем Прониным из кинокомпании «Forma Pro Films». Периодически он обращается к Елене Кустовой, когда для съемок нужны те или иные братья меньшие.
Дуракам везёт
Именно команда Игоря Пронина помогла доснять российскому режиссеру Кириллу Серебренникову его новый фильм «Лимонов, баллада об Эдичке». В какой-то момент понадобился голубь, которого миролюбивый главный герой символически выпускает в небо. Где взять птичку? Естественно, за помощью снова обратились к Елене Кустовой. Она сразу же привезла на съемочную площадку… Дурака. Да-да, но, извините, именно такая у голубя кличка (она досталась от предыдущих хозяев). «А дуракам, как известно, везет!» — пошутила Елена Кустова. Она и сама давно уже мечтает попасть в кадр, но пока киношники приглашают ее подопечных. «Еще не вечер. Мы непременно снимем и Елену!» — заверил с улыбкой «7 секретов» кинопродюсер Игорь Пронин.
Напомним, что в начале года в мировой прокат вышел фильм «WarHunt» («Военная охота») с участием голливудской кинозвезды Микки Рурка. Примечательно, что картина тоже была снята в центральной республике Прибалтики. Международные информагентства тогда дружно сообщили о том, что «знаменитый актер Микки Рурк застрял в охваченной пандемией Латвии».
Получается, что нет худа без добра, ведь именно благодаря всемирной пандемии Риге удалось заполучить крутую голливудскую звезду. По сюжету самолет с отрядом элитного подразделения во время выполнения секретной миссии терпит крушение, и американские солдаты оказываются в заколдованном лесу. Они сталкиваются с грозной мистической силой. Теперь их главная задача — выбраться из этого проклятого места.
Чертовщина с вороном
Съемки велись в лесных массивах Покайню и Лигатне. На экране то и дело происходят всякие непонятные, зловещие и пугающие вещи. В общем, чертовщина какая-то, да и только.
А какая же мистика без черного ворона? Надо срочно его достать! Во время съемок «Военной охоты» Игорь Пронин оперативно связался с Еленой Кустовой. Любительница братьев меньших тут же предоставила своего приятеля с крылышками.
Ей как раз подарили черного-пречерного ворона. В кадре Рурк (понятное дело, в честь кого назвали пташку) должен был сидеть на старинной прялке, за которой расположилась лесная ведьма. В качестве съемочной локации выбрали Латвийский этнографический музей. Увы, Елена Кустова в кадр тогда не попала, но зато она умело присматривала за своим подопечным.
Как рассказывали «7 секретов», в кино засветились и другие питомцы домашнего зоопарка «Империи птиц». Так, крыска Люся снялась в драме «Nordic Narcos». Действие картины происходит в ныне закрытой рижской тюрьме «Браса». А вот голубь Дурак снялся в сериале «Ищите женщину». Что ж, наверное, и впрямь недаром говорят, что дуракам везет. Конечно, круто попасть в новый проект, да еще посвященный знаменитому русскому писателю.
В свое время Эдуард Лимонов (1943–2020) прославился уже после своей первой книги «Это я — Эдичка». Герой романа — русский эмигрант в Нью-Йорке. Его бросила жена, он живет на социальное пособие, подрабатывает то в ресторане, то грузчиком.
Снова подфартило
Примечательно, что фильм «Лимонов, баллада об Эдичке» Кирилл Серебренников начал снимать еще в России. Однако из-за событий на Украине режиссер решил доснять картину уже в Прибалтике. Получается, что латвийским киношникам снова подфартило. Как рассказал «7 секретам» продюсер Игорь Пронин, в бывшем рижском военном аэропорту Румбула пришлось выстроить небольшой кусочек крупнейшего города США.
— Конечно, мы не могли воссоздать весь восьмимиллионный Нью-Йорк, — улыбнулся продюсер. — Причем на постройку декораций у нас было всего полтора месяца. Необходимо было сделать примерно 100 типичных метров знаменитого американского города. Никаких небоскребов у нас нет, поскольку такую задачу перед нами даже не ставили. Мы должны были смонтировать только первые этажи зданий. Ну а культовые высотки при необходимости всегда можно нарисовать с помощью компьютера. В любом случае задача была не из легких. Однако наша команда с ней успешно справилась. Так что на какое-то время Рига действительно превратилась в Нью-Йорк!
Премьера фильма «Лимонов, баллада об Эдичке» намечена на май следующего года. Судя по всему, его покажут в Каннах. Получается, что Рига засветится на весьма престижном кинофестивале.
Звёздный состав
Если говорить о сюжете, то за литературную основу для сценария был взят вовсе не бестселлер «Это я — Эдичка», а роман «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера.
Режиссер-постановщик Кирилл Серебренников сразу нацелился на мировую аудиторию. Так, самого писателя Эдуарда Лимонова сыграл известный английский актер Бен Уишоу — звезда фильмов «Парфюмер», «Фарго», последних картин о Джеймсе Бонде и сериала «Будет больно». Спутницу главного героя сыграла Виктория Мирошниченко — популярная российская актриса кино и театра, наиболее известная благодаря роли Ии в драматическом фильме режиссера Кантемира Балагова «Дылда».
Кроме того, в новом фильме Кирилла Серебренникова снялись и другие медийные лица. Скажем, российский актер театра и кино американского происхождения Один Ланд Байрон. Он наиболее известен по роли Фила Ричардса в популярном телесериале «Интерны». А еще Один попал в картину «Жена Чайковского», которую снял все тот же Кирилл Серебренников. Отметим, что картина «Лимонов, баллада об Эдичке» для режиссера — уже третья в жанре биографии. В 2018 году вышел документальный фильм «После лета», посвященный культовому рокеру Виктору Цою и его времени.
— Почему сейчас я взялся за Эдуарда Лимонова? Сам я вырос на юге России в то время, когда началась перестройка. Лимонов тогда был одной из фигур, ставших настоящей ценностью для молодого поколения. Он был чем-то вроде рок-звезды,
— объяснил режиссер свой интерес к творчеству известного писателя. Остается только ждать выхода фильма. Наверняка получилось опять что-то скандальное и хайповое, как обычно это бывает у Кирилла Серебренникова…
латвийский еженедельник «7 суперсекретов»,
№50, 16–21 декабря 2022 года
Завершается очередной год. Несмотря ни на что, для хозяйки знаменитого рижского домашнего зоопарка «Империя птиц» Елены Кустовой прошедшие месяцы снова оказались весьма плодотворными с творческой точки зрения. Братья меньшие снова «засветились» на киноэкранах!
У жительницы рижского микрорайона Кенгарагс проживают не только различные пернатые птицы, но и всевозможные звери. На протяжении уже длительного времени любительница животных сотрудничает с известным рижским продюсером Игорем Прониным из кинокомпании «Forma Pro Films».
Дуракам везёт!
Время от времени Игорь Пронин обращается к Елене Кустовой, когда для съемок нужны те или иные братья меньшие. Именно его команда помогла доснять российскому режиссеру Кириллу Серебренникову его новый фильм «Лимонов, баллада об Эдичке».
В какой-то момент понадобился голубь, которого миролюбивый главный герой символически выпускает в небо. Где взять птичку? Естественно, за помощью снова обратились к Елене Кустовой.
Она сразу же привезла на съемочную площадку… Дурака. Да-да, но, извините, именно такая у голубя кличка (так его назвали прежние хозяева). «А дуракам, как известно, везет!» — пошутила Елена Кустова.
Она и сама давно уже мечтает попасть в кадр, но пока киношники приглашают ее подопечных. «Еще не вечер. Мы непременно снимем и Елену!» — заверил с улыбкой «7 секретов» кинопродюсер Игорь Пронин.
Микки Рурк застрял в Риге
Напомним, что в начале года в мировой прокат вышел фильм «WarHunt» («Военная охота») с участием голливудской кинозвезды Микки Рурка. Примечательно, что картина тоже была снята в центральной республике Прибалтики.
Международные информагентства тогда дружно сообщили о том, что «знаменитый актер Микки Рурк застрял в охваченной пандемией Латвии».
Получается, что нет худа без добра, ведь именно благодаря всемирной пандемии Риге удалось заполучить крутую голливудскую звезду.
По сюжету самолет с отрядом элитного подразделения во время выполнения секретной миссии терпит крушение, и американские солдаты оказываются в заколдованном лесу. Они сталкиваются с грозной мистической силой. Теперь их главная задача — выбраться из этого проклятого места.
Елена Кустова на съёмках. Фото из ее личного архива
Чертовщина с вороном
Съемки «WarHunt» велись в латвийских лесных массивах Покайню и Лигатне. На экране то и дело происходят всякие непонятные, зловещие и пугающие вещи. В общем, чертовщина какая-то, да и только.
А какая же мистика без черного ворона? Надо срочно его достать! Во время съемок «Военной охоты» продюсер Игорь Пронин оперативно связался с Еленой Кустовой. Любительница братьев меньших тут же предоставила своего приятеля с крылышками.
Ей как раз подарили черного-пречёрного ворона. В кадре Рурк (понятное деле, в честь кого назвали пташку) должен был сидеть на старинной прялке, за которой расположилась лесная ведьма.
В качестве съемочной локации выбрали Латвийский этнографический музей. Увы, Елена Кустова в кадр тогда не попала, но зато она умело присматривала за своим подопечным.
В кино «засветились» и другие питомцы домашнего зоопарка «Империи птиц». Так, крыска Люся снялась в драме «Nordic Narcos». Действие картины происходит в ныне закрытой рижской тюрьме «Браса».
Снова подфартило
А вот голубь Дурак снялся в сериале «Ищите женщину». Что ж, наверное, и впрямь недаром говорят, что дуракам везем. Конечно, круто попасть в новый проект, да еще посвященный знаменитому русскому писателю.
В свое время Эдуард Лимонов (1943–2020) прославился уже после своей первой книги «Это я — Эдичка!». Герой романа — русский эмигрант в Нью-Йорке. Его бросила жена, он живет на социальное пособие, подрабатывает то в ресторане, то грузчиком.
Примечательно, что фильм «Лимонов, баллада об Эдичке» Кирилл Серебренников начал снимать еще в России. Однако из-за событий на Украине режиссер решил доснять картину уже в Прибалтике.
Получается, что латвийским киношникам снова подфартило. Как рассказал нам продюсер Игорь Пронин, в бывшем рижском военном аэропорту Румбула пришлось выстроить небольшой кусочек крупнейшего города США.
Кусочек Нью-Йорка на Румбуле в Риге. Фото из «7 секретов»
— Конечно, мы не могли воссоздать весь восьмимиллионный Нью-Йорк,
— улыбнулся продюсер.—
Причем на постройку декораций у нас было всего полтора месяца. Необходимо было сделать примерно 100 типичных метров знаменитого американского города.
Никаких небоскребов у нас нет, поскольку такую задача перед нами даже не ставили. Мы должны были смонтировать только первые этажи зданий. Ну а культовые высотки при необходимости всегда можно нарисовать с помощью компьютера.
В любом случае задача была не из легких. Однако наша команда с ней успешно справилась. Так что на какое-то время Рига действительно превратилась в Нью-Йорк!
Премьера фильма «Лимонов, баллада об Эдичке» намечена на май следующего года. Судя по всему, его покажут в Каннах. Получается, что Рига засветится на весьма престижном кинофестивале.
Звёздный состав
Если говорить о сюжете, то за литературную основу для сценария был взят вовсе не бестселлер «Это я — Эдичка!», а роман «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера.
Режиссер-постановщик Кирилл Серебренников сразу нацелился на мировую аудиторию. Так, самого писателя Эдуарда Лимонова сыграл известный английский актер Бен Уишоу — звезда фильмов «Парфюмер», «Фарго», последних картин о Джеймсе Бонде и сериала «Будет больно».
Спутницу главного героя сыграла Виктория Мирошниченко — популярная российская актриса кино и театра, наиболее известная благодаря роли Ии в драматическом фильме режиссера Кантемира Балагова «Дылда».
Кроме того, в новом фильме Кирилла Серебренникова снялись и другие медийные лица. Скажем, российский актер театра и кино американского происхождения Один Ланд Байрон.
Один Ланд Байрон наиболее известен по роли Фила Ричардса в популярном телесериале «Интерны». А еще он попал в картину «Жена Чайковского», которую снял все тот же Кирилл Серебренников.
Отметим, что картина «Лимонов, баллада об Эдичке» для режиссера уже третья в жанре биографии. В 2018 году вышел документальный фильм «После Лета», посвященный культовому рокеру Виктору Цою и его времени.
— Почему сейчас я взялся за Эдуарда Лимонова? Сам я вырос на юге России в то время, когда началась перестройка. Лимонов тогда был одной из фигур, ставших настоящей ценностью для молодого поколения. Он был чем-то вроде рок-звезды,
— так режиссер объяснил свой интерес к творчеству известного писателя.
Однажды Юрий Дудь, ныне признанный в РФ физлицом-иноагентом, решил взять интервью у Эдуарда Лимонова. Главным его событием для аудитории Дудя стал вопрос о гомосексуальном опыте, описанном в книге «Это я, Эдичка».
Очень неудобный
У Лимонова это вызвало, мягко говоря, недоумение, что он открыто и выразил Дудю. У интервьюера в глазах читалось непонимание — а разве может быть что-то интереснее, чем тема достоверности описанного?
Проблема заключается в том, что для отечественной либеральной интеллигенции Лимонов остался, в первую очередь, автором романа, написанного в эмиграции в 1970-х годах. А он уже ушел далеко вперед, и не понимал, почему эта тема становится для собеседника ключевой.
В последнее время модно говорить о предвидениях Жириновского. Но если посмотреть на статьи Лимонова, то легко обнаружить, что он значительно раньше спрогнозировал нынешний день, неизбежность того тектонического сдвига в геополитике, с которым мы столкнулись. Лимонов, резкий, решительный, был чрезвычайно неудобен всем. И те, кто его преследовал, со временем понимали, что его резкость была куда оправданнее политики «малых шагов».
Буржуазный взгляд
Если возвратиться к тому интервью с Дудем, то проблема заключалась в том, что блогер просто был не в состоянии соответствовать фигуре Лимонова. Дудь провалил бы интервью с Пушкиным, ибо не сумел бы уйти дальше смакования подробностей интимной жизни поэта.
И эта беда примитивной поверхностности характерна не только для иноагента.
Режиссер Кирилл Серебренников тоже решил замахнуться на образ Лимонова, представив в 2023 году картину под названием «Лимонов, баллада об Эдичке». За основу был взят роман французского писателя Эммануэля Каррера «Лимонов». Роман вышел еще при жизни политика и философа, и сам он его описывал так: «Временами дружелюбно, временами враждебно. Чувствуется, что автор интеллектуал и буржуа».
Главная проблема заключается в том, что это все-таки западный взгляд на Лимонова — попытка увидеть его сквозь призму своих представлений о мире. Вышедший в свет во времена Болотной площади, роман во многом создает образ бунтаря против российской системы, что верно только до определенной степени. Лимонов никогда не был тем, кем его хотели видеть на Западе — полезным для них бунтарем. Он всегда оставался «солдатом Империи», или, если точнее, ее «полевым командиром».
Что-то вроде рок-звезды
Режиссер Серебренников, создавая свой фильм, ориентировался, прежде всего, на западную аудиторию. Это не Лимонов, каким он реально был, а «Эдичка» прожарки с кровью.
Одна только фраза из интервью режиссера о Лимонове — «он был чем-то вроде авангардной рок-звезды» — снимает все вопросы о том, что именно нам будет представлено.
Это в какой-то степени повторение серебренниковского «Лета», прямо-таки взбесившего даже Бориса Гребенщикова: «Мы жили по-другому. В его сценарии московские хипстеры, которые, кроме как совокупляться за чужой счет, больше ничего не умеют. Сценарий писал человек с другой планеты. Мне кажется, в те времена сценарист бы работал в КГБ».
Вот и сейчас Серебренников лепит вместо реального Лимонова рок-звезду западного типа, причем с упором на различные сексуально-психотропные эксперименты. Вот Эдичка лицом напротив женских гениталий, вот дама напротив причиндалов Эдички, вот мрачный «совок», словно вылезший из голливудских фильмов первой половины 1980-х, и снова обратно, в кувыркание тех, отдающихся жажде плоти.
«Неужели такой я вам нужен после смерти?!»
Какие уж там философские размышления, какой взгляд на фигуру борца за идеалы. Как и Дудь, Серебренников не в состоянии выйти за рамки определенной картины мира, где потребительство всегда остается в центре. И не так важно, что ты потребляешь — йогурт, наркотик, кино от модного режиссера — ты всегда остаешься внутри круга. А Лимонов, побывавший в шкуре советского гражданина и эмигранта, вышел за пределы западной системы ценностей, не найдя ее идеальной.
Называя вещи своими именами, Серебренников решил заработать благосклонность западной аудитории, подав ей «пикантного русского в остром соусе». Из Лимонова слепили этакого оппозиционера с высокой потенцией. А чтобы уж совсем зашло, главную роль режиссер отдал лауреату «Золотого глобуса», звезде «Парфюмера» Бену Уишоу.
«Саван сдёрнули!
Как я обужен — Нате смерьте!
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!»
Строки из знаменитого стихотворения «Памятник» Владимира Высоцкого отлично подходят к тому, что делают с Лимоновым.
Здравствуйте! В сети задолго до премьеры появился новый фильм Кирилла Серебренникова про Эдуарда Лимонова. Биографическая драма с Бэном Уишоу в главной роли (Парфюмер, Будет больно). У фильмов Серебренникова, похоже, входит в традицию утекать в сеть до премьеры в отличном качестве. Так же было с Чайковским, который оказался в сети за 8 месяцев до официальной премьеры.
Когда слили фильм про Чайковского, Серебренников заявлял, что это сделал кто-то на этапе монтажа. Материал просто выкрали. Я не могу припомнить таких же сливов в нашем кино, когда украли черновой вариант в отличном качестве. Это ситуация из ряда вон! А у Серебренникова крадут уже второй фильм подряд. Похоже, в его команде работают его тайные ненавистники, иначе я не могу это объяснить. И если в случае с Чайковским, это был российский кинопром, и особых репутационных и финансовых потерь не было (у нас и так картина в прокат не вышла), то Лимонова снимала европейская киностудия на деньги иностранных инвесторов и продюсеров. И как они отнесутся к краже фильма — очень интересный вопрос. Ведь это самый дорогой фильм Серебренникова, снятый за больше чем 10 млн. евро или миллиард рублей.
Сам он вряд ли бы сливал (такие мнения часто появляются в сети), ведь это выстрел себе в ногу. Слив может закончить ещё неначавшуюся карьеру в Европе. Наверняка там надеялись на сборы, да и пиратство там не так процветает, как у нас. Правда, я не понимаю — неужели в Европе зрителю интересно посмотреть биографию Лимонова? Хотя, как пишут первые посмотревшие слитый фильм, от реальной биографии там мало что осталось. Но главное: мне казалось, что «Жена Чайковского» это самый пошлый фильм, очерняющий великого композитора, но судя по отзывам и кадрам, «Лимонов» превзошёл предшественника!
Этот фильм — самая яркая и наглядная демонстрация того, что называть пропагандой нетрадиционных отношений. Лимонов в исполнении Уишоу вступает в отношения с чернокожими, а количество мужских органов на экране зашкаливает. И я не могу понять: Серебренников в интервью Дудю (иноагент) с таким жаром рассказывал как он хочет показать истинную биографию и переживания Лимонова, как он проникся его судьбой, а показывает вот это. Работает на европейского зрителя? Но даже в самых артхаусных европейских фильмах не снимают такую гадкую порнографию, как в том же Чайковском. На мой взгляд, это уже не искусство, а выражение своих извращённых фантазий.
Ссылку на слив не даю, потому как никому не рекомендую это смотреть. (Гуглится на раз). Жаль, мне очень нравились ранние спектакли и фильмы Серебренникова. Он определённо талантливый режиссёр, но с каждым разом в его работах всё меньше цепляющего для меня. Не люблю смотреть на то, что вызывает у меня жуткое отвращение. Для кого это искусство? И искусство ли?
Что думаете? Напишите, пожалуйста, в комментариях!
Лимонову 80. Он умер, когда закончился мир. Ну тогда, весной 2020, мы все так наивно думали. Сегодня понятно, что мир выстоял, а закончилась Россия. И, будем честны, Лимонов приложил к этому руку. Я всю жизнь читала Лимонова и много раз пыталась его воспевать — в суперлятиве, по-детски, неуклюже. Долгие годы я повторяла, упиваясь напускной дерзостью: вместе с Лимоновым хорошо ненавидеть, себя в первую очередь, ну и мир, как проекцию собственных страхов. Если есть Лимонов, делай лимонад — делай революцию, но начни с себя. Стань героем, желательно великого романа. Увы, литературы моему любимому автору не хватило. Своей судьбы оказалось недостаточно, на горизонте возникли судьбы России. И, что ещё хуже, проклятой Российской империи. Все выводы поэтому невыносимы, география подпортила биографию, прекрасную историю подростковой любви — к бунту, как мере всех вещей и людей. Кто виноват — мы знаем, что делать, по правде говоря, тоже — ждать и терпеть. Лимонов бы никогда не подписался под таким лозунгом. Но Лимонов вовремя умер. Вечная память его искусству. С остальным пусть разбирается, например, Кирилл Серебренников. Но остальное, уже по факту — тлен.
А ведь я тоже посмотрела «Лимонов. Баллада об Эдичке» Серебренникова. Ну, который утёк в сеть. Честно говоря, приготовилась, начитавшись других отзывов, язвительно ругать это кино, однако в целом я бы посмела сказать, что вышло неплохо. Вернее, так себе, местами даже удачно. Хотя в многочисленных отзывах писали, что уж совсем ужас-ужас. Нормально. И секса там не много. В фильме, конечно, есть та сцена секса с негром, но снята она на удивление (я Серебренникова не люблю и ждал от него здесь чепухи) правильно: как наивысшая метафора одиночества.
Есть и сцена, когда Эдичка, работая у мультимиллионера батлером, представляет, как будет расстреливать по ночам из винтовки жителей напротив, сытых капиталистов, подчинивших мир диктату денег. Я особенно порадовалась, увидев такой эпизод.
Если помните, что по совпадению, примерно напротив того особняка — квартира, купленная… на имя родни Дмитрия Муратова. Я писала об этом когда-то. И приятно отметила сцену с винтовкой, а также всю историческую иронию в том, что Дмитрий Андреевич нашёл жилье напротив столь известного особняка. Это наверняка не последнее кино о Лимонове, будут другие. И там тоже будут показывать, как работающий батлером русский поэт смотрит на богатых резидентов Нью-Йорка через прицел. И я всегда буду вспоминать Муратова!
Музыкальный фон, ритм, цвет у фильма подходящие, целостные. Мне кажется, за исключением первых саундтреков, вся остальная музыка очень точно подобрана и она очень «лимоновская». Понравилось всё, что называли бы словом «антураж». Ну или — «атмосфера».
Замах у фильма, конечно, большой — объять такую огромную биографию. Сценарно он не очень удался. Фильм вообще устроен в плане композиции не очень: слишком линейное повествование с сомнительными акцентами.
Просто череда сменяющихся сцен, вот что получилось. Некоторые сцены красивые. На этом всё. Не получилось из фильма истории, не получилось и высказывания.
Кино, между прочим, на английском, все актёры, преимущественно российские, говорят по-английски с подчёркнутым русским акцентом. Даже Бен Уишоу, исполнитель главной роли, говорит с акцентом. Смысл такого хода был мне не очень понятен: подчеркнуть чувство одиночества у эмигрантов? Очень сомнительно.
То есть, сценарий плох, композиция плоха. А сам Лимонов?
Сам Лимонов очень плох. Возможно, Бен Уишоу недостаточно хороший актёр. Так неточно сыграть современника, от которого осталось столько записей? Уишоу местами, отдельными движениями, на Лимонова всё же похож. Но в целом он сыграл его совершенно другим.
Например, Уишоу гримасничает в разговорах, ест с открытым ртом и вообще, что называется, не следит за лицом, оно у него всё какое-то расхлябанное, как у мужика из толпы. Лимонов же так себя никогда не вёл, он держал лицо подтянутым, не чавкал во время еды, не гонял в ходе разговора язык во рту туда-сюда.
Ходил Лимонов уверенно, твёрдо. Он вообще был человеком жёсткой дисциплины. А у Серебренникова мы видим какого-то торчка. Уишоу играет нервного торчка!
Уишоу весь фильм смотрит на нас каким-то тухлым взглядом глубокого неудачника, но Лимонов не был неудачников и смотрел он всегда очень витально, с большим интересом к людям. Особенно — на женщин. А у Бена Уишоу к женщинам отвращение. Прямо на лице написано.
Наконец, он не был грубияном. В фильме показан первый после эмиграции приезд Лимонова в Россию, где тот сидит и чуть ли не плюёт в своих читателей высокомерно. Меж тем, запись этого выступления Лимонова есть, я даже когда-то о ней упоминала, именно указывая на удивительную деликатность Лимонова. Так, он там даже школьника называет на «вы». Он был вежлив.
Я также рассказывала о своём первом звонке Лимонову. Я достала его номер, когда мне было 19 или 20 лет, и позвонила. Наверное, сказать всё, что о нём думаю. Но у меня кончились деньги — был ведь роуминг между регионами. Тогда Лимонов мне сам перезвонил и сказал: «Я подумал, что у вас кончились деньги».
Вести себя так, как изображает Уишоу, Лимонов не мог и не вёл. Я немного почитала, что актёр говорил о подготовке к съёмкам. Пришла к выводу, что о Лимонове он до съёмок не знал ничего (хотя в Британии его многие читали) и вряд ли прочёл его книги во время работы над ролью. Оттого Лимонов вышел не совсем достоверный.
Игра плохая. И не видно вообще никакой работы Уишоу над образом.
Ну, он придумал, что русские все ходят, будто подпрыгивая на шарнирах, едят с полным ртом и говорят надменно I don't care about your heart. Вряд ли актёр смотрел многочисленные видео с Лимоновым, когда репетировал роль. Иначе он бы не упустил бросающуюся в глаза манеру поведения: Лимонов, как человек сексуально одержимый, постоянно сам себя гладил, трогал. Даже во время интервью — присмотритесь — он всегда поглаживал одну руку другой, глади себя по коленке, затылку, голове. Это самораздражение, человеку всегда нужно чувствовать раздражение, прикосновение, как бы поощрять себя прикосновениями.
Упустить эту черту персонажа было странно. Значит, не видел, не заметил. А, значит, особенно не смотрел и не готовился.
Говорят, Серебренников всю жизнь мечтал снять фильм о Лимонове. Ну не знаю, за всю жизнь мог бы подготовиться получше. И актёра подготовить.
Вообще, оцените злую иронию: Лимонов не был в восторге от своей биографии, которую написал Эммануэл Каррер. И он презрительно отзывался о Кирилле Серебренникове (вот и вот).
Что сделал Серебренников? Этот «деятель культуры третьего-четвёртого разряда», как именовал его Лимонов, дождался, когда Лимонов умрёт и не будет ему мешать снять о нём фильм, да аккурат по посредственной книге Каррера!
Снял, пожалуй, лучше, чем от него ожидали после шквала чепухи. Но это всё равно гораздо хуже, чем могло и должно бы быть. Я, посмотрев фильм, всё же не поняла, зачем Серебренникову сдался Лимонов, если он всё равно знает о нём немного.
Следом за фильмом «Капитан Волконогов бежал» в интернете появился новый байопик Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». К утечке в сеть, по всей видимости, приложили руку пираты.
Впервые отрывки из «Лимонова» режиссёр показал в мае прошлого года на Каннском фестивале вместе с «Женой Чайковского», недавно вышедшей во французский прокат, но до российского зрителя так и не добравшейся. Съёмки завершились в сентябре, и на них ушло 10,5 млн долларов, что делает фильм самым дорогим в карьере Серебренникова.
Перспектива российского проката картины изначально казалась туманной. В России режиссёр в опале, да и в биографии героя фильма был один известный эпизод с афроамериканцем, подпадающий ныне под закон о запрете ЛГБТ-пропаганды. Поэтому книги Лимонова прячут с полок магазинов и не принимают в фонды библиотек.
В компании Hype Production, занимающейся продюсированием картины, отказались прокомментировать слив фильма во Всемирную паутину. «Лимонова», кстати, потихоньку убирают с сайтов и торрент-трекеров, где лента засветилась, а в телеграм-каналах блокируют сообщения с описанием сюжета и его деталей. Как сообщают, по настоянию администрации мессенджера.
Ситуация, таким образом, отличается от новогодней истории с телеспектаклем «Происшествие в стране Мульти-Пульти» с Иваном Ургантом. Та картина провисела несколько часов на онлайн-сервисе KION, откуда была удалена, но спокойно переместилась на YouTube-канал Эдуарда Сурового (Гарика Харламова). Там она, правда, тоже долго не продержалась, но уже успела распространиться по всему интернету. И удалялось «Происшествие», вероятнее всего, не по распоряжению правообладателя, а по указаниям из чиновничьих кабинетов.
В случае с «Лимоновым», похоже, продюсеры против распространения ленты в сети. Пираты в свою очередь «заботятся», чтобы российские зрители увидели современное российское же кино, которое вряд ли они смогут посмотреть в кинотеатре или на онлайн-платформах. Но авторские права есть авторские права, киностудии и продюсеры стараются их защитить. Особенно если фильм сделан с участием европейских стран, как «Лимонов» или «Капитан Волконогов».
Кстати, российский кинопродюсер Серебренникова Илья Стюарт зарегистрировал в Европе компанию Hype Studios. Помимо «Лимонова» и ещё одного фильма Серебренникова — экранизации романа Оливье Гёза «Исчезновение Йозефа Менгеле»,— в работе множество проектов с европейскими звёздами.
Весной на экраны выходит англоязычная картина Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». Кино снято по биографии политика и самого скандального русского писателя XX века, скончавшегося три года назад в 77 лет. Написал ее француз Эммануэль Каррер. А главную роль в фильме исполнил звезда «Парфюмера» Бен Уишоу, похожий на Лимонова в молодые годы.
В карьере Серебренникова на данный момент это самый дорогой фильм. На русском он пока недоступен, но при желании в Сети можно найти ссылку на англоязычную версию «Баллады».
Биография Лимонова вышла в 2011-м и сразу стала бестселлером. В ней Каррер в облегченной форме и простым языком пересказал то, что сам Эдичка писал в своих книгах. Разумеется, что без тени иронии, но с иностранной скрупулезностью Эммануэль подошел к вопросу лимоновской содомии.
Сам писатель относился к этой биографии со смехом. Говорил, что книгу так и не смог осилить из-за переизбытка клюквы и буржуазных представлений.
Была надежда, что литературный материал поправит британский сценарист с польскими корнями Павел Павликовский. Однако не вышло.
Если говорить коротко, то с Лимоновым у Серебренникова получилось примерно то же, что с ним же у иноагента Дудя. Когда пуще всего журналиста интересовало только одно: было ли что-то у Эдички с негром или не было.
Для интересующихся напомним, что соответствующий эпизод сам Лимонов когда-то подробно описал в романе «Это я — Эдичка», опубликованном в 1979 году. После измены любимой женщины его герой занимается непотребством с африканцем.
Для чего была нужна эта сцена — филологи и психологи давно решили. С точки зрения первых — не надо путать автора и лирического героя. Дескать, это не одно и то же, даже если имена повторяются. Вторые указывали на явную самозащиту. Савенко-Лимонов унизил своего персонажа так, как больше никто не сможет его «обнулить». Мол, что вы мне хотите предъявить, после того как я опустился на самое дно. А было это или нет — совершенно неважно.
Незадолго до смерти специально для особо одаренных в лице иноагента Дудя дед еще раз проговорил:
— Все мои книги выходят с подзаголовком «роман». Значит, роман.
А на вопрос, имел ли он соответствующий мерзкий опыт, ответил:
— Не ваше собачье дело.
Собачье дело оказалось делом Кирилла Серебренникова. Давно замечено, что у режиссера есть пристрастие подменять личность отношением к сексу. Так случилось с «Женой Чайковского», где Серебренников попытался вывести великого русского композитора прежде всего великим «иноходцем». Удивительно, что попытка потерпела фиаско даже на Западе. Второй раз ту же тему попытались провернуть с Лимоновым.
С подругой и без
Начало и финал картины закольцованы сценой встречи Лимонова с читателями в 1992 году, когда герой вернулся на родину после всех своих эмиграций. Между сценами, где Эдик дает хамские ответы читателям, показывается нарезка эпизодов из жизни героя. Сценарист Павликовский хотел, чтобы эпизодов было двадцать, но что-то не задалось. По факту их гораздо меньше, и все они украшены чем-то голым.
Вот молодой Эдичка-сталевар после долгой рабочей смены моется в душе (камера не обходит вниманием могучие причиндалы суровых мужиков). Лимонов рисует член на попе подружки. Лимонов совокупляется. Под швейную машинку. Под печатную машинку. Под трясущиеся на столе очки. Под аккомпанемент политических выступлений по телевизору (это любимое, судя по кино,— под телевизор герой любит делать это даже без подруги). Лимонов смотрит порнуху. Лимонов позирует на фоне лона второй жены — поэтессы Елены Щаповой (ее сыграла актриса из фильма «Дылда» Виктория Мирошниченко). И наконец, то самое — гнусное и вызывающее рвотный рефлекс. Лимонов остается наедине с огромным негром, приговаривающим «тейк ит изи, беби».
Само собой, чтобы подчеркнуть, что тема эта — не проходная, в финале от лица мужика с лицом Александра Валуева звучит вопрос, заданный Дудем. Как ответил герой — узнаете, если посмотрите картину. Если, конечно, захотите.
Вызов
— Слушала симфонии великих, а услышала «Чижик-пыжик, где ты был?» — охарактеризовал в свое время Корней Чуковский мемуары Авдотьи Панаевой.
То же самое хочется сказать и про «шедевр» Серебренникова.
Кто-то из критиков мечтал увидеть качественный байопик, где показывалась бы череда превращений. От подростка Савенко — к кутюрье. От кутюрье — к поэту. От поэта — к прозаику. От прозаика — к солдату. Потом — к политику. И наконец — к деду. Но увы и ах.
Ну а помимо того что Лимонова в кино нет как нет, Серебренников умудрился снять довольно скучную ленту. И пожалуй, это можно считать определенным вызовом. Ведь, учитывая яркую жизнь героя, добиться такого эффекта было непросто.
Un protagonista russo, uno scrittore francese e un regista ostile a Putin. Ma quando lo vedremo?
«Lui si vede come un eroe, ma lo si può considerare anche una carogna. Io sospendo il giudizio». Così scriveva Emmanuel Carrère nelle prime pagine di Limonov, libro (bellissimo, edito da Adelphi) ora diventato un film, «Limonov: The Ballad of Eddie», diretto da Kirill Serebrennikov e scritto da Pawel Pawlikowski, Oscar per il miglior film straniero qualche anno fa con «Ida». La storia? Attraverso i cinque amori sparsi per il mondo, ripercorre la vita di Eduard Savenko, in arte Limonov — interpretato da un favoloso Ben Whishaw — uno dei personaggi più controversi della Russia contemporanea, scomparso a 77 anni nel 2020. E il film è ambientato nei paesi in cui Limonov ha vissuto: nasce a Dzeržinsk in epoca sovietica, cresce in Ucraina, si sposta poi tra Stati Uniti (dove conosce l'ambiente underground di New York), Parigi e Mosca. Poeta, scrittore, giornalista, politico, Limonov abbandona prima la vita da bohéme a Manhattan e sulla Senna per spostarsi in Russia e dare avvio alla carriera politica come leader del gruppo Altra Russia.
Sul fronte politico, con una forte passione per le cause perse, combatte con i serbi dell'ex-Yugoslavia, con i separatisti russi in Moldavia, con gli abchazi nel Caucaso. Si fa critico, per questo, dell'ideologia occidentale dell'esportazione dei diritti umani, che considera come una riedizione del colonialismo o poco altro. Mobilita giovani attivisti in nome di socialismo e nazionalismo, smuove le masse che insieme al suo gruppo politico, nel 2013, si ritrovano a manifestare nella Piazza del Trionfo a Mosca al grido di «la Russia senza Putin!». Poi viene recluso due anni in carcere per traffico d'armi. Partecipa alle rivolte underground degli Anni Sessanta, influenzando fortemente la politica estera del paese.
Uomo di lettere, innovatore anche sul fronte culturale, in particolare per la lingua letteraria russa. Le sue opere incarnano il mito letterario per eccellenza, quello della fusione dell'arte con la vita: Limonov, infatti, scrive sempre di sé, sempre in prima persona. Tra poesie, libri, saggi, reportage giornalistici, senza dimenticare le miriadi di note e appunti sui quaderni, non passa giorno senza che Limonov si dedichi alla scrittura. Il suo modello? Nientemeno che Giulio Cesare. Guardato con fastidio da tutta l'opinione pubblica russa, Limonov non si è mai considerato un dissidente. Negli anni di Putin, la sua attività politica si fa più rispettabile. È uno degli ideatore, con Kasparov, della Strategia 31: il trentunesimo giorno del mese, vengono organizzate manifestazioni per la libertà di espressione a Mosca sotto il monumento di Majakovskij.
Una vita rocambolesca, avventurosa, energetica, che esercita il fascino necessario per meritarsi di essere romanzata, e poi trasformata, appunto, in film che in Italia sarà distribuito da Vision e che nel cast, oltre a Whishaw, avrà anche Tomas Arana (che ha raccontato il film a «Hot Corn» in un'intervista qui), Sandrine Bonnaire e Viktoria Miroshnichenko. Un poeta maledetto, un politico «anomalo», che in vita ha rappresentato le agitazioni e la storia della Russia e dell'Europa a partire dal secondo Dopoguerra. Al Salone del Libro di Torino nel 2018, Limonov disse di non riconoscersi nella descrizione fatta da Carrère, ma gli riconobbe di averlo fatto conoscere al grande pubblico. Nonostante tutto, la figura di Limonov rimane centrale e protagonista, anche e soprattutto in questo momento storico: «La sua vita romanzesca e spericolata racconta qualcosa non solo di lui, non solo della Russia, ma della storia di noi tutti dopo la fine della Seconda Guerra Mondiale». Una previsione? Con molta probabilità Limonov di Kirill Serebrennikov sarà a Venezia, dopo aver saltato Cannes…
The company is also finishing post-production on Kirill Serebrennikov's «Limonov, The Ballad of Eddie», starring Ben Wishaw as the controversial Russian writer and political agitator. Gianani says it should be completed by November, December and will be looking for be a festival launch from Cannes onwards.
Rencontre avec l'artiste russe Kirill Serebrennikov, qui présente à l'opéra Bastille de Paris sa version très noire et contemporaine de « Lohengrin » de Wagner.
⟨…⟩
— Vous adaptez « Limonov » d'Emmanuel Carrère. C'est le caractère insaisissable du personnage qui vous a séduit ?
— C'est peut-être pour cette raison que le roman a été un best-seller en France. Il s'agit d'un personnage très « russe », « post-soviétique ». On essaie dans le film d'en faire une sorte de « Joker » russe, qui, tout en étant amoureux d'une femme, se décrit comme homosexuel dans ses romans, un homme d'origine ukrainienne qui, pourtant, appelle à la guerre contre l'Ukraine, une personnalité appréciée en Occident qui retourne en Russie pour accuser l'Occident de tous les péchés. C'était aussi un poète formidable… Il était totalement imprévisible. Emmanuel Carrère a participé à l'adaptation. Il a même tourné une scène pendant les premiers jours de la guerre.
It's hard to believe, but December is right around the corner and we're about to close the books on another movie year. These last few years I've been doing «most anticipated» lists, and I'll probably have a more concise list running in January.
For the time being, I would love to hear from our readers about the films they are most looking forward to in 2024. Surprisingly, despite the strikes halting plenty of productions, there's still a lot to look forward to.
There are also a few question marks — directors like Quentin Tarantino, Paul Thomas Anderson, Wes Anderson, Ari Aster, Adam McKay, Zach Cregger and James Gray all had production on their films delayed by the strikes. Will they be able to squeeze in new films by year's end?
It turns out that 2024 looks really good, on paper at least. I found 50 titles, so far, that pique my interest. Now it's your turn. I've most likely missed some titles and would love to fill the gaps with your help. I'll keep updating the list as suggestions roll along.
Yorgos Lanthimos' «AND»
Steve McQueen's «Blitz»
Francis Ford Coppola's «Megalopolis»
David Cronenberg's «The Shrouds»
Terrence Malick's «The Way of the Wind»
Sean Baker's «Anora»
Denis Villeneuve's «Dune: Part Two»
Andrea Arnold's «Bird»
Leos Carax's «C'est Pas Moi»
Bong Joon-ho's «Mickey 17»
Robert Eggers' «Nosferatu»
Clint Eastwood's «Juror #2»
Paul Schrader's «Oh, Canada»
Luca Guadagnino's «Queer»
Jim Jarmusch' Untitled Paris Film
Paul Verhoeven's «Sans Compter»
George Miller's «Furiosa»
Todd Phillips' «Joker: Folie a Deux»
Ti West's «MaXXXine»
Jordan Peele's Untitled 4th Movie
Joshua Oppenheimer's «The End»
Pablo Larrain's «Maria»
Mike Leigh's «Family»
Jeremy Saulnier's «Rebel Ridge»
Brady Corbet's «The Brutalist»
Jacques Audiard's «Emilia Perez»
Paolo Sorrentino's «Partenhope»
Tim Burton's «Beetlejuice 2»
Ridley Scott's «Gladiator 2»
Jia Zhang-ke's «We Shall Be All»
Justin Kurzel's «The Order»
Michel Franco's «Dreams»
M Night Shyamalan's «Good Grades»
Julian Schnabel's «In the Hands of Dante»
Rose Glass' «Love Lies Bleeding»
Alex Garland's «Civil War»
Duke Johnson's «The Actor»
Kevin Costner's «Horizon»
Michael Sarnoski's «A Quiet Place: Day One»
Audrey Diwan's «Emanuelle»
Olivier Assayas «Hors de Temps»
Andrew Patterson's «Rivals of Amziah King»
Shawn Levy's «Deadpool 3»
Ethan Coen's «Drive Away Dolls»
Ron Howard's «Eden»
Barry Levinson's «Wise Guys»
Gareth Evans' «Havoc»
Luca Guadagnino's «Challengers»
Bruno Dumont's «The Empire»
David Lowery's «Mother Mary»
Pixar's «Inside Out 2»
Na Hong-jin's «Hope»
Abderrahmane Sissako's «Black Tea»
Kirill Serebrennikov's «Limonov»
Punta tutto sul cinema italiano con solo due eccezioni («Priscilla» e «Limonov») il listino della casa di distribuzione del gruppo Sky. Orfei: «Ci piace molto scommettere sugli sguardi, sui punti di vista femminili che ci sembrano essere un po' latitanti nella nostra industria»
⟨…⟩ Sempre a maggio, il secondo titolo internazionale per Vision Distribution, «Limonov» di Kirill Serebrennikov, ispirato al romanzo biografico di Emmanuel Carrère, con Ben Whishaw nei panni del leader russo Eduard Savenko. ⟨…⟩
Po roce poznamenaném stávkou scenáristů i herců vsadí Hollywood na jistotu. Nejen server Variety.com v těchto dnech zveřejnil seznam nejočekávanějších filmů roku 2024. Do kin přijdou pokračování sci-fi Duna, historického Gladiátora či komiksového Jokera, další příběhy ze světa Pána prstenů, Vetřelce a Šíleného Maxe nebo v případě českých biografů novinky režisérů Jiřího Mádla a Ivana Zachariáše.
⟨…⟩
Limonov: The Ballad of Eddie
Režie: Kirill Serebrennikov
Britský herec Ben Whishaw, známý jako Q z posledních bondovek, ztvární ruského buřiče a literáta Eduarda Limonova. Příběh radikálního spisovatele a člena zakázané Národně bolševické strany, který před několika lety zemřel ve věku 77 let, zfilmuje ruský režisér a disident Kirill Serebrennikov. Natáčet začal v Rusku ještě předtím, než odstartovala invaze na Ukrajinu. Po jejím zahájení štáb podnikl «složitou operaci», aby britského herce z útočící země včas evakuoval, popsal web Variety.com.
Limonov se narodil za druhé světové války do rodiny důstojníka státní bezpečnosti KGB. Dětství strávil v ukrajinském Charkově, vyučil se jako krejčí. Na přelomu 60. a 70. let minulého století psal undergroundovou poezii v Moskvě, pak utekl do USA a dvě dekády se pohyboval na tamní punkové a literární scéně, později žil ve Francii a po rozpadu Sovětského svazu se vrátil do Ruska, kde zahájil kontroverzní politickou dráhu.
Vydával noviny zvané Limonka, což je slangové označení pro granát, a chystal s jejich pomocí celoruskou revoluci. Zkraje tisíciletí strávil dva roky ve vězení, odsouzen byl za pašování zbraní. Patřil k vůdčím postavám odporu proti Vladimiru Putinovi, jemuž ale po ruské anexi ukrajinského Krymu v roce 2014 vyjádřil částečnou podporu a sdílel některé jeho myšlenky o velkém Rusku.
«Rozpínavost Ruska, kterou hlásal a ospravedlňoval, v okolních zemích stěží nacházela porozumění. Na Limonovovi ovšem bylo zajímavé, že ho odmítal snad každý vládce sovětské i postsovětské Rusi,» napsala o něm rusistka Radka Rubilina.
В 2024 году в мировой прокат могут выйти сразу два фильма режиссера Кирилла Серебренникова: «Лимонов, баллада об Эдичке» и «Исчезновение». Об этом «Холоду» рассказал продюсер картин Илья Стюарт.
Серебренников начал работать над экранизацией биографии Эдуарда Лимонова в 2022 году. Затем, из-за отъезда режиссера из России, фильм доснимали в Риге, заново построив некоторые декорации. По словам продюсера Ильи Стюарта, сейчас производство фильма уже завершено. Мировая премьера ожидается в 2024 году на Каннском кинофестивале.
По окончании работы над «Лимоновым» Серебренников приступил к работе над картиной «Исчезновение» — это история нацистского военного преступника Йозефа Менгеле, который скрывался в Латинской Америке после окончания Второй мировой войны. Съемки фильма закончились летом 2023 году. По словам Стюарта, премьера планируется в 2024 или 2025 году.
At last year's Cannes Film Festival, Leonardo DiCaprio, Harrison Ford and Scarlett Johansson hit the red carpet to premiere their latest big movies. But Hollywood may have a much lighter presence at the 2024 edition of one of the world's most notable film festivals.
The culprit is the combination of last year's actors and writers strikes, which created production delays, as well as a tough economy that's leading studios to tighten the purse-strings. But there will still be stars on the Croisette, in addition to «Barbie» director Greta Gerwig, who will be presiding over the jury.
Based on intelligence from industry insiders on both sides of the Atlantic, the upcoming edition will have a larger emphasis on European auteurs, along the lines of Justine Triet's «Anatomy of a Fall» and Jonathan Glazer's «The Zone of Interest,» which were each nominated for five Oscars.
While the deadline to register feature-length films for Cannes' Official Selection is coming up on Friday, a number of films have yet to screen for Cannes' selection committee ahead of the press conference which will take place on April 11 in Paris. Cannes chief Thierry Fremaux already made a trip to L.A. in January and is returning at the end of the week for the Oscars, hoping to secure a few more high profile titles while in Hollywood.
While very few movies have been formally invited by the festival, «Variety» has confirmed some of the highest-profile European films and independent movies are being submitted for Cannes 2024, including Jacques Audiard's musical melodrama «Emilia Perez» starring Zoe Saldana and Selena Gomez; Kirill Serebrennikov's «Limonov, The Ballad of Eddie» starring Ben Whishaw; Ali Abbasi's Donald Trump movie «The Apprentice» starring Sebastian Stan and Jeremy Strong; Paolo Sorrentino's untitled film with Gary Oldman; David Cronenberg's «The Shrouds» starring Vincent Cassel and Diane Kruger; Babak Anvari's «Hallow Road» starring Rosamund Pike and Matthew Rhys; Audrey Diwan's «Emmanuelle» starring Noemie Merlant and Noemie Watts; Gilles Lellouche's «L'Amour Ouf» starring Adele Exarchopoulos and Francois Civil; and Nabil Ayouch's «Everybody Loves Touda.» With the exception of Diwan, whose previous film «Happening» premiered at Venice (and won the Golden Lion) and Sorrentino, whose Netflix film «Hand of God» played at Venice, the other directors all saw their last films premiere in Cannes.
⟨…⟩
Cannes is also eyeing Yorgos Lanthimos' «Kinds of Kindness,» the helmer's mysterious follow-up to «Poor Things,» which reunites him with Emma Stone and distributor Searchlight Pictures; Andrea Arnold's «Bird» starring Barry Keoghan and Franz Rogowski, and Francis Ford Coppola's self-produced epic «Megalopolis» with Adam Driver and Forest Whitaker. That would mark a big return for Coppola, who debuted his 1979 masterpiece «Apocalypse Now» 45 years ago in Cannes (It's where he famously declared: «We had access to too much money, too much equipment, and little by little we went insane… My film is not about Vietnam, it is Vietnam»). Quote-hungry journalists are salivating at the prospect of a Coppola press conference for «Megalopolis.»
Longer shots include Luca Guadagnino's «Queer,» which Cannes officials still want to see, according to insiders. Some of the anticipated movies which will not play at Cannes include Steve McQueen's «Blitz» from AppleTV+ (it won't be completed on time) and Sam Taylor-Johnson's «Back to Black,» the Amy Winehouse biopic. Studiocanal will release those two in the U.K. and France on April 12 and 24, respectively.
So far, the only blockbuster-sized U.S. title in the pipeline for Cannes is George Miller's «Furiosa,» which Warner Bros. will release internationally on May 22. That's no surprise since «Mad Max: Fury Road» kicked off its run at the 2015 festival. Unlike last year, when Cannes and Venice battled for the right to debut Martin Scorsese's «Killers of the Flower Moon» (Cannes prevailed), we haven't heard of a similar duel over a movie, and Netflix is still not expected to make a comeback on the Croisette — at least not until Cannes allows streaming movies to debut in competition. The 77th edition of the Cannes Film Festival will take place May 14–25.
Чем отметились режиссеры, актеры и музыканты, покинувшие Россию
В эмиграции российские деятели культуры не сидят без дела, продолжая выпускать спектакли, снимать фильмы и выходить на театральные подмостки. И хотя пропаганда уверяет, что уехавшие за границу после начала СВО голодают и скитаются, это далеко не так. «Собеседник» составил список самых успешных релокантов в сфере культуры за два года.
Неутомимый Серебренников
Пожалуй, лучше всех дела идут у Кирилла Серебренникова. Режиссёр был на родине человеком-оркестром, остался им и за рубежом.
На 2024 год намечена премьера самого высокобюджетного в его карьере фильма «Лимонов, баллада об Эдичке», где, помимо иностранных звёзд, сыграли Мария Машкова и Виктория Мирошниченко. Правда, в сеть уже утекла черновая версия картины. Разделавшись с биографией Эдуарда Лимонова, Серебренников приступил к работе над фильмом «Исчезновение» о нацистском преступнике Йозефе Менгеле, которого играет немецкий актёр Аугуст Диль (Воланд в нашумевшем «Мастере и Маргарите» Михаила Локшина), а осенью 2023-го снимал англоязычный мини-сериал по роману «Призрак оперы».
Пока постановки Серебренникова снимают с репертуара российские театры, в гамбургском Thalia идет его спектакль «Барокко», впервые поставленный в 2018-м в московском «Гоголь-центре». Один из показов посетил канцлер Германии Олаф Шольц, сидевший между обычных зрителей. А в парижской Опере Бастилии в сентябре 2023-го российский режиссер поставил оперу Вагнера «Лоэнгрин».
Хотя весь список картин, которые будут представлены на 77-м Каннском кинофестивале (пройдет с 14 по 25 мая 2024 года) еще не известен, некоторые фильмы уже определены.
Один из них байопик «Лимонов, баллада об Эдди», снятый уехавшим из России театральным и кинорежиссером Кириллом Серебренниковым по книге Эмманюэля Каррера.
Второй — «The Apprentice» (ученик, подмастерье) шведского режиссера иранского происхождения Али Аббаси, который рассказывает о начале карьеры Дональда Трампа в строительном и девелоперском бизнесе в 70–80-х. И у Абасси, и у Серебренникова уже есть награды Каннского фестиваля. У Абасси — «Особый взгляд» за фэнтези «На границе миров» (2018 г.). У Серебренникова — приз Франсуа Шале за фильм «Ученик» (2016 г.).
Два байопика двух совершено разных режиссеров о двух совершенно разных людях (при этом, почти ровесниках) роднят две вещи.
Герои обоих фильмов пришли в политику из других сфер: Лимонов — из литературы, Трамп из бизнеса. Учитывая характер обоих, и один, и другой наверняка хотели бы лично снимать/ся в фильмах-биографиях. Лимонова уже четыре года как нет, что касается Трампа, то его легко представить и в режиссерском кресле, и в качестве исполнителя главной роли.
Хотя сейчас ему хватает кино в жизни, да и цель другая — вернуться в Белый дом. Но в случае успеха фильма, не сомневаемся, что Трамп, как обычно, припишет заслугу себе.
Роль писателя Эдуарда Лимонова сыграет английский актер Бен Уишоу, известный по главным ролям в таких фильмах, как «Возвращение в Брайдсхед», «Парфюмер: История одного убийцы».
Der russische Regisseur lebt mittlerweile im Exil, Putins Krieg hält er für «selbstmörderisch». Bei den Wiener Festwochen gastiert er mit seinem Stück «Barocco».
⟨…⟩
Kirill Serebrennikow ist Videoschaltungen gewöhnt. Als er noch in Russland lebte und vom Putin-Regime drangsaliert wurde, lieferte er Inszenierungen per Skype und E-Mail. Inzwischen lebt er in Deutschland und hat am Hamburger Thalia-Theater eine künstlerische Heimat gefunden. Das Gespräch über Zoom ist entspannt, aber man spürt noch etwas von der konspirativen Energie, ohne die es Kunst in und aus Russland derzeit nicht gibt. Ab 19. Mai gastiert Serebrennikow mit dem Stück «Barocco» bei den Wiener Festwochen. Premiere hatte es 2023 am Hamburger Thalia Theater, wo es ebenfalls noch bis Mai läuft.
— Herr Serebrennikow, wie kam das Stück «Barocco» zustande?
— Es begann 2018 in Russland. Ich war unter Hausarrest und dachte über die nächste Aufführung für das Gogol Center nach, das inzwischen geschlossen ist. Mir schwebte etwas Musikalisches vor, ein Pasticcio. Und ich schrieb ein Stück über Freiheit und über Menschen, die dafür ihr Leben aufs Spiel setzen. Der Begriff Barock bedeutet wörtlich eine Perle mit unregelmäßiger Form. Menschen, die gegen das System oder die Macht handeln, erinnern auch an etwas Ungewöhnliches, Unregelmäßiges. Wir haben uns auf Geschichten von Menschen gestützt, die sich selbst verbrannt oder Selbstmord begangen haben, um ein Zeichen zu setzen.
— 2022 haben Sie Russland verlassen. «Barocco» haben Sie mitgebracht.
— Als ich in Hamburg am Thalia zu arbeiten begann, wurde ich eingeladen, eine Wiederaufnahme zu machen, nachdem der Intendant Joachim Lux die Produktion in Moskau gesehen hatte. Es war ziemlich kompliziert. Das Gute war, dass wir ein paar Schauspieler zur Verfügung hatten, weil sie auch im Exil sind. Nadeschda Pawlowa, eine herausragende Sängerin, ein Weltstar der Oper, die mit Castellucci in Salzburg den «Don Giovanni» gemacht hat, übernimmt in unserer Aufführung sowohl Schauspiel- als auch Gesangspartien. Ihr Rameau ist etwas Unglaubliches. Diese Produktion hat uns vor der Depression bewahrt.
— Haben Sie den Krieg vorausgesehen?
— Am Tag vor dem Angriff trafen wir uns mit Freunden, und alle sagten, das sei nicht möglich. Wie kann jemand im 21. Jahrhundert einen Krieg anfangen? Putin will nur seine Macht demonstrieren und andere Politiker beeindrucken. Und am nächsten Tag ging es los. Das war der größte Schock in meinem Leben.
— Sie hatten eine Menge Probleme mit dem Regime. Wie blicken Sie jetzt auf diese Zeit der Verfolgung zurück?
— Ich möchte meine Probleme nicht hervorheben. Meine strafrechtliche Verfolgung war der erste Prüfstein. Die russische Macht beschloss, die Künstler zu bestrafen, aber sie wussten nicht so recht, wie sie es anstellen sollten. Deshalb haben sie all diese finanziellen Anschuldigungen gegen mich erhoben. Jetzt hat Russland Dutzende von neuen monströsen Gesetzen verabschiedet. Menschen können schon für eine einzige Bemerkung im Internet oder für gar nichts ins Gefängnis kommen. Die Zahl der politischen Gefangenen ist höher als in der Sowjetunion, zumindest vor deren Zusammenbruch.
— Hatten Sie jemals Kontakt zu Nawalny oder seiner Gruppe?
— Er kam in unser Theater, als wir anfingen. Es war ein Stück über einen jungen Revolutionär mit dem Titel «Otmorozki». Ich erinnere mich an sein Gesicht beim Applaus, er war ziemlich begeistert. Das war das einzige Mal, dass ich ihn im Publikum sah. Am Tag nach seinem Besuch in unserem Theater begann einer der ersten Prozesse, die zu seiner Verhaftung führten. Seine verzweifelte Rückkehr in ein Land, in dem ihm das Gefängnis sicher war, ist eine Heldentat. Er wurde absichtlich an einem Ort in Haft gehalten, wo ein Überleben unmöglich war. Sein Tod war für Hunderttausende von Menschen ein Schock. Julija, seine Frau, setzt seinen politischen Kampf fort. Sie ist eine sehr starke Frau.
— Sie wuchsen noch in der Sowjetunion auf. Wie wurden Sie zum Künstler?
— Ich begann die Welt um mich herum zu verstehen, als ich ein Teenager wurde. Die Sowjetunion war bereits am Zusammenbrechen, und die Perestrojka hatte begonnen. Ich bin ein Kind der Perestrojka. Diese Zeit ist heute in Russland verhasst oder sogar verboten. Die Propaganda erweckt bei den Menschen den Eindruck, dass die 90er-Jahre die schlimmsten in der russischen Geschichte waren. Tatsächlich aber war es eine Zeit des geistigen Aufbruchs. Jedes Jahr fuhr ich einmal weg und sparte Geld für diese Reisen nach Großbritannien, Amsterdam, Frankreich. Die 90er-Jahre waren wirtschaftlich sehr hart, aber es war eine Zeit der Freiheit. Wir hatten Glück, wir fanden Hoffnung. Das Leben war schwierig, aber wir dachten, dass es bald besser werden würde.
— Gab es schon vor Putin einen Wendepunkt?
— Es war der Moment, als Jelzin 1993 auf das Parlament schießen ließ. Wir mochten die Leute, die uns im Parlament vertraten, nicht, sie schienen Teil der konservativen Vergangenheit zu sein, von der wir uns schnell lösen wollten, aber gleichzeitig verstanden wir, dass es nicht gut ist, so mit seinen politischen Gegnern umzugehen. Wir jungen Liberalen wollten das sowjetische System nicht zerstören, sondern ein neues aufbauen, das einfach stärker und vielversprechender sein würde. Die alte Welt wird von selbst verschwinden, dachten wir. Das war ein großer und fataler Irrtum. Die Leute, die keine Veränderungen wollten, die wollten, dass Russland eine Festung gegen die ganze Welt ist, und die das Sowjetsystem wiederaufbauen wollten, haben den Lauf der Geschichte verändert. Sie haben das Land in die Vergangenheit zurückgebracht, dorthin, wo sie selbst sicherer sind und zuverlässiger die Macht und den Öl- und Gasreichtum behalten können.
— Sie arbeiten für die Bühne, machen aber auch Filme. Wie steht es derzeit um Ihre Kinoprojekte?
— Im Moment arbeite ich gleichzeitig an zwei Filmen. Einer ist «Limonow», die Ballade nach dem Buch von Emmanuel Carrère, der andere ist «Das Verschwinden» über Mengele nach dem Buch von Olivier Guez. Zwei Filme parallel zu drehen ist purer Wahnsinn, aber das ist alles dem Krieg geschuldet. Wir konnten «Limonow» nicht fertigstellen und mussten in Europa damit weitermachen, einige Sets neu bauen. Jetzt sind beide Filme in der Postproduktion und warten darauf, in die Kinos zu kommen.
⟨…⟩
— Was würden Sie Menschen aus der Ukraine antworten, die darauf drängen, jegliche Zusammenarbeit mit Künstlern aus Russland auszusetzen? Also auch mit oppositionellen? Sie dürften dann zum Beispiel nicht nach Cannes eingeladen werden.
— Wahrscheinlich werde ich gar nicht antworten. Ich verstehe ihre enorme Wut, denn ihre Situation ist schrecklich. Aber gleichzeitig funktionieren Verbote und Einschränkungen in freien Gesellschaften nicht. Vor allem, wenn es diejenigen betrifft, die sich strikt gegen diesen Krieg stellen, die gegen die militärische Aggression kämpfen und gezwungen werden, ihr Land zu verlassen.
— Wie wird Putin enden? Sie sind kein Prophet, aber Sie haben einen Sinn für Dramaturgie.
— Ich möchte nicht über den Tod von Menschen nachdenken, auch nicht über den von Diktatoren und Kriegsherren. Das funktioniert nicht. In der Geschichte gab es viele Diktatoren, die ein langes Leben hatten und in ihren Betten starben. Putin hat eine sehr dunkle Geschichte in Europa begonnen. Dieser Krieg ist schrecklich für Europa, tödlich für die Ukraine und selbstmörderisch für Russland.
Festival de Cannes —
Annonce de la Sélection officielle 2024
•
Festival de Cannes —
Announcement of the 2024 Official Selection
Iris Knobloch + Thierry Frémaux
Le 11 avril 2024 à partir de 11h, Iris Knobloch, Présidente du Festival de Cannes, et Thierry Frémaux, Délégué général, vous présentent en direct la Sélection officielle du 77e Festival de Cannes. Le Festival de Cannes se tiendra du 14 au 25 mai 2024.
Iris Knobloch, President of the Festival de Cannes, and Thierry Frémaux, General Delegate, present the Official Selection of the 77th Festival de Cannes on April 11 2024 at 11:00 am. The Festival de Cannes will be held from May 14 to May 25, 2024.
Der Monumentalfilm «Megalopolis» des US-Filmemachers Francis Ford Coppola ist im Rennen um die Goldene Palme des Festivals von Cannes. «Es ist ein verrücktes Projekt», sagte Festivalchef Thierry Frémaux am Donnerstag bei der Vorstellung des diesjährigen Programms über den Science-Fiction-Film mit Adam Driver und Forest Whitaker. Coppola arbeitete mehrere Jahrzehnte an dem Film über einen Architekten, der New York nach einer verheerenden Katastrophe als Utopie wiederaufbauen will.
Deutsche Filme sind im Wettbewerb in diesem Jahr nicht vertreten. In einer Nebenreihe wird allerdings die kanadisch-deutsche Ko-Produktion «Rumours» (Gerüchte) gezeigt, in der die US-australische Schauspielerin Cate Blanchett die Rolle von EU-Kommissionschefin Ursula von der Leyen spielt.
Einen starken Bezug zur aktuellen Politik hat auch der Film «The Apprentice» (Der Lehrling) des Regisseurs Ali Abbasi über den Aufstieg von Ex-US-Präsident Donald Trump. Der französische Filmemacher Jacques Audiard zeigt im Wettbewerb «Emilia Perez», einen Film über einen mexikanischen Drogenhändler, der sich für eine Geschlechtsumwandlung entscheidet. Eine der Hauptrollen spielt Selena Gomez.
Große Aufmerksamkeit dürfte der Film «Marcello mio» des französischen Regisseurs Christophe Honoré bekommen, der sich dem Leben des italienischen Altmeisters Marcello Mastroianni widmet. Dessen Tochter Chiara und deren Mutter Catherine Deneuve spielen beide mit.
Der russische Filmemacher Kirill Serebrennikow zeigt im Wettbewerb seinen Film «Limonov», die Geschichte eines sowjetischen Dichter, der nach dem Ende der Sowjetunion nach Russland zurückkehrt und dort ein politischer Antiheld wurde. In einer Sondervorstellung zeigt der ukrainische Filmemacher Sergei Loznitsa «Invasion», in dem es um die Folgen des russischen Angriffskrieg geht.
Bislang sind für den Wettbewerb um die Goldene Palme 19 Filme im Rennen, davon lediglich vier von Filmemacherinnen: die Britin Andrea Arnold zeigt «Bird» mit dem deutschen Schauspieler Franz Rogowski, die Französin Coralie Fargeat den Film «The Substance». Die ebenfalls französische Filmemacherin Agathe Riedinger ist mit «Diamant Brut» vertreten, einem Erstlingswerk. Die indische Regisseurin Payal Kapadia zeigt «All we imagine as light». In den kommenden Tagen könnten noch weitere Filme auf die Liste kommen, kündigte Festivalchef Frémaux an.
Die 77. Filmfestspiele von Cannes finden vom 14. bis 25. Mai an der französischen Mittelmeerküste statt. «Star Wars»-Erfinder George Lucas soll dabei die Goldene Ehrenpalme für sein Lebenswerk erhalten.
Сегодня объявлена официальная программа Каннского кинофестиваля, который пройдет с 14 по 25 мая. В программу, как и ожидалось, попал фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке».
Эдуард Лимонов, конечно же, был московским персонажем и до эмиграции, и после своего возвращения. Серебренников говорил, что половину фильма он успел снять в Москве (эпизоды, связанные с ранней жизнью Лимонова и с поздним этапом его биографии — до 2004 года). После 2022 года съемочный процесс продолжился в Европе, в том же году режиссер показал первые кадры картины в Каннах.
Лимонова в фильме играет британский актер Бен Уишоу, его в образе Эдички можно увидеть на постере. В роли жены Лимонова Елены Щаповой — Виктория Мирошниченко, которая снималась в «Дылде» Кантемира Балагова.
Фильм англоязычный и снят по мотивам известной биографической книги «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера. Серебренников рассказывал, что картина будет «поэтической биографией с метафорами, паузами и другими поэтическими элементами, необходимыми для описания сумасшедшей жизни» главного героя. Сценаристами ленты выступили Павел Павликовский и Бен Хопкинс.
Еще в начале 2010-х слухи, что роман о Лимонове экранизирует итальянский режиссер Саверио Костанцо, потом фильм хотел снимать польский режиссер Павел Павликовский, который позже признался, что потерял интерес к персонажу. О съемках фильма уже Серебренниковым точно стало известно в 2022 году. Это самый дорогой фильм режиссера — бюджет картины составил 10,5 млн долларов.
Каннский кинофестиваль пройдет с 14 по 25 мая. Председателем жюри будет режиссер «Барби» Грета Гервиг.
New films from Sean Baker, Andrea Arnold, David Cronenberg, Paolo Sorrentino, Jacques Audiard and Jia Zhang-Ke are also in the running for this year's Palme d'Or.
Ali Abbasi's Donald Trump Drama «The Apprentice», «Anora», the latest from «The Florida Project» and «Red Rocket» director Sean Baker, and Andrea Arnold's «Bird», starring Barry Keoghan and Franz Rogowski, are among the highlights of this year's Cannes Film Festival competition.
Abbasi, the Iran-born, Sweden-based director, whose «Holy Spider» was a sensation of the 2022 Cannes festival, returns with his story of how a young Donald Trump and the notorious lawyer Roy Cohn built up Trump's real estate business in New York in the 1970s and 1980s. Sebastian Stan stars as Trump, «Succession»'s Jeremy Strong plays Cohn and Maria Bakalova («Borat Subsequent Moviefilm») is wife Ivana.
Yorgos Lanthimos' «Poor Things» follow-up «Kinds of Kindness» will also premiere in the Cannes competition. The film, featuring the Oscar-winning «Poor Things» star Emma Stone, will be high on every Cannes attendee's must-see list. The Greek auteur has again put together a jaw-dropping supporting cast, including «Poor Things» alums Willem Dafoe and Margaret Qualley, alongside Jesse Plemons, Hunter Schafer, Joe Alwyn, Hong Chao and Mamoudou Athie.
Also in the unmissable category is competition entry «Emilia Perez», a crime musical from Palme d'Or winner Jacques Audiard («Dheepan», «Rust and Bone») that stars Zoe Saldana and Selena Gomez.
Canadian directing legend David Cronenberg, who presented «Crimes of the Future» in Cannes in 2022, is back in competition with «The Shrouds», a horror thriller starring Vincent Cassel, Diane Kruger, and Guy Pearce.
Another Cannes veteran, Chinese director Jia Zhangke («Ash Is the Purest White», «A Touch of Sin»), returns with the competition entry «Caught by the Tides», as does exiled Russian director Kirill Serebrennikov («Tchaikovsky's Wife», «Petrov's Flu», «Leto») who will premiere his Ben Whishaw starrer «Limonov: The Ballad of Eddie» in Cannes, marking the fourth competition entry.
In the nepo baby category, Christophe Honoré's «Marcello Mio» scored a competition slot. The drama stars Chiara Mastroianni playing alongside her mother Catherine Deneuve and off the ghost of her father, Italian acting legend Marcello Mastroianni.
Paolo Sorrentino's «Parthenope», the Italian director's 10th feature, will premiere on the Croisette, a bit of a coup for Cannes, since Sorrentino in recent years has tended to favor Venice as a festival launch pad. His 2013 Oscar winner «The Great Beauty», however, was a Cannes premiere. The new feature follows a woman with the same name as the mythological siren the city of Naples is supposedly named after. Gary Oldman plays a supporting role.
Cannes' 2024 edition kicks off May 14 with the out-of-competition world premiere of the French comedy «The Second Act», directed by Quentin Dupieux and starring Léa Seydoux and Vincent Lindon.
Among the Hollywood highlights on the Croisette this year are George Miller's hotly anticipated «Max Max: Fury Road» prequel «Furiosa», starring Anya Taylor-Joy, and Kevin Costner's «Horizon: An American Saga», the first of his two-part Western epic. Both Warner Bros. titles are screening out of competition in Cannes and are using the high-profile festival bow to kick-start their global rollouts. Warner Bros. is releasing «Furiosa» in France on May 22 and on the U.S. on May 24. The first of the «Horizon» films bows stateside June 28. The second drops two months later, on Aug. 16.
It was announced Tuesday that Francis Ford Coppola's highly anticipated, self-funded feature «Megalopolis» would screen in competition May 17. The film starring Adam Driver, Shia LaBeouf and Aubrey Plaza recently screened for potential buyers.
Cannes festival president Iris Knobloch and artistic director Thierry Frémaux presented the official selection for the 77th Cannes Film Festival at a press conference in Paris on Thursday. The lineup includes the official competition and out-of-competition titles, the films in the main festival sidebar Un Certain Regard, as well as special and midnight screenings and the Cannes premiere selection.
«The Surfer», an Australia-set Nicolas Cage thriller from «Vivarium» director Lorcan Finnegan, will premiere in Cannes' Midnight Screening lineup; joined by Soi Cheang's Hong Kong action film «Twilight of the Warriors: Walled In; I, the Executioner» from Korean director Seung Wan Ryoo; and «The Balconettes» from French director Noémie Merlant.
Highlights of the Un Certain Regard section include «Black Dog» from Chinese director Guan Hu; Konstantin Bojanov's crime drama «The Shameless»; the Saudi drama «Norah» from director Tawfik Alzaidi; and «September Says», the directorial debut of French actress Ariane Labed («Assassin's Creed»).
«Rumors», a political comedy from acclaimed Canadian director Guy Maddin and Evan and Galen Johnson, featuring Alicia Vikander, Cate Blanchett and Charles Dance, will premiere out of competition in Cannes. As will Peter Ho-Sun Chan's «She's Got No Name».
Leos Carax will get a Cannes Premiere screening for his latest, «C'est Pas Moi», a free-form self-portrait of the life and work of the «Holy Motors» and «Annette» director.
Yolande Zauberman's documentary «La belle de Gaza», about a transexual Palestinian who goes to Tel Aviv to live in their new identity, will receive a special screening in Cannes. Though the film was made before the ongoing war in the region, Frémaux said it will receive «a new echo» given current events.
Other political documentaries in the special screening section include «L'Invasion» from Ukrainian filmmaker Sergei Loznitsa («Donbass», «My Joy») about the 2022 Russian invasion of his country, and «Ernest Cole, Lost and Found», a portrait of the acclaimed South African photographer by director Raoul Peck («I Am Not Your Negro») narrated by «Judas and the Black Messiah» star LaKeith Stanfield.
The French festival is coming off a strong year after 2023 competition titles «Anatomy of a Fall» and «The Zone of Interest» went from the Croisette to Oscar success. Justine Triet's courtroom drama picked up both the Palme d'Or in Cannes and the Oscar for best original screenplay, while Jonathan Glazer's Holocaust story took the runner-up grand prize in Cannes and two Academy Awards: best international feature and best sound. Knobloch, noting that 2023 festival entries racked up a total of 26 Oscar nominations, said Cannes «confirmed» its status as the place to «find the best films.»
Directing and producing legend George Lucas will be feted at this year's Cannes, receiving an honorary Palme d'Or for his life's work. The «Star Wars» helmer screened his directorial debut, «THX-1138», in Cannes' Directors' Fortnight sidebar back in 1971. His last film as a director: «Star Wars: Episode III — Revenge of the Sith», also premiered at the festival, screening out of competition in 2005.
In a new addition this year, the Cannes Festival announced it will launch a competitive immersive section featuring works of virtual and augmented reality that «push the boundaries of storytelling.»
An international jury, headed by «Barbie» director Greta Gerwig, will pick the winners, including this year's Palme d'Or, from the competition titles. Canadian filmmaker Xavier Dolan will head up the Un Certain Regard jury.
The 77th edition of the Cannes Film Festival runs May 14–25.
Full lineup of the 2024 Cannes film festival
«The Second Act» Quentin Dupieux (Opening Film) (Out of Competition)
Competition
«L'Amour Ouf» Gilles Lellouche
«All We Imagine As Light» Payal Kapadia
«Anora» Sean Baker
«The Apprentice» Ali Abbasi
«Bird» Andrea Arnold
«Caught by the Tides» Jia Zhangke
«Emilia Perez» Jacques Audiard
«The Girl With the Needle» Magnus von Horn
«Grand Tour» Miguel Gomes
«Limonov: The Ballad» Kirill Serebrennikov
«Marcello Mio» Christophe Honoré
«Megalopolis» Francis Ford Coppola
«Motel Destino» Karim Ainouz
«Oh Canada» Paul Schrader
«Parthenope» Paolo Sorrentino
«The Shrouds» David Cronenberg
«The Substance» Coralie Fargeat
«Wild Diamond» Agathe Riedinger
«Kinds of Kindness» Yorgos Lanthimos
Out of Competition
«Furiosa: A Mad Max Saga» George Miller
«Horizon, an American Saga» Kevin Costner
«Rumours» Evan Johnson, Galen Johnson, Guy Maddin
«She's Got No Name» Chan Peter Ho-Sun
Un Certain Regard
«Armand» Halfdan Ullmann Tondel
«Black Dog» Guan Hu
«The Damned» Roberto Minervini
«L'Histoire de Souleymane» Boris Lojkine
«My Sunshine» Boku No Ohisama
«Norah» Tawik Alzaidi
«On Becoming a Guinea Fowl» Rungano Nyoni
«Le Royaume» Julien Colonna
«Santosh» Sandhya Suri
«September Says» Ariane Labed
«The Shameless» Konstantin Bojanov
«Viet and Nam» Truong Minh Quý
«The Village Next to Paradise» Mo Harawe
«Vingt Deux!» Louise Courvoisier
«Who Let the Dogs Bite?» Laetitia Dosch
Midnight Screenings
«The Balconettes» Noémie Merlant
«I, The Executioner» Seung Wan Ryoo
«The Surfer» Lorcan Finnegan
«Twilight of the Warrior Walled In» Soi Cheang
Cannes Premiere
«C'est Pas Moi» Leos Carax
«Everybody Loves Touda» Nabil Ayouch
«The Matching Bang» Emmanuel Courcol
«Misericorde» Alain Guiraudie
«Rendez-Vous Avec Pol Pot» Rithy Panh
«Le Roman de Jim» Arnaud Larrieu, Jean-Marie Larrieu
Russian filmmaker Kirill Serebrennikov returns to Cannes once again this year with «Limonov: The Ballad» starring Ben Whishaw, for which we can share a first-look image from above.
The film's synopsis reads: A revolutionary militant, a thug, an underground writer, a butler to a millionaire in Manhattan. But also a switchblade-waving poet, a lover of beautiful women, a warmonger, a political agitator, and a novelist who wrote of his greatness. Eduard Limonov's life story is a journey through Russia, America, and Europe during the second half of the 20th century.
The film was written by Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins, and Serebrennikov, based on the novel «Limonov» by Emmanuel Carrère, published in the US by Macmillan Publishers and in France by POL.
Producers are Mario Gianani and Lorenzo Gangarossa for Wildside, a Fremantle Company, Dimitri Rassam for Chapter 2, a Mediawan Company, Ilya Stewart for Hype Studios and coproduced by Ardavan Safaee for Pathé and Nathalie García and Manuel Tera for Fremantle España. Pawlikowski is an exec producer.
Serebrennikov landed in the Cannes competition this morning alongside Ali Abbasi, who brings «The Apprentice», a feature pic about the early life of Donald Trump. Andrea Arnold returns with «Bird», starring Barry Keoghan, and Jacques Audiard's latest, «Emilia Perez», a musical with Selena Gomez will also debut in competition.
Elsewhere, American filmmaker Sean Baker brings «Anora» to the Croisette. «Poor Things» filmmaker Yorgos Lanthimos will launch «Kinds of Kindness», his latest collab with Emma Stone. David Cronenberg returns with «The Shrouds», and Paul Schrader will debut «Oh Canada» starring Jacob Elordi, Uma Thurman, and Richard Gere. The Cannes Film Festival runs May 14-25.
Российский режиссер Кирилл Серебренников, который якобы считается оппозиционером, снова едет на Каннский кинофестиваль. Там он презентует биографическую ленту об известном российском имперце, одиозном писателе и политике Эдуарде Лимонове, который из-за своих антиукраинских заявлений стал персоной нон грата в Украине еще во времена президентства Леонида Кучмы.
И хотя организаторы фестиваля продолжают уверять, что якобы осуждают агрессию РФ, Серебренников уже во второй раз за время полномасштабной войны будет представлять свое кино на этой международной площадке — он же, видите ли, «оппозиционер». А на этот раз его лента еще и будет рассказывать об одном из самых известных российских украинофобов. Программу Каннского кинофестиваля обнародовало издание «Variety».
Так, лента Серебренникова получила название «Лимонов. Баллада об Эдичке». Это первый международный англоязычный фильм, в котором скандально известного советского писателя и политика играет британец Бен Уишоу. Байопик снят по книге Эммануэля Каррера.
Снимали фильм в России. На его производство потратили 10,5 миллиона долларов. Это самая дорогая картина в арсенале Серебренникова.
Кто же такой Эдуард Лимонов? Ко всему уже выше перечисленному можно добавить, что Лимонов был членом «оппозиционного» движения «Другая Россия». Он известен своими украинофобными, шовинистическими и ксенофобными высказываниями. А самое абсурдное в этом всем, что Лимонов — украинец по происхождению.
Имперец негативно относился к независимости Украины. В 1999 году в соответствии с постановлением СБУ был провозглашен персоной нон грата в связи с призывами к нарушению территориальной целостности Украины. В частности, тогда он призвал пересмотреть статус Севастополя и передать его России, а в 2018 писатель призвал разделить Украину и Казахстан.
Вот одно из его высказываний:
«Я бы взял в состав России те области, которые наверняка приживутся в России: Донецкую, Луганскую, Харьковскую, Запорожскую, Херсонскую, Николаевскую, Одесскую и, может быть, задумался бы, брать или нет Днепропетровску. Дело в том, что нужно спешить и брать все, что можно до того, как Украина вступит в НАТО, а Украина обязательно вступит в НАТО, после вступления, чтобы воссоединить с Россией украинские области, придется конкретно воевать с НАТО. Поэтому нужно сейчас торопиться».
Російський режисер Кіріл Серебренніков, який нібито вважається опозиціонером, знову їде на Каннський кінофестиваль. Там він презентує біографічну стрічку про відомого російського імперця, одіозного письменника та політика Едуарда Лимонова, який через свої антиукраїнські заяви став персоною нон грата в Україні ще за часів президентства Леоніда Кучми.
І хоча організатори фестивалю продовжують запевняти, що нібито засуджують агресію РФ, Серебренніков уже вдруге за час повномасштабної війни буде представляти своє кіно на цьому міжнародному майданчику — він же, бачте, «опозиціонер». А цього разу його стрічка ще й розповідатиме про одного з найвідоміших російських українофобів. Програму Каннського кінофестивалю оприлюднило видання «Variety».
Так, стрічка Серебреннікова отримала назву «Лимонов. Балада про Едічку». Це перший міжнародний англомовний фільм, в якому скандально відомого радянського письменника та політика грає британець Бен Уїшоу. Байопік знятий за книгою Еммануеля Каррера.
Знімали фільм у Росії. На його виробництво витратили 10,5 мільйонів доларів. Це найдорожча картина в арсеналі Серебреннікова.
Хто ж такий Едуард Лимонов? До всього вже вище перерахованого також можна додати, що Лимонов був членом «опозиційного» руху «Інша Росія». Він відомий своїми українофобними, шовіністичними та ксенофобними висловлюваннями. А найабсурдніше в цьому всьому, що Лимонов — українець за походженням.
Імперець негативно ставився до незалежності України. У 1999 році відповідно до постанови СБУ був проголошений персоною нон грата в зв'язку із закликами до порушення територіальної цілісності України. Зокрема, тоді він закликав переглянути статус Севастополя і передати його Росії, а в 2018-му письменник закликав розділити Україну і Казахстан.
Ось одне із його висловлювань:
«Я б взяв до складу Росії ті області, які напевно приживуться в Росії: Донецьку, Луганську, Харківську, Запорізьку, Херсонську, Миколаївську, Одеську і, може бути, задумався б, брати чи ні Дніпропетровську. Справа в тому, що потрібно поспішати і брати все, що можна до того, як Україна вступить в НАТО. А Україна обов'язково вступить в НАТО. Після вступу, щоб возз'єднати з Росією українські області, доведеться конкретно воювати з НАТО. Тому потрібно зараз поспішати».
Russian filmmaker Kirill Serebrennikov, who is allegedly considered an oppositionist, is going to the Cannes Film Festival again. There, he will present a biographical film about the famous Russian imperialist, odious writer and politician Eduard Limonov, who became persona non grata in Ukraine during the presidency of Leonid Kuchma due to his anti-Ukrainian statements.
And although the festival organizers continue to claim that they are condemning the Russian aggression, Serebrennikov will be presenting his film at this international platform for the second time since the full-scale war began-he is, after all, an «oppositionist.» And this time, his film will also tell the story of one of Russia's most famous Ukrainophobes. The program of the Cannes Film Festival was published by Variety.
Thus, Serebrennikov's film is titled «Limonov. The Ballad». This is the first international English-language film in which the notorious Soviet writer and politician is played by the British Ben Whishaw. The biopic is based on the book by Emmanuel Carrera.
They shot the movie in Russia. They spent 10.5 million dollars on its production. This is the most expensive film in Serebrennikov's arsenal.
Who is Eduard Limonov? To all of the above, we can also add that Limonov was a member of the «opposition» movement Other Russia. He is known for his Ukrainophobic, chauvinistic and xenophobic statements. And the most absurd thing in all of this is that Limonov is a Ukrainian by birth.
He had a negative attitude towards Ukraine's independence. In 1999, according to a resolution of the Security Service of Ukraine, he was declared persona non grata in connection with calls for the violation of the territorial integrity of Ukraine. In particular, he called for a review of the status of Sevastopol and its transfer to Russia, and in 2018, the writer called for the division of Ukraine and Kazakhstan.
Here is one of his statements:
«I would take into Russia those regions that will surely take root in Russia: Donetsk, Luhansk, Kharkiv, Zaporizhzhia, Kherson, Mykolaiv, Odesa, and maybe I would think about whether or not to take Dnipropetrovs'k. The point is that we need to hurry and take everything we can before Ukraine joins NATO. And Ukraine will definitely join NATO. After joining, in order to reunite the Ukrainian regions with Russia, we will have to fight with NATO specifically. Therefore, we need to hurry now.»
«Было чудесное майское утро, солнечная Калифорния была солнечной, в открытое окно автомобиля врывался дикий ветер, сметая даже мой упругий армейский ёжик, и жизнь была на подъёме. Тогда же в автомобиле я выкурил последнюю в жизни сигарету и выбросил окурок в окно, чего в пересушенной Калифорнии, с её частыми пожарами, делать нельзя. 500 долларов штраф. Бросил курить от избытка чувства жизни. От избытка счастья этим майским днём. И не курю до сих пор».
On May 14, the 77th edition of the Cannes Film Festival gets underway. That means the annual tradition of glamorous red carpets and starry premieres is nearly upon us—not to mention the unveiling of the winner of the Palme d'Or, the prestigious top prize given out by a hand-selected jury to the best film in the Official Competition at the festival's end. Classics like «M*A*S*H,» «Taxi Driver,» «Pulp Fiction» and «Parasite» have won the Palme, and now, after today's schedule announcement, we know which movies will be battling it out this year. (However, the festival has said a few latecomers will soon be added to the Competition slate.) Is it ridiculous to predict a month out what film will emerge victorious? Of course, but let's have a little fun.
It's worth keeping in mind that critics haven't seen any of these films, and in some cases, we don't even have a really strong sense of what a particular movie is about. Also important: Handicappers will sometimes base their predictions on who the jury president is, assuming that the kind of film that he or she makes is the one that will be the front-runner. That logic rarely works out, though: Steven Spielberg presided over the jury that gave the Palme d'Or to «Blue Is the Warmest Color,» while Joel and Ethan Coen's jury awarded «Dheepan,» which is nothing like a Coen brothers film. At this point, the only thing certain about the jury is that the president will be Greta Gerwig—the rest of the committee will be announced shortly—but, seriously, if you're trying to figure out which Competition film is most like «Lady Bird» or «Barbie,» you're probably going about this all wrong.
With that in mind, here are my way-too-early Palme d'Or rankings, including info about each film. Remember: I'm not judging these films on their potential quality, just by what I think has the best chance of winning. If nothing else, consider this a handy guide to some of the most anticipated movies at this year's Cannes. It'll be like you're there—and you don't even need to speak French.
⟨…⟩
8. «Limonov: The Ballad»
There's little surprise that Kirill Serebrennikov would want to make a movie about Russian dissident writer Eduard Limonov. A veteran of Cannes—«Leto,» «Petrov's Flu» and «Tchaikovsky's Wife» all screened in Competition—the Russian filmmaker endured house arrest for two* years, eventually leaving the country in 2022 and moving to Germany. This vocal critic of the Russian government surely feels a kinship with Limonov, who died in 2020 at the age of 77 and was himself jailed by the government. Ben Whishaw will be starring as the author from a script originally developed by «Cold War» director Paweł Pawlikowski. And at a time when there remains widespread anger at Russia for its ongoing war with Ukraine, «Limonov: The Ballad» could strike a chord with the Cannes jury.
Жюри Каннского кинофестиваля не смутит личность Эдуарда Лимонова, так как далеко не все знают, кто это такой, заявил НСН Алексей Герман-младший.
Режиссер Алексей Герман-младший в эфире НСН выразил мнение, что у режиссера Кирилла Серебренникова есть шансы на получение Пальмовой ветви на Каннском кинофестивале, ведь Канны не разрывали с ним отношения, а кинолента была снята без русского участия.
Фильм Кирилла Серебренникова о русском писателе и политике Эдуарде Лимонове «Лимонов, баллада об Эдичке» представлен в конкурсной программе 77-го Каннского кинофестиваля, который состоится в мае 2024 года. Байопик снят на основе книги французского писателя Эмманюэля Каррера. Главную роль сыграл британский актер Бен Уишоу, в роли жены Лимонова, поэтессы Елены Щаповой снялась Виктория Мирошниченко. Герман выразил мнение, что у Серебренников есть шансы получить Пальмовую ветвь.
«Все знали, что так будет, никто не удивлен. Это было ожидаемо, потому что Серебренников часто бывал в Каннах, его там знают, там с ним не разрывали отношения. Кроме того, эта картина снята без русского участия. Сам Серебренников жил в Германии, во Франции. Оценка фильма зависит от состава жюри. Обычно жюри старается оценивать картины по их пониманию искусства. Это понимание может быть кому-то близко, а кому-то — нет, но в любом случае шансы на получение приза у Серебренникова есть»,
— сказал собеседник НСН. По его словам, личность Лимонова не смутит жюри, так как он недостаточно известен по всему миру.
«Личность Лимонова сыграет минимальную роль для жюри. При всем уважении к Лимонову и его прозе, я думаю, что далеко не все члены жюри читали Лимонова и в принципе знают о существовании такого писателя. Причем Лимонов жил во Франции, его произведения выходили там достаточно широко, тем не менее он все-таки недостаточно известен в мире»,
— отметил режиссер.
В 2022 году в на Каннском кинофестивале Серебренников представил биографический фильм «Жена Чайковского», напоминает «Радиоточка НСН». В этом году 77-й Каннский кинофестиваль пройдет с 14 по 25 мая.
«НСН — Национальная служба новостей», 11 апреля 2024 года
Ispirato al romanzo best-seller di Emmanuel Carrère, il nuovo film di Kirill Serebrennikov (in anteprima mondiale in Concorso al 77° Festival di Cannes), vede protagonisti Ben Whishaw nei panni di Limonov e Viktoria Miroshnichenko in quelli di sua moglie Elena. In Italia uscirà distribuito da Vision Distribution.
Il nuovo film di Kirill Serebrennikov, sarà presentato in anteprima mondiale, in Concorso, al 77° Festival di Cannes, si ispira al romanzo best-seller di Emmanuel Carrère, pubblicato in Italia da Adelphi, e ha come protagonisti Ben Whishaw nei panni di Limonov e Viktoria Miroshnichenko in quelli di sua moglie Elena.
Un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground, il maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
Scritto da Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins e Kirill Serebrennikov, è prodotto da Fremantle, Wildside, una società del gruppo Fremantle, Chapter 2, FREMANTLEMEDIA ESPAÑA S.A., e coprodotto da Vision Distribution, Pathé, Logical Content Ventures, Formapro Film, con la partecipazione di CANAL+ CINÉ+, FRANCE TELEVISIONS. In collaborazione con SKY, in collaborazione con HYPE STUDIOS.
Il film è prodotto da Mario Gianani e Lorenzo Gangarossa per Wildside, società del gruppo Fremantle, Fremantle, Dimitri Rassam per Chapter 2, una società Mediawan, Ilya Stewart per Hype Studios e coprodotto da Ardavan Safaee per Pathé e da Nathalie García e Manuel Tera for FREMANTLEMEDIA ESPAÑA S.A. Pawel Pawlikowski firma anche come produttore esecutivo.
Uscirà in Italia distribuito da Vision Distribution.
Militante rivoluzionario, delinquente, scrittore underground, maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche poeta, amante delle belle donne, guerrafondaio, attivista politico e romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
«Limonov», il nuovo film di Kirill Serebrennikov, sarà presentato in anteprima mondiale, in Concorso, al 77° Festival di Cannes.
Ispirato al romanzo best-seller di Emmanuel Carrère, pubblicato in Italia da Adelphi, ha come protagonisti Ben Whishaw, nei panni di Limonov, e Viktoria Miroshnichenko, in quelli di sua moglie Elena.
Scritto da Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins e Kirill Serebrennikov, è prodotto da Fremantle, Wildside, una società del gruppo Fremantle, Chapter 2, Fremantlemedia España S.A., e coprodotto da Vision Distribution, Pathé, Logical Content Ventures, Formapro Film, con la partecipazione di CANAL+ CINÉ+, FRANCE TELEVISIONS.
In collaborazione con Sky, in collaborazione con Hype Studios.
Il film è prodotto da Mario Gianani e Lorenzo Gangarossa per Wildside, società del gruppo Fremantle, Fremantle, Dimitri Rassam per Chapter 2, una società Mediawan, Ilya Stewart per Hype Studios e coprodotto da Ardavan Safaee per Pathé e da Nathalie García e Manuel Tera for Fremantlemedia España S.A.
Pawel Pawlikowski firma anche come produttore esecutivo.
Uscirà in Italia distribuito da Vision Distribution.
О выдвижении нового фильма беглеца в программу Канн — обозреватель «Абзаца» Михаил Дряшин.
Фильм «Лимонов: баллада об Эдичке» Кирилла Серебренникова заявлен в конкурсе 77-го Каннского фестиваля. И это, граждане, страшно. Судя по его предыдущей работе о как бы Чайковском и ожидаемой о как бы докторе Менгеле, потянуло постановщика в дебри девиаций.
Раньше Кирилл худо-бедно держался. Оно, конечно, у него проступало. Но теперь он выставляет это на базар всем хозяйством наружу, как случилось годом ранее с «Женой Чайковского».
Эдуард Лимонов формально представляет интерес для падкого на перверсии постановщика. Как и Пётр Ильич. Есть у них, простите за каламбур, за что уцепиться.
Ну как Кириллу за такое не взяться, если русский писатель, угу, да ещё и с негром. Рука творца сама тянется. К кинокамере. Все тайны великого русского композитора беглый режиссёр уже раскрыл. Теперь замахнулся на Эдуарда нашего Вениаминовича.
Фильма Серебренникова я, разумеется, не видел. Но пишу не в жанре «Пастернака не читал», а потому только, что постановщик давно уже совершенно предсказуем. Это и есть творческая смерть, когда новое произведение автора можно не смотреть, потому что заранее понятно.
Сразу после Лимонова в фильмографии Серебренникова значится картина «Исчезновение», выход которой запланирован на нынешний год. О докторе-садисте Менгеле, ставившем опыты над узниками Освенцима. Известно, что история будет рассказана от его лица. И снова я заранее предполагаю, что там будет.
Такая трилогия у Серебренникова вырисовалась. С точки зрения автора, полагаю, объединяет эти фильмы тема носителей уникального либидо, каждый из которых переживает свою непохожесть на остальных людей. И сублимирует в своей работе.
А мог бы замахнуться на тетралогию и снять ещё фильм автобиографический. Ведь хорошо известно: творец всегда сочиняет о себе. Так что первые две работы должны бы называться «Жена Кирилла» и «Баллада о Кирюшеньке».
Что касается «Исчезновения» — боюсь даже предположить.
«Дзен. Статьи», 13 апреля 2024 года
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
В картине снимались Бен Уишоу, Виктория Мирошниченко, Мария Машкова и Сандрин Боннер.
В основном конкурсе 77-го Каннского кинофестиваля, который откроется 14 мая, состоится премьера фильма «Лимонов. Баллада об Эдичке» Кирилла Серебренникова. Снят он на английском языке, а главную роль в нем сыграл 43-летний британский актер Бен Уишоу.
Картина заявлена как копродукция трех стран — Италии, Франции и Испании. России в списке производителей нет, хотя съемки начинались еще тогда, когда Кирилл Серебренников находился на родине. Завершена работа была в Европе. Режиссер покинул страну два года назад сразу же после снятия с него судимости по громкому делу «Седьмой студии».
В основе его нового фильма — роман «Лимонов» французского писателя Эммануэля Каррера, весьма популярный в Европе и получивший престижную литературную награду в Париже. Сценарий написан Кириллом Серебренниковым в тандеме с Беном Хопкинсом и Павлом Павликовским. Хорошо известный у нас Павликовский — живущий в Канаде режиссер польского происхождения, снявший «Холодную войну», оскароносную «Иду», «Последнее пристанище» с Диной Корзун, «Стрингера» с Сергеем Бодровым-младшим. Когда-то он написал сценарий про Лимонова и должен был его снимать, но охладел к этой идее.
Бен Уишоу, сыгравший Лимонова,— выпускник британской Королевской драматической академии искусства, исполнитель роли Гамлета в лондонском театре «Олд-Вик», лауреат премий «Золотой глобус», «Эмми», BAFTA TB. Среди его ярких работ — «Парфюмер» и «Облачный атлас» Тома Тыквера, «История Дэвида Копперфилда» Армандо Ианнуччи.
Роль второй жены Лимонова, поэтессы Елены Щаповой, сыграла талантливая молодая актриса Виктория Мирошниченко. Ее кинодебют состоялся в «Дылде» Кантемира Балагова, и за эту роль она выдвигалась на соискание премии Европейской киноакадемии.
В фильме также снимались: живущая в США Мария Машкова — дочь Владимира Машкова и актрисы Елены Шевченко, французская звезда Сандрин Боннер, снимавшаяся в фильме «Восток-Запад» Режиса Варнье с Олегом Меньшиковым и Сергеем Бодровым-младшим. Сценарий к этой картине написали Рустам Ибрагимбеков и Сергей Бодров-старший. Одну из ролей сыграл американский актер Один Ланд Байрон — Чайковский в предыдущей картине Серебренникова «Жена Чайковского». Один окончил Школу-студию МХАТ, работал в Москве в театре «Сатирикон» и «Гоголь-центре», где сыграл Чичикова в «Мертвых душах» Кирилла Серебренникова.
Фильм о Лимонове снял оператор Роман Васьянов — выпускник ВГИКа, ученик легендарного Вадима Юсова. Почти 15 лет он работает в США, снял три фильма с режиссером Дэвидом Эйером — «Ярость» с Брэдом Питтом и Шайей ЛаБафом, «Патруль» с Джейком Джилленхолом, «Яркость» с Уиллом Смитом и Нуми Рапас. Васьянов также работал с Валерием Тодоровским на картинах «Тиски», «Стиляги», «Одесса» и сам дебютировал как режиссер с картиной «Общага» по роману Алексея Иванова «Общага-на-Крови».
«Лимонов. Баллада об Эдичке» — пятый фильм Серебренникова, который увидят в Каннах. «Ученик» участвовал в «Особом взгляде». Затем было «Лето» и «Петровы в гриппе» в основном конкурсе, но сам Серебренников тогда фильмы представить не мог, поскольку находился под домашним арестом по делу «Седьмой студии». Два года назад он уже лично участвовал в фестивале с «Женой Чайковского», кратко приехав из Амстердама, где репетировал оперу «Вольный стрелок» Вебера.
Перед каннской премьерой черновую версию «Жены Чайковского» слили в Интернет. А накануне премьеры с украинской стороны были требования снять картину с конкурса. Теперь нападки вызывает сама фигура Лимонова, его убеждения и высказывания в адрес Украины. Серебренников между тем уже снял новый фильм «Исчезновение Йозефа Менгеле» (Франция–Мексика) с немецким актером Аугустом Дилем в главной роли (Воланд в «Мастере и Маргарите» Михаила Локшина).
Фильм о Лимонове — один из 19 представленных в основном конкурсе. Жюри под руководством американского режиссера Греты Гервиг, снявшей «Барби», предстоит нелегкий выбор, поскольку оценивать предстоит работы легенд мирового кинематографа.
85-летний Фрэнсис Форд Коппола, а он дважды лауреат «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля, представит «Мегаполис», над которым работал почти сорок лет. Уже после объявления каннской программы стало известно, что американский классик и автор «Крестного отца» потерял любимую жену Элинор (мама Софии Копполы), которая всегда была с ним рядом и наверняка собиралась в Канны. Она написала книгу «Заметки о создании фильма «Апокалипсис сегодня» — дневники о том, как снимался фильм, получивший «Золотую пальмовую ветвь».
В основном конкурсе также примет участие 81-летний канадский классик Дэвид Кроненберг с отчасти автобиографическим, но и фантастическим «Саваном». Главную роль в нем сыграл Венсан Кассель, герой которого установил связь с душами умерших, включая покойную жену. Кроненберг овдовел в 2017 году, а в 2021-м снял «Смерть Дэвида Кроненберга».
В основном конкурсе состоится и премьера фильма «Анора» американского режиссера Шона Бейкера о тонкостях секс-индустрии. В картине снимался Юра Борисов, уже представлявший в Каннах «Купе номер 6» финского режиссера Юхо Куосманена. Одну из ролей сыграл 22-летний выпускник Школы-студии МХАТ Марк Эйдельштейн, за плечами которого, несмотря на молодость, серьезная фильмография — «Страна Саша», «Монастырь», «Праведник», «Сто лет тому вперед».
Фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке», часть которого снималась при поддержке латвийской кинокомпании Forma Pro Films с вовлечением многих рижан, вошел в основной конкурс 77-го Каннского фестиваля. В основе картины — биографический роман французского писателя Эмманюэля Каррера о жизни неоднозначного русского писателя и поэта. Рассказываем подробности.
77-й Каннский кинофестиваль пройдет с 14 по 25 мая 2024 года. У Кирилла Серебренникова красная ковровая дорожка туда давно протоптана. Два года назад в программу фестиваля был включен его байопик «Жена Чайковского» (в нем снялся рижский режиссер Владислав Наставшев), там же состоялась мировая премьера другого байопика «Лето» (про Виктора Цоя), в то время режиссер сидел в Москве под домашним арестом и киногруппа провела акцию в его поддержку.
Английский синопсис фильма:
«Революционер-боевик, бандит, писатель-подпольщик, дворецкий миллионера на Манхэттене. Но также поэт, размахивающий ножом, любитель красивых женщин, поджигатель войны, политический агитатор и романист, писавший о своем величии. История жизни Эдуарда Лимонова — это путешествие по России, Америке и Европе во второй половине ХХ века».
Съемки фильма про Лимонова начались еще в России, где были выстроены сложные декорации 5-й авеню в Нью-Йорке… Вскоре после начала полномасштабного вторжения России в Украину режиссер переехал в Германию, где продолжил успешную театральную и киноработу.
С Ригой режиссер связан больше 15 лет — как театральными работами, так и киносъемками. После Лимонова здесь же снималась часть картины «Исчезновение» про Йозефа Менгеле, главную роль в которой сыграл Аугустс Тиль (Воланд из «Мастера и Маргариты Локшина»).
[Антон Мырзин:]
— И на десерт вопрос и сферы массовой культуры. Фильм режиссёра Кирилла Серебренникова о писателе и политике Эдуарде Лимонове вошёл в конкурсную программу Каннского кинофестиваля. Алина, ваше резюме по данному факту.
[Алина Витухновская:]
— Я считаю, что в момент эскалации представлять на Каннском фестивале Эдуарда Лимонова, человека, который являлся идеологом этой власти, который создал основу для нынешнего реванша, который создал основу диктатуры. И нынешняя псевдо-идеология писалась по брошюрам «Национал-Большевистской Партии» (запрещённой организации в РФ). И плюс Дугин. Они же изначально работали вместе. «НБП» состояла из лимоновцев и дугинцев. Разошлись они потом. Кстати, если кто не знает, почему они разошлись — по очень смешной причине. Газете вышла… в их газете вышла статья про каких-то пьющих пивко и играющих в домино мужчин. И разгорелся спор. Т.е. интеллектуалы сказали, что это быдло. А иные, кто любит пить пивко, сказали, что, если мы быдло, то давайте-ка расходимся. Поэтому часть ушла к Дугина, а бóльшая часть осталась с Лимоновым. Дугина тогда называли сказочником. И я думаю, в те времена никто не думал чем закончится… чем закончится маргинальные выходки нацболов. Кстати, стоит отметить, что ещё в 90-х годах газета «Лимонка» (не знаю, надо ли говорить запрещённая; наверное, уже запрещённая; и знамя, и символика; на всякий случай скажем) пестрила антиукраинскими статьями. Мы тогда не обращали на это внимания, что мы считали, что это… (ну, вот вам здесь рейверы, вот вам нацболы) что это что-то несерьёзное. А оно уже тогда, я считаю, что Лимонов был представителем охранки. Напомню, что бункер «НБП» на Фрунзенской набережной… Не так просто получить такое помещение маргиналам запросто так, в центре Москвы. И напомню, что с одной стороны этого здания была… был штаб «Национал-Большевистской Партии», а с другой стороны здания стояло отделение полиции, милиции тогда. Выводы делайте сами. Если на Каннском фестивале представляют фильм… Во время, повторяюсь, диктатуры, эскалации, убийств в России и всего прочего. Человека, который и создал фактически всё это, это является культурной и политической диверсией. Нет, это не эпатаж. Нет, это мы не будем говорить — а, может быть, он талантливый писатель. Неважно какой он писатель. Есть текст и есть контекст. Нынешний контекст — это эскалация, это преступление определённого государства, и всё, что из этого следует. Это огромная ошибка тех, кто отправил этот фильм. Я не могу сказать, что это огромная ошибка Каннского фестиваля, потому что его представители не обязаны в такой степени разбираться в деятелях русской политики, тем более, если они представлены им как ах-ах талантливый писатель, живший в Париже. Может быть, это вообще не про политику, так думают там. Но тогда не удивляйтесь, что Запад не понимает вообще, что здесь происходит, почему это происходит, почему оппозиция не является оппозицией, почему люди ведут себя так, как они себя ведут. Потому что вы сами поставляете на Запад дезинформацию через свои структуры. И я уверена, что Серебренникова будут защищать. Он свой для части культурных людей. Таким образом непонятно, почему одной рукой вы требуете Нюрнберга для коммунистов, люстрации и Гааги для других, а другой рукой вы участвуете в культурном и политическом… в глобальном культурном и политическом обмане, который лишь укрепляет диктатуру, существующую сейчас. По-моему, друзья, вы заврались.
«YouTube. Алина Витухновская, youtube-канал», 14 апреля 2024 года
Adapté du roman à succès d'Emmanuel Carrère, «Limonov, The Ballad», le nouveau film du cinéaste russe Kirill Serebrennikov, est sélectionné en Compétition officielle au Festival de Cannes 2024.
La première fois que l'on croisait sa route, Kirill Serebrennikov imaginait « Leto » (2018), sorte de comédie musicale fantasmagorique sur la scène rock underground de Leningrad au début des années 1980, en s'inspirant librement de la vie des rockstars soviétiques Viktor Tsoi du groupe Kino et de Mike Naumenko, du groupe Zoopark. Déjà, nous nous trouvions séduits par son imagination sans limite et sa réalisation audacieuse, dont la beauté a imprimé notre rétine à jamais. Aujourd'hui, après deux longs-métrages plus sombres et mélancoliques, le cinéaste russe semble renouer avec son amour des icônes du rock, en adaptant « Limonov », biographie d'Emmanuel Carrère consacrée au poète enragé et militant révolutionnaire Edouard Limonov. S'il n'a jamais été musicien, difficile de contester à ce dandy moderne l'étiquette rock, tant il l'a incarné à travers toutes les phases de sa vie, aussi éloignées soient-elles, de voyou en Ukraine à valet de chambre d'un milliardaire à Manhattan, en passant par écrivain branché à Paris ou encore soldat perdu dans les guerres des Balkans. Alors que « Limonov, The Ballad » sera présenté en Compétition officielle du Festival de Cannes 2024, Vogue fait le point sur ce que l'on sait déjà.
Kirill Serebrennikov, cinéaste dissipé et dissident
Dans son dernier film, « La femme de Tchaïkovsky », Kirill Serebrennikov offrait une fable sournoise sur l'homosexualité du célèbre compositeur russe, du point de vue de son épouse éplorée. Ferme défenseur des droits LGBTQ+ en Russie, le cinéaste est un dissident tenace au régime de Vladimir Poutine et ce depuis longtemps. Assigné à résidence à Moscou pendant deux ans, il a retrouvé sa liberté à l'aube de 2022, alors que son pays s'apprêtait à envahir l'Ukraine. Lui-même est né d'une mère ukrainienne à Rostov, au bord de la mer d'Azov, il depuis tout petit de devenir un cinéaste soviétique émérite : voici son ambition, légèrement abimée par son refus, à 17 ans dans une école de théâtre. Loin d'abandonner ses désirs, il écrit et monte alors ses propres pièces à Rostov dans les années 1990.
Dès ses débuts dans les milieux du théâtre, de la télévision et du cinéma, les créations de Kirill Serebrennikov rencontrent un succès critique mérité, couronné de nombreux prix. «Plasticine», une pièce de Vassili Sigarev, est sa première production sur la scène du Centre de dramaturgie et de mise en scène, et traite du viol d'un petit garçon. Première production engagée, donc, à l'image du reste de sa vie : en 2008, il soutient les Géorgiens lors de l'invasion russe de l'Ossétie du Sud. Lors de l'incarcération des membres du groupe de punk rock féministe russe Pussy Riot, il rédige une lettre ouverte pour demander leur libération. Il participe en outre à des manifestations du mouvement Stratégie-31 pour la liberté de réunion, s'engage contre la limitation des droits LGBTQ+ et fréquente le mouvement «pour des élections juste» en marge des réélections de Poutine en 2012. En 2017, il est accusé de détournements de fonds publics pour des subventions à sa troupe de théâtre moscovite. Des artistes le soutiennent dans le monde entier, comme le metteur en scène français David Bobée, qui voit là la main du Kremlin. Ainsi, lorsque son film « Leto » est sélectionné au Festival de Cannes en 2018, Kirill Serebrennikov ne peut s'y rendre, assigné à résidence. En procès le jour, il tourne son prochain film, «La Fièvre de Petrov», la nuit. Condamné en 2020 pour 3 ans de prison avec sursis, il échappe à la détention et se voit finalement libéré à l'aube de 2022.
«Limonov, The Ballad», une adaptation d'Emmanuel Carrère
Tourner des films sur des personnes concrètes, montrer que les gens peuvent avoir mal et que les gens peuvent avoir peur : voilà l'une des grandes ambitions de Kirill Serebrennikov, qui s'intéresse, depuis toujours, à l'intimité des êtres. D'où, sans doute, son désir de porter à l'écran le récit d'Emmanuel Carrère consacré à la vie d'Edouard Limonov.
«C'est une vie dangereuse, ambiguë : un vrai roman d'aventures. C'est aussi, je crois, une vie qui raconte quelque chose. Pas seulement sur lui, Limonov, pas seulement sur la Russie, mais sur notre histoire à tous depuis la fin de la Seconde Guerre mondiale»
peut-on lire en quatrième de couverture du livre de Carrère, paru en 2011 aux éditions P.O.L.
Quelque part entre l'enquête journalistique et le récit de fiction, Emmanuel Carrère marche dans les pas de Limonov. Récompensé du prix Renaudot, son texte est né de la rencontre entre les deux écrivains, alors que le Russe vivait à Paris, au cœur de l'intelligentsia des années 1980. Par la suite, il passe deux semaines avec lui, en 2007, pour les besoins d'un reportage publié par la revue « XXI ». C'est à ce moment que naît véritablement l'envie d'écrire sur la vie de l'homme politique russe. Décédé en 2020, Edouard Limonov avait refusé le contenu du livre, sans toutefois cacher le plaisir narcissique que sa lecture lui avait procuré. Adapté du récit d'Emmanuel Carrère, le film de Kirill Serebrennikov sera quant à lui présenté en avant-première mondiale au Festival de Cannes 2024. Sa date de sortie n'a pas encore été annoncée.
«Limonov, The Ballad» de Kirill Serebrennikov avec Ben Whishaw et Viktoria Miroshnichenko, prochainement.
Фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» отобран в основную конкурсную программу Каннского кинофестиваля. Бывшая супруга писателя Эдуарда Лимонова актриса Екатерина Волкова посмотрела черновой монтаж фильма и возмущена.
— Говорить, что это биография Эдуарда Лимонова — профанация, это не соответствует действительности,— делится с «Собеседником» Екатерина.— Это можно назвать биографией литературного героя, потому что получился краткий пересказ романов писателя. Все поверхностно и неглубоко. Масштаб личности режиссера Кирилла Серебренникова и Эдуарда Лимонова несопоставим, к сожалению.
— Насколько я помню, сам Эдуард Вениаминович был не против фильма о себе и работа над фильмом началась еще при жизни?
— Эдуард был согласен на режиссера Павла Павликовского, но никак не на Серебренникова. (Кстати, Павликовский — один из авторов сценария фильма.— Авт.). Итальянские продюсеры всё переиграли после смерти Лимонова. Павликовский — оскароносный гениальный режиссер — а это что?! Подлость примазывать к ЛГБТ-сообществу* Чайковского, Цоя, теперь и Лимонова. Может, будем об искусстве говорить и снимать, а не о члене, который некуда девать? Да о чем тут говорить! Импотенция и подлость.
— В суд будете подавать?
— Зачем?
— Авторские права… Помнится, вы говорили, что будете юридически разбираться, поскольку права на произведения Лимонова принадлежат вашим детям…
— От меня отказались три европейских адвоката, потому что я за Путина. Меня внесли в какие-то списки «Миротворца»* или куда-то там еще. Да пошли они лесом, как говорил Эдик. Понимаете, он хотел, чтобы его знали не только в России, но и в Европе, на Западе. Может, почитают и поймут, что либералы-то ошиблись — Лимонов всегда их презирал и был патриотом. И пророком. Мудаков много, а Лимонов один.
О чём говорят • Красная дорожка • Константин Баканов
Каннский кинофестиваль (пройдет 14–25 мая) объявил программу основного конкурса. Несмотря на просьбы украинских кинематографистов не приглашать российское кино, за «Золотую пальмовую ветвь» поборется фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». А еще картина американца Шона Бэйкера «Анора» с россиянами Юрой Борисовым и Марком Эйдельштейном.
Серебренников, имеющий немало недоброжелателей и на Украине, и в России (экс-супруга Эдуарда Лимонова Екатерина Волкова недовольна режиссером и фильмом), в Каннах будет встречен как завсегдатай. Ведущий европейский киносмотр вообще любит формировать пул из «своих» режиссеров, а Кирилл Семенович участвует там в последние годы с каждой более-менее значимой своей картиной: «Ученик», «Петровы в гриппе», «Лето», «Жена Чайковского»… Каждая из этих лент, включая «Лимонова», связана с Россией, при этом каждая найдет на родине немало хейтеров, заявляющих, что уехавший из страны Серебренников ее «очерняет».
⟨…⟩
Гонимый режиссер из несвободной страны — не последний фактор, который французские отборщики принимают во внимание: Кирилл Семенович был арестован по делу «Седьмой студии» во время съемок «Лета» и в 2018 году в Канны приехать не смог, несмотря на письмо министра иностранных дел Франции Путину.
Борисов и Эйдельштейн, в отличие от Серебренникова, остаются во внутренней российской киноповестке, хотя в наше фантасмагоричное время вряд ли могут быть уверенными, что на них не напишут донос за съемки в «недружественной» стране и показы на «недружественном» фестивале. «Анору» снимали в Бруклине. Там же происходит действие фильма. Известно о нем немного: это романтическая комедия и снялись в ней еще и выходцы из Армении Карен Карагулян и комик Ваче Товмасян.
Эйдельштейн прямо сейчас делает мощную карьеру в России, забирая главные роли в знаковых фильмах: сыграл Колю Герасимова в ремейке «Гостьи из будущего», только что вышедшем на экраны, а дальше ждем Марка в роли математика Григория Перельмана в соответствующем байопике. Борисов в представлениях и вовсе не нуждается. Ближайшая его главная роль — Пушкин в сериале Феликса Умарова «Пророк».
Nadchodzi Międzynarodowy Festiwal Filmowy w Cannes. Znamy już 19 tytułów Konkursu Głównego jego 77. edycji. Do najbardziej oczekiwanych należą: «Megalopolis» — dzieło życia Francisa Forda Coppoli, «Rodzaje życzliwości» Yorgosa Lanthimosa czy «Parthenope» Paola Sorrentino. Nas najbardziej interesuje nakręcony w koprodukcji z Polską obraz Magnusa von Horna «Dziewczyna z igłą».
⟨…⟩
Miłość według Sorrentino i Limonow jak prorok
Do najbardziej oczekiwanych tytułów wśród produkcji rywalizujących o Złotą Palmę należy również «Parthenope» w reżyserii Włocha Paolo Sorrentino. O filmie nie wiadomo jednak niemal nic, poza tym, że jest on rozgrywającą się w Neapolu miłosną historią, nakręconą w konwencji fantasy. Tytuł oznacza imię kobiety i zarazem nazwę miasta. Obraz jest produkcją włosko-francuską, a jedną z głównych ról gra Gary Oldman.
Wydarzeniem może być także premiera angielsko-francuskiego biograficznego filmu o kontrowersyjnym rosyjskim poecie i dysydencie Eduardzie Limonowie «Limonov: The Ballad», w reżyserii Kiriłła Sieriebriennikowa, z Benem Whishawem w roli głównej. To pierwszy film tego reżysera nakręcony po wyjeździe z Rosji do Niemiec (2022) i w języku angielskim. Sieriebriennikow przez lata uważany za wielkiego krytyka Kremla, przed wyjazdem z kraju przebywał w areszcie domowym pod sfingowanymi zarzutami o defraudację publicznych pieniędzy w teatrze Centrum Gogola w Moskwie, którym kierował.
O bohaterze filmu, który pokaże w Cannes — Eduardzie Limonowie, rosyjskim pisarzu, a później radykalnym prawicowym polityku — w wywiadzie dla «Die Welt» mówił przed rokiem:
«Zastanawia mnie, czemu na Zachodzie tak interesują się Limonowem. Prawdopodobnie to wynika z braku informacji o tym, co dzieje się w Rosji. Z dzisiejszej perspektywy Limonow wydaje się rosyjską dziką kartą. Był fantastycznym pisarzem, jednym z najlepszych w okresie radzieckim. Jego dzieła są wyrafinowane, czasem szalone. ⟨…⟩ A potem stał się politykiem, który przewidział teraźniejszość. Jeśli chcesz zrozumieć, co dzieje się dziś z Rosją, powinieneś poznać jego życie».
Dla nas ciekawostką będzie zapewne fakt, że jednym ze współautorów scenariusza jest najbardziej dziś chyba znany polski reżyser i scenarzysta Paweł Pawlikowski.
Quest'anno in concorso al Festival di Cannes (14–25 maggio 2024) ci sarà anche «Limonov — the ballad», il nuovo film del celebre regista russo dissidente Kirill Serebrennikov: una pellicola che racconta la vita esagerata di Eduard Limonov, militante rivoluzionario, scrittore scandaloso, delinquente guerrafondaio, attivista politico e per un periodo pure maggiordomo di un miliardario a Manhattan.
Il film è tratto dalla biografia best-seller scritta da Emmanuel Carrère (Adelphi), ed è una co-produzione anche italiana, con Ben Whishaw nei panni di Limonov e Viktoria Miroshnichenko in quelli di sua moglie Elena.
L'uscita di questo nuovo film, che farà sicuramente discutere, è l'occasione per capire in quale stato versa il cinema russo in questo periodo di guerra e soprattutto qual è il destino delle produzioni indipendenti con questa nuova ondata di artisti russi che si sono trasferiti in Occidente.
Ce ne parla il noto critico cinematografico russo Anton Dolin.
Fonti:
• Russian Director Kirill Serebrennikov Talks «Limonov, the Ballad of Eddie» With Ben Whishaw, Variety, 11.05.2022
• Сокуров заявил, что больше не может снимать кино в России. Последний фильм режиссера запретили в прокате, Lenta.ru, 3.12.3023
• Russia Adds Theater Director Berkovich, Playwright Petriychuk to «Terrorists and Extremists» List, The Moscow Times, 15.04.2024
Insert:
• Эдуард Лимонов. Париж (1986). Vk.com
• Лимонов — смерть, Навальный, устрицы. вДудь. YouTube
• Серебренников — власть, арест, война. вДудь. YouTube
В основную программу 77-го Каннского фестиваля вошел фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». Главную женскую роль в фильме играет 29-летняя Виктория Мирошниченко.
Виктория Мирошниченко стала известной в 2019 году, когда сыграла одну из главных ролей в фильме Кантемира Балагова «Дылда». За него она получила звание лауреата сибирской премии достойных дел «Глаголы иркутского времени», много международных наград и была выдвинута на премию Европейской киноакадемии в номинации «Лучшая актриса».
Как рассказала в одном из интервью мама актрисы Ольга, она ждет премьеры, поскольку это будет хорошим подарком к 30-летию дочери. Ольга очень гордится успехами Виктории.
Фильм основан на романе «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера. В нем описывается биография писателя и поэта Эдуарда Лимонова: детство в Харькове, переезд в Москву, где он влился в диссидентскую среду, эмиграция в США, Париж, превращение в успешного писателя, возвращение на родину после распада СССР, политическая деятельность в России и тюрьма.
Виктория Мирошниченко играет Елену Щапову, вторую жену Лимонова. Щапова и Лимонов были вместе после того, как она ушла от первого мужа — состоятельного художника Виктора Щапова. Причем Елена ушла к «вечно голодному» поэту Эду, который был гостем в их доме, его приглашал Щапов. Ушла, потому что ей понравились его стихи. Елена считала себя сложившимся поэтом, и одно из стихотворений подарит Эдуарду с надписью «Очень тебя люблю! И многие из этих стихов посвящены тебе». Их брак продлится недолго, и скоро Елена Щапова станет первой русской моделью в Нью-Йорке.
В основной конкурс фестиваля, который пройдет 14–25 мая 2024 года, вошли 20 картин, среди них — «Мегаполис» Френсиса Форда Копполы, «Парфенопа» Паоло Соррентино, «Саваны» Дэвида Кроненберга, «Виды доброты» Йоргоса Лантимоса. В список номинантов также вошел фильм Шона Бейкера «Анора», в котором сыграли российские актеры Юрий Борисов и Марк Эйдельштейн.
«Лимонов, баллада об Эдичке» — пятая работа Кирилла Серебренникова, которая попала в программу Каннского фестиваля. Ранее такой чести были удостоены «Ученик» (2016), «Лето» (2018), «Петровы в гриппе» (2021) и «Жена Чайковского» (2022).
Александр Пелевин — поэт, писатель, журналист, победитель премии «Национальный бестселлер» (2021), выступал с чтениями в Донбассе, внесён в базу украинского сайта «Миротворец». В интервью главному редактору «Абзац.Медиа» Елене Оя для проекта «Так сказать» он рассказал о причинах появления писателей-русофобов, интересе к фильму Кирилла Серебренникова об Эдуарде Лимонове, болезненной реакции на пранки Вована и Лексуса, формировании новой русской литературы.
[Елена Оя:]
— Не могу не спросить. Кирилл Серебренников снял фильм…
[Александр Пелевин:]
— О Лимонове.
[Елена Оя:]
— …о Лимонове. Как ты к этому относишься?
[Александр Пелевин:]
— Я с удовольствием поглядел бы о Лимонове. Это интересно. Если фильм хороший, то молодец, Кирилл. Что я могу сказать? Русские парни будут писать на снарядах «Спасибо Кириллу Серебренникову за фильм о Лимонове» [хрюкает].
[Елена Оя:]
— Ну, там…
[Александр Пелевин:]
— А со стороны Кирилла нужно понимать, что это вызовет, возможно, большой butt hurt среди украинствующих беженцев, которые там живут на пособие в Европке. И не забываем, что Лимонова они считают главным пропагандистом войны, главным русским имперцем. И боюсь, как бы Кирилла по его доброте душевной не отменили добрые украинцы.
Победитель премии «Национальный бестселлер» (2021), поэт и журналист Александр Пелевин в интервью главному редактору «Абзац.Медиа» Елене Оя в рамках проекта «Так сказать» поделился своими соображениями по поводу фильма сбежавшего из России режиссёра Кирилла Серебренникова про писателя Эдуарда Лимонова.
«Я с удовольствием поглядел бы фильм о Лимонове, это интересно. Если фильм хороший, то молодец Кирилл, что могу сказать. Русские парни будут писать на снарядах: «Спасибо Кириллу Серебренникову за фильм про Лимонова»,
— сказал Пелевин.
Он подчеркнул, что картина может привести к отмене режиссёра на Западе из-за возможной негативной реакции на неё украинцев:
«Со стороны Кирилла нужно понимать, что это вызовет, возможно, большой «баттхёрт» среди украинствующих беженцев, которые живут на пособие в Европке. И не забываем, что Лимонова они считают главным пропагандистом войны, главным русским имперцем. И, боюсь, как бы Кирилла, по его доброте душевной, не отменили добрые украинцы».
Премьера фильма Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» состоится в рамках 77-го Каннского фестиваля. Смотр пройдёт с 14 по 25 мая 2024 года. Главную роль в картине исполнил британский актёр Бен Уишоу.
В основу сценария фильма легла книга Эмманюэля Каррера, в которой описывается биография скончавшегося в марте 2020 года писателя: его детство в Харькове, переезд в Москву, эмиграция в США и Францию, а также возвращение после распада СССР, политическая деятельность в России и другие эпизоды жизни.
Полное интервью с Александром Пелевиным смотрите на страницах «Абзаца» в «Рутубе», ВК и «Одноклассниках».
Ben Whishaw's roles to date have included Q in the Bond films, Paddington Bear, and Hamlet. He's adapted to all of them, but has maintained a sensibility all his own throughout, one that's won him both awards and adoration. He sat down to lunch in London with «Port»'s Kerry Crowe.
⟨…⟩
Slight of frame and ruffled, with dark, doleful eyes, Ben Whishaw embodies a unique gentleness. With over 40 film credits to his name and numerous stage appearances, he has worked with some of the most exciting directors in the business, including Jane Campion («Bright Star»), Yorgos Lanthimos («The Lobster») and the Wachowskis («Cloud Atlas»). He brings a humane urgency to each role, elevating characters' better qualities to become the very beating heart of their scenes and evoking deep pathos in their lesser traits.
Born in England in 1980, into an unassuming Bedfordshire life without the early privilege enjoyed by many high-profile actors, he attributes his career, at least in part, to the influence of an amateur dramatics teacher in his home town named Rory Reynolds. «If I hadn't met him and gone to that youth theatre, I'm not sure I'd be doing it, because I don't think that's a path I would have found. It's amazing really,» Whishaw tells me. «Rory treated all of us like we were little artists, like little professionals. He would give you an end-of-term report,» he says with tangible incredulity and gratitude, «and it was just a «Sunday». He opened up all sorts of things to me: theatre and literature and art and performance and acting.»
Did it feel like a leap then, to go from this world to the hallowed studios of the Royal Academy of Dramatic Art, where he would later train? He thinks. «Yes, actually. I do remember feeling, like… Woah!» He feigns shock. «Like, when somebody first mentioned something to me about the idea of going to «drama school», I thought, «What is that?» And I remember thinking quite distinctly at one point that if I could just get there, that would be enough. I think I must have been quite determined to…» He searches for the right word. «I think I must have been quite determined,» he resolves.
«Although, I was also really fortunate: when I went to drama school, I managed to get the last of a thing that's been discontinued and scrapped, which is a dance and drama award. So if you were from a background or a family that couldn't pay for the course, which was expensive,» he smiles emphatically, «you were supported by this grant. They were scrapped literally the next year, so I just got there in the nick of time. I think I was very lucky in that sense. I think that for people who came after me, it's been much harder, and that's not a good thing.» He briefly looks sombre at the thought of the dire state of arts funding in the world beyond our peaceful room.
I'm reminded of «This is Going to Hurt», the 2022 television series based on former NHS doctor Adam Kay's memoir about his time in the profession. Both Kay's candid book and screen adaptation deploy warts-and-all industry insights, including of his own personal failings, and Whishaw — who plays Kay, in a BAFTA-winning performance — brings the role to life with such empathy that the viewers' commitment to the protagonist is never threatened, despite his occasional misanthropic cynicism. However, it is the current state of the health service that forces its way through as the primary cause of many of these problems — Herculean shifts leading to exhaustion and depression and, in turn, fractured personal relationships, for example. In taking the part, how important was exposing these structural issues to Whishaw? Did it feel like a battle cry for the NHS? «It felt very important, yes, and it was very much what Adam Kay wished for it to be, a sort of battle cry, and a love letter.» He continues: «He wanted it to have social impact, and, yeah, for it to be really honest, especially about mental health with the people working in the NHS.»
In 2023, Whishaw worked with director Ira Sachs on the French film «Passages», playing Martin, husband to Franz Rogowski's Tomas — a passionate and intellectually scintillating but emotionally infuriating film director. The film is a heady, erotic continental love story, following Tomas as he embarks on an affair with Agathe (Adèle Exarchopoulos). The scenes between Rogowski and Whishaw are electric in the clashing of the two performers: Tomas is visceral and muscular, utterly without self-doubt, while Martin is considered and considerate, and sometimes seems frighteningly fragile, caught in his husband's vortex. «Acting isn't really about pretending or acting, it's about what's really happening, I think,» Whishaw explains of their onscreen dynamic. «I just found Franz really compelling as a person and as an actor and as a presence. I just loved being in his company. I loved talking to him and being quiet with him… I loved what he thought about stuff, about life, about films. He really occupied my full attention, and that's not something you can really pretend or manufacture or act — it just kind of is what it is.» He continues: «But it was also special, because Ira Sachs made an environment where what I've just described was allowed for and was given space and then he would capture it, and it wasn't like… this is what's written, we're going to do it exactly like this. Every day it felt like, well this is what we've got, but… is it right? Maybe let's cut this, or maybe let's do that. It was very alive.»
Discussing the essentials of his craft is where Whishaw comes to life. I mention having previously heard that he likes it when a director says, «Let's play four pages without stopping.» «Ooh yeah, I love that,» he says, straightening up and grinning at the thought. «It's lovely when you're given the space to do the scene; it's quite hard to do little bits,» he says. «Some of the things that are hardest are the things that will look the easiest, and you've gone… that was really fucking hard, just to do that one little bit! Some of the things when people will say, «Wow, that was so impressive» — you're like… that was the easy part!»
Can he give an example of this in action? «Sometimes, filming, you have to react to something that's not happening. In actual fact, it's really hard! Coz there's no… you're not receiving anything: you have to conjure it all up. I know you could say that's the job, but you're always looking to not do any acting, if possible,» he laughs. «So when you have to go, «Oh, there's an explosion!» but there's no explosion and you are just coldly standing there in front of the camera, and it's scrutinising your face… that's hard. But it would be nothing; it would be like a second in the film. But if you had four pages, that would be lovely.» He smiles softly again.
«It's also lovely when a director is really specific about what they want — they have a specific vision and a specific taste or sensibility. One of the hardest things is when you've no idea what you're being asked to do. And then the worst thing is if someone wants to talk too much. That's terrible! You sometimes need very basic instructions, like «go faster», or «slower», or «don't think about it» or «less».» And what happens when a director talks too much? «Well, you open a box of things that are irrelevant.»
I tell him that I've heard him suggest in the past that he can feel shy around directors. «Oh yeah, I do actually. I always think they will… I always think they're going to…» he pauses for a moment as he searches for the right words, before exclaiming, «fire me!» We both laugh. «Oh dear. Yeah, you feel like you're going to let them down. Or might let them down, or it's not going to be good enough. But I'm trying to overcome that, coz, you know, perhaps that's not a very healthy or useful attitude.»
Clearly Whishaw is too humble to recognise himself as having produced some of the finest acting work of his generation, but he nonetheless continues to exert himself in his varied stage and screen career. His weary medic of «This is Going to Hurt» and troubled lover of «Passages» signal a shift from the quixotic boyishness for which he was once known into something more mature and complex. An as-yet-unreleased project sees him as the multifarious Russian political dissident and poet Eduard Limonov in Kirill Serebrennikov's «Limonov: The Ballad of Eddie» — another repertoire-widening curveball, based on the eponymous biographical novel by Emmanuel Carrère. «He's an amazing director, Kirill. I felt like I was working with a really incredible artist who was a truly creative person.» (Conversation with Whishaw is liberally interspersed with heartfelt compliments and praise for others wherever he can find an opportunity.)
The «Limonov» crew were shooting in Russia when it invaded Ukraine, and media reports have claimed that Whishaw was hurriedly evacuated: is this really the case? He laughs at the dramatic phrasing. «I didn't get evacuated, but I did have to leave. The war began… they invaded Ukraine when we were about halfway through. Kirill and I met up on the first morning and he said, «I'm sure this is going to be over very soon, so we'll carry on,»» Whishaw chuckles with the grim benefit of hindsight. «So we carried on for one day, and then another, and then my mum started calling quite a lot, and then all direct flights were cancelled. I think we limped on a few more days, and then my mum was like, «Just get out of there!» So I said, «I think I have to go,»» he remembers. «I mean, it was sort of mad because when you make a film you do have this kind of mad attitude, like this is the most important thing in the world and we must absolutely finish it at all costs! Which is absurd, but I think you need a sort of certain level of, this film means everything right now, so the idea that you're not going to be able to finish it, you just can't conceive of.» But the filming was indeed ultimately wrapped? «Yes. I left, and then weeks later Kirill and half of the rest of the company left as well and now live in exile in various other places; because it is what we now know it is, which is this absolutely horrifying situation, and it's not clear how on earth it's going to end. But we did finish it in Riga, in the summer of 2022.»
⟨…⟩
With such a wide-ranging filmography, including work with some of the most interesting directors of the last few decades, I'm curious about Whishaw's own cinematic influences. «I'm really interested in Japanese cinema at the moment. I'm watching a lot of Yasujirō Ozu films, an amazing filmmaker: he made lots of them and they're all variations on a few tiny things, a few ingredients,» he says. «Somehow there's this world that he creates: they're always about families, usually a child is being married off to someone that she doesn't want to marry. It's the way he looks at it, and…» He pauses here and then speaks very carefully, as if putting into words something that he hasn't vocalised before. «I think they're about how we're influenced by other people's emotions or the pressure of conforming to other people's expectations of you or societal expectations of you, but it's all in this very tight frame. It's very beautiful.»
Despite having performed on stage approximately once a year throughout his professional life, the pandemic instigated Whishaw's five-year hiatus from the theatre. However, 2024 sees him return to the stage twice over, in an adaptation of Maggie Nelson's «Bluets» at the Royal Court and a production of Samuel Beckett's classic «Waiting for Godot» at the Theatre Royal Haymarket — choices that again display a seasoned actor flexing his creative muscle. «I'm excited and a bit scared to do a play again,» he admits. «I can't wait actually.»
Gradually our conversation turns to music, and I ask him if he can think of an album that means a lot to him lately. He thinks. «On New Year's Day, I was in a car and there was this countdown of Madonna's best songs from movies, and I was so ecstatically happy to begin the year listening to this music of hers that I hadn't heard for ages… so I'm going to say that. I think she's fantastic; I've always loved her.» What about her in particular does he like? «I like her voice: I find it very moving, that she's not perfect. I feel like she's spiky and not easy and is provocative. She's ambitious. And I think that everyone seems very nice now, and she doesn't always seem nice.»
This is a sentiment surprisingly at odds with the sensitive and warm actor sitting before me, but one thing that we can be sure of about Ben Whishaw is that he contains multitudes.
La fama internacional le llegó gracias a un libro que no escribió él: «Limónov, la biografía novelada» que publicó Emmanuel Carrère y que fue merecedora de numerosos galardones.
En su recomendación semanal, Editorial Anagrama recuerda que Limónov fue un personaje excéntrico e inclasificable, un espejo deformado de las extremas contradicciones de la historia europea del siglo XX. Eduard Veniamínovich Savienko (Eduard Limónov) nació en 1943 en Dzerzhinsk, un pueblo del este de Ucrania, y murió en Moscú el 17 de marzo de 2020. Sus padres lo llamaron así en honor al poeta Eudard Bagritski, pero para su personaje público decidió usar como apellido una derivación de «limonka», palabra rusa cuyo significado es «granada de mano».
Eduard Limónov, un nombre que condensa la ambivalente personalidad de su portador: «poesía» por un lado, «granada» por el otro.
Un espíritu punk y radical, atraído a la vez por el comunismo y el fascismo, que se reencarnó en múltiples vidas: adolescente gamberro en Ucrania, vagabundo y mayordomo en Nueva York, poeta outsider y autor de culto en el París de los años ochenta, fundador del Partido Nacional Bolchevique en la Rusia de los noventa, candidato a las elecciones rusas de 2008 por el partido de extrema izquierda La Otra Rusia junto al ajedrecista Gary Kaspárov.
Fue detenido 37 veces, recluido en la cárcel y en el psiquiátrico; creó su propio periódico, «Limonka», y, firme opositor de Putin, fue acusado de terrorismo por el gobierno ruso.
En su país fue una eminencia, pero la fama internacional le llegó gracias a un libro que no escribió él: «Limónov, la biografía novelada» que publicó Emmanuel Carrère en 2011, merecedora de los prestigiosos Premio de la Lengua Francesa, Premio Renaudot y Prix des Prix.
Traducida a 23 idiomas, supuso la consagración definitiva del autor francés, pero también la de su protagonista.
Carrère recuerda cuando la intelectualidad francesa, que ya conocía a Limónov gracias a la escandalosa obra de culto «El poeta ruso prefiere a los negrazos» (traducido en España como «Soy Yo, Édichka»), descubrió su apoyo al ejército serbio en las guerras yugoslavas gracias al documental «Serbian Epics» —dirigido por Paweł Pawlikowski para la BBC—.
En las imágenes del documental, Limónov aparecía disparando contra la población de Sarajevo junto a Radovan Karadžić, ex presidente de la República Srpska (la República Serbia de Bosnia), acusado de crímenes de guerra y de genocidio contra los musulmanes bosnios.
Carrère tuvo acceso al metraje en mitad del proceso de escritura:
«Me dejó tan frío que abandoné mi libro durante más de un año. No tanto porque en las imágenes se vea a mi héroe cometiendo un crimen —es cierto que no se ve nada de eso—, sino porque es ridículo. Un muchachito jugando a hombre duro en las barracas de feria».
Es en esta reflexión de Carrère donde reside parte del atractivo de Limónov, una duda ineludible siempre que se habla del controvertido personaje: ¿fue el poeta un héroe, un villano, todo lo demás o nada de esto?
«Él mismo se ve como un héroe y se le puede considerar un canalla: me reservo la opinión sobre este punto. Pero lo que pensé ⟨…⟩ es que su vida novelesca y peligrosa decía algo. No solo sobre él, Limónov, no solo sobre Rusia, sino sobre la historia de todos nosotros desde el fin de la Segunda Guerra Mundial. Algo, sí, pero ¿qué? Emprendo este libro para averiguarlo».
En marzo se cumplieron cuatro años de la muerte de Limónov. Desconocemos qué posición hubiese mantenido ante los recientes acontecimientos rusos y ucranianos.
Aunque, como hemos apuntado, fue durante toda su vida un enemigo acérrimo de Vladímir Putin, en los últimos años se fue acercando a su postura, e incluso llegó a apoyar la anexión de Crimea en 2014. Pero lo que sí que sabemos seguro es que hubiese resultado incómoda para muchos… o quizás para todos.
На следующей неделе стартует Каннский кинофестиваль — главный европейский смотр нового кино, в программе которого традиционно только звезды. SETTERS Mediа выбрал фильмы, которые мы ждем больше всего.
«Мегаполис», режиссер Фрэнсис Форд Коппола
Антиутопию о Нью-Йорке будущего Фрэнсис Форд Коппола хотел снять еще со времен «Апокалипсиса сегодня». За последние 40 лет проект несколько раз собирался и разваливался, и вот 85-летний классик не выдержал и снял фильм «на свои». «Мегаполис», в котором снялись Адам Драйвер, Мишель Пфайффер, Зендея, Кейт Бланшетт и еще два десятка звезд, неожиданно попал в конкурс — обычно такие проекты показывают вне конкурса. Так что у жюри под предводительством Греты Гервиг будет интересная задача: не наградить проект мечты одного из главных режиссеров в истории нельзя.
«Лимонов», режиссер Кирилл Серебренников
Над экранизацией романа Эмманюэля Каррера «Лимонов» об одном из самых скандальных российских писателей Серебренников работал с 2022 года. В главной роли — неожиданно — голос Паддингтона и одна из главных звезд современного английского театра Бен Уишоу (среди других кандидатов на роль был, кстати, Григорий Добрыгин). Сценарий написали сам Серебренников и Павел Павликовский, который изначально должен был занять режиссерское кресло. О художественных достоинствах фильма будем говорить позже, но политическую важность включения фильма в каннский конкурс недооценивать нельзя: по нынешним временам это огромное и обнадеживающее событие.
«Саван», режиссер Дэвид Кроненберг
О воцарении — спасибо сложной политической обстановке — боди-хоррора на международных экранах SETTERS Mediа писал отдельно, так что появление в конкурсе крестного отца жанра совершенно неудивительно. «Саван» — это классический Кроненберг, который одновременно боится и заворожен современными технологиями. Сюжет такой: бизнесмен, потерявший жену, разрабатывает гаджет, с помощью которого можно получать сообщения из гроба о степени разложения тела. Стоит ли говорить, что дальше нас ждет лютый кошмар. В главных ролях — Гай Пирс и Венсан Кассель.
«Птица», режиссер Андреа Арнольд
Учитывая, что главный европейский кинофестиваль в последнее время взял курс на исправление ошибок прошлого и несколько лет подряд награждает женщин-режиссеров, Арнольд — одна из главных претенденток на «Золотую пальмовую ветвь». В «Птице» солирует Барри Кеоган, взлетевший после «Солтберна», а детали сюжета держатся в секрете, что всегда фильму только помогает. Тем более картина — долгожданное возвращение Арнольд в кино: предыдущий ее фильм, «Американская милашка»,— и в это сложно поверить — вышел уже восемь лет назад.
«О, Канада», режиссер Пол Шредер
Джейкоб Элорди (еще один благодарный выпускник «Солтберна» — о нем мы писали отдельно) уверенно заходит на территорию авторского кино. Главная роль в фильме великого Шредера, любимого сценариста Скорсезе («Таксист», «Бешеный бык»), который в последнее время в очередной раз на пике режиссерской формы,— это более чем серьезно. «О, Канада» — это заход Шредера на одну из главных тем его жизни и фильмографии — войны во Вьетнаме. По сюжету герой Элорди бежит от призыва в Канаду и перед смертью (тут его играет Ричард Гир) вспоминает, что последовало за этим решением и как оно повлияло на его жизнь.
«Виды доброты», режиссер Йоргос Лантимос
Любимый режиссер Эммы Стоун, благодаря которому она недавно получила свой второй «Оскар», набрал производственные темпы Вуди Аллена и Уэса Андерсона. После «Бедных-несчастных» многие за Лантимоса волновались и считали, что он увяз в костюмированном кино, но «Виды доброты», по-видимому, возвращение режиссера в стерильную эстетику, благодаря которой его полюбили киноманы всего мира. «Виды доброты» — это три истории, главные роли в которых играют одни и те же актеры: разумеется, Эмма Стоун, Джесси Племонс, недавно блиставший в «Падении империи», и другой любимчик Лантимоса, Уиллем Дефо. Все истории — странные и страшные сказки о невозможности коммуникации в современном мире.
«Марчелло Мио», режиссер Кристоф Оноре
Судя по всему, самый веселый фильм смотра. В главной роли Кьяра Мастроянни, дочь великой Катрин Денев и не менее великого Марчелло Мастроянни, которая в какой-то момент решает, что она реинкарнация своего отца, и убеждает в этом окружающих, которые начинают обращаться к ней Марчелло. На праздник, устроенный Оноре во славу кино, разумеется, заглянула и Денев — в «Марчелло Мио» она, как и Кьяра, играет саму себя. Мастроянни, который умер в 1996 году,— сомневаться не стоит — благословляет эту аферу с кинонебес.
«Партенопа», режиссер Паоло Соррентино
Главный наследник Феллини в современном итальянском кино возвращается в Канны с очередной меланхоличной историей об Италии, ее национальных мифах и, конечно же, кино. Главная героиня — женщина, названная по имени сирены, безуспешно пытавшейся соблазнить Одиссея и покончившей с собой вблизи берегов современного Неаполя. Действие фильма — стоит ли говорить — происходит там, картинка черно-белая, настроение упадническое, на втором плане Гари Олдман в белом костюме, который благодаря Соррентино передумал завершать карьеру в кино.
«Самый ценный груз», режиссер Мишель Хазанавичус
Редкая птица — мультипликационный фильм в основной программе. «Самый ценный груз» — экранизация одноименного романа Жан-Клода Грумберга. В центре сюжета еврейская девочка, пережившая холокост, отец которой выбросил ее из движущегося поезда, направлявшегося в Освенцим, и таким образом спас ей жизнь. Экранизировать роман Хазанавичус хотел еще несколько лет назад, но потом случилась эпидемия коронавируса, которую режиссер провел, снимая безумный зомби-хоррор «Убойный монтаж», но теперь пришло время для более серьезных историй.
«Фуриоса», режиссер Джордж Миллер
Last but no least. Фильм-открытие фестиваля — новая глава в истории «Безумного Макса» Миллера. «Фуриоса» — это приквел «Дороги ярости», в котором мы узнаем, как героиня Шарлиз Терон, воительница Фуриоса, получила свои убийственные навыки. В главной роли — Аня Тейлор-Джой и Крис Хемсворт с приставным носом, которому позавидовал бы и Брэдли Купер. Критики фильм уже посмотрели и остались в восторге: испортить свою великую эпопею Миллеру вроде бы не удалось. В общем, ждем.
На сайте стриминговой платформы «Netflix» появился трейлер предстоящего байопика Кирилла Серебренникова о писателе Эдуарде Лимонове. Сам показ фильма запланирован на середину июня.
Особое внимание в фильме уделят времени, проведённому Лимоновым в США и Европе. В ролике фигурируют кадры нью-йоркских гетто, арабских кварталов Парижа, психиатрическая больница в Москве. Также будет раскрыта тема политической деятельности Лимонова. Бывших соратников Лимонова по национал-большевистской партии Егора Летова и Александра Дугина сыграют Уилл Смит и Дензел Вашингтон соответственно.
«После того, как мы перестали показывать «Глухаря» и «Условного мента», от нас ушла значительная часть зрителей и мы стали думать как вернуть аудиторию. Мы хотели было начать показывать советские фильмы, однако в тот же момент с нами связался один российский режиссёр и сказал, что работает над байопиком о русском писателе-диссиденте. Поначалу предполагалось, что этот господин Лимонов маргинал и шовинист, а кроме того, никто не понял, что такое «национал-большевизм», но благодаря нашему консультанту Виктору Курёхину всё встало на свои места»,
В издательском доме «Зебра Е» вышла книга Елены Щаповой де Карли «Эдуард Лимонов. Письма любви». В апреле она была представлена на книжной ярмарке non/fiction в Москве. Поклонникам Лимонова не нужно объяснять, кто такая Лена Щапова. Девочка из хорошей семьи, юная этуаль столичного андерграунда 70-х, она ввела провинциального поэта в свой круг, стала его возлюбленной, женой и музой. Теперь она живет в Риме, носит титул графини, но Лимонов, как видно, не отпускает ее.
⟨…⟩
— В книге Эмманюэля Каррера, по которой Кирилл Серебренников снял фильм — и он будет показан в основной программе Каннского кинофестиваля, есть эпизод вашей встречи перед отъездом с первой женой Лимонова Анной Рубинштейн. Каррер пишет, что это была сцена в духе Достоевского: она, мол, валялась у вас в ногах, обливаясь слезами. Я только не понял: она умоляла вас о чём? Отказаться от Лимонова?
— Я ездила с Лимоновым в Харьков — это было. Никаких там душераздирающих сцен из Достоевского не было совсем. Хотя Анна Моисеевна была безумная, ничего такого особенного я не помню, чтобы кто-то валился, кричал, визжал. Вообще книжка Каррера довольно отвратительная. Человек, который обо мне пишет гадости, причём не зная меня, совершенно никогда со мной не встречался, никогда со мной не говорил, хотя это было довольно легко сделать, тем более я живу в Италии, а он живёт в Париже. Подонок самый настоящий Каррер этот.
— Посмотрим, какое кино получилось.
— Я думаю, ужасное. Мы с Лимоновым расстались и поругались после книги Каррера. Я ему сказала: «Всё, больше не звони, на этом всё закончено. Всё это безобразие». Лимонов такой человек: чем больше пишут, тем лучше. Какая разница, если там гадости, не гадости, самое главное, чтобы было написано. А какие там гадости — это уже неважно.
而在《搅局者》的最后四分之一部分，卡雷尔则遇到了一个更严重的问题：随着终极大 boss 普京的出现，利莫诺夫作为主人公的合法性，彻底消弭在了前者的阴影中。毕竟，利莫诺夫宣扬的右翼民族主义思想，与普京宣扬的一系列想法并无不同；两人之间的唯一不同在于，普京有能力和行动力将这些想法转变为现实，而利莫诺夫没有，这让他既生气又嫉妒。卡雷尔在书中也用寥寥几笔写透了利莫诺夫的窘境：
Der russische Starregisseur Kirill Serebrennikov zeigt bei den Wiener Festwochen ein sinnliches Stück über radikale Protestkultur, das nach einer Moskauer Erstfassung 2018 im Vorjahr seine zweite Premiere im Thalia Theater in Hamburg feierte. «Barocco» ist politisch verfolgten Künstlerinnen und Künstlern gewidmet, und auch das Gespräch, das die APA mit dem Regisseur vor den Aufführungen in Wien per Videokonferenz führte, drehte sich insbesondere um Kunst und Politik.
⟨…⟩
— Eine erste Variante von «Barocco», das Sie bei den Wiener Festwochen zeigen, entstand 2017/2018 während Ihres Hausarrests in Moskau. Was hat Sie damals an radikalen Gesten des Protests interessiert?
— Für mich war es wichtig zu arbeiten und zu zeigen, dass ich mit diesen erfundenen Vorwürfen nicht einverstanden bin. Diese Arbeit war mein Widerstand, deshalb habe ich das Projekt konzipiert. Es erzählt von Menschen, die in äußerstem Maß verzweifelt sind, und keine andere Möglichkeit mehr sehen, als auf die Straße zu gehen und sich selbst zu verbrennen. Zum Beispiel die Journalistin Irina Slawina (1973–2020, Anm.), die aus völliger Verzweiflung einen solchen furchtbaren Tod erlitten hat. Das Sujet über sie war nicht in der ursprünglichen Fassung im Gogol-Zentrum, findet sich jetzt aber in der Variante des Thalia Theaters.
— Erwarteten Sie damals, als Sie das Stück in Moskau zeigten, dass die Protestbewegung in Russland völlig zerschlagen werden könnte?
— Nein. Es schien mir, dass sie klüger sind und verstehen würden, dass zur Vermeidung von Explosionen Löcher im Teekessel gelassen werden sollen, um Dampf abzulassen. Ich dachte, dass «sie» — so nennt man in Russland üblicherweise die Mächtigen — Theater, Formen von Kunst und politischer Tätigkeit zulassen würden, um Spannungen in der Gesellschaft zu reduzieren. Aber sie entschieden sich anders. Die Rede ist nun nicht mehr von einem Anziehen der Schrauben, sondern davon, alles einzubetonieren und jegliche Freiheit des Denkens zu zerstören.
— Aus Moskau und selbst aus Hamburg ist das womöglich nicht so klar zu erkennen, aber in österreichischen Landen ist Barock jene Ästhetik, die die Gegenreformation und die Niederschlagung des Protests begleitet hat. War Ihnen diese Funktion des Barocken bewusst?
— Ich bin vom Begriff selbst ausgegangen, Barocco bedeutete Perle in einer unrichtigen Form. Historische Konnotationen haben wir außer Acht gelassen. Die Helden des Stücks sind Leute, die nicht so wie die anderen und nicht «richtig» sind. Deshalb will ich es in Wien auch (der Regisseurin und Lyrikerin, Anm.) Schenja Berkowitsch und (der Dramatikerin, Anm.) Swetlana Petrijtschuk widmen. Seit einem Jahr sind sie im Gefängnis, auf Grundlage völlig absurder Vorwürfe, sie würden angeblich Terrorismus rechtfertigen. Das ist schon eine kafkaeske Begierde, Menschen einfach für ihre Haltung in der Kunst und für ihr Talent zu bestrafen.
In meinem Fall haben sie ein Wirtschaftsverbrechen erfunden — das ist zwar ein sehr bequemer Weg, einen Menschen fertigzumachen, aber eine langwierige Angelegenheit. Hier (bei Berkowitsch/Petrijtschuk, Anm.) ist das eine völlig absurde Geschichte: Sie werden zu Komplizen von Terroristen erklärt, zu Extremistinnen, die gleichzeitig IS-Anhängerinnen und Komplizen einer in Russland verbotenen feministischen Bewegung sind. Das ist doch einfach völliger Unsinn! Sie (die Behörden, Anm.) haben vor niemandem mehr Angst, sie sind keiner Kontrolle mehr ausgesetzt, und das ist furchtbar.
— Verstehen Sie, wer die Hintermänner in der Causa gegen Berkowitsch/Petrijtschuk sind? Sind das dieselben wie seinerzeit in ihrem Verfahren?
— Ja, höchstwahrscheinlich handelt es sich um die gleiche Gruppe von Menschen. Das sind Personen, die glauben, dass sie ein wichtiges staatliches Geschäft betreiben, und dabei alles zerstören, was in Russland nicht mit dem Regime einverstanden ist und ihm nicht in den Arsch kriecht.
— Denken Sie an die russische Präsidentschaftsadministration oder den Geheimdienst FSB?
— Ich kenne die konkreten Namen nicht, die wir irgendwann erfahren werden. Ob der Dämonenaustreiber (Titel einer TV-Sendung des rechtsnationalistischen Regisseurs und Serebrennikov-Gegners Nikita Michalkow, Anm.) oder nicht beteiligt ist, weiß ich nicht. Aber wahrscheinlich sind sie alle daran beteiligt.
— Sie haben Russland vor etwas mehr als zwei Jahren verlassen. Wie unterschiedet sich Ihre aktuelle Arbeit im Ausland von jener in großen russischsprachigen Institutionen in der Vergangenheit?
— Ich arbeite auch hier in großen Häusern, die ein ähnliches Repertoiresystem wie in Russland haben, in Opern, ich bin Artist-in-Residenz im Thalia Theater. Das hat seine guten und schlechten Seiten, aber es gibt da sehr viel Parallelen. Ich muss da nicht umlernen. Und auch die Kolleginnen und Kollegen, die mit mir aus Russland gekommen sind und mit mir in Projekten im deutschen Theater arbeiten, fühlen sich wie ein Fisch im Wasser. Sie haben eine gute Schule hinter sich.
Denn bevor begonnen wurde, es für seine Positionierung gegen den Krieg zu zerstören, war das russische Theater international vorne mit dabei. Das war ein herausragendes und wunderbares Theatersystem mit vielen brillanten Künstlerinnen und Künstlern, die jetzt fast alle Russland verlassen haben, einigen wichtigen Schulen sowie bedeutsamen Theatern mit komplexer und interessanter Programmierung. Wir haben daran gearbeitet, Russland mit einem menschlichen Antlitz zu zeigen, zu demonstrieren, dass das russische Theater ein europäisches und auch Teil des internationalen Theaterlandschaftes ist. Und dann kam der Staat, der alles zerstörte, in das er zuvor Steuergelder gesteckt hatte.
— Welche Bedeutung hat aber die Sprache selbst?
— Die Sprache ist natürlich wichtig, und wir werden jetzt Stücke in unterschiedlichen Sprachen machen. Ich versuche das wie bei der Thalia-Produktion «Der schwarze Mönch» zu machen, wo Englisch, Deutsch und Russisch verwendet wurden und alles so zusammengefügt wurde, dass das Publikum keine Übertitel brauchte. Auch denke ich, dass das zeitgenössische Theater viel weniger von einer konkreten Sprache abhängig ist als traditionelles, das ganz auf einem Stück und auf Sprechen basiert.
— Einige ihrer Kollegen, darunter auch solche die Ihnen seinerzeit geholfen haben, sind weiter in Russland. Haben Sie Kontakt zu diesen Personen?
— Manchmal kommuniziere ich mit ihnen. Aber während das von meiner Seite aus Kontakte zu Freunden sind, kann das für sie Schwierigkeiten bedeuten — die Geheimdienste verfolgen alles. Meine Anrufe können also zum Problem für sie werden. Das ist wie in der Sowjetunion, wo man nicht mit Ausländern reden durfte. Deshalb mache ich mir Sorgen um alle. Ich verstehe aber, dass es unterschiedliche Umstände gibt. Manche können Russland verlassen, andere nicht, darunter mein 91-jähriger Vater. Auch gibt es Menschen, die ihr Leben nicht so einfach wo anders hin übertragen können. Jedenfalls ist es für Menschen mit Gewissen sehr schwierig sich dort zu befinden, in einem Land, das einen aggressiven Krieg gegen die Ukraine führt, das jeden Tag friedliche Städte bombardiert. Denn sie müssen gleichzeitig so tun, als wäre das alles normal.
— Was ihre Biografie betrifft, haben Sie auch mit Personen zusammengearbeitet, deren Ruf alles andere als eindeutig ist. Etwa mit dem langjährigen Kreml-«Chefideologen» Wladislaw Surkow.
— Ich habe mit diesen Menschen nicht zusammengearbeitet, sondern ich traf sie, aber das war alles vor dem Angriffskrieg, der alles in ein Vorher und Nachher teilte. Die Mächtigen schienen damals nicht so toxisch. Und nicht alle hatten jene hasserfüllten Gesichter wie jetzt. Es gab unter ihnen sogar Intellektuelle, die angeblich liberale Werte vertraten und absolut verstanden, was international in der Kunst passiert. Und es schien, als hätten sie den Wunsch, dass es auch Russland international aktiv vertreten ist. Heutzutage kann man sich das nicht mehr vorstellen, so hat sich das Land nach Beginn des Angriffskrieges verändert.
Was Surkow betrifft, wenn sie ihn schon erwähnen: Ich kann mich daran erinnern, wie er aus dem Gedächtnis die Gedichte des offen schwulen Allen Ginsberg zitierte, was heute in Russland eine Straftat ist. Aber so oder so hat es diese Leute nicht davon abgehalten, die Krim zu annektieren und die Bombardierung ukrainischer Städte zu begrüßen oder monströse Gesetze gegen Dissidenten einzuführen. Ich sage es noch einmal: Die Haltung zu Russlands Angriff auf die Ukraine hat alle endgültig und, wie ich glaube, für immer gespalten, trotz einiger Überschneidungen, die es in der Vergangenheit gab. Jetzt ist jede Kommunikation mit Vertretern der Behörden unmöglich.
— Beim Filmfestival in Cannes hat Ihr neuer Spielfilm über den Schriftsteller Eduard Limonow Premiere. Mit seinem Einfluss auf die radikale Jugend haben Sie sich 2012 in Ihrem wichtigen Theaterstück auf Grundlage von Sachar Prilepins Roman «Sankja» beschäftigt. Wie hat sich Ihre Einstellung zu Limonow verändert?
— Ich kann nur wiederholen, dass der Krieg alles in Vorher und Nachher teilt. Als ich diesen Text von Prilepin nahm, drehte es sich um radikales Suchen nach Gerechtigkeit, die damals in dieser Form nur von Limonows Partei formuliert wurde: Welche Welt errichtet die Bourgeoisie in Russland, und welchen Platz in der Welt hat ein junger Mann namens Sankja, der im Stück bei mir Grischa hieß. Wie können sie in dieser Welt leben? Wie können sie Gerechtigkeit finden? Das war ein Stück über junge Radikale, die Mitglieder von Limonows Partei waren und die er mit seiner Anti-Bourgeois Rhetorik anlockte. Jetzt stellt sich heraus, dass wir in einer Welt leben, von der Limonow träumte. Es ist genau Linomows Utopie, die im heutigen Russland herrscht. Das ist eine furchtbare Welt mit Krieg, Hass, Morden und offenem Faschismus.
— Werden diese Aspekte im Film vorkommen?
— Der Film basiert auf dem Roman von Emmanuel Carrère, der Limonows letzte Jahre nicht berücksichtigt. Im Film ist aber die Rede davon, wie ein radikaler Dichter zu einem Menschen des Krieges und zu einem russischen Faschisten wird.
⟨…⟩
— Als Sie 2022 in Cannes teilnahmen, bedankten sie sich beim russischen Milliardär Roman Abramowitsch, der zeitgenössische Kunst unterstütze, und plädierten dafür, ihn von Sanktionslisten zu streichen. Sie wurden damals nicht nur von ukrainischer Seite kritisiert. Sehen Sie Abramowitsch nun anders? Gerade vor wenigen Tagen wurde er von Vertretern der russischen Exilopposition in einem Video heftig angriffen und für das Putin-Regime mitverantwortlich gemacht.
— Ich fällt mir schwer, auf diese Frage zu antworten, denn es gibt hier persönliche Umstände: Abramowitsch hat mir finanziell geholfen, in Freiheit zu kommen, er hat mir im wahrsten Sinne des Wortes geholfen, frei zu bleiben, also kann ich nicht wirklich sachlich sein.
Und er hat auch ukrainischen Soldaten geholfen, nach Hause zurück zu kehren. Er hat sich mit Gefangenenaustausch beschäftigt. Dieses Video habe ich nicht gesehen. Aber die Frage nach historischer Verantwortung ist eine Frage für die Zukunft, nicht für jetzt. Aber die Situation ändert sich permanent. Mit der Ermordung von Alexej Nawalny etwa hat eine neue Epoche begonnen, ein neues Russland. Nawalny ist zu einem echten Helden geworden, und die Art und Weise, wie er die Schikanen des Systems ertrug und wie nun seine Mutter und seine Frau nach seinem Tod handeln, zeugt von einem ungeheuren Mut und Stärke, die sehr inspirierend sind. Jedenfalls tut es mir sehr weh, was in dem Land passiert, aus dem ich komme.
Behind the scenes of a film we've been waiting for at least seven years…
«He sees himself as a hero; you might call him a scumbag; I suspend my judgment on the matter. But I thought to myself, his romantic, dangerous life says something. Not just about him, Limonov, not just about Russia, but about everything that's happened since the end of the second world war.»
This is how Emmanuel Carrère wrote on «Limonov», his beautiful book published in 2010, now turned into a film that we will see here at Cannes after a long wait: «Limonov: The Ballad of Eddie», directed by Kirill Serebrennikov and written by Pawel Pawlikowski, Oscar winner for Best Foreign Film a few years ago with «Ida». The story? Through the five loves scattered around the world, it traces the life of Eduard Savenko aka Limonov — portrayed by the fabulous Ben Whishaw — one of the most controversial figures in contemporary Russia, who passed away at the age of 77 in 2020.
The film is set in the countries where Limonov lived: born in Dzerzhinsk in the Soviet era, raised in Ukraine, then moving between the United States (where he encountered the underground scene of New York), Paris, and Moscow. A poet, writer, journalist, and politician, Limonov first abandoned the bohemian life in Manhattan and along the Seine to move to Russia and start his political career as the leader of the group Other Russia. A man of many ideas, often contradicting himself, a brilliant and punkish madman, never tamed. On the political front, with a strong passion for lost causes, he fights alongside the Serbs in the former Yugoslavia, with Russian separatists in Moldova, with the Abkhazians in the Caucasus. He becomes a critic, therefore, of the Western ideology of exporting human rights, which he views as a reiteration of colonialism or little else. Mobilizing young activists in the name of socialism and nationalism, he stirs up the masses, who, along with his political group, in 2013, find themselves protesting in Moscow's Triumph Square shouting «Russia without Putin!» Then he is imprisoned for two years for arms trafficking. He participates in the underground revolts of the 1960s, strongly influencing the country's foreign policy.
A man of letters, also an innovator on the cultural front, particularly in the realm of Russian literary language. Limonov's works embodied the literary myth par excellence, that of the fusion of art with life: Limonov always wrote about himself, always in the first person. Between poems, books, essays, journalistic reports, not to mention the myriad of notes and scribbles in notebooks, not a day went by without Limonov dedicating himself to writing. His model? None other than Julius Caesar. Viewed with annoyance by the entire Russian public opinion, Limonov never considered himself a dissident. During Putin's years, his political activity became more respectable, becoming one of the creators, along with Kasparov, of Strategy 31, demonstrations for freedom of expression in Moscow under the monument of Mayakovsky. In 2018, Limonov said he did not recognize himself in Carrère's description, but acknowledged that Carrère had introduced him to a large audience.
A tumultuous, adventurous, energetic life that exerts the necessary charm to be worthy of being fictionalized, and then transformed, indeed, into a film. In addition to Whishaw, also Masha Mashkova, Sandrine Bonnaire, Viktoria Miroshnichenko and Tomas Arana.
«What can I say? Limonov was really a fantastic project,»
Arana told «Hot Corn».
«Kirill Serebrennikov is one of the best directors I've worked with. He comes from the avant-garde theater world and it shows. Two years ago, we were shooting some scenes in Moscow when the war with Ukraine began and we had to flee and recreate the entire set in Latvia. I remember that on set, the entire Russian crew was against Putin's invasion. My role? I play the American billionaire who hires Limonov as a waiter in New York…».
And now we just have to wait for the new stage of the incredible and endless journey of Limonov: Cannes.
Na 22 konkursowe tytuły zaledwie cztery wyreżyserowały kobiety. Spore szanse na wywołanie poruszenia ma jedyna w tym towarzystwie debiutantka. Polskim akcentem w walce o Złotą Palmę będzie zwłaszcza szwedzko-polsko-duńska koprodukcja «Dziewczyna z igłą» Magnusa von Horna.
⟨…⟩
Naszpikowany atrakcjami program rozpoczynającego się we wtorek canneńskiego festiwalu wydaje się barwniejszy niż kiedykolwiek. Na gali otwarcia pojawi się jedna z najsłynniejszych hollywoodzkich gwiazd, Meryl Streep, która odbierze honorową Złotą Palmę. Spośród wielu sensacyjnie zapowiadających się tytułów niespodzianek najbardziej oczekiwaną jest «Megalopolis» — opus magnum Francisa Forda Coppoli.
Tym filmem jeden z najlepszych reżyserów w dziejach kina zamierza zburzyć świątynię Hollywood — takie opinie wyciekły do mediów po zamkniętym i jeszcze nieoficjalnym pokazie widowiska przygotowywanego od dziesięcioleci. Plotka głosi, że dzieło pełne jest seksu, przemocy i narkotyków. O utrzymywanej w tajemnicy fabule «Megalopolis» wiadomo jedynie, że to futurystyczna wizja oparta na starożytnych mitach. Ma ponoć przedstawiać losy natchnionego architekta Nowego Jorku, który po katastrofie, jakie nawiedziło miasto, przygotowuje plan jego odbudowy.
«Variety» przypomina, że twórca «Czasu apokalipsy» zaczął pisać scenariusz w 1983 r., a rzecz kosztowała 120 mln dol. i została w jakiejś mierze sfinansowana ze sprzedaży znacznej części winiarskich posiadłości Coppoli. Wśród imponującej obsady m.in. dawno niewidziani Jon Voight i Dustin Hoffman, ale są też młodsi: Adam Driver, Shia LaBeouf oraz znana m.in. z «Gry o tron» i kilku odsłon «Szybkich i wściekłych» brytyjska piękność Nathalie Emmanuel.
Mad Max, ale bez Charlize Theron
Organizatorom udało się ściągnąć na lazurowe wybrzeże również starego przyjaciela Coppoli George'a Lucasa, autora «Gwiezdnych wojen», założyciela słynnej Industrial Light&Magic specjalizującej się w efektach wizualnych i rozwoju przełomowej technologii dźwięku THX. Lucas, tak jak Meryl Streep, zostanie uhonorowany Złotą Palmą za pasję opowiadania niezwykłych historii, wyjątkowy wkład w poszerzanie granic kina i zdolność kształtowania zbiorowej wyobraźni milionów widzów na całym świecie.
Czy i jak rewolucja zapoczątkowana przez Lucasa przekłada się na współczesną wrażliwość uzależnioną od cyfrowo-komputerowych sztuczek, wykaże zapewne «Furiosa: Saga Mad Maxa» (polska premiera 24 maja), czyli długo oczekiwany prequel «Mad Max: Na drodze gniewu» George'a Millera. W tej kronice upadku cywilizacji i zagłady środowiska naturalnego opisującej dystopijny świat, w którym prędkość i ruch są synonimami energii życiowej i śmierci, niestety nie zagra Charlize Theron, choć były pomysły, aby sztuczna inteligencja w połączeniu z CGI odmłodziły 48-letnią aktorkę. Ostatecznie w młodszą wersję Imperator Furiosy wcieli się Anya Taylor-Joy, pamiętna z serialu «Gambit królowej». Dziewięć lat temu «Mad Max: Na drodze gniewu» zarobił 380,4 mln dol., zdobył dziesięć nominacji i sześć Oscarów. Oczywiście twórcy liczą teraz na powtórkę spektakularnego sukcesu.
Limonow i młody Donald Trump
W konkursie głównym i na pokazach specjalnych dziwi nadreprezentacja filmów poświęconych biografiom sławnych ludzi. Z naszego punktu widzenia przykuwać uwagę będzie zwłaszcza «Limonow — Ballada» Kiryła Sieriebriennikowa, groteskowy portret rosyjskiego pisarza, poety, awanturnika, anarchisty, do którego scenariusz napisał m.in. Paweł Pawlikowski. «Limonow był rzezimieszkiem na Ukrainie, idolem sowieckiego undergroundu, kloszardem, a potem służącym miliardera na Manhattanie, był modnym pisarzem w Paryżu i żołnierzem, zagubionym gdzieś na Bałkanach. A teraz, w tym kolosalnym, postkomunistycznym burdelu — jest starym, charyzmatycznym wodzem partii młodych desperados» — charakteryzował skandalistę francuski pisarz Emmanuel Carrere w powieści jemu poświęconej (wyszła po polsku w Wydawnictwie Literackim). Zdaniem Carrere'a ten życiorys to opowieść nie tylko o Limonowie, nie tylko o Rosji, lecz o historii nas wszystkich od zakończenia II wojny światowej.
⟨…⟩
Sensacyjnie zapowiada się «The Apprentice» Aliego Abbasiego, irańskiego reżysera i scenarzysty pracującego na emigracji w Danii i Szwecji. Jego poprzedni film, «Holy Spider» o seryjnym mordercy, zabójcy 16 kobiet w mieście Meszhed, wzbudził w Cannes gorące emocje. «The Apprentice» poświęcony jest młodemu Donaldowi Trumpowi i początkom kariery w branży nieruchomościowej przyszłego prezydenta USA. Akcja toczy się w Nowym Jorku w latach 70. i 80. Skupia się na przyjaźni Trumpa z Royem Cohnem, cynicznym prawnikiem unieśmiertelnionym jako uosobienie zła w genialnej sztuce Tony'ego Kushnera «Anioły w Ameryce», później przerobionej na głośny miniserial, w którym rolę Cohna zagrał Al Pacino.
Odbrązowić, zmitologizować
Dość osobliwe studium celebryctwa zaoferuje Christophe Honoré, francuski pisarz, dramaturg, krytyk kinowy, scenarzysta. W dwugodzinnym dramacie «Marcello Mio» autor pochyla się nad skomplikowaną personą Chiary Mastroianni, aktorki, córki bodaj największych artystów kina europejskiego: Catherine Deneuve i Marcello Mastroianniego. Katalogowy opis filmu zapowiada smakowitą perwersję: pewnego lata Chiara postanawia żyć jak jej ojciec. Ubiera się, mówi i oddycha jak on z takim przekonaniem, że inni zaczynają nazywać ją «Marcello».
Odbrązowić albo przeciwnie, jeszcze bardziej zmitologizować wizerunek i wykreowany przez siebie postmodernistyczny świat, spróbuje też Leos Carax (tak naprawdę Alexandre Oscar Dupont), niegdyś razem z Jeanem-Jacques'em Beineix i Lukiem Bessonem współtwórca nurtu cinéma du look, nazywanego również «francuskim neobarokiem». W «To nie ja» reżyser m.in. antymusicalu «Annette», szaleńczego «Holy Motors», ekshibicjonistyczno-narcystycznych «Kochanków na moście» podsumuje swoją blisko 40-letnią karierę filmowca.
Ponadto w programie znajdzie się mocno niepokorny obraz oceniający sportową karierę rumuńskiego tenisisty Ilie Năstase («Nasty» Tudora Giurgiu). Jest też dokument rzucający nowe światło na drogę do prezydentury brazylijskiego polityka Luiza Inácio Luli da Silvy («Lula» Olivera Stone'a). Oraz fabuła analizująca koszty psychiczne, jakie musiała ponieść francuska aktorka Maria Schneider za udział w budzącym kontrowersje erotycznym dramacie «Ostanie tango w Paryżu» («Maria» Jessiki Palud).
Polskie akcenty: Magnus von Horn
Na 22 konkursowe tytuły zaledwie cztery wyreżyserowały kobiety. Spore szanse na wywołanie poruszenia ma dwudziestoparoletnia Francuzka Agathe Riedinger, jedyna w tym towarzystwie debiutantka. Reżyserka określa swoje preferencje estetyczne jako bliskie temu, co proponuje Austriak Ulrich Seidl. Jej «Dzikie diamenty» opowiadają historię 19-latki biorącej udział w castingu do reality show o nazwie «Wyspa cudów». Nie mniej obiecująco zapowiada się «Ptak» Brytyjki Andrei Arnold, dzieje relacji dwóch braci i ich ojca nieangażującego się w wychowanie synów. Młodych grają Irlandczyk Barry Keoghan («Saltburn», «Duchy Inisherin», «Zabicie świętego jelenia») i Niemiec Franz Rogowski («Przejścia», «Undine», «Ukryte życie»).
Polskim akcentem w walce o Złotą Palmę — drugim po występie Pawła Pawlikowskiego w roli scenarzysty w «Limonow — Ballada» — będzie szwedzko-polsko-duńska czarno-biała koprodukcja «Dziewczyna z igłą» Magnusa von Horna. Akcja inspirowanego autentycznymi wydarzeniami trzeciego filmu laureata Paszportu POLITYKI (wcześniej zrealizował «Intruza», «Sweat») rozgrywa się w Kopenhadze w 1919 r., w środowisku duńskiej biedoty, gdzie pewna kobieta pomaga pozbywać się niechcianych dzieci. Bohaterką jest młoda szwaczka w ciąży, dorabiająca jako mamka u kobiety prowadzącej nielegalną agencję adopcyjną.
Na faworytów w walce o najwyższe trofea typowani są festiwalowi weterani: autor «Wielkiego piękna», czyli Włoch Paolo Sorrentino, który tym razem pokaże na La Croisette autobiograficzną «Partenopę», osobisty hołd złożony Neapolowi, miejscu swojego urodzenia. Oraz uskrzydlony oscarowym triumfem Grek Yorgos Lanthimos («Biedne istoty», «Faworyta»). W jego najnowszej, wielowątkowej produkcji «Rodzaje życzliwości», także z udziałem Emmy Stone, aktorka wciela się w tajemniczą kobietę poszukującą, zgodnie z zasłyszaną przepowiednią, duchowego guru (polska premiera 6 września).
Greta Gerwig na czele jury
Festiwal otworzy pokaz pozakonkursowej surrealistycznej komedii Quentina Dupieux «Second Act» z Leą Seydoux w roli głównej. Chociaż Dupieux do najmłodszych twórców nie należy (miesiąc temu skończył 50 lat, na koncie ma m.in. znaną z naszych ekranów czarną komedię «Deerskin») Thierry Frémaux, dyrektor artystyczny Cannes, uzasadnia tę decyzję tym, że współtworzy on nową generację kina francuskiego. Jest zarówno autorem obdarzonym bujną wyobraźnią, jak i artystą trafiającym w gusta masowej publiczności. Ma to być idealny film, który wprowadzi w zawiłe kuluary współczesnego kina.
Mimo iż streamerzy w dalszym ciągu mają zakaz udziału w canneńskich konkursach (dopuszczone są tylko filmy, które będą dystrybuowane w kinach), zainteresowanie imprezą jest ogromne. Na Côte d'Azur akredytowało się o 20 proc. więcej dziennikarzy niż rok temu. Do selekcji zgłoszono rekordową liczbę ponad 2 tys. filmów z całego świata. Jury głównego konkursu przewodniczy Amerykanka Greta Gerwig, autorka feministycznego przeboju «Barbie», co zapowiada mocny, progresywny werdykt, który zostanie ogłoszony podczas wieczornej gali zamknięcia 25 maja.
The star of «Limonov: The Ballad» on playing a shapeshifter and learning to see the lighter side of Cannes.
Russian director Kirill Serebrennikov returns to Cannes this year with his third film in Competition and his first in English. Titled «Limonov: The Ballad», it tells the incredible story of Eduard Limonov—pronounced «Le-morrrnov» not «Limunuv»—a Russian renegade poet who traversed the world, reinventing himself whenever times got hard (and they usually did). To star, the director chose British actor Ben Whishaw, himself a chameleonic actor who's just as at home taking tea with the Queen in his Paddington guise as he is playing Hamlet onstage at the Old Vic. Here, he talks about getting to grips with an enigma.
— How did you get involved with this project?
— It was during lockdown, so I think it was maybe sent to me around August or September 2020. Goodness… A long time ago now! It was during that crazy lockdown time when everyone was wanting to be doing something, but no one could. Anyway, it got sent to me, and then I had a couple of Zoom meetings with Kirill. I knew it was going to be a kind of crazy project, about a very complicated man, but there was just something about it that felt kind of irresistible to me. And kind of terrifying, honestly, at the same time.
— What most appealed to you about this character?
— Well, he was many things, I guess, which is the point. He was a kind of a shapeshifter. He started out being a poet. He was kind of a thug, a pretty urchin thug, but he became quite well regarded as a poet in Soviet times. And then he left the Soviet Union and went to America, and he lived like a bum, really, for ages. But then he became a novelist. Then he went to France, and was quite respected there, and then he went back to Russia, finally, in the '90s and became a politician. So, he had all these transformations — going from the Soviet Union to the West, and from the West back to Russia — going from an artist to a politician, from a nobody to a celebrity. He went through these distinct phases of life, and they chronicle, in a way, what was going on in the wider world.
— So, does it…
— [Interrupting] Oh, the big thing I forgot to tell you is that he ended up in prison!
— So, does it just deal with certain sections of his life, or is it quite far-reaching?
— It's quite far-reaching. I think he's a teenager when we first meet him, and you see him when he's 60-something, so it's really wide-ranging. Kirill has called it «a ballad». It's a kind of poetic condensing of a lot of time. For instance, there's a big sequence in the middle of the film where he ends up in New York with his girlfriend. There's a whole sequence that's paying homage to the New York of the '70s and films about New York in the '70s.
— Where is Serebrennikov based?
— Kirill is, I believe, in Berlin. He's working all over Europe.
— Had you seen his previous films?
— I've seen «Summer», and it's wonderful. He's also an amazing theater director. He really has this incredible way of staging things. There are lots of sequences done in one take, or these big set pieces that break up the action. I absolutely adored him. He's really an amazing guy, and an amazing director. So creative.
— Something unusual about this film is that it's based on a novel — «Limonov» (2011), by Emmanuel Carrère — that was inspired by Limonov's life. Is there a similar element of fiction in the film?
— Definitely. I mean, Limonov himself wrote a kind of auto-fiction about his life. No one knows whether it's really what he lived and did, or whether it's a fictionalized version of events. So, there's definitely this kind of slippage in the film, where you don't know whether what he's describing is really what happened, or whether it's a kind of novelistic, free-wheeling reinvention of his own life. So, he could just be a kind of fantasist, in a way. That's definitely part of what the film's about, I think. We finished shooting in September 2022, so it's been a while.
— How much research did you do into the real-life character?
— I did as much as I could. I read his books. In English translations, obviously, since I don't speak Russian. Actually, they're all really very interesting. The first one is quite famous, if you know about Limonov, which, in the West, not many people do. The first book he wrote is called «It's Me, Eddie». And anyway, I read three, four, or maybe five of his books, which were the ones I could find in English translations. Obviously, I read the Carrère novel, and read lots about him. There's now quite a lot of commentary about him. He's an extremely divisive figure, so there's lots of quite conflicting views on him, currently. I read all of that, which was fascinating. What else did I do? I watched him a bit. There's really only one or two interviews of him speaking English, but there are some fascinating interviews with him speaking in Russian or French. I didn't understand what he was saying, but I could feel the guy.
— Were there people around that knew him? It's not that long ago, is it?
— Kirill met him. Kirill knew him a tiny bit. But there are so many layers of artifice in the film, not least in the fact that it's in English, but we start the story in Russia. It felt like it had to be a kind of poetic tribute to him. I couldn't do an impression or attempt a mimicry of him. I felt there was a point at which I didn't need to go any further into understanding him more. And so, I let myself be led by Kirill, what he thought about the man and what it was about Limonov that he was intrigued by, which is quite hard to explain. It's quite mysterious.
— What do you think he was intrigued by?
— Kirill, like all good directors, only tells you as much as you need to know as an actor. He keeps a certain amount to himself, which I respect. I think it is a necessary thing. I'd say there's an element of not explaining [in directing], because you don't want the film to be explaining anything. So, he didn't explain himself to me. But I do remember him saying, very early on, that he saw something of himself in the character, in the person. Of course, they're not remotely anything like each other. Nothing like each other at all. But yet something resonates with him. I think it's about what I said at the beginning, I think it's to do with Limonov reinventing himself. That's what I love about the film most: you watch somebody get knocked down, and then kind of be reborn over and over again.
— From Serebrennikov's previous films, it seems he has a rebellious streak too.
— There's definitely a spirit of rebellion. Limonov was a punk. He was a punk poet. And his whole life was rebellion, really. Whatever situation he was in, he rebelled against it. He never, ever went with the flow. That was his nature. He could be against literally everything. If he was in Russia, he was against that. If he was in the West, he was against that, too. That was his setting, which is very interesting. I think there's something maddening but appealing about that kind of personality.
— What kind of characters do you prefer to play? Are the more complex characters the most rewarding for you?
— They're all rewarding. I love all the people that I've played, all the characters I've played. I don't have a preference. I just try and honor what that person is, I suppose. I know it's the kind of thing of lot of actors say all the time, but it's true. You don't judge them. They're doing their thing, and you don't judge them.
— Are you going to go to Cannes with the film?
— I'm going to be on stage in London, doing «Waiting for Godot», but hopefully I'll get there.
— What's your first memory of the Cannes festival?
— It was with a film called «Bright Star» [2009] that Jane Campion directed. I was 28 or something, and god, it was just amazing, but also really stressful. I have a horrifying memory of walking out of an interview because… I don't know why; I was just a bit overwhelmed. There ares so many famous people swanning around, and there are all these kinds of old-school glamor rules. I can't remember precisely what happened, but Jane wasn't wearing high heels, and that was a problem: she couldn't go down the red carpet because she didn't have high heels on. I think she was in mismatched sandals.
— And have you been back since?
— Yeah. I went with «The Lobster» in 2015.
— So, you'd gotten over the overwhelmingness of it all then?
— Yeah. I was a bit older [laughs]. I could take it more in my stride.
— What tip would you give to your younger self about how to cope with Cannes?
— I'd say, just laugh at it, enjoy it. It's a spectacle that you can't take too seriously. I was taking it all far too seriously, as I probably did everything back then. I think I'm a bit of a lighter person now. Back then, I felt everything more than it needed to be felt, and took everything too personally. So, I think I'd have a break. Take a break and go and do something fun.
[Further on the website:]
— It sounds like you're keeping busy. What are you doing at the moment?
— I just finished filming a film with Ira Sachs. We did «Passages» together. It's about a photographer called Peter Hujar, who's a really extraordinary photographer. Well, he was, he's passed now — he died of Aids in the '80s. And then I go back to London. I'm doing a play at the Royal Court called «Bluets». We open in May, exactly when Cannes happens. But I think I can scoot over on the Sunday, my day off.
— What is it about theater that keeps you going back?
Well, I haven't done a play since 2019, but I used to feel it was very much a part of my life. I'd do a play every year if I could. But, post-pandemic, I haven't done one. I don't know how that came to be, but it just didn't happen. So, I'm excited. I'm doing another play after that; in fact, I've got a bunch of plays to do. But, yeah, it's important to me. Why? It's something I can't explain. I think it's because it's live. It's also hard work. You kind of dread it and love it at the same time. The repetition is difficult, but it's not really that difficult. And you don't have that with filming.
— Because there's only one take that makes it into a movie?
— That's completely right. Sometimes you watch yourself in a film and you think, «Oh God, I could do that scene so much better now,» because you'd get to do it many, many times on stage. [Laughs.] And also get to do it very badly many times, because sometimes things don't go the way you want them to go. I guess it's about learning to be present with whatever happens every night. Not trying to recreate something that happened a few nights ago, but being with the night as it is that night.
14 мая открылся 77-й Каннский международный кинофестиваль. На конкурсе представлено более 100 работ, однако имеющих отношение к России среди них лишь две. Какие фильмы, связанные с РФ, представят на Каннском фестивале, стоит ли их смотреть?
Что за фильм представил Серебренников в Каннах
Кирилл Серебренников стал единственным режиссёром российского происхождения, принявшим участие в основном конкурсе Каннского фестиваля. Он представил ленту «Лимонов, баллада об Эдичке». В графе «Производство» указаны такие страны, как Италия, Франция, Испания, однако актёры говорят на английском языке. Такой выбор был сделан неслучайно, поскольку Серебренников поставил перед собой цель, чтобы как можно больше людей смогли понять ленту.
«Английский язык позволяет по-другому взглянуть на Эдди. Это своего рода дистанция. Чтение книги Каррера, вероятно, поможет нерусским лучше понять Россию и то, что там происходит»,
— утверждает режиссёр.
Фильм снят по книге французского писателя Эммануэля Каррера «Лимонов». Образ русского писателя и поэта Эдуарда Лимонова воплотил британский актёр, звезда фильма «Парфюмер: История одного убийцы» Бен Уишоу. Жену публициста, поэтессу Елену Щапову, сыграла Виктория Мирошниченко, дебютировавшая в фильме Кантемира Балагова «Дылда».
Над сценарием работали оскароносный Павел Павликовский и Бен Хопкинс. По словам самого Серебренникова, лента представляет собой «безумную поэтическую биографию», которую отличает нелинейное повествование, метафоры и другие «поэтические инструменты», «наиболее точно» передающие дух Лимонова.
«Лимонов в то время был одной из фигур, которые стали по-настоящему ценными для молодого поколения. Он был своего рода авангардной рок-звездой»,
В фильме Серебренникова Лимонов представлен как человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией (ЛГБТ, организация признана в РФ экстремистской, деятельность запрещена).
Был ли Лимонов геем
Бывшая жена поэта актриса Екатерина Волкова заявила в разговоре с NEWS.ru, что дала бы пощёчину Серебренникову за фильм «Лимонов, баллада об Эдичке». По её словам, этот жест выразил бы её отношение и к работе режиссёра под названием «Жена Чайковского».
«Я бы с удовольствием приехала [на Каннский фестиваль] и дала бы ему пощёчину — и за Чайковского (в 2022 году вышел фильм Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского».— NEWS.ru), и за Лимонова»,
— сказала Волкова.
Актриса напомнила, что картина основана на романе Каррера, то есть «на биографии литературного персонажа», а не самого Лимонова. Здесь, по её словам, нужно проводить грань.
Волкова также подчеркнула, что её муж никогда не был геем. По её словам, эту легенду писатель придумал для публикации и продвижения романа «Это я — Эдичка».
«Это неправда. У Лимонова было шесть жён, до конца жизни были девчонки-партийки, никогда не было мужеложества. Это он придумал, как и Генри Миллер (американский писатель-постмодернист.— NEWS.ru), чтобы напечатали его роман»,
— сказала Волкова.
Какой фильм назвали «самым русским» в Каннах
Портал «Искусство Кино» счёл ленту американского режиссёра Шона Бейкера «Анора» самой русской лентой Каннского фестиваля. Такая характеристика дана фильму по двум причинам.
Во-первых, в центре сюжета история о бруклинской секс-работнице, которая выходит замуж за сына русского олигарха. Родители жениха летят из России в США, чтобы аннулировать брак.
Во-вторых, в съёмках картины приняли участие российские актёры. На экране зрители увидят Дарью Екамасову, которая знакома по таким отечественным работам, как «Гив ми либерти» и «Чемпионы: Быстрее. Выше. Сильнее». Кроме того, в «Аноре» сыграл Юрий Борисов, ранее бывший в Каннах с картинами «Петровы в гриппе» и «Купе номер шесть». Зрители также увидят Марка Эйдельштейна, сыгравшего главную роль в фильме «Сто лет тому вперед».
Quelques années après la sortie de «Leto», le réalisateur russe Kirill Serebrennikov montrera son nouveau film mettant en scène Ben Whishaw dans le personnage du romancier et révolutionnaire russe Édouard Limonov. Inspiré du roman à succès d'Emmanuel Carrère, le long-métrage «Limonov, The Ballad» sera présenté en compétition officielle au Festival de Cannes 2024.
Limonov, The Ballad : le nouveau film de Kirill Serebrennikov avec Ben Whishaw
Près de six ans après la sortie de son long-métrage « Leto » (2018) porté par Roman Bilyk et Irina Starshenbaum, le réalisateur et metteur en scène russe Kirill Serebrennikov promet de secouer la Croisette avec son nouveau film, qui sera présenté en compétition officielle ce dimanche 19 mai au Festival de Cannes 2024. Le biopic « Limonov, The Ballad » mettra en scène l'acteur britannique Ben Whishaw (récemment vu dans « Passages » d'Ira Sachs) dans le rôle de l'écrivain russe Édouard Limonov aux côtés de l'actrice Viktoria Miroshnichenko.
Si le roman à succès « Limonov » (2011) de l'écrivain français Emmanuel Carrère avait contribué à faire connaître certains éléments de la vie tumultueuse d'Édouard Limonov, le film de Kirill Serebrennikov promet de raconter les aventures scandaleuses d'un poète soviétique radical qui fût tour à tour voyou en Ukraine, majordome d'un millionnaire à Manhattan, écrivain de renom à Paris et leader charismatique du Parti national bolchevique en Russie.
Un biopic sur la vie de l'écrivain russe Édouard Limonov, inspiré d'un livre d'Emmanuel Carrère, présenté au Festival de Cannes 2024
Après avoir le film remarqué «Leto» (20 18) retraçant l'évolution de la scène rock à Leningrad au début des années 1980, Kirill Serebrennikov fait de nouveau parler de lui avec la sortie du long-métrage « La Femme de Tchaïkovski » (2023). Dans ce biopic consacré à la vie d'Antonina Miliukova, apprentie pianiste et épouse du compositeur Piotr Tchaïkovski, le réalisateur — fervent défenseur des droits LGBTQIA+ en Russie — évoque en filigrane l'homosexualité du célèbre compositeur russe.
Pour réaliser ce nouveau biopic sur la vie d'Édouard Limonov, le cinéaste russe s'est entouré du scénariste et réalisateur Paweł Pawlikowski, récompensé en 2015 par l'Oscar du meilleur film en langue étrangère pour son film « Ida » (2013). À quelques jours de sa présentation en compétition officielle au Festival de Cannes, « Limonov, The Ballad » se présente comme l'un des projets attendus sur la Croisette.
Le film Limonov, The Ballad (2024) de Kirill Serebrennikov avec Ben Whishaw et Viktoria Miroshnichenko, sera présenté en compétition officielle au Festival de Cannes le 19 mai 2024.
[Зинаида Пронченко:]
— Я разрываюсь тут между сюжетами и шутками, потому что раз мы вспомнили Путина, то единственный по сути конкурсный участник из России — Кирилл Семёнович Серебренников, который представлен со своим новым фильмом «Лимонов», являющимся экранизацией одноимённого романа французского писателя Эммануэля Каррера, и получивший, наверное, лет десять назад премию «Ренодо», вторую по значимости после «Гонкура»… Так вот, основная интрига заключается в том, что роман начинается в Биаррице, куда прилетает Борис Абрамович Березовский и уговаривает Владимира Владимировича Путина вступить на царство. Эту же версию событий мы слышали в фильме Марии Певчих. И Каррэру эта нужна была мизансцена, чтобы выстроить антитезу. А в это время Лимонов. Потому что главная мысль Каррера — это сравнение двух этих важнейших персонажей для политической и культурной повестки российской федерации. Не знаю, оставит ли Кирилл Семёнович эту сцену в фильме. Думаю, что нет. Полагаю, что он не захочет дополнительно ещё играть с огнём.
[Зинаида Пронченко:]
— Я бы хотела перечислить несколько самых ожидаемых премьер Каннского фестиваля. Значит, упомянутый уже «Лимонов». Это, как я понимаю, самый дорогой фильм в карьере Кирилла Серебренникова. Называют цифры что-то вроде 10,5 миллионов долларов. Продюсером этого фильма опять является Илья Стюарт. И на самом деле готов ещё один фильм у Серебренникова. Возможно, его покажут в Венеции. Он посвящён истории доктора Менгеле. Значит, как я сказала, это экранизация писателя Эммануэля Каррера. Что любопытно, вообще специализируется во Франции на России, ему полагается. Потому что его мать Элен Каррер д'Анкосс, член французской академии, всю жизнь писала исторические работы о России и Российской империи. И сын унаследовал эту любовь. Изначально права на эту книжку были куплены выдающимся польским режиссёром Павлом Павликовским, лауреатом «Оскара» за фильм «Ида». Мы также знаем его прекрасный фильм «Холодная любовь [война]», тоже участник Каннского фестиваля. Но что-то там пошло не так. То ли они не нашли финансирование. И в итоге сценарий оказался в руках Серебренникова. Лимонова играет британский актёр Бен Вишоу, который сам по себе, безусловно, актёр талантливый. Но меня лично в принципе смущает экспортное стремление Серебренникова уже обосноваться полностью в западном мире. А значит, фильм «Лимонов» будет идти на английском языке. Я с трудом себе представляю, потому что у меня есть знакомые, которые читали сценарий ещё этапе кастинга, как Эдуард Вениаминович будет общаться на английском со своими родителями, находящимися в Харькове, и служащими чуть ли не в НКВД. Но бог с ним. Кстати, сам Лимонов при жизни, когда его спрашивали: «ну вот у вас такая кинематографичная биография, как вы считаете, кто бы мог вас сыграть?» И он всегда называл Кристофера Уокена. Что тоже вполне резонное предположение, но Кристофер Уокен уже сильно в летах. Поэтому вместо него Бен Вишоу. Надеюсь, что этот фильм не будет, как это обычно у Серебренникова, театральными сценками, в которых все пляшут и поют, как это было и в жене «Чайковского», и даже отчасти в «Петровых в гриппе». Ну, посмотрим.
[Станислав Белковский:]
— Я, кстати, хотел бы, чтобы не возвращаться, прокомментировать немножечко фильм об Эдуарде Лимонове. Я, естественно, пока его не видел. Но с самим героем фильма я был неплохо знаком. Я помню, что когда я прочитал книгу Эммануэля Каррера о Лимонове, тут буквально через пару дней мы виделись с Эдуардом Вениаминовичем. И он сказал, что книгу выдвигают на «Гонкуровскую премию». После чего я его спросил: «Эдуард, а что лучше — когда тебя выдвигают на «Гонкуровскую премию», или когда твою жизнь выдвигают на «Гонкуровскую премию»? И Эдуард Вениаминович не смог на это ответить сразу, а только заулыбался. И я могу сказать, я не знаю во что выльется история в исполнении Кирилла Серебренникова и какое место в ней будет отведено гомосексуальности Эдуарда Вениаминовича Лимонова, или бисексуальности. На мой взгляд эта бисексуальность и гомосексуальности сильно преувеличены самим героем. Этот миф раздут ещё в «Это я — Эдичке». Т.е., я думаю, что такие эпизоды и преценденты безусловно были, но Лимонов во многом сконструировал их, а не имел к ним органической тяги. Потому что вся биография… вот, если спрашивать меня, биография Эдуарда Лимонова была подчинена главнейшей цели — добиться признания в мейнстриме, т.е. в тех буржуазных средах, которым он бросал «железный стих, / Облитый горечью и злостью!..»
Эдуард Лимонов:
В политике мне предстоит подвиг. И я обязан свой политический путь увенчать невиданным успехом, невиданной удачей. Я обязан организовать удачу. Обязан тем тысячам парней, которые все эти годы шли за мной. И миллионам русских ребят, у которых без меня не будет будущего.
дневниковая тетрадь №11,
запись от 14-го августа 2010 года
Это возникло, когда он ещё шил джинсы в Москве до отъезда, потом после того, как от него ушла Леночка Щапова (Козлик), на руинах чего родился культовый роман «Это я — Эдичка», и впоследствии, когда он создавал «Национал-Большевистскую Партию», которая была исключительно арт-проектом, это не был политический проект. Это был арт-проект, на который должны обратить внимание мейнстримные элиты. И надо сказать, что в этом смысле к старости, к моменту написания и издания книги «Старик путешествует», Эдуард Лимонов своего добился. Мейнстримные элиты обратили внимание на его лучший арт-проект «НБП». Правда, как это принято в современном иммерсивном искусстве, этот арт-проект был сдобрен некоторым количеством реальных человеческих жизней и смертей, арестантов, крови и пота трудящихся. Но это опять же вопрос о том, насколько современная политика и культурология стыкуются между собой в изучении таких феноменов. И вот просто интересно, какие приоритеты жизни и творчества Лимонова из брал Кирилл Семёнович. После «Чайковского», мне кажется, он будет продолжать вот эту гомосексуальную плеяду и эту логику своей бесконечной серии. Поэтому, если действительно автор книги, по которой снят фильм, Эммануэль Каррер противопоставлял Лимонова Путину и видел их двумя полюсами некой российской политики и жизни (на мой взгляд это не так, но в данном случае это не важно), то Кириллу Семёновичу когда-нибудь придётся снять фильм и о Путине в той же серии.
[Зинаида Пронченко:]
— Ой, не знаю. Я честно очень боюсь этого фильма, потому что у меня трепетное с детства отношение к Лимонову. Но посмотрим.
«I have no idea what this is going to be,» he tells «Vanity Fair» of his mammoth portrayal of a radical Russian activist. Here, an exclusive first look at the bracing result.
It's hard to know where to start with Eduard Limonov, the subject of Kirill Serebrennikov's explosive new film, «Limonov. The Ballad». The radical Russian author and political leader, who died in 2020, left the Soviet Union in the mid-'70s after ruffling the KGB's feathers through his outspoken poetry. He spent most of his 30s in New York, where he experienced a range of living conditions, going from being in abject poverty to working as a butler for an Upper East Side millionaire. His semi-autobiographical novel, «It's Me, Eddie» (1979), covered the grimiest of those years in astoundingly graphic detail, including a sexual encounter with a homeless man that doubled as his (or at least the character's) queer awakening.
After returning to Russia, Limonov cofounded the National Bolshevik Party and, later, the Other Russia, extremist political factions that have been described as both far-left and far-right. Among his last notable stances was supporting the Russian annexation of Crimea.
So, yeah: a tough guy to wrap your head around. But Serebrennikov, who helmed the gloriously chaotic «Leto» and «Petrov's Flu», makes such an attempt with gusto. (Serebrennikov has allegedly also been targeted by the Russian government for his progressive stances and work.) It may be tougher to imagine Ben Whishaw, whose best-known biopic role remains the poet John Keats in Jane Campion's «Bright Star», as such an outrageous character. And yet here he is—in the boldest, strangest, and most transformative screen performance of his decorated career. (The film premieres Sunday at the Cannes Film Festival 2024.)
«I found the whole experience fairly terrifying,» Whishaw tells me as we dig into everything that went into his fearless portrayal. «Limonov: The Ballad», using the English language and liberally blending fact and (maybe) fiction, covers several decades and rejiggers its aesthetic from era to era, honoring Limonov's chameleonic spirit. It does not shy away from his most impulsive, violent tendencies—or the brilliance and sensitivity lurking underneath them. It's a messy mammoth of a project, one to which the BAFTA and Emmy winner dedicated himself wholly. (For a taste, watch an exclusive clip below.)
«It's about someone living not in a rational, logical, neat-and-tidy way,» Whishaw says. «He's someone who wanted to experience the grandeur of life, but also the abject, awful depths of it too. He wanted everything—or at least that's what he said he wanted.»
— How did this come your way?
— I got sent a version of the script in September 2020. We were still in lockdown, and I remember not having any clue about who this person was. Particularly, landing in the desolate quietness of lockdown, I remember this extraordinary bolt of energy that I got from this script and from this man that it was about. I remember calling my agent and we both said, «I don't know what this really is, I don't even know whether I like it, but it did something to me.» I spoke with Kirill on Zoom a bunch of times. We were still in this crazy lockdown life, and then I was just like, «Okay, I'll do it.» I felt like it was a bit of a mad choice because I didn't know how it was going to go. It wasn't clear from the script how the film would be. But I had some compulsion to just leap into it, so I did.
— I'd imagine that one would have some questions. What were you asking early on, in terms of figuring out the scope of the project?
— The second time I read the script, I was like, Oh no, this guy's really disturbing. There was lots in it. Maybe it's something true, just generally, of the culture, that Kirill only told me so much. I couldn't always get a straight answer. I said, «I don't know how I feel about him,» and I asked him, «Why do you want to do this? Why do you want to tell this story?» This is back in 2020, and the world was different, but at the time, I remember him saying that in some ways it was a kind of self-portrait. I don't think he meant that literally, but something in the person of Limonov, Kirill related to.
Also, I asked him about why it would be in English. Kirill was just like, «It's the international language»—the reason other people have made films that shouldn't be in English but they are. [Laughs] I mean, it's a thing where I eventually just went, «Okay, that's the way it is. That's what we're doing. We have to find a way to do that.»
— I guess this is my way of also asking you how you came to view this very complicated man.
— I was just looking at my notebook before jumping on with you, and I found a quote I hadn't remembered: I made this note of someone called Sergei coming to visit us when we were finishing the film off in Latvia, six months after we started it, and he said something about how he had met Limonov and felt like Limonov was a man «without a skin.» What he remembered about him primarily was that he was very tender. That was something that I held on to, because you can be very disturbed, even repelled, by some of the things Limonov does and some of the things he says—but often people who behave in these very abrasive ways are actually people with very sensitive psyches. That was how I came to see him.
— This character is, as we're alluding to, a real undertaking and requires transformation. How did you find the accent, the physicality, and all that?
— The script evolved somewhat in the year and a half between me first reading it and us making it. It became this, as it's called now, ballad. You're not completely sure that what's happening is exactly the truth, which I think is a theme.
— Well, and it's true of his writing.
— Yeah, exactly. Because it was in English, I was like, «Well, I can't…»—there's an inbuilt level of artifice to it, because obviously they wouldn't be speaking English. If you speak English with a Russian accent, you sound like a Russian person who's speaking English, whereas they're people who are really speaking Russian. [Laughs] I was like, «I am not going to try and do him, because I'm not speaking Russian.» There was a freedom to find something that had an essence but was not necessarily literal.
I watched him a lot. Then I read a whole bunch, as much of his work that I could find in English—and that was actually the most useful thing. Then I read a lot that people said about him. I loved looking at pictures of him, because I felt like he seemed to have these eras or phases when he looks completely different, a bit like a rock star who's constantly reinventing himself. That was very instructive.
— This is definitely not a Todd Haynes movie, but I thought a little bit of «I'm Not There», except with you in every part. You're playing so many different versions of the same guy.
— Yeah, it is like that. That's what Kirill said to me. Every time something dreadful happens to him—his girlfriend leaves him, or he gets rejected again, or he has to leave his country or leave another country—it's not like, Oh, God. I mean, he is actually a very self-pitying person sometimes, but he is always reborn. He's become something else. He creates another version of himself, and it's energizing to him somehow, I think.
— Have you ever played someone over such a long span of time before?
— No, and that was so interesting to do. I enjoyed that. He is very much somebody who crafted those images—he created himself. Literally, he gave himself a new name.
— Was the aging makeup new to you? You look very different from yourself by the movie's end.
— Yes. I don't like that. I hate that stuff! I hate having that mask on. Once it was on, I guess it was okay. We did all that in Moscow, and we built all those sets in Moscow.
— Like Limonov, this movie went through some phases. You had to stop production in Moscow at the outbreak of the Russia-Ukraine war, correct?
— We'd done maybe five, six weeks in Moscow, and then the war started. We tried to carry on because at the time, everyone thought it would be over quickly. I don't quite know how we thought that. Anyway, we carried on in some madly hopeful way for about five days, and then—well, mainly, my mom was very distressed. I didn't want to cause her more. She was having real anxiety about me being there. I said to Kirill, «I think I'm going to have to go home,» which I felt awful about because I felt very loyal to him and to the film. But as it turned out, Kirill and many other people from the film also left not long after I left. We thought maybe it would all just fall apart. Then somehow, by some miracle and sheer bloody-minded determination, [we] managed to get it together to have it completed in Latvia in August of that year, 2022.
— The film plays like a radical journey through Russian cultural and political history, reflecting some of Limonov's extreme positions. You mentioned that the director had his own connection to that. Did the movie's context feel different when you came back to shoot, with the war ongoing?
— It wasn't explicitly spoken about. In a strange way, everything that was happening was too enormous to be discussed. But it was there every moment in everything we were working. He never said this, but I had a feeling that completing the film was in some way an essential thing to do, because art has to carry on. We mustn't be stopped by the events in his country and in Ukraine. I thought maybe we would discuss it more. I think it was too immediate, too close.
— You mentioned not knowing what this movie would be when you jumped in. Have you seen it? And if not, do you have a sense now?
— I remember finishing it and feeling like, I have no idea what this is going to be, but I'm so grateful that I had the opportunity to do this with these people. It was thrilling. I haven't seen it; I've seen a tiny bit. I don't particularly relish watching myself. But everything that Kirill did was interesting—these very long, long takes of scenes that are never the way you'd think of a scene on paper. When we came to do it physically, it was always something unexpected. I am so grateful for his asking me to be a part of it, truly.
«Vanity Fair», May 18, 2024
This interview has been edited and condensed. «Limonov. The Ballad» premieres Sunday, May 19. This feature is part of Awards Insider's exclusive Cannes Film Festival 2024 coverage, featuring first looks and in-depth features on some of the festival's most exciting debuts.
Russian auteur Kirill Serebrennikov («Leto,» «Petrov's Flu,» «Tchaikovsky's Wife») is back in the Cannes competition with «Limonov,» an epic about Russian punk poet Eduard Limonov that the director describes as «probably the most complicated project in my life.»
Based on the best-selling book by Emmanuelle Carrere, «Limonov» delves into the story of its titular character who lived many lives. He was an underground writer in the Soviet Union who escaped to the U.S. where he became a punk-poet and also a butler to a millionaire in Manhattan. «Eddie» then became a literary sensation in Paris before returning to Russia where he morphed into a charismatic dissident party leader with rock star status, only to be incarcerated by Vladimir Putin.
Serebrennikov was shooting «Limonov» in Moscow on Feb. 24, 2022, when Russia invaded Ukraine. The director — who himself has had troubles with Putin — was able to leave the country and eventually complete the rest of the shoot in Europe. Serebrennikov spoke to Variety about how history came crashing in on set and what it was like to direct Ben Whishaw to play this quintessentially Russian character.
— Talk to me about having to relocate the «Limonov» shoot when the war broke out.
— I remember when were forced to stop we were all crying on the New York set that had been built in Moscow. Because of the war, all the actors and the crew just left and we didn't shoot. It was like empty New York City, the New York set. And I was thinking: «never again, it's the end of the film.» It was such a sad moment. And then cut, after six months, the producers, Lorenzo Gangarossa and Mario Gianani, called me, and said «Okay, we probably can continue. Let's find a time when we can build a second New York set.» And then we started again in Riga. After that there was quite a long period of editing and sound and CGI. works.
— Why is it important for «Limonov» to be an English-language film?
— Look, of course, we decided to shoot at international project. The book was definitely written for Western readers. So we had no other choice but English. That's why, after Ben was cast, this journey, this approach to grasping Limonov as a character took time. Because I needed to explain to an actor from the other side of the world, from another reality, the reality of a Russian writer; of Russian Imperialist; of a Russian poet who wanted to start a war against the entire world.
— How did you work with Ben so that he could grasp Limonov's complexities?
— We translated numerous interviews by Limonov. He read all the books. The time he used for absorbing the spirit of this character was quite long. But from interview to interview, from book to book from talk to talk, I understood that he was becoming Limonov more and more. And it was kind of the magic his talent. It's magic how a person can just become another person. I normally say that the best actor is like a clean slate. So for me, it was a miracle how Ben Whishaw, a British guy, who had no idea about this character beforehand was creating this creature. This new creature called Limonov, and the new creature was frighteningly similar to the original.
— Do you feel Limonov's story is even more relevant today because of the war?
— As I mentioned, all events, everything happening around us, like war, leaving the country, the dramatic events we are witnessing right now with this terrible, bloody war. All of this, more or less, belonged to Limonov's universe. And it's quite scary because it's always scary if you find yourself in a horror movie. Or in some type of zombie apocalypse film. So that's terrible, of course. But after all these terrible things started and the war started, I thought that probably it gave us a better understanding on this character and a better understanding on what the story is about, because everything becomes more concrete and dramatic.
— Would you like this film to be seen in Russia?
— Look, I'm not sure that they [Russians] are ready to watch it, and react to it. Because look, this war is very toxic. I mean, in general, people living in a state of war, they can't react normally, they can't accept an art film without any propaganda. And I'm afraid — probably I'm wrong — but I'm afraid that their acceptance or their reaction to this film wouldn't be the same as it would be if it took place in a peaceful time.
Because right now Russians are living under a toxic cloud of propaganda. The craziness of war and the craziness of propaganda has poisoned everything there. Because of fear of being arrested; of being punished; being shamed or banned or something else; and cursed by ultra-patriots. Even though the ultra-patriots, of course, know that Limonov is on their flag.
From Moscow to New York, passing through Cannes Red Steps ✈ Montée des Marches
LIMONOV: THE BALLAD — KIRILL SEREBRENNIKOV
Avec l'équipe du film / With the film crew
🔎 Kirill Serebrennikov, Victoria Miroshnichenko, Ben Whishaw, Mario Gianani, Lorenzo Gangarossa, Tomas Arana, Andrey Burkovskiy, Ilya Stewart and Dimitri Rassam
In the «Moscow Times»' obituary for Eduard Limonov, who died four years ago aged 77, writer Mark Galeotti summed up the poet-turned-politician in two simple sentences: «Was Limonov a visionary or a poser, an artist or a politician, a leftist or a rightist? The answer to all of them is, of course, yes.» This is key to understanding Kirill Serebrennikov's latest movie, a boundary-blasting biopic that simply drips with punk-rock energy, revealing everything and nothing about a slippery character whose modus operandi was reinvention from the get-go and for whom consistency really was the hobgoblin of small minds.
Limonov, the poet, fits into a long line of miscreant artists, such as writer Vladimir Mayakovsky, who co-wrote the manifesto of the Russian Futurist group («A Slap in the Face of Public Taste») in 1912, and Dziga Vertov, the avant-garde director whose «Man with a Movie Camera» (1929) changed the face of documentary altogether. Serebrennikov's film draws on both these visionaries, and the result is a film that just won't behave itself, taking the political rock operatics of his 2018 film «Summer» to exciting new extremes.
Key to is success is star Ben Whishaw, who did some of the preparation needed for a film like this when he appeared in Todd Haynes' 2007 Bob Dylan biopic «I'm Not There», playing the folk singer as an incarnation of symbolist poet Arthur Rimbaud. That film was surely a touchstone for Serebrennikov, who details Limonov's life from his years as a young man in Kharkov in the late '60s to his death, the difference being that, unlike Haynes, Serebrennikov isn't too fussed about chronology. Which is why we first encounter Limonov in exile in France in the '70s, where he tells an interviewer that «writers must be thrown out of their native country» but bristles at the thought of identifying as a dissident.
How did he get there? Serebrennikov shows us the early years in black-and-white footage that reeks of tobacco, vodka and sweat as Limonov tries to make his name as a poet in Kharkov's clandestine literary gatherings. He is desperate to leave the town of his youth, a place where you either «get stabbed in a street fight or drink yourself to death out of boredom.» When Limonov gets to Moscow, the film bursts into color, but even as his career starts to take off, there's a very real sense that he will never fit in there, and that he probably won't ever try to.
After a sinister chat from the authorities, Limonov leaves for New York in the mid-'70s with Elena, his beautiful model girlfriend whose retro-chic style — Biba meets Andy Warhol's Factory set — is perfect for the time. The city's 42nd Street is reproduced in a hectic, giddily stylized scene that references «Taxi Driver» and the Village People, promising a new beginning for the stifled artist. But it doesn't come; as Elena grows apart from him, he simply signs on for welfare («They pay, and I do f*ck all»). Yet again, he refuses to be called a dissident, pouring particular contempt on author Aleksandr Solzhenitsyn, saying, «He deserves to be drowned in a bucket of sh*t for his boring depictions of life without fun.»
At this point, we are less than halfway through a life that isn't so much colorful as kaleidoscopic, eventually taking Limonov back to his homeland where, in an extraordinarily metatextual public debate, he is questioned about the veracity of scenes from his various memoirs that have literally just been portrayed in the film we're watching. Whishaw keeps it all running smoothly, wrapping this enigma in a riddle with such finesse that when Limonov establishes his own political party in 2010, the crypto-fascist National Bolshevik Party, it's hard to know what his motivations really are. Is it a serious satirical art statement? Or is it a playful expression of nihilism, something Serebrennikov alludes to in a majestic set-piece featuring the music of short-lived British seditionaries the Sex Pistols.
Thankfully, Serebrennikov doesn't try to psychoanalyze him, using Russia's view of the liberal West — «Everything is permitted and nothing matters» — as a way into his gloriously anarchic story. Like Limonov, who fashioned his penname from the Russian word for a hand grenade, it explodes across the screen with wit, irreverence and invention; a slap in the face of public taste indeed.
Title: Limonov: The Ballad
Festival: Cannes (Competition)
Director: Kirill Serebrennikov
Screenwriter: Powel Pawlikowski
Cast: Ben Whishaw, Viktoria Miroshnichenko
Sales agent: Vision Distribution
Running time: 2hr 18 min
The Cannes competition regular returns with his first English-language (but heavily Russian-accented) effort, about poet-punk-prisoner-gadfly-neo-Fascist Eduard Limonov.
Reflecting the peculiarities and contradictions of the man who gives the film its title, «Limonov: The Ballad» is a strange, stilted, inventive, kaleidoscopic, challenging, imaginative and — above all, and perhaps entirely intentionally — irritating biopic of the Russian poet-punk-prisoner-gadfly-neo-Fascist Eduard Limonov (né Eduard Veniaminovich Savenko in 1948). To paraphrase the novelist Julian Barnes' review of Emmanuel Carrere's sort-of novel, sort-of biography on which this film is loosely based, «Limonov: The Ballad» is a work viewers may enjoy having seen more than they would enjoy seeing it.
It's anybody's guess how many will make the actual effort to watch this 158-minute ramshackle romp about a man who, before he died in 2020, applauded Russia's annexation of Crimea and fought on the side of the invaders in Ukraine's Donbas and Donetsk regions. Limonov's unsavory sympathies would likely turn off most Western viewers, apart from the fearless fans of dramas about political monsters. (For that niche constituency, this would make a fine double bill with Aleksander Sokurov's Hitler pic «Moloch».)
You would think Russia would be «Limonov»'s natural market, given that the subject is known mostly in his motherland (and a bit in France, thanks to Carrere), which is also the homeland of the film's director Kirill Serebrennikov («Tchaikovsky's Wife»). But this hasn't a cherry popsicle's chance in hell of being shown within fewer than 500 miles from Moscow for all manner of reasons — starting with the scenes in which its protagonist (played by Ben Whishaw speaking entirely in English with a theatrical «raa-shun» accent) has soft-core gay sex. Also, Serebrennikov spent three years under house arrest in Russia until just recently on probably trumped-up fraud charges, and has since emigrated to France. So that makes legit distribution back home unlikely.
Even the writer-director who originated the project, Academy Award-winner Pawel Pawlikowski («Cold War»), reportedly decided not to go ahead with directing it because he found he really didn't like the main character, or at least not enough to make a film about him. Pawlikowski's name remains on «Limonov: The Ballad», giving him credit for the screenplay along with British writer-director Ben Hopkins («37 Uses for a Dead Sheep») and Serebrennikov and listing him as one of the executive producers. It's a tempting thought experiment to wonder what Pawlikowski would have done with the material given the finesse with which he contracted the long time span of «Cold War» and his incisive knack for depicting the fractured psychology of Soviet-era expats, refuseniks and colluders in both that latter film and «Ida».
Instead, we have a work that is very recognizably Serebrennikov's, which is to say it's nostalgic for the Soviet era, outlandishly celebratory of the callow charms of bohemian youth (compare with his pop-music-themed «Leto»), baggy to the point of undisciplined (see «Petrov's Flu») and full of long, fluid, roaming, handheld single takes (applicable to nearly all his works).
Those bravura long takes are deployed frequently, accompanied by impressive crowd choreography to show Limonov and friends literally moving through the years like rooms in a crowded building and nearby city streets — places teeming with knick-knacks and detritus that evoke specific years and historic milestones, such as a TV set showing footage of a state funeral or the Berlin Wall coming down. These connective sequences are indeed impressive and evoke Serebrennikov's roots in avant-garde theatre, but do they need to be soundtracked to Lou Reed songs like «Walk on the Wild Side» quite so often?
Summarizing the plot of «Limonov», and therefore the broad contours of its hero's life, risks provoking incredulity and yet may also trigger drowsiness, but here goes. After a prologue showing a middle-aged Eddie having returned to Moscow from years in exile and explaining his new-found nationalism at a press conference, the film pretty much works through his biography chronologically. Skipping the childhood stuff, the story gets going with Eddie or Edik as a young factory worker and poet manqué in Kharkiv, Ukraine, in the 1960s after a rocky hoodlum phase which saw him getting sent by his parents to a mental hospital. (That stuff is covered in Alexander Veledinsky's «Russkoye», a 2004 Russian adaptation of Limonov's early writings.)
A dalliance with fellow literati-set denizen Anna (Masha Mashkova) effectively ends when Eddie hooks up with a beauty supposedly «out of his league,» Elena (Viktoria Miroshnichenko). Eddie manages to woo her away from her previous boyfriend by cutting his wrists on her doorstep, which somehow is interpreted as a grand romantic gesture. The past sure is a different country.
After many scenes showing Eddie and Elena copulating in assorted positions, including a spot of anal while watching Aleksandr Solzhenitsyn on TV, the happy couple end up emigrating to New York City, represented at first with a long-single-take tour around what looks like 42cd street when it was a hub for prostitution and porno theaters. But exile is hard on the two of them. Eddie doesn't get the recognition for his genius that he thinks he deserves, and seethes with hatred for all the other Russian dissidents who have been embraced by the Western media — the aforementioned Solzhenitsyn, the poet Joseph Brodsky, physicist Andrei Sakharov and so on.
Elena runs off with a photographer whom she gladly allows to penetrate her «in all her holes,» as she tells Eddie before he tries to strangle her. Half out of curiosity and half out of self-abnegation, it would seem, he solicits an unhoused man (Alexander Prince Osei) to have sex with him, Limonov's voiceover crowing throughout about how shocking it is to not only be screwed but by a Black man at that. Then he becomes a butler for a while to an uptown millionaire (Tomas Arana).
Serebrennikov and Co. are so taken with the sexy, sleazy 70s-ness of it all that it feels like ages until the facts take Eddie back to France at first and then to Moscow, where he eventually ends up starting his own weird nationalist, Soviet-nostalgic political party and then gets sent to prison. Some viewers, myself included, may feel this back half is the more interesting part of Limonov's story, one that Carrere's book covers in less detail. But just when it seems like the film has gotten better, it ends with the obligatory what-happened-next text explanations before the credits role.
At least there aren't any rostrum photographs flashed up to reveal how much Whishaw looks like Limonov. Maybe because the resemblance is poor — although Whishaw makes an effort to put flesh on the bones of the script — it's a bit of a chin-scratcher as to why he was cast. Sure, he's quite a protean actor, and one who has played mentally disturbed and violent characters well (such as the protagonist of the disturbingly dark «Surge»), but even he can't quite square the overlapping and concentric circles and right angles of Limonov's story to make something that hangs together here.
At least his hair, practically a standalone performer in its own right, puts on a pyrotechnic display of thespian skill, contorting itself into all manner of tonsorial shapes as Limonov evolves from thug to hipster to skinhead superhero. Perhaps the Cannes jury might consider a special award for his hair on its own.
Cannes: Whishaw is better than ever as an émigré radical in the Russian filmmaker's recklessly beautiful English-language debut.
Sex is politics and politics is sex in Kirill Serebrennikov's recklessly beautiful, wildly entertaining English-language debut «Limonov: The Ballad.» This punk rock epic moves at the pace of a train coming off its tracks across Moscow, New York, Paris, and back to Russia again, starring Ben Whishaw in a career-crowning lead performance as the self-styled alternative poet and political dissident Eduard Limonov (who died in 2020). Based on French writer and journalist Emmanuel Carrère's biographical novel, «Limonov» spans the 1960s to near present-day Siberia to tell with orgiastic excess the life story of the eventual founder of the National Bolshevik Party, which married a far-left youth movement to far-right fascist ideology. But while Limonov's politics are inextricable from the libertine hedonist he was, Serebrennikov's film is more a purely pleasurable romantic odyssey than political deep dive, radiating a countercultural energy that smacks of freewheeling '70s cinema more than a film of its current time.
We first meet Limonov, born Eduard Savenko before he remaking himself under his chosen nom de plume, while on a book tour in early 1990s Moscow. Whishaw, reedy in horn-rimmed glasses and jet black hair and just a touch of aged makeup, cuts a countercultural figure more like a punk rocker than a literary intellectual. And as the movie leaps backward in time, we see how very much the former Limonov is: a dissolute pleasure seeker addicted to romance and madness. Serebrennikov works with the Russian group Shortparis to reimagine popular songs from Lou Reed, the Velvet Underground, and Tom Waits, thrumming on the soundtrack in a fast-paced hyperballad of a movie that almost never stops to exhale.
Back in 1960s Moscow, given the choice to be exiled to New York or become an informant to the KGB secret police, Limonov heads West. In Paris, he meets the inevitable great love of his life, the model Elena (Viktoria Miroshnichenko), at a boozy, smoke-filled party. He makes her a custom pair of jeans — apparently, Limonov is a tailor as well as an aspiring writer — and they engage in some vigorous fucking. («Limonov» is uninhibited in its explicit sexuality, never defining Limonov's own preferences beyond wanting to fuck whoever's in front of him.) But when Limonov, pounding on her door the next day, learns she already has a live-in boyfriend, rather than hang it up, he slashes his wrists with broken glasses, smears blood all over the threshold, and declares his love.
With Serebrennikov and Ben Hopkins, Paweł Pawlikowski shares a screenwriting credit as well. The Polish director of «Ida» and «Cold War» was originally attached to direct an adaptation of the revolutionary militant's life saga before abandoning the project. The script, spoken entirely in English and giving «Limonov» an international flavor appropriate for a movie primarily set in the U.S. but produced by Italians and directed by a Russian, doesn't really make much space for the film's female characters, including Elena. She follows Limonov to New York City in 1975, where they haunt dark bars and porno houses and make love of all kinds in a dank hostel where the bedsheets practically ooze the smell of sex off the screen. That's how tactically Serebrennikov renders midtown Manhattan in the 1970s, the streets abuzz with the air of cultural change, sewer steam, and people off their heads on drugs. (The production, which took close to five years and was interrupted by the Russian invasion of Ukraine, recreated the streets of New York on a Moscow soundstage.)
The underdevelopment of the female characters — beyond Elena eventually getting bored and running off with someone else, leaving Limonov in utter, down-on-his-knees despair — may serve a purpose. «Limonov» unfolds entirely from the writer's perspective, a product of his times and as sordid and sexist as any Charles Bukowski type. There's even a dash of Travis Bickle to Limonov's vibes, and at one point in a meeting with a potential publisher as he tries to get his first book off the ground, Limonov in a green military jacket is asked if he's ever seen «Taxi Driver.»
But back to Limonov's post-breakup ruinous state, which leads him to have sex in a drainpipe with a Black street dweller (Alexander Prince Osei) in another of the film's wildly unfettered love scenes. Whishaw is fearless and stripped-down in more ways than just this, though, as the actor, as we saw from «Passages,» has never shied from thrusting onscreen. Whishaw free falls into the Limonov persona, fully immersing himself in the writer's beautiful (but unread-by-the-world) poetry and prose. You don't see the actor disappear so much as the vivid presence of Whishaw shining through his interpretation of the character — and the actor's smallness is an appropriate contrast for someone of Limonov's self-grandiosity.
Limonov's brush with the American Dream leads to a string of failures, and to him eventually taking a job as a live-in butler for a millionaire on the Upper East Side. It's there that Limonov formed the writings that became his 1987 autobiographical novel, «His Butler's Story.» All he wants to do is fuck or destroy everything, but the episode forces him to become more loyal to civilization. The film's boundless energy is propelled by cinematographer Roman Vasyanov who blends an 8mm archival style with 35mm wide shots, and Yuriy Karikh's breathless editing that keeps the story hurtling. «Limonov» suffers from some pacing issues toward the finale, which finds Limonov in a Siberian prison before going back to Moscow to make his final political cri de coeur, made more apparent because the movie has so far been so vivacious and dynamic.
But politics interest Serebrennikov less than style and the pure pleasure of cinema. A bravura long-take sequence follows Whishaw literally walking through different slices of time in the 1980s, each era literalized in the form of another room he's busting through, and all the way through the collapse of the Berlin Wall and the downfall of the Iron Curtain. This isn't your stodgy historical epic. There are many such ecstatic moments throughout «Limonov,» which is even likely to burst into song for the hell of it (as when patrons in a laundromat start snapping their fingers and singing as a naked man outside takes to the streets and starts screaming). The film's excess of energy almost never burns out, pummeling you with the bacchanal brewing inside its lead.
Which takes us back to Whishaw, giving what will be remembered as one of his very best performances. He's never before been quite so soul- or body-baring, and even bittersweetly reflective, as when Limonov, in his early 40s, returns to his hometown decades after abandoning his parents, who are still there waiting for him to start a family. Whishaw and Serebrennikov, the director of films like «Petrov's Flu» and «Tchaikovsky's Wife» that have long melded fantasy with reality and dreams with waking, are ever on the same wavelength and seem to have perfectly understood the material. Even when «Limonov» stumbles, it never stops moving as restlessly as its real-life protagonist did.
Cannes film festival. Eduard Limonov's bizarre career, from rebel émigré writer in New York to leader of a fascistic, militaristic political group, is told with gusto by Kirill Serebrennikov
Fascism, punk, euphoria and despair … it's all here, or mostly, in this hilarious biopic of Eduard Limonov, the rock'n'roll émigré Russian writer and patriot-dissident who wound up poverty-stricken in New York at about the same time as Sid Vicious. Limonov (a pen name taken from the Russian word «limonka», meaning lime but also slang for grenade) became an angry bohemian, a sexual outlaw, a celebrated adulte terrible in French literary circles in the 80s, railing against the prissy liberals and mincing hypocrites. Then he returned to Russia and became the leader of a violent group called the National Bolshevik Party. Tactfully, nobody here points out the similarity to «national socialist party». It was if someone had given Michel Houellebecq a machine gun.
Ben Whishaw gives a glorious performance as Limonov — funny, dour, crazy, sexy, boiling with unhappiness and apparently bipolar (although this diagnosis is something else that doesn't seriously occur to anyone). And maybe always, at the back of his mind, worried that his writing is not good enough to make him immortal, and that posing, PR, situationist outrage and political violence are his real vocation. Inevitably his autobiographical fictions are compared by a New York publisher to Travis Bickle in Taxi Driver (Limonov says he hasn't seen it), but he winds up being a grizzled conflation of Ed Norton and Brad Pitt in Fight Club.
Kirill Serebrennikov directs with terrific gusto, from a script adapted from the novel by Emmanuel Carrère, who has a cameo as a simpering French intellectual who approaches Limonov hoping to flatter him with praise for Russian moral authoritarianism, and is rewarded only with contempt. On the other hand, Limonov later smashes a bottle over the head of another French intellectual, played by Louis-Do de Lencquesaing, for being disrespectful about Russia and the Soviet Union.
The screenplay, co-written by Serebrennikov with Ben Hopkins and Paweł Pawlikowski, is a deeply enjoyable picture of a punk anarchist who, despite having to take humiliating jobs such as butlering to a Manhattan plutocrat, didn't want to sell out and become comfortably smug with success in the west like the insufferable careerist Yevtushenko, or the unbearably pious Solzhenitsyn. But as you get older, the alternative to selling out, to keeping the rebellious spirit alive, is paramilitary extremism — and this is the story of a poetic revolutionary becoming a political reactionary.
However, Serebrennikov puts the emphasis on Limonov's underdog rage and down-and-out unhappiness; the lost soul left by his wife (whom he tried to strangle in a jealous rage) and mooching miserably around New York in a Ramones T-shirt. It maybe flinches from describing his late-life career in actual, unfunny, unironic fascist militarism. That his guys finally fight in the Donbas for the Russian separatists is only mentioned in the postscript titles over the closing credits, and the film passes over Limonov's enthusiasm for the Serbian side in the Bosnian war (as covered by Pawlikowski's TV documentary «Serbian Epics»).
But the film is very funny on the subject of writers' obsessive and envious awareness of other writers' successes. Most of them keep it to themselves, but not Limonov. In his young adulthood in the USSR, pondering the exile that might be forced on him, he wonders aloud why he can't have the western success of Joseph Brodsky, as he himself is «no less of a parasite and freeloader». Later he rails against the anti-pleasure writings of Solzhenitsyn, the Orthodox patriarch of solemnity («He pretends to be anti-Soviet, but he is Soviet to the core»), and he likes to have sex with his wife Yelena (Viktoria Miroshnichenko) in front of the TV while Solzhenitsyn is on, as if forcing him to watch. Putin's name is not mentioned here, and surely Limonov himself would not be so reticent. But it's an exhilarating, alarming look at that much discussed subject: the Russian soul.
S'inspirant d'un récit d'Emmanuel Carrère mais sans parvenir à en retrouver la verve, Kirill Serebrennikov retrace le parcours hors normes du dissident et écrivain soviétique.
Né Edouard Veniaminovitch Savenko en 1943, écrivain à New York et Paris après une enfance à Kharkiv, Edouard « Eddie » Limonov (un pseudonyme qu'il s'est créé à partir des mots «citron» et « grenade ») est mort à Moscou en 2020 après avoir vécu mille vies. D'abord petit voyou et poète à ses heures, il a tenté sa chance dans la capitale russe avant de choisir la dissidence et de devenir un écrivain à part entière aux Etats-Unis — où il a vécu dans la misère puis trouvé en emploi de majordome — puis de se faire dandy à Paris dans les années 1980. Mais Limonov, ce fut aussi un politicien adepte de tous les extrêmes et un mercenaire capable de s'afficher aux côtés du génocidaire serbe Radovan Karadžić.
[Pour continuer la lecture, un paiement est requis.]
La recensione del film in concorso diretto da Kirill Serebrennikov dal romanzo di Emmanuel Carrère destinato al mercato internazionale.
Eduard Limonov (1943–2020) è stato un personaggio folle e controverso. Il romanzo ispirato alla sua vita, «Limonov» di Emmanuel Carrère (2011), è stato un caso letterario. Si parlava da anni di una versione cinematografica: era un progetto di Saverio Costanzo, che poi ha preferito concentrarsi per anni su un altro universo letterario popolarissimo, i romanzi di Elena Ferrante.
[Per continuare a leggere è necessario un pagamento.]
El director ruso Kiril Serébrennikov adapta la vida de este opositor ruso, escritor y poeta, al que da vida el británico Ben Whishaw con cameo del autor de la novela en la que se basa, Emmanuel Carrère.
Eduard Limonov tenía hechuras de héroe. Alguien capaz de ser poeta radical soviético, vagabundo y prostituto en Nueva York, intelectual en Francia y opositor político en la Rusia contemporánea. Todas esas vidas y esas facetas las tiene un personaje por cuya historia es posible entender y asistir a todos los cambios radicales del mundo después de la Segunda Guerra Mundial hasta la actual crisis geopolítica mundial, con la invasión de Ucrania incluida. Ese potencial y el atractivo físico y psicológico del personaje lo vio claro el escritor francés Emmanuel Carrère que firmó una novela brillante en «Limonov» y que ahora desaprovecha el director ruso Kirill Serebrennikov al adaptarla a la gran pantalla con el actor Ben Whishaw como protagonista y que se ha presentado en competición en el Festival de Cannes.
En realidad el proyecto lo iba a dirigir el polaco Pawel Pawlikowski, autor de películas como «Ida» o «Cold War» y que había seguido con su cámara documental a Limonov por la guerra de los Balcanes, cuando el ruso apoyó a los serbios. Finalmente, firma el guion junto con el realizador ruso, exiliado desde hace unos años en Francia después de la condena que sufrió en su país en 2020, por una supuesta malversación de fondos artísticos. Cannes ha sido el descubridor y protector de este cineasta que en 2018 presentó en competición «Leto», una especie de comedia musical espeluznante sobre la escena del rock underground en Leningrado a principios de los años 80, que mostraba la persecución a la música occidental. Volvió con «La fiebre de Petrov», sobre una epidemia de gripe en la Rusia postsoviética que suponía un retrato de la esquizofrenia de aquellos años de transición. En 2022 volvió a la competición con «La mujer de Tchaikovsky», una película donde ponía en jaque la historia oficial de su país contando la homosexualidad de uno de los grandes hombres y emblemas de la cultura rusa, como fue el compositor de «El lago de los cines». Desde entonces ha estado trabajando en París y siendo muy crítico con las decisiones políticas del actual gobierno de Putin.
Esta es la primera vez que rueda en otro idioma que no sea el ruso. La película de Limonov está contada en inglés. Un tremendo error, aunque la propuesta del director quiera alejarse del realismo. Los actores hablan en inglés con acento ruso, incluido un soberbio Ben Whishaw, que asume el carisma del personaje. Limonov era una estrella del rock, a pesar de no dedicarse a la música, y como tal lo interpreta el actor británico, que es capaz también de dar repelús en la mayoría de las escenas donde aparece este hombre, obsesionado con ser un héroe, con la fama, con ser alguien. El director usa la música, los movimientos de cámara, las letras impresas en rojo en la pantalla, las imágenes de archivo, los decorados para que el espectador se sitúe a una distancia prudencial de un tipo desafiante, con el que a pesar de el atractivo es difícil empatizar.
El director tiene la habilidad de llevarnos visualmente por el tono gris de la URSS y los brillos del Nueva York de los 70, con la música de la Velvet Underground haciendo más placentero el viaje de este Barry Lindon soviético, e insistiendo en la obsesión por Estados Unidos de un personaje que se definía como admirador de Stalin. También la facilidad con la que antepone esos dos mundos separados por el telón de acero, sus aciertos y sus contradicciones. Sin embargo, el relato decepciona al dejar fuera la parte más política, que no parece tener cabida en esa propuesta estética, dada a las orgías, al sexo y a las rabietas de niño mimado. Es como si todo se centrara en el sexo y en sus relaciones, recordemos que reconoció en uno de sus libros que folló con un negro en Nueva York, todo un escándalo en ese momento, y ahora, para una Rusia que sigue prohibiendo a las personas LGTBIQ. Eso sí, hay queda la mención al apoyo Palestina, ya en los setenta, como una de las manifestaciones más peligrosas en Estados Unidos.
Es brillante la manera en la que salta de un periodo a otro, sobre todo, el salto a Francia después del desmantelamiento de la Unión Soviética, del desastre de Chernóbil, de la llegada de Reagan y Thatcher y de la caída del Muro de Berlín, en un plano secuencia en el que personaje pasea por un decorado que va mostrando todos esos acontecimientos con ayuda de material de archivo. Como en «Leto», vuelve a apostar por una fabulosa factura técnica, con una puesta en escena y un trabajo de cámara precisos y calculados al milímetro, donde el estilo videoclipero emerge al ritmo del rock de Lou Reed.
Sin embargo, la evolución ideológica del mundo se resuelve de manera muy obvia y abrupta: con un programa de radio en Francia, donde el escritor acaba tirando un vaso de agua a una tertuliana que defiende las palabras de Francis Fukuyama que predijo el fin de la historia había llegado con la conversión al capitalismo de todo el mundo. La otra es una cena en la casa familiar. Limonov ha vuelto a Rusia a presentar su última libro y visita a sus padres. Discuten de política y el padre defiende a Stalin y culpa a Gorbachov de la corrupción, de la inflación y del desmantelamiento de todo el estado del bienestar que el comunismo había levantado.
Tampoco los años de Nueva York se aprovechan en exceso. Allí Limonov sufrió una ruptura amorosa, su novia rusa lo dejó por un fotógrafo mejor posicionado que él. No conseguía que le publicaran sus poemas y vagabundeó por las calles, tuvo sexo con desconocidos y acabó de mayordomo de un rico que traía a intelectuales rusos a las cenas que preparaba nuestro ínclito protagonista. Quizá lo más interesante es ver el choque cultural en una ciudad que prometía todo y donde había que pagar la sanidad, el gas y donde las fiestas y la gloria solo eran para los burgueses. Es cierto que el escritor logró la gloria en Francia donde publicó más de una decena de libros y cuando ya estaba casi olvidado de nuevo, una biografía sobre él despertó de nuevo la curiosidad por su vida y su literatura, que nunca dejó de moverse de la autoficción.
Si uno repasa la biografía de Putin y la de Limonov casi podía decirse que son almas gemelas, aunque la vida les llevó por caminos distintos, o fueron sus decisiones las que acabaron separándoles. Los dos fueron hijos de familia humilde, como la mayoría de la Rusia comunista. Niños enclenque obsesionados con el ejército e incluso con problemas en la adolescencia. Si Carrère conseguía contar, a través de la figura de Limonov, cómo había emergido Putin en la Rusia contemporánea, el director prefiere dejar ese episodio fuera del relato, que acaba cuando Limonov sale de la cárcel de Siberia, tras haber sido acusado de terrorismo y tráfico de armas, al frente del Partido Nacional Bolchevique. Una oportunidad perdida para explicar por qué Putin ha logrado calar entre los votantes rusos, como decía Carrère en su maravilloso libro, porque repite algo que los rusos tienen una necesidad absoluta de oír: no tenemos derecho a decir a ciento cincuenta millones de personas que setenta años de vida, la de sus padres y abuelos, de aquello en lo que creyeron, por lo que se sacrificaron, era todo una mierda.
Ben Whishaw commits to the part of the eternally dissident Soviet writer Eduard Limonov in Kirill Serebrennikov's Competition entry.
The word ballad in the title of Kirill Serebrennikov's new film is telling. «Limonov: The Ballad» resembles those long ironic narrative poems of the 19th century, à la Lord Byron or, more germanely, Pushkin's «Eugene Onegin». Based on the life of 20th century Soviet writer and controversialist Eduard Limonov, Serebrennikov's English-language film is a rambling, unruly, picaresque yarn, its feel of chaos perfectly evoking the character of its mercurial protagonist.
Originally planned as a project for writer-director Pawel Pawlikowski, credited as co-writer and exec producer, the film is executed very much in the breakneck style of «Leto», Serebrennikov's 2018 film about the USSR rock scene, and in spirit it is just as much a rock'n'roll movie.
Christophe Simon / Getty Images
The most accomplished film yet from the Russian director, «Limonov» is a bracingly entertaining piece that should draw international attention on the strength of its central figure's cult repute (he was the subject of an acclaimed 2011 non-fiction novel by French author Emmanuel Carrère) and of a mesmerising, protean lead by Ben Whishaw.
Poet, punk, exile, political leader… Limonov lived many lives, although much of what he said about himself has been contested as questionable self-mythologising — which only adds to his mystique. Born Eduard Savenko, he took the name «Limonov», a play on both «lemon» and the Russian slang for 'hand grenade'. He is seen at the start as an exile returning to Russia in the perestroika period, setting the tone for the picture of a man who was always a contrarian and a self-styled eternal outsider.
A worker in a Kharkov (now Kharkiv), Ukraine SSR smelting plant in 1969, «Edichka» (Eddie) Liminov is seen reading his angry youthful poetry at a writers' soiree, where he rages against a complacent older bard who tells him to be happy with his life in the provinces. Instead, Limonov heads for Moscow, where naturally he hates just about everyone, but falls for Elena («Beanpole» star Viktoria Miroshnichenko), a glamorous beauty supposedly out of his league. He courts her by offering to hand stitch her a pair of jeans, and they become lovers — and stay together after her powerful beau punches Limonov in the face.
A self-published writer working outside the Writers Union system, but contemptuous of revered dissidents Solzhenitsyn and Joseph Brodsky, Limonov falls foul of the authorities, but is allowed to leave the USSR. He and Elena arrive in New York in 1975, where he swans around in a white rock star suit and she becomes a successful model. But eventually she drifts away, money runs out, and Limonov goes into a depressive tailspin, wandering the streets and eventually having a night of rough sex with a homeless man. Somehow he then becomes butler to a wealthy New York industrialist, and later winds up in Paris, where he achieves literary success with books such as his autobiographical «It's Me, Eddie». Lionised by French cultural circles, he is interviewed on the radio (by Sandrine Bonnaire), where he derides literature, praises Stalin and punches one of his interlocutors.
Limonov comes across as a man in a state of permanent, undirected revolt, at different points raging against Communism, dissidents, US capitalism, Western romanticism about the USSR. Limonov's strangest period, and the hardest to explain, was his founding in 1993 of the National Bolshevik Party, a Russian opposition organisation that seemed to combine elements of far-left and far-right ideology, and that here comes across as a sort of neo-punk skinhead boys' club — seeming to embody a lifelong career of provocation and posturing as a form of performance art.
Certainly the film comes across in its revved-up, fragmented, ramshackle way as a modern Russian epic — with Limonov as a unique anomalous individual, yet at the same time somehow exemplifying the contradictions and neuroses of a tormented modern nation. He also comes across as a human, flawed figure, self-aggrandising, self-pitying, sometimes helplessly romantic. Whether we can fully understand Limonov — and some of his more aberrant characteristics, such as his support for Russia's annexation of the Donbass region, noted in an end title — is another matter.
Throughout, Whishaw's characterisation is a tour de force, his Limonov sometimes grandiose and monstrous, sometimes tender and even ridiculous, but what's remarkable is how successfully he sews together all the different registers of an elusive figure. All this, and with a convincing Russian accent.
A film of fragments — echoing the collage style of punk fanzines, with chapter titles in bold letters and dashes of scrappy animation, as per «Leto» — «Limonov» crackles with energy. In particular, DoP Roman Vasyanov and editor Yuriy Karikh make the most of Vlad Ogay's New York street sets (the film was shot substantially in Riga), which are worked and reworked to bustling effect. Later sections lag slightly, although there is an commanding, thoughtful appearance by British veteran Donald Sumpter, as Limonov's USSR-nostalgic dad. Music is used to pointed effect, although rock traditionalists may wince at some counter-intuitively restyled Velvet Underground covers by Russian band Shortparis.
«Screen Daily», May 19, 2024
[Text version from the «Screen» (at Cannes Film Festival), day 7, May 20, 2024]
The word «ballad» in Kirill Serebrennikov's film title is telling. «Limonov. The Ballad» resembles those long, ironic narrative poems of the 19th century, a la Lord Byron or, more germanely, Pushkin's «Eugene Onegin». Based on the life of 20th-century Soviet writer and controversialist Eduard Limonov, Serebrennikov's English-language film is a rambling, picaresque yarn, its feel of chaos perfectly evoking its mercurial protagonist.
Christophe Simon / Getty Images
Originally planned as a project for Pawel Pawlikowski, credited as co-writer and executive producer, the film is executed very much in the breakneck style of «Leto», Serebrennikov's 2018 film about the USSR rock scene, and in spirit it is just as much a rock'n'roll movie.
The most accomplished film yet from the Russian director is a bracingly entertaining piece that should draw international attention on the strength of its central figure's cult repute (he was the subject of an acclaimed 2011 non-fiction novel by Emmanuel Carrere) and a mesmerising, protean lead turn by Ben Whishaw.
Poet, punk, exile, political leader . . . Limonov lived many lives, although much of what he said about himself has been contested as questionable selfmythologising. Born Eduard Savenko, he took the name «Limonov», a play on both «lemon» and the Russian slang for «hand grenade». He is seen at the start as an exile returning to Russia in the Perestroika period, setting the tone for the picture of a man who was always a contrarian and a self-styled eternal outsider.
A worker in a Kharkov (now Kharkiv) Ukraine SSR smelting plant in 1969, «Edichka» (Eddie) Limonov (Ben Whishaw) is seen reading his angry poetry at a writers' soirée, where he rages against a complacent older bard who tells him to be happy with his life in the provinces. Instead, Limonov heads for Moscow, where naturally he hates almost everyone, but falls for Elena («Beanpole»'s Viktoria Miroshnichenko). He courts her and they become lovers — and stay together after her beau punches Limonov in the face.
A self-published writer working outside the Writers' Union system but contemptuous of revered dissidents Aleksandr Solzhenitsyn and Joseph Brodsky, Limonov fells foul of the authorities, but is allowed to leave the USSR. He and Elena arrive in New York, where he swans around in a white suit and she becomes a model. Eventually she drifts away, money runs out and Limonov goes into a depressive tailspin, wandering the streets and having a night of rough sex with a homeless man. Somehow, he becomes butler to an industrialist and winds up in Paris, where he achieves literary success with books such as «It's Me, Eddie». Lionised by French cultural circles, he is interviewed on the radio (by Sandrine Bonnaire), where he derides literature, praises Stalin and punches one of his interlocutors.
The film comes across in its rewed-up, fragmented, ramshackle way as a modern Russian epic — with Limonov a unique anomalous individual, yet somehow exemplifying the contradictions and neuroses of a tormented modem nation. He also seems a flawed figure, self-aggrandising, self-pitying, helplessly romantic. Whether we understand Limonov — and some of his more aberrant political leanings — is another matter.
Whishaw's characterisation is a tour de force, his Limonov sometimes grandiose and monstrous, sometimes tender and even ridiculous, but what's remarkable is how successfully he sews together all the different registers of an elusive figure. And with a convincing Russian accent.
A film of fragments — echoing the collage style of punk fanzines, with chapter titles in bold letters and dashes of scrappy animation — «Limonov» crackles with energy. Later sections lag slightly, although there is a commanding, thoughtful appearance by Donald Sumpter as Limonov's USSR-nostalgic father.
Le cinéaste adapte le livre d'Emmanuel Carrère et filme sans trop de distance les délires mégalos de l'auteur russe, s'attardant sur les années de lose à New York et passant un peu vite sur la dégringolade politique.
«Mon conseil : choyez votre mégalomanie !» tempêtait Edouard Limonov dans un vibrant petit opus écrit en prison, « Le Livre de l'eau ». Lui-même sut y faire, qui, porté par une foi inébranlable en son propre mythe, devint hagiographe d'une existence décrivant d'étourdissants loopings esthético-politiques dans les dernières décennies du vingtième siècle. Né Eduard Savenko en 1943 à Dzerjinsk, il fut voyou à Kharkiv, poète à Moscou, bohémien aigri à New York puis coqueluche du tout-Paris littéraire, avant d'adorer Milosevic et combattre à Sarajevo (grosse gueule de bois des intellos français) pour participer enfin à la création du sympathique Parti national-bolchévique en Russie, qui militait pour la création d'un grand empire eurasien et applaudit l'annexion de la Crimée. De l'or en barre pour le romancier Emmanuel Carrère, qui en fit en 2011 le livre qui porte son nom, mais plus encore pour le cinéaste Kirill Serebrennikov, lequel n'aime rien tant qu'une grande saga sentant le souffre et l'âme russe où donner libre cours à son amour de la pyrotechnie, du rock'n'roll et des corps anguleux.
Icône punk décharnée
[Pour continuer la lecture, un paiement est requis.]
« Libération », 19 mai 2024
* * *
Ксения Собчак
Лечу [на вертолёте] на премьеру фильма к одному русскому режиссеру 😉 Лимонов форева 😉❤️
Фильм очень сильный. Теперь уже, глядя в прошлое, понимаешь, что «Цой» был будто «разогревом» перед этой работой.
Высылаю вам несколько красивейших кадров из фильма «Лимонов».
Мне одной кажется, что Чулпан Хаматова похожа тут на Юлию Навальную?)
Вообще каст из прошлой жизни — в кадре человек очень похожий на Рому Зверя, но не он, танцует под Николая из Shortparis, Козырев что-то объясняет за Харьков, а Евгений Миронов в роли КГБшника. А еще Сапрыкин, задающий вопрос буквально в смысле «почему ты скурвился?»)))
Фильм не агитка, не пытается быть «в повесточке», он сложный. Как сложным был и Лимонов.
Последняя часть его жизнь дана титрами. Просто строчками, что поддержал в 2014 Крым и потом Донбасс. И слава богу, как говорится. Что титрами.
Много про Россию сделано с большой любовью — менты, просящие автограф, прежде чем выпустить Лимонова на свободу — это же very Russian way. Как и бесплатный газ «у бати» и советские газеты, «которые никогда не врут» 😉
В общем получила огромное удовольствие. Горжусь тем, что Кирилл Серебренников добился такого успеха в Каннах.
А это — after party фильма «Limonov». Увиделась со многими любимыми мною людьми ❤️
Кузнецов, Бурковский — все активно снимаются на западе и прекрасно себя ощущают. Никакой вот этой темы «они уехали и х.й без соли доедают». Не надейтесь 😉)
Про Лимонова, как про фигуру, можно долго дискутировать — но факт остаётся фактом: его жизнь действительно сама по себе была похожа на произведение искусства)
Лимонова не раз арестовывали уже в подростковом возрасте — писатель активно участвовал в забастовках. В молодости, кстати, он работал и грузчиком, и строителем, но остановился в итоге на шитье джинс — сначала для харьковской, потом для московской интеллигенции. Примерно в это время он начинает писать стихи, а Андропов называет его «антисоветчиком». Лимонов эмигрирует, и по его словам, делает он это, потому что отказал КГБ стать их секретным агентом.
Эмиграция поменяла взгляды Лимонова: он стал социалистом, работал в американской газете для русских эмигрантов и, конечно, протестовал. В 1976 году, например, приковал себя наручниками к зданию «NY Times», требуя публикации своих статей. Потом была эмиграция во Францию — именно там Лимонов познакомился с певицей Натальей Медведевой — об их жизни ходило много сплетен. Кстати, у писателя было 6 жен.
Вернувшись в Россию, Лимонов активно вливается в политику: он участвовал в боевых действиях в Югославии, в грузино-абхазском конфликте, в молдавско-приднестровском. Дальше было уголовное дело и основание партии.
В бытовой жизни сам Лимонов называл себя аскетом, и, как известно, больших денег никогда не имел — у писателя не было даже собственной квартиры.
На мой взгляд, лучше всего судьбу и образ самого писателя символизирует памятник, не так давно установленный на его могиле на Троекуровском кладбище. Его, кстати, одобрил сам Лимонов еще при жизни — это фигура писателя в фирменном кожаном плаще, в руках — кусок арматуры. Негласно эту скульптуру называют «разрушитель».
Вспоминается цитата из его «Дневника неудачника:
«Счастье — это то состояние, когда ты можешь любить настоящее. Не прошлое, не будущее — но настоящее».
То есть женщина-Монгайт (*иноагент) ворует кадр, который лично (!) я сделала (https://t.me/ksbchk/29593) на премьере, а также мой текст. Но «не журналист» (с) по-прежнему я 😂🙌🏻
Ксения Анатольевна -так очаровательно эгоцентрична. Фотографию , как и не самую хитрую мысль о сходстве с Юлей , я взяла не из ее поста , а со страницы Хаматовой в фб. Но так приятно , что она меня читает , ничего не пропуская . Занятая женщина все же)
Кадр из новой картины Кирилла Серебренникова «Лимонов» с участием Чулпан (эпизодическая роль). Фильм — участник Основной программы Каннского кинофестиваля.
Болеем за Кирилла и присоединяемся к его акции и требованию освободить Женю Беркович и Светлану Петрийчук.
[ screenshot (из дневника Эдуарда Лимонова за 2008-й год):
⟨…⟩ Вчера же мне звонила некая Елена от двух Ксений — Собчак и Соколовой, предупреждая, что запись передачи опять откладывается, теперь до 15 апреля, потому что у них технические неполадки. Видимо, запись всё же состоится, и я буду иметь удовольствие пообщаться со свеженькой (после пластик-операции) Собчак. Так как я сейчас унижен и оскорблён, то мне нужна Ксения. Если бы мне удалось трахнуть её, то моё самоуважение в профаническом мире увеличилось бы в разы. Смешно. ⟨…⟩
]
Фильм Кирилла Серебренникова про Лимонова — в Каннах. Люблю подмечать такие насмешки судьбы: как бы антибуржуазный Лимонов (ключевое тут слово «как бы») в итоге благодаря Кириллу Серебренникову теперь и сам персонаж Канн, и на премьеру «светская львица» (журнал «7 дней» врать не будет) Ксения Собчак приходит в золотом колье в виде наручника. Нашла в дневниках Лимонова неожиданный абзац про меня (в карусели) — забавно было узнать что при всем публичном презрении ко мне он хотел меня трахнуть🙄 Впрочем в каком-то смысле об этом и фильм: Лимонов просто хотел ебать эту действительность самыми разными и экзотическими способами. И желательно, чтобы скучный Солженицын за этим наблюдал (прекрасная сцена — Лимонов трахает свою прекрасную Елену под телеком, из которого проповедует Солженицын). Но русским уехавшим критикам, да и каннским тоже, такое непонятно. Почему Лимонов у вас «ебет жизнь» (фильм снят по книге модного Эмманюэля Каррера), а не борется с Путиным? Почему не показано, как Эдичка сдается и поддерживает Крым и Донбасс? Где политика? Где мораль? И вот это, конечно, самое гнусное. Когда-то в Каннах восторженно встречали дебют Тарантино «Бешеные псы», где пятеро белых цисгендерных мужчин-бандитов изобретательно и новаторски убивали всех вокруг и друг друга. Через два года, ровно 30 лет назад, Тарантино с Pulp Fiction победил михалковских «Утомленных солнцем», на тот момент вполне остроактуальных, с ГУЛАГом и репрессиями. Сейчас — исключительно повесточка и осталась. Мораль, социальная драма, трансгендеры и высчитывание степени угнетенности интерсекциональным способом. «В чем мораль этого произведения?» — спрашивают строгие каннские завсегдатаи вслед за советскими школьниками. Вынь да положь, Кирилл Семеныч, а то можно и партбилет на стол положить. Скучно девочки. Хочется насрать в рояль этому вечно озабоченному не своими проблемами консилиуму и просто смотреть кино.
Ага, найденный и расшифрованный мной дневник Эдуарда Лимонова (2008 г.) вышел за рамки небольшого комьюнити. Приведённые Ксенией Собчак отрывки) я нигде не выкладывал. Что-то по минимуму ушло на комментарии стихов в третьем томе «Полного собрания стихотворений и поэм».
Что ж, если это подогреет интерес к Лимонову, хорошо.
Забавно наблюдать, как Ксения Анатольевна вампирически радуется тому, что старик Лимонов когда-то возжелал её.
P.s. ближе к осени выпустим заключительный четвёртый том. Там тоже будут сюрпризы.
«Telegram. Тот самый Олег Демидов», 21 мая 2024 года
«Telegram. СОБЧАК», 21 мая 2024 года
Ксения Собчак
Ну и прогнозы по Каннам, чему отдала бы свой голос из того, что удалось увидеть:
⟨…⟩
Ну, и конечно «Лимонов, баллада об Эдичке» Серебренникова — радуюсь и горжусь, что работа над фильмом продолжается, и сюжет и актёрская игра — на высоте.
Adapté du livre d'Emmanuel Carrère, « Limonov, la ballade » peine à rendre compte de la personnalité complexe de l'écrivain et dissident russe dont les prises de position les plus embarrassantes sont laissées de côté par le cinéaste.
Les deux hommes se sont croisés à plusieurs reprises mais ne se sont jamais parlé. La rencontre vient seulement de se produire. Il a fallu un livre, pour que Kirill Serebrennikov dialogue enfin avec Edouard Veniaminovitch Savenko (1943-2020), dit Edouard Limonov. Le fruit de cet échange : « Limonov, la ballade », dernier long-métrage en date du cinéaste russe qui concourt pour la Palme d'or. Comme il y a deux ans, « La Femme de Tchaïkovski » (2022), un film librement inspiré de la vie de l'épouse du compositeur.
A l'inverse, « Limonov, la ballade » prétend à la fidélité du roman dont il est l'adaptation, le « Limonov », d'Emmanuel Carrère (P.O.L, 2011) qui reçut le prix Renaudot et un accueil retentissant, tant de la critique que des lecteurs. L'écrivain, s'il n'a pas participé à l'écriture du scénario — coécrit par Serebrennikov, Pawel Pawlikowski et Ben Hopkins —, fait une apparition dans le film, lors d'une courte scène où, jouant son propre rôle, il se fait salement éconduire par Limonov. Héros de son livre. Héros tout court.
L'écrivain russe, qui précisément se vit en héros de roman, est parfaitement en droit d'en revendiquer le titre. Poète, mercenaire, SDF, domestique, voyou révolutionnaire frayant en bohème auprès des bourgeois, aventurier sans morale ni limite, collaborateur dans des journaux communistes et d'extrême droite, citoyen révulsé autant qu'attiré par le pouvoir, fustigeant la Russie, s'exilant puis y revenant avec le rêve d'un retour de l'Union soviétique, fondant alors, au milieu des années 1990, le Parti national-bolchevique.
[Pour continuer la lecture, un paiement est requis.]
Da Stalin a Putin nella furia del dissidente Serebrennikov.
Poeta maledetto, divorato da un'energia rivoluzionaria che ondeggia al servizio di molti, Limonov dal best seller omonimo di Emmanuel Carrere (Adelphi) sullo scrittore e militante morto nel 2020 dopo una vita avventurosa, vola oggi sul concorso del festival di Cannes come trascinato da una furia iconoclasta con la trasposizione del regista russo Kirill Serebrennikov. Il dissidente che torna per la quarta volta in competizione per la Palma d'oro e lo fa con il suo primo film in inglese, porta una ballad epica percorrendo la Storia del dopoguerra fino ad oggi, da Stalin a Putin, smontando gli stereotipi dell'intellettuale dissidente russo che si rifugia tra Parigi e New York e richiamando personaggi rivoluzionari della cultura come David Bowie e Lou Reed.
L'attore inglese Ben Wishaw è il camaleontico Eduard Limonov cui sta stretto il destino di operaio nato a Dzerzhinsk, sul confine ucraino, all'epoca tutto Urss, perchè è la poesia, la scrittura il suo pane quotidiano, una urgenza fagocitante. Ma è solo l'inizio di una storia, con una colonna sonora da urlo, che letteralmente cavalca tra le epoche trascinando poi lo spettatore nella New York degli anni '70–'80, nell'underground di sesso droghe e punk per poi riportarlo in Europa e poi di ritorno in Russia nell'ambiente para rivoluzionario, pronto a diventare leader della neo-bolscevica nazionalista Altra Russia, avversario di Putin, detenuto.
Innamorato pazzo della giovane modella Ekaterina Volkova (Viktoria Miroshnichenko), formerà con lei una coppia dannata dell'arte della Grande Mela ritratta da Serebrennikov come un set di Helmut Newton.
Poeta, delinquente, barbone, tossico, politico, artista e attivista, Limonov vive i suoi tempi da outsider, oppositore, intellettuale sempre contro qualcosa, ai margini, ma non per questo li evita. Serebrennikov, che lavora in Europa, forse a Berlino, da un'immagine espressionista a Limonov (non a caso l'ha scritto con Pawel Pawlikowski, Oscar nel 2015 per il film Ida oltre che con Ben Hopkins) e lo rende però moderno come un The Serpent, la serie tv con Tahar Rahim premiata nel mondo. Reinvenzione romanzesca, verità — il vero Limonov è stato un mistero e ci ha pensato il bestseller di Carrere (che appare in una scena) a farlo conoscere al mondo — poco importa per un film che lascia un bel segno anche visivo. Prodotto da Wildside, Chapter 2 e Fremantle Spain, ossia Italia, Francia e Spagna con Mario Gianani e Lorenzo Gangarossa il film uscirà in Italia prossimamente con Vision.
Kirill Serebrennikov returns to Cannes competition with a showily unconvincing mythologization of the notorious Russian writer and agitator's messy life and messier politics.
That the name Limonov is pronounced Lee-MWAH-nov is one of two main things that Kirill Serebrennikov's «Limonov: The Ballad» teaches us about Eduard Limonov, the Russian radical, poet, dissident, emigré, returnee, detainee, bête noire and cause célèbre who in 1993 co-founded the ultra-nationalist National Bolshevik Party. The second is that, as imagined in this adaptation of Emmanuel Carrère's 2015 fictionalized biography, for all the shifting identities and attitudes he assumed over the course of his controversial life, his persona as an aggravatingly self-aggrandizing solipsist never wavered.
A sharper film could have excavated his contradictions to illuminating effect — the rise of populist, crypto-fascist political movements and their self-ordained maverick leaders being a not-irrelevant phenomenon these days. But Serebrennikov («Leto,» «Petrov's Flu»), in love with the posture of the rebel that Limonov adopted without being terribly interested in what, at any given moment, he claimed to be rebelling against, mistakes the trappings for the substance and seems to regard his salacious yet oddly sanitized biopic mostly as a delivery system for a rather dated aesthetic of DGAF cool.
Chapter titles, rendered in faux Soviet-propaganda-poster font slam across the image as Limonov (Ben Whishaw), smirking in a stars and stripes shirt, announces in heavily accented English (the lingua franca of the movie no matter the actual language of the speaker) «I am an independent communist.» Time frames and aspect ratios shuttle back and forth: first we spring forward to a Moscow press conference that Eddie — as he likes to be called — is giving upon his return from exile in the Glasnost era. A woman in the audience explains her disappointment that his previous dissident image has apparently been replaced by that of «a bureaucrat. It breaks my heart,» she says. «I don't care about your heart,» replies Eddie, enunciating clearly, and already now the faint suspicion arises that Whishaw, committed as he is, might have been miscast. As an actor, his great strength is the precise kind of soulfulness that Serebrennikov seems to actively discourage in his portrayal of this retrograde renegade.
Next we are back in the Soviet Union, in boxy black-and-white, where Eddie is a worker by necessity and a poet by passion, frustrated by the narrowness of his prospects for literary fame here in Kharkiv. His grandiloquent narration repeatedly expresses as much, along with assurances that greatness is his destiny, and that everyone around him is some manner of fool for not recognizing his genius. And so he decamps to Moscow, leaving his girlfriend Anna (Maria Mashkova) with nothing but a cartoon penis drawn on her backside to remember him by («I know I'm bad» crows the narration). But in the capital too he can't get published, and instead mopes around sulkily at literary soirées. Which is where he first encounters Elena («Beanpole»'s Viktoria Miroshnichenko) a leggy Anita Pallenberg cipher in a floppy hat and miniskirt who becomes Eddie's paramour after he slashes his wrists in performative anguish at her rejection. Somehow the pair manage to get themselves exiled to New York City and soon they are frequenting the noodle shops and porn theaters of Manhattan in the '70s, poor but photogenic and madly in love.
However Elena's modelling career takes off, while Eddie spends his days wandering the streets of New York getting into fights with pamphleteers. Actually make that the street of New York: the set-built thoroughfare is impressively dressed by production designer Vlad Ogay but it is only that one street, giving a further air of pastichey theatricality to this whole segment. The inertia is increased by DP Roman Vasyanov's curiously sluggish camera movement, by a Brechtian reality break and by the rather obvious movie references that Serebrennikov shoehorns in, to the point of having a young girl in a wide hat leaning in at the window of a yellow taxicab as Eddie and Elena exit the porn theater.
But then obviousness bedevils this movie, even as we follow Eddie through his stint as a butler to a millionaire, through his period of Parisian celebrity, his return to Russia, imprisonment and subsequent release into the embrace of the militantly nationalist fanbase he has accrued. And it's a quality that lands particularly awkwardly in the film's more dubious passages. A sexual encounter that Eddie engineers with a homeless Black man during the dark days after Elena leaves him, is a case in point: Eddie clearly gets off on the perceived sexual, racial and class-based transgressiveness of the act, but it is presented so bluntly here that we do not sense the film critiquing, or even particularly noticing, the queasiness of those assumptions.
Polish filmmaker Pawel Pawlikowski, credited here as co-screenwriter and executive producer, stated in a 2020 interview that after three years attached to this project as writer-director «I don't really like this character, not enough to make a movie about him.» And perhaps Serebrennikov wanted to avoid the same disenchantment, which is why his film glosses over many of the more troubling incidents that Carrère's book outlines. Instead, we get a ploddingly literal use of hip signifiers such as a character saying «Take a walk on the wild side» in a movie that actually uses the Lou Reed song as a cue, a repetition of the «Taxi Driver» reference in case anyone missed it first time around, and a pride in the punk soundtrack as an indicator of edginess that doesn't really gel in an age when you can buy Ramones T-shirts in H&M. Given all its omissions and elisions, and the sense of coolness-cosplay that permeates this noisy but lifeless film, «Limonov» might not be a total misapprehension of the mercurial, charismatic and infuriating Eduard Limonov, but it is at least a mispronunciation.
Après « La Femme de Tchaïkovski » en 2022, c'est un quatrième film en Compétition pour le cinéaste russe Kirill Serebrennikov. Les amours contrariées du compositeur du Lac des cygnes succédaient à « La Fièvre de Petrov » (2021), déambulation psychédélique entre rêve et cauchemar, et à « Leto » (2018), film musical sur l'émergence du rock soviétique des années 1980. « Limonov — the Ballad » porte la vie à l'écran de Limonov, dandy moderne et militant révolutionnaire aux mille vies, décédé en 2020.
« Limonov n'est pas un personnage de fiction. Il existe. Je le connais. Il a été voyou en Ukraine ; idole de l'underground soviétique sous Brejnev ; clochard, puis valet de chambre d'un milliardaire à Manhattan ; écrivain branché à Paris ; soldat perdu dans les guerres des Balkans… » C'est ainsi que l'écrivain français Emmanuel Carrère résumait le personnage en 2011, en annonçant la sortie de son livre « Limonov », portrait fascinant d'Edouard Savenko, dont le film de Kirill Serebrennikov est l'adaptation.
Kirill Serebrennikov s'inspirait aussi du livre phénomène d'Alexeï Salnikov, « Les Petrov, la grippe, etc. » pour « La Fièvre de Petrov » en 2021, le cinéaste n'en est donc pas à son coup d'essai. Ce n'est pas non plus la première fois que l'artiste dissident se penche sur la vie d'une personnalité hors normes, comme en témoigne l'histoire du musicien et leader du groupe Kino Viktor Tsoi contée dans « Leto ». Quand il aborde un court pan de vie du compositeur Tchaïkovski en 2022, ce n'est que pour mieux cerner la personnalité de l'artiste, levant le voile au passage sur son homosexualité. Fervent défenseur des droits LGBTQ+ en Russie, assigné à résidence pendant deux ans en 2020, le cinéaste rappelle la force des convictions, quelles qu'elles soient, en adaptant la vie du controversé Limonov, néopunk nationaliste russe aux antipodes des dictats occidentaux.
After «La Femme de Tchaïkovski» («Tchaikovsky's Wife») in 2022, this is the fourth film In Competition for the Russian filmmaker Kirill Serebrennikov. The unhappy loves of the composer of Swan Lake followed «Petrov's Flu» (2021), a psychedelic journey that's part dream and part nightmare, and «Leto» (2018), a film about the emergence of Soviet rock in the 1980s. «Limonov — the Ballad» brings the life of Limonov to the big screen, a modern dandy and militant revolutionary whose colourful life came to an end in 2020.
«Limonov is not a fictional character. He exists. I know him. He was a hoodlum in Ukraine, an idol in the Soviet underground during Brezhnev, a beggar and then valet to a billionaire in Manhattan, a hipster writer in Paris, a lost soldier in the Balkan wars…» That's how the French writer Emmanuel Carrère described him in 2011, announcing the release of his book «Limonov», a fascinating portrait of Edouard Savenko, of which Kirill Serebrennikov's film is the adaptation.
As Serebrennikov took inspiration from Alexeï Salnikov's hit book «The Petrovs In and Around the Flu» for «Petrov's Flu» in 2021, the filmmaker is no stranger to adaptations. Nor is this the first time that this dissident artist has examined the life of an outsized personality, as we saw in « Leto », which recounted the story of the musician and leader of the band Kino, Viktor Tsoi. When he analysed a small part of the life of the composer Tchaikovsky in 2022, it was to better capture the artist's personality, lifting the veil on his homosexuality. A fervent defender of LGBTQ+ rights in Russia, sentenced to house arrest for two years in 2020, the filmmaker reminds us of the strength of convictions, whatever they may be, by depicting the life of the controversial Limonov, a Russian nationalist neo-punk resolutely opposed to Western diktats.
Как и Юрий Дудь в своё время, Кирилл Серебренников сократил Эдуарда Лимонова до секса с чернокожим маргиналом, а остальное пересказал с акцентом на чужом для себя языке, который так хочется сделать родным. Бен Уишоу хорош в роли Эдди Бейби, охотно раздевается и заполняет своей худосочной плотью также недурно вжившуюся в роль Щаповой актрису Мирошниченко. Что там писал Лимонов, против кого боролся, где воевал, на что напоролся — автору неважно. Девяностые затерялись между песнями и аппликациями (наверное, Кирилл Семёнович побоялся обидеть модными трактовками чету Юмашевых). Путин? А кто это вообще? Югославия — а где это вообще? Медведева не влезла, зато есть опять вся московская богема — Йозефавичус и Сапрыкин, Николаевич и мудак Комягин, изображающий абстрактного нацбола. В принципе, не беда, что Лимонова у нас украли ради красной дорожки. Он бы точно остался доволен. Слепые не прозрели, а зрячим надоело обсуждать Россию и её главного проклятого поэта. Гарсон, бринг ас сам водка, мы не летим домой.
Serebrennikov filme le diable Limonov comme une âme damnée du XXème siècle et se regarde à travers. Virtuose, harassant mais porté par le génie de Ben Whishaw.
Qu'avait bien à dire Kirill Serebrennikov, enfant terrible du théâtre et cinéma contemporain, figure russe contestataire et parfois contestée, d'Edouard Limonov, poète et écrivain russe punk, coqueluche littéraire d'une certaine France des 80's devenu militant politique douteux ? À les poser côte à côte, les deux hommes se confondent, se répondent et se regardent de travers. C'est toute l'optique passionnante de ce faux biopic, fausse adaptation du livre d'Emmanuel Carrère (qui fait juste une apparition clin d'œil) et vrai jeu de miroir inquiet. Comme une sorte d'exorcisme ou d'examen de conscience, Serebrennikov filme le diable Limonov, figure inclassable antipathique, pour ce qu'il est, a été et sera, comme un écho flippé de lui-même. Alors, les mots claquent, la mise en scène rugit, la musique tonne, les corps se tordent et se cambrent comme si le film voulait libérer son auteur de son sujet.
Ironiquement et intelligemment, Serebrennikov ouvre donc au présent. Son présent. Et le passé de Limonov. Dans une sorte de pastiche de reportage TV compassé, la France des 80's célèbre l'âme russe du grand Limonov, écrivain exotique dont la colère et les positionnements politiques enflammés animent les discussions de salon. Tandis que Cannes accueille pour la quatrième fois consécutive le cinéaste en sélection officielle… L'ironie est mordante. Le film alors d'opérer un étrange mouvement qui désagrège le personnage et montre tout ce qu'il a fait, subi, pour en arriver là. Dans un format 4/3 claustrophobe, Serebrennikov reconstitue la Russie des années 1960 où le bouillonnement culturel est étouffé. On y retrouve la grâce du noir et blanc de LETO, l'énergie de sa mise en scène tout en circonvolutions. Le temps file et Limonov de se rêver génie russe. « Exilez-moi et je deviendrai là-bas en Occident, une star », supplie le jeune poète roublard, bien trop à l'étroit, à un officier perplexe du KGB. Car ici, tout est de trop, les sentiments, les objets, les corps dans ce cadre trop petit qui semble vouloir imploser à tout moment. Limonov s'invente, et réussit enfin à tout faire péter.
S'ouvre alors une longue deuxième partie américaine, au Scope flamboyant, sur le New York des 70's. Là, Serebrennikov filme et ressasse les échecs, l'orgueil de Limonov, sa jalousie maladive, sa folie, son aigreur. Quasiment scorsesien avec ses long plans qui enveloppent la ville et sa fureur, ce segment sur les riffs de Lou Reed raconte comment Limonov s'est inventé comme une rock star à défaut d'en avoir le talent. « Vous connaissez TAXI DRIVER ? » lui demande un éditeur. « Vous devriez le voir ! ». Stupéfiante, épuisante, la mise en scène épouse les délires de l'écrivain et se révèle une sorte d'hommage de Serebrennikov à ses maîtres, de Scorsese à Fassbinder (dans une incroyable séquence trash à la QUERELLE) en passant par le cinéma de Warhol et les chansons de Morrissey. Une sorte de maelström dingue, comme une descente aux enfers qui fournirait le feu pour enfin créer. À nouveau Limonov se réinvente et Serebrennikov de le/se filmer en « majordome » au service des puissants, apprenant la rigueur et attendant qu'enfin la place se libère. Dans une incroyable séquence, le temps défile, l'Histoire se désagrège, le Mur tombe. Limonov libéré, Serebrennikov tout puissant. Alors, s'entame une dernière partie, étonnamment brève mais marquante où le réalisateur s'interroge. Et si cette puissance était dangereuse ? Il filme le virage politique scabreux de Limonov comme une sorte de dystopie inquiétante, sur fond de hard rock russe et de pogo. Limonov, ex-prisonnier politique, devient le symbole flippant d'une Russie nouvelle. Et à travers cette silhouette tout en noir, on ne peut s'empêcher d'y voir celle de Serebrennikov peut-être. Comme une sorte de rejet de l'adoration qu'il pourrait avoir, comme une part d'ombre aussi, qui l'inquiète. Âme damnée de la fin du XXe siècle, Limonov reste une énigme. Tout et son contraire. Et comme le roman d'Emmanuel Carrère s'ouvrait sur le regard perplexe de l'écrivain sur son admiration passée pour le poète russe, LIMONOV, LA BALLADE est un faux biopic, comme si saisir Limonov reviendrait à se regarder beaucoup trop violemment en face.
Pour tenir le choc de toutes ces mutations, de ce film double, harassant et passionnant, il fallait le génie de Ben Whishaw. Phénoménal caméléon, à la fois monstrueux et attachant, l'acteur porte toutes les identités de ce film gigogne avec une justesse et une puissance folles. De tous les plans, il est Limonov-Serebrennikov totalement, viscéralement.
Сегодня в Каннах премьера «Limonov. The ballad» Кирилла Серебренникова. Все по первому классу. Аплодисменты в финале. Не безудержные, но вполне дружные и уважительные. Восторги режиссёра Sasha Molochnikov Саши Молочникова, яд от Зинаиды Пронченко, Антон Долин с огромной сумкой через плечо. Ждём рецензии…
Мой вклад в эту историю более, чем скромный. Теперь его можно обнародовать. КС позвал меня изобразить некоего миллионера с Park Avenue образца 1976 года. Кажется, у него было имя. Теперь уже не помню. Под такое дело Таня Долматовская подобрала мне костюм-тройку и очки от Halston. От меня требовалось заучить какой-то текст по-английски, а потом обмениваться репликами с ещё одним «миллионером», директором театра Дайлес Юрисом Жагарсом и миллионером вполне официальным, совладельцем Rietum bank Аркадием Сухаренко. Конечно, у меня была робкая надежда, что наша сцена не войдет в окончательный метраж, но сегодняшние зрители в Зале Люмьер радостно подтвердили, что меня видели и даже узнали.
Чтобы ни у кого уже не оставалось сомнений, вот мои фотопробы, сделанные почти два года назад. Брюки мне потом укоротили. Галстук занял надлежащее положение. В перерывах между съёмками я перекинулся пару слов с Беном Уишоу, облаченным в официантскую униформу, он играл Лимонова. Несчастный задохлик с затравленными глазами вжимался в стену и тупил взор, пока мы вальяжно по-миллионерски проходили мимо него в столовую, где нас якобы ждал ужин, который он как раз и должен был подавать.
В Observer я вычитал, что «Баллада» «deeply enjoyable» (доставляющая глубокое удовольствие). Степень этой глубины нам ещё предстоит оценить. Но я очень рад за Эдуарда Вениаминовича Лимонова. Сам он о книге Эммануэля Каррера, по которой снят фильм, отзывался довольно прохладно. Чтобы не углубляться, говорил, что не читал («Зачем? Я и так знаю свою биографию!»). Но он любил Францию, богатые тусовки, шикарных женщин — все, чем знамениты Канны. А кино его самого не сильно интересовало. Он мне смешно рассказывал, как со своей молодой подругой повадился ходить в Москве на утренние сеансы. «Сидишь, ешь попкорн, народу никого. Красота».
— А что за кино?
— Какая-то детская фантастика. Названий не помню. Главное, чтобы любимое существо было в восторге.
Я даже пытался в порыве энтузиазма рассказать Уишоу, когда мы сидели с ним на гриме, какой Лимонов был забавный, несмотря на своё свирепое нацбольство, и как уморительно рассказывал мне про свою нью-йоркскую жизнь. Самый живой из всех классиков, которых я встречал. Но Уишоу только вежливо улыбался и смотрел сквозь меня как сквозь стекло. Похоже, для его Эдди вполне хватило романа Каррера и режиссёрских указаний Кирилла Серебренникова. Дай-то Бог! Всех — с премьерой!
Imbelle, confuso e monocorde, l'adattamento non rende giustizia al romanzo russo di Carrère: un antieroe borghesizzato, in Concorso.
«Per un uomo che vede se stesso come l'eroe di un romanzo, la prigione è un capitolo imprescindibile». E, par di capire, pure l'adattamento. Gestazione lunga e intorcinata, con Saverio Costanzo prima e poi Pawel Pawlikowski («Cold war») rimasto a co-sceneggiare associati alla regia, produzione Wildside con Mario Gianani e Lorenzo Gangarossa, «Limonov» arriva in concorso a Cannes 77, e prossimamente nelle nostre sale con Vision Distribution, con il russo Kirill Serebrennikov («Summer», «Petrov's Flu» e «La moglie di Tchaikovsky») dietro la macchina da presa e davanti il britannico, bah, Ben Whishaw, e più non dimandare.
Sullo schermo, come da sinossi, «un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground, il maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza», la vita come un romanzo russo di Eduard Limonov — il libro di Emmanuel Carrère («Adelphi») che ispira il film è del 2011, il Nostro è morto nel 2020 — annovera patria, America ed Europa durante la seconda metà del XX secolo: diciamolo subito, poco dell'epica, del liberissimo arbitrio, degli sconfinamenti finzionali e fittizi che l'animano, quell'esistenza fatta bestseller, sono ravvisabili nella trasposizione, che salta di palo in frasca senza colpo ferire come in un ipertesto datato e, addirittura, for dummies.
Serebrennikov, che di certo ha fatto di meglio e che genio non è, avrà pure le sue colpe, ma il vizio di forma è già pernicioso nello script, con lo stesso regista e Ben Hopkins ad affiancare Pawlikowski: non è nemmeno bello questo Limonov, e di certo non balla, più che altro asseconda quel che gli accade come se capitasse a un altro, complice il deficit di dimensioni — non solo non ruba, ma nemmeno prende la scena — e l'assenza di gravitas di Whishaw, un ragazzetto imbelle e inerte al cospetto di un uomo e un'impresa manifestamente più grande di lui.
La critica senile o, se preferite, senescente potrà plaudire al giochino metacinematografico, al bricolage sul dispositivo di Serebrennikov e sodali, che ammanniscono fondali storicamente diacronici, dal Muro a Chernobyl, da passare come livelli di videogame, titoli stampigliati in rosso in esergo ai capitoli e altre trovate da (fuori)corso di sceneggiatura, ma sono sforzi palesi e vani di movimentare un racconto permeabile alla noia, che poco rende giustizia alle gesta, e alla mitomania, del Nostro.
La notevole Viktoria Miroshnichenko nei panni, e anche senza, della moglie Elena, Limonov già teppista in Ucraina, icona dell'underground sovietico, barbone e domestico di un miliardario a Manhattan, scrittore in voga a Parigi e molto di più trova qui pallida eco della convinzione di Carrère che «la sua vita romanzesca e spericolata raccontasse qualcosa, non solamente di lui, Limonov, non solamente della Russia, ma della storia di noi tutti dopo la fine della seconda guerra mondiale».
Non c'è l'oltraggio al pudore, non c'è la temerarietà guascona, la refrattarietà alla banalità e l'assolo accodato eppur contrario allo Zeigeist del Limonov di carta, e carne e ossa, bensì la contemplazione con distacco post-moderno, distanza anodina e maquillage estetizzante di un personaggio, davvero, in cerca di autore, di cui — per dire della levatura — si indugia oltremodo sull'avventura omosessuale, peraltro girata coi piedi.
Chissà che ne avrebbe detto e fatto il buon Eduard di questo timida, anzi, tremebonda copia difforme, ancorata a una persona che non c'è e ai mille simulacri di un originale, appunto, mai esistito: probabilmente, farebbe come nell'intervista parigina, un bicchiere d'acqua in faccia all'uno e la bottiglia spaccata in testa all'altro. Rien ne va plus.
Confuso e monocorde al contempo, un bignamino, ahinoi, senza epica né troppo interesse, che fa rimpiangere il libro e invero il Cinema: ridotto a (anti)eroe borghese, povero Limonov.
Un des pires déshonneurs de l'âge est sans doute de voir les canailles se repaître des cadavres de ses amis. Un autre est de devoir se répéter. Oh oui, je sais qu'Édouard était ravi que le bouquin du fils à maman Carrère l'ait remis sur le devant de la scène en Occident. Je communiquais directement avec lui depuis toujours. De même, il ne crachait pas sur l'oseille que ça lui rapportait, directement ou indirectement. Lorsque ses anciens éditeurs français ont racheté les droits de ses livres des années 1980 — alors qu'ils le fuyaient comme la peste depuis les calomnieuses campagnes de presse menées par TéléramObsInrockMondÉration au début des années 90 — ils avaient cru trouver la poule aux œufs d'or, vu le succès international du bobo de gauche, fils de sa mère de droite académicienne. La classe dominante change de braquet sans trop de scrupules, l'essentiel est que la domination se poursuive. Manque de bol pour les éditeurs, c'était Carrère et les prix qui se succédaient pour ses bouses pleurnichardes qui vendaient, pas Édouard Limonov qui plafonna aux 5-6.000 ex. Mon vieux copain, pour nourrir ses gamins, avait aussi besoin des 45.000 euros que lui versa la production du film scénarisé par Carrère. Pige versée pour se garantir des poursuites en vertu du « droit à l'image ». Au sujet de la mauvaise copie Carrère de ce qu'avait écrit Limonov sur lui-même, Édouard, avec une certaine ironie chez lui constante, devait préciser aux journalistes : « Je ne vous dirai pas ce que j'en pense ». Lorsque je lui écrivis « Tu sais, si c'était moi qui avais écrit sur toi, on aurait vendu à peine 500 ex. », il me répondit « Thierry, je sais qu'il a eu du succès parce que c'est un bourgeois ». J'ai gardé ce courriel…
Aujourd'hui, il faut se taper le film !… Et après les états d'âme du fils à maman, qui n'ont rien à foutre là mais font les délices d'un public friand de pornographie intime, on doit se farcir ceux d'un acteur rosbif qui n'a jamais sauté un repas de sa vie et ne sait pas qu'un pain dans la gueule — c'est en trois dimensions. Limonov avait vécu autre chose. Au lien suivant pour les anglophones : https://www.vanityfair.com/…
Je note, évidemment, que tant cet acteur que le metteur en scène brodent dans l'antipoutinisme bobo, pour attirer l'attention des médias occidentaux aux ordres, ils savent où est la soupe. Celui de Limonov était d'une autre trempe, et lui valut notamment deux ans et demi de prison. Sur place, en Russie, pas au festival de Cannes où l'on ne risque guère que de déraper sur le tapis rouge, robe trop longue ou acteur bourré. En apprenant qu'un navet était en cours, caricature de mon vieil ami, je m'amusais à imaginer qui jouerait mon rôle, quelle farce !… Mais le fils à maman Carrère et votre serviteur… Nous ne sommes pas de la même paroisse… Je ne savais pas à l'époque que ce doré sur tranche était scénariste du navet… Nous avions entretenu de brefs rapports alors qu'il songeait à rédiger son livre sur un «sulfureux » comme l'était mon ami Édouard qu'il connaissait si mal, deux coups de fil. Puis il avait appris en quelle haute estime je tenais sa « prose » autofictionnelle pleurnicharde de nanti, et ça s'était arrêté là. Donc, personne hélas ne jouera mon rôle dans ce biopic pour les abrutis. Dommage, j'aurais bien rigolé !…
Édouard, comme me dit à l'instant mon ami Mark Ames — ex-rédac-chef d'«eXile» à Moscou où j'ai travaillé — qui l'a bien connu, aurait été ravi du film et de l'attention portée sur son personnage historique, quelles que soient les approximations politcorrectes. Je n'en disconviens pas, Limonov n'était pas au-dessus de ça. Il ne me manque que ses commentaires acides en privé. Ça, c'eût été saignant. Son mépris pour tout ce cirque aurait donné lieu aux formules cinglantes qu'il affectionnait. Trop tard…
Dégradant, dégradant, dégradant… Mais la vieillesse est un naufrage et les nantis tiennent le haut du pavé. Pour l'instant, tout au moins.
Eduard Limonov is one of the odder Russian literary figures. You may not have heard of him but he certainly wanted you to. Thanks to Kirill Serebrennikov's film, Cannes now has.
Growing up in a Russian family in Kharkiv, then part of the Soviet Union and now in Eastern Ukraine, Eduard Veniaminovich (Ben Whishaw) — as he was known at the time — is an aspiring poet who wants more than the grim drudgery of Soviet life. Yet, as an opening flash-forward reveals, he is not an anti-Soviet dissident. A running joke throughout the film is his disdainful opinion of Aleksandr Solzhenitsyn, the renowned anti-Soviet Russian writer. Instead, he is portrayed as a hedonist who believes in his own unrecognised genius.
This inevitably falls foul of the authorities and he and his «wife» Elena (Viktoria Miroshnichenko) are exiled to 1970s New York, where they indulge in the delights of the city's growing scuzzy, sexualised punk scene. Still, it is not until much later that Limonov finds the literary fame he is looking for as his autobiographical novel is rejected by publishers. Those who are aware of the real-life story will know that his journey eventually ended with him returning to post-Soviet Russia and founding a nationalist Bolshevik party that pined for the certainties of the communist system.
Whishaw is fantastic as Limonov, playing him impeccably as a vaguely effeminate but violent libertine and an older, rigid public intellectual. Yet there is a problem at the heart of the film, and that is that its subject is a very unlikeable and unsympathetic figure. Childishness combined with a desire for revolutionary violence is not a compelling combination, for very good reason. A moment of domestic abuse consolidates this.
The world is also full of Limonovs — frustrated poets bitter at the fact the world doesn't recognise them as great figures. As is Russian literature, known for characters like the disastrously radical and misanthropic student Raskolnikov from «Crime and Punishment».
That's not to say Limonov is not a fascinating figure with a life worth exploring. His shift from radical left-wing nihilism to Russian nationalism is extremely relevant at a time when various shades of extremism are on the rise.
But we need one that is less willing to take his own self-mythologising quite so much at face value and perhaps looks more into whether a primary motivation might be narcissism rather than heroism. One that sees him more as a much more dangerous version of Rik from «The Young Ones» combined with Raskolnikov than any kind of hero.
Eduard Limonov was a complicated man. He was a poet, a novelist, and a political activist; at one point, a Russian dissident who lived in New York and Paris; he returned to his homeland to lead a fascist party that supported a return to an ideology closer to that of the former Soviet Union. His story is so expansive it could likely be chronicled in a 10-hour mini-series and still miss out on an outlandish or surprising period in his life. So, in some respects, the fact director Kirill Serebrennikov could fashion as much of Limonov's journey in a 2-hour and 18-minute feature is worthy of minor recognition. It's still disappointing that the end result, «Limonov: The Ballad,» left us wanting.
Based on Emmanuel Carrère's 2011 biography «Limonov» and adapted by Serebrennikov, Ben Hopkins, and «Cold War's» Paweł Pawlikowski (who had a history with the figure not depicted in the movie), the movie begins with Liminov (Ben Whishaw, quite good) as a struggling poet in Kharkiv in the late 1960s. He survives working in a factory while sharing his creative writing with his peers at night. After moving to Moscow, his pieces start to cause waves within the Communist Party. In a meeting with KGB agent Kuznetsov (Yevgeny Mironov), he's given the chance to become an informant or go to jail. Limonov suggests another option: Send him to the West as a dissident and he'll use that freedom to, essentially, crash the system.
In the film, Limonov moves to New York in 1974, where he falls in love with Yelena Shchapova (Viktoria Miroshnichenk). In real life, they married in Moscow in 1971 and immigrated together, but the movie, for better or worse, takes a lot of creative liberties with Limonov's life. This is likely because the filmmakers refer to Limonov's most notable and controversial work, «It's Me, Eddie,» as inspiration.
Things are initially rough for Liminov in America. He is unable to find a job and signs up for welfare. Positioning himself as a radical, almost an anarchist, no one is interested in his writing even as dissident Russian authors are the en vogue in the New York publishing world. After Limonv chokes Yelena for cheating on him, she leaves him and our hero (if that's what he is), falls into a deep hole of depression. He attacks strangers on the street, crossdresses as his ex, and, in a scene inspired by «I Am Eddie,» hooks up with a guy on the street, his first experience with gay sex. Serebrennikov ties a number of these moments together with a surreal inclusion of Lou Reed's «Walk on the Wild Side». It's a little bit on the nose.
Serebrennikov's strength as a filmmaker is his creativity. At one point in the movie, an absolutely excellent Manhattan street set is reconfigured as a one-shot sequence to show Limonov moving throughout the entire 1980s as history unfolds around him (Ronald Reagan's assassination attempt, Glastnost, AIDS, etc.). And, in an absolutely meta moment, Whishaw then exists the outdoor set and finds himself wandering behind the backdrops as the Berlin Wall is about to fall. It's a fantastically conceived and executed moment. The filmmaker also works with his visual effects team to incorporate Limonov just seamlessly enough into archival footage to give his depiction of rough and tumble 70's New York City a sense of authenticity. Throw in Serebrennikov's love of animated titles, and it often seems like the aesthetic takes precedence over the inherent themes of the story.
It's clear to any student of history that Liminov was a man of many contradictions. He flipped from radical punk to comfortable capitalist to a contrarian apologist for the Soviet Union to the leader of a skinhead political party faster than you can imagine (y'know, Kirill, we could have explored that skinhead part a bit more). Despite his wild experiences in America, Liminov somehow became the poster child for Russians who wanted to return the country to an authoritative regime. It's literally his legacy (feel free to check out his later years). But the movie never finds a way to explain these discrepancies. It doesn't even attempt to. And considering Serebrennikov's own harrowing battles with a Russian legal system trying to silence him, it's all a bit perplexing. But, hey, if the movie only serves as an appetizer for Liminov's fascinating life, that's something, I guess.
Le réalisateur russe est de retour sur la Croisette avec un film sur le sulfureux écrivain. Aucune empathie mais le regard d'un cinéaste forcé lui aussi à l'exil et qui, sous prétexte d'une balade, en profite pour interroger l'histoire.
Envoyé spécial
Dans l'entretien qu'il avait accordé à «l'Humanité» l'an dernier, au moment de la sortie de «La Femme de Tchaïkovski», le réalisateur russe Kirill Serebrennikov indiquait :
« Les personnages auxquels je m'attelle et qui m'intéressent sont ceux qui sont en conflit ou ressentent un conflit intérieur ».
À cette aune, la figure controversée de l'écrivain Edouard Limonov ne pouvait qu'attirer son attention. L'homme, de son vrai nom Édouard Veniaminovitch Savenko, est à multiples facettes. Emmanuel Carrère, dont le récit de 500 pages sobrement intitulé «Limonov» (qui lui vaudra le prix Renaudot en 2011) résumait son sujet en quelques phrases :
« Il a été voyou en Ukraine ; idole de l'underground soviétique sous Brejnev ; clochard, puis valet de chambre d'un milliardaire à Manhattan ; écrivain branché à Paris ; soldat perdu dans les guerres des Balkans ; et maintenant, dans l'immense bordel de l'après-communisme en Russie, vieux chef charismatique d'un parti de jeunes desperados. »
Cet ouvrage a servi de base à Serebrennikov. L'écrivain français apparaît même dans un étonnant dialogue avec celui qui a été son sujet. Le résultat est à voir dans «Limonov, la ballade», présenté en compétition au Festival de Cannes.
Ni biographie ni biopic
Le cinéaste russe a choisi de dérouler la vie de Eddie (c'était son surnom) de façon chronologique en incluant de fausses séquences d'archives assez bluffantes qui donnent au film un caractère documentaire, ce qu'il n'est pas. Ni biographie ni biopic. C'est l'adaptation sous forme de balade d'un livre. L'acteur britannique Ben Whishaw tient le rôle à la perfection (il est un prétendant au prix d'interprétation) avec cette espèce de folie pas toujours sympathique qui caractérisait Limonov. Celui-ci, qui a grandi à Kharkov en Ukraine, ville de métallurgie (aujourd'hui centre de toutes les attentions car sous le feu de l'armée russe) ne cessera d'évoluer dans les marges, ce que montre très bien Serebrennikov qui, cependant, ne s'en tient pas là, on s'en doute. Le réalisateur russe, comme Limonov d'une certaine manière, a dû subir les foudres de Moscou et contraint à l'exil. Limonov adorait Lou Reed et le Velvet Underground mais aussi les Ramones vu le sweat-shirt qu'il porte — que l'on entend à plusieurs reprises —, Serebrennikov a été un adepte de la New Wave soviétique comme il l'a montré avec Leto (2018).
S'il n'a pas dérapé comme Eddie, il utilise néanmoins la vie de son personnage pour mettre en exergue quelques réalités de l'URSS autres que la police politique ou le manque de liberté d'expression, notamment la gratuité de l'éducation ou des services de santé. À cet égard, certaines scènes où des citoyens encore soviétiques — nous sommes au moment de la Glasnot et de la Perestroïka, la politique dite de transparence mise en place par Mikhaïl Gorbachev — interrogent Limonov sont révélatrices d'un certain état d'esprit y compris s'agissant de la « grandeur russe ». Aucune nostalgie cependant.
Limonov se perdra dans un engagement rouge-brun
La narration, scandée par chapitres (patrie, révolution…) nous fait traverser les époques, fond historique dans lequel Eddie évolue sur fond de musique des Sex Pistols (Pretty vacant).
Le réalisateur utilise d'ailleurs des formats différents. Des images carrées en noir et blanc pour évoquer l'URSS, de la couleur et un format large pour les États-Unis. Nous le voyons ainsi dans des rues où semble régner le chaos alors que sur des panneaux marqués par années, apparaissent les événements politiques. L'élection de Ronald Reagan aux États-Unis, l'avènement de Margaret Thatcher au Royaume-Uni, les manifestations de la place Tian'anmen en Chine. Jusqu'à ce que Limonov sorte du décor (on en voit l'envers, un peu comme dans «Tintin au pays des Soviets») et se retrouve au moment de la chute du mur de Berlin. Belle invention scénographique. Limonov se perdra dans un engagement rouge-brun avec son parti national-bolchevique, entouré de jeunes russes adeptes de la violence. Sur l'écran Serebrennikov inscrit sa propre opposition à l'annexion de la Crimée et de la guerre menée en Ukraine alors que des images d'archives (vraies celles-là) montrent un Limonov vieillissant et quasiment ridicule voire pitoyable. Un regret, l'utilisation unique de la langue anglaise, sans doute pour plaire à la production internationale. Pas un mot de russe. Dommage !
Un film néanmoins beaucoup plus puissant qu'il peut paraître, à travers les contradictions d'un personnage pour lequel Serebrennikov n'a aucune empathie — « C'est véritablement un anti-héros, une sorte de « Joker » russe », dit-il —, mais dont la vie est aussi le reflet d'une histoire douloureuse.
At one point in «Limonov: The Ballad of Eddie,» a potential publisher is trying to help the title character played by Ben Whishaw refine his novel, a clearly personal tale of alienation that might work commercially if it were a bit more like the hit of the moment «Taxi Driver,» actually wishing that he was a little more like Travis Bickle who he felt had at least a couple of redemptive qualities. «The problem is your main character,» he concludes, something that clearly isn't for Kirill Serebrennikov, who may be more charitable when like Eduard Limonov, his outspokenness has made it all but impossible to remain in his native Russia and has a certain understanding of someone who would abhor being seen as heroic, but interesting and defies easy categorization, making this exhilarating and occasionally exasperating profile of the irascible iconoclast feel like a fair reflection.
When your main subject picks a pen name after the Russian word for hand grenade, you can expect a certain level of combustibility and while «Limonov» may ultimately follow a fairly linear timeline, it has the twitchy energy of feeling as if it's constantly teetering on the edge of exploding as Limonov tires of working in a factory and christens himself as a poet, though he'd be the first to tell you he hardly has a way with words. What he does have is an endless reserve of anger and the kind of self-confidence in his cynicism that makes one think he knows something they don't, ushering him into hip high-society circles where he can be counted on not to be boring and surpasses his social standing by charming a model named Elena (Viktoria Miroshnichenko), but not all the attention he receives is wanted when the KGB, looking to gain moles within the artist community that Limonov himself has weaseled himself into, attempts to recruit him and when cooperation is never an option, he and Anna depart for New York.
Throughout «Limonov,» the most propulsive scenes are set in the streets outside of the walk-up apartment that Limonov and Anna share near Times Square, a remarkable bit of production design by Lyubov Korolkova and Vladislav Ogay that has one foot in reality and another in the fond retroactive fantasies of the scuzzy charm of the city during its disreputable days in the ‘70s, with Serebrennikov tuning up «Walk on the Wild Side» as if everyone on the street can hear it and dance along. (Even more impressive is a sequence in which the entire Cold War is told via televisions on the street where the general detritus in New York reflects the rubble in Russia.) The director recognizes these moments where Limonov can find a flow are precious and lets them play out in long, invigorating takes where one can feel the freedom he does when he's allowed outside of his tortured mind. But for better and worse one can feel the labor behind scenes of just getting through his life, unsettled as an ex-pat and at odds with the way society operates on any continent, yet a keen observer of the weaknesses of the system in ways he can reflect to the public and exploit himself, eventually taking a job as a lowly butler that can afford him the time to write and gather juicy material about the bourgeoisie.
Whishaw is magnetic as Limonov, credibly covering nearly 40 years with an aggressive Russian accent that may or may not be authentic but surely feels true to the spirit of the character, and it's surely a wise decision on the part of co-writers Serebrennikov, Ben Hopkins and Pawel Pawlikowski (who apparently attempted to wrangle Emmanuel Carrère's biography of the poet into something he could direct himself) to skip any ponderous passages of either writing or reciting his work. Still, in folding his arch tone into the fabric of the film rather than make a plot point of it, mostly resisting the more typical narrative in which how he became a literary sensation in the east, «Limonov» runs the risk of being slightly more brusque than it'd like to be for those unfamiliar when his fame likely excused so much of his bad behavior that isn't accounted for otherwise on screen. In his first English-language film, Serebrennikov also includes scenes and dialogue that can feel a bit on the nose, pulling one out of the euphoria he's shown himself capable of conjuring in «Petrov's Flu,» «Leto» and this film when it's at its best.
However, «Limonov» would disappoint if it were an entirely easy sit and by the time its main character arrives back in Russia in the ‘90s as a folk hero who ignited a real movement as the founder of the National Bolshevik Party, a mix of radicals from both ends of the political spectrum, his appeal is understood. Rather than tell a life story, it's a story that comes alive.
«The Moveable Fest», May 19, 2024
«Limonov — The Ballad of Eddie» will screen again at the Cannes Film Festival in Competition on May 20th at 8:30 am at the Grand Theatre Lumiere, 9 am at the Cineum Imax, noon at the Agnes Varda Theatre and 1:45 pm at Licorne, May 21st at 4:15 pm at Cineum Screen X and May 22nd at 9 am at Cineum Aurore.
Se il cinema è uno dei luoghi artistici per rappresentare la realtà contemporanea anche più tragica, non possono mancare film che qui a Cannes fanno riferimento in qualche modo, anche solo trasversalmente, alle guerre in atto, purtroppo anche assai vicine a noi. D'altronde i festival sono appuntamenti nevralgici per raccontare meglio l'attualità più atroce e qui di riferimenti ai conflitti israelo-palestinese e russo-ucraini non ne mancano.
Le facce della guerra
Qualche giorno fa per le Séances spéciales è passato il documentario di Sergei Loznitsa, dall'eloquente titolo «The invasion», che forma un dittico con il precedente «Maidan» (2014). Il regista, di nascita bielorussa, ma ben presto, con la famiglia traferita a Kiev, di nazionalità ucraina, è uno dei narratori più efficaci degli orrori delle guerre, del passato (si pensi alla storia nazista e comunista dell'Urss) e del presente (cominciò a Cannes, nel 2018, con «Donbass» a mostrare le atrocità di quella terra contesa). Capace di uno stile molto personale e per niente didascalico, Loznitsa torna a mettere il suo sguardo lucido, documentando ciò che sta accadendo in Ucraina da due anni a questa parte. Con «The invasion» monitora con sapiente uso delle immagini e dell'emotività momenti significativi, ma anche banali, delle conseguenze della guerra, dai funerali di soldati morti, a momenti di relativa serenità come matrimoni e battesimi, ma sempre legati a un'ansia sotterranea che tutto possa accadere da un momento all'altro. Lasciano brividi le radiografie dei soldati amputati e spiegano meglio d'altro l'eternità della guerra gli sminatori che sono e saranno chiamati a scandagliare il terreno per renderlo sicuro dalle mine. Certo Loznitsa canta una terra martoriata da una invasione, obbligata a vivere in un continuo stato d'assedio. Va inoltre ricordato come Loznitsa si sia schierato, all'indomani della guerra, contro la censura verso gli artisti russi.
Un uomo, cento identità
In Concorso passa oggi, invece, l'ultimo film di Kirill Serebrennikov dal titolo «Limonov», che non parla direttamente del conflitto, ma di un personaggio realmente vissuto dal 1943 al 2020, passato con disinvoltura tra Russia, Ucraina, senza dimenticare Parigi e New York, diventando uno scrittore e poeta afferma to, dopo aver varcato più volte la soglia della delinquenza e del crimine e diversi confini, cambiando casacche e compagne della vita, squallore e ricchezza. Tratto dal romanzo di Emmanuel Carrère, pubblicato in Italia da Adelphi, sarà interessante vedere come questo regista, piuttosto muscolare, nato a Rostov, nella Russia meridionale, patria storica dei cosacchi, ma da madre ucraina, saprà condensare le quasi 400 pagine di una vita spinta sempre al massimo a contatto costante con la morte, qui interpretata dal bravo attore britannico Ben Whishaw.
In fuga da gaza
Si trova, invece, nella sezione «Quinzaine des Cinéastes» il film «To a land unknown», opera palestinese in Concorso. Lo ha diretto il regista danese-palestinese Madhi Fleifel, che racconta la storia di due cugini di Gaza, fuggiti dal Libano e bloccati in Grecia, nel tentativo di arrivare in Germania. Più che della guerra si parla di migrazione, ma che comunque è una conseguenza del conflitto in atto. Il film è in programma mercoledì 22. Per un'altra storia non direttamente sulla guerra, ma su una battaglia personale, ecco «La belle de Gaza», un documentario di Yolande Zauberman, passato ieri come Sèance spéciales, che racconta l'incredibile storia di una transessuale palestinese, che ha camminato da Gaza a Tel Aviv, per vedere coronato il suo sogno.
14 мая стартовал 77-й Каннский международный кинофестиваль. Кирилл Серебренников представит на этом престижном и авторитетном кинофоруме фильм «Лимонов. Баллада об Эдичке». Этот англоязычный байопик о писателе Эдуарде Лимонове вошел в основную конкурсную программу. Главную роль в картине сыграл британский актер Бен Уишоу. Фильм снят по роману «Лимонов» французского писателя и сценариста Эмманюэля Каррера.
Ряд эпизодов Кирилл Серебренников снимал в Риге при поддержке латвийской кинокомпании Forma Pro. В районе Румбулы соорудили целую улицу Нью-Йорка — 5-ю авеню 70-х годов. До сих пор уникальные декорации сохранились.
Мне посчастливилось участвовать в проекте. Три дня исполнял роли журналиста, посетителя театра и ресторана (в разных образах), а еще три — просто прогуливался по этой самой «5-й авеню» (там пешеходов разных национальностей и рас набралось очень много — настоящий бурлящий Вавилон!).
Желаю успехов создателям «Лимонова» на Каннском кинофестивале!❤
Francesco Alò ci parla di Limonov, il film di Kirill Serebrennikov con Ben Whishaw, Viktoria Miroshnichenko, Sandrine Bonnaire, Tomas Arana, Corrado Invernizzi, in concorso alla 77 esima edizione del Festival di Cannes.
Après le flop malheureusement magistral de Coppola (« Megalopolis ») les fictions hallucinées se succèdent au festival de Cannes. Zoom sur deux films en compétition qui misent sur l'outrance et les dynamitages formels. Pour le meilleur et pour le pire.
Dans le registre du film fou furieux, on croyait avoir atteint des sommets avec « Megalopolis », de Francis Ford Coppola, mega opus aussi ambitieux que désolant. On avait tort. A la mi-temps du festival de Cannes, les fictions démesurées se bousculent au portillon et les cinéastes en lice pour la palme d'or semblent avoir conclu un pacte pour signer des « œuvres » extravagantes. Avec des fortunes (très) diverses.
1. « Limonov — The Ballad », de Kirill Serebrennikov : je est un autre (voire plusieurs autres)
Edouard Limonov ou la métamorphose permanente. Voyou et poète dans l'URSS corsetée du communisme post stalinien. Dandy flamboyant, écrivain maudit et majordome dans le New York des années 70. Prosateur applaudi par les milieux branchés dans la France des années 80 où certains plébiscitent ses provocations et ses bouquins incendiaires (« Journal d'un raté », « Le poète russe préfère les grands nègres »). Homme politique extrémiste à son retour en Russie dans les années 90 lui qui, ex-libertaire, devient le leader d'un parti « rouge brun » prônant le retour de la « grande » Russie.
Al suo nono lungometraggio Kirill Serebrennikov affronta «Limonov», il celeberrimo testo che Emmanuel Carrère dedicò a Ėduard Limonov, scrittore, poeta, lavoratore, agitatore politico russo. Un tentativo purtroppo poco riuscito, sia per un'ingombrante produzione internazionale che ad esempio appiattisce ogni linguaggio sull'inglese, sia per la volontà del regista di lasciare in secondo piano la dimensione politica del personaggio principale, e la sua dialettica con la Storia. In concorso a Cannes 2024.
Ritratto di un giovane in fiamme
Allo stesso tempo attivista, rivoluzionario, dandy, delinquente, maggiordomo o senzatetto, è stato un poeta arrabbiato e bellicoso, un agitatore politico e infine romanziere di successo. La vita di Ėduard Limonov, come una scia di zolfo, è un viaggio tra le affollate strade di Mosca e i grattacieli di New York, dai vicoli di Parigi fino al cuore delle carceri della Siberia nella seconda metà del XX secolo. [sinossi]
In una delle prime sequenze di «Limonov — The Ballad», nono lungometraggio per il russo Kirill Serebrennikov tratto dalle pagine del celeberrimo volume di Emmanuel Carrère, l'azione si svolge nell'Unione Sovietica del 1972: Limonov, che ancora non ha scelto il suo nome d'arte e quindi firma ancora le sue poesie con l'anagrafico Ėduard Veniaminovič Savenko, ha lasciato Charkiv — nella Repubblica Socialista d'Ucraina, dove si era trasferito ancora bimbo con i suoi genitori — e la fonderia in cui lavora per tentare la fortuna a Mosca. Nelle vicinanze della capitale, in una dacia, partecipa a un reading di poesie che ha come ospite d'onore nientemeno che Evgenij Aleksandrovič Evtušenko, il massimo tra i lirici sovietici del momento. È in questa occasione che nella finzione scenica si fa in modo che Limonov incontri Elena, colei che — sullo schermo — diventerà l'amore ossessivo della sua vita. Il laccatissimo bianco e nero creato ad hoc che fingere il tempo già di suo suona come un artificio, ma nulla in confronto al fatto che tutti i partecipanti alla serata (ovviamente solo ed esclusivamente sovietici) parlino tra loro in inglese, per di più gravato da un forte accento dell'est che suona ancor più posticcio. Quella che potrebbe esser fatta passare come una forte scelta politica (più che altro ideologica) legata alla volontà di non concedere «spazio» in scena al russo nasconde in realtà una motivazione assai più banale: Ben Whishaw, l'attore scelto dalla coproduzione italo-franco-spagnola per interpretare il personaggio principale, non parla una parola di russo, ed è dunque costretto a recitare in inglese, anche se tutti gli altri attori in scena sono madrelingua russi. Un cortocircuito che ben denota i palesi limiti di un'operazione produttiva senz'ombra di dubbio ricolma di stimoli, ma che non sembra aver ben chiaro quali siano gli elementi da porre al centro del discorso.
Per quanto Serebrennikov non abbia mai fatto mancare critiche all'apparato di governo russo, dominato da oltre venti anni dalla figura di Vladimir Vladimirovič Putin, il nome del presidente non viene neanche menzionato nonostante Limonov vi si sia opposto in maniera aperta e diretta; un'elisione che potrebbe anche essere casuale, non fosse che dal libro di Carrère è stata espunta anche tutta la parte relativa alla partecipazione diretta dell'intellettuale anarcoide alla guerra dei Balcani tra le file delle milizie serbe, così come in realtà non si presta particolare attenzione a tutte le sue prese politiche, dalla Perestrojka in giù. Chi fosse a digiuno del volume, o della storia di Limonov nel suo complesso, guardando il film ignorerebbe completamente sia la fondazione del Partito Nazional-Bolscevico sia quella de L'Altra Russia, e quindi il suo posizionamento all'interno del complesso scacchiere ideologico russo. La verità è che, esattamente come accaduto all'epoca di «Summer», dove si concentrava sulla biografia dei musicisti rock Mike Naumenko e Viktor Coj, Serebrennikov sembra interessato solo alla dialettica tra artista e amore, tra follia dettata dal gesto geniale e catabasi sentimentale. Per questo prende uno spazio incongruo, e francamente anche poco interessante nel complesso, tutta la parte ambientata a New York, dove solo di sfuggita emerge la riflessione di Limonov sui «peccati» del Capitalismo, e dunque la difesa a spada tratta della cultura sovietica d'origine, che sarà a conti fatti l'elemento determinante della sua poetica politica. E se si è comunque disabituati in questi tempi bui a opere che sappiano riconoscere il peso reale della cultura russa, con troppa facilità ridotta a «impero del male», dispiace come una figura complessa, ambigua e stratificata come Ėduard Limonov sia ridotta allo stereotipo del genio folle e anarchico, così pazzo d'amore da compiere gesti insani.
Sequenze come quella in cui il futuro scrittore si taglia le vene imbrattando di sangue la porta d'ingresso della casa in cui vive Elena con l'allora suo fidanzato, o come quella in cui tenta di strangolare la donna dopo aver scoperto un tradimento, o ancora l'attraversamento delle epoche storiche in un piano-sequenza articolato quanto artificioso, e in buona sostanza creato ad arte solo per reclamare «ohhh» di meraviglia dal pubblico, testimoniano le debolezze del pensiero cinematografico di Serebrennikov, che preferisce l'agit-pop all'agit-prop e lascia che l'estetica prenda facilmente sopravvento sull'etica di ciò che sta mettendo in scena. Così le protuberanze punk sono imbellettate a bella posa, lo scabroso si fa arty, e l'ambiguo diventa declamazione sloganistica priva di contenuto. Se si ripensa al libro, e alla spiazzante riflessione di Limonov sui mendicanti del mercato di Samarcanda (i «veri re»), non si può non prendere le distanze da un'opera senza dubbio visivamente di grande impatto, ma che lascia la sostanza delle cose fuori dall'inquadratura. E in tal senso quella scritta finale — non è di poco conto che il film esca dopo la morte dell'intellettuale dissidente verso tutto e tutti, mentre il volume si fermava con lui ancora in vita — che ricorda come Limonov abbia sposato nel 2014 la (ri)presa della Crimea da parte di Mosca, appare davvero ingiustificabile, e atta solo a sottolineare la distanza completa di Serebrennikov dal soggetto della sua indagine. Non è indispensabile amare i propri personaggi per metterli in scena, ma entrarvi in reale dialettica dovrebbe essere obbligatorio.
Da Stalin a Putin nella furia del regista dissidente che ha scritto il film con Pawel Pawlikowski e con Ben Hopkins. L'attore inglese Ben Wishlow interpreta il protagonista. Nove minuti di applausi.
Poeta maledetto, divorato da un'energia rivoluzionaria che ondeggia al servizio di molti, «Limonov» dal best seller omonimo di Emmanuel Carrere (Adelphi) sullo scrittore e militante morto nel 2020 dopo una vita avventurosa, vola oggi sul concorso del festival di Cannes come trascinato da una furia iconoclasta con la trasposizione del regista russo Kirill Serebrennikov.
Il dissidente che torna per la quarta volta in competizione per la Palma d'oro e lo fa con il suo primo film in inglese, porta una ballad epica percorrendo la Storia del dopoguerra fino ad oggi, da Stalin a Putin, smontando gli stereotipi dell'intellettuale dissidente russo che si rifugia tra Parigi e New York e richiamando personaggi rivoluzionari della cultura come David Bowie e Lou Reed.
Limonov ha ricevuto nove minuti di applausi. Il regista ha ringraziato:
«Purtroppo il cinema non può fermare le guerre. Realizzare il film è stato un viaggio molto lungo e finalmente siamo qui. Spero che ognuno di noi, che l'arte e che il cinema in particolare possano aiutare le persone a capire e a fermare la violenza che travolge il mondo oggi. Probabilmente sono un romantico ma io ci credo ancora»,
ha detto.
Limonov è Ben Whishaw
L'attore inglese Ben Whishaw è il camaleontico Eduard Limonov cui sta stretto il destino di operaio nato a Dzerzhinsk, sul confine ucraino, all'epoca parte dell'Urss, perché è la poesia, la scrittura il suo pane quotidiano, una urgenza fagocitante. Ma è solo l'inizio di una storia, con una bellissima colonna sonora, che letteralmente cavalca tra le epoche trascinando poi lo spettatore nella New York degli anni '70–'80, nell'underground di sesso droghe e punk per poi riportarlo in Europa e poi di ritorno in Russia nell'ambiente para rivoluzionario, pronto a diventare leader della neo-bolscevica nazionalista Altra Russia, avversario di Putin, detenuto. Innamorato della giovane modella Ekaterina Volkova (Viktoria Miroshnichenko), formerà con lei una coppia dannata dell'arte della Grande Mela ritratta da Serebrennikov come un set di Helmut Newton.
Poeta, delinquente, barbone, tossico, politico, artista e attivista, Limonov vive i suoi tempi da outsider, oppositore, intellettuale sempre contro qualcosa, ai margini, ma non per questo li evita.
Serebrennikov, che lavora in Europa, forse a Berlino, dedica un'immagine espressionista a «Limonov» (non a caso l'ha scritto con Pawel Pawlikowski, Oscar nel 2015 per il film «Ida» oltre che con Ben Hopkins) e lo rende però moderno come «The Serpent», la serie tv con Tahar Rahim premiata nel mondo.
Reinvenzione romanzesca, verità — il vero Limonov è stato un mistero e ci ha pensato il bestseller di Carrere (che appare in una scena) a farlo conoscere al mondo — poco importa per un film che lascia un bel segno anche visivo.
Prodotto da Wildside, Chapter 2 e Fremantle Spain, ossia Italia, Francia e Spagna con Mario Gianani e Lorenzo Gangarossa il film uscirà in Italia prossimamente con Vision.
In «Limonov: The Ballad», director Kirill Serebrennikov turns up the volume on his already explosive style (Petrov's Flu), which is really the only way to recount the mad, violence-tinged rise of Russian poet and political extremist Eduard Limonov.
The only Russian films that have been selected for Cannes competition since the invasion of Ukraine…
[Complimentary Registration or log in to read the rest of this review.]
В конкурсной программе 77-го Каннского кинофестиваля много работ знаменитых режиссеров. 19 мая прошла премьера фильма «Лимонов. Баллада об Эдичке» покинувшего Россию Кирилла Серебренникова. Одним из главных претендентов на награды фестиваля критики считают фильм Жака Одиара, уже получавшего Золотую пальмовую ветвь в 2015 году.
⟨…⟩
Название фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Мегалополис» формально привязано к «мегалону» — фантастическому строительному материалу, который изобретает главный герой — дизайнер-архитектор Цезарь Катилина (Адам Драйвер). В то же время слово «мегалополис», несомненно, восходит к «Метрополису» Фрица Ланга и еще напоминает о мегаломании — добродетели или пороке, присущем Копполе со времен «Апокалипсиса наших дней». Чтобы собрать бюджет в 120 миллионов евро, режиссер продал свои виноградники и винодельни, заявив, что ему плевать, если последний в его жизни фильм коммерчески провалится.
Так оно, судя по всему, и произойдет, не спасет даже звездный состав исполнителей. Структура «Мегалополиса» хаотична и претенциозна, в ней много «дурного вкуса», мессианского пафоса и слишком прямых параллелей между сегодняшней Америкой и разлагающейся Римской империей. Тем не менее безумие этого обреченного на неудачу замысла впечатляет, а стремление легендарного режиссера заглянуть в будущее и предупредить о грозящей миру катастрофе по-своему трогательно.
Вторым, гораздо более вдохновляющим сюрпризом конкурса стал фильм Жака Одиара «Эмилия Перес». Его завязка обещает заурядную криминальную драму, в центре которой мексиканка Рита (Зои Салдана), работающая адвокатом под крышей мафии: ее задача — обелять отпетых преступников в глазах правосудия. Неожиданности начинаются с того момента, когда Рита в одном из диалогов переходит на речитатив и пение. Оказывается, нас ожидает искрометный мюзикл! Жанр фильма, прежде чем он завершится, переживет еще несколько мутаций, и каждый раз мы будем удивляться и восхищаться ловкостью режиссерских манипуляций, плавностью переходов от комедии к мелодраме и в финале — почти что к народному эпосу.
Рутинная и не совсем праведная жизнь Риты совершает крутой поворот, когда в один прекрасный день ей поступает предложение, от которого нельзя отказаться. Нельзя, даже если тебя хватают, нахлобучивают черный мешок на голову и везут на встречу с главой картеля Манитасом дель Монте. Это чудовище с железными зубами предлагает Рите несметные миллионы за помощь в проекте его жизни: речь идет ни много ни мало о перемене пола. И Манитас превращается в Эмилию: обоих играет испано-мексиканская трансперсона Карла София Гаскон, актриса и по совместительству ведущая кулинарного телешоу. В роли жены Манитаса, играющей не последнюю роль в сюжете, выступает Селена Гомес. Вместе с Ритой Эмилия создает организацию, помогающую поискам жертв насилия картелей, включая тот, которым рулил Манитас.
Жак Одиар известен как певец маскулинности и мастер криминальной интриги. Демонстрируя привычное мастерство, он в то же самое время показывает, что в свои 72 года способен рисковать, экспериментировать и удивлять. Вряд ли легко было снять кино о Мексике почти целиком во Франции, но получилось естественно и органично. Музыкальные номера, исполненные вполголоса, посвященные пенисам и вагинопластике, только в первый момент могут показаться нелепыми. С развитием сюжета песенно-танцевальные сцены становятся все более массовыми и темпераментными. Яркие цвета «под Альмодовара», вызывающе броский дизайн интерьеров, эффектные наряды от Сен-Лорана (знаменитый модный бренд участвовал в продюсировании картины) — все это составляющие успеха замечательной «Эмилии Перес». При всей увлекательности и развлекательности фильм ставит довольно серьезный вопрос: совершая трансгендерный переход, меняет ли человек свою внутреннюю духовную сущность, освобождается ли от мужского деспотизма, смывает ли грехи прошлой жизни?
Остальные работы каннского конкурса, исполненные известными мастерами, как правило, оправдывают ожидания, но не превышают их. Это относится, например, к «Видам доброты» Йоргоса Лантимоса, который, работая со своей фавориткой Эммой Стоун и группой англоязычных актеров, возвращается тем не менее к своим греческим корням: состоящая из трех новелл притча о тотальном контроле над человеком напоминает ранние ленты режиссера. Относится и к «Поколению романтиков» Цзя Чжанкэ. С изысканным мастерством он показывает два десятилетия новейшей истории Китая глазами женщины, расставшейся со своим возлюбленным, но продолжавшей все эти годы любить его на расстоянии. (В главной роли — Чжао Тао, муза и супруга режиссера.) Герои встречаются спустя двадцать лет — сильно изменившиеся, постаревшие. Изменился и облик страны: мы видим разрушение старых и строительство новых городов-миллионников, возведение гигантских плотин и мостов; все это — результат трудолюбия китайцев и больших жертв, принесенных ими на алтарь отечества. Свою лепту в эти преобразования внесли и герои картины Цзя Чжанкэ, которую можно назвать оптимистической или даже патриотической мелодрамой.
Сказанное выше об уровне конкурсных работ относится и к британской постановщице Андреа Арнольд, чей фильм «Птица» развивает типичную для нее линию интимного кино. Действие происходит в Северном Кенте, разыгрывается в маргинальном слое общества, среди обитателей сквотов и любителей галлюциногенов. В центре картины — двенадцатилетняя полукровка Бейли, чьи разведенные родители живут каждый своей жизнью, а девочка предоставлена самой себе и своим фантазиям. Одна из таких фантазий материализуется в образе человека-птицы; его так и зовут — Bird, причем актер Франц Роговский ухитряется придать своему герою действительно птичье выражение лица. И когда он в кульминационный момент обрастает перьями, это даже не выглядит чем-то особенно диким. Арнольд — мастерица по части живописания природы и колоритного быта социальных низов, но данный фильм во второй своей половине скорее приближается к стилистике фантастического реализма.
К приятным неожиданностям конкурса можно отнести фильм «Три километра до конца света» румына Эмануэля Пырву, исследующий гомофобные предрассудки и коррупционные нравы румынской провинции. В определенном смысле Восточную Европу представляет в каннском конкурсе и «Лимонов. Баллада об Эдичке» Кирилла Серебренникова. Хотя по понятным причинам картина родилась не в недрах российской киноиндустрии, а за рубежом — в рамках европейской системы копродукций. Снятый на английском языке, фильм поначалу отчуждает зрителей, знакомых с российскими реалиями (по-английски шпарят и харьковчане, и Евтушенко, и читает свои стихи Ахмадулина), но к этой условности быстро привыкаешь. Одна из главных удач — британский артист Бен Уишоу: он очень точно воспроизводит психофизику и темперамент Лимонова. Что касается режиссуры, не все в ней идеально, но главную поставленную перед собой задачу Серебренников выполнил. Он показал незаурядного человека, вобравшего в себя коллективные комплексы советской «великой эпохи» — энергию, накопившуюся в атмосфере подавленной свободы, и опасный, большевистский по духу российский ресентимент, плоды которого сегодня пожинают те же жители Харькова.
Whishaw is great, playing the antihero as a posturing rockstar writer whose determination to be famous is all consuming.
Emmanuel Carrère's biographical novel of Eduard Limonov is called The Outrageous Adventures of the Radical Soviet Poet Who Became a Bum in New York, a Sensation in France, and a Political Antihero in Russia. Phew. That's a lot of story to adapt and fit into 138 minutes.
Taking on this onerous task is Russian director Kirill Serebrennikov, whose filmography includes Petrov's Flu and Summer. And this film has some of his familiar elements, such as the use of animation interspersed with the live action, usually to signal chapter headings or place names.
Limonov is played by Ben Whishaw as a posturing rockstar writer — or, in his words, «a schoolboy, hoodlum factory worker and poet» — whose determination to be famous is all-consuming.
The action shifts from Moscow in 1989, where Limonov is holding a conference with questions from the audience, the colours muted and almost in penumbra, before heading to his hometown of Kharkiv, where he sewed jeans in a factory.
After shifting to black and white, colour returns more brightly as the film heads to Moscow in 1972, where Limonov (who goes by the moniker Eddie) mingles with the intellectuals and poets he despises.
It is at one of these soirées that he meets Elena (Viktoria Miroshinichenko) and though a friend suggests she is way out of his league, an unlikely love affair blossoms after the poet's dramatic and bloody declaration of love.
The film follows the pair to New York, with no explanation of how they got there. They spend most of their time making love, but when Elena begins to make a career for herself the relationship unravels.
Serebrennikov's 1970s New York is just like you picture it, thanks to production designer Vlad Ogay (who also did impressive work on Petrov's Flu): dirty, gritty, seething with grifters and characters — there's even a girl decked out like Jodie Foster in Taxi Driver leaning into a cab, not to mention protesters and bible bashers on every corner.
Just as I was wondering whether the director was aiming for this heightened, stagey look or if the fake look of those streets was accidental, Whishaw races through some double doors and takes us out of the set and onto the film lot. Serebrennikov is a renowned theatre director and scenographer, that background certainly showing here.
Whishaw is an unusual bit of casting but he seems to relish this complex and not particularly likeable character, his performance full of energy. Despite the actor's allure, it is hard to see audiences flocking to the cinema to see a film about a relatively unknown Russian, and a pretty unpleasant one to boot.
One major issue with this English-language film is the fact that everyone speaks with an accent — why would Eddie and Elena speak English with Russian accents when they are together? Films like The Death of Stalin show that audiences are perfectly capable of listening to an actor speak with their own accent and managing to understand where they are from, and movies like House of Gucci show how grating these accents can be.
The film shifts between countries and decades, often at breakneck speed. There was a great piece of visual history as Limonov races through events such as John Lennon's murder, the Chernobyl disaster, and so on.
The final part focuses on Limonov's links to fascist Russian nationalists, his imprisonment, and eventual release. It is only during the end credits that Serebrennikov divulges Limonov's political leanings, which are unsavoury to put it mildly.
Someone asks Limonov: «Is it true that there's only one thing you can write about, and that is yourself?» With a life such as his, it is hardly surprising the man found himself so fascinating.
Whether audiences will find Serebrennikov's ultimately superficial film as fascinating is unlikely, despite the great lead performance and Serebrennikov's trademark tropes (not to mention a densely-packed soundtrack).
With a little more digging into the depths of Limonov's politics, and a little less focus on Eddie and Elena's sex life, this biography of such a flawed and complex man would have been a lot more edifying.
В Каннах прошла премьера байопика Эдуарда Лимонова, которого сыграл англичанин Бен Уишоу, в постановке Кирилла Серебренникова. С трудом узнал писателя Станислав Зельвенский.
В конце 1960-х молодой харьковский поэт Эдуард Савенко (Бен Уишоу) переезжает в Москву, где берет псевдоним Лимонов, вращается в богемных кругах и покоряет красивую женщину Елену (Виктория Мирошниченко). Когда у Лимонова возникают неприятности с КГБ, они с Еленой эмигрируют в Нью-Йорк, но и капиталистическое общество поэта не устраивает.
В 2011 году респектабельный французский писатель Эммануэль Каррер выпустил биографию Лимонова, которая пользовалась во Франции значительным успехом и сделала герою имя в Европе (отчасти заново, но его былую славу не стоит преувеличивать). Спустя некоторое время экранизацией книги занялся Павел Павликовский, прекрасный польский режиссер и большой специалист по России. Но этот фильм в итоге не сложился, и проект вместе, очевидно, с каким-то вариантом сценария перешел к Кириллу Серебренникову; Лимонов к тому моменту как раз успел умереть, так что его мнение на этот счет узнать, к сожалению, не получится.
Экранизация или нет — в данном случае не принципиально: в книге Каррера, ориентированной на западную публику, нет практически ничего, что не было бы известно российским читателям самого Лимонова — человека, всю жизнь усердно творившего собственный миф. Другой вопрос, что лирический герой не обязательно равен автору, но где кончается Савенко-Лимонов и начинается Эдичка, разобраться чрезвычайно сложно, и тот же Каррер (в фильме у него самоироничное камео), кажется, в этом был не очень заинтересован: его привлекла судьба литератора-авантюриста на фоне тектонических исторических сдвигов.
Серебренников на правах нового автора вычленил из богатой лимоновский биографии интересные для себя пункты, а остальные либо пробормотал скороговоркой, либо вовсе опустил. В первую очередь в фокусе нью-йоркская жизнь писателя из «Это я, Эдичка» (иногда она зачитывается за кадром) — иначе говоря, осмысление эмигрантского опыта и разного рода сексуальные переживания. В исполнении чрезвычайно пластичного Уишоу Лимонов здесь оказывается кем-то средним между Трэвисом Биклом из «Таксиста» (сравнение, в самом фильме сперва сделанное, а потом еще и тщательно разжеванное) и Артюром Рембо в исполнении ДиКаприо. Проклятый поэт, маргинал, революционер, панк, ревнивец. Таким образом, нас ожидают песни Лу Рида, жаркие совокупления, в том числе то самое, павильонный Нью-Йорк с желтыми такси и аккуратно растрепанными чернокожими, символическая пробежка по американской истории 1980-х, снятая оператором Романом Васьяновым пижонским длинным кадром.
Как с американским Лимоновым связаны Лимонов до и Лимонов после, можно только гадать. Серебренников даже не пытается соединить этих персонажей, переложив всю работу на гримеров и английского артиста. В первой, харьковско-московской части фильма режиссер вообще оживляется только на интеллигентских сборищах, поставленных с мстительным жизнеподобием: Евтушенко с Ахмадулиной читают стихи, стоят салатики, коньяк, кто-то застрял в туалете, печального Эдуарда утешают женщины. То здесь, то там мелькают знакомые приятные лица из сегодняшней (точнее, вчерашней) московской культурной тусовки.
Французский период ограничен одной радиодискуссией, после чего Лимонов возвращается в СССР 1989 года и смотрит с родителями по телевизору похороны Сахарова, а Серебренников плавно переходит к судьбам родины. Где-то там по-хорошему этот фильм и стоило бы, возможно, закончить. На практике герой из перестройки вдруг переносится сразу к строгим юношам в бункер НБП, имеет разговор в духе сериала «Бригада» с плохо загримированным фээсбэшником из начала фильма, позирует у Белого дома в 1993-м, мимолетно попадает в тюрьму и, собственно, всё. Откуда партия, почему тюрьма, где 1990-е и 2000-е, где балканская эпопея и все прочее — черт его знает.
Ясно, что режиссер поступает как считает нужным, и даже полное отсутствие в фильме про Лимонова Натальи Медведевой можно, вероятно, объяснить творческим выбором. Вопрос в том, что он хотел сказать этой картиной, помимо пересказа известных анекдотов. А также в том, зачем он взялся (закрывая де-факто эту возможность для кого-то еще) за фигуру, которую либо не понимает сам, либо как минимум не может объяснить другим? Лимонов был полон парадоксов, и смешон, и смел, и прагматичен, и наивен, и притягателен, и отвратителен, но он был цельным, законченным, узнаваемым с полуслова. Бен Уишоу хорош в отдельных эпизодах, но на длинной дистанции он играет персонажа без скелета и без сердца. Его неврастеник Эдди, собранный из фактоидов и проекций, для начала просто не вернулся бы в Россию.
Уишоу, как и почти все остальные, говорит в фильме на английском, но с акцентом — расхожее, но оттого не менее нелепое постановочное решение, которое вечно напоминает об интернациональной условности происходящего, перевешивая и цыганские скрипочки из «Russian Dance» Тома Уэйтса, и яростный патриотический секс под выступление Солженицына. Суета не равна сложности: Серебренников, по своему обыкновению, иногда затевает карнавальные игры с хронотопом, цветом, форматом изображения, но это мельтешение лишь обрамляет вакуум, дырку от бублика в самом центре фильма, как в середине кислой фамилии его предполагаемого героя.
Публицист Миронова: Серебренникова зовут на фестивали как записную жертву режима.
Одна из самых больших загадок — регулярное появление режиссера Кирилла Серебренникова на мировых театральных и кинофестивалях. В Каннах этот ловкий деятель нашей культуры, а если учесть судимость за мошенничество в особо крупном размере, то не деятель, а делец…
Так вот, на Каннском кинофестивале этот делец проводит свои премьеры чаще, чем Педро Альмадовар, Такеши Китано или Вуди Аллен. И ладно бы проходили его показы с триумфом. Россиянам наверняка хватило бы ума понять и принять, что в наших краях родился великий кинорежиссер, которому рукоплещет мир и который от нас, скучных и убогих, бежал.
Но нет же, Серебренникова принимают с неизменной скукой. Его премьеры не собирают толпу зрителей, о них не пишут восторженно критики. То же с его театральной судьбой.
Серебренников — едва ли не единственный из российских режиссеров постоянный участник престижного театрального фестиваля в Авиньоне. Однако принимают его там так же, как и в Каннах: сдержанно, холодно, немноголюдно. Вероятно, потому, что зовут Кирилла Серебренникова на фестивали не как режиссера, а как записную жертву режима.
«Деятель третьего-четвертого ряда»
Ну вот, новая премьера в Каннах — фильм Серебренникова об Эдуарде Лимонове. Называется «Баллада об Эдичке». Киноленте не очень повезло: ее сырую копию слили в Сеть еще в начале прошлого года. Тогда же я лично ее и посмотрела. И сразу вспомнила слова самого Лимонова о том, что Серебренников — деятель культуры третьего-четвертого ряда. Как в воду Эдуард Вениаминович глядел!
Деятель о словах кумира, отпущенных в свой адрес, судя по всему, знал. Потому благоразумно дождался смерти писателя и затем взялся снимать о нем кино. Еще и по книге Эммануэля Каррера, которую сам Лимонов тоже ценил невысоко. Знаете, да? Французский писатель написал художественную биографию Лимонова, ставшую в Европе супербестселлером. Но там много вымысла.
Серебренников так снял кино, будто бы он, мальчик из Ростова-на-Дону, о Лимонове узнал только от Каррера.
В силу того, что я это кино, в отличие от большинства из вас, смотрела, придется верить мне на слово. Говорю прямо: кино — дрянь. Вот прямо дрянь-дрянь. И само по себе, и в контексте Лимонова. Какие-то сплошные геи, сексуальная одержимость.
Лимонов в фильме предстает не большим русским писателем, который один из немногих добился славы в Европе и США,— у Серебренникова получился развратный девиант. И совсем непохожий на Лимонова.
Британский актер Бен Уишоу будто бы не готовился к роли и даже не посмотрел, каким был Лимонов. И надо же так умудриться: в целом похожий на молодого Лимонова по типажу, внешности, фигуре, Уишоу так его сыграл, что стало не узнать.
Кто Лимонова видел, кто с ним общался, сразу заметил поразительное несоответствие. В фильме Лимонов получился какой-то дерганный, разболтанный. Будто бы торчок на амфетамине.
Я лично роль Бена Уишоу восприняла как смачный плевок в современную русскую культуру: вот так я вас ценю, уродов, что даже ни одного видео с вашим гребаным Лимоновым не посмотрел, скажите спасибо, что на площадку вышел. Уверена, что так и было, потому что Уишоу — серьезный актер кино и театра. Но такое отношение.
Для сравнения вспомнилась роль Малкома Макдауэлла в фильме «Эвиленко», где он играл Чикатило: полное несоответствие комплекции, внешности, но нет никаких сомнений, что перед нами советский маньяк. В Британии прекрасная актерская школа. Просто по каким-то причинам Бен Уишоу не стал ради нас стараться. И вообще стараться. Зачем, если Серебренникова гарантированно возьмут в Канны, что бы он ни снял?
«Я жертва, така жертва»
Бен Уишоу тоже, между прочим, гей, как и Серебренников. Боюсь, что для того команду и подбирали: чем их больше в съемочной группе, тем выше шанс попасть с показом на Каннский кинофестиваль. Все двери открыты. Ничем иным я объяснить появление Серебренникова в Каннах не могу.
Кино плохое. Интерес публики почти нулевой. Актеры с режиссером прошли свой пресс-подход в скромной обстановке.
Из примечательного — прилет Ксении Собчак прямо на вертолете: Ксения Анатольевна очень торопилась на показ и потом назвала фильм о Лимонове лучшим в карьере режиссера.
Мда-а-а…
Впрочем, я же не об этом. Ну, кому-то нравится. Кто-то читал мало книг, ничего не знал про Лимонова. Может, люди по-английски нормально не говорят и не поняли, что там к чему.
Меня другое интересует: почему западные критики, журналисты, киноведы терпят из года в год нашего Серебренникова? Пихают его туда именно как жертву режима. Он ведь был у нас осужден. И, на мой взгляд, справедливо.
Однако я помню, как тогда судили за хищение госфинансирования театра Серебренникова: из каждого мало-мальски публичного человека вытрясали слова в защиту этого деятеля-дельца. Меня лично замучили спрашивать, почему не выступаю в поддержку Серебренникова.
Наконец я взяла и публично ответила: не выступаю, потому что считаю его виновным. Господи, сколько грязи на меня вылили! Обозвали агентом Кремля, паскудой, тварью.
Лимонов, как мы видим, тоже считал Серебренникова виновным. И его тоже обзывали при жизни. Теперь с фильмом о Лимонове и почти в одиночестве, без внимания иностранной прессы, Серебренников отметился в Каннах.
Понятно, зачем его там везде зовут. Витринная жертва режима. Там всем ведь заливает, что был осужден «кровавым ГУЛАГом» почем зря. И везде демонстрирует свою нетрадиционную ориентацию, неизменно намекая, будто в России по этой части подвергался чудовищным преследованиям.
Его театр получал сотни миллионов. Его спектакли ставились по всей стране. Его фильмы Россия сама отправляла на фестивали.
Вы хоть раз слышали, чтобы Кирилл Серебренников пострадал из-за своей ориентации? Мне так вовсе кажется, что, пока он жил и «творил» у нас, страдали его конкуренты с ориентацией нормальной: если деньги, поддержка и показы ему, значит, от кого-то отняли…
К голым геям добавились плакаты
Так и в Европе. Если в основной программе или просто внепрограммных показах Серебренников, значит, там не хватило места кому-то другому. «Лето» Серебренникова в Каннах вызывало интерес прежде всего потому, что он его заканчивал, сидючи под домашним арестом. Именно факту ареста были посвящены немногочисленные западные рецензии о фильме.
Новое появление в Каннах — с «Петровы в гриппе». Эту работу Серебренников снимал, когда его судили. Тогда был отмечен на фестивале оператор Владислав Опельянц, который, между прочим, снимал несколько фильмов Никиты Михалкова. Вряд ли успех Опельянца можно списать на талант Серебренникова. О Серебренникове тогда писали скромно и с недоумением, в основном обсуждая, какая она жертва режима.
Потом в Каннах показали «Жену Чайковского». И, кажется, у западного профсообщества сдали нервы. Фильм получил разгромные рецензии. Причем немногочисленные: интерес был к премьере маленький. Ни публику, ни критику не удивили «подход» и якобы сенсационность взгляда на Чайковского как больного гомосексуалиста.
Не сильно прокатило: запад про геев и не такое видел. И о Чайковском шокирующие фильмы давно сняли. Например, в 1971 году вышел фильм «Любитель музыки» Кена Рассела. Хороший, между прочим. Серебренников со своей лентой припозднился на 50 лет.
Флер жертвы режима, диссидента и изгнанника, напущенный на себя Серебренниковым, в тот раз общественность тоже не впечатлил: там за столько лет даже настоящие диссиденты приелись, а не то что такие, которые бежали на Запад в буквальном смысле прямиком от российской госкормушки. Казалось, конец пришел серебренниковскому забегу по Каннам.
Один из самых влиятельных в мире критиков, Оуэн Глейберман, прямо назвал фильм Серебренникова «лажей» — a dud. Рецензия вышла в Variety. Для любого другого режиссера это и впрямь означало бы если не конец, то паузу в карьере. После таких рецензий режиссеры уходят на несколько лет в тень — отдохнуть, подумать.
Но не таков Кирилл Серебренников! Он не только на годы никуда не ушел — спустя три месяца появился уже на театральном фестивале в Авиньоне со спектаклем «Черный монах». Более того, Серебренниковым фестиваль открыли!
И там все тоже было очень модно: играли сразу на трех языках, на сцене поставили советские парники-теплицы, исполнителя главной роли Филиппа Авдеева раздели и поливали из шланга, в конце танец дервишей исполнила толпа полуголых мускулистых мужчин. И над всем этим развевался антивоенный плакат.
Между прочим, спектакль сам по себе был не так уж плох. И инсценировка интересная. Если бы убрали из нее все модное. Потому что конъюнктурная гей-эстетика и огромный плакат создавали ощущение, что зрителям спектакль пихали насильно, как будто через желудочный зонд. Встречен он был соответствующе — местами иных стало подташнивать.
Меня европейские журналисты, критики, искусствоведы поражают. Почему никто не может встать и сказать, что с них хватит? Череда провалов от, в общем-то, посредственного, но очень плодовитого физика (Серебренников по образованию физик) из Ростова-на-Дону, который не придумал ничего лучше, как повторить советский маркетинговый секрет.
Помните, как во времена застоя к килограмму вырезки полагалось купить полкило супового набора? А собрание сочинений Цветаевой продавали только при условии покупки трех томов лауреата Сталинской премии Софронова?
Чтобы «продать» публике фильм «Лето», следует изобразить из себя жертву режима. Чтобы сбыть ей кино про Чайковского, надо позвать в кадр открытого гея, обязательно негритянку на роль няни, и, конечно, должно быть много голых совокупляющихся тел. Ну и напомнить в конце, что режиссер — жертва режима. Пусть и присвоил огромные «режимные» деньги.
Для «продажи» публике Лимонова пришлось проделать с ним тот же трюк, что и с Чайковским: убедить, будто бы Лимонов тоже был «по мужской части» и именно за это пострадал!
Какая удивительная пошлость. Вы знаете, Владимир Набоков, читая американцам лекции по литературе, никак не мог перевести это слово на английский — нет полных аналогов. Он так и записывал слово студентам — poshlost'.
Знаменитую сцену секса с негром Лимонов включил в роман «Это я, Эдичка» в качестве метафоры наивысшей формы одиночества и тоски, которые обрушились на него в эмиграции после утраты связи с родиной, родного языка, после ухода любимой жены. Кто бы знал, что спустя 50 лет тот самый Кирилл Серебренников, которого писатель назвал деятелем культуры четвертого ряда, придумает въехать на этой идее в Канны.
Poshlost'. Остается только гадать, когда у европейской публики кончится терпение смотреть на поделки предприимчивого физика из Ростова, который наловчился, дабы не слезать с красной дорожки, изображать из себя жертву режима.
«Телеканал 360», 20 мая 2024 года
ЛГБТ признано в России экстремистским движением и запрещено.
Кто давно меня читает, помнят, что я неоднократно писала о Кирилле Серебренникове и феномене его популярности на западе. Пару раз я разбирала рецензии на его каннские показы, писала о его «Чёрном монахе», которым он открывал в 2022 году театральный фестиваль в Авиньоне. Уже после разгрома его «Жены Чайковского» в Каннах.
Ещё вы могли помнить, что моё настоящее расхождение с либеральной прессой и либеральным истеблишментом, который ранее меня почитывал, случилось не столько из-за Дмитриева, сколько из-за дела Серебренникова. Потому что моему выступлению по делу Дмитриева предшествовала колонка в «Газете.ру» под названием «А ты почему не бежишь?». Она была о том, что меня достали спрашивать, отчего я не выступлю в поддержку Серебренникова. Тогда я впервые написала о его деле — что считаю виновным в хищении и не вижу причин за него заступаться. И к слову написала, что и Дмитриева считаю виновным. После этого меня облили ушатом помоев и так сильно оскорбили, что я не выдержала и сказала (и на пальцах доказала), что либеральные защитники Дмитриева все годы судов знали о его виновности, но защищали из корпоративной солидарности.
Наконец, вы могли видеть, что я уже писала рецензию на фильм Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке». Ещё в феврале прошлого года, когда копию слили в интернет. Мне фильм очень не понравился. Чрезвычайно плохо. И главное — это образ Лимонова, тяжёлого одержимого девианта с разболтанной походкой.
Из всего наследия Лимонова, из всей его биографии Серебренников запомнил только сцену с негром. Которая была Лимоновым придумана как метафора наивысшей формы одиночества в чужой стране.
Спустя почти 50 лет на этом негре Серебренников поехал в Канны.
Написала для «360TV» колонку об этом, об истории успеха Кирилла Серебренникова и бездонной терпеливости европейцев, которые год от года встречают Серебренникова холодно и даже злобно (так, его прошлый фильм едва ли не главный мировой кинокритик назвал словом «лажа»), но терпеливо позволяют скармливать его себе. Серебренников в некотором роде пошёл на их систему с ломом: он назвался жертвой режима. И ориентация-то у него не та, и осудили-то его тут, беднягу. «Я жертва, я така жертва!»
Человек сиганул на запад прямиком от госкормушки. Его тут заваливали деньгами, вниманием, спектаклями, съёмками. Потом прикинулся жертвой, объявил себя преследуемым, стал таскать на спектакли и показы антивоенные флаги — и вот уже ни рецензии разгромные, ни определение «лажа» от влиятельнейшего критика не позволяют вытолкать его с фестивалей.
Лимонов, между прочим, при жизни назвал Серебренникова деятелем культуры третьего-четвёртого ряда. Деятель дождался, когда Лимонов умрёт, объявил и Лимонова специалистом «по мужской части» и жертвой, снял сцену с негром и покатился на этом негре в Канны.
Говорили, что я ни черта не смыслю и вообще общалась с Лимоновым несколько раз. Вот старый друг Лимонова, знавший его в эмиграции, отмечает то же самое — полное непопадание Бена Уишоу в роль. Уишоу будто бы вообще не смотрел, кого играет. И Серебренников понятия не имел, кто такой Лимонов.
Зато мы выяснили, что, скорее всего, Серебренников шпарит по книге Александра Чанцева «Бунт красоты», в которой автор сравнивает эстетику Лимонова и Мисимы. Потому что Серебренников объявил, что следующий фильм будет о Мисиме.
Оз! Лимонов-то наш был тонкий интеллигентный парень. Повторил бы Серебренникову, что считает его деятелем третьего-четвертого ряда, да и прошел бы после такого фильма мимо. Про Мисиму известно: был бы жив, снёс бы этому деятелю башку мечом.
We have become accustomed to watching the British actor Ben Whishaw do great work as empathetic, generally likable characters. Whether playing a kindly schoolteacher in Sarah Polley's «Women Talking», an overworked doctor in «This Is Going to Hurt», or the voice of the titular bear in the «Paddington» films, he's been synonymous with a kind of welcoming softness. Yet in his latest film «Limonov: The Ballad», which premiered at the Cannes Film Festival on Sunday, he turns his hand to a more scornful, standoffish, and emotionally violent part.
Directed by Russian filmmaker Kirill Serrebrenikov and based on a book by author Emmanuel Carrère (full title: «Limonov: The Outrageous Adventures of the Radical Soviet Poet Who Became a Bum in New York, a Sensation in France, and a Political Antihero in Russia»), «Limonov: The Ballad» is a heightened retelling of the life of the writer, poet, and politician Eduard Limonov—a man who absconded Russia in the 1970s, pursued a Bohemian lifestyle as a writer, and then returned to his home country to found the dissident National Bolshevik Party.
Whishaw's work on the film spanned several years, in part due to it moving production out of Russia following the invasion of Ukraine. He still hasn't managed to see the final thing—he is in Cannes on his day off from performing Bluets, an adaptation of the Maggie Nelson book, at London's Royal Court Theatre—but critics are hailing Whishaw's performance in «Limonov: The Ballad» as among the best (and the boldest) of his career so far.
Dressed in a dashing Bottega Veneta suit, the actor spoke to «Vogue» about his approach to the part, personal style, and his forthcoming portrait of another unruly artist living in New York: Peter Hujar.
— I wanted to start by asking what you'd worked on directly prior to this shoot—and what, at that time, you felt like you were looking for in terms of a new role. Do you feel like «Limonov» answered a question for you in any way?
— I hadn't worked for a year because of the pandemic. And then I did a show called «This Is Going to Hurt», then «Women Talking», and then I did «Passages» with Ira Sachs. Then I did this. They were all such different projects and different characters. Almost contradictory.
Photo: Bertie Watson
— You're playing against type here. You seem like quite a modest person, the antithesis of this character. Was the offer of this part refreshing to you at all, or did it feel a bit dangerous?
— It did feel dangerous, but in a good way—like, exciting. I didn't know whether I could do it. There were a lot of things: like the fact that it was in English, but we were meant to be Russian. Why should it be me? And what could I bring? And how can you find a way into that? But I was also in a state of mind at the time [where] I was like, Let's take the leap and see what happens.
I just had a feeling that it would be a really interesting experience, and it was. But to be honest, most things feel quite terrifying. If it's a good thing you've been asked to do, you feel the pressure and the challenge.
— Do you take time to mull over whether or not to work on things?
— If I have to think too much, then I'll probably end up not doing it. It's usually quite instinctive.
— Before you met Kirill, you had seen his 2018 film «Leto», and heard about his work in the theater. What do you look for in a director that you found in him?
— He's a leader [who's got a] very charismatic and powerful presence, and you feel safe. There's a belief he has in you that you can do it, so you feel brave—or braver. What I absolutely loved about him is that he's really fearless. At some points he'd say, «In this shot, we're just gonna have the whole set fall down.» I actually haven't seen the film. I don't know if it's in there, but we blew up the set at one point. On one hand, there is a big plan and a lot of preparation, and then there's a lot of being open to how it's feeling in the moment.
— Was there a scene in particular where you felt like you needed that guidance?
— There were lots, to be fair, for which I was terrified. I would say that I felt terrified all the time. But I also think that's sometimes how Limonov feels: tensed up against the world. I think there's a bit when I have to be in bed, and get up and jump around, sort of shake myself in front of some journalists, and then jump out of a window. Maybe that's not even in it anymore. [Editor's note: It is not.] Some days I'd feel shy, and you had to get over your shyness. There was something exhilarating about overcoming that.
— Did you discover your «in» for Limonov as a person? How do you relate to someone so terrible?
— Someone who visited the set who knew him in real life said, «You might be surprised, but he was really tender. It was like he had a bit of his skin missing.» He presented himself as kind of hate-filled and raging against everything and everyone. But in a way, I found, it was because the world was uncomfortable for him to be in.
— You stopped shooting five weeks in due to the invasion of Ukraine. Was there a long pause in the middle of the film?
— Yes, we all stopped. I went home. Kirill left the country and lots of the rest of the crew and the people who were making the film also fled. And then we had no idea whether we'd be able to continue, but somehow we did. And we finished it off in Riga in Latvia six months later.
— What does your headspace look like for those six months?
— It's out of your control, so you just have to accept that and deal with it. I think, as an actor, you get quite good at just dealing with what's in front of you, because you don't really have a lot of control over anything. I didn't think about it at all in that time.
— I hear you're making a film about the gay American artist Peter Hujar with your friend Ira Sachs. Has that project wrapped already?
— It has. I am obsessed with him.
— I'm glad that someone is doing a film about his life.
— Me too. Although it's not a biopic in any way.
— Is it more heightened, like «Limonov»?
— It's not even like this. I'm not going to tell you anything about it, but I loved him before and I love him even more now. I think he's the most amazing artist. When we were making it, I went to the archive in the Morgan Library in New York, and looked through all of his contact sheets. He was an amazing, amazing guy, but also a difficult man.
— I was going to say, this sees you playing two politically switched-on artists present in New York in the latter half of the 20th century. Is there any parallel between how you played Limonov and how you played Peter?
— They're very different guys, but I would say actually not dissimilar in the sense of… I think Peter was a very sensitive but really difficult person from what you can read, based on people's memories of him. But also, he was troubled and went through an awful lot. You understand more why people behave the way they do: because they're struggling.
— I'm excited to see it. Before we go, Bottega Veneta dressed you for the «Limonov» premiere. Are you a confident dresser day-to-day?
— Not really. Honestly, I know that that's not what you want to hear! Maybe I'll go through phases, I would say. At the moment, I'm in a throwing-on-whatever's-comfortable phase.
The actor's always had solid menswear. But as the world's biggest film festival gets more fashion, his fits have souped up too.
Ben Whishaw's always been pretty good at this whole menswear thing. He likes chunky knit sweaters and plaid shirts, and during «GQ»'s Men of the Year event in 2022, he went for a full buzz cut and one of the slickest tuxedos imaginable. But that was two years ago, and a lot changes in two years. He's worked on five more films. He's grown his hair out again. And his wardrobe? It's full of nothing but grade A stuff now.
Stephane Cardinale — Corbis/Getty Images
Most actors worth their salt are at Cannes Film Festival right now, and at the premiere for «Limonov: The Ballad» (which has just been nominated for the ultra prestigious Palme d'Or award), Whishaw rocked up to the red carpet with his hair perfectly combed back and a face full of stubble. He wore a white vest and layered this with a black suit. Landing in black, this piece was made from a wool gabardine material and was cut with a slim fit design.
Whishaw then jumped into a pair of matching trousers, and some lightly-polished leather loafers. Just from his footwear alone, it's pretty easy to guess which designer he's wearing. But if you're still not sure, the intrecciato weave has been a signature Bottega Veneta detail since, well, forever. It's made appearances on keyrings and sneakers and belts, and recently, Joe Alwyn was spotted with a bag that was decked out in the same finish. Basically, it's the type of thing that you'd find in the wardrobe of every big fashion guy who's got it all figured out.
Plus, Bottega Veneta is arguably the fashion guy's fashion brand right now. It's wearable, subtle but still entirely noticeable. Most menswear veterans could look at the clean lines of a leather shirt (that's been made to look like denim) and immediately identify creative director Matthieu Blazy's handiwork. A$AP Rocky has fronted campaigns. Jacob Elordi's into it. The Biebers are long-time fans.
All of whom are duking it out at the top of the menswear big leagues. But now, Ben Whishaw is in there too — and there's no turning back.
Le cinéaste russe adapte brillamment le livre d'Emmanuel Carrère consacré à Edouard Limonov, figure controversée de la scène littéraire et politique à la fin du siècle dernier. Une réussite majeure.
Il est mort à 77 ans dans son lit et il ne pouvait rien lui arriver de pire que ce décès somme toute ordinaire, des suites d'un cancer. Toute sa vie Edouard Limonov a prôné le chaos, idolâtré ceux qui épousaient un destin tragique (Jim Morrison, Andreas Baader…) et, au cours de son existence trépidante et pathétique, a piétiné la demi-mesure et la nuance.
L'homme rêvait d'être considéré comme un génie littéraire ou, à défaut, un politique visionnaire ou encore de finir victime d'un attentat ou sur la chaise électrique après avoir commis des meurtres retentissants. Tout cela pour achever son parcours en ce bas monde comme un vieillard usé dont les seuls titres de gloire auront finalement été de commettre quelques ouvrages autobiographiques vaguement scandaleux (« Journal d'un raté », « Le poète russe préfère les grands nègres ») et d'avoir régné sur un micro parti politique ultranationaliste et belliqueux.
Dans « Limonov — The Ballad », son adaptation du remarquable livre d'Emmanuel Carrère consacré à l'agitateur russe (« Limonov », Editions POL), Kirill Serebrennikov ne met pas en scène les derniers jours de ce héros si discutable, mais il retranscrit sur l'écran avec une sidérante invention formelle (plusieurs années sont parfois retracées en un seul plan séquence) les principaux épisodes de son existence schizophrène.
Limonov qui abandonne son usine de Kharkov, dans une Ukraine appartenant alors à l'URSS et son quotidien de voyou pour intégrer les rangs de la bohème dissidente et littéraire. Limonov exilé à New York, qui mène une vie de dandy pornographe, fan de Lou Reed, fantasme d'éclabousser le monde avec son génie d'écrivain, et finit majordome pour un nanti de la ville.
Limonov rongé par l'aigreur à Paris et qui orchestre son retour sur ses terres natales où, en contradiction apparente avec son pedigree de marginal libertaire, il devient le mentor d'un parti mi-fasciste mi-communiste entendant ressusciter l'âme de la Russie éternelle.
Kaléidoscope punk
Dans un geste de cinéma fiévreux et halluciné qui dynamite les codes usuels de la narration, Serebrennikov bâtit un foisonnant collage d'images et de sons, une sorte de kaléidoscope punk, pour dresser le portrait inévitablement composite du mystérieux et insaisissable Edouard Limonov. Plus inspiré que dans ses deux derniers films, (« La fièvre de Petrov » et « La femme de Tchaïkovski »), le cinéaste, talentueux comme à ses plus belles heures, renoue avec la veine poétique et brûlante de son monument : « Leto » (2018), où, à travers l'histoire du groupe de rock russe Kino, il évoquait les années 1980 et les derniers feux du régime soviétique.
Emmanuel Carrère apparaît en « guest star » dans le film dans une courte scène où il donne la réplique au Limonov de fiction, incarné par le comédien britannique Ben Whishaw, candidat sérieux pour le prix d'interprétation. L'écrivain peut se réjouir du travail accompli par Serebrennikov qui, avec la puissance de sa mise en scène, signe une adaptation brillantissime de son livre et sonde à son tour les paradoxes du vénéneux Edouard Limonov.
Fragment de la vidéoconférence avec Édouard Limonov
du 28 octobre 2009 :
— Est-il vrai que vous avez tiré sur des civils en Serbie ?
— La question est si vaste, avec une touche de provocation, « tiré sur des civils en Serbie »… Évidemment, celui qui a posé cette question s'appuie sur le film de la BBC, réalisé par Paweł Pawlikowski, intitulé « Serbian Epics », dont le protagoniste principal est Radovan Karadžić. Le procès de Radovan Karadžić vient tout juste de commencer au Tribunal de La Haye.
Dans ce film, j'interviewe Radovan Karadžić, j'ai participé à ce film pendant trois jours, et il y a une scène, filmée par Paweł Pawlikowski — que cela reste sur sa conscience — où je tire avec une mitrailleuse. Oui, je tire avec une mitrailleuse. Cela se passe à Pale, alors capitale de la République serbe de Bosnie. Je tire avec une mitrailleuse sur un champ de tir.
Plus tard, cette scène a été interprétée comme si je tirais sur Sarajevo, mais il faut au moins se rendre compte que Pale et Sarajevo sont séparés par plusieurs dizaines de kilomètres. Donc, en l'occurrence, il n'y a aucune raison de m'incriminer. Paweł Pawlikowski a manipulé les images, en ajoutant une scène juste après, où des maisons ressemblant à des bâtiments médiévaux avec de nombreuses fenêtres apparaissent brièvement, littéralement comme une vingt-cinquième image. C'était apparemment une tentative de provocation sordide qui dure depuis 17 ans, car le film a été réalisé en 1992, et il voulait probablement montrer que je tirais sur une ville. Mais je le répète, la petite ville de Pale est située à plusieurs dizaines de kilomètres de Sarajevo.
Excerpt from a video conference with Eduard Limonov
dated October 28, 2009:
— Is it true that you shot at civilians in Serbia?
— The question is quite broad, with a sting, «shot at civilians in Serbia»… Obviously, the person asking this question is referencing the BBC film, directed by Paweł Pawlikowski, called «Serbian Epics,» where the main character is Radovan Karadžić. As the trial against him has just started in The Hague Tribunal. In this film, I am interviewing Radovan Karadžić. I participated in the filming for three days, and there is a scene where I am seen firing a machine gun, which was captured by Paweł Pawlikowski. Let that remain on his guilty conscience. Indeed, I am seen firing a machine gun. All of this takes place in Pale, the former capital of the Bosnian Serb Republic. I am firing on a shooting range. And when this was later interpreted as if I was shooting at Sarajevo, one must at least understand that Pale and Sarajevo are several tens of kilometers apart. So, in this case, all the questions should be directed elsewhere. Paweł Pawlikowski manipulated the footage, adding a scene right after that, where some houses resembling medieval ones with many windows flicker, literally like the 25th frame. This appears to be an attempt at such a vile provocation, which has been going on for 17 years because the film was released in 1992. Allegedly, he wanted to show that I was shooting at some city. But I repeat again, the small town of Pale is several tens of kilometers away from Sarajevo.
Ausschnitt aus einer Videokonferenz mit Eduard Limonow
vom 28. Oktober 2009:
— Stimmt es, daß Sie in Serbien auf Zivilisten geschossen haben?
— Die Frage ist sehr breit gefächert und hinterhältig, «auf Zivilisten in Serbien geschossen»… Offensichtlich bezieht sich der Fragesteller auf den «BBC»-Film des Regisseurs Paweł Pawlikowski, er hieß «Serbian epics», in dem Radovan Karadžić die Hauptrolle spielt. Genau jetzt hat sein Prozess vor dem Haager Tribunal begonnen. In diesem Film interviewe ich Radovan Karadžić, ich habe drei Tage an diesem Film mitgewirkt, und es gibt dort eine Szene, die Paweł Pawlikowski gedreht hat, lassen wir das auf seinem schmutzigen Gewissen, in der ich mit einem Maschinengewehr schieße. Tatsächlich schieße ich dort mit einem Maschinengewehr. Das Ganze findet in Pale statt, der damaligen Hauptstadt der Bosnischen Serbischen Republik. Und ich schieße mit dem Maschinengewehr auf einem Schießstand. Und als das später so interpretiert wurde, als ob ich auf Sarajevo schieße, muss man sich zumindest vorstellen, dass Pale und Sarajevo durch mehrere Dutzend Kilometer getrennt sind. Deshalb müssen in diesem Fall alle Fragen von mir genommen werden. Paweł Pawlikowski hat nach dieser Szene auf dem Schießstand buchstäblich wie eine «unterschwellige Werbung»… dort irgendwelche Häuschen aufblitzen lassen, die wie mittelalterliche Häuser mit vielen Fenstern aussehen. Das war offenbar der Versuch einer solchen schmutzigen Provokation, die seit 17 Jahren andauert, weil der Film 1992 veröffentlicht wurde, und angeblich wollte er damit zeigen, dass ich auf eine Stadt schieße. Aber ich wiederhole nochmals, dass die kleine Stadt Pale mehrere Dutzend Kilometer von Sarajevo entfernt liegt.
Il film, in concorso, è ispirato al bestseller di Carrère, racconta la storia del controverso poeta russo. «Quando ho iniziato a seguire la sua carriera politica, il mio sguardo è cambiato: il suo partito diede il primo assaggio del fascismo in Russia».
«Purtroppo il cinema non può fermare le guerre. Realizzare questo film è stato un viaggio molto lungo e finalmente siamo qui. Spero che ognuno di noi, che l'arte e che il cinema in particolare possano aiutare le persone a capire e a fermare la violenza che travolge il mondo oggi. Probabilmente sono un romantico, ma io ci credo ancora».
Nove minuti di applausi al Grand Theatre Lumière per «Limonov», la ballata che il cineasta russo Kirill Serebrennikov dedica all'artista sovversivo, film in concorso tratto dal bestseller di Emmanuel Carrère, che fa una comparsata ed è consulente della trasposizione, ma non è sulla Croisette. A incarnare lo scrittore scomparso nel 2020 è Ben Whishaw, il cuore energetico del film che segna la quarta volta di Serebrennikov al Festival di Cannes e che ripercorre la sregolata vita piena di giravolte, e la cinetica carriera di un personaggio divisivo: per alcuni è un delinquente, un militante, uno scrittore underground.
All'incontro al Resideal, Serebrennikov riprende subito il discorso legato alla guerra:
«Succede ogni giorno che migliaia di persone dicono: fermate questa terribile guerra alla Russia. Ma purtroppo le autorità non reagiscono. Non so se conoscete il caso di due signore, una è una mia ex studente, che sono state mette in prigione per aver messo in scena una pièce teatrale. Sono in prigione, con le accuse sono di terrorismo e estremismo, e la pièce teatrale ha ricevuto un importante premio artistico nazionale. Due colleghe sono in carcere per questo. In molti dicono: «tutto questo è kafkiano, liberatele», ma gli alti poteri non reagiscono. Si comportano — aggiunge il regista — mi pare con sempre maggiore sadismo, in modo ancor più violento, non sono convinto che si possa fare qualcosa per cambiare le cose. La volontà oppressiva è molto più forte».
Il film «Limonov» è presentato come una ballata. Quanta la fedeltà al personaggio reale? chiediamo al regista che risponde:
«È stato Carrère a definire il personaggio. Nel suo romanzo non ha raccontato la vita vera di Limonov, ma una semi finzione. Emmanuel ha creato questo personaggio figlio di invenzione artistica e il mio film è un adattamento basato sul suo libro. La sfida per me è stato prendere il personaggio di Limonov e adattarlo a quello del libro, per questo uso spesso, nel film, l'immagine dello specchio, la duplicità della messa in scena».
Quanto al bravissimo protagonista, Ben Wishow e la libertà nell'interpretazione, racconta:
«Per prepararmi ho letto il libro di Carrère e visto video di Limonov, ci sono anche tanti documentari, in particolare del periodo in cui era a Parigi e poi a Mosca. Ho anche letto i suoi libri che sono stati tradotti in inglese. E poi mi sono basato su quel che diceva Kirill, che mi incoraggiava su come diventare il suo Limonov. E non ho mai giudicato Limonov, ho cercato di comprenderlo e restituirlo. Sì, definire il film una ballata ci ha reso liberi di interpretarlo».
E al riguardo Serebrennikov fa notare:
«Io e Ben parliamo la stessa lingua artistica, lui non è un attore che recita, lui si butta nel personaggio e lo incarna, gli dà vita. La ballata è una forma poetica».
Il progetto del film è partito quattro anni fa, nel frattempo, con la guerra in Ucraina, ha assunto un significato diverso.
«Quando abbiamo iniziato — dice ancora il regista — non sapevamo che la sua storia avrebbe acquisito una tale importanza. Volevamo raccontare un artista, un poeta pieno di contraddizioni, un personaggio controverso. Poi è scoppiata la guerra, evento enorme e molto doloroso per me, che mi ha stravolto la vita, mi ha costretto a lasciare il Paese in cui vivevo (ora si è trasferito in Germania, «ndr»). La guerra ha cambiato il progetto, trasformandolo in qualcosa di altro. Non siamo noi che abbiamo fatto il film, è il film che si è realizzato da solo».
Serebrennikov spiega perché ha voluto realizzare un film su Limonov e il progetto dal quale è partito:
«Per me il successo del libro di Carrère è stata una sorpresa, non pensavo a una tale risonanza per una storia su uno strano poeta russo. Ma il libro è diventato un bestseller e questo significa che c'è qualcosa, nel personaggio, per cui la gente crede che sia importante per comprendere il presente, che si riflette nel mondo in cui viviamo oggi».
E aggiunge:
«Quando ero giovane leggevo il suo quotidiano «Limonka», molto popolare tra i giovani, anticonformista. La sua vita si svolgeva davanti ai nostri occhi, era coraggioso, unico. Ma quando ho iniziato ad avvicinarmi a lui, a seguire la sua carriera politica, il mio sguardo è cambiato: il suo partito, Nazional Bolscevico, fondato nel '93, diede il primo assaggio del fascismo, di quelli che sarebbero diventati i fascisti russi. Lui voleva la guerra, il ritorno dell'Unione sovietica e la sensazione è che stiamo vivendo nel mondo che lui aveva sognato. Come se il Cremlino si fosse ispirato ai suoi testi. Oggi vorrei ancor più esplorare i meccanismi che hanno portato a questo. Comprendere dove ha inizio il fascismo russo. Non so cosa avrebbe pensato di questa guerra, del bombardamento della sua città natale Kharkiv. Ma so che era favorevole alla annessione della Crimea e sosteneva i separatisti, che considerava non abbastanza radicali al punto di accusare la Russia di debolezza».
Prosegue:
«È stato un eroe della mia gioventù, un poeta — dice il cineasta russo — ero affascinato dal suo essere antieroe, contro la borghesia, contro il sistema, bastian contrario eterno, capace di distruggere ogni catena. Questo lo rende una figura affascinante per i giovani. Ma quando si parla di rivoluzione si parla anche di sangue e violenza. E allora la sua rivoluzione non mi interessa, io mi associo a quella non violenta dell'arte e della creatività».
Serebrennikov non ha mai incontrato Limonov
«quando avrei potuto farlo era ormai un uomo arcigno, anziano, non voleva essere avvicinato. Non credo sapesse del film, è morto prima. Del libro di Carrère invece penso che sia felice che sia diventato un bestseller, si sentiva come una rockstar, voleva essere al centro della scena».
Канны увидели и оценили новую работу Кирилла Серебренникова.
После мировой премьеры фильма «Лимонов. Баллада об Эдичке» — яркого и, как всегда, субъективного авторского высказывания Кирилла Серебренникова — ожидаемо посыпались полярные мнения, принципиальные расхождения в оценках. Сам бы Эдуард Вениаминович был доволен: картине о нем долго аплодирует гламурный каннский дворец. Впрочем, в основе расхождений не только кино, но и сама личность Серебренникова. Многие (заметим: особенно соотечественники) идут на показ уже с готовым вердиктом: «фальшак».
В основе фильма известная, увенчанная премией Ренодо книга Эмманюэля Каррера «Лимонов», кипящая смесь подлинных фактов и домыслов. Вслед за автором сюжет несется по американским горкам судьбы, зигзагов героя, проживающего много жизней. От харьковского андеграундного писательского подполья до попытки осесть и прославиться в Москве, от побега в США — до возвращения в горбачевский СССР, как он говорит — на развалины империи, чтобы услышать голос истории. На самом деле, чтобы самому стать историей. И внутри этого бега по кругу добра и зла, поэзии и провокаций множество перевоплощений: от рабочего на заводе и в шахте — до дворецкого миллионера на Манхеттене, от пошива джинсов ради выживания — до выступлений в «Бункере», от неприкаянности и нищеты — до фанфар громкой публикации в Париже скандального романа «Это я — Эдичка», а еще нацболы, создание партии, заманчивые предложения КГБ, протесты, тюрьма… Этих сюжетов-жизней-масок хватит на сериал без конца и начала.
Помимо текста Каррера Серебренников использует мотивы романа-мифа «Это я — Эдичка», поразившего когда-то не только жаркой откровенностью и исповедальной интонацией, но и эстетической новизной.
Как говорит режиссер: «Наш герой не столько реальный Лимонов, сколько сотворенный Каррером сплав из многих персонажей его книг. Поэтому это не байопик, а баллада».
Большая часть фильма — нью-йоркский период жизни панк-поэта и хулигана с харьковских окраин. А харьковское и московское прошлое, возвращение в 90-е в Россию — возникают короткими наплывами. Или в прямой речи героя (порой ее многовато), обнаружившего вдруг преимущества СССР перед «Диким Западом», в котором голодают бедные, а до бомжей никому нет дела.
Авторов притягивает молодой Лимонов — романтик (в этом смысле картина близка фильму «Лето» о рок-музыкантах). Им важно понять, как воинственность произрастает из романтизма, откуда возникает эта адреналиновая горячка, отчаяние и отчаянное желание испытать в жизни все разом, но прежде всего — гнев, злость, экстремизм, агрессия. Желание разломать старый мир. Или просто мир. И кажется, эти качества — не только индивидуальные особенности Эдички.
Молодой Лимонов Бена Уишоу (взрослый политик с ленинскими чертами, козлиной бородкой, мелкими жестами, Лимонов-воюющий — авторам менее интересен) — переменчивый ток: обаятельный и отвратительный, грубый, нежный, смешной, хамский, пропитан энергией панк-рока. Такой ускользающий, изменчивый персонаж плутовского романа.
Трудно было найти лучшего актера, чем Бен Уишоу,— актера-хамелеона, который меняется от эпизода к эпизоду.
Поначалу кажется, ну совершенно не похож… Постепенно за счет пластики, погружения в характер он действительно превращается в своего героя-хамелеона с сильной романтической доминантой. Молодой Эдичка не способен на приблизительность, получувства. Влюбляющийся навсегда, до одурения, до беспамятства в свою Елену Прекрасную (в миру Щапову). Из-за любви к ней готов резать вены и мазать кровью стены рядом с ее дверью. В исполнении Виктории Мирошниченко Елена такая же безумная, рисковая, готовая на любую авантюру и вместе с тем уязвимая. Их рок-н-рольный роман снят как танец. И после разрыва с ней Эдичка летит в депрессивный штопор, на самое дно беспорядочной, взрывоопасной жизни.
Портрет Лимонова по определению чрезвычайно сложная и амбициозная задача. Слишком много сущностей у культового харизматика, поэта и смутьяна, позера и провидца, размахивающего ножом и швыряющего в дорогие витрины камни. Лимонова или Савенко. Гения или ублюдка, объявившего войну всем: капитализму и западному романтизму в отношении СССР, советской системе и «американской мечте». Оправдывающего репрессии и Сталина логикой истории. Но своими стихами и своей жизнью создавшего живой образ огнеопасного пестрой эпохи. Не только в СССР, но и в Америке, охваченной антивоенными демонстрациями. Которые поначалу вдохновляют новоприбывшего из СССР. Но быстро разочаровывают, он не понимает, зачем оппозиционные партии, если они лишь перекладывают бумажки: «Камень — вот наше оружие!» В этот момент вспоминается «Санькя» Кирилла Серебренникова — спектакль о воинствующей молодежи.
Сюжет, как и сам герой, скачет-движется во времени и пространстве, описывая Лимонова, себя придумавшего. И уже не отыскать границу между реальным персонажем — и литературным.
Один из долгих эпизодов снят практически одним планом. Эдичка мечется, бродя из помещения в помещение, из кухни — в опустевший кинотеатр, из кинотеатра на странную сонную улицу… пока, наконец, не выходит за стены… гигантской декорации. По сути, его бег и есть поиск реальности, которая каждый раз оказывается декорацией. Поиск себя, ловящего мыльные пузыри очередных ядреных идей и рифм.
В самом начале фильме на интервью уже прославившегося Лимонова спрашивают, кем он себя считает — советским писателем или диссидентом, русским или эмигрантом? Журналисты и публика все время интересуется его идеями национал-большевизма, криптофашистских политических движений, террором, политическими амбициями. И кажется, не только спрашивающие, но и он сам, при всем напоре, влюбленности в позу бунтаря, не уверен — где он настоящий? Против чего он бунтует? Почему сам у себя выбивает из-под ног удобные подставки.
Американские журналисты просят неуправляемого бунтаря представиться: «Лимонов, как лимон?» «Нет, Лимонов, как «лимонка». Хорошо еще стаканом в голову не кинул. А! Кинул! Но это в другом интервью.
Для режиссера это история про дикую метаморфозу: «Как поэт превращается в человека войны».
Все русские персонажи (включая Уишоу) говорят в фильме на английском с выраженным русским акцентом. Такова задача режиссера. Можно с этим решением спорить, но зарубежной аудитории определенно легче различать принадлежность героев. Во время сеанса поняла, что зрители — из России и Запада — смотрят совершенно разные картины о «Лимонове». В фильме тысяча деталей и нюансов, которые вряд ли считают далекие от нашей суровой истории. Плакат в квартире поэта «За вашу и нашу свободу», Ахмадулина и Евтушенко, читающие стихи на квартирниках. Много стихов Лимонова, странно звучащих по-английски. Есть даже реконструкция поэтического вечера, на котором поэты Лимонов и Андрей Родионов попеременно читают стихи в «Бункере». Родионов здесь камео — играет сам себя.
Цветовая гамма погружает в разные пространства: тусклое зеленоватое харьковское, экспрессивное нью-йоркское, пастельное благополучное — парижское, сероватые, словно выцветшие, 90-е в Москве. А может, это субъективный взгляд героя на эти пространства.
Серебренников снимает кино про людей, которые знают, как умирать, придумывают — за что, но не очень понимают, как жить.
«Ощущение, что мы сегодня живем в мире Лимонова,— говорит на пресс-конференции Кирилл Серебренников.— Все, о чем он писал, оказалось реальностью. Жутко токсичной реальностью».
На Каннском кинофестивале прошла премьера «Лимонова». Фильм Кирилла Серебренникова основан на книге «Это я — Эдичка» и романе «Лимонов» Эммануэля Каррера. Это история молодого советского поэта, оказавшегося в Нью-Йорке, безупречно разыгранная Беном Уишоу и Викторией Мирошниченко. Кинокритик Антон Долин рассказывает об этой неровной картине, полностью соответствующей своему парадоксальному герою.
Парижский интервьюер спрашивает Эдуарда Лимонова, автора семнадцати книг и мировую знаменитость: правда ли, что тот способен писать на единственную тему — о себе? Тот, ничуть не смущаясь, подтверждает. Для него это не недостаток, а доблесть. Наверное, поэтому скандальный писатель, журналист и политический деятель был прежде всего поэтом. Так он себя аттестовал и в дебютном, заслуженно культовом романе «Это я — Эдичка». Его текст стал основным (но далеко не единственным) источником фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов».
Американо-российский оператор Роман Васьянов («Стиляги», «Ярость», «Отряд самоубийц»), с которым Серебренников работает впервые, создал здесь самую сложную и вычурную свою работу, решая на разный лад старинную кинематографическую задачу — съемку отражений и зеркал. Изображения ломаются, двоятся, обманывают взгляд, подчеркивают иллюзорность показанного. Есть у зеркальной эстетики и простое назначение: обнажить нарциссизм главного героя, создавшего художественный мир и политическую платформу из элементов своего непомерного эго.
Эдуард, он же Эдичка, он же Эдди Савенко-Лимонов,— феноменальная, возможно, лучшая роль британца Бена Уишоу — трудился на заводе в Харькове и шил джинсы в Москве, но прежде всего был поэтом. Сбежал в Нью-Йорк, где жил на пособие, работал в ресторане, прислуживал богачам, но оставался поэтом. Прославившись в Европе, закрепил свое право так называться. И не отказался от него даже после возвращения в позднесоветский СССР, где скандальная слава его не оставила — вплоть до создания Национал-большевистской партии и тюремного срока за убеждения. Политик, да, но все-таки больше поэт. Поэтому для фильма так важны заочный — в высшей степени оскорбительный — диалог героя с «диванным эстетом» Бродским (хотя Солженицыну досталось еще хуже) и очное противостояние с успешным конформистом Евтушенко (Андрей Бурковский).
Протяжный лирический рассказ о приключениях — нередко любовных — выдающегося, но сложного человека: жанр фильма Серебренников определил старомодным словом «баллада». Это легализует и обильное использование песен в диапазоне от Лу Рида и Sex Pistols до Shortparis. Парадоксальным образом лучше всего гибридный дух картины передает стилизованно цыганский «Russian dance» Тома Уэйтса. Что-то здесь есть и от русского блатного романса — за кадром звучит «Какая осень в лагерях» группы «Бутырка». В тон саундтреку финальный эпизод — зона и триумфальный выход Лимонова на свободу.
Первый англоязычный фильм Серебренникова — в том числе о сути России и неспособности даже самых внимательных и образованных иностранцев уловить эту суть. Об этом косвенно свидетельствует спорный и любопытный ход — по-английски герои, начиная с главного в исполнении Уишоу, говорят с русским акцентом. Звучит чужеродно для нашего уха, но сразу опознается американцем или европейцем. Однако универсального, вовсе не связанного с советским или российским опытом, в картине все равно больше. Прежде всего, это история эмигранта, его одиночества и растерянности, бахвальства и нелепого самомнения. Все эти качества комически гипертрофированы, ведь речь о поэте.
Для передачи бесконечной тоски и неудовлетворенной потребности в любви, которые сделали «Это я — Эдичка» столь значительным текстом, Серебренников, Васьянов и Уишоу нашли точные визуальные средства. Нью-Йорк превращен в искусственный лабиринт декораций, из которых невозможно выбраться,— соблазнительный и удушливый мираж. А населяющие картину эпизодники и статисты (многие — из журналистско-артистической тусовки нынешней России, в основном эмигрантской) будто верифицируют искусственную реальность, одновременно напоминая зрителю о ее театральности. Журналист Юрий Сапрыкин, поэт Андрей Родионов, певец Николай Комягин, актриса Чулпан Хаматова, телеведущая Юлия Панкратова — лишь некоторые из тех, кому достались маленькие знаковые появления, не роли, а камео.
В фильме американский издатель упрекает Эдди, что тот не умеет и не хочет работать над сюжетом. В случае экранизации биографии Лимонова, которая полна увлекательных приключений, но плохо укладывается в привычные драматургические схемы, это тоже серьезная проблема. Даже несмотря на то, что один из первоисточников — роман о русском писателе — создавал Эммануэль Каррер (тоже попавший в кадр), а над сценарием по его мотивам работал оскароносец Павел Павликовский. Не очень помогает и деление на главы, названия которых даны броским красным цветом: «Родина», «Революция», «Слава», «Время», «Судьба».
Серебренников снял изобретательный, но начисто лишенный сбалансированности и внутренней гармоничности фильм. Странным образом эти свойства работают в его пользу. Ведь таким же угловатым, неудобным, несообразным, неспособным вписаться никуда и никогда был его главный герой.
Энергетическими узлами интриги становятся авантюры воображаемые: вот Эдичка будто бы в самом деле задушил жену-изменщицу Лену, вот трагически погиб, вот устроил настоящий теракт. Лучшая, самая воздушная и поэтическая сцена «Лимонова» — та, в которой герой за несколько минут экранного времени преодолевает десятилетие от конца 1970-х, когда его наконец настигла слава, до возвращения в СССР в конце 1980-х. Он бежит, не обращая внимания на исторические вехи и знаменитые лица с экранов, через анфиладу пространств, на фоне мелькают принцесса Диана и Горбачев, «Солидарность» и Чернобыль. А потом поэт вдруг оказывается за пределами декорации — и продолжает бег уже внутри мультфильма и одновременно документальной хроники.
Связующим порталом для времен и стран оказывается порнокинотеатр — сугубо ностальгический штрих, напоминающий о важнейшей для Лимонова эротической составляющей. Виктория Мирошниченко («Дылда») в роли Лены создает безупречный экранный фантазм, объединяя недоступность своей героини с интимностью. Близко к тексту разыгран и пресловутый — известный даже не читавшим книгу — эпизод, где герой занимается сексом с молодым афроамериканцем на нью-йоркской свалке. Но подлинную чувственность фильму придает исключительно Уишоу, чей персонаж так трогательно уязвим, хоть временами отвратителен. Сколько бы у Лимонова ни было партнеров, в конечном счете для поэта жизнь — сплошной сольный перформанс, моноспектакль. Даже любовью он предпочитает заниматься с самим собой.
Непременно скажут, что Серебренников не понял Лимонова и портрет неточен. Но почему-то есть чувство, что прототипу бы такой фильм понравился — уязвленность, пижонство, болезненная зацикленность на себе не мешали Лимонову трезво и зло писать о себе, видеть себя со стороны. А видеть еще и в обличье кинозвезды (Бен Уишоу в этом смысле идеально отвечает запросу) — что может быть лучше?
Не избежать и сравнений героя с автором фильма. Он тоже проживает непростую судьбу эмигранта — и так же отказывается становиться частью каких-либо групп. В точности как молодой Лимонов, равно презиравший советских диссидентов и американских леваков, а себя называвший «независимым коммунистом». Однако увлекаться аналогиями не стоит. Серебренникову хватает деликатности и ума, чтобы изучать и предельно далекий от себя материал, а разного рода отщепенцев и проклятых поэтов он обожал всегда. Достаточно вспомнить его «Лето», недаром посвященное раннему периоду карьеры Цоя, еще до славы, поставленный для Авиньона спектакль «Outside» о китайском фотографе Рене Ханге или «Нуреева» в Большом театре — там, кстати, режиссер впервые откровенно исследовал травму эмиграции.
Герострат, сталинист, милитарист, просто эгоист, поверхностный и неспособный к солидарности или эмпатии, Лимонов точно не показан здесь как пример для подражания. Опасения насчет того, что фильм станет витриной для его политических воззрений — вполне совпадающих с нынешней доктриной Кремля,— не оправдались. В финальном титре авторы рассказывают, как герой поддержал аннексию Крыма в последние годы жизни.
Но перед этим штатный мефистофель, гэбэшник-эфэсбэшник Андрей Сергеевич (на роль метко выбран Евгений Миронов), предлагает уже не юному Эдди стать советником президента Путина, обещая большую карьеру: на дворе 2000 год, новая эпоха только начинается. Тот отказывается и с романтической твердостью выбирает тюрьму — тоже не выдумка сценаристов, а факт биографии Лимонова, до последнего соблюдавшего свою антисистемность.
Этот поэтический жест Серебренников превратил в своеобразное завещание своего героя, его последующую судьбу вынеся в послесловие. Так в болезненном самомнении, жгучих комплексах, нерастраченных способностях Лимонова режиссеру удалось увидеть трагедию русского таланта, который лучше всех в мире умеет умирать, но никогда не научится жить.
О видном подпевале «вашингтонского обкома» — обозреватель «Абзаца» Роман Носиков.
Уехавший в Европу кинокритик, возможно, когда-нибудь станет таким же нелепым символом своего времени, как какой-нибудь ископаемый — символом эпохи динозавров. Только Долин — не хищник, а падальщик.
Долин всем устройством мозга идеально соответствует эпохе разложения советской культуры.
Человек без опыта работы в кино, без профильного образования, автор не защищённой по теме «Советская сказка» диссертации долго сидел на месте главного кинокритика страны, добравшись до него с помощью семейных связей.
И вот пути его пересеклись с настолько же знаковым персонажем покинувшей нас действительности — режиссёром Кириллом Серебренниковым.
Кирилл снял фильм об Эдуарде Лимонове, а Антон написал рецензию.
Символ бунта Лимонов, будучи мёртвым и неспособным оказать сопротивление, попал в челюсти сначала к Серебренникову, который, разумеется, перевёл Лимонова на себе понятный язык пошляка и извращенца, которому в Лимонове важнее всего секс с негром. А затем был допереварен Долиным в специфическом либерально-комсомольском ключе.
То есть растолкован, разобран, взвешен и измерен с идеологической и политической точки зрения в соответствии с последними постановлениями «вашингтонского обкома».
«Герострат, сталинист, милитарист, просто эгоист, поверхностный и неспособный к солидарности или эмпатии»,— пишет теперь Антон о человеке, о котором до бегства в Европу и осуждения СВО отзывался как о «настоящем писателе, каких мало или нет вообще».
Я никогда не любил Лимонова, но Лимонов в итоге стал Россией. А падальщики, терзающие его медийное тело, уже не имеют к России никакого отношения. И слава богу.
История расставила всех по местам. Глядя на старания монстров нулевых продлить своё существование в новой, ставшей чужой для них среде, я испытываю счастье.
Огромное счастье оттого, что мы выблевали эту тухлятину. А ведь она собиралась в нас жить вечно и даже оставлять потомство.
«Абзац», 12 мая 2022 года
Точка зрения автора может не совпадать с позиции редакции.
Un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground, il maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
[Kirill Serebrennikov:]
— Abbiamo iniziato questa storia, questa specie di lungo viaggio come un poema ribelle, punk sullo scrittore che è strano ma attraente in un certo senso, e siamo finiti in un periodo di guerra e in un periodo in cui pero lo più tutte le sue profezie si sono avverate. Sì. Diventate verità. Ed è piuttosto pericoloso e doloroso perché è film che è stato diviso in due parti prima della guerra e dopo l'inizio della guerra. Potete quindi immaginare cosa abbiamo provato quando eravamo seduti a Mosca e all'improvviso è iniziata la guerra contro l'Ucraina e non ce l'aspettavamo affatto il giorno prima. Stavamo parlando della possibilità di una guerra e nessuno credeva che fosse possibile. E infine, all'improvviso è iniziata e il film è stato fermato perché non c'era modo di continuare a girarlo a Mosca. E poi è passato mezzo anno dalla pausa. E poi i nostri produttori, fortunatamente, hanno trovato la possibilità di continuare il lavoro e abbiamo costruito il set di New York due volte. Quindi è stato un viaggio lungo, lungo e complicato. E alla fine, credo, il film è diventato più politico. Non me lo aspettavo. Non ci avevamo pensato. Pensavamo soprattutto di preparare la storia sullo scrittore, perché l'origine della storia è il libro di Emmanuel Carrère. E il suo libro racconta la prima parte della vita di Limonov. Ha concluso, come abbiamo fatto nel film, con la sua specie di liberazione quando è stato rilasciato dalla prigione. E questo è tutto. Ora sappiamo meglio cosa è successo dopo. E naturalmente questa conoscenza non è del tutto ottimistica.
[Ben Whishaw:]
— La guerra ha cambiato il film e la nostra prospettiva sul personaggio e su quest'uomo e su ciò che rappresentava. Quindi abbiamo dovuto permettere che questo diventasse parte del film in qualche modo. Il film ha iniziato a riflettere ciò che stava accadendo nel mondo. Quando mi è stata inviata la sceneggiatura, quando Kirill me l'ha mandata e abbiamo parlato su Zoom, mi sono sentito molto eccitato per l'opportunità di incarnare questa persona così contraddittoria e… Sì, attraente, ma anche inquietante. E questo era attraente all'epoca. Sono davvero grato per l'opportunità di entrare nella sua pelle e di capire un po' di quello che pensava e perché era così. È stato molto interessante per me.
[Kirill Serebrennikov:]
— Io apprezzo e accolgo sempre tutte le possibili rivoluzioni nell'arte, ma odio la violenza. Come buddista odio la violenza e non amo le persone che uccidono altre persone. E purtroppo ora viviamo nel mondo di Limonov, perché la sua profezia sulla guerra futura la sua profezia sulla Crimea, la sua profezia sulla crudeltà del potere che suppone di dover essere crudele per raggiungere gli obiettivi che il potere vuole raggiungere tutto questo sta prendendo vita, sta diventando parte del nostro tipo di essere ed è piuttosto triste. E ora considero questo film come un film sulla natura o sulle radici della violenza e dell'odio, della guerra, dell'odio del fascismo russo. E Limonov in un certo senso è stato il rappresentante di questo tipo di pensieri e idee.
Dissident Russian director Kirill Serebrennikov has backed the ongoing demonstrations in Georgia at a press conference for his Cannes competition entry, «Limonov: The Ballad», saying of the situation, «It's absolutely awful.»
The streets of Georgia are lined with young protestors urging their country to join the European Union (EU), and against a law that is expected to demonise many civil society groups as «foreign agents». The law is similar to one introduced in Russia, and is seen as a marker of Russia's influence in the country.
On Tuesday (May 14), politicians passed a controversial law which requires non-governmental organisations and independent media that receive more than 20% of their funding from foreign donors to register as organisations «bearing the interests of a foreign power» and presents an obstacle to Georgia's stated intention of joining the EU.
Georgia's president, Salome Zourabichvili, has vetoed the law. This is merely a symbolic act, as the prime minister Irakli Kobakhidze's Georgian Dream party has enough members in parliament to override it with another vote.
«I am thrilled there are the demonstrations,»
said Serebrennikov, who left Russia for Germany in 2022.
«I don't think we can do much apart from speak out.»
«We've been talking about this law for about a year now,»
added one of the film's stars Russian-born actor Viktoria Miroshnichenko.
«I'm very enthusiastic when I see these demonstrations. I hope truly there will be no dire consequences following from this law.»
«Limonov: The Ballad» is based on the life of 20th century Soviet writer and controversialist Eduard Limonov. Serebrennikov was keen to express that the film is not a biopic, «but a ballad», in which UK actor Ben Whishaw plays Limonov.
On why Serebrennikov chose to make the film in the English language, he said:
«This film was imagined by an Italian producer [Wildside], based on a French book [Emmanuel Carrère's «Limonov»] and shot by a Russian director. We wanted the film to be understood by the majority of people, the main actor [Ben Whishaw] is English, we thought it was quite natural for this to be an international film in English.»
Whishaw was not attending the press conference as he is in rehearsals for a theatre performance in London.
W czasach cancelowania Rosji i rosyjskiej kultury trzeba mieć sporo odwagi, by przyjrzeć się na nowo chorej rosyjskiej duszy. W świetnie przyjętym filmie Kiryła Sieriebriennikowa uosabia ją Eduard Wieniaminowicz Sawienko.
Sawienko to prawdziwe nazwisko zmarłego cztery lata temu pisarza, znanego jako Eduard Limonow (gra go Ben Whishaw, typowany do nagrody za najlepszą kreację aktorską). Znaczną część dorosłego życia spędził na emigracji, tułając się między Izraelem, Nowym Jorkiem i Paryżem, gdzie czuł się niedoceniony i nierozumiany. Rosyjskich dysydentów, których traktował jak bezpośrednią konkurencję i bardzo im zazdrościł uznania oraz honorów, po ludzku nie cierpiał. Sołżenicyna nazywał starym kretynem. Brodskiego miał za miernego naśladowcę Mariny Cwietajewej. Limonow był pewien, że jest od nich dużo zdolniejszy. Prawdę mówiąc myślał, że wszystkich ich przerasta nie tylko talentem, a jego społeczne nieprzystosowanie, dekadencki styl życia, upodobanie do alkoholu to oczywiste symptomy geniuszu.
Nie wyrzucił Rosji z serca
Tak jak Brodski był synem niskiego rangą enkawudzisty i podobnie jak wielu chłopaków urodzonych podczas II wojny światowej wychowywał się bardziej na ulicy niż w domu. Miał skłonność do bijatyk, prowadzał się z chuliganami, uwielbiał prowokacje, niewiele brakowało, by za napaść na milicjanta odsiedział pięć lat (skończyło się na tygodniu aresztu). Jednocześnie, mierząc wysoko, by być królem zbrodni, odkrywał w sobie zamiłowanie do literatury.
Pierwsze niepowodzenia miłosne Limonow zakończył próbą samobójczą i pobytem w szpitalu psychiatrycznym. Stanął na nogi dzięki romansowi z dużo starszą Żydówką prowadzącą kultową księgarnię 41, gdzie skrzykiwała się charkowska bohema. W Moskwie dał się poznać jako awangardowy poeta, nie odniósłszy jednak sukcesu, o jakim marzył, wybrał wygnanie. W podjęciu decyzji o opuszczeniu kraju utwierdziła go dobra rada przesłuchującego go kagiebisty, słusznie twierdzącego, iż nikt takiego jak on pasożyta i naciągacza nie doceni, dopóki nie zyska najpierw rozgłosu na Zachodzie.
Wyjechawszy, Limonow nigdy nie utożsamiał się z dysydentami plującymi na Związek Radziecki. Nie przestał kochać mocarnej sowieckiej Rosji. I nie zamierzał jej wyrzucać ze swojego serca. Nie żal mu było milionów mordowanych przez Stalina, ponieważ szczerze wierzył, że czymś musieli sobie na taki los zasłużyć. Choć doświadczył nędzy i sam spędził kilka lat w obozie w Engelsie nad Wołgą, był dumny ze swojego kraju, w szczególności z tego, że to Rosja pokonała Hitlera. Gdyby nie Armia Czerwona — twierdził — dziś wszyscy mówiliby w Europie po niemiecku.
Skandalista, antysystemowiec, pisarz
Ameryki z jej religią materializmu organicznie nie znosił. Nowy Jork, do którego trafił pod koniec hipisowskiej beztroski, nie dał mu nic oprócz upokorzenia i biedy. Pracując jako służący dla jednego z milionerów, utwierdził się w przekonaniu, że rządzi tam przemoc i wyzysk klasowy. Tak samo nigdy nie uwierzył w mit cnót europejskich wartości. Był pewien, że Zachód jest skazany na powolny upadek. I najchętniej, gdyby tylko mógł, przyspieszyłby ten proces, biorąc przykład z Che albo Travisa Bickle'a, niezrównoważonego bohatera słynnego «Taksówkarza», desperacko strzelającego do tych, którzy w jego mniemaniu na to zasłużyli.
Cieszył się opinią skandalisty antysystemowca. Nie tworzył beletrystyki, potrafił pisać tylko o sobie, szczycąc się tym, że jego programowy anarchizm nie pasuje do żadnej grupy. Ale pisanie nigdy nie stanowiło celu jego życia. Wiatru w żagle nabrał, gdy nastała moda na punk. Dostrzegł w niej swoją szansę. Zaczął płynąć na tej samej fali rebelii co jego idol, wokalista Johnny Rotten, lider Sex Pistols. Aż w końcu docenił go lewacki Paryż, otwierając przed nim salony i wydając 17 jego książek. Emmanuel Carrere w poświęconej mu biografii, na podstawie której powstał film «Limonow. Ballada», twierdzi, że on zawsze marzył o byciu zawodowym rewolucjonistą, technologiem miejskiej guerrilli, roztaczając jednocześnie wokół siebie aurę wybrańca, superłotra i niemal świętego.
A przy tym, jak na tak rozchwianą osobowość złożoną z wielu sprzeczności, posiadał zaskakująco wyraziste poglądy polityczne. Nigdy nie przestał być wielkoruskim patriotą. Buntując się przeciwko niesprawiedliwości (burżuazyjnego kapitalizmu i realnego socjalizmu), walczył o równość pod dyktando rewolucyjnego komunizmu. Popierał wszystko, co prowadziło do obalenia obowiązującego status quo. Dlatego Gorbaczowa ponoszącego odpowiedzialność za rozpad imperium żartem, ale też chyba całkiem serio chciał stawiać przed plutonem egzekucyjnym.
Był sympatykiem prawicowego radykała Władymira Żyrinowskiego i wielbicielem Radovana Karadžicia, przywódcy bośniackich Serbów, tak jak Limonow poety, a zarazem zbrodniarza wojennego, skazanego na 40 lat pozbawienia wolności. Po powrocie do Rosji w latach 90. Limonow założył ugrupowanie polityczne o wiele mówiącej nazwie Partia Narodowo-Bolszewicka. Związał się z ogolonymi na łyso faszystami paradującymi na czarno po Moskwie, wykrzykującymi hasła w stylu: «Lenin! Beria! Gułag!».
Limonow jak Putin
Prezentowana w canneńskim konkursie dwugodzinna biografia «Limonow. Ballada», do której scenariusz napisał m.in. Paweł Pawlikowski, większość tych epizodów łączy w płynną epicką przypowieść, układającą się w coś w rodzaju dowcipnego portretu człowieka pozującego na francuskiego intelektualistę. Predator hipokrytów okazuje się nieuleczalnie chorym narcyzem. Pod hasłami niezależności, rojąc o bogactwie i światowej sławie, Limonow jawi się w filmie jako wściekły, wrażliwy zarozumialec i uzurpator przekonany, że inni nie dorastają mu do pięt. Nie chce być karierowiczem (jak pogardzany przez niego autor «Moskwy-Pietuszki»), choć po cichu widziałby się w roli duchowego przywódcy narodu (jak wyśmiewany przez niego Sołżenicyn). Na gruzach burzonego przez niego znienawidzonego ładu domagał się bezwarunkowego uznania swojej wybitności. Nic nie cieszyło go bardziej niż widok świata w płomieniach, w czym pokładał nadzieję na spełnienie własnego proroctwa — budowy sprawiedliwego systemu, stworzenia równych szans dla wszystkich, pod czułym przywództwem takich jak on jednostek cierpiących na manię wielkości.
Łaknąc należnej mu pozycji, stawał się w istocie politycznym reakcjonistą, niebezpiecznym, samooszukującym się ekstremistą, wypierającym własną tożsamość. Sieriebriennikow najwięcej uwagi poświęca związkowi Limonowa z ekstrawagancką i piękną Natalią Miedwiediew, modelką i nimfomanką, powielający znany schemat: ani z tobą, ani bez ciebie. To właśnie ta relacja, zakończona porzuceniem go, paradoksalnie doprowadza go do odkrycia głęboko skrywanych pragnień homoseksualnych. Przyjmuje to z ulgą, a nawet euforycznie, szybko się jednak od tego dystansuje. Jakby ta jedna jedyna granica była dla niego najtrudniejsza do sforsowania.
Końcowe napisy informują, że Limonow poparł rosyjską aneksję Krymu, a jego ludzie, walcząc w Donbasie, zabijają Ukraińców. W wywiadzie dla «Gazety Wyborczej», którego pisarz zdążył udzielić Annie Żebrowskiej niedługo przed swoją śmiercią, proponuje Polakom, by wraz z Rosją dokonali rozbioru Ukrainy. Snucie paraleli do wizerunku Putina jest zapewne nadużyciem, niemniej takie skojarzenia pojawiają się nieuchronnie. Peter Bradshow z brytyjskiego «Guardiana», chwaląc film za entuzjastycznie opowiedzianą dziwną biografię poety o brunatnym światopoglądzie i porównując Limonowa do Michela Houellebecqa z karabinem maszynowym, stwierdził, że to najlepszy wgląd w najgoręcej dyskutowany temat — czym jest rosyjska dusza. Zaś sam Limonow za porównanie z Putinem na pewno by się nie obraził.
Dzisiejsza rzeczywistość przypomina to, co wyobrażał sobie Eduard Limonow. On nawoływał do wojny, odzyskania terenów byłego Związku Radzieckiego. Początkowo uważano go za szaleńca — powiedział Kiriłł Sieriebriennikow. Jego film o rosyjskim poecie i polityku uczestniczy w konkursie głównym 77. festiwalu w Cannes.
«Limonov — The Ballad» to utrzymana w punkrockowym klimacie adaptacja książki Emmanuela Carrère'a o zmarłym przed czterema laty rosyjskim poecie i publicyście Eduardzie Limonowie (właściwie Eduardzie Sawienko), który w latach 90. zaangażował się w Rosji w działalność polityczną. Poeta stworzył struktury łączącej idee nacjonalistyczne i komunistyczne Partii Narodowo-Bolszewickiej. Zaangażował się też w wojnę bałkańską, stając po stronie serbskiej. Film Sieriebriennikowa wspomina o tym, ale skupia się raczej na początkach kariery pisarskiej Rosjanina.
Głównego bohatera (granego przez Bena Whishawa) poznajemy jako młodzieńca wkraczającego do środowiska moskiewskiego podziemia literackiego. Eduard jest outsiderem zarabiającym na życie szyciem spodni. Na początku lat 70. otrzymuje pozwolenie na wyjazd z ZSRR. Udaje się na Zachód, gdzie w trakcie przyjęcia poznaje piękną modelkę Elenę (Viktoria Miroshnichenko). Kobieta jest w związku, ale nie może się oprzeć urokowi pisarza. Nawiązuje z nim płomienny romans, a w końcu porzuca dla niego swojego partnera. Wyjeżdża z Eduardem do Nowego Jorku, który uwodzi ich atmosferą nieskrępowanej wolności. Przemierzają tętniące życiem ulice, odwiedzają tanie bary i nocne kluby, próbują wszechobecnych używek. Ona decyduje się na coraz odważniejsze sesje zdjęciowe. On — pisze o trudnym życiu imigranta, którego artystyczny geniusz jest niedostrzegany przez amerykańskie społeczeństwo. Ma poczucie głębokiej niesprawiedliwości, że jest skazany na życie w biedzie. Chce być sławny, spełnić «amerykański sen». Zatrudnia się jako służący milionera i liczy na to, że ktoś w końcu zwróci uwagę na jego utwory.
Film zrealizowano w koprodukcji włosko-francusko-hiszpańskiej. Za scenariusz — oprócz reżysera — odpowiadają Paweł Pawlikowski i Ben Hopkins.
Sieriebriennikow opisuje obraz jako balladę o «rosyjskim Jokerze».
«Mimo wszystkich okropnych słów, które padły z ust Limonowa pod koniec jego życia, nie sposób zakwestionować piękna jego poezji — oddawała tamten czas, naturę kraju. Dlatego skupiliśmy się na metamorfozie postaci. Opowiadamy o tym, jak poeta może się stać kimś, kto nawołuje do wojny, dąży do zniszczenia otaczającego świata. Spójrzcie tylko na George'a Byrona — z nim było podobnie. Był wybitnym poetą, ale również popierał wojnę»
— przypomniał reżyser podczas poniedziałkowej konferencji prasowej.
Kiriłł nie zdecydował się pokazać pisarza strzelającego w stronę Sarajewa. Pamięta ten obraz bardzo wyraźnie z dokumentu poświęconego Eduardowi i chciał od niego uciec. Przypomniał, że pracę nad filmem rozpoczął jeszcze przed agresją Rosji na Ukrainę. Wtedy pokazywanie okrucieństwa konfliktu zbrojnego wydawało mu się bezcelowe. Dziś podjąłby inną decyzję, ale przecież i tak nie sposób pomieścić całego życiorysu człowieka w dwugodzinnym filmie.
«Gdybyśmy zawarli w scenariuszu wszystko, co o nim wiadomo, powstałby wieloodcinkowy serial. Mam poczucie, że dzisiejsza rzeczywistość przypomina to, co wyobrażał sobie Eduard. Czasami czuję się tak, jakbym czytał jedną z jego książek. Limonow nawoływał do wojny, odzyskania terenów byłego Związku Radzieckiego. Był tak radykalny, że początkowo uważano go za szaleńca»
— zwrócił uwagę.
Pytany, czy — tak jak Limonow — czuje się imigrantem, Sieriebriennikow zaprzeczył. Jest raczej obywatelem świata, który mieszkał i pracował w Wiedniu, Hamburgu, Berlinie.
«Nie mogłem dłużej zostać w Rosji, ponieważ nie czułem się tam swobodnie. Wyjechałem do miejsc, w których miałem przyjaciół i w których mogłem pracować bez ograniczeń. Uważam, że to nie jest imigracja we właściwym znaczeniu tego słowa. Po prostu rozpocząłem nowe życie. Po zbrojnej napaści Rosji na Ukrainie nie mogłem dłużej żyć w Rosji. Atmosfera stała się toksyczna, dlatego wolałem wyjechać. Jestem bardzo wdzięczny krajom, które mnie przyjęły»
— podkreślił.
Dodał, że wyjazd z kraju zawsze jest ostatecznością. W normalnej sytuacji nikt nie chce opuszczać swoich bliskich.
«Od momentu wybuchu wojny w Ukrainie dziesiątki tysięcy osób opuściło Rosję. Władze uznały, że w państwie nie ma miejsca dla tych, którzy kwestionują ich decyzje. Tacy ludzie mogą wyjechać — drzwi są otwarte»
— powiedział.
Kiriłł Sieriebriennikow (ur. 1969 r.) jest jednym z najważniejszych rosyjskich reżyserów filmowych i teatralnych. W 2012 r. objął dyrekcję artystyczną Moskiewskiego Teatru Dramatycznego im. Mikołaja Gogola, który zmienił wówczas nazwę na Centrum Gogola i stał się ważnym ośrodkiem życia artystycznego Moskwy. Realizowane tam śmiałe interpretacje utworów klasycznych i baletów awangardowych stały się zmorą dla rosyjskich działaczy religijnych i ministerstwa kultury, które w 2017 r. uznały je za «niewłaściwe». Sieriebriennikow został zatrzymany pod zarzutem zdefraudowania środków publicznych i umieszczony w areszcie domowym. Apel o jego uwolnienie wystosowała Europejska Akademia Filmowa, a także inni twórcy i organizacje artystyczne w Rosji i za granicą, które wskazywały, że proces ma podłoże polityczne. W 2019 r. reżyser został zwolniony z aresztu domowego, a rok później — skazany przez moskiewski sąd na trzy lata pozbawienia wolności w zawieszeniu.
Reżyser jest częstym gościem canneńskiego festiwalu. W 2016 r. pokazano tu jego «Ucznia» — wariację na temat sztuki «Męczennicy» Mariusa von Mayenburga. Obraz doceniono nagrodą im. Francois Chalais dla filmów «najlepiej oddających realia współczesnego świata». Dwa lata później do konkursu głównego zakwalifikowało się «Lato», w którym Kiriłł opowiedział o założycielach rockowego zespołu Kino — Wiktorze Coju i Majku Naumience. W 2021 r. Złotą Palmę mógł zapewnić mu «Petrov's Flu», czyli oparta na powieści Aleksieja Salnikowa surrealistyczna historia rodziny usiłującej przetrwać epidemię grypy. Ze względu na zakaz opuszczania kraju twórca mógł uczestniczyć w festiwalu wyłącznie za pośrednictwem Zooma. Kiedy rok później do konkursu głównego zakwalifikowała się «Żona Czajkowskiego», jego przyjazd do Cannes wzbudził mieszane reakcje. Obraz był bowiem współfinansowany przez prywatny fundusz filmowy rosyjskiego oligarchy Romana Abramowicza. Reżyser tłumaczył, że miliarder — którego związki z prezydentem Rosji Władimirem Putinem sięgają lat 90. — robi też wiele dobrego dla rosyjskiej kultury.
«To dzięki niemu mamy kino arthouse'owe. Stworzył fundusz, który wspierał najlepsze rosyjskie filmy ostatnich lat. I nie są to bynajmniej filmy propagandowe»
— zapewnił.
«Limonov — The Ballad» jest jednym z 22 filmów, które biorą udział w konkursie głównym 77. festiwalu w Cannes. Laureata Złotej Palmy poznamy w sobotę 25 maja.
Kirill Serebrennikov's anarchic portrait of an angry iconoclast is far from a cosy biopic.
«There's no point in asking, you'll get no reply,» snarls John Lydon on the soundtrack to Kirill Serebrennikov's swaggering, sexy and shrewdly unsettling «Limonov: The Ballad». That lyric might also be the Russian director's response to anyone asking how they should feel about the subject of his punk-rock new film, the harshly abrasive late Soviet author whose pen name, meaning lemon, also alludes to a hand grenade.
After last year's «Passages», Ben Whishaw continues to stretch his range into edgy arthouse territory with a bravura performance that takes in tinderbox belligerence, sexual obsession and cloying vulnerability. (He even handles the accent well, Paddington's plummy tones well hidden under a thick layer of Slavic.) It is hard to warm to this wildly contradictory anti-hero, who rails against both liberalism and authoritarianism — more so when you find out where his political allegiances lay in later life — but that is also what keeps the film so uncomfortably engaging.
Serebrennikov hops, skips and smash-cuts through history. We begin in late 1960s Kharkov (now Kharkiv, Ukraine) and follow his flight to a 1970s New York that evokes «Taxi Driver» even before a young Jodie Foster lookalike pops up and Scorsese's film explicitly becomes an intertextual reference point. Later, during one unbroken long take (or made to look so), the director careens through the entire 1980s and the fall of communism, Limonov popping up seemingly everywhere in Zelig-like fashion.
The camera is constantly restless and often handheld, the film incorporating manic montage that is peppered with in-yer-face fanzine-style animation. Even during the quieter moments you brace yourself for the next verbal or visual assault. Tonal turbulence comes frequently. Comic touches, such as Limonov watching Solzhenitsyn («that boring fart») on TV as an aphrodisiac during rough sex with his model wife Lena (Viktoria Miroshnichenko), are quickly followed by scenes of spousal abuse. This self-styled champion of the oppressed clearly has no problem oppressing others.
If ultimately you find Limonov too reprehensible a figure to stick with, you are not alone. Polish director Paweł Pawlikowski, credited as co-writer with Serebrennikov and Ben Hopkins, originally planned to direct himself but was ultimately put off.
Serebrennikov may not share all of Limonov's politics, but both men have been locked up by the Russian state under Vladimir Putin, the director spending almost two years under house arrest in the late 2010s. On the other hand, one suspects he may also have a sneaking admiration for Limonov's habit of sticking two fingers up at smug western superiority. What's more certain is that he has fashioned a suitably anarchic portrait of an angry iconoclast that couldn't be further from a cosily plodding biopic.
THE STORY — A revolutionary militant, a thug, an underground writer, a butler to a millionaire in Manhattan. But also a switchblade-waving poet, a lover of beautiful women, a warmonger, a political agitator, and a novelist who wrote of his own greatness. Eduard Limonov's life story is a journey through Russia, America, and Europe during the second half of the 20th century.
THE CAST — Ben Whishaw, Viktoria Miroshnichenko, Donald Sumpter & Tomas Arana
THE TEAM — Kirill Serebrennikov (Director/Writer), Ben Hopkins & Paweł Pawlikowski (Writers)
THE RUNNING TIME — 138 Minutes
There are several ways for one to approach detailing the life and times of a historical figure. The most conventional, which many have grown far too accustomed to, is the straightforward retelling of prominent events conventionally recreated to a faithful degree. Actors wear the costumes and prosthetics to physically resemble the subject as much as possible and play to a broad audience. Another avenue is to simply examine one specific period of time, detailing a significant occurrence in that person's life that is more focused on its gaze and uses this moment as a springboard to evoke the longer timeline. While both can be effective, there is another path that can be taken. This one involves a broad scope, like the former method, and by no means indulging in any topics considered pedestrian. Such is the case for «Limonov: The Ballad,» an audacious attempt to construct a portrait of a challenging artist.
The central figure here is Eduard Limonov (Ben Whishaw), a Russian poet and political activist from the 20th century who served as a lightning rod for controversy. His journey began in his home country under the control of Stalin, where his writings grew to some notoriety. When the political pressure became too great, he was exiled and fled to New York City with his partner Elena (Viktoria Miroshnichenko). Here, his life experiences a series of hardships, finding himself in self-destructive situations and violent outbursts that fuel his combative ideology and further push himself and his writing. When the Berlin Wall falls, and Russia is no longer dominated by communism, he is welcomed back, but his voice is critical of this new regime, yearning for a return to the crueler past. This movement he inspired ushered a new wave of scrutiny for a man who always sought to challenge whatever forces were in control.
It's a safe assumption that many people may know little to nothing at all regarding the actual Limonov. For such a controversial figure, that's already rough waters that director Krill Serebrennikov has chosen to venture out into. He seems entirely fascinated by this man's constant willingness to attack the current power structures. Limonov battles the capitalist forces of the West while also criticizing the dynamics at play in Russian circles. It's a tricky subject matter to navigate because it's impossible to do so without acknowledging his fascist theology that was so extreme it led to his imprisonment in Siberia. The depiction is not an endorsement, but centering such a distasteful personality comes with its own challenges, especially for a film that is enthralled by his tactics but never outwardly makes an explicit condemnation.
Yet, the piece does make one thing very clear: this man was antagonistic to every thought he came across. He was violent and offensive but also powerfully articulate. Serebrennikov also seems drawn into this chaotic lifestyle and captures many of these moments with a stylistic artistry that's quite bold. His ventures in New York City have a particularly vibrant spirit to them, manifesting a captivating aura of a tumultuous era. We are bombarded by striking imagery, including the city's vintage recreation that features elements like random people on the street singing «Walk on the Wild Side» and obviously constructed sets that illuminate the artificiality the main character would come to recognize. As far as the filmmaking is concerned, there is a great deal showcased that is impressive in its vibrant artistry, which includes a pulsating musical soundtrack.
The same cannot be said for the actual narrative, which traverses a great deal of time but also ends up meandering through much of this timeframe. There are numerous turns that Limonov's life takes him through, and while many have an alluring quality, some of them do feel like it impedes a stronger whole. After one incident in which he attacks Elena, he goes on an extended tour through the city, wallowing in self-pity that eventually ends with his own sexual escapades. It's a harrowing sequence that still adds to the bloated runtime. Excess is also felt in the final act when the story demonstrates an entirely new chapter in this saga while rushing through the details of his more unequivocal far-right dealings. It leaves a sour taste in the mouths of those who have been asked to create some kind of empathy for him. The storytelling is a disorganized, hazy mess that hinders much of what works in the filmmaking, leaving an inevitable hollow feeling that can't be overcome.
The entire film is crafted around its central performance, and Whishaw delivers stellar work here. His commitment to playing this persona is sincerely felt, regardless of any personal endorsement of the man himself. There is a deep well of inadequacy that consumes Limonov, which also fuels his rage and obsession to be recognized for his works, and that element runs as a constant undercurrent through the performance. Whishaw lets that timidness, which is usually present in many other characters he plays to, become a shade for a more aggressive and outspoken individual. It's a difficult line to tow, and his portrayal is one of dangerous ferocity that stems from an empathetic insecurity. Even when the words sound like poison, his ability to maintain a captivating presence is astounding to behold. The other supporting players, including a serviceable Miroshnichenko, do their best to support the orbit around this compelling star.
There is a mixture of aspects within «Limonov: The Ballad» that one constantly wrestles with. It's clear this person, who actually existed, was more than just a complicated lightning rod of political and philosophical arguments. He behaved terribly to people closest to him and advocated on behalf of horribly oppressive governments. However, what drove him as a character, the inspiration to challenge whatever system was dictating its values to the populace, is what remains fascinating within a certain context. That exploration is what makes the piece have some worth. As film is a medium that often asks its audience to relate to protagonists, many may find that too much of an abrasive request. It's mostly a fault of a convoluted and overly long screenplay that does not interrogate the appropriate corners. Despite its shortcomings, the filmmaking presents a dazzling display, and Whishaw's remarkable performance helps to alleviate some of these concerns. For such a troubled area of history, this is a commendable way to unfold this story. It leaves much to be desired but also intrigues one to lean in and hopefully discover more.
Hört einfach auf, wenn die eigentlich spannende Phase beginnt.
«Selbstbildnis des Banditen als junger Mann» heißt — in Anlehnung an James Joyce — einer der vielen autobiografischen Romane des russischen Schriftstellers Eduard Weniaminowitsch Limonow, dessen wildes, exzessives, widersprüchliches Leben wie gemacht für einen biografischen Film erscheint. Den hat nun Kirill Serebrennikov («Tchaikovsky's Wife») gedreht, in seinem typischen barocken Stil, der sich impressionistisch in sein Thema stürzt und sich leider über weite Strecken auf den frühen Limonow konzentriert. Diese Phase von «Limonov: The Balad» könnte man auch als «Porträt des Künstlers als Klischee» bezeichnen, bevor erst im letzten Drittel, der Zeit nach 1989, die eigentlich interessante Phase im Leben des Anarcho-Berserkers beginnt. Der wird übrigens von Ben Whishaw («James Bond 007 — Skyfall») gespielt — und zwar auf Englisch.
Eduard, Eddie, Edichka: Viele Namen hatte der 1943 geborene Eduard Weniaminowitsch Sawenko, der sich den Künstlernamen Limonow gab, Gerüchten zufolge auch, weil eine in Russland besonders beliebte Handgranate als limonka, also als kleine Limone, bezeichnet wird. Damit ist schon viel über einen Mann gesagt, der sich als Bergarbeiter, Gauner und Tellerwäscher durchschlug, Gedichte und Romane schrieb und vor allem anecken wollte. Als er damit seine Ausweisung provozierte und in New York landete, begann Limonows internationaler Ruhm. Er wurde zu einer Art Vorzeige-Dissidenten, der immer für eine derbe Aussage über seine Heimat, seine wechselnden Wohnorte und die Welt im allgemeinen gut war. Nach dem Fall der Mauer und dem Ende der Sowjetunion kehrte Limonow schließlich nach Russland zurück — und wurde zu einem irrlichternden Politiker, der Stalin verteidigte und eine faschistische Schläger-Partei gründete, bevor er 2020 an Krebs starb.
Es fällt nicht schwer zu verstehen, warum Limonow den Filmemacher so gereizt hat. Exzentrische, exzessive Figuren hat der inzwischen im Berliner Exil lebende Kirill Serebrennikov schließlich schon oft in den Mittelpunkt seiner ausufernden, überbordenden Filme gestellt, am erfolgreichsten in «Leto», seinem Porträt des russischen Musikers Viktor Tsois. Bilder von verrauchten Wohnungen, in denen junge, aufstrebende Künstler*innen trinken und flirten, finden sich auch in «Limonow: The Balad», anfangs noch im schmalen 4:3-Format, das zum Breitformat wechselt, sobald Limonow und seine Model-Partnerin Elena (Viktoria Miroshnichenko) nach New York migrieren. Hier führen sie die 70er Jahre hindurch ein typisches wildes Leben voller Alkohol und Drogen, unterlegt unter anderem mit dem allzu offensichtlichen Lou-Reed-Song «Walk On The Wild Side».
Ohnehin bestimmt in dieser Phase die Offensichtlichkeit das Geschehen. Serebrennikow hakt geradezu die Klischee-Stationen einer Künstlerbiografie ab, von Abweisungen durch ignorante Verleger über Eifersuchtsattacken, wenn die schöne Freundin langsam genug hat, bis zu Nahaufnahmen von aufs Papier hämmernden Lettern der Schreibmaschine. Dass die Buchstaben auf dem Papier in Russisch sind, lässt es übrigens nur noch absurder erscheinen, dass die Figuren Englisch mit aufgesetzten russischen Akzenten sprechen, so als wären sie in einem schlechten Gangsterfilm. Zum ersten Mal in seiner Karriere hat Serebrennikow mit dem Engländer Ben Whishaw einen internationalen Star als Hauptdarsteller, was dem diesmal deutlich höheren Budget geschuldet ist, mit dem er arbeiten konnte. Doch diese Entscheidung beraubt Serebrennikov der russischen Sprache, die in seinen Filmen entscheidend für jene ganz eigene Atmosphäre verantwortlich war, die Filme wie «Leto» oder «Petrov's Flu — Petrow hat Fieber» so besonders machten.
Die Achtzigerjahre in einer einzigen atemberaubenden Plansequenz
Filme ohne straffe Handlung waren das, Filme, die um impressionistische, teils auch surreale Momente gebaut waren und sich langsam zu einem großen Ganzen formten. Das gelingt in «Limonov: The Balad» lange nur im Ansatz, erst spät findet Serebrennikov zu seinem besonderen Stil. Besonders eine Szene, die auf den Straßen von New York beginnt, ragt heraus: In einer ungeschnittenen Plansequenz folgt die Kamera Limonow von der Straße in ein Gebäude und wieder heraus, vorbei an Postern und Graffiti, die den Verlauf der 80er Jahre nachzeichnen. Bilder von Thatcher, Reagan und Gorbatschow sind zu sehen, ein Plakat von «Terminator», auf die Wände sind Schriftzüge wie AIDS oder Tschernobyl gesprayt, dazu ein Graffiti des berühmten «sozialistischen Bruderkusses» zwischen Breschnew und Honecker. Voller Unrat und Schnee ist die Straße, die Limonow schließlich durch eine Tür in eine Gasse verlässt. Der Blick zurück offenbart eine Kulisse, eine Fassade, eine Art Potemkin'sches Dorf.
Nach dem Fall der Mauer und dem Ende des Kommunismus kehrt Limonow in seine Heimat zurück, allerdings keineswegs als Dissident, der dabei helfen will, ein neues, ein demokratisches Russland aufzubauen. Erst in den letzten Minuten des Films widmet sich Serebrennikov dem eigentlich faszinierenden Aspekt von Limonows Leben, den Widersprüchen eines Charakters, der sich als Anarchist, Rebell und Punk gerierte, sich später aber zu einem Faschisten wandelte. Als rechter Demagoge bezeichnete er Stalin oder Mussolini als starke Männer, die nur missverstanden wurden.
Eine rechtspopulistische Partei namens «NBP — Neue Bolschewistische Partei» gründete Limonow, ließ sich von glatzköpfigen Neonazis hofieren, landete in Sibirien in der Strafkolonie und verachtete so ziemlich alle und alles. Über diesen späten Limonow hätte man gerne mehr erfahren, über einen Zyniker, der vielleicht gerade dadurch erkannte, auf welchen Irrweg sein Land geriet, der aber ebenso irrige Alternativen auswählte. Doch Serebrennikov begnügt sich viel zu lange mit einem mäßig originellen Künstlerporträt, in dem ein selbsternanntes Genie mit sich und der Welt hadert, bis sich endlich der Erfolg einstellt.
Fazit: In seiner typischen, stilistisch barocken, erzählerisch mäandernden Art widmet sich Kirill Serebrennikov in «Limonov: The Balad» dem Leben des Schriftstellers, Rebellen und Politikers Eduard Limonow. Lange liegt der Fokus dabei auf einem wenig originellen Künstlerporträt, bevor der Fokus erst sehr spät auf Limonows widersprüchliche politische Haltungen gelegt wird. Dabei wäre das der weitaus interessantere Teil gewesen.
«Лимонова» уже обозвали лучшим фильмом Кирилла Серебренникова его друзья и поклонники, с воодушевлением покидавшие Дворец фестивалей после премьеры. Увы, лучший не значит хороший. Как и в «Жене Чайковского», биография героя резюмирована автором до семейных дрязг — Петру Ильичу супруга не давала прохода, Эдуарда Вениаминовича бросила. «У всех жена ушла»,— говорил Никита Пряхин Васисуалию Лоханкину. Нечто подобное сообщает Лимонову и чернокожий бездомный, нежась рядом с великим русским писателем в посткоитальной истоме. Но Лимонов, вернее Серебренников, взявшийся доказать клеветникам России, будто в СССР секс был, продолжает настаивать до самых титров, что литература и история родной страны не многим отличаются от инструкции к вибратору. Согласился ли бы с этим утверждением прототип или возмущенно крикнул, что не за то деды воевали? Да не важно. Главное — не забыли, и в Донбассе, и в Каннах показывают.
Зинаида Пронченко, Антон Долин
(Фото: Геннадий Авраменко)
Судя по свидетельствам соратников, Лимонов полагал, что на роль Эдички идеально подходит Кристофер Уокен. Ввиду почтенного возраста последнего Эдди Бейби поручили изображать зарубежному артисту Бену Уишоу. С одной стороны, очень точный выбор и сильный ход, Уишоу действительно временами заставляет поверить в реинкарнацию и прочую дребедень. Но вместе с Уишоу в картину пришел английский — как первый иностранный. Почти час мы привыкаем к аберрации — юный Лимонов осваивает Duolingo в компании харьковских работяг, а потом занимается аудированием вместе с Беллой Ахмадуллиной. К слову, и в школе, и дома, как обычно у Серебренникова, герою приходится иметь дело со всеми интеллектуалами Москвы, перебравшимися теперь в Ригу с Черногорией. Удачных камео удостоились ведущий «Дождя» Михаил Козырев, его коллега Тихон Дзядко, гурман Геннадий Йозефавичус, заложник красоты Сергей Николаевич. Из этой плеяды репатриантов неприятно выделяется Евгений Миронов, снимавшийся, очевидно, до войны, а теперь, когда на его совести поездки в Мариуполь, пугающим образом совпавший с ролью кэгэбэшника в мышином костюме, высылающего Эдди в недружественный Нью-Йорк.
Собственно Америке уделено больше всего внимания. Серебренников с упоением разглядывает канализационные люки, из которых валит пар, пожарные лестницы, усыпанные рваными газетами и окурками, лица разнообразных деклассированных элементов — в общем все, из чего состоит поэтика великого города, если верить Мартину Скорсезе и Сидни Люмету. Кстати, «Таксиста» напрямую поминают в фильме дважды. На выходе из кинотеатра, где Эдди с Леночкой (Виктория Мирошниченко) смотрели порнуху, красуется двойник Джоди Фостер, облокотившаяся на капот чекера. И в издательстве, куда Эдди принес свой роман, спрашивают с пренебрежением: а вы знаете, кто такой Трэвис Бикл? В отличие от непросвещенного Лимонова, мы в зале знаем, и нам наглядных аллюзий более чем достаточно.
Кроме декоративно-прикладных изысков, Нью-Йорк нужен Серебренникову как ультимативный символ свободы — всех от всех, в итоге приводящей к тотальному одиночеству, с которым герой борется подручными способами. Например, занимается анальным сексом, параллельно внимая Солженицыну в телевизоре. Или пьет водку в компании конформиста Евтушенко (Андрей Бурковский) под звуки «Окурочка с красной помадой» Дины Верни. Это, между прочим, самая удачная сцена фильма — Евтушенко отрекомендован как голосующий и за, и против колхозов. Почтившая своей персоной премьеру Ксения Собчак, наверное, в данный момент поежилась.
Забуксовав на заграничных мытарствах, никак, впрочем, не поясняющих, чем писатель Лимонов хорош, что старался до публики донести, фильм скачет по временной шкале, торопится в Москву — через гонку на лафетах и падение Берлинской стены, минуя Париж, Наталью Медведеву и много чего еще. Тут надо оговориться, что излюбленные театральные приемы Серебренникова не позволяют хоть за что-то зацепиться или о чем-то поразмыслить — Эдди ходит колесом с плакатом в поддержку Палестины, умирает и просыпается, наблюдая себя со стороны. Избыточное паясниячание сопровождает ни на секунду не замолкающие Лу Рид и группа Short Paris.
Главным разочарованием фильма, конечно, является постсоветский период. Он донельзя скомкан, и хоть Серебренников бросается в зрителя кровавыми надписями «Война» и «Революция», никакой войны не показывают, а что касается революции, то, видимо, нет консенсуса у спонсоров по лихим девяностым и по фигуре главнокомандующего. В позапрошлогоднем интервью Юрию Дудю режиссер не смог вспомнить Владислава Суркова. Кто такой Путин, он тоже забыл, хотя в романе Эммануэля Каррера, на основе которого фильм снят, жизненные траектории Эдуарда Вениаминовича и Владимира Владимировича смахивают на рельсы.
Зато явно с удовольствием реконструировано гомоэротичное сборище нацболов, представленное как афтепати Гоголь-центра. Пока молодежь бездумно пляшет и поет, ее предводитель уходит в седую ночь, ибо мятеж не мог закончиться иначе, чем поясняющим титром: НБП поддержала аннексию Крыма, а нынче воюет в Украине.
Разумеется, каждый русский художник желает знать, за что дают Золотую пальмовую ветвь или просто принимают как своего на Западе. Лимонов ведь ломал голову над тем же самым вопросом, а потом свыкся, что заграница ни ему, ни России не поможет. Серебренников думает, что это решение было связано с женой, оставившей писателя лакомиться собственной спермой на грязных простынях убогой нью-йоркской квартиры. Ну и чуть-чуть с загадочной русской душой. Имеет право. Но есть ощущение, что либо он лукавит, либо действительно ничего не понял. Кажется, он совершенно зазря съел деда.
Кирилл Серебренников приехал в Канны в пятый раз — с фильмом «Лимонов. Баллада об Эдичке». Кино о писателе-панке, об эмигранте-революционере, о партийном вожде и политическом заключенном, а заодно об авторе книг в диапазоне от «Это я, Эдичка» до «Киев капут» могло оказаться и самой настоящей боевой лимонкой, и игрушечной новогодней хлопушкой. Ниже — первое мнение о противоречивой картине.
Если не брать экстравагантные байопики вроде фэнтези-комикса «Генсбур. Любовь хулигана» (двойником которого «Лимонов» в итоге и оказался), то существует всего два основных подхода к созданию биографического кино. Первый — объяснить человека через фрагмент его жизни, как это было сделано в теплом и солнечном «Лете», спевшем несколько дней из жизни Виктора Цоя. Для этого за основу фильма «Лимонов» нужно было брать автобиографический роман «Это я, Эдичка», в котором каждая строчка — как порез по вене. Второй подход — хрестоматийно-википедийный, даже если повествование нелинейно, а флешфорварды затейливо рифмуются с флешбэками на монтаже. Отчасти так устроена книга «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера, которой и вдохновлен фильм Серебренникова. Там все по порядку: родился под фамилией Савенко в Харькове в 1943-м, ушел в вечность под псевдонимом Лимонов в 2020-м.
Photo : Getty Images
Фильм Кирилла Серебренникова следует этому протоколу. Вот молодой рабочий из Харькова (пластичный и отважный Бен Уишоу, действительно достойный получить приз фестиваля за актерскую работу) начинает писать стихи. Вот он встречается на подмосковной даче с поэтом Евтушенко (Андрей Бурковский) и будущей первой русской манекенщицей Нью-Йорка Еленой Щаповой (актриса Виктория Мирошниченко, родом из Иркутска и «Дылды», которая тоже была в Каннах). Одно из знакомств вызывает у Лимонова отвращение, а другое — любовь. И вот уже Эдичка и Елена перебираются в Нью-Йорк 1970-х. И из всех Нью-Йорков русские бунтари, конечно же, выбирают Нью-Йорк «Таксиста» — сцена из фильма Скорсезе разыгрывается на заднем плане в первую же прогулку влюбленных по городу. А дальше Елена устает от Эдди — и дарит ему вескую причину стать великим.
Как и в «Лете», линия про любовь, юность, отчаяние и надежды удается Серебренникову лучше всего. Писатель, которого не публикуют, и фотомодель, которая нарасхват,— идеальная пара для таких историй; даже спагетти герои едят, как в мультфильме «Леди и бродяга». Несмотря на то что Лимонов обожал защищать СССР и Россию от иностранцев (и в фильме такой эпизод с интервью на французском радио есть), киношные Эдичка и Елена будут очень близки и понятны молодым россиянам, оставившим страну за последние два года. Если фильм посвящается им, он получился. Но объяснить Лимонова только этим периодом нельзя, и поэтому зрителю нужно быть готовым к тому, что после 1970-х в Нью-Йорке их ждет еще сорок лет биографии.
И в этот момент фильм начинает распадаться на части.
В памяти людей, которые вообще знают о существовании Лимонова, хранятся два его образа. Первый — это писатель-волк, побывавший в Сербии, Приднестровье, Абхазии и тюрьме, возглавивший запрещенную партию, сохранивший стальную осанку до 77 лет и носящий пепел сражений на жестких висках. Второй Лимонов (известный тем, кто читал его первый роман) — это писатель-щенок, которого бьет ногами Елена, пока он пытается к этим ногам прижаться; который возвращается в места, где ему изменяли, чтобы до беспамятства напиваться, и который размещает в газете объявление, что не прочь стать любовником пожилой обеспеченной дамы.
Кириллу Серебренникову и Бену Уишоу интереснее и понятнее второй Лимонов — пассионарный, но хрупкий; яростный, но слабый; сосредоточенный на своей мечте, но суетливый в своих порывах. Не политическое животное, а вечно молодой поэт. Но проблема фильма в том, что он описывает полвека жизни Лимонова, а не только нервозную юность — и не рефлексирует над моментом превращения щенка в волка. Возможно, просто потому, что и не знает, когда и почему этот момент наступает. Ведь для этого надо быть одной крови с героем. А таких людей больше не выпускают.
Сам Лимонов, когда его спрашивали в интервью, кто бы мог его сыграть, настаивал на Джонни Деппе, называя того «живым и авантюрным парнем». В 2017 году режиссером планировал стать поляк Павел Павликовский, получивший зарубежный «Оскар» за черно-белую «Иду», героиня которой была монашкой. Монашка и революционер — идеальная рифма, если рассматривать фильмографию как поэму, и Павликовский даже успел написать сценарий-адаптацию все той же французской книги «Лимонов». Но после смерти героя в 2020 году охладел и поляк. За проект взялся Кирилл Серебренников и, возможно, расставил иные акценты.
Результат — несколько травоядный портрет хищного человека; панк-опера, в которой оперы больше, чем панка. Настоящий Лимонов говорил простыми, но моментально впитывающимися словами: «Когда неправда, я всегда переживаю». Киношный Лимонов, выходя из тюрьмы, встречает журналистов (в роли одной репортерши — Чулпан Хаматова). И когда те просят его выйти из ворот еще раз, да еще и сперва нацепить микрофон, он устало соглашается на этот фарс, то есть изменяет базовой установке настоящего Лимонова на честность. Возможно, это способ вынести вердикт герою, для которого жажда славы, по мнению режиссера, была важнее тяги к справедливости; но тогда это очень резкое суждение о незнакомом и уже не способном отреагировать на фильм человеке.
В фильме много кольцевых композиций (например, военный Харьков, в котором началась жизнь Лимонова, и Харьков наших дней), и самая интересная из них — две вспышки ревности Лимонова к тем, кем он хочет обладать. В одной сцене писатель узнает, что Елена ему изменяет, и начинает (как и в книге «Это я, Эдичка») ее душить. Во второй сцене Лимонов садится в черный мерседес с триколором, чтобы поговорить с бывшим сотрудником КГБ, а ныне приближенным к президенту России чиновником из то ли АП, то ли ФСБ (Евгений Миронов в гриме), и внезапно выясняет, что президент хочет того же, что и Лимонов, и даже зовет его на работу. В этот момент политик снова испытывает ревность: страна, которую он любит, досталась другому мужчине, быть единственным вождем не выйдет. Только и остается, что выскочить из мерседеса на мороз и хлестать то ли веткой, то ли железным прутом по снегу. Опять же, красивая отсылка к фильму «Хрусталев, машину!». Как ни странно, эта сцена при всей своей фантасмагоричности (и дурновкусии: так же заканчивался «Духлесс-2») кажется похожей на правду. Настоящий Лимонов писал: «Как только появлялись горячие точки, я туда отправлялся. Я ждал, когда они появятся». Можно предложить, что его личная роль в истории была ему важнее самой истории со всеми ее побочными жертвами, и уж точно у художественного фильма есть право на такую трактовку.
Еще одна показательная сцена — разговор с американским журналистом в Москве во время перестройки. Иностранец сокрушается, что русские с распадом СССР и приходом капитализма потеряют свою непостижимую душу. Лимонов огрызается, что Западу эта душа нужна только ради экзотического туризма. Но фильм не обостряет дальше этот конфликт между Лимоновым и миром, который его сперва приютил, а потом разочаровал. За кадром остается поездка на войну в Сербию. А портрет Лимонова (и породившей его России, но так было и в «Лете» с «Петровыми в гриппе», тут без сюрпризов) в итоге получается именно что сувенирным и экспортным — с бушлатом, водкой, спорами с родителями перед телевизором, афоризмами про то, что «русские прекрасно умеют умирать, но совершенно не приспособлены к жизни», и с очень тяжелым акцентом.
Фокус «Лимонова» в том, что этот образ, очаровывающий зрителя на протяжении 138 минут (в иностранной прессе фильм уже сравнивают с «Джокером»), рушится за считаные секунды финальных титров. Незадолго до этого кто-то из французов уязвляет Лимонова, сравнив Советский Союз с колоссом на глиняных ногах. Таким же колоссом в итоге оказывается сам экранный Лимонов. Воспевая поэта с гранатой весь фильм, в титрах Серебренников рассказывает о том, как члены запрещенной партии Лимонова с 2014 года воюют на востоке Украины. Любимец западных интеллектуалов превращается в угрозу их цивилизации. А фильм за мгновение до каннских аплодисментов устраивает пресловутую деглорификацию образа русского революционера.
Это лишь некоторые из сюжетных решений, которые станут поводом для священной войны между знатоками Лимонова, если они когда-нибудь фильм увидят. Знаменитая история с чернокожим бездомным в этой гусарской балладе тоже есть, но уже едва ли кого-либо взбудоражит. Киноязык, который режиссер выбрал для истории про бунтаря, оказался на удивление конвенциональным. Повествование, несмотря на порывистость героя, гладкое. Путешествие в Нью-Йорк прошлого дается Серебренникову не хуже, чем Тодду Филлипсу в «Джокере». Приемы с графикой знакомы еще с прошлого «Лета» и вызывают скорее симпатию, чем неразбериху. Музыка Shortparis поддерживает нужный ритм и не дает 138-минутному фильму зевать. Частые комические разрядки вовремя сбивают пафос. Но выверенного профессионализма в фильме больше, чем риска, поиска и эксперимента — всего того, что характеризовало Лимонова как творца.
А еще в фильме есть либо демонстративный, либо вынужденный отказ от самого главного для героя — его родного языка. Это можно объяснить и производственной необходимостью, и политическими мотивами, но это не отменяет главного: баллада об Эдичке, сотканная из стихов и прозы, к которым можно относиться по-разному, но которые точно были живыми, говорит со зрителем на языке, который не жив и не мертв. Скорее всего, эта претензия возникнет только у русских зрителей, которым фильм не адресован. И наверняка этот ход даже посчитают удачей те, кто рассматривает «Лимонова» как исповедь эмигранта.
И да, это все-таки не хлопушка, а лимонка. Но у нее слишком много осколков, чтобы всерьез кого-то задеть.
О прохладной оценке ленты беглого режиссёра — обозреватель «Абзаца» Михаил Дряшин.
Картина «Лимонов, баллада об Эдичке» показана на французском кинофестивале и встречена равнодушно. Нам Канны по фигу, но всё же приятно наблюдать раскол во вражьем стане.
Мы заранее предсказывали гомосексуальный оттенок этой ленты и прохладный её приём на Западе. Убеждения Лимонова, пусть борца с кремлёвской властью, пусть «совершившего каминг-аут», никак не могут быть приняты адептами демократической религии.
И вот один вдохновляемый этой религией критик теперь пишет, что даже британский актёр и открытый педераст Бен Уишоу не смог спасти историю Серебренникова, а ведь англичанин «довольно разносторонний, хорошо игравший психически неуравновешенных и жестоких персонажей».
И вторит ему другой критик: «Серебренников, влюблённый в позу бунтаря, которую принял Лимонов, не особо интересуется, против чего тот бунтовал, и принимает внешние атрибуты за суть».
Действительно, беда беглого режиссёра Серебренникова в том, что его любимая «ориентация» застит ему глаза. Весь мир он видит сквозь призму своей девиации. Как герой фильма «Интервью с вампиром», который, увидев мир другим, перестал понимать очевидные для нормального человека вещи.
У либеральной общественности Лимонов — ненавистный имперский радикал, а у Серебренникова из головы нейдёт совокупление с негром из романа «Это я, Эдичка». А когда у маньяка стояк — пиши пропало.
Лимонов — личность слишком разносторонняя для такой трактовки. У него послужной список цветист, все роли перепробовал, все амплуа областного театра драмы и комедии в своей жизни переиграл. Да так качественно, что всякий раз без остатка растворялся в герое. Станиславский бы кипятком плакал.
А потом Лимонов увлекался чем-то другим и о предыдущей своей жизни старался не вспоминать. И не правил по истечении времени своих романов, считая их историческими артефактами. Дескать, сочинил сие Лимонов №5, который в представленное верил, а ныне перед вами уже Лимонов №12, и он совсем другой.
Слишком сложной и неоднозначной для Серебренникова фигурой был затейливый Эдуард Вениаминович Савенко. И творить из него картонное голубое чучело может только тот, кто ничегошеньки не понимает в колбасных обрезках и лимонных корках.
«Абзац», 20 мая 2024 года
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
Режиссерская увлеченность своим героем сделала небольшую медвежью услугу авторам.
О своем намерении снять поэтическую биографию Эдуарда Лимонова «Лимонов. Баллада об Эдичке» Кирилл Серебренников заявил два года назад. Тогда же стало известно, что фильм будет англоязычным, а играть пламенного писателя, не слишком удачливого революционера, будет британский актер Бен Уишоу. Говорят, он даже похож на Лимонова внешне, однако, честно сказать, это не бросается в глаза. Да и психофизика Уишоу, от которой никуда не деться,— иная. Правда, в некоторых сценах, где перед нами постаревший, уставший, с бородкой а-ля Троцкий, лидер и кумир нацболов, Уишоу неожиданно то и дело попадает в десятку — и мы видим Лимонова. Может, не того Лимонова, каким его помним, видели и представляем, а того, каким его видит и знает режиссер,— но это он, Эдичка.
Некоторые критики заранее радовались, что главную роль исполнит иностранный актер — дескать, он будет смотреть на своего протагониста незамыленным взглядом, в отличие от любого российского. Довольно странный подход — зато российский актер смог бы уловить какие-то детали, не знакомые зарубежному. Но вообще, думается, разницы нет — российский или зарубежный — всегда можно попасть в образ, а можно и не попасть.
На премьере Кирилла Серебренникова с группой встречали не менее горячо, чем Копполу, что было немного неожиданно, но тем даже приятнее. Стоячая овация до и после умилила даже самых убежденных противников творчества Серебренникова. Серебренников — давний любимец Канн, еще со времен его благополучного бытования на родине, теперь же, получив негласный статус гонимого в родных пенатах, он снискал еще большую нежность руководства фестиваля. Но тут, конечно, никакого политического лукавства нет — если попал в каннский пул, тебя бросят только если ты, например, публично посочувствуешь Гитлеру, как это сделал в свое время Ларс фон Триер.
«Лимонов» снят по роману французского писателя и драматурга Эмманюэля Каррера. Сценаристами выступили известные режиссеры и драматурги Павел Павликовски и Бен Хопкинс. Профессионализм и известность сценаристов обещала стройную продуманную драматургию и непривычный взгляд на ушедшего четыре года назад «Эдичку». Что же в итоге?
Il poeta punk Limonov deve gran parte della sua fortuna in Occidente alla curiosità che il controverso personaggio ha ispirato allo scrittore Emmanuel Carrère e al romanzo che gli ha dettato. Carrère, con cui il regista russo si è a lungo confrontato, appare nel film in un breve cameo.
Tra i capitoli più riusciti di Limonov, di Kirill Sebrennikov, c'è una New York anni '70 più autentica di quella vera, magicamente ricostruita in studio, con la sporcizia, i rifiuti, i ratti, resa con la fotografia «indy» dell'epoca e col corredo acido dei Velvet Underground reinterpretati da un gruppo russo, gli Shortparis. Sono i classici: Take a Walk on the Wild Side, I'm Waiting for My Man, Sunday Morning, roba perfettamente affine al racconto e che fa sempre un gran piacere ascoltare. Il regista usa tutti i formati: quadrato e in b/n per raccontare l'Unione Sovietica, largo e colorato per gli Usa.
New York è una tappa della vita spericolata, per dirla con Vasco, di Eduard Limonov, all'anagrafe Eduard Veniaminovich Savenko (1923–2020), poeta punk, romanziere e molto altro, sessualmente a corrente alternata, provocatore ma non dissidente, anti-sovietico e anti-Occidente secondo le fasi, al culmine della sua tempestosa esistenza fondatore del Partito Nazional-Bolscevico, che sventolava confuse idee di opposizione ma aggregava soprattutto skinheads. Limonov deve gran parte della sua fortuna in Occidente alla curiosità che il controverso personaggio ha ispirato allo scrittore Emmanuel Carrère e al romanzo che gli ha dettato (Limonov, Adelphi in Italia). Carrère, con cui il regista russo si è a lungo confrontato, appare nel film in un breve cameo. Scritto dal Pawel Pawlikowski del magnifico Cold War e in concorso a Cannes, il film arriverà in sala a settembre con Vision Distribution.
Racconta Sebrennikov che da ragazzo leggeva «Limonka», il foglio di agitazione culturale e politica ricalcato sul nome d'arte di Limonov e al tempo molto popolare tra i giovani. Racconta anche che in seguito, quando ha cominciato a seguire la sua evoluzione politica, la sua prospettiva è cambiata: «Il Partito Nazional-Bolscevico fondato da lui nel 1993 ci diede un piccolo assaggio del fascismo, di quello che sarebbero diventati i fascisti russi.»
Poeta operaio a Char'kov, a Mosca in bolletta ma accolto dai circoli culturali, dropout sui marciapiedi di New York e rockstar letteraria a parigi e in patria, Limonov è interpretato da un efficace (con qualche eccesso) dal Ben Winshaw di Skyfall, Spectre e The Lobster. Non è un biopic, è il «mistero Limonov» mediato dallo sguardo di Carrère, un antieroe senza registro morale, di cui Sebrennikov registra i molti amori con una pennellata di porno-soft.
Il vero pregio del film sono i testi dello scrittore, in prosa e poesia, onnipresenti. E alcuni sono notevoli, anche se nei suoi romanzi Eduard Limonov non ha mai avuto, per estrema coerenza, altro soggetto al di fuori di se stesso.
Perfettamente inutile se non addirittura controproducente invece risulta, sempre in concorso, The Apprendice, di Ali Abbasi, che prometteva di riservare sorprese raccontando in dettaglio il cursus di formazione del giovane immobiliarista Donald Trump, con l'aiuto determinante dell'avvocato manipolatore Roy Cohn, passato alla storia per l'arte specifica di «trasformare vasi vuoti in pericolosi demagoghi». L'annunciato film-verità racconta retroscena tutti perfettamente noti, e per approfondire quel capitolo rimando al notevole documentario del 2019 firmato da Matt Tyrnauer, Where's My Roy Cohn?, recensito in passato anche da Huffpost. L'attore belloccio chiamato a interpretare Trump, Sebastian Stan, potrebbe addirittura portare lustro al futuro Presidente in pectore, mentre Roy Cohn è il sempre bravo Jeremy Strong consacrato da Succession. Dal regista danese-iraniano di Holy Spider, che è stato chiamato a dirigere anche due episodi di The Last of Us, ci si poteva aspettare molto di meglio.
Dal noto libro di Emmanuel Carrère un film dinamico, un collage su un personaggio controverso del nostro tempo. Dietro la macchina da presa il regista russo Kirill Serebrennikov e tra gli sceneggiatori il grande Pawel Pawlikowski.
Tra gli autori e i libri più entusiasmanti del nostro tempo ci sono, senza alcun dubbio, Emmanuel Carrère e l'adattamento per il grande schermo del suo «Limonov», una vera gioia cinematografica. Il film, in concorso alla 77esima edizione del Festival di Cannes, è diretto da Kirill Serebrennikov che, dopo «La moglie di Čajkovskij», accompagna sulla Croisette il suo quarto film in competizione. «Limonov», coproduzione con l'Italia e distribuito da noi da Vision Distribution, non è in alcun modo un biopic. Lo stesso regista ha ammesso di aver seguito
«i pensieri e le intonazioni di Emmanuel, il suo approccio, il suo tentativo di dipanare il mistero che ammanta Eddie, o Edditchka, l'eroe lirico creato dal romanziere. Emmanuel Carrère e io ne abbiamo parlato a lungo e sono felice di essere riuscito a convincerlo a venire sul set perché volevo a tutti i costi che fosse nel film… È arrivato il 25 febbraio 2022, quando tutti stavano lasciando la Russia perché era iniziata l'invasione dell'Ucraina».
«Limonov» di Kirill Serebrennikov. Ritratto di personaggio senza giudizio
Eroe o carogna? Ėduard Veniaminovič Savenko, questo il suo nome di battesimo, scomparso nel 2020, è stato tante cose e definirlo in un unico modo è quasi impossibile. Lo si può conoscere per i suoi scritti, per la cronaca che lo ha coinvolto, attraverso il romanzo di Carrère e ora con il film di Serebrennikov. «Limonov», così il libro così il film, è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa della seconda metà del XX secolo.
«Limonov — interpretato da Ben Whishaw —, anche al di fuori del contesto della Russia, è un personaggio piuttosto affascinante. È un avventuriero, un uomo contraddittorio che si considera un eroe, se osservi la sua vita e ascolti la sua storia. Nei primi anni non si interessa di politica»,
ha commentato Emmanuel Carrère.
«È un po' come Henry Miller a Parigi, lotta per sopravvivere e se la spassa, felice di essersi lasciato alle spalle la tetra Unione Sovietica e di condurre un'esistenza rock all'estero. Ma quando l'URSS crolla, non sopporta che la gente la critichi. E dal momento in cui fonda il suo partito, che è già una milizia di skinhead, diventa un fascista russo. A seguito dell'invasione della Crimea, le posizioni di Limonov e del suo gruppo sono chiare: sono dei nazionalisti russi arrabbiati. La sua parabola ci dice qualcosa del caos di quell'epoca ed è questa la storia che anche Serebrennikov ha voluto raccontare».
«Limonov» di Kirill Serebrennikov. Estetica e ritmo del film
Una carta vincente del film riguarda la sua estetica assai autentica che spazia tra gli anni '60 e '90.
«Abbiamo usato immagini dell'epoca per ricreare una New York estremamente sporca, piena di ratti e di rifiuti abbandonati, l'inferno sulla terra. Sono molto curioso di sentire l'opinione degli spettatori americani a proposito di quelle scene. Abbiamo anche cercato figuranti i cui volti assomigliassero a quelli della gente di quegli anni. Abbiamo lavorato sui costumi e sull'atmosfera generale. È stato esaltante»,
ha dichiarato Kirill Serebrennikov.
«Sul piano stilistico il film è simile a un album di fumetti o a un collage. Volevo usare tutti i formati: quadrato con immagini in bianco e nero per l'Unione Sovietica, poi un formato largo e colorato per gli Stati Uniti».
Da qui il motivo del sottotitolo scelto per il film, «La ballata»: immagini, colori, toni, formati tutto serve in «Limonov» a dare ritmo, un andamento aiutato dalla colonna sonora che propone brani di Tom Waits, Lou Reed e dei Velvet Underground reinterpretati dal gruppo russo Shortparis.
El cineasta Kirill Serebrennikov rescata a este personaje provocativo y estrafalario en la película que presenta en Cannes, «Limonov: The Ballad»
En Cannes ya no se mira con recelo al director ruso Kirill Serebrennikov, cuya última aparición en el festival en 2022 con «La mujer de Tchaikovsky» estuvo envuelta en polémica por la recién iniciada invasión rusa a Ucrania. Hay dos opciones para que ya no importune su presencia, que Europa haya captado el mensaje de que ser ruso no significa apoyar a Putin o que, en esta ocasión, el personaje que nos presenta en la película tenga más morbo que Tchaikovsky.
Serebrennikov rescata a Eduard Limónov en su última película «Limonov: The ballad» como hizo Emmanuel Carrére en el año 2011 con un libro —novela publicada en castellano por la editorial Anagrama— en el que advertía de que estaba hablando de un personaje real. Esa biografía en vida fue considerada por Limónov una resurrección como escritor. La realidad es que no hubo nada que resucitar porque a Limónov, como artista, no lo conocía nadie fuera de Rusia (por mucho que se empeñase en afirmar que era mejor que el autor francés).
Eduard, Savienko antes que Limónov, nació en 1943 en Dzerzhinsk, una ciudad rusa a 400 kilómetros de Moscú. Creció en Járkov (Ucrania) junto a una familia a la que nunca trató bien y a mediados de los 70 —tras una adolescencia delictiva y mostrando una creciente megalomanía— se mudó a Nueva York. Limónov siempre ha estado envuelto en un halo de heroísmo que inexplicablemente ha llevado a idealizar a un personaje a todas luces repulsivo.
En América se colgó la medalla de parásito profesional, en lo sentimental y en lo laboral. Tachó a su mujer de promiscua mientras él se dedicó a humillar homosexuales. Trabajaba de cualquier cosa que le permitiese vivir como quería (albañil, camarero o corrector de publicaciones rusas) hasta que pudo aprovecharse de un rico trabajando como su mayordomo. En ocasiones se hizo pasar por el dueño de la casa organizando cenas y fiestas que le brindaron cierto grado de la fama que buscaba.
Limónov presumía de tratar bien a las mujeres pero no era más que un misógino. Cuando en 1980 se muda a París lo hace acompañado de otra mujer diferente, con la que también se casó. A pesar de lo seductor es complicado confiar en la palabra de una persona que nunca dejó de despreciar al prójimo. Las cosas que hacen feliz a la gente eran para Limónov justificaciones de fracasados, y, por supuesto, como crítico literario para él no había un escritor en toda la historia de Rusia que mereciese la pena.
En París —ciudad a la que se muda por ser el único lugar donde encontró editor— logró introducirse en los círculos literarios a codazos y si se hizo relativamente conocido fue gracias a sus análisis de la rusia soviética y sus críticas políticas, para nada por sus dotes literarias. Escribió en varias publicaciones francesas y casi siempre lo hacía para analizar la actualidad o el pasado de su país de nacimiento desde una perspectiva nacional-bolchevique.
En los años 90, cuando tras la caída de la Unión Soviética regresa a Rusia, en España, solo lo habían descubierto los editores de Ediciones del Oriente y del Mediterráneo. Era la época en la que Pawel Pawlikowski —coguionista del largometraje dirigido por Serebrennikov— lo filmó para la BBC sobre una loma barriendo a tiros con un Kalashnikov el corazón de Sarajevo junto a Radovan Karadžić, el líder serbobosnio que ocupó la presidencia de la autoproclamada República Srpska. También en esos años fundó el Partido Nacional Bolchevique y un periódico para el partido, «Limonka» (que, si la memoria no me falla, significa granada de mano). Pero la fama le llegó tras el éxito de Carrére.
Sobre el cabecero de su cama lucían tres retratos: el del dictador libio Muamar el Gadafi, el del asesino Charles Manson y el suyo. Quizá esas eran las tres caras de Limónov en una intimidad que decidió confesar a Carrére como parte del precio a pagar para hacerse famoso. En 2019 estuvo en España. Se bañó en el Mediterráneo, fue a los toros en Las Ventas y estuvo firmando libros en la Feria del Libro de Madrid; donde también conversó con el periodista Manuel Jabois en una entrevista en la que no hubo ni una pregunta incómoda.
Murió en 2020 debido a unas complicaciones tras una intervención quirúrgica. Se marchó subestimando al Vladimir Putin que tanto había criticado, no lo consideraba lo suficientemente agresivo. Dos años después de su fallecimiento, Putin introdujo al ejército ruso en Ucrania a través de Járkov; la ciudad que lo vio crecer y ahora escenario de la nueva ofensiva de Rusia.
Es indudable que el personaje elegido por Kirill Serebrennikov suscitará la curiosidad del público tras su estreno en la gran pantalla en el Festival Cannes que se celebra entre el 14 y el 25 de mayo. Con «Limonov: The ballad» da una segunda oportunidad al público general de conocer al personaje que ya presentó Carrére hace más de una década. Precisamente, Carrére es otro de los coguionistas de esta producción franco-italiana que protegerá con su nacionalidad la reputación de Serebrennikov sobre una posible financiación de oligarcas rusos próximos a Putin como ya ocurrió con otras de sus películas anteriores.
Il film «Limonov: the Ballad», in concorso a Cannes 2024, attira l'attenzione di pubblico e critica. Presentato durante il festival internazionale del cinema, il film, tratto da un romanzo bestseller omonimo di Emmanuel Carrère e diretto da Kirill Serebrennikov, parla delle vicende del dissidente russo Eduard Limonov.
«Limonov: the Ballad»: il film ritratto del poeta e dissidente russo
«Limonov the Ballad» è stato presentato in anteprima al festival di Cannes. Il film narra le vicende del poeta, scrittore e dissidente russo Ėduard Veniaminovič Savenko, in arte Eduard Limonov, ed è diretto da Kirill Serebrennikov, che ritorna a Cannes due anni dopo «La moglie di Tchaikovsky»; il regista sarà per la quarta volta in competizione per la Palma d'oro, per la prima volta con un film in inglese. Serebrennikov è un forte oppositore di Putin e il suo film rispecchia questo tratto dissidente del regista.
Nel lungometraggio la storia di Limonov viene narrata in maniera piuttosto personale da Serebrenniokov, ma poggia fedelmente su una base letteraria molto solida, il bestseller «Limonov», capolavoro del 2011 dello scrittore Emmanuel Carrère (in Italia il romanzo è edito da «Adelphi»), di cui era attesa la trasposizione cinematografica. Il film è in coproduzione tra Italia, Francia e Spagna, prodotto da «Wildside», «Chapter 2» e «Fremantle Spain». Il film uscirà in Italia prossimamente con Vision
Limonov the ballad è diretto da Kirill Serebrennikov
Subito dopo il successo editoriale di Carrère la casa di produzione italiana Wildside acquisì i diritti cinematografici e affidò la regia del film a Saverio Costanzo, in coproduzione con Rai Cinema, ma nel 2015 il regista italiano rinunciò. Si scelse allora il polacco Paweł Pawlikowski, che scrisse la sceneggiatura con la consulenza di Carrère stesso.
Nel 2017 anche Pawlikowski rinunciò per incompatibilità con il personaggio Limonov e per non perdere tutti gli investimenti la Wildside decise di orientarsi verso la Russia, trovando la disponibiltà di Serebrennikov, che è riuscito a convincere la casa i produttori.
La pellicola ripercorre la storia del dopoguerra russo, da Stalin a Putin, attraverso le vicende di Limonov, presentato come poeta, scrittore, dissidente e militante rivoluzionario. Nato nel 1943 e morto nel 2020 Eduard Limonov era destinato a lavorare come operaio su quello che oggi è il confine ucraino; tentò invece la fortuna a Mosca, dove parteciperà ad un incontro di lettura di poesie e lì incontrerà Elena, che nel film diventerà l'amore ossessivo della sua vita.
La storia prosegue poi tra anni '70 e '80 riprendendo il viaggio che porterà Limonov dall'URSS agli Stati Uniti, nella New York dell'underground di sesso, droghe e punk, in cui Limonov vivrà un periodo anche come barbone senzatetto, prima del ritorno in Europa, a Parigi, e in Russia, nel 1991 dopo la caduta dell'Unione Sovietica.
Inizia così la militanza politica, che lo porterà a scontare anche alcuni anni di prigione per cospirazione. Fonderà la coalizione l'«Altra Russia», dissoltasi nel 2010, ma guiderà poi l'omonimo partito nazionalbolscevico, con cui si oppone a Vladimir Putin; sconterà ancora la detenzione dopo una manifestazione antigovernativa, anche se sosterrà la politica estera russa durante i disordini in Ucraina del 2014.
L'Immagine che emerge di Èduard Limonov
Nel film l'immagine che viene restituita di Limonov è quella del poeta, artista e attivista caratterizzato da una genialità folle che lo porterà anche a compiere pazzie per amore e a condurre una vita sopra le righe, quasi bohemien.
Ad interpretare Eduard Limonov è Ben Wishaw, autore di una grande recita che quasi certamente lo renderà un candidato al premio come migliore interpretazione maschile del Festival. Significativa è anche la presenza di Carrère, che compare sulla scena in una sequenza.
Emmanuel Carrère e il suo romanzo alla base del film
La base su cui il film di Serebrennikov si appoggia è l'omonimo romanzo di Emmanuel Carrère, vero e proprio capolavoro letterario del 2011. Nel libro le vicende di Limonov sono scandite seguendo i suoi spostamenti temporali e geografici tra Ucraina, New York, Parigi, Sarajevo e Mosca, dove Carrère ambienta il prologo e l'epilogo.
Durante la scansione degli episodi narrati, l'autore si sofferma sull'introspezione psicologica di Limonov, dopo un lungo lavoro di ricerca da parte dell'autore. Non mancano neanche accostamenti tra il proprio vissuto e quello della vita di Limonov, con confronti sui momenti più importanti delle due vite, che talvolta si sono intersecate o sfiorate. Del personaggio Carrère è stato interessato dalla sua coerenza nell'essersi sempre schierato dalla parte del debole contro il più forte, in tutte le situazioni vissute.
Tra i libri di Carrère è opportuno anche ricordare «V13», un saggio in cui l'autore ripercorre i tragici eventi che Venerdì 13 novembre 2015 (da qui V13) colpirono Parigi con gli attentai terroristici al Bataclan, allo Stade de France e ai bistrot, causando 130 morti e oltre 350 feriti.
In particolare Carrère si sofferma sui processi ai complici e all'unico terrorista sopravvissuto, riuscendo a dar vita ad un testo in cui le testimonianze e la cronaca giudiziaria e giornalistica di quelle settimane emergono pienamente. Quello che interessa a Carrère è capire fino a che punto si può spingere la follia umana.
Британский актер Бен Уишоу при внешней похожести не передал диапазона вечного бунтаря.
На 77-м Каннском кинофестивале состоялась премьера фильма «Лимонов, баллада об Эдичке» Кирилла Серебренникова, снятого на английском языке. Попасть на показы было сложно, хотя их несколько. Желающих увидеть картину о совершенно неизвестном многим русском писателе оказалось много — привлекали имена создателей картины, произведенной в копродукции Италии, Франции и Испании. Кто-то специально приехал на премьеру из Москвы, как Ксения Собчак.
Для Кирилла Серебренникова это уже пятая картина на Каннском кинофестивале. Можно сказать, что он вошел в закрытый круг «своих» режиссеров, и каждый его последующий фильм будет рассматриваться приоритетно. Так все устроено в Каннах. Там поддерживают тех, кто уже был причастен к фестивалю.
Фото: Геннадий Авраменко
Часть нового фильма снималась в России, пока Серебренников еще жил в Москве. Два года назад, сразу после того, как с него сняли судимость по делу о «Седьмой студии», он уехал во Францию, а теперь живет и работает в Берлине, недавно закончил съемки нового фильма в Аргентине, а историю про Лимонова заканчивал в Европе и США.
«Баллада об Эдичке» — большой рывок в сторону профессионализма после показанной два года назад в Каннах «Жены Чайковского», хотя новому фильму мешает излишняя эклектичность, рваное повествование. События происходят то в Харькове и Москве, то в Нью-Йорке и Париже, то в Сибири, где герой отбывает наказание. Из жизни Лимонова исчезли многие важные персонажи, что объяснимо, поскольку невозможно объять необъятное.
Сценарий написан Серебренниковым по роману «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера совместно с Беном Хопкинсом и Павлом Павликовским («Холодная война», «Ида»). Такое ощущение, что в процессе монтажа что-то пошло не так, и фильм пришлось театрально разбить на главы, используя анимацию. Получилось эффектно, но не концептуально. Единый стиль не выдержан. Но, пожалуй, главная уязвимость картины в самом Лимонове, которого сыграл британский актер Бен Уишоу. Он не только известный киноактер («Парфюмер», «Облачный атлас», «История Дэвида Копперфилда»), но успел заявить о себе в театре после окончания Королевской драматической академии искусства в Лондоне. У него удачный грим. Он похож на Лимонова не только внешне, особенно в зрелом возрасте, но сумел уловить его внутреннюю пластику. Но нет самого главного — лимоновской харизмы, которая, безусловно, была,— со знаком минус или плюс — это уже другой вопрос. Благодаря ей в Эдичку влюблялись самые невероятные женщины, за ним шли его соратники по политической деятельности. А на экране Лимонов не сильная противоречивая личность, а незначительный персонаж, всего лишь вечный странник, которого мотает по жизни из страны в страну.
Зато актриса Виктория Мирошниченко, сыгравшая его возлюбленную Елену Щапову, уловила самое важное. Она просто огонь, сгусток энергии, и удержать такую богиню тщедушному во всех смыслах Лимонову, каким его играет Уишоу, просто невозможно. Виктория уже представляла в Каннах свой дебютный фильм «Дылда» Кантемира Балагова, за который выдвигалась Европейской киноакадемией на премию за лучшую женскую роль. Она и теперь продемонстрировала отменный талант и безусловный профессионализм.
Еще одну возлюбленную Лимонова, но уже ранней харьковской поры, сыграла живущая в США Мария Машкова. Роль у нее небольшая, но яркая и смешная. Ее героиня после близости с Лимоновым начинает громко храпеть как мужчина, пугая своего чувствительного друга. Родителей Лимонова, к которым он приезжает в Харьков, когда ему уже 46 лет, сыграл неожиданный актерский дуэт. Для Татьяны Владимировой («Топи», «Шифр», «Довлатов», «Язычники») роль матери писателя и бунтаря стала последней в кино — актриса скончалась в декабре 2023 года. Она готова принять сына таким, как он есть. Отец в исполнении британского актера Дональда Самптера («К-19», «Девушка с татуировкой дракона», «Энигма») — абсолютно советский человек, безусловно доверяющий всему, что пишут в газетах и показывают по телевизору, готовый доказывать свою правоту до разрыва отношений. Родителей Лимонов не баловал вниманием. Старики не знают, женат ли он, есть ли у него дети.
Французская актриса Сандрин Боннер, которую не сразу узнаешь, сыграла журналиста французского радио, к которой на эфир приходит Лимонов. Все заканчивается скандалом. Он шокирует высказываниями о Сталине и разбивает бутылку об несчастную голову соведущего.
За камерой — российский оператор Роман Васьянов, окончивший ВГИК и больше десяти лет работающий в США. Особенно ему удались сцены в Нью-Йорке, куда уехал из СССР молодой Лимонов. Изображение намеренно состаренное, как в фильмах 60–70-х, и это дает интересный эффект. Цельности в изображении нет, как нет ее в фильме в целом. Он как будто сложен из разных и иногда взаимоисключающих стилей разными людьми.
Собчак назвала «Балладу об Эдичке» лучшей картиной Серебренникова, Машкова и Боня не прилетели в Канны, а Пронченко разгромила «маргинально сокращенный» фильм.
Главным событием уикенда на Каннском кинофестивале стала премьера фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке».
Ради этого события на Лазурный берег прилетела Ксения Собчак, назвавшая картину лучшим фильмом режиссера. При этом ее восторг не разделили кинокритики: и российские, и западные эксперты назвали фильм «неубедительным и фальшивым».
Психоз Бони и вертолет Собчак
Фильм Серебренникова о Лимонове показали в Каннах 19 мая. На фоне этой премьеры скромный «десант» россиян, посетивших Лазурный берег, увеличился.
Помимо самого режиссера, на красную дорожку вышли исполнивший главную роль британский актер Бен Уишоу, Виктория Мирошниченко, сыгравшая вторую жену писателя, Елену, продюсер-иноагент Александр Роднянский, режиссер-иноагент Илья Хржановский, продюсер Илья Стюарт, актеры Андрей Бурковский, Александр Кузнецов и Светлана Устинова, ряд блогеров и Ксения Собчак.
Дочь Владимира Машкова Маша, сыгравшая в фильме роль первой супруги Лимонова, Анны Рубинштейн, в Канны не приехала. Также там не оказалось Виктории Бони, традиционно устраивающей на фестивале перформансы. Еще 13 мая девушка писала, что готовится к Каннскому фестивалю, 15 мая Боня сообщила фанатам, что «вернула свой цвет волос», объяснив это «весенним психозом», однако в соцсетях девушки пока тишина…
На фоне молчания Бони роль главного каннского рупора экспроприировала Собчак. Ксения Анатольевна сообщила, что прибыла на фестиваль спустя два года пропуска, похвасталась в соцсетях полетами на вертолете, после чего из ее уст полились хвалебные оды в адрес Серебренникова.
«На мой скромный взгляд — лучший фильм Кирилла Серебренникова. Уже много минут аплодируют все. Молодой Лимонов — просто невероятная удача. Фильм очень сильный. Теперь уже, глядя в прошлое, понимаешь, что «Лето» был будто «разогревом» перед этой работой»,
— написала в соцсетях Собчак.
При этом она провела несколько смелых параллелей о Донбассе, роли Чулпан Хаматовой, человеке похожем на Рому Зверя и кое-чем другом.
«Фильм не агитка, не пытается быть «в повесточке», он сложный. Как сложным был и Лимонов. Последняя часть его жизнь дана титрами. Просто строчками, что поддержал в 2014 Крым и потом Донбасс. Много про Россию сделано с большой любовью — менты, просящие автограф, прежде чем выпустить Лимонова на свободу — это же very Russian way. ⟨…⟩ В общем получила огромное удовольствие. Горжусь тем, что Кирилл Серебренников добился такого успеха в Каннах»,
— резюмировала журналистка.
Лимонов, которого украли
Главред портала ProfiCinema Нина Ромодановская в интервью НСН называла фильм Серебренникова одной из самых интересных премьер Каннского фестиваля. Она не исключала, что Лимонову дадут награды, однако реакция на картину кинокритиков оказалась очень далека от восторгов Собчак.
Издание Variety назвало фильм Серебренникова «нарочито неубедительной мифологизацией» беспорядочной жизни писателя. По мнению The Hollywood Reporter, хорошая игра Уишоу не помогла «сгладить углы в этой истории и создать законченный перформанс».
Кинокритик Станислав Зельвенский назвал фильм о Лимонове «насквозь фальшивым» актом «сомнительной культурной апроприации», но жестче всех прошлась по картине кинокритик Зинаида Пронченко.
«Как и Юрий Дудь (признан в РФ иноагентом — прим. НСН) в свое время, Кирилл Серебренников сократил Эдуарда Лимонова до секса с чернокожим маргиналом, а остальное пересказал с акцентом на чужом для себя языке, который так хочется сделать родным. ⟨…⟩ Что там писал Лимонов, против кого боролся, где воевал, на что напоролся — автору неважно. Девяностые затерялись между песнями и аппликациями ⟨…⟩ В принципе, не беда, что Лимонова у нас украли ради красной дорожки. Он бы точно остался доволен»,
— написала Пронченко в Telegram.
Такая реакция существенно уменьшает шансы фильма Серебренникова получить «Золотую пальмовую ветвь». Не поможет здесь и личность самого Лимонова, объяснял НСН кинорежиссер Алексей Герман-младший.
«Личность Лимонова сыграет минимальную роль для жюри. При всем уважении к Лимонову и его прозе, я думаю, что далеко не все члены жюри читали Лимонова и в принципе знают о существовании такого писателя. Причем Лимонов жил во Франции, его произведения выходили там достаточно широко, тем не менее, он все-таки недостаточно известен в мире»,
— отмечал Герман.
Вместе с тем он указывал, что
«Серебренников часто бывал в Каннах, его там знают, и там с ним не разрывали отношения».
77-й Международный Каннский кинофестиваль продлится до 25 мая, в его основной программе 22 фильма. При этом эксперты называют в числе самых громких премьер Канн «Мегалополис» Фрэнсиса Форда Копполы, «Виды доброты» Йоргоса Лантимоса, «Саван» Дэвида Кроненберга, «Партенопу» Паоло Соррентино и фильм Пола Шредера «О, Канада» с участием Умы Турман и Ричарда Гира.
«НСН — Национальная Служба Новостей», 20 мая 2024 года
Темнота в кинозале «Люмьер» Каннского Дворца фестивалей постепенно рассеивается, на экране бегут финальные титры. Только что закончился фильм «Лимонов, баллада об Эдичке».
В свете, набравших силу прожекторов, команда его создателей, во главе с режиссёром Кириллом Серебренниковым, окруженных шумом аплодисментов.
Мы, с моей женой Ванессой, стоим чуть в стороне и снимаем происходящее на телефоны.
Те кто сегодня регулярно читает мои посты и даже те, кто лишь временами их почитывает, знают, что Лимонов для меня — главный русский писатель.
Pour Andreï,
Ma bouffée de culture dans ce monde de kids club :)
Ravi de t'avoir rencontré, continue de percer dans la photo. Que ce livre nous ouvre les portes du savoir et ferme celles de l'ignorance.
Bisous, Nina
У каждого автора такого масштаба есть в библиографии главный хит — коронный удар или, если угодно, первая ступень на лестнице знакомства с его творчеством. У Лимонова, и тут двух мнений быть не может, этим коронным ударом является его дебютный роман «Это я, Эдичка».
Так случилось, что я зашёл немного с другой калитки и прежде чем перечитать всю прозу Эдуарда Виниаминовича, мне в руки попала книга Эмманюэля Каррера — Limonov.
Это биография вышедшая в 2011 году и ставшая впоследствии основой к фильму Серебренникова. Сам Каррер, поработал на съёмках в качестве консультанта.
В 2013–2014-ых годах я работал на ресепшене пятизвёздочного отеля Альпага в Межеве — типичной французской горной деревушке, с деревянными шале, ленивыми коровами, крутыми горными склонами и лыжниками в ярких комбинезонах, пьющими глинтвейн и горячий шоколад на терассах кафе.
Персонал отеля расселили в два «общежития». В нашем проживало одновременно 9 человек и это была бывшая ферма окна которой выходили на Монблан.
Народ был разношерстный — Колумбиец Эрман, Полячка Жоанна, Итальянка Рози, пять французов — Уильям, Роман, два стажёра имён которых я не запомнил и Нина — которая имела армянские корни.
Именно она привезла с собой книгу «Limonov» которую ей дала почитать её тётя.
В нерабочее время на ферме заняться было особо нечем и пока стажёры которых мы окрестили между собой «kids club» резались в GTA на Sony PlayStation, мы, с Ульямом, Романом и Ниной читали, поочерёдно книгу Каррера. У каждого была своя закладка. Белая обложка книги от такого юзания быстро потемнела.
До конца дочитали только мы с Ниной. Остальные бросили где-то на середине.
В конце сезона, когда все собирали чемоданы, готовясь разъехаться кто куда, я попросил Нину подарить мне книгу. Она должна была вернуть её, но всё же зная насколько она мне понравилась решила таки сделать мне подарок и вдобавок оставила памятную надпись:
«Андрею,
Моему глотку культуры в этом мире kids club (детского клуба).
Очень рада, что мы встретились.
Продолжай развивать свой талант фотографа.
Пусть эта книга откроет нам двери знания и закроет те что ведут к невежеству.
Целую Нина».
С тех пор прошло уже 10 лет и за это время я не только прочитал всего Лимонова, кроме его поэзии, но и перечитал некоторые книги по одному, а иногда и по два раза. Просмотрел все видео с ним и о нём доступные на YouTube, побывал во многих связанных с ним местах, таких как дом по адресу — 86 Rue de Turenne в Париже или Пересечение Madison Avenue & 55th street в Нью Йорке, абсолютно бесплатно перевёл с французского большой текст о нём одного местного издания по просьбе нацболов…
И вот апофеоз — фильм «Лимонов, баллада об Эдичке».
Я мобилизовал все доступные ресурсы чтобы достать пригласительные на этот сеанс. Все остальные участники фестиваля в этом году меня нисколько не интересовали.
Ещё на этапе задумки и написания сценария я получил инсайдерскую информацию от людей из московской кинотуссовки, что собираются снимать фильм о Лимонове. И вот он готов и представлен впервые не где-то, а в Каннах, можно сказать, что мне подвезли его прямо к порогу дома.
Кино стильное и стремительное. Это некий гибрид театральной пьесы и авторского кинематографа, нашпигованный пасхалками и различными отсылками, которые к сожалению заметят и поймут не все зрители.
В эпизодах мелькают совершенно неожиданные люди от Лапенко до Сергея Мезенцева и чувака который берет интервью после боя у бойцов Top Dog.
В целом, если не фокусироваться на личных предпочтениях и не задаваться вопросом «где нахрен Наталья Медведева???» (вторая жена Лимонова), а ответ очевиден — две большие любви в один фильм не уместить, мне фильм очень и очень понравился.
In concorso al Festival di Cannes il nuovo film di Kirill Serebrennikov. In lizza per la Palma d'oro anche «Emilia Perez» di Jacques Audiard.
Un film che non lascia indifferenti: «Limonov — The Ballad» di Kirill Serebrennikov è uno di quei titoli portati a dividere i giudizi e a rimanere a lungo impressi anche nei giorni successivi alla visione.
Presentato in concorso al Festival di Cannes, il nuovo lungometraggio del regista russo — da sempre un forte oppositore di Putin — è un film «dissidente», un po' come il suo autore, combattivo e per molti versi diverso da tutti gli altri visti fino a oggi nel cartellone della kermesse.
Coproduzione tra Italia, Francia e Spagna, è tratto dallo splendido libro «Limonov» di Emmanuel Carrère del 2011, una biografia romanzata della vita di Ėduard Limonov, scrittore e politico russo nato nel 1943 e scomparso nel 2020. Militante rivoluzionario, scrittore underground e poeta raffinato, cameriere e celebrità letteraria: la vita di Limonov è un viaggio attraverso la seconda metà del ventesimo secolo, dalla Russia agli Stati Uniti.
Due anni dopo «La moglie di Tchaikovsky», presentato sempre in concorso a Cannes, Serebrennikov torna così a un biopic non convenzionale, eccentrico e sempre sopra le righe come il personaggio che va a raccontare.
La storia di Limonov — pseudonimo di Ėduard Veniaminovič Savenko — è narrata in maniera molto personale dal regista russo, nonostante la base letteraria sia ripresa in modo decisamente rispettoso e fedele (Carrère compare anche in scena in una notevole sequenza).
Grande Ben Whishaw
Bastano pochi minuti per trovarsi di fronte un prodotto dallo stile debordante ed eccessivo, anche irritante in alcuni passaggi, ma dotato di una vitalità fuori dal comune e coerente col personaggio che racconta.
Accompagnato da una bella colonna sonora — la musica ha spesso un ruolo fondamentale nel cinema di Serebrennikov — «Limonov — The Ballad» è un film che scuote e colpisce nel segno, nonostante qualche manierismo di troppo che il regista avrebbe potuto e dovuto smorzare. Straordinaria prova di Ben Whishaw in un ruolo difficilissimo che lo porterà sicuramente tra i candidati per un possibile premio per la miglior interpretazione maschile della competizione.
Emilia Perez
Sempre in concorso, mentre il regista cinese Jia Zhang-ke è tornato a riprendere parti del suo cinema precedente nel malinconico «Caught By the Tides» (un ottimo prodotto, diviso in tre atti per raccontare la Cina del Nuovo Millennio attraverso un amore tormentato), Jacques Audiard ha invece sperimentato qualcosa del tutto nuovo in «Emilia Perez».
Il film si apre in Messico seguendo la storia di Rita, praticante in uno studio legale, che entra in contatto con un potente gangster locale. Quest'ultimo le rivela il desiderio di diventare donna e chiede il suo aiuto per realizzare il suo sogno.
Musical, commedia e gangster-movie: i generi si mescolano in questa pellicola che guarda anche al mondo delle telenovelas latine attraverso una struttura stilistica tanto spiazzante quanto coraggiosa.
Audiard gioca con i vari registri in questo lungometraggio capace di toccare tematiche di grande importanza, seppur non tutti gli spunti narrativi vengano approfonditi adeguatamente.
Alcuni momenti sono troppo patinati, ma rimangono comunque coesi a un disegno d'insieme che risulta decisamente godibile e ricco d'interesse fino alla conclusione.
Senza dubbio un film papabile per rientrare nei premi del palmarès finale.
Leos Carax
Lontano dalle luci dei riflettori del concorso, un piccolo (ma solo per durata) film di uno dei più grandi registi contemporanei ha affascinato come pochi altri di questa edizione: «C'est pas moi» di Leos Carax, presentato nella sezione Cannes première, è uno di quei titoli pronti a dare vita a lunghe analisi e interpretazioni.
In questo film oltremodo sperimentale e di soli 41 minuti, l'autore di «Rosso sangue» (splendida pellicola profondamente simbolica) e «Holy Motors» (un capolavoro a tutti gli effetti) ha creato una sorta di (anti)autobiografia per immagini, davvero personale e ricca di omaggi alla storia del cinema.
Lo spirito di Jean-Luc Godard, in primis, si sente moltissimo in questo concerto audiovisivo in cui Carax parla di sé, del suo cinema e di quello degli altri, ma anche della natura delle immagini in generale, tra spunti provocatori e altri politici. Il risultato è un lavoro ricchissimo di riflessioni, potente e suggestivo nel montaggio e nella messinscena, una goduria cinefila a cui non si può restare indifferenti. Un prodotto che ci ricorda, tra le altre cose, che tutti noi siamo (anche) i film che vediamo.
[Kirill Serebrennikov:]
— Abbiamo iniziato questo lungo viaggio raccontando il film in maniera punk e ribelle, raccontando un personaggio estremo e bizzarro ma sicuramente affascinante; poi abbiamo finito il film durante lo scoppio della guerra (in Ucraina) e praticamente quasi tutte le sue profezie si sono avverate.
⟨…⟩
[Ben Whishaw:]
— Quando Kirill ma ha inviato la sceneggiatura e ne abbiamo parlato via Zoom ero molto eccitato all'idea di incarnare questo personaggio così contraddittorio e ricco di sfumature. Limonov era una persona sicuramente attraente ma anche disturbante e ora alla luce di tutto quello che è successo, tutto risulta più complicato.
О чём говорят • Культурный шок • Константин Баканов
Каннский кинофестиваль — буйство самых разных кинокрасок. В этой палитре не так уж много обсуждают даже поистине детективную историю с иранским режиссёром Мохаммадом Расулофым, сумевшим нелегально покинуть родину и приехать в Канны буквально неделю-другую назад.
⟨…⟩
Фильм Расулофа «Семя священного инжира», включённый в основной конкурс, стал причиной очередного уголовного преследования режиссёра. Год назад его звали в Канны членом жюри, но Иран не выпустил. Теперь, после того как у Мохаммада отобрали паспорт и приговорили к 8 годам тюрьмы, порке и конфискации имущества, он тайно пересёк границу и появился на Лазурном Берегу. Драма, сама по себе достойная экранизации! «Семя…» покажут ближе к концу фестиваля. Как и ленту «Ученик» ещё одного иранца (точнее, датчанина иранского происхождения) Али Аббаси, замахнувшегося на вольную фантазию о молодых годах Дональда Трампа.
О чём в Каннах судачат, так это о фильме «Мегалополис» 85-летнего Фрэнсиса Форда Копполы. К работе всей своей жизни он шёл лет 40, но никто не соглашался давать под проект деньги. И в Каннах многие поняли, почему. Если москвичи ещё смогли бы заинтересоваться по крайней мере одним персонажем — Фредом Цицеро, коррупционером, мечтающим замостить весь город своей плиткой, то европейская богема Копполу, кажется, совсем не поняла. Впрочем, экс-глава Международной федерации кинопрессы Андрей Плахов заступился за мэтра: «Это не фильм, а безумный поступок, экстремальное авторское высказывание о жизни-смерти и катастрофе современного мира». Однако «для простого народа» внятнее всего описал шумиху вокруг «Мегалополиса» московский фотограф, завсегдатай премьер Геннадий Авраменко, тоже оказавшийся в Каннах:
— Люди, обречённые смотреть на Каннском фестивале кино, пишут, что Коппола снял абсолютную дичь. Фильм ругают в прессе, в сети и на каннских кухнях, набитых невыспавшейся русской эмиграцией.
Авраменко же заметил, что в Каннах «кругом русская речь». Несмотря на все санкции, слухи о русофобии и флаге Саудовской Аравии, гордо реющем над бывшим российским павильоном. Русского духа стало ещё больше накануне первых показов фильма нашего Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке», съёмки которого начинались в России до событий 2022 года. Отзывы, как у Копполы, так себе.
«Нарочито неубедительная мифологизация беспорядочной жизни писателя» (Variety),
«Бессвязная, неуправляемая, плутовская история» (ScreenDaily),
«Сократил Лимонова до секса с чернокожим маргиналом» (Зинаида Пронченко).
Но мэтр кинокритики Плахов поддержал и этого, не чуждого ему режиссёра.
Kirill Serebrennikov a quitté la Russie aux premières heures de la guerre en Ukraine. Mais il n'a pas oublié ceux qui sont restés « dans le pays que j'appelais autrefois ma patrie ». En compétition avec « Limonov : The Ballad », le réalisateur de 54 ans s'est invité dans l'actualité ce lundi. Lors du photocall puis en conférence de presse, il a brandi le portrait de la metteure en scène Evguénia Berkovitch, 39 ans, et de la dramaturge Svetlana Petriïtchouk, 44 ans, dont le procès pour «justification du terrorisme» s'est ouvert aujourd'hui à Moscou.
Figures de la scène d'avant-garde, les deux artistes sont poursuivies à cause de « Finist, le clair faucon », un spectacle de 2020 racontant l'histoire de femmes russes recrutées sur internet par des islamistes en Syrie et partant les rejoindre pour les épouser.
« Dans cette pièce, il n'y a aucune justification du terrorisme »,
a déclaré lundi au tribunal Svetlana Petriïtchouk, pour qui le
« but était d'attirer l'attention et d'éclairer sur ce problème ».
Lundi, au procès, la procureure Ekaterina Denissova a estimé au contraire que le spectacle défendait le « terrorisme », le groupe djihadiste État islamique et « romantisait les hommes terroristes ». Elle a également accusé les deux femmes d'avoir prôné un « féminisme radical ». Mais pour leurs soutiens, ces accusations ne sont qu'un prétexte afin de « mettre au pas » deux artistes qui ont affiché leur opposition à l'invasion de l'Ukraine par la Russie.
Leur procès fait écho à celui que Kirill Serebrennikov, qui fut le professeur d'Evguénia Berkovitch, a connu en 2017 pour détournement de fonds publics. Pour ses proches et les ONG, il s'agissait en réalité de contraindre au silence cet artiste membre de la communauté LGBT, à une époque où le Kremlin n'avait pas encore créé le «délit de propagande homosexuelle». Assigné à résidence pendant trois ans, le cinéaste avait finalement écopé d'une peine de sursis, au lieu des six ans de prison ferme demandés par le parquet.
« Je crains qu'elles soient mises derrière les barreaux pour longtemps puisqu'elles risquent de 5 à 7 ans de prison »,
a confié Kirill Serebrennikov ce lundi à « TF1Info » à propos de ses deux compatriotes.
« Pour rien puisque l'accusation ne fait même pas semblant de trouver quelque chose qui puisse la conforter. Moi, au moins quand je suis passé en procès, les autorités faisaient encore semblant. Mais désormais, elles sont complètement libres de leurs mouvements et elles peuvent tout se permettre. »
Depuis son départ de Russie, Kirill Serebrennikov a terminé « Limonov : The Ballad », un projet né avant la guerre en Ukraine. Et aussi mis en boite « La Disparition de Josef Mengele », d'après le roman d'Olivier Guez, Prix Renaudot en 2017. Installé entre Berlin et Paris, il a également mis en scène une adaptation de la pièce de Tchekhov « Le Moine Noir » au Théâtre du Châtelet l'an dernier.
« Je ne peux absolument pas me plaindre et j'ai même une vie encore meilleure qu'avant »,
avoue-t-il.
« Nous ne sommes pas nombreux dans ce cas-là. Mais je crois qu'il faut mettre l'accent sur le fait que des artistes, des journalistes, des traducteurs, des personnalités russes superbement intéressantes sont aujourd'hui toutes réparties dans différents pays à travers l'Europe. Des gens profondément progressistes dans leur esprit et qui vont avoir besoin d'une nouvelle nationalité car pour certains leur passeport russe arrive à expiration. »
Interprété par le Britannique Ben Whishaw, « Limonov : The Ballad » met en scène un artiste qui a vécu en exil aux États-Unis dans les années 1970 où il fut SDF et majordome, puis dans les années 1980 en France où il a écrit plusieurs romans. De retour au pays, le Kremlin l'a empêché de se présenter à la présidentielle de 2012 en l'emprisonnant après une manifestation dénonçant le trucage des législatives qui ont donné la victoire aux proches de Vladimir Poutine. Il est mort en 2020 à l'âge de 77 ans.
Le film présenté à Cannes est l'adaptation de « Limonov », le roman-récit d'Emmanuel Carrère, Prix Renaudot en 2011.
« Il montre Limonov comme une sorte de Transformers »,
souligne Kirill Serebrennikov.
« Un phœnix qui renaît sans cesse de ses cendres. Si bien que sa vie ressemble à un roman d'aventure. Ensuite, il y a la dimension politique de Limonov qui prend une toute autre dimension à cause de la guerre en Ukraine. Aujourd'hui, nous sommes dans le monde que Limonov avait prophétisé dans ses essais les plus noirs. »
Ben Whishaw incarne avec autorité l'intellectuel soviétique, dans un film qui fourmille d'inventions scénaristiques.
On connaît deux types de Russes. Les dissidents et les nationalistes. Et entre les deux, il y a Limonov. Edouard de son prénom (1943–2020). Connu comme écrivain en France, où il réside dans les années 1980, et par la biographie best-seller que lui consacra Emmanuel Carrère, dont Kirill Serebrennikov s'est inspiré. Son nouveau film renoue avec la touche rock'n'roll appréciée dans « Leto », également découvert sur la Croisette en 2018. Une approche esthétique et graphique à mille lieues de « La Femme de Tchaikovski » (2022), dominée par une ВО rock/punk à chien bien énervée. L'acteur britannique Ben Whishaw — il campait Q dans les derniers « James Bond »-compose un Limonov tête à claques, semble-t-il très conforme à son modèle, fils de fonctionnaire de police communiste, être velléitaire, tour à tour voyou, ouvrier, poète, se méfiant de tous mais ne doutant de rien pour ce qui le concernait. L'épisode qui retrace ses années américaines (1974–1980) est le plus excitant par la force de la reconstitution d'un quartier entier de New York. Au terme d'une séquence virtuose, la caméra suit Limonov courant à travers les rues puis un dédale de pièces, jusqu'à sortir de ce qu'on découvre être un décor gigantesque. Limonov séduit ainsi formellement mais peine à nous convaincre que le personnage était un bon sujet de film. On ne s'attache jamais à cet homme dépeint comme un tricheur, un mégalo et un fasciste qui, avant sa mort, avait soutenu l'annexion de la Crimée et la guerre dans le Donbass.
•
Portrait of a raving lunatic
Ben Whishaw commandingly embodies the Soviet intellectual in a film overflowing with screenplay inventions.
There are two types of Russians, dissidents and nationalists. Between the two, there is Limonov, Eduard Limonov (1943–2020). Known as a writer in France, where he lived in the 1980s, and by Emmanuel Carrère's bestselling biography about him, which was the source of inspiration for director Kirill Serebrennikov. The filmmaker's new picture returns with the rock'n'roll flair that was so successful in «Leto», which also debuted on the Croisette in 2018. A visual and stylistic bent that is light years from that of «Tchaikovsky's Wife» (2022), dominated by a very angry rock/punk soundtrack. British actor Ben Whishaw — who played Q in the most recent «James Bond» films — creates a Limonov that's just begging to be smacked, apparently much like the original, son of a communist police officer, weak-willed, sometime thug or worker or poet, distrusting everyone but utterly clueless with respect to himself. The episode recounting his years in America (1974–1980) is the most exciting by virtue of the powerful recreation of an entire New York neighbourhood. At the end of a dazzling sequence, the camera follows Limonov as he runs through the streets, then through a maze of rooms, until emerging from what we discover to be a gigantic set. This makes Limonov unquestionably fascinating, but it struggles to convince us that the character was a good choice for a film subject. We never develop an affection for a character portrayed as a cheat, a megalomaniac and a fascist and who, before his death, supported the annexation of Crimea and the war in Donbass.
О картине про Эдуарда Лимонова, новых работах Йоргоса Лантимоса, Жака Одиара и других конкурсных фильмах Каннского фестиваля рассказывает кинокритик Стас Тыркин.
«Лимонов: Баллада» Кирилла Серебренникова
«Лимонов: Баллада» (Limonov: The Ballad) — пятый подряд фильм Кирилла Серебренникова, премьера которого проходит в Каннах. И самый высокобюджетный из всех, что он снял: итало-франко-испанское производство с выстроенным в Риге Манхэттеном и большой международной звездой Беном Уишоу, сыгравшим здесь свою лучшую роль со времен «Парфюмера». Серебренников переписал сценарий знаменитого польского режиссера Павла Павликовского, написанный по мотивам французского бестселлера Эммануэля Каррера: в какой-то момент странная фигура писателя, умудрявшегося быть одновременно и бежавшим на Запад «диссидентом» (сам себя Лимонов таковым не считал), и воинствующим антизападником, и национал-большевиком, и сторонником сексуальных свобод, стала интересовать европейскую культурную общественность гораздо больше, чем его соотечественников, то и дело впадающих в забытье. Что и сделало возможным этот фильм, снятый на английском языке для широкого международного зрителя и потому предполагающий большую долю условности.
Будучи театральным режиссером, Серебренников встречает этот вызов — сделать нацеленное на мировой прокат кино максимально аутентичным — со свойственной ему бравурностью. Фильм не маскирует свою условность, а открыто предъявляет ее. Одна из последних сцен, само собой, снятая одним планом, живописует бешеный пробег Лимонова по инсталляции его жизни: каждому году, прожитому в Америке в 1980-х годах, соответствует комната, в которую он вламывается, чтобы немедленно перебежать в другую, после чего следует отъезд камеры, и мы видим декорацию нью-йоркской улицы, освещенной прожекторами. На аутентичность работает и то, что русский акцент потрясающего Уишоу почти не отличим от акцента, с которым говорят на английском русские актеры (Виктория Мирошниченко в роли жены Лимонова, Евгений Миронов в роли высокого чина КГБ, выпускающего его за границу, Андрей Бурковский в роли Евтушенко и т.д.) — все это, вместе с саундтреком из многих советских и андеграундных песен и музыки группы Shortparis, создает особую аудиосреду, которая оказывается не менее убедительной, чем среда визуальная.
Фильм о Лимонове — отличная возможность помедитировать о национальном характере в нынешних «непростых обстоятельствах». И о самих этих обстоятельствах тоже. «На Западе все разрешено и ничто не имеет значения. А у вас все наоборот: ничего не разрешено, но все имеет очень большое значение»,— сообщает Эммануэль Каррер Эдичке, в ответ получая от него обещание, что русские этому Западу еще покажут. Эдичка принадлежит к тому типу русских людей, которые, вырвавшись из тюрьмы (каковой был Советский Союз), начинают вновь в эту тюрьму стремиться — фильм завершается как раз выходом Лимонова из колонии, куда он, вернувшись из Франции, попал во времена перестройки за свои национал-большевистские взгляды. Можно сказать, что Лимонов с его экстримами и душевными перепадами являет собой современное воплощение парадоксальной и… да, во многом необъяснимой русской души, которая, кто бы что ни говорил, по-прежнему глубоко волнует западный мир. Что, в частности, и показал горячий прием «Лимонова» в Каннах.
Баллада — жанр поэтический, но сказать, что Серебренников поэтизирует своего героя, нельзя. Хотя ему явно по душе его панковское раздолбайство, наивная открытость и умение влюбляться без берегов, не говоря уже о стремлении разрушить вокруг себя скучный буржуазный порядок: по Серебренникову, подлинный художник не может не быть панком и революционером. При этом опьянения от проявлений «широкой русской души» режиссер не испытывает. Тот, кто может написать кровью имя любимой в подъезде, может из-за политических разногласий размозжить оппоненту голову бутылкой. Но что способно «сузить» русского человека, даже если тюрьма ему — дом родной?
Un'eccezionale Ben Whishaw è Limonov nel nuovo film di Kirill Serebrennikov.
Il regista russo Kiril Serébrennikov («Leto», «La moglie di Tchaikovsky») approda nel concorso di Cannes 77 con «Limonov: The Ballad», adattamento del romanzo di Emmanuel Carrère sulla vita del dissidente, scrittore e poeta russo Ėduard Limonov, qui interpretato da un istrionico Ben Whishaw.
Limonov, la ballata punk di Kiril Serébrennikov
Eduard Limonov aveva la stoffa dell'eroe: una persone capace di essere un poeta sovietico radicale, un vagabondo e una prostituta a New York, un intellettuale in Francia e un oppositore politico nella Russia contemporanea. Tutte queste vite e tutte queste sfaccettature si ritrovano in un personaggio la cui storia permette di comprendere e testimoniare tutti i cambiamenti radicali del mondo dopo la Seconda guerra mondiale fino all'attuale crisi geopolitica globale, compresa l'invasione dell'Ucraina. Questo plurimo e affascinantissimo potenziale è stato colto e raccontato in maniera eccellente dallo scrittore francese Emmanuel Carrère.
Limonov era una rockstar, pur non essendo un musicista, e come tale è interpretato dall'attore britannico, capace anche di essere repellente nella maggior parte delle scene in cui compare quest'uomo, ossessionato dall'essere un eroe, dalla fama, dalla gloria e dal riconoscimento. La colonna sonora di «Limonov: The Ballad», i movimenti di macchina, le grafiche colorate, le immagini di repertorio, le scenografie articolate, tutto serve a distinguere questa personalità incasellabile.
Più Limonov che decidono come raccontarsi
In «Limonov: The Ballad», il regista ha la capacità di portarci visivamente attraverso il grigiore dell'URSS e la luminosità della New York degli anni '70, con la musica dei «Velvet Underground» ad accompagnare il viaggio di questo Barry Lindon sovietico, e insistendo sull'ossessione per gli Stati Uniti di un personaggio che si definiva ammiratore di Stalin, mettendo uno di fronte all'altro questi due mondi separati dalla cortina di ferro, i loro successi e le loro contraddizioni. Se Carrère era riuscito a raccontare, attraverso la figura di Limonov, come Putin fosse emerso nella Russia contemporanea, il regista preferisce lasciare fuori quell'episodio dalla storia, che si conclude quando Limonov viene rilasciato dal carcere in Siberia, dopo essere stato accusato di terrorismo e traffico d'armi, alla guida del Partito Nazionale Bolscevico.
All'inizio del film, Limonov si definisce un comunista indipendente. Ha vissuto in tantissimi luoghi, ha scritto e lavorato in più Paesi. Aggiunge anche che non è mai stato un vero dissidente, ma nemmeno uno scrittore sovietico: una carta d'identità che prende forma con toni decisamente punk. Nel corso del racconto, che non è mai lineare, l'accento è posto sui periodi in cui Limonov ha sperimentato l'intensità della vita, la passione sessuale e la vocazione per una poesia disobbediente.
Limonov va a New York (e si annoia)
Nella madrepatria o ti fai ammazzare o ti ubriachi dalla noia, sentenzia Limonov, ma cosa succede se si inizia ad annoiarsi anche negli altri Paesi? Arriva a New York, dove constata che la letteratura è ormai stata declassata rispetto ad altre forme d'arte e che non c'è di certo bisogno di un altro poeta in una città in cui i Wahrol girano per strada. Ma Limonov vuole movimento, azione, ed è per questo che sposta la narrazione, apre e chiude le scene, su e giù per il proscenio, sapendo che l'attenzione dello spettatore è tutta su di lui: Ben Whishaw/Limonov, che punta già alla Palma d'oro al miglior attore protagonista in questa edizione del Festival.
Emerge come Limonov sia un uomo sfiduciato, vuole solo qualcuno che si curi di lui, ricerca protezione in diverse forme di vita e sempre pronto a sperimentare per sentirsi vivo. Quando non ci riesce, deve sputare fuori tutta la rabbia e la violenza, reinventarsi, alla ricerca instancabile della glorificazione e non si fermerà neanche quando avrà dalla sua parte «un esercito di 300 spartani».
Farsi strada tra le contraddizioni
Pur raccontando di una personalità dinamica e irreprensibile come quella di Limonov, la grammatica del film di Serébrennikov è piuttosto pulita e si apre sicuramente a tratti più mainstream rispetto allo stile del regista russo. Anche se avrebbe potuto sporcarsi di più nel ritrarre la sfacciataggine del personaggio — soprattutto con un attore così metodico — forse Limonov vuole simboleggiare proprio la tensione tra le due parti del suo animo, quella legata alla storia della madrepatria, e quella figlia delle libertà occidentali.
Limonov apre da solo le porte della Storia e del mondo, affermando che sono gli Stati ad adattarsi a lui, mai il contrario! L'Unione Sovietica è stata «un eterno casino», ma «il casino è sempre divertentissimo». Sei nato da eroe Eddie, gli dirà la compagna Elena e Limonov, che corregge sempre gli altri sulla pronuncia del suo nome, ne è più che consapevole, in tutte le forme e i substrati che assume la sua identità, incontrovertibilmente indirizzata verso due coordinate: «o divento famoso, o verrò assassinato». Non c'è altra storia per vivere, e morire, da eroe.
Ii nostri inviati sulla Croisette, Federico Gironi e Mauro Donzelli, ci parlano di #Limonov, il film diretto da Kirill Serebrennikov tratto dal libro di Emmanuel Carrère, con protagonista #Ben Whishaw, presentato in concorso.
Festivalul de film de la Cannes a intrat în a doua şi ultima sa săptămână. La jumătatea parcursului competiţional pentru multrâvnita Palme d'or, greu de pronosticat palmaresul care va fi anunţat sâmbătă seara. Week-end-ul a fost lung în proiecţii, unele interesante, altele de prost gust şi deplasate.
«Limonov, balada» este filmul acestui început de săptămână. E vorba de o ecranizare a romanului «Limonov» semnat în 2011 de scriitorul francez Emmanuel Carrère.
Născut în 1943 în Rusia, Eduard Savenko — Limonov va fi numele său de scriitor, ales mai târziu — viitorul autor şi om politic va copilări apoi la Harkov, în Ucraina. Limonov a fost rând pe rând, bandit revoluţionar la Harkov, poet la Moscova, apoi disident şi boem sărac lipit pământului, dar şi majordom la New York, autor adulat la Paris, combatant pro-sârb în timpul războaielor din fosta Iugoslavie din anii 90 şi, în fine, om politic, fondator al partidului naţional-bolşevic în Rusia unde revine în anii 1990–2000 şi unde dealtfel va muri în 2020.
Kirill Serebrennikov, regizorul rus care a adaptat romanul lui Carrère, este cunoscut pe Croazetă. El a mai fost selecţionat la Cannes, în diversele secţiuni ale competiţiei, cu filmele «Leto», «Febra lui Petrov» şi «Soţia lui Ceaikovski». «Limonov, balada», în cursă pentru La Palme d'or, este deci o ecranizare, «nu o biografie», insistă regizorul rus care a început filmările la Moscova şi api, după declanşarea invaziei din Ucraina, a fost nevoit să-şi mute platoul de filmare în vestul Europei. Dealtfel, într-un soi de omagiu fooarte reuşit, regizorul i-a oferit un mic rol, în fapt o singură scenă, lui Emmanuel Carrère pe care scriitorul o va interpreta magistral.
Criticii îi reproşează lui Serebrennikov că nu s-a distanţat destul de delirurile megalomane şi naţionaliste ale autorului rus. Cei mai controversaţi ani ai lui Limonov, cele mai controversate luări de poziţie — precum bucuria de a vedea în fine Crimeea recucerită de ruşi în 2014 — sunt practic trecuţi sub tăcere, în schimb se insistă prea mult pe excesele sale, inclusiv sexuale, din perioada newyorkeză. Spectatorului nu-i mai rămâne în acele momente decât să profite din plin de banda sonoră, foarte inspirată şi bazată în esenţă pe melodii de Lou Reed, Tom Waits şi rock alternativ.
Revenit în Rusia la căderea comunismullui, Limonov este din cei care va regreta epoca sovietică. Începe să militeze pentru revenirea la tradiţia imperialistă rusă, este apoi încarcerat pe motiv de agitaţie politică în fruntea unui grupuscul de extremă dreaptă poreclit partidul naţional-bolşevic şi, în fine, se transformă în susţinător al Putin după anexarea Crimeeii.
Returning to the Croisette with a euphoric, rebellious bang, Cannes regular Kirill Serebrennikov (2018's «Leto», 2021's «Petrov's Flu», 2022's «Tchaikovsky's Wife») brings «Limonov — The Ballad», an English-language adaptation of Emmanuel Carrère's biographical novel «Limonov». Ben Whishaw stars as the titular controversial revolutionary, Eduard Limonov, who grew up in Dzerzhinsk and became a well-known figure in the Soviet underground, a Balkan soldier, a Parisian dandy, valet to a New York billionaire and more.
In 1969, Limonov is introduced as a young poet, confident in his writing, as he squares off against an older man who is content with his quiet life in Kharkiv, the Ukrainian city they both grew up in. Eduard, also known as Eddie, moves to Moscow to pursue his career as a poet, whilst in the Russian capital he meets Elena (Viktoria Miroshnichenko), a beautiful model, who Eddie quickly falls for. The authorities soon take issue with him for publishing his work outside the Soviet Writers Union, where he proposes that he be exiled.
The two lovers move stateside to New York City which proves a big change in lifestyle for both of them. This is where their struggles begin as they both eventually fail to make waves in their careers and Elena cheats on Eddie, which leads to them breaking up. Limonov loses his mind as he descends into a deeply depressive state which causes him to make many questionable decisions as he prowls NYC's streets where he ends up having sex with a homeless man on the street (which he later recommends that every man should try at least once).
Whishaw's Limonov is portrayed as a punk rock rebel seeking fame by being as controversial as possible. There is only one period during his life, depicted in the film, where his outer persona settles down, which happens just after hitting his aforementioned breaking point. Serebrennikov is happy to showcase Limonov's life with an unrestrained touch throughout but hesitates to show his dire actions later in life where he sent his men to fight in Donbas on the side of the Russian separatists. By glossing over such a big part of what makes him a troubled figure, the film's integrity comes under question as it's happy to portray Limonov as a rage-filled outlaw but shies away from the terrible person he became.
Ben Whishaw gives a delectable performance as he chews on Serebrennikov, Ben Hopkins and Paweł Pawlikowski's jam-packed screenplay. He finds great joy in Limonov's many crazed outbreaks which reads similar to Robert De Niro's Travis Bickle in «Taxi Driver», as fittingly referenced during the film. This happens during a meeting with a publisher as he's given feedback on his first book, based on his wayward life as a dissident, which contradicts his calm nature during the meeting. Limonov is a fascinating central figure but he is also a dislikeable protagonist, he can be tedious at times and on reflection it's easy to question if the biopic fully portrays the real-life figure properly. The rest of the cast does a fine job to support Whishaw who is ultimately the reason the film works, alongside Serebrennikov's daring filmmaking.
«Limonov: The Ballad» is a superb cinematic exercise, the filmmaking adds to the frantic chaos, heightening the mania of Whishaw's performance. At one point, Limonov breaks out of the film set as the film cleverly glosses over years by going from set to set. It's best described as rock ‘n' roll filmmaking. Another inspired choice is the inclusion of some terrific stop-motion animation that breaks up each era of his story. It's a character study that chronicles the unruly poet-turned-political leader featuring a stupendous soundtrack, great energy and excellent craftsmanship with the only drawback being shyness to dig into the nitty gritty of his later life.
Le Russe Kirill Serebrennikov est en compétition avec un portrait de son compatriote qui fut tour à tour dissident et pro-Poutine.
Entre deux mises en scène au théâtre et à l'opéra, le Russe Kirill Serebrennikov tourne des films sélectionnés à Cannes (« Leto », « La Fièvre de Petro », « La Femme de Tchaïkovski »). Ce stakhanoviste a même mis en boîte deux longs-métrages. Alors qu'il vient d'achever le tournage en Uruguay de « La Disparition », adaptation du roman d'Olivier Guez sur la fuite de Josef Mengele, médecin tortionnaire d'Auschwitz, son « Limonov » est en lice pour la palme d'or. Le Polonais Pawel Pawlikowski (« Ida », « Cold War») devait initialement le réaliser avant de se retirer du projet. Serebrennikov l'a casé dans son agenda surchargé.
Comme Mengele, Édouard Limonov a réellement existé. Écrivain russe (1943–2020), natif de Kharkov, ouvrier, il a exercé plusieurs petits boulots (plongeur, majordome) à New York et à Paris avant d'enfiler le treillis de milicien pro-serbe dans la guerre de Bosnie, puis de passer de prisonnier politique, après avoir fondé le Parti national-bolchévique, à soutien de Poutine après l'annexion de la Crimée par la Russie en 2014.
Artiste inclassable et excentrique
Limonov doit surtout sa postérité à Emmanuel Carrère. Dans un récit biographique paru en 2011, l'auteur de « L'Adversaire » brossait le portrait d'un personnage emblématique des soubresauts de la fin du XX siècle. Carrère racontait ses frasques, ses contradictions, ses excès, du point de vue d'un écrivain français de la bourgeoisie de gauche, avec un mélange de fascination et de répulsion. Ce frottement s'avérait fructueux. Si le livre est à l'origine du scénario, on ne sait pas très bien quel regard porte Serebrennikov sur son compatriote. Il voit sans doute en lui une sorte d'alter ego, d'artiste inclassable et excentrique.
L'acteur britannique Ben Whishaw, avec ou sans perruque, ressemble plus à Philippe Lançon qu'à Limonov. Quel que soit le pays où il réside, le poète parle anglais avec un faux accent russe. Une convention relativement admise dans le cinéma hollywoodien (voir Adam Driver dans « House of Gucci » et « dans Ferrari ») mais plus difficile à avaler dans un europudding.
Les débuts en Russie montre brièvement le jeune Limonov réciter ses premiers poèmes et tomber amoureux d'Elena. Ils font l'amour sous les yeux de Soljenitsyne, interviewé en noir et blanc dans le poste de télévision. Un dissident trop austère et ennuyeux pour celui qui se rêve en aventurier. On retrouve une scène de sodomie à New York, où Limonov couche avec un sans-abri — épisode raconté dans « Le poète russe préfère les grands nègres », chronique de ses années new-yorkaises. Serebrennikov s'attarde sur la séquence américaine, ponctuée par des reprises de « Walk on the Wilde Side » de Lou Reed.
Mais il reste à la surface. Sa mise en scène pop, qui assume ses décors en studio et son artificialité, édulcore le personnage, escamote le nationaliste de la fin et le leader politique à la tête d'une bande de skinheads. Son Limonov n'a rien d'inflammable.
Eduard Limonov, dissidente comunque mai allineato neppure con la dissidenza, lascia l'Unione Sovietica per vivere a New York dove, continuando a scrivere, vive prima da homeless per poi diventare maggiordomo di un ricco intellettuale. Tra grandi amori che iniziano e finiscono diventa famoso grazie alle sue pubblicazioni in Francia fino a fondare un partito che si definisce bolscevico e nazionalista.
Serebrennikov mette la sua visionarietà al servizio di una personalità difficile da contenere in un film.
La scrittrice Yasmina Reza, nella sua introduzione alla biografia romanzata a lui dedicata da Emmanuel Carrère così definisce Limonov:
«Eroe che l'ombra, la monotonia dei giorni e i semplici piaceri della vita quotidiana uccidono più di ogni altra malattia. Il personaggio romanzesco che Limonov sogna di essere vuole il rumore, la luce accecante e la frenesia».
Come è noto il progetto del film ha visto un passaggio di prese in carico non proprio usuale. Inizialmente doveva dirigerlo Saverio Costanzo che ha poi passato la mano. La scelta è caduta allora su Pawel Pawlikowski che ha scritto una sceneggiatura che è stata utilizzata da Serebrennikov dopo che il regista polacco ha maturato l'idea di non riuscire ad apprezzare fino in fondo la figura di Limonov.
Si tratta di segnali che vanno al di là di semplici o complesse questioni produttive perché finiscono con l'incontrarsi (o lo scontrarsi) con una personalità così debordante e contraddittoria tale da lasciare il segno anche dopo la propria scomparsa. Ben lo sapeva Carrère quando è riuscito a condensare il magma esistenziale dell'uomo in 365 pagine in cui ha approfittato dell'incontro per rivedere anche la propria vita.
Serebrennikov affronta la sfida innanzitutto da russo, cioè da artista capace di leggere nel profondo l'anima tormentata non solo del suo protagonista ma anche quella di un intero popolo in un ampio arco temporale. Lo fa con la visionarietà che gli è propria che gli consente improvvisi mutamenti di stile e di ritmo che accompagnano i movimenti tellurici, ondulatori e sussultori, della vita dello scrittore. Talvolta si attarda sulle vicende sessual sentimentali di Eduard per poi scattare verso la prossima meta, che sia di ribellione protestataria o di disperato bisogno di riconoscimento.
Non mancano gli applausi per il prezioso abito Alexander McQueen che l'attrice Viktoria Miroshnichenko sfoggia sul red carpet, ma anche per le originali scarpe con il tacco in cui lo stiletto è sostituito da due gambe femminili con tanto di glutei scolpiti. Quando si dice: il diavolo sta nei dettagli…
Non si ferma il glam così come il continuo via vai di star internazionali al Festival di Cannes 2024 dove è il turno del film «Limonov», diretto dal regista dissidente russo Kirill Serebrennikov e tratto dal libro di Emmanuel Carrère.
Se in sala l'opera cinematografica viene celebrata con 9 minuti di applausi a fine proiezione, sul red carpet, invece, a strappare gli applausi del pubblico ci pensa la protagonista del film Viktoria Miroshnichenko.
Il merito va al suo ensemble griffato Alexander McQueen, proveniente dalla collezione Autunno-inverno 2013. Il lungo abito senza spalline bi-color, nero e bianco, non solo avvolge e risalta la silhouette dell'attrice, ma la illumina con quella fantasia dorata in perline e paillettes che impreziosisce lo scollo alto dell'abito. Niente gioielli, per evitare di appesantire l'outfit, tuttavia, al loro posto, ecco che spunta un dettaglio della mise che fa strabuzzare gli occhi, basta guardare con attenzione le scarpe indossate dall'attrice.
Davanti un normalissimo paio di sandali neri, a richiamare l'abito, ma una volta di spalle si può notare il particolare gioiello delle décolleté: al posto del comunissimo stiletto, un paio di lunghe gambe dorate con tanto di glutei scolpiti. Un modo decisamente originale d'intendere la sensualità dei tacchi.
Il look di Viktoria Miroshnichenko è curato dallo stylist Ramil Mustafayev che racconta anche com'è avvenuta la scelta della mise: «Un mese fa ho ricevuto una telefonata da Vika che mi diceva che era prevista una grande anteprima a Cannes, Naturalmente ho accettato subito di aiutarla con lo styling. Abbiamo discusso e provato diverse varianti: Alaïa, Bottega Veneta, Balenciaga, Saint Laurent, ma alla fine ci siamo fermati all'archivio Alexander McQueen. In primo luogo, perché Vika voleva indossare qualcosa di femminile e statuario e, in secondo luogo, perché Kirill Serebrenniko, vedendo l'abito, ha detto: «Sarà un successo al 100%»». Ed effettivamente, tra abito e scarpe, non gli si può dare torto.
Каннский фестиваль вступил в свою вторую половину премьерой фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». В конкурсе наметились потенциальные призеры. Из Канна — Андрей Плахов.
Сочетание имен Лимонова и Серебренникова, да еще в нынешнем политическом контексте, рискованно и взрывоопасно. Как ни странно, состояться фильму помогло то, что должно было помешать: он снимался не на местах событий и не на том языке, на котором говорили его основные персонажи. Нью-Йорк 1970-х снимался в Латвии 2020-х; не аутентичны в фильме ни Харьков, ни Москва. Когда слышишь, как Ахмадулина читает стихи по-английски, а Бен Уишоу (Лимонов) нежно говорит Виктории Мирошниченко (Елена Щапова) «Лэночка…», это грозит вызвать эффект недоверия и отчуждения. Однако нет — видимо, потому, что условность заложена в самом режиссерском методе Серебренникова.
Не во всех его фильмах театральность, лежащая в основе, находит кинематографический эквивалент, но в «Лимонове» получилось.
Это особенно видно в сцене, когда камера Романа Васьянова, персонифицирующая взгляд героя, бравурно шагает по задворкам западного мира, забитым, словно театральная подсобка, каким-то хламом, и натыкается на цифры меняющихся годов — вплоть до 1989-го. Именно тогда я единственный раз общался с Лимоновым, это было в Париже за месяц до его первой поездки в СССР, и могу утверждать: он был точно таким, каким показал его британец Уишоу, и это удивительно. Как удивительно и то, что Мирошниченко абсолютно точно попала в стиль культовых героинь того времени, недаром в статье из газеты Variety ее сравнивают с моделью Анитой Палленберг — гражданской женой Кита Ричардса; сам же Лимонов в начале фильма смахивает на Мика Джаггера.
В статье фильм Серебренникова подвергается довольно жесткой критике; ее можно услышать с самых разных сторон, и суть претензий в том, что Лимонов, идеолог державного национализма, романтизирован и героизирован — хотел или не хотел этого режиссер. Что не показано, как в чувствительном Эдичке произросла эта имперская идеология. С моей точки зрения, все как раз очень даже понятно. Лимонов, при всей незаурядности его натуры, был типичным «хомо советикус». Его страстная натура требовала свободы, потому он бежал за границу, но, как только понял, что за свободу надо платить, возненавидел западный мир «куколдов», противопоставив ему анархизм и агрессию; отсюда уже недалеко до дебошей радикалов и стрельбы в Боснии.
⟨…⟩
Неожиданную перекличку с «Лимоновым» можно обнаружить в китайском конкурсном фильме — в «Поколении романтиков» Цзя Чжанкэ.
Хотя речь там совсем о другом — о том, как люди самой населенной страны мира делали «великую эпоху», жертвуя счастьем и личной жизнью. Герой и героиня любят друг друга, но оказываются разлучены на десятилетия, заполненные гигантскими стройками, поворотами рек и возведением плотин. Это также прощание с прошлым миром; при строительстве «Трех ущелий» — электростанции на реке Янцзы, ставшей самым крупным сооружением мира, были затоплены колоссальные территории и переселены более миллиона жителей. Героиня «Поколения романтиков» (ее играет Чжао Тао, жена и муза режиссера) проходит через годы, через расстояния, почти не меняясь в лице и не произнося ни слова,— она немой свидетель исторических перемен.
Женское начало доминирует в картине мира, отразившейся в зеркале Каннского фестиваля. Фильмы, даже снятые режиссерами-мужчинами, чаще всего наводят фокус на женщин и смотрят вокруг уже как бы их глазами. Несколько сложнее обстоит дело в картине Жака Одьяра «Эмилия Перес», захватившей неформальное лидерство в конкурсе. Знаток и в каком-то смысле даже поэт мужского брутализма, Одьяр резко меняет оптику в невероятной истории о боссе мексиканского картеля, решающем изменить пол. В сущности, это подсказанная феминистской повесткой метафора отказа от насилия как атрибута «мужского мира»; в то же время фильм дает понять, что полностью изменить натуру и смыть грехи прошлого невозможно.
Так или иначе, звероватый Манитас дель Монте после операции в израильской клинике превращается в грузную, но по-своему женственную Эмилию Перес: обоих играет трансгендерная испанская актриса Карла Гаскон, также известная в Мексике как ведущая кулинарного телешоу. Столь же радикальные метаморфозы претерпевает жанр картины. Начинаясь как криминальная драма, она превращается то в мелодраму, то в комедию, одновременно в мюзикл и совсем уж неожиданно — в политическую «агитку»: Эмилия Перес в новом обличье борется с похищениями людей, которым промышлял как раз Манитас дель Монте.
Яркие краски в стиле Педро Альмодовара, броские наряды от Сен-Лорана и остроумные песенно-танцевальные номера — вот арсенал этого зажигательного фильма. Тоскующий о пропавшем отце ребенок поет: «Папа пахнет кока…». И, после паузы, когда зритель думает о кокаине, допевает: «колой». Все не совсем всерьез, но совершенно правильно создатели этой экстравагантной ленты завершили ее народным шествием мексиканцев против террора наркокартелей.
Знаковым стало появление в конкурсной программе фильма «Вещество», снятого в США француженкой Корали Фаржа.
Тут уже речь не о смене пола, а о смене тела. Стареющая звезда Элизабет Спаркл (феноменальная роль Деми Мур) под угрозой быть выкинутой из модного шоу прибегает к революционной технологии — вводит в кровь вещество, создающее улучшенную копию оригинала — моложе и красивее. Однако есть свои тонкости: молодой красавицей можно быть только неделю, на вторую надо возвращаться в собственное тело, и так ритмично менять оболочку в течение всей последующей жизни. Поскольку Элизабет нарушила правила, то оказалась героиней феминистского боди-хоррора, создатели которого вполне могут претендовать на «Оскар» за выдающийся грим. Этот грим и обильные потоки крови настолько впечатлили каннский пресс-зал, что он заливался смехом и бурно аплодировал картине, о появлении которой в таком престижном конкурсе еще не так давно даже нелепо было думать. Но времена меняются, и Каннский фестиваль тоже.
im Wettbewerb: Kirill Serebrennikow zeigt den russischen Dichter und Politiker eduard limonov als ambivalente Figur, andrea arnold erzählt vom Beginn und Paul Schrader vom ende eines lebens.
⟨…⟩
Sobald ein Filmfestival seine Halbzeit erreicht, entstehen zwischen unterschiedlichsten Werken Querverbindungen — und besonders starke Szenen tauchen nach Tagen wieder im Gedächtnis auf. Wenn Nykiya Adams ihr Gesicht in die gefiederten Arme eines Mannes mit gelben Adleraugen vergräbt, Halt sucht und Freundschaft findet — dann ist das so ein Moment. Andrea Arnold schenkt ihn uns in «Bird», einem der Juwele dieses Wettbewerbs.
Adams spielt Bailey, ein Mädchen, das keine Angst kennt. Sie wächst in einem besetzten Haus mit ihrer Familie auf, wobei sich die Verwandtschaftsverhältnisse erst nach und nach erschließen — denn genau genommen leben hier Jugendliche mit Kindern. Wer arm ist, hat wenig Geld für Verhütungsmittel. Und so hat Bailey mit ihren zwölf Jahren zwischen Drogendealern und Kleinkriminellen schon mehr gesehen als andere in einem ganzen Leben. Eines Morgens hüpft Bird (Franz Rogowski) ins Bild. Er sucht seine Familie, sie verspricht, ihm dabei zu helfen — und fortan entdeckt sie ihn, wie er auf den Dachfirsten der heruntergekommenen Hochhäuser balanciert. Ist er ein Vogel? Ist er ein Freund? Entstammt er ihrer Phantasie? Arnold hat darauf eine geniale Antwort gefunden.
Nicht nur stofflich wagt sie viel, auch formal. Um Baileys Sicht der Welt zu zeigen, wechselt die Kamera manchmal ins schmale Hochformat ihrer Handyvideos, findet Schönheit auf Graffitiwänden, staunt über Wind, der durch Gräser fegt, zeigt Möwen, die in der Luft stillstehen. Diese Augenhöhe mit den Figuren verhindert Herablassung und lotet Menschlichkeit bis zum Grund hin aus — oft heftig, schrecklich, schön und sehr wahr.
Wo Arnold vom Beginn eines Lebens erzählt, widmet sich Paul Schrader mit «Oh, Canada» dem Ende, in einer Adaption des Romans «Foregone» des amerikanischen Schriftstellers Russell Banks. Zum zweiten Mal nach «American Gigolo» (1980) holt Schrader Richard Gere vor seine Kamera, diesmal als todkranken Dokumentarfilmer, der seiner Frau (Uma Thurman) eine Lebensbeichte hinterlassen will und dafür ein Journalistenteam ins Haus lässt. Die Reporter wollen von seinem Weg zum Ruhm wissen, aber seine Erzählung gerät ihm zur Selbstanklage: Von einer früheren Ehe ist die Rede, von einem Kind, das er nie kennenlernte, von Affären — und von der Flucht vor dem Militärdienst. Ist er eher ein Held oder ein Feigling? Vor allem zeigt Schrader ihn als unzuverlässigen Erzähler. In den Erinnerungen trägt sein junges Ich das Gesicht von Jacob Elordi, manchmal betritt aber auch Gere selbst den Raum der Vergangenheit, einige Szenen sind in satter Farbe ausgeleuchtet, andere deuten in Schwarz-Weiß Vorvergangenheit an — all das wechselt ab, mischt sich, überschneidet sich, wiederholt sich auch, aber mit leichter Veränderung. Erinnerung hat ihre eigenen Gesetze. Schrader vermittelt, wie sie funktionieren.
Ein ganz anderes Künstlerleben hat sich der russische Regisseur Kirill Serebrennikow in «Limonov — The Ballad» (adaptiert nach einer Biographie von Emmanuel Carrere) vorgenommen, nämlich das von Eduard Sawenko (Ben Whishaw), der unter dem Namen Limonov erst als Exilschriftsteller und später als russischer Politiker zu zweifelhaftem Ruhm gelangte, als er nach dem Fall der Sowjetunion eine nationalistische Partei gründete, die die Annexion der Krim feierte. Die Handgranate, auf deren russische Bezeichnung Limonka sein Künstlername anspielt, machte er später zum Symbol seiner Partei.
Wie bei Schrader übernimmt auch hier die Hauptfigur das Erzählen und entpuppt sich als ebenso unzuverlässig. Der Weg des dichtenden Fabrikarbeiters führt vom ukrainischen Charkiw zunächst nach Moskau, wo er den Erfolg sucht und die Liebe findet. Es sind die frühen Siebzigerjahre; Lena (Viktoria Miroshnichenko) liebt Rockmusik, Drogen, Sex und Geld. Auf Letzteres ist sie zunächst bereit zu verzichten, als das Paar nach New York ins Exil geht. Limonov hofft, hier Anerkennung zu finden, stellt aber fest, dass Amerika nicht auf ihn gewartet hat und die Luxuswaren dort zwar in Reichweite hinter jedem Schaufenster liegen, aber kein Immigrant sie sich leisten kann.
Limonov bleibt dabei eine ambivalente Figur. Er ist Provokateur und Manipulator — als Lena ihn nach der ersten Nacht mit dem Hinweis vor die Tür setzt, dass sie einen Freund hat, schneidet er sich vor Ort die Pulsadern auf und schreibt ihren Namen mit Blut an die Wand. Seine Wahrheiten passt er seinen Absichten an, je nachdem wie sie ihn gerade weiterbringen. Die Frage, ob er wirklich mit einem Schwarzen in New York Sex hatte, wie er das in einem seiner erfolgreichen Bücher später beschreibt (man sieht die Szene in schönsten Traumfarben ausgeleuchtet), wird er mal enthusiastisch bejahen, mal schulterzuckend als Phantasie abtun. Whishaw verkörpert diesen Mann als Starkstromleitung, bis in die Haarspitzen mit Wut, Schmerz und Hass geladen. Er ist ein Getriebener, der die Ordnung ablehnt und das Chaos liebt: «Je schlechter es zugeht, desto mehr gefällt es mir.»
Serebrennikows Inszenierung merkt man seine Arbeit als Opernregisseur (die er in den vergangenen Jahren immer wieder unter Hausarrest von Russland aus verrichten musste) vor allem dann an, wenn er Erzählzeit rafft. Auffallende Kalenderblätter oder schnelle Schnittfolgen historischer Bilder verzichtet die Regie, stattdessen klettert Whishaw durch ein Labyrinth verfallender Apartments und leer gefegter Küchen. Die Jahreszahlen hängen sich an die Hauptblicklinienführung, stehen auf einer Tischkante oder entlang eines Fensterbretts. Zeitungen an den Wänden zeigen Schlagzeilen. Und Großereignisse, wie der Bruderkuss zwischen Breschnew und Honecker, Margaret Thatchers Wahlsieg oder das Reaktorunglück von Tschernobyl, prangen auf Plakaten. Zeit ist Raum gefüllt mit Geschichte. Nur ein Film kann das so deutlich machen.
«Frankfurter Allgemeine Zeitung», nr.116, 21. Mai 2024
На Каннском кинофестивале прошла премьера фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке». Картина основана на книге «Это я — Эдичка» и романе «Лимонов» Эммануэля Каррера, в главных ролях — британец Бен Уишоу и россиянка Виктория Мирошниченко. Корреспондентка «Вот Так», побывавшая на премьере, рассказывает о том, как прошел первый показ.
«Каррер в чем-то сочинил этого персонажа»
Это уже пятый раз, когда Кирилл Серебренников приезжает на Каннский кинофестиваль. В последний раз он представлял картины «Лето» и «Жена Чайковского».
Роман Каррера после релиза в 2011 году уже пытался экранизировать польский режиссер Павел Павликовский, получивший Оскар за фильм «Ида». Съемки должны были начаться в 2018 году, однако картина не сложилась и какой-то вариант сценария Павликовского перешел к Серебренникову.
В конце 1960-х годов молодой поэт из Харькова Эдуард Савенко (Бен Уишоу) переезжает в Москву. Там он берет псевдоним Лимонов (не как «лимон», а от слова «лимонка») и начинает отношения со столичной богемной девушкой Еленой Щаповой (Виктория Мирошниченко). Когда у Лимонова начинаются проблемы с советскими властями, пара эмигрирует в Нью-Йорк. Новая жизнь тоже не устраивает поэта — в частности, капиталистический американский мир.
Тогда и начинается бег по кругу перевоплощений: от рабочего на заводе — до дворецкого богача с Манхэттена, от пошива джинсов ради выживания — до громкой публикации «Это я — Эдичка» во Франции. За этим — создание Национал-большевистской партии (НБП), тюрьма, общение уже не с советскими, а российскими силовыми структурами и много чего еще.
При этом за кадром остались Балканская война и деятельность Лимонова в нулевые годы в России — сам Серебренников объяснил это на пресс-конференции в Каннах тем, что на такие подробности из жизни Лимонова просто не хватило бы времени.
Помимо романа Каррера, Серебренников использует мотивы «Это я — Эдичка». Сам он определяет фильм как «баллада». Это подтверждает использованная музыка — в диапазоне от Sex Pistols до Shortparis. В некоторых сценах используется блатной русский романс, например, «Какая осень в лагерях» группы «Бутырка».
«Каррер в чем-то сочинил этого персонажа, сотворив его из лирических героев книг Лимонова. ⟨…⟩ Это тройное сочинение»,— охарактеризовал фильм Серебренников во время пресс-конференции в Каннах.
Большая часть фильма — это жизнь Лимонова в Нью-Йорке, его эмигрантский опыт, его сексуальная и профессиональная жизнь. Воспоминания о харьковском и московском периоде чаще всего появляются в разговорах, когда поэт обнаруживает преимущества СССР перед Западом, где платное образование и медобслуживание, где на улицах голодают бездомные люди, а местные партии обещают бескровную быструю революцию.
«Как поэт превращается в человека войны»
Сам Нью-Йорк, как оказывается в конце фильма, превращается в лабиринт из декораций, в которых постоянно мечется главный герой в поисках выхода. В этих декорациях можно встретить камео эмигрировавших деятелей культуры — журналиста Юрия Сапрыкина, певца Николая Комягина, актрису Чулпан Хаматову, телеведущую Юлию Панкратову и других.
Одна из главных сцен — когда Лимонов за несколько минут экранного времени преодолевает целое десятилетие, не обращая внимание на исторические события (за его спиной мелькают фотографии Чернобыля, принцессы Дианы, Михаила Горбачева). Он вырывается из американских декораций и возвращается в Россию, а его дальнейший путь продолжается уже в виде документальной хроники.
В фильме много кольцевых композиций, одна из них — Харьков, в котором Лимонов начал писать стихи и работать на заводе, и более современный Харьков, где живут состарившиеся родители героя, предлагающие ему бросить политику и остаться дома.
Самая интересная из композиций — два эпизода ревности. В одном из них Лимонов узнает об измене Елены и начинает ее душить. В другом — разговаривает с сотрудником АП (бывшим сотрудником КГБ, который когда-то заставил его уехать из России). Тот предлагает ему работать на российского президента в ответ на просьбу Лимонова оставить «молодых ребят» из НБП в покое. Тогда политик со злостью выбегает из черного мерседеса и начинает хлестать прутом снег. Это реальный факт из биографии Лимонова, который всегда старался быть антисистемным.
Опасения, что фильм станет транслировать политические взгляды Лимонова в последние годы его жизни, не оправдались. «Баллада» завершается послесловием от автора фильма: Серебренников рассказывает, что с 2014 года соратники политика воюют на востоке Украины, а сам Лимонов умер за два года до начала полномасштабного вторжения.
«Я надеюсь, что все мы, исскуство и кино, можем остановить насилие, которое происходит сейчас в мире. Может быть, я романтик, но я верю, что это возможно»,— рассказал Серебренников после показа.
В начале фильма уже знаменитого Лимонова спрашивают журналисты, кем он себя считает — советским писателем или диссидентом. Похожие вопросы ему задают на протяжении всей картины. Кажется, что до конца фильма Лимонов сам не уверен, где он настоящий и против чего бунтует. Как режиссер рассказал во время пресс-конференции, для него самого «Баллада» — это кино про метаморфозу: «Как поэт превращается в человека войны».
На Каннском кинофестивале нашумевший российский режиссер представил свой первый проект на иностранном языке. Прорубила ли биография Эдуарда Вениаминовича окно в Европу для Серебрянникова и как за чередой метафор сохранился образ эпатажного писателя и политика?
В основу фильма легла вышедшая в 2011 году биография Лимонова, написанная Эммануэлем Каррером. Книга получила широкую популярность в Европе, и вскоре начались первые шаги к экранизации. Тогда за картину отвечал Павел Павликовский, но проект превратился в долгострой, который спустя некоторое время перешел в руки Кирилла Серебренникова. Павликовский же удостоился места в титрах в качестве сценариста.
Самого писателя сыграл Бен Уишоу, знакомый многим по фильму «Парфюмер: История одного убийцы» и сериалу «Фарго». При этом вопреки направленности на англоязычную публику в касте фигурирует много российских имен как артистов, так и прочих известных личностей (не обошлось без обладателей статуса иноагента). После премьерного показа мнения критиков разделились. Единую точку зрения дать тяжело, но что можно сказать наверняка: получилось что-то неоднозначное.
Сюжет охватывает события из жизни экранного Эдички с молодости в Харькове до зрелых лет за границей и в России. Однако слово «экранный», судя по всему, здесь важнее всего. Учитывая, что Лимонов-писатель неустанно творил своего лирического одноименного героя, до сих пор отличить создание от создателя не просто. Для того, чтобы вызвать эмоции зрителя это явный плюс, но для отражения реального человека — скорее минус.
По словам самого режиссера, «Баллада об Эдичке» — биография, но поэтическая, наполненная метафорами. Безусловно, рассматривать образ публициста под таким углом — вполне жизнеспособная идея. Однако судя по рецензиям как иностранных, так и российских кинокритиков за всей художественностью потерялась фактология и мысли самого Лимонова. Здесь он просто бунтарь, но непонятно, против чего.
Зато количество хронометража, уделенное эротическим сценам не заметил только ленивый журналист. И у большинства они вызвали в лучшем случае сомнение, а в худшем — возмущение. И, да, запечатление на камеру самых провокационных историй из жизни лирического Лимонова присутствуют. Но стоит заметить, что для некоторых авторов иностранный дебют Серебренникова стал «безумно красивым».
При этом взгляд героя на масштабные события тех лет часто дается мимоходом, либо вовсе опускается. Более того, некоторые элементы биографии Лимонова тоже не попали в кадр. А последние годы жизни тогда уже политика даются в виде титров. Возможно, это еще одна метафора создателя, которую разглядели не все.
В итоге, как мы уже замечали, точно можно сказать одно: шуму «Лимонов, баллада об Эдичке» точно наделал. Возможно, если бы герой, показанный на экране, был бы жив, он бы ответил режиссерам своей фразой из заголовка. Или же наоборот остался доволен. А быть может, такое количество вопросов к Серебренникову — это знак, что он сам пытался в экранизации показать Лимонова так, чтобы отвадить любопытных от по-настоящему глубоких вопросов о нем?
Le cinéaste russe en exil Kirill Serebrennikov a présenté son adaptation rock du roman d'Emmanuel Carrère, avec « Limonov, la ballade ». Il s'inspire de la vie rocambolesque d'Édouard Limonov.
Le cinéaste russe en exil Kirill Serebrennikov s'est lancé dans la course à la Palme d'or avec son biopic rock sur les 1.000 vies d'Edouard Limonov. « Limonov, la Ballade » est l'adaptation au cinéma roman d'Emmanuel Carrère, un bestseller en France. Il retrace la vie d'un écrivain, truand, et militant politique russe. Edouard Limonov (1943–2020) s'est d'abord exilé dans les années 70 aux Etats-Unis, puis à Paris.
Un tournage interrompu par l'invasion de l'Ukraine
« Il a fallu quatre ans pour faire ce film, c'était une énigme », explique Kirill Serebrennikov. « Pour un lecteur français, qu'est-ce qu'il peut y avoir d'intéressant dans ce punk, ce poète ? », s'interroge le réalisateur. Il insiste, ce film n'est pas un biopic, mais une adaptation du roman d'Emmanuel Carrère.
Kirill Serebrennikov a commencé à tourner son film à Moscou en février 2022, au moment même où la Russie attaque l'Ukraine. « La veille, déjà, la tension était énorme. On se demandait si la guerre était possible », se souvient le réalisateur. « On n'avait une journée de tournage de prévu lors du premier jour de guerre. C'était la journée la plus horrible, terrible de ma vie. Cet événement a eu une influence sur mon destin, car je ne peux plus retourner en Russie aujourd'hui. On ressentait l'horreur de cet événement. » Le tournage prévu à Moscou s'interrompt et l'équipe se redéploie en urgence en Lettonie.
Tour à tour voyou, poète, mercenaire
Limonov, qui a inspiré le film, est mort en 2020, à 77 ans. « Il était pour l'annexion de la Crimée. C'était un guerrier. Il ne se considérait pas comme un Ukrainien, mais comme un Soviétique. Il voulait la restauration de l'Union soviétique », souligne Kirill Serebrennikov.
Finalement, réaliser un film centré sur ce personnage va de soi. Il semble avoir eu 1.000 vies : voyou en Ukraine, poète nouvelle garde anti-soviétique à Moscou, loser au cœur brisé à New York, écrivain adulé à Paris, mercenaire dans les Balkans et à Moscou de nouveau, le chef d'un parti de jeunes révolutionnaires rouge-brun anti-Poutine, qui lui vaudra le pénitencier glacé.
Un soutien à des artistes russes jugés
Le cinéaste est considéré comme l'un des artistes russes les plus audacieux de sa génération. Lors de la montée des marches lundi, Kirill Serebrennikov a brandi à plusieurs reprises face aux médias le portrait des deux artistes russes jugées au même moment à Moscou pour une pièce de théâtre.
« Elles n'ont absolument rien fait de mal, elles ont juste monté un spectacle et ça fait déjà un an qu'elles sont en prison », a dénoncé le metteur en scène, qui a quitté la Russie après le début de la guerre en Ukraine.
« France Inter », 21 mai 2024
— Il adapte au cinéma Limonov le génial roman d'Emmanuel Carrère qui a été un best-seller en France il y a quelques années. Roman qui retrace la vie totalement déjantée d'un écrivain, truant et militant politique russe, Edouard Limonov, qui s'est d'abord exilé à New York dans les années 70. Et puis à Paris, rien que le tournage du film est déjà une aventure extravagante, à l'image du personnage, quand la petite histoire percute la grande, c'est toujours comme ça avec Limonov. Bonjour Kirill Serebrynnikov.
— Merci, merci vraiment beaucoup. Merci pour l'intérêt que vous me portez parce que pour moi, ça a toujours été une aventure absolument incroyable. Tout ce film est une aventure incroyable parce que ça a pris à peu près quatre ans pour faire ce film. Et bien sûr, je connaissais le succès phénoménal du roman de Carrère, à la fois en France et en Europe. Et pour moi, c'était une énigme en fait. Pour un lecteur français, qu'est-ce qu'il peut y avoir d'intéressant dans ce punk, de ce poète, de ce personnage ? C'est pour ça que j'ai vraiment accepté avec plaisir la proposition que m'ont faite les producteurs italiens d'adapter le roman de Carrère. Je tiens à souligner bien évidemment que ce n'est pas un biopic de Limonov, mais c'est évidemment une adaptation du roman de Carrère. C'est-à-dire que c'est aussi un personnage qui a été comme une espèce du reflet du reflet.
— Alors, vous commencez à tourner à Moscou où vous aviez construit tous les décors du film. Et là, la Russie attaque l'Ukraine. On est le 24 février 2022. Qu'est-ce qui se passe pour vous ?
— Je vais vous dire ce qui s'est passé la veille. La tension était absolument énorme. On savait tous qu'évidemment, les régiments étaient le long de la frontière. On s'en parlait, on se disait tous « mais est-ce que c'est vraiment possible ? Est-ce que c'est possible qu'il y ait la guerre ? » Et tout le monde se disait « mais non, ce n'est pas possible, évidemment ». Tout le monde absolument à Moscou se disait la même chose. Et puis finalement, la guerre a commencé le lendemain. Et donc, on avait une journée de tournage qui était prévue. Et ça a été sans doute la journée la plus terrible, horrible de ma vie. Parce que bien évidemment, cet événement a eu une influence sur mon destin propre à moi. Parce que de toute façon, je ne peux plus retourner en Russie aujourd'hui. Et puis ça a évidemment eu une influence terrible sur une énorme quantité de personnes. Et il y a bien évidemment la vie qui a été interrompue pour de nombreuses personnes. D'où le fait qu'on sentait bien évidemment l'horreur de cet événement.
— Donc le tournage finit par s'interrompre. Où est-ce que vous avez fini par tourner ? Parce que vous n'avez plus pu tourner en Russie. Où est-ce que vous avez tourné finalement ?
— On a effectivement arrêté de tourner à Moscou. D'autant plus que les gens quittaient Moscou. Parce que la situation était devenue absolument…
— Et puis je rappelle que votre acteur est anglais. Il est britannique. Donc il a fallu qu'il quitte Moscou.
— Oui, oui, absolument. Et moi je me souviens de cette dernière journée à Moscou, quand on était dans le décor de New York. C'était un énorme décor de New York en fait. Et avec Roman Vasyanov et avec Agaï, qui était mon chef décorateur, mon chef opérateur, on était dans ce décor complètement vide de New York. Et on se disait qu'on ne pourrait pas tourner ce film en fait du tout. Et puis in fine, beaucoup sont partis, dont moi d'ailleurs. On a quitté le pays pour aller en Europe. Et puis d'ici environ six mois plus tard, les producteurs m'ont dit « Finalement, allez, on va essayer de le finir ce tournage ». Et donc on a reconstruit New York pour la deuxième fois en Europe.
— En Europe, c'est ça. Alors au début du film, un journaliste français demande au personnage, demande à Limonov si c'est facile d'être un immigré. Limonov répond « Pour moi, oui. Et pour vous ? » Alors Cyril Serebrennikov, c'est facile d'être un immigré ?
— Oui, effectivement. Il dit qu'effectivement un vrai écrivain doit être chassé de son pays. C'est comme ça qu'en fait il répond. Mais oui, en fait on comprend très bien évidemment ce que c'est la destinée de quelqu'un qui ne peut pas retourner en arrière, retourner dans son pays.
— Et comment vous vivez le fait que vos propres films, vous qui êtes un cinéaste russe, soient interdits en Russie, dans votre pays natal ? Comment vous le vivez ça ?
— Ça va. Mais un jour, une fois que tout ça sera terminé et que le régime changera, je suis sûr que les spectateurs russes les verront. Et puis aujourd'hui tout devient beaucoup plus transparent. Et en fait grâce aux communications de masse, aujourd'hui les gens peuvent voir les films.
— Ça veut dire qu'ils sont piratés ?
— Oui, en fait dans le cas qui nous occupe, j'estime que tout est possible. Et je ne sais pas comment les Russes le verront, ça on verra ça plus tard.
— Alors Limonov, il a passé toute la première partie de sa vie à Kharkov. Donc à l'époque c'est l'URSS, évidemment, aujourd'hui c'est l'Ukraine. Donc en fait Limonov, il est ukrainien. Et il est mort en 2020, le vrai Limonov, il est mort en 2020. Que disait-il de la guerre contre l'Ukraine ? Je rappelle que les événements ont commencé dès 2014.
— Lui, il était tout à fait pour l'annexion de la Crimée. C'était quelqu'un d'un guerrier en fait. Et je pense qu'il ne se considérait pas comme un Ukrainien. En fait, il se considérait comme un Soviétique. En tout cas, c'est ce qui me semblait. Lui, il voulait la restauration de l'Union Soviétique. Et donc pour nous, il y avait cette grande époque. C'est le nom de son roman, d'ailleurs. C'était ça sa position à lui.
— La dernière fois, Kirill Serebrennikov, que vous êtes venu à France Inter, vous nous avez dit à propos de la guerre en Ukraine. L'espoir, c'est ce qui meurt en dernier. Est-ce que vous avez encore de l'espoir aujourd'hui à propos de cette guerre ?
— Un jour, ça finira par se terminer de toute façon. La vraie question, c'est de savoir à quel prix. Quel prix il faudra payer pour ça. Parce que ce qui m'importe le plus, c'est de me dire que chaque jour, il y a des gens qui meurent. C'est le nombre aussi de personnes nées politiques qu'il y a aujourd'hui. Moi, c'est Zhenia Berkovic, Svetlana Petrichouk, qui sont des metteuses en scène de théâtre et des dramaturges. Ça fait maintenant un an qu'elles sont toutes les deux en prison pour, évidemment, quelque chose qui a complètement été inventé à leur sujet, alors que c'était pour un spectacle qui avait reçu déjà un prix national. Maintenant, c'est important de penser à des gens en particulier. C'est-à-dire qu'il faut aider les gens qui ont fui la Russie et l'Ukraine. Il faut aider les gens qui sont devenus handicapés, invalides à cause de cette horrible guerre. Et donc, nous allons aider, bien évidemment, les gens qui sont les victimes de cette situation absolument terrible. Moi, ce que je veux répéter, c'est que tout finit un jour par s'arrêter.
— Vous avez connu personnellement Limonov. Vous l'avez rencontré. Ça a été un mythe pour beaucoup de gens. Non ? Jamais ? Jamais ? Jamais vous l'avez rencontré ?
— Non.
— Comment c'est possible ?
— Non, en fait, non, non, je le sais pas. Non, en fait, quand j'étais jeune, bien évidemment, je lisais son journal, « Limonka », et puis moi, ces idées, effectivement, m'intéressent parce que c'était à l'époque, à Parthet, évidemment, qui promouvait le nihilisme, l'anticapitalisme. C'était une espèce de révolte intérieure. Et donc, pour moi, c'était très… Mon côté, ma vision du monde très maximaliste, ça lui correspondait bien à tout ça. Mais à une fois que… Et quand il y a eu du sang qui a commencé à couler et que les gens se sont retrouvés en prison et que ça s'est transformé en véritable violence, là, pour le coup, ça allait trop loin, bien évidemment, parce que moi, je suis absolument contre toute violence.
— Je vous pose une dernière question sur Emmanuel Carrer, dont vous avez adapté le livre, « Limonoff ». Emmanuel Carrer, il a récemment écrit, je le cite, « Si choquant qu'il soit de dire cela, s'agissant d'un peuple tout entier, on peut encore aimer quelques Russes, mais on ne peut plus aimer la Russie. » Est-ce que vous diriez la même chose ?
— Emmanuel Carrer, qui parle russe, c'est qui a tellement aimé la Russie. Je pense qu'effectivement, aujourd'hui, ça m'est extrêmement difficile d'essayer de ressentir à la fois mon appartenance, bien évidemment, ça va de soi, à ce pays, j'y ai passé toute ma vie, mais il va falloir quand même que je change d'identité parce que je ne veux plus avoir affaire à ce sang que la Russie verse en Ukraine, et la culture, et c'est tout à fait juste ce que dit Emmanuel d'ailleurs, Tchaïkov, ils ne sont pas responsables de cette guerre. Et un humaniste comme Tchaïkov, ou même Tolstoy par exemple, ces gens-là ont toujours été contre la guerre.
На Каннском кинофестивале прошла премьера нового фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке». Картина о российском писателе и политике Эдуарде Лимонове, которого сыграл британский актер Бен Уишоу, стала первой англоязычной работой режиссера.
[женский голос:]
— Вот уже в пятый раз Кирилл Серебренников приезжает на Каннский фестиваль. Свою новую картину, основанную на книге французского писателя Эммануэля Каррера, «Лимонов» режиссёр представил вместе с исполнителями главных ролей: Беном Уишоу, сыгравшим Эдуарда Лимонова, и Викторией Мирошниченко, исполнившей роль жены писателя Елены Щаповой. Сценарий к фильму Серебренников написал совместно с оскароносным Павлом Павликовским. Работа над фильмом о скандальном писателе началась ещё до полномастштабной войны в Украине, которая, как признался Серебренников в интервью «Рейтер», отразилась на настроении ленты.
[Кирилл Серебренников:]
— Когда Бен получил от меня сценарий, мы говорили об энергии панка, о панк-музыке вроде «Sex Pistols». Теперь после февраля 2022-го года всё это стало не так просто. Мы чувствуем запах крови, потому что этот человек — Лимонов — был за войну. Он был человеком войны, человеком насилия. В этом фильме мы исследуем войну и пытаемся понять природу русского фашизма. Мы не делали политический фильм, мы не снимали политический фильм. Мы сделали фильм о персонаже, который очень сильный, очень привлекательный и одновременно ужасный.
[женский голос:]
— В своей работе Серебренников показывает путь Лимонова от поэта до начинающего политического лидера. В рецензиях на фильм особенно отмечают игру Уишоу. «The Guardian» назвал её великолепной, а кинокритик Антон Долин выразил мнение, что это, возможно, лучшая роль актёра. Сам Уишоу говорит, что роль Лимонова его заинтересовала сразу.
[Бен Уишоу:]
— Когда Кирилл прислал мне сценарий, я сразу почувствовал эту энергию. Это было очень захватывающе. Потому что это было во время карантина, это был 2020-й год. Может быть, август или сентябрь 20-го года. И я просто почувствовал этот невероятный прилив жизненной энергии. И жажда жизни этого человека была в то время особенно яркой и мощной для меня.
[женский голос:]
— Серебренников, который после начала войны в Украине покинул Россию, на сегодняшней пресс-конференции, посвящённой его фильму, выразил поддержку режиссёру Жене Беркович и драматургу Светлане Петрийчук, суд над которыми сегодня начался в Москве.
[Кирилл Серебренников:]
— Вот сегодня начался суд над этими потрясающими девушками, которые являются… одна режиссёр — Женя Беркович, моя бывшая студентка, и драматург — Света Петрийчук. Они не сделали ничего плохого. Они просто поставили спектакль. Который получил национальную театральную премию. И уже год они находятся в тюрьме, в тюрьме! Женя — мать усыновлённых детей, которых она взяла из детского дома. Они находятся год в тюрьме по совершенно надуманным, чудовищным обвинениям.
[женский голос:]
— «Лимонов: баллада об Эдичке» — одна из 22-х картин в основном конкурсе Каннского фестиваля, претендующих на Золотую пальмовую ветвь. Кто станет её обладателем — объявят 25-го мая.
«Голос Америки» (русская служба), 21 мая 2024 года
Харьков, Москва, Нью-Йорк, Париж, Москва — между этими городами метался в поисках общего признания одиозный поэт Эдуард, Эдичка Лимонов (Бен Уишоу). Хотя Эдичка родился семье кагэбэшника, он не сотрудничал с властью и зарабатывал чем придется: впахивал на заводе, прислуживал дворецким, строил дома и так далее. Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы стать известным во всем мире писателем и при этом остаться верным себе художником-бунтарем, не превращая свой образ в востребованный маркетинговый продукт.
Интерпретировать кино через призму биографии режиссера и проводить параллели — значит давать самые простые ответы на сложные вопросы. Между судьбами Эдуарда Лимонова и режиссера байопика о нем Кирилла Серебренникова можно найти много общего: беженство, общественное признание провокационного творчества и конфликты с властями. Если же исходить из логики сравнения, то надо указать и на множество различий, начиная с политической обстановки двух стран и заканчивая характерами обоих артистов: пока один десятилетиями искал издателя и огромную часть времени провел в андерграунде, другого годами ласкала столичная и зарубежная элита. Поэтому лучше обратиться к тому, какой портрет артиста рисует Кирилл Серебренников, в чьем портфолио есть фильмы, музыкальные клипы, театральные работы и даже кураторство выставки.
В драме «Лимонов, баллада об Эдичке» большая часть хронометража посвящена попыткам автора опубликоваться по своим правилам и объяснить философию жизни. Из раза в раз он утверждает, что всегда был и останется представителем рабочего класса, но в картине Кирилла Серебренникова ключевому элементу биографии уделяется лишь пара сцен. В более чем двухчасовой картине показано 30 лет из творческого пути писателя, поэтому каждый эпизод насыщен действием, и характер героя раскрывается эпатажными сценами (после отказа девушки он режет вены и мажет стены кровью), парой сумасбродных жестов и самоуверенными декламациями. Частые заявления мужчины о его маргинальном положении и контркультурном образе жизни не подкрепляются ни сюжетными фрагментами, ни визуальным решением. В одной из сцен Лимонова сравнивают с битниками, только писатели Джек Керуак, Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз и другие представители движения выживали на последние деньги в Париже, голодали и продавали свои произведения в обмен на грязную комнатушку в дешевом отеле. Герои Серебренникова же плавно лавируют по идеально освещенным павильонам, где нет ни следа живого присутствия человека, а главному герою будто и не знакомы тяготы нищенского существования.
Использованные в «Лимонове, балладе об Эдичке» фирменные приемы режиссера (плакаты, надписи, анимационные и клиповые вставки) перешли по наследству из фильма о Викторе Цое «Лето», только между двумя байопиками есть большая интонационная разница. Музыкальные номера и мультипликация передавали фантазийное ощущение мира питерскими рокерами, они сочетались с постоянной иронией по отношению к происходящему. В новой картине Кирилл Серебренников редко позволяет себе посмеяться над героем. Щуплый исполнитель главной роли Бен Уишоу, которому удалось передать без пародирования русский акцент, может разглагольствовать о своей гордости и верности принципам, но судьба раз за разом дает ему оплеуху и заставляет вытирать блевотину за богачами и слушать указы кабинетных управленцев.
В режиссерской интерпретации Эдуард Лимонов выглядит человеком с манией величия, чье провокативное поведение исходило из презрения ко всему окружающему миру, который его, конечно же, не понимал. Образ самодовольного и непонятного «гения» — та самая романтизация и бульварность, которую так ненавидел сам Лимонов и презирает Кирилл Серебренников. Рассуждения героя о потакании общественному вкусу можно переложить и на работу Серебренникова, который отказался от экспериментов с формой и прошел по уже известному пути. Кажется, что режиссер понимает, что пошел на творческие уступки, а потому в финале вводит монолог о вынужденной игре художника по чужим правилам, не упоминая, что его стремление к скандальной славе — это позерство.
Entretien. Le cinéaste est en compétition à Cannes avec « Limonov — la ballade », portrait débridé et chaotique de son compatriote, faux dissident et héros punk.
Retour à la compétition cannoise de Kirill Serebrennikov qui trace le portrait de l'écrivain russe Édouard Savenko, devenu Limonov (1943–2020), natif de Kharkov, architecte de sa propre légende sulfureuse et doté d'un ego surdimensionné. Un poète du chaos rendu célèbre par le récit d'Emmanuel Carrère, prix Renaudot, dans lequel il racontait, dans un mélange de fascination-répulsion, la folie d'un personnage exalté, ses contradictions, ses frasques, ses vertiges suicidaires entre Moscou, Paris, les Balkans et New York.
Dans «Limonov — la ballade», le cinéaste russe s'empare à la hussarde de cet aventurier jusqu'au-boutiste. Tout à la fois ouvrier, poète à Moscou, puis majordome à New York, coqueluche littéraire à Paris, milicien pro-serbe en Bosnie, prisonnier en Sibérie après avoir après avoir fondé le Parti national-bolchévique, militant d'un grand empire eurasien, et, enfin, soutien de Poutine.
On découvre l'homme dans sa jeunesse, réciter ses premiers poèmes et tomber amoureux d'une certaine Elena. Tandis qu'ils font l'amour, on voit à la télévision le visage de Soljenitsyne, un dissident dont il se moque, lui qui rêve de conquérir le monde et de faire la révolution avec ses livres. Il est prêt à tout pour ça, même à devenir clochard à New York, à coucher avec un sans-abri, à hurler contre cette société capitaliste qu'il vomit sur l'air de «Walk on the wild side» de Lou Reed.
Toujours fasciné par la mythologie du rock, Serebrennikov aligne une succession de séquences éclatées qui rappellent le nihilisme punk de l'époque, portées avec beaucoup de force par un escogriffe à lunettes et perruque, l'acteur britannique Ben Whishaw qui, jamais, ne joue la séduction. On retrouve les trouvailles narratives qu'affectionne le metteur en scène russe, du dessin sur l'image jusqu'aux chansons qui surviennent par surprise dans le récit. Dans ce puzzle, reconstitué dans une série de scènes fortes d'un réalisme cru, Serebrennikov organise le chaos d'une vie sur un tempo soutenu, observant les délires mégalos d'un dandy encombrant, colérique, dont on ne sait pas trop ce qu'il en pense ou ce qu'il faut en penser.
On n'est plus dans un biopic mais dans une espèce de photographie flamboyante et furieuse de la Russie et de l'Occident, des années 1970 à nos jours, dans laquelle s'agite le provocateur Limonov, excentrique et imprévisible. Emmanuel Carrère écrivait : « Sa vie romantique, dangereuse, dit quelque chose. Pas seulement sur lui, Limonov, ni seulement sur la Russie, mais sur ce quelque chose qui est arrivé depuis la fin de La Seconde Guerre mondiale ». Serebrennikov s'en est souvenu. Entretien.
— Que représente pour vous un écrivain comme Limonov ?
— Le livre d'Emmanuel Carrère n'est pas juste l'épopée d'un écrivain russe. Il décrit la folie d'un homme qui le pousse à une certaine excentricité. Ce livre n'est pas que sur la Russie non plus. Il s'agit d'une chronique de l'évolution d'une folie. Moi, ce qui m'émerveille chez Limonov, est sa poésie. Elle est extrêmement radicale, parlant de mort et de cruauté. Les poètes dissèquent la langue pour ne garder que l'essence des mots en les découpant. Les poètes sont donc par définition cruels et violents, comme Rimbaud, Mallarmé, Verlaine et les autres grands poètes français.
— Qu'est-ce qui vous a intéressé dans ce personnage ?
— On aurait pu faire dix films avec le livre extrêmement riche de Carrère ! Il s'agit d'un vrai roman d'aventures et d'un récit picaresque. La dextérité avec laquelle l'écrivain s'est débrouillé pour parvenir à décrire ce personnage extrêmement controversé et contradictoire me fascine. Attention, ce film n'est pas un biopic de Limonov ! Ce sont les Russes qui feront un jour de lui un grand héros national.
Warum stehst du noch am Rande?
Reih dich ein in uns're Bande!
Wenn wir dann im Trist marschieren,
Gar nichts, nichts kann dir passieren…
— C'est une espèce de Joker russe. Un homme qui meurt et qui, comme le phénix, renaît à chaque fois de ses cendres en se recréant. Il va changer de peau d'un pays à l'autre, d'une femme à l'autre et d'une situation politique à l'autre. Il s'agit plus de « transformabilité » que de transformation, c'est-à-dire de sa capacité incroyable à se transformer.
— Quelle vision a-t-il de l'Europe et des États-Unis ?
— Pour lui, l'Europe était une espèce de vieille femme qui vivait sur la fortune de ses diamants. Limonov n'a pas réussi à faire carrière aux États-Unis. Il voulait faire exploser ce pays. Son antiaméricanisme est surtout lié au fait qu'il n'a jamais réussi à se faire publier là-bas, contrairement à la France où il a remporté un grand succès. Cela ne lui suffisait pas et il ne voulait pourtant pas remporter un prix Goncourt et finir au cimetière du Père-Lachaise. Il voulait devenir un héros immortel. Cela explique qu'il ait décidé de repartir en Russie, un pays où il a toujours senti une grande énergie, au moment de la perestroïka.
— N'y a-t-il pas un côté néo-communiste chez lui, finalement ?
— C'est plutôt quelqu'un qu'on qualifiait de fasciste. Un homme beaucoup plus radical que les communistes et impressionné par les Brigades rouges. Il aurait voulu être comme l'écrivain japonais Yukio Mishima, qui avait tenté un putsch pour renverser l'empereur. Limonov n'a pas réussi son coup. Il a été jeté en prison avant d'être libéré seulement après un an. Emmanuel Carrère décrit ce personnage jusqu'au début des années 2000. Or, il est mort en 2020. Il reste donc à parler de ces vingt années les plus sombres car Limonov appelait à la guerre et à la restauration de l'Union Soviétique.
— Vous avez dû interrompre le tournage à Moscou à cause de la guerre en Ukraine. Comment comprendre la toute-puissance de Poutine quand on est Européen ?
— Je ne suis ni philosophe ni chercheur politique. Je ne veux pas donner de noms et avoir l'air ridicule, comme certains artistes, qui donnent des conseils et qui, in fine, se retrouvent à côté de la plaque. Et puis n'importe quelle femme avec un bâton sera toujours plus forte qu'un philosophe qui passe dans la rue. Je crois qu'il ne faut pas lier la Russie au pouvoir actuellement en place. Plutôt que de parler de Poutine, il faut parler d'un système de pouvoir qui a conduit à la guerre, au chaos et au déséquilibre du monde. Le système de pouvoir en Russie n'est pas apte à négocier.
Il faut bien avoir conscience que les gens au pouvoir en Russie voient la vie de manière complètement différente à nous puisqu'ils la voient avec violence. Ils sont prêts à utiliser n'importe quelle méthode pour rester en place. Pour eux, les droits de l'homme ne sont pas des droits qui sont à la base des relations humaines. Ils ne respectent absolument pas le droit des minorités, la question des genres puisqu'il n'existe à leurs yeux que des hommes et des femmes et ils sont prêts à tuer les homosexuels. Comment voulez-vous discuter avec ceux ?
— Comment la guerre en Ukraine et la Russie actuelle a influencé votre long-métrage sur le plan créatif ?
— La guerre nous a surpris en plein tournage en février 2022. Il s'est arrêté pendant six mois. On a même cru qu'il ne reprendrait jamais avant que les producteurs trouvent une solution pour reprendre en Lettonie. La guerre a évidemment laissé une trace sur ce film que nous avons fini dans un contexte cruel et sanguinaire. Néanmoins, pour moi, ce film est avant tout une réflexion sur un poète punk qui va devenir un guerrier. Il s'agit d'expliquer aussi d'où viennent tous ces guerriers. J'espère d'ailleurs qu'avec ce film les gens comprendront mieux la nature profonde de cette guerre en Ukraine commencée par la Russie.
Вероятно самой ожидаемой в России каннской премьерой был фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке». Посмотрев байопик, Инна Денисова не нашла в нем и следов мятежного гения — лишь скандального эпигона.
Французский писатель Эмманюэль Каррер написал свой роман «Лимонов» в далеком 2011 году, и интересовала его в первую очередь судьба поэта в контексте исторических обстоятельств. Роман был хорошо принят на Западе, получил Премию Ренодо и открыл зарубежному читателю Эдуарда Лимонова — уже не только как поэта, писателя, хулигана и анфан терибль, но и диссидента, политика и революционера.
Сразу после выхода книги права на экранизацию купила компания «Wildside», и сам Лимонов даже намеревался быть консультантом фильма. Польский режиссер Павел Павликовский, занимавшийся проектом с 2017 года, казался идеальным выбором — он интересовался русской литературой (и даже снял док «Москва—Петушки с Венедиктом Ерофеевым»), как и Лимонов побывал на Боснийской войне, правда в качестве документалиста, в этом же качестве попутешествовал по России с королем политического эпатажа Жириновским. Тем удивительнее, что через три года после выхода книги (и через пару месяцев после смерти Лимонова) режиссер передумал, заявив, что персонаж ему более не интересен.
Так в режиссерском кресле появился Кирилл Серебренников, козырнувший перед продюсерами личным знакомством с героем (Павликовский теперь значится в титрах сценаристом и сопродюсером). Снимать «Балладу об Эдичке» начали в России, а заканчивали в 2022 году в Риге. Фильм с бюджетом 10,5 миллиона долларов стал самым дорогостоящим в кинокарьере Кирилла Серебренникова. На главную роль пригласили британца Бена Уишоу, сумевшего перевоплощаться в Эдичку во всех возрастах, достигая поразительного внешнего сходства.
Однако, чтобы написать портрет Эдуарда Лимонова, фотографического сходства недостаточно. Это вообще задача повышенной сложности, учитывая, что Лимонов, во-первых, сам был себе лучший портретист и без устали работал в жанре автобиографии, а во-вторых, попробуй умести под одну обложку или в кинохронометраж все занятия человека, которого называли машиной по производству идентичностей. И именно к этой задаче Эмманюэль Каррер и Кирилл Серебренников подошли совершенно по-разному.
Каррер в своем романе попытался объять необъятное и охватить всю амплитуду персонажа — от знакомства с 37-летним писателем и эмигрантом в Париже, где Лимонов только что переиздал по-французски «Эдичку» под очень скандальным названием «Русский поэт предпочитает больших негров», до встречи с уже 65-летним идеологом, публицистом и политиком в Москве.
В Париже Лимонов оказался в 1980 году, сразу после Нью-Йорка, где у него не задалось. И тут же разрушил клише, связанные с восприятием диссидента из СССР.
«В те времена мы были уверены, что советские диссиденты — это суровые, плохо одетые бородачи, живущие в крошечных квартирках, набитых книгами и иконами, и ночами напролет ведущие разговоры о спасении мира посредством обращения в православие»,
— пишет Каррер. Он же увидел перед собой человека «обаятельного, лукавого, остроумного, похожего одновременно на загулявшего матроса и на рок-звезду». Эпатаж на грани безобразия, безусловно, был одной из важнейших черт Лимонова:
«Часто случалось, что к концу очередного застолья, когда все вокруг пьяны, кроме него самого — а пить Лимонов умеет,— он вдруг начинал славословить Сталина, и окружающие относили подобные выходки на счет его любви к провокациям».
Кирилл Серебренников поддался соблазну сделать эту черту единственной и доминирующей. Историю своего «бейби Эдди» он рассказывает на английском языке, не соблюдая хронологии, прыгая туда-сюда во времени. Вот молодой харьковчанин, приезжая в Москву в 60-е годы, протягивает стопку исписанных страниц хозяину московской квартиры («Вы сами все это переписывали?» — спрашивает москвич. — «Нет, конечно, мне помогали мои фанаты»). А вот московская пресс-конференция 1989 года по случаю возвращения в СССР знаменитого писателя Эдуарда Лимонова. «Вы были диссидентом, а стали бюрократом, это разбивает мне сердце»,— говорит Лимонову одна из посетительниц. — «Мне плевать на ваше сердце»,— хамит он в ответ. Эгоцентризм, мания величия, распущенность, неумение и нежелание контролировать эмоции — вот каким предстает перед нами Лимонов Бена Уишоу. Это просто свинья.
Дальше мы видим, по сути, экранизацию романа «Это я, Эдичка»: эта условная автобиография Лимонова (у Каррера тоже есть его пересказ) и занимает три четверти фильма. В основном герой занимается сексом: с первой женой Анной Моисеевной Рубинштейн (Мария Машкова), которую вскоре бросает, нарисовав на ее спине член. С Еленой Щаповой (Виктория Мирошниченко), будущей второй женой, к которой врывается в квартиру, изрезав вены и измазав ее дверь кровью. Потом, уже в Нью-Йорке, брошенный Еленой, попытавшийся ее задушить и отчаявшийся — с чернокожим Крисом в подворотне (актер Александр Принс Озеи, играющий бездомного Криса, сложен как стриптизер из элитного клуба). Везде он невменяем, и ему сложно симпатизировать. Притом что Карреру его персонаж-Лимонов, очевидно, нравится:
«Лимонов обожал скандалы и имел невероятный успех у женщин. Его свобода от всяческих условностей и авантюрное прошлое производили сильное впечатление на молодых буржуа, которыми мы были. Лимонов был нашим варваром, нашим повесой, мы его обожали».
Нью-йоркский период Лимонова и его страдания в эмиграции имеют интересное визуальное и стилистическое решение: Нью-Йорк, а точнее, одна его улица (декорация, построенная в павильоне художниками Владом Огаем и Любовью Корольковой), превращается в карнавал лиц, которые камера выхватывает из толпы: тут и бомжи, спящие в мусорных контейнерах, и карлики. Серебренников вообще очень любит театральность и во всех своих фильмах пользуется таким приемом, как условность. Подобно Трэвису Биклу из «Таксиста» (на него будет несколько аллюзий), потерянный Эдичка в белом костюме бегает по нью-йоркской улице, заваленной каким-то хламом и мусором, и его пробежка снята оператором Романом Васьяновым очень высокохудожественно. Фильм вообще держит стиль: тщательно стилизованы и советские интерьеры — от кабинета кагэбэшника, допрашивающего Эдичку, до малогабаритной квартиры родителей Савенко в Харькове. Даже шрифты в названии глав, на которые разбит фильм, тщательно стилизованы под советские агитплакаты: это фильм об СССР, сделанный на продажу и снятый для этого на английском языке, который Уишоу намеренно коверкает для подлинности. Горькая насмешка над главным героем, который, как бы настойчиво ни убеждал нас в этом режиссер, ничего на продажу не делал.
Лимонова как фигуры, влиявшей с начала нулевых на политический контекст в России, в фильме нет вовсе. Каррер начинает с нее свой роман, заявляя «нового Лимонова» уже в предисловии. Он случайно встречает Лимонова в 2006 году со свечой в руке в день памяти о жертвах теракта в ТЦ на Дубровке.
«Теперь он скорее напоминал интеллектуала, чем рокера, но окружавшая его аура была все та же: мощная и притягательная энергетика, ощутимая даже на расстоянии».
Каррер позже перезванивает Лимонову, назначает встречу и едет туда в компании опасных бритоголовых парней: вместе с философом Александром Дугиным Лимонов основал не то лево-, не то праворадикальную партию НБП (запрещена в России) и с 2001 по 2003 год сидел в тюрьме за незаконное приобретение оружия и попытку создать вооруженное формирование для войны в восточном Казахстане.
«Только я до сих пор не понял, с какой версией этой романтики мне предстоит иметь дело: терроризм или сопротивление, Карлос или Жан Мулен?»
— задается вопросом Каррер.
В итоге на политическом мероприятии, совместной пресс-конференции Лимонова с Гарри Каспаровым💧, Каррер видит человека, который
«сидит, выпрямив спину, спокойный и внимательный, как монах дзен-буддист во время молитвы».
Превращение бунтаря на словах в действующего бунтаря — вот что интересует французского писателя. У него нет ответов, одни вопросы.
«Я не могу оторвать глаз от лица Лимонова и чем тщательнее в него всматриваюсь, тем отчетливее понимаю, что не имею ни малейшего представления, о чем он думает. Действительно ли он верит в оранжевую революцию? Или его, бешеного пса, человека, живущего по собственным законам, просто забавляет изображать из себя правоверного демократа среди бывших диссидентов и борцов за права человека, которых он всю жизнь считал наивными глупцами? И ему доставляет удовольствие чувствовать себя волком, попавшим в овчарню?»
Фильм Кирилла Серебренникова не задает подобных вопросов и тем более не ищет ответов. Тюрьма в Энгельсе, из которой осужденный Лимонов выходит под аплодисменты встречающих и дает интервью журналистке в исполнении Чулпан Хаматовой, или его деятельность, связанная с НБП (бритые парни энергично танцуют под цыганские скрипки), вбрасываются в финал короткими проходными эпизодами. Попытки проанализировать, как зарождались экстремальные взгляды и как одна идентичность перерождалась в другую, нет. Лимонов упрощен, редуцирован до вздорного неудачника с нарциссическим расстройством, и это не тот человек, о котором писал Каррер, и, что важнее, не тот, кем был Эдуард Лимонов.
«Theblueprint.ru», 21 мая 2024 года
Знаком 💧 отмечены: Каспаров Гарри Кимович — признан иностранным агентом. Маркировка произведена сервисом Слеза.
Kirill Serebrennikov, dessen «Leto» in Cannes ausgezeichnet wurde, liefert mit dem Porträt des russischen Freigeists und Extremisten, Poeten und Polemiker einen weiteren preiswürdigen Film. Ben Whishaw glänzt als schillernder Titel-(Anti-)-Held.
Der russische Theater- und Filmemacher Kirill Serebrennikov, dessen «Leto» bereits im Wettbewerb des Festival de Cannes ausgezeichnet wurde, porträtiert nach dem prämierten Bestseller von Emmanuel Carrère den russischen Poeten, Polemiker und Politiker Limonov, der in die USA emigrierte, in Frankreich lebte, nach Russland zurückkehrte, eine politische Kehrtwende vollzog, auch im Gefängnis saß…
[Neugierig? Jetzt mit creativebase ID anmelden und wie gewohnt weiterlesen.]
Le réalisateur adapte le roman d'Emmanuel Carrère pour un film chaos sur un personnage aussi fascinant que détestable.
Kirill Serebrennikov redonne vie à un personnage pour le moins contestable dans Limonov, la ballade, adaptation du roman d'Emmanuel Carrère, prix Renaudot en 2011, qui a fait revivre ce personnage controversé à Cannes. Edouard Limonov (1943–2020) est un punk total, nostalgique du stalinisme qui a vécu mille vies et cherché la gloire comme écrivain avant de militer pour la réunification de la Russie agrémentée de mesures liberticides.
« Il est haïssable et fascinant, explique Kirill Serebrennikov à « 20 Minutes ». J'ai expliqué à Ben Winshaw qui l'incarne que je le voyais comme un Joker Russe autodestructeur que son charisme rend redoutable. »
L'acteur anglais est proprement ahurissant dans la peau de ce personnage qui change d'apparence physique comme d'existence et qui évolue de New York à Paris en passant par la Russie à la recherche de la gloire.
« Limonov est le contraire de moi, insiste le réalisateur de « Leto », « La Fièvre de Petrov » et « La Femme de Tchaïkovski ». Il ressent le besoin d'être le centre d'attention alors que je préfère me cacher derrière mes œuvres. »
Interrompu par la guerre
Le tournage du film en Russie a été interrompu par l'invasion de l'Ukraine.
« On a tous quitté le pays, se souvient Kirill Serebrennikov et on a repris le travail six mois plus tard. Cela m'a conduit à me demander s'il était judicieux de parler de Limonov qui adorait l'idée d'une guerre, mais je crois qu'il faut finir ce qu'on a commencé. Le livre d'Emmanuel Carrère s'arrête en 2000 et est étonnamment prophétique. »
On ne pourra pas reprocher au réalisateur qui vit loin de la Russie depuis deux ans d'angéliser ce pervers narcissique. S'il retrouve une mise en scène aussi inventive que celle de « Leto », c'est pour brosser un portrait incroyablement sombre d'un homme aigri par ses échecs professionnels et le manque d'amour au point de devenir dangereux.
Un pur cauchemar
Impossible de rencontrer ce cinéaste dissident sans l'interroger sur la situation actuelle en Russie.
« Je suis à peine un peu plus renseigné que vous sur la situation parce que je lis le russe, commente-t-il. Je pense aux metteuses en scène de théâtre Evguénia Berkovitch et Svetlana Petriïtchouk, accusée de soutenir le terrorisme. Elles risquent sept ans de prison pour un spectacle. Je pense aussi aux bombes lâchées sur l'Ukraine notamment sur Odessa et Karpov. C'est à la Russie actuelle. Un vrai cauchemar. »
Les yeux de Kirill Serebrennikov se mouillent comme s'il voyait défiler devant lui des images atroces. Son film flamboyant et résolument rock-and-roll aide à comprendre, sans jamais l'excuser, les racines d'un mal qui ronge son pays.
Premiered in Cannes, this biopic of Eduard Limonov by Kirill Serebrennikov has a mesmerising lead performance.
The redoubtable Ben Whishaw fires every weapon in his actorly arsenal during this visceral biopic of the Russian poet and politician Eduard Limonov. It's a mesmerising turn, possibly the performance of Whishaw's screen career (stronger than «Surge», «Bright Star» or «Paddington»).
Yet the 43-year-old barely saves the movie from the excesses of its subject. The essential quandary here, evident from the opening scenes in Kharkiv in 1969, is that Limonov is annoying. Wildly annoying. «I am bad and I know that I am bad!» he says in a voiceover after harrumphing around poetry recitals, unceremoniously abandoning his wife and fleeing to Moscow with the cri de coeur, «It's me who's the face of this generation! Me, Eddie!» This is perhaps the greatest challenge…
[Continue reading. Enjoy unlimited digital access.]
In Concorso, i film biografici di Kirill Serebrenniko e Ali Abbasi, oltre al deludente Cronenberg.
Dire che sono giorni intensi e notti cortissime è dire della vita sulla Croisette, con il telefono che manda messaggi dalle sei di mattina alle tre di notte, per incontri, discussioni sui film o semplicemente per chiedere qual è il prossimo film che vedi. Swiss Films ha fatto la sua festa a Cannes nel prestigioso Lounge Campari del Palais, un luogo segreto, ci si arriva solo con un ascensore interno, controllatissimo alla partenza e all'arrivo al quarto piano, vista mozzafiato sul borgo e sulle colline, banco bar da dieci e lode.
Intanto è stata assegnata una Palma d'Oro onoraria allo Studio Ghibli, lo studio d'animazione giapponese noto per i film girati da registi come Hayao Miyazaki, Isao Takahata e Hiromasa Yonebayashi. A ritirare il premio sul palco del Grand Théâtre Lumière è salito Goro Miyazaki, figlio di Hayao.
Nello stesso tempo alla Quinzaine des Cinéastes abbiamo visto un film d'animazione, sempre giapponese: «Bakeneko Anzu-chan» (Il gatto fantasma Anzu!) di Yoko Kuno, Nobuhiro Yamashita prodotto dallo storico studio d'animazione Shin-Ei Animation. Un film basato sull'omonimo manga di Takashi Imashiro che sorprende per l'essenzialità narrativa, per personaggi poco curati come disegno. È la storia della sedimentazione del profondo dolore di una bambina, Karin, colpita dalla morte della madre; un dolore che lei, novella Orfeo, supererà solo portandola fuori dagli inferi in cui si trovava, e resistendo ai diavoli che la vogliono riportare nel regno della morte. Interessante è la figura del padre della bambina, un poco di buono che la affida al nonno materno, un monaco che vive in un tempio rurale, per tornare ai suoi loschi modi di sopravvivere. Dal nonno la bambina incontra Anzu, il fantasma di un gatto che ha assunto forma umana. Un film per grandi e piccini non afflitti dalla fretta di cambiare canale.
In Concorso ha profondamente deluso David Cronenberg che ha portato il ridicolo «The Shrouds» (I sudari) sulla Croisette, dialoghi impossibili e una regia che non sa dove andare con i protagonisti, Vincent Cassel e Diane Kruger, lasciati allo sbando. Terribile. Su altri livelli si muovono gli altri due film della competizione: «Limonov, The Ballad» di Kirill Serebrenniko e «The Apprentice» di Ali Abbasi. Due film biografici, il primo su Ėduard Veniaminovič Savenko (1943–2020), meglio conosciuto nel mondo come Ėduard Limonov, poeta, scrittore, politico, sempre estremo: il secondo sull'apprendistato di Donald Trump, palazzinaro di lusso, cresciuto con l'aiuto di politica corrotta e mafia, così preso dal suo smisurato io, da dimenticare le più elementari decenze d'umanità. Kirill Serebrenniko è più autore del collega, ma pensiamo al terribile lavoro di Ali Abbasi per dire di Trump senza prendersi qualche denuncia dai suoi accaniti studi legali. Eppure «The Apprentice» è un preciso ed emozionante j'accuse contro colui che solo incarna il vero mito americano: primo, non chiamarli Stati Uniti ma America; secondo, considerare due possibilità di vita: vincere o morire; terzo, se ti accusano negare sempre e controbattere con altre accuse; quarto, tutti si possono corrompere; quinto, i maschi sono superiori alle donne; sesto, qualche tiro di cocaina… beh, si sposa con quanto detto prima. Straordinario il peso nell'apprendistato di Trump dell'avvocato Roy Cohn, uno dei più inquietanti personaggi del dopoguerra statunitense: fu lui a far condannare a morte Ethel Rosemberg, nel famoso processo per spionaggio che la vide coinvolta col marito Julius; tutti volevano salvarla in quanto madre, lui fece passare la tesi che essendo comunista non poteva essere una buona madre. Lui che presentò al giovane Trump signori dai nomi conosciuti come Fat Tony Salerno, Carmine Galante, e, forse, John Gotti, tutto l'eldorado della mafia. Il capolavoro è quando il regista mostra Trump scappare dal suo pigmalione perché Roy Cohn ha l'Aids. Ed è indigeribile come tratta la moglie Ivana, certo non una santa, ma quando le confida che il suo corpo non l'attrae più, viene un brivido, e come quando si sottopone alla chirurgia per togliersi la pancia e impiantarsi i capelli… Se questo sarà ancora presidente degli Stati Uniti che cosa accadrà?
«Limonov, The Ballad» di Kirill Serebrenniko è realmente una grande ballata su un personaggio fuori dal comune, un uomo solo, di infinita solitudine, che lo porta spesso a tentare il suicidio, uno che ha lavorato in miniera nella vecchia Unione Sovietica, uno che si innamora alla follia di una donna fino a tentare di ucciderla per non perderla, uno che sfida Putin in nome della sacra Russia e che finisce quasi santo in carcere, uno che vive sulle strade di New York amando barboni e facendosi sodomizzare. Incredibile a New York durante l'apprendistato di Trump! Serebrenniko non dà giudizi, canta una bella canzone su un personaggio scomodo, antipatico e irritante, un poeta, comunque…
«La Legge Universale scorre davanti a me
in lettere maiuscole… quinta colonna
e ce n'è ancora uno! Disertore. Spia.
Vivrà come il fratello di Napoleone.
Tra gli altri poeti, sono una merda…»*
Wild at Heart: Serebrennikov Oversimplifies Odyssey of Soviet Dissident.
If one were to dilute a Molotov cocktail enough to make its destructive capabilities null and void, it would be the equivalent of Kirill Serbrennikov's «Limonov: The Ballad», an ersatz biopic about infamous Soviet poet/war criminal/refugee/dissident Eduard Limonov, who died in 2020 following complications from cancer related surgery, purportedly. Based on Emanuel Carrere's unique and incredibly researched 2011 publication, Serebrennikov (himself an infamous pariah in his native Russia who was subjected to an erroneous trial and forced to serve eighteen months under house arrest) presents a treatment which cuts so many corners it might as well have been directed for a Hollywood studio by an American who has little interest in defining the shifting world politics which assisted in crafting Limonov's contradictory personality. In essence, Serebrennikov butchers a beautiful template provided by Carrere, and makes a film about a personality who would likely have cursed this offering before boldly proclaiming it's not worth wiping his ass with while demanding theaters playing it be razed.
While Ben Whishaw performs with a lovely Russian accent as Limonov, his casting remains one of the central problems of this film, as he speaks only English, even in the film's late 60's sequences in Moscow. And whilst Whishaw also is aged appropriately in events spanning four decades, Serebrennikov excises all the connective tissues which bring him from Kharkov to Moscow and then New York in the 1970s, where he transitions from budding national poet to being nearly homeless and working as a butler for a millionaire while working on his first controversial novel, It's Me, Eddie. Part of the elements mangled irreparably are the toxic relationships with women which assisted in defining his eras, including the psychotic Anna (who gets one scene before he flees to Moscow) and then his marriage to the beautiful Elena (or Tanya, in real life), a hedonistic model who eschews him to chase fame before ending up in Madrid with a Marquess. Lost is the sense of paranoia and extreme anxiety which accompanied those who fled the USSR in this period, who were made to feel as if they could never return to their homeland. Serebrennikov might assume these substantial stakes aren't worth mentioning, but they also assisted in explaining Limonov's perspective and how he captured the attention of both those in the West, and eventually back home.
After New York, Serebrennikov not only collapses but conveniently leaves out integral moments of Limonov's life, including his tumultuous marriage to the transfixing Natalia Medvedeva (whose face dons the cover of the first album by The Cars). Instead, he crafts a volatile news interview with a French radio host (Sandrine Bonnaire) to exemplify Limonov's oxymoronic nature, inflaming the guests by declaring the fall of the Berlin Wall was catastrophic for the USSR.
Next, he's invited to speak in Moscow in 1989 for the publication of his latest novel, visits his parents, and then gets carted off to Siberia in 2000 for terroist activities. The film, once more, glosses over his establishing of the National Bolshevik Party under Yeltsin, an organization declared illegal by Putin's regime. Serebrennikov chose to end Limonov's journey in 2003 upon his rehearsed release from prison for Russian television. Since Carrere's novel was published in 2011, the end subtitles mention Limonov's support of Russia's annexation of Crimea in 2014, supporting the idea of Russia's war in Ukraine. However, Serebrennikov strangely leaps over events which had already classified Limonov as a war criminal in the West (which explains why he is no longer well known here, his significant body of work no longer published in the US), which was his support of the Serbs on the frontlines of Sarajevo. Director Pawel Pawlikowski, who at one point was tipped to adapt Carrere's novel, interviewed Limonov for his documentary Serbian Epics during this period, which includes footage of him firing a machine gun towards Sarajevo (though he would later contest what he was shooting at).
So, ultimately, there seems to be little point in Serebrennikov's watered down Limonov, which has the audacity to include The Ballad as part of its title when it clearly avoids capturing what made Eduard Limonov extraordinary, notable, controversial, or even human. For those who haven't had the pleasure of reading Carrere's treatment, which includes anecdotes of his own life relating to the subject as well as excellent synopses of other Soviet literary figures and political maneuverings which all related to the worldview of Limonov, this film version merely presents a pretentious, unruly contrarian whose inflated ego and romantic ideations suggest the makings of a minor monster.
«Limonov: The Ballad» faceva sorgere una grande domanda: quanto si sarebbe appoggiato al romanzo di Carrère? Risposta: in tutto e per tutto, e ha fatto benissimo. Nel processo si perde tutto il discorso formidabile sulla Russia putiniana, ma ne guadagna in mainstream.
Ci sono due modi per approcciarsi alla visione di «Limonov: The Ballad» — il nuovo film di Kirill Serebrennikov tratto dal romano di Emmanuel Carrère e presentato in concorso al Festival di Cannes — e porteranno a recepirlo in modo molto diverso: avendo letto il romanzo di Carrère e non avendolo letto. Perché la grande domanda di partenza era proprio capire quanto il biopic sarebbe stato direttamente ispirato alla vita di Eduard Limonov e quanto invece al racconto-resoconto che ne rese Carrère nel 2011, perché le due operazioni sono molto diverse. Perché ogni volta che lo scrittore francese ha pubblicato una biografia o una cronaca — «Limonov», «L'Avversario» e Io sono vivo, voi siete morti sono forse i capolavori di uno dei più grandi scrittori in circolazione — ha creato in realtà dei viaggi ulteriori, non le classiche biografie, non i classici biopic.
I romanzi di Carrère parlano per immagini e attraverso queste, scelte oculatamente e raccontate con tono da fiction, ora da romanzo di spionaggio ora di fantascienza, riescono a cogliere l'anima vera delle figure eccentriche cui sono dedicati. Molto più di quanto farebbe un asettico resoconto. Raccontare insomma il personaggio Eduard Limonov — poeta, esule, provocatore, presunto criminale di guerra, operaio di fabbrica a Kharkiv e maggiordomo nei salotti di New York, filo-stalinista e anti-putiniano, comunista e fascista insieme — attraverso le immagini e i momenti salienti della sua vita selezionati a suo tempo da Carrère, avrebbe fatto tutta la differenza del mondo.
Vi farà piacere sapere che «Limonov: The Ballad» ha la lungimiranza di fare proprio questo, di risultare un adattamento fedelissimo quantomeno ai «momenti» del romanzo di Carrère, di ripercorrerli l'uno dopo l'altro senza perdersi nulla. Questo permette, per estensione, di ottenere un ritratto incredibilmente autentico di un personaggio impossibile da categorizzare come Eduard Limonov. Ma dall'altro lato qualcosa si perde per strada: nel tono, e in quello spaccato sulla Russia prima e dopo URSS che fu «Limonov» di Emmanuel Carrère, ma che non è a tutti gli effetti «Limonov» di Kirill Serebrennikov.
Una scena per capire «Limonov: The Ballad»
Da lettore ossessivo, si sarà già capito, di Carrère — leggevo «Limonov» proprio un anno fa, proprio qui, allo scorso Festival di Cannes; ho un tatuaggio de «L'Avversario» sulla coscia — mi sono focalizzato su una scena che mi aveva molto colpito del romanzo. Una scena che non ci va affatto per il leggero e che anzi a molti potrà rimanere indigesta. Ma proprio una di quelle scene, o meglio di quelle frasi, attraverso cui Carrère è sempre riuscito a enucleare personaggi altrimenti inclassificabili. In un certo senso è la scena madre del romanzo.
In quella scena Limonov è a New York, insegue il sogno di diventare un grande scrittore nel panorama dei sovietici fuggiti esuli in America. Lui odia tutte le sue controparti, tutti gli altri scrittori russi a New York, proprio lui che in realtà meno di tutti era dovuto fuggire per avere salva la pelle, lui stalinista, lui con un padre del KGB e che non aveva nulla da ridire in realtà contro il regime sovietico. Era fuggito solo perché questo gli avrebbe donato un'aura di fama.
In questa scena è in compagnia di Tanja, una bellissima giovane alto-borghese e assolutamente al di sopra delle sue possibilità economiche e come uomo, che però aveva abbandonato tutto per stare con lui, in nome di una passione travolgente. Due pazzi allo sbaraglio, senza alcuna prospettiva né futuro. In questa scena sono entrambi sul letto, davanti a un piccolo televisore su cui a un certo punto compare il faccione di Aleksandr Solženicyn, l'autore di «Arcipelago Gulag» che era dovuto fuggire — lui sì, pena la morte — per aver svelato tutto il meccanismo concentrazionario dell'Unione Sovietica. Ed Emmanuel Carrère descrive la scena così:
«Quando lo accendono [il televisore] compare Solženicyn, ospite unico della puntata speciale di un talk show. Uno dei migliori ricordi della vita di Eduard è quello di avere incula*o Tanja davanti alla televisione, alla faccia del profeta che arringava l'Occidente e ne stigmatizzava la decadenza».
Ecco, la grande domanda prima di entrare alla proiezione di «Limonov: The Ballad» era: «Ci sarà questa scena?». La risposta: «Se c'è, ha vinto». Se c'è, ha colto il senso di Eduard Limonov, uno che andava in giro come se «si volesse incu*are il mondo», scrive sempre Carrère e dicevano di lui. Bene, vi farà piacere sapere — o magari no — che quella scena c'è. Ed è la prima, marginalissima quanto fondamentale dimostrazione che il film di Serebrennikov ha l'intelligenza di sfruttare un materiale preziosissimo di partenza, unico che sia mai stato in grado di cogliere il personaggio tanto respingente, complesso, ma imprescindibile per capire la nostra epoca, che fu Eduard Limonov.
La fedeltà a Carrère reca salute: riuscita!
Quella della televisione e di Tanja non rimarrà l'unica scena presente nel romanzo che ricorre anche nel film. I riferimenti sono continui e si ritrovano nei dettagli: una bottiglia di vino che Limonov utilizzerà in modo improprio; sua madre che tiene accesi i fornelli del gas in Russia per scaldarsi, perché tanto paga mamma URSS, e suo padre che si indigna dei Paesi capitalistici «tanto avidi da far pagare il gas»; lui che sogna di sparare al ricco uomo per cui fa da maggiordomo a New York, che serve ma in realtà disprezza, con un fucile ad alto potenziale stile Lee Harvey Oswald; lui che si scopre bisessuale con un clochard afroamericano nella notte newyorchese, esperienza da cui maturerà il titolo del suo romanzo capolavoro, «Il poeta russo preferisce i grandi neg*i».
In «Limonov: The Ballad» ci sono tutte quelle scene assurde e provocatorie indispensabili a comprendere una figura che fu assurda e che fu provocatoria, una via di mezzo fra Lou Reed e Rasputin — e infatti sentiamo le danze sovietiche, e infatti sentiamo «Walk on the Wild Side» e «Sunday Morning» dei Velvet Underground a fare da colonna sonora.
Insomma: il film ripercorre passo dopo passo tutte le scene fondamentali con cui Carrère ci ha trasmesso, a modo tutto suo, il personaggio Limonov. Non se ne perde neanche una, e questo è un merito; di lungimiranza, certo, ma comunque un merito. Ovviamente chi non ha letto il romanzo non ci farà caso, in questo senso la visione cambia radicalmente a seconda di questa condizione di partenza. Ma a chi non abbia letto il romanzo di Carrère consigliamo vivamente di farlo: sia perché capolavoro, sia perché, altrimenti, difficilmente capirà chi era Limonov e perché era tanto interessante dedicargli un biopic.
E cosa manca (ma non sembrerà)
Qualcosa si perde ovviamente nel viaggio. Si perde nel linguaggio, nel senso che ciò che rende capolavori i romanzi di Carrère non sono solo (o primariamente) i protagonisti scelti, ma l'eleganza di scrittura con cui vengono descritti. «Limonov: The Ballad» non ha quell'eleganza e si risolve piuttosto in un linguaggio più mainstream, più da miniserie televisiva, fra piani sequenza e virtuosismi cinematografici che però, sicuramente, possono meglio raggiungere il grande pubblico.
L'altro aspetto a perdersi, forse il più importante, è quell'incredibile spaccato della Russia di Boris El'cin prima e putiniana poi nella transizione dall'economia comunista all'economia di mercato, e come questa transizione improvvisa e mal preparata portò al disfacimento di uno stile di vita in favore della corruzione e del disastro sociale più dilagante. Come «Underground» di Kusturica, per fare un esempio, era in realtà un gigantesco spaccato della Jugoslavia dalla Seconda Guerra Mondiale alla caduta del blocco comunista, allo stesso modo «Limonov» è stato in realtà un romanzo che ha usato la figura di un uomo per rappresentare tutte le contraddizioni di un Paese. Ma anche questa è operazione letteraria difficilmente trasponibile in un biopic verticale.
Per il resto Ben Whishaw fa buon lavoro interpretativo, anche se guadagna confidenza via via che si procede nel film e sicuramente, anche a livello di mimiche e somiglianze, somiglia più al Limonov degli ultimi anni che a quello di New York. Con qualche stereotipo grafico di troppo a fare il verso all'estetica sovietica, «Limonov: The Ballad» rimane comunque un buon prodotto in cui, di nuovo, chi non ha letto il romanzo non ravvederà nemmeno grandi carenze, semplicemente perché non sarà portato a fare il confronto col materiale di partenza. Non avvertirà che manchi qualcosa. E forse è anche giusto così. Perché fra i due c'è lo iato della scrittura e dello stile di Carrère, che fa la differenza fra un prodotto solido, e un capolavoro.
Oliver Stone nunca foi uma unanimidade. Sua crítica ferrenha à Guerra do Vietnã em «Platoon» (1986), por exemplo, pode até ter lhe rendido o Oscar, mas lhe trouxe inúmeras dores de cabeça diante de um público estadunidense mais patriota e conservador. «JFK — A Pergunta que Não Quer Calar» (1991) também gerou controvérsia, embora menos que «Assassinos por Natureza» (1994), cuja violência nua e crua arremessou na cara dos americanos um espelho que os EUA não estavam preparados para observar.
Com seus documentários mais recentes, envolvendo figuras políticas, não tem sido diferente, e é claro que «Lula», o longa que o diretor apresenta agora em Cannes, também há de acumular tanto admiradores exaltados quanto detratores furiosos. O atual presidente do Brasil é apresentado em um retrato bastante simpático de sua trajetória. Sua luta e seus feitos pelo país, sobretudo em seus dois primeiros mandatos. O longa tem por base uma entrevista concedida ao cineasta 2022, alguns meses antes das eleições que o levariam pela terceira vez ao Palácio do Planalto.
Stone, que divide o crédito de direção com Rob Wilson, usa uma narrativa linear e didática para explicar ao espectador todo o processo político pelo qual o Brasil tem passado desde o começo dos anos 1960, começando pela deposição de João Goulart, seguindo pela ditadura militar, a abertura e os governos do PT (deixando de fora os anos FHC) até a ascensão da extrema direita no começo dos anos 2010.
Mais do que a história de Lula propriamente dita, é um panorama sobre o Brasil dos últimos 60 anos, a partir de um viés de esquerda, mas com uma preocupação em relatar os meandros de como a política brasileira se complexificou desde que o atual presidente se elegeu pela primeira vez em 2002.
Os detratores hão de reclamar que o filme não dá voz às partes implicadas que não apoiam a visão política de Lula, mas o filme deixa claro que não tem confiança alguma em quem defende um projeto de país que não coincide com o endossado pela esquerda. O longa fala mal de Bolsonaro, é claro, mas pega ainda mais pesado com Sergio Moro, sem a menor pretensão em ouvir a versão do ex-juiz de Curitiba sobre todo o processo da Lava-Jato. Para Stone, tanto Bolsonaro quanto o seu ex-ministro da Justiça são pessoas cujas narrativas não têm o menor interesse; o que cada um deles defende já é, por si só, incompatível com a visão de mundo progressista e inclusiva do cineasta, então ele faz o seu filme da maneira que acha melhor e ouvindo quem pensa valer a pena escutar.
O filme presta, assim, uma homenagem a um Lula por quem Stone guarda claramente certa admiração apesar de ser imperfeito, mas que, sem dúvida, é uma grande liderança na visão do diretor.
A política também é o pano de fundo, ainda que de forma mais suavizada, em um filme apresentado na disputa pela Palma de Ouro nesta segunda, dia 20. O cineasta russo Kirill Serebrennikov, inimigo declarado do governo Vladimir Putin, exibiu «Limonov: The Ballad», drama sobre a história do poeta Eduard Limonov, morto em 2020.
O protagonista é apresentado como um sujeito marginal, contrário a tudo. No começo, diz-se que é visto por alguns como defensor da União Soviética, e por outros como inimigo do país, sendo que ele mesmo não se considera uma coisa nem outra. O longa o mostra sobretudo na década de 1970, quando morou em Nova York. Primeiro como artista maldito, mais preocupado com sexo e em ter um estilo de vida meio dândi do que propriamente com político. Mais tarde, após uma desilusão amorosa, surge mais discreto, vivendo como uma espécie de mordomo informal no apartamento de um intelectual nova-iorquino. Também ali ele não quer saber muito de política. Não parece ter real interesse por nada, na verdade; talvez apenas por Elena, a mulher que o abandonou, mas mesmo essa paixão obsessiva talvez seja antes uma falta de foco para outras coisas do que propriamente um amor verdadeiro.
A dúvida que fica é: se Limonov odiava política e evitava o assunto, mesmo em sua arte, por que nos anos 1980 era tido como um dos grandes intelectuais sobre a situação soviética no mundo ocidental? Ao menos no filme de Serebrennikov, em nenhum momento existe a menor justificativa para isso. O Limonov do filme é antes de qualquer coisa um sujeito absurdamente chato, manhoso e sem a menor condição de comentar qualquer coisa relevante sobre o país onde nasceu — é incompreensível que tenha se tornado alguém proeminente, em qualquer campo que fosse.
O filme é falado em inglês, mesmo nas cenas ambientadas no país de língua russa, trazendo o ator Ben Whishaw em uma performance hipercalculada, falsamente «intensa». Se o Limonov do roteiro já não era lá uma criatura das mais simpáticas, vivido por ele se torna ainda menos interessante. Uma parte muito importante do personagem está faltando ali.
⟨…⟩
Já na obra da diretora francesa Coralie Fargeat, parece não faltar nada — ao contrário: há até um excesso, em quase tudo. Em sua fantasia feminista contra o etarismo «The Substance», também na briga pela Palma de Ouro, conta com Demi Moore no papel de uma estrela de cinema decadente, que é demitida do programa de ginástica que apresenta na TV por já estar acima dos 50 anos. Mas ela descobre um método inovador de rejuvenescimento, em que pode trocar de corpo com uma versão sua bem mais jovem — o que parece positivo, ao menos até ela começar a entrar em conflito com ela mesma aos 20 e poucos anos (quando é vivida por Margaret Qualley, que já havia tido destaque em Cannes em «Kinds of Kindness», de Yorgos Lanthimos).
O filme é uma comédia coloridíssima e assumidamente tola, que teoricamente seria um libelo contra a obsessão da sociedade pela juventude, sobretudo no caso das mulheres. Mas a diretora se autodenuncia: filma as cenas de corpos jovens e belos com tanto desprendimento, com tanta ênfase, que fica óbvio que o longa é meramente uma desculpa para a diretora brincar de criar imagens bonitas com aquilo que ela própria diz ser seu objeto de crítica.
O filme tem lá seus momentos engraçados e, apesar da estupidez da trama, é facilmente assistível, mas não acrescenta absolutamente nada a ninguém. Não fosse pelo excesso de enquadramentos no derrière de Qualley, seria um bom candidato a ser eternamente repetido nas Sessões da Tarde por aí.
Денис Катаев поговорил с режиссером Кириллом Серебренниковым, который на Каннском кинофестивале представил свой новый фильм «Лимонов: баллада об Эдичке».
— Кирилл, всё-таки это действительно такой персонаж-то выдуманный и выдуманный писателем, потом вами преобразованный, как вы сказали, такой тройной портрет, но вас лично всё-таки что в нём возбудило, в этом именно герое, который представлен в фильме, в этом Лимонове?
— Меня возбудила задача. Не сам персонаж, а задача — вот снять фильм про именно такого персонажа, про такого русского Джокера, который… в каждый там какой-то период умирает, а потом восстаёт в новом обличии, который в себя вмещает и любовь, и ненависть,— и поэзию, и национализм,— и войну, и нежность,— и всё вместе взятое. Ну вот такой достаточно… как бы англичане сказали — character Т.е. это сильный… сильный роман — он всегда… Я задавал вопрос: а почему, собственно, он стал таким бестселлером…
— Угу.
— Книжка, написанная Каррером про какого-то странного русского. Ну вот, я думаю, что в нём Эммануэль — в этом тексте — нашёл, во-первых, интересную форму неопределённости. Я,— пишет писатель Каррер,— я сам не знаю, как это всё портретировать. А как про это рассказывать? Как это вообще описывать? Поэтому он его разглядывает с каких-то разных сторон. А во-вторых, он его сочиняет, используя книжки, используя литературу, поэтому это выдуманный персонаж, разумеется. Это выдуманный персонаж, это отражение отражения. И… а люди увидели… Во-первых, люди любят авантюрные романы.
— Да.
— А он герой авантюрного романа. Во-вторых, люди любят трикстеров, люди любят плохих парней, люди любят… ну, в общем, всё, что люди любят, там…
— Такой бунтовщик без причины.
— Ну почему… Причина, всегда находил причину бунта. Вот. Но ему нравилось, этому Эдичке нравилось быть против всех. И таким образом противопоставлять себя всему остальному человечеству.
— Как-то изменился фильм, когда пришлось переносить съёмки все в Ригу? Он как-нибудь, может быть, концептуально изменился?
— Он… Даже больше. Это не только…
— После войны.
— …концепция. Это просто война накладывает огромный, так сказать, какой-то свет или кровавый свет на всё, что с нами происходит. И это очень болезненная ситуация была. И как рассказывать про персонажа, который хотел эту войну, который приветствовал аннексию Крыма, который хотел восстановления Советского Союза, который говорил о русском величии, который вот этот ресентимент всеми силами, так сказать, был его певцом в общем? «[Тогда] У нас была великая эпоха» и прочее. Как про него рассказывать в ситуации, когда русские уничтожают украинские города?
— И он поддержал аннексию Крыма.
— Он поддержал аннексию Крыма, ездил в Донбасс и все дела. Т.е. как это вообще, как про это рассказывать? Поэтому возникли ещё такого рода проблемы или вопросы…
Фрагмент видео-конференции с Эдуардом Лимоновым
от 28-го октября 2009 года:
— Правда ли, что Вы в Сербии стреляли по гражданским?
— Вопрос такой широкий, с подковыркой, «стреляли по гражданским в Сербии»… Очевидно, задавший этот вопрос ориентируется на фильм BBC, режиссёр Поль Павликовски (Paweł Pawlikowski), назывался он «Сербская этика»… «Сербская эпика» («Serbian epics»), где главным героем является Радован Караджич (Radovan Karadžić). Как раз сейчас начался над ним суд в Гаагском трибунале. Я в этом фильме интервьюирую Радована Караджича, три дня я участвовал в этом фильме, и там есть сцена, которую снял Поль Павликовски, пусть это останется на его грязной совести, где я стреляю из пулемёта. Действительно я там стреляю из пулемёта. Всё это дело происходит в Пале, тогдашней столице Боснийской Сербской республики. И я стреляю из пулемёта на полигоне. И когда впоследствии это всё интерпретировалось, якобы я стреляю по Сараево, то надо хотя бы себе представлять, что Пале и Сараево разделяют несколько десятков километров. Поэтому в данном случае все вопросы с меня нужно снять. Поль Павликовски подставил там после этой сцены на полигоне, буквально как 25-й кадр… там мелькают какие-то домики такие, похожие на средневековые с большим количеством окон. Вот это, видимо, попытка вот такой поганой провокации, которая уже 17 лет продолжается, потому что фильм был выпущен в 1992 году, и якобы он хотел этим показать, что я стреляю по какому-то городу. Но я опять повторяю, что небольшой городок Пале находится от Сараево на расстоянии нескольких десятков километров.
Фрагмент из дневниковой тетради Эдуарда Лимонова №7
от 29-го апреля 2010 года:
Я никогда не был геем. Это наши руководители, среди которых немало индивидуалов нетрадиционной ориентации, принимают желаемое за действительное. Я опрометчиво провокативно дал герою моего первого романа мой литературный псевдоним, и поскольку под этим псевдонимом я тогда был известен лишь десятку людей, я допустил таким образом огромную ошибку по нескольким сразу аспектам: 1) Я не предполагал, что в будущем уеду жить на мою скифскую родину и стану жить под моим псевдонимом вместо реальной фамилии, 2) Тем более не предполагал, что стану скифским политиком в «Скифии», а здесь круче нравы, чем в «Риме», скифы дичее. Кем я предполагал стать — в 1976 году — спросите Вы? Пророком в «Риме», но в начале следовало стать великим писателем.
— И как вы…
— Ну нет, во-первых, у нас повествование… (опять же спасибо роману Каррера) до 2000-х годов. Т.е. до 2000-х годов. Всё остальное, оно, так сказать, за романом. Это уже русские, которые будут создавать биографию Лимонова, прямое дело наших коллег там… Брать — и вот, пожалуйста, Сараево, пожалуйста, война… Лимонов, стреляющий по… значит, по… с горы в команде Караджича по людям из гранатомёта, или из чего он там стрелял. Вот это всё, что произносилось в последнее время. Вот это там, наверное, обязательно будет, потому что для них он, конечно, герой. Единственное омрачение — непонятный эпизод с чёрным парнем в книге «Это я — Эдичка», который…
— [нрзб.] вырезать.
— Это придётся… этот секс не упоминать.
— Да-да-да. Но вас интересовал такой больше романтический…
— Нет, меня интересовал выдуманный герой из романа Эммануэля Каррера, который называется Эдди. Я, кстати, не хотел, чтобы роман [фильм] назывался «Лимонов», потому что… ну, так сказать, чтобы не вводить людей в заблуждение…
— Фильм.
— Да, фильм. Чтобы не вводить людей в заблуждение. Я хотел чтобы это называлось «Баллада об Эдди». И как бы это тогда не про Лимонова.
— Оно так и…
— Но-но-но продюсерам было важно, что они купили права на роман «Лимонов».
— Поэтому «Лимонов».
— Поэтому «Лимонов», двоеточие, дальше «Баллада».
— Вот вы на пресс-конференции, отвечая на мой вопрос, как раз про эмигранта, сказали, что вы себя не ощущаете эмигрантом. Он говорил, что тоже…
— И вам советую.
— Я себя не ощущаю точно эмигрантом. Тут мы совпадаем.
— Ну так вот и всё.
— А можете сказать, вот он же говорил, что он такой особенный эмигрант — не Бродский и не Солженицын…
— Да.
— …привилегированный. Так для вас тогда — ваш образ, я хотел спросить, всё равно — это, если не эмигрант, то кто?
— Просто я делаю то, что я люблю. Я снимаю фильмы, я снимаю спектакли, оперы. Я работаю в европейском театре, я… сотрудничаю с большим количеством институций, я участвую в жизни европейского сообщества, которое занимается театром, искусством и фильмами. Я себя ощущая как бы европеец с русским языком, с русским прошлым.
— Ощущаете ли вы сейчас вот [нрзб.] вот сейчас, будучи на фестивале, и на других фестивалях, когда ставите премьеры в Германии и Австрии, что нет никакого шлейфа: а вот русский?
— Уже…
— Интернациональный уровень.
— Уже никто про это не говорит. Это очень уже стало редко, так сказать, про это вспоминают. Ну, потому что… я снимаю фильмы на других языках. Этот фильм на английском, следующий будет на немецком. Следующий фильм французский на немецком языке. Потом будет ещё вот фильм на французском языке. Ну т.е.… Ещё один фильм на английском языке. Т.е. ну как бы я… ну… не знаю как объяснить.
— Была ли дилемма такая, что… Я знаю, что у вас практически готов уже следующий фильм, про доктора Менгеле.
— Да.
— У вас уже, можно сказать, можно сразу несколько фильмов показывать… всё готово. Главная дилемма — что показать, что предъявить…
— У нас было очень ценное предложение показывать оба фильма в этом фестивале. Но, к сожалению, есть ещё обстоятельства прода… как это называется…
— Дистрибуция.
— Дистрибуция. И компания «Pathé», которая отвечает за фильм «Лимонов», она справедливо просит, так сказать, этот фильм… работать с ним отдельно, а не путать с другими работами того же самого режиссёра. Поэтому здесь такие есть обстоятельства.
— Для вас — всё-таки ближе — путь из этих трёх, кого — Бродского, Солженицына или Лимонова?
— Да свой путь.
— [нрзб.]
— Да свой путь. У каждого свой путь. У Катаева свой, а у Серебренникова свой. У нас у каждого свои пути. Зачем нам повторять… ходить по протоптанным дорожкам. У нас свои двери и мы их сами открываем.
Эффект Кулешова (при монтаже в кино) — появление нового смысла от сопоставления зрителем содержания смонтированных непосредственно друг за другом двух отдельных кадров, каждый из которых при просмотре без другого кадра не способен проявить такой смысл. Описан основателем советской школы кино Львом Кулешовым в книге «Искусство кино», опубликованной в 1929 году, а также в более ранних его статьях.
Кирилл Серебренников:
«Лимонов, стреляющий ⟨…⟩ по людям из гранатомёта…»
Эффект Манделы (англ. Mandela effect) заключается в совпадении у нескольких людей воспоминаний, противоречащих реальным фактам. Таким образом, это феномен, связанный с ложной коллективной памятью.
Disident, pank anarhista, provokator, dendi, ruski pisac, nacionalista, itd…
Ko je zapravo bio Edvard Limonov, zagonetna figura Rusije poslednjih nekoliko decenija, koji je tvrdio da je heroj haosa i da prezire konformizam?
Odgovor na to pitanje je pokušao da nam da Kiril Serebrenjikov, autor poetskog «Leta» i mučne «Žene Čajkovskog», stari znanac Kana.
I to sa Limonovim, slobodnom adaptacijom popularnog dela francuskog pisca Emanuela Carrere-a «Edijeva balada».
Zemlja, revolucija, slava, vreme, rat, sudbina — zagonetka koja se vrti oko putanje pisca Edvarda Limonova, čije je pravo ime bilo Savenko (rođen 1943, a umro 2020), raspada se i ponovo sastavlja pred našim očima.
Radnja filma zbiva se u Harkovu početkom 70-ih, zatim se seli u Moskvu, pa u Njujork, a zatim u Pariz 1980, pre nego što se konačno vraća na istok, nakon pada Berlinskog zida.
Limonov je ličnost u stalnom traganju za ekstazom, intenzivnim osećanjima, za slavom i priznanjem.
Protivnik svih društvenih normi i pravila, čovek koji je stalno hodao na ivici noža između sopstvenog nagrizajućeg besa i ratobornog očaja da jednog dana pronađe mesto koje oseća da zaslužuje u svetu.
Najmučniji period, bedu, nemaštinu, poniženje i dno doživljava u Njujorku, kao i ličnu tragediju kada ga napušta žena, koju je u besu ljubomornog napada pokušao da zadavi.
Ipak, izbavljenje stiže kada se zapošljava kao batler kod jednog milionera, što je smatrao časnijim od onoga što su uradili neki njegovi zemljaci — karijerista Jevtušenko i nepodnošljivo pobožni Solženjicin, koji su se prodali da bi živeli udobno na Zapadu.
80-ih godina, u Parizu, ovaj ljutiti boem, seksualni odmetnik i proslavljeni enfant terrible francuskih literarnih krugova štampa nekoliko knjiga i konačno stiče ime i slavu koju je toliko priželjkivao.
Nakon nekoliko godina se konačno vraća u Rusiju gde osniva grupu pod nazivom Nacionalna boljševička partija.
Ben Wishaw je izvanredan kao Limonov.
Lud, otkačen, nepredvidiv, smešan, seksi i uvek zapitan nad kvalitetom svog pisanja — sumnjičav da njegovo delo nije dovoljno dobro da ga učini besmrtnim i uveren da je zapravo njegov pravi poziv — poziranje, bes i političko nasilje.
Serebrenjikov je napravio film koji odgovara karakteru njegovog junaka — eksplozivan.
Bučan.
Glasan.
Brz, prebrz.
Temperamentan.
Kao da je bio na steroidima kada ga je pravio, ili je možda nešto šmrknuo.
Jer valjda je i jedino tako mogla da se dočara ova tako kontroverzna ličnost.
Eduard Limonov (Ben Whishaw) bezeichnet sich selbst als fortschrittlichen, unabhängigen Dichter — weder Dissident noch Kommunist. In der Sowjetunion hat er sich einen Namen gemacht als exzentrischer Künstler mit seiner wilden, ausgefallenen Art und seinem Rockstarimage. Eddi liebt das Verrückte, das Durchgeknallte — und die Frauen. Obwohl er von sich selbst überzeugt ist und sich als Held seiner Generation betrachtet, findet er von etablierten Poeten seiner Heimat wenig Anerkennung. Er beabsichtigt, sich in der westlichen Welt zu etablieren, und auch wegen politischer Hintergründe sieht er sich gezwungen, die Sowjetunion zu verlassen.
Gegen Ende der 1970er-Jahre reist er gemeinsam mit seiner grossen Liebe, dem Model Lena (Viktoria Miroshnichenko), nach New York, um sich von der pulsierenden Grossstadt inspirieren zu lassen. Sie leben auf dem Existenzminimum, in einer kleinen heruntergekommenen Wohnung und unterstützt von Sozialgeldern. Lena verlässt Eddi und er landet auf der Strasse. Er rappelt sich wieder auf, wird als Butler angeheuert und verdient viel Geld, bevor er zurück nach Moskau reist. Zurück in der Heimat wird Eddi zum Anführer einer aggressiven politischen Bewegung.
In dem Biopic Limonov porträtiert der russische Regisseur Kirill Serebrennikov einen Rockstar der Poesiekunst. Gegenüber dem eher ruhig inszenierten Vorgängerwerk Tchaikovsky's Wife ist sein neuster Film deutlich lauter und inhaltlich reicher. Er ist punkig, wild und provokant! In der Hauptrolle glänzt ein unverschämt guter und hemmungsloser Ben Whishaw. Mit ausgefallenem Rockstar-Look, authentischem Akzent und exzentrisch-impulsivem Auftreten zeigt der englische Darsteller eine seiner bisher besten schauspielerischen Leistungen.
Wenn der russische Filmemacher Kirill Serebrennikov einen neuen Film herausbringt, ist eines garantiert: Er ist provokant, ausgefallen und politisch. Diesem Ruf wird er mit seinem neusten Film Limonov mehr als gerecht. Das punkige Biopic über den rebellischen Dichter Eduard Limonov erinnert in seiner Inszenierung mehr an seine Filme Leto und Petrov's Flu als an sein letztes, eher verhaltenes Werk Tchaikovsky's Wife.
Und diese punkige, wilde Inszenierung äussert sich auf allen Ebenen des Films, sowohl in der temporeichen, lauten Erzählweise als auch in seiner visuellen Darstellung und dem Look seines extravaganten Protagonisten. Ideenreich und vielschichtig gestaltet Serebrennikov seine Geschichte. Während beispielsweise Limonovs Zeit in der UdSSR zu Beginn des Films in blassen Schwarzweissbildern und im 4:3-Format erzählt wird, ändert sich die visuelle Umsetzung mit der Begegnung zwischen Limonov und Lena und später auch dem Ortswechsel in die USA.
Limonov selbst ist es, der das Format mit seinen Händen auf das breite Cinemascope stösst und plötzlich in eine farbenprächtige, turbulente Welt eintritt. Auch mit roten, prägnanten Tafeln wird gearbeitet. Sie läuten jeweils die verschiedenen Kapitel der Geschichte ein. Und immer wieder finden sich originell eingebaute Schriften und Erläuterungen innerhalb des Bildes.
Vor allem aber ist es auch die Hauptfigur Limonov selbst, dessen Erscheinung auffällige Verwandlungen durchmacht. Ben Whishaw gelingt mit seiner impulsiven, hemmungslosen und vielseitigen Darbietung eine Meisterleistung. Anfangs der Geschichte, in der Sowjetunion, sieht er aus wie ein braver Student mit halblanger Pony-Frisur und Hornbrille. Später trägt er bunte, knallige Hemden, und in den USA transformiert er sich zum ultimativen Rockstar. Mit langer Mähne, Sonnenbrille und weisser Jeansjacke könnte er sich direkt neben Mick Jagger und Keith Richards als Mitglied der Rolling Stones einreihen.
Und kurz bevor er als Butler anheuert, um sein Leben wieder auf die Reihe zu bekommen, hat er den Look eines Travis Bickle aus Taxi Driver: olivgrüne Jacke, Fliegerbrille und kurze Haare, dazu ein Ramones-Shirt. Auch in seiner Verhaltensweise erinnert er in dieser Zeit an Bickle. Mit der Gesellschaft hat er längst abgeschlossen. Und kurz darauf kehrt er zurück nach Russland und wird mit seinem Gedankengut zum Anführer einer aggressiven nationalistischen Bewegung. Mit dem Thema der Stärkung des russischen Staates und dem Wunsch eines Wiederaufbaus der Sowjetunion ist Serebrennikovs Film in der heutigen Zeit des Ukrainekonflikts aktueller den je. Er wirkt wie ein Weckruf, der viel zu spät kommt.
Поэт, писатель, политик, революционер, воин, националист, герой-любовник — у Эдуарда Лимонова много лиц, и при просмотре нового фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» интереснее всего узнать, какая из сторон этого противоречивого персонажа заинтересовала режиссера больше всего. Из Канн докладывает Тома Ходова.
Это первый англоязычный фильм Серебренникова и самый крупный: бюджет фильма составил более $10 млн. В то же время это не авторский проект российского режиссера — он занял место Павла Павликовского, которого тоже любят показывать в Каннах. В конце восьмидесятых — начале девяностых поляк Павликовский прославился прежде всего как документалист. Он снял фильмы про Венечку Ерофеева, потомка Федора Достоевского, Владимира Жириновского, войну в Боснии и знал Лимонова лично. Однако после написания сценария Павликовский, по его словам, почему-то потерял интерес к объекту своего изучения и отказался от проекта. Причины, почему польский режиссер все-таки не захотел связываться с Лимоновым, как выяснилось, чуть ли не интереснее, чем сам фильм Серебренникова.
Сценарий картины основан на книге французского писателя Эммануэля Каррера, которая была опубликована еще при жизни одиозного политика. Каррер подробно пересказывает всю жизнь Лимонова: от его детства в Харькове до тюремного заключения и политической карьеры в середине двухтысячных. Серебренников ознакомился с книгой, когда его пригласили занять место в кресле режиссера, и старательно ей следует. Локации сменяют друг друга, черно-белая пленка переходит в цветную, классический формат — в широкоэкранный, а мы стремительно перемещаемся по жизни Эдички.
Все начинается в Харькове, где молодой Савенко еще не придумал себе яркий творческий псевдоним, работает на заводе, но очень хочет прославиться на весь Союз благодаря своим талантливым и жестким стихам. В поисках лучшей жизни он переезжает в Москву, становится своим в модной творческой тусовке, которая, по его мнению, недостойна его талантов, встречает шикарную девушку Елену и, наконец-то обратив на себя внимание КГБ, от греха подальше переезжает в США, где, по его представлениям, его ждут признание, богатство и новая жизнь. Однако в Америке его встречает расставание с Еленой, пособие по безработице, одиночество и бедность, от которых его спасает американский миллиардер. Эдичка начинает работать его дворецким, в свободное время пишет книги и отчаянно ждет издателя, но американцы слишком трусливы для его провокационных произведений. Наконец-то он находит издателя в Париже, переезжает во Францию, но потом все-таки возвращается в Россию, основывает национал-большевистскую партию (НБП) и садится в тюрьму.
Режиссеру приходится упускать детали, а то и целые части биографии Лимонова. Больше всего Серебренникова занимает эмигрантский опыт в Нью-Йорке, поэтому он быстро пробегается по советскому периоду, Париж ужимает до пары строк, а участие Лимонова в Боснийской войне и вовсе опускает, да и по политической карьере в России бежит галопом. Так как это — формально — экранизация книги, о последних годах жизни политика мы тоже не узнаем.
Серебренников не изобретает велосипед и шьет фильм по своим же лекалам. «Лимонов» заимствует музыкальную составляющую и ностальгический флер у «Лета» и тщательно продуманную хаотичность и длинные кадры у «Петровых в гриппе». Режиссер взял лучшее из двух миров. Так же как во многих других его работах, в фильме много крупных планов, и практически все снято ручной камерой. Никуда не исчезает и свойственная режиссеру театральность — практически постоянно зритель ощущает себя на сцене вместе с героями; как в театре, режиссер периодически ломает четвертую стену, и глаза массовки начинают буравить зал.
Создатель НБП, националист, писатель, который называл себя фашистом и воевал в Боснийской войне,— не самая очевидная фигура для биографического фильма. В России он считается оппозиционером и народным героем одновременно, на Западе он приводит всех в ужас своей любовью к Сталину и фашистской идеологии. В картину вложились респектабельные французские, итальянские и испанские компании. Фильм специально снят на английском языке, то есть прежде всего для иностранного зрителя. Поэтому главный вопрос: что хотят сказать создатели своей русскоговорящей и западной аудитории?
На пресс-конференции Серебренников подчеркнул, что, строго говоря, снимал не биографию, а экранизировал книгу Каррера, который, по его словам, кое-что добавил от себя. Режиссер продолжает за Каррером и тоже многое придумывает. Если неоднозначная политическая «карьера» Лимонова остается за кадром, то личная жизнь дана во всей «красе»: Бен Уишоу презирает всех, кроме себя, абсолютно уверен, что обречен на величие, душит и оскорбляет женщин, люто всех ненавидит и до боли прямолинеен.
Лимонов и сам никогда себя не стеснялся и, даже если и был, мягко говоря, противоречивым персонажем, всегда был предельно честен. По крайней мере, хотел таким казаться.
Фильм, подобно его главному герою, получился резкий, раздражающий, практически истерический. Музыка (саундтрек создан модными Shortparis) кричит за кадром, десятилетия проходят за секунды, а внушительные два с половиной часа разделены на главы, предваряющиеся яркими коллажами в стиле советского авангарда. На повторе играет «Walk on a Wild Side» Лу Рида как намек на «Таксиста» Мартина Скорсезе (чтобы зритель точно не пропустил это сравнение, режиссер заставляет Одина Ланда Байрона его разжевать). В общем, по версии Серебренникова, Лимонов — это панк, защитник всех униженных и оскорбленных, что очень сильно упрощает предмет изучения.
Русскоговорящие зрители и так знают все изложенные в фильме факты, а западные просто посмотрят очередную картину про очередного антигероя, который настолько странный, что его даже нельзя воспринимать как представителя какой-то группы.
Серебренников либо не понимает, как рассказать про Лимонова, либо просто не знает, что про него рассказывать. В итоге у него получился очень громкий фильм, который при этом отказывается сказать хоть слово.
«Лимонов» Кирилла Серебренникова — адаптация книги французского писателя Эммануэля Каррера. Режиссер подчеркнул, что это именно адаптация, а не биография одиозного политика, писателя и хулигана. В книге много выдуманного, в фильме тоже. Серебренников берет лучшее из «Петровых в гриппе» и «Лета» — музыкальность, ностальгический флер, тщательно спланированный хаос. Много крупных планов, ручной камеры и выпендрежа.
Серебренников снова создает театр с камерой, а не фильм. Но главное даже не это. Создатель национал-большевистской партии (НБП), националист, писатель, который называл себя фашистом, поддержал аннексию Крыма и воевал в Боснийской войне и на Донбассе — не самая очевидная фигура для биографического фильма.
В России он считается опасным оппозиционером и народным героем одновременно, на Западе он приводит всех в ужас своей любовью к Сталину и СССР. В картину вложились респектабельные французские, итальянские и испанские компании. Фильм специально снят на английском языке, то есть, прежде всего, для иностранного зрителя. Поэтому главный вопрос — в чем смысл данного фильма и что хотят сказать создатели своей русскоговорящей и западной аудитории?
По фильму Серебренникова понятно, что Лимонов, мягко говоря, спорная фигура. Он не сглаживает углы, Бен Уишоу старательно на всех ругается с русским акцентом, всех ненавидит, душит женщин и дерется. Но за кадром играют модные «Shortparis» и «Walk on the wild side» Лу Рида как намек на «Таксиста» Скорсезе. Все громко, ярко, истерично, нарядно — прямо как главный герой.
Такое ощущение, что Серебренников романтизирует Лимонова. Он такой панк, защитник всех униженных и оскорбленных. Лысая молодежь извивается на концерте Shortparis в бункере национал-большевистской партии — Лимонов спаситель, Лимонов им поможет в этой развалившейся стране. Что это говорит зрителям? Русские и так про все знают, да и у нас его не покажут. А иностранцы посмотрели фильм про очередного антигероя. Раз уж взялся снимать, так скажи что-нибудь.
«Лимонов, баллада об Эдичке» — единственный фильм в официальной программе Каннского фестиваля с российским присутствием. В этой адаптации биографической книги французского писателя режиссер Кирилл Серебренников представил Эдуарда Лимонова как главного русского панка. Кинокритик Тамара Ходова рассказывает о каннской премьере.
Кирилл Серебренников начинал путь в Каннах в 2016 году с социальной драмой «Ученик» во второй по значимости программе смотра «Особый взгляд». Затем в 2018 году, когда режиссер находился под домашним арестом в Москве, на Лазурном берегу показали его музыкальный фильм о Викторе Цое «Лето». Спустя еще три года Серебренников вернулся в Канны с «Петровыми в гриппе», но премьера опять прошла без его личного присутствия, так как режиссер находился под подпиской о невыезде. Ему удалось приехать на фестиваль лично уже через год с драмой «Жена Чайковского».
Все фильмы, кроме «Ученика», показывали в основном конкурсе Канн, но получить приз режиссеру пока не удалось. Однако, как любят напоминать артисты, само включение в основной конкурс фестиваля невероятно престижно, и Серебренникову удалось закрепить за собой место в так называемом каннском пуле — группе режиссеров, которые исправно показывают работы в конкурсе смотра.
«Лимонов» не авторский проект Серебренникова. Сценарий к фильму был написан польским режиссером (тоже любимчиком Канн) Павлом Павликовским. Он адаптировал для большого экрана книгу своего знакомого писателя и журналиста Эммануэля Карреры. Изначально планировалось, что Павликовский сам срежиссирует фильм, однако, по его словам, он потерял интерес к главному герою.
Сюжет довольно четко следует книге Карреры. Все начинается с возвращения Лимонова (Бен Уишоу) на родину в 1989 году, где он наконец-то встречается с советскими фанатами. Затем зрителей переносят в начало пути, когда молодой Эдичка работал на заводе в родном Харькове, писал стихи и мечтал прославиться. Он переехал в Москву, стал вхож в художественную тусовку, которую презирал, встретил прекрасную Елену (Виктория Мирошниченко) и под давлением КГБ переехал в США.
Там Лимонов жил на пособие по безработице, работал дворецким у миллионера, писал скандальные книги и, когда после долгих поисков наконец-то нашел издателя, переехал в Париж. На закате СССР он вернулся в Москву, где основал национал-большевистскую партию — НБП (запрещена в России), а затем сел в тюрьму за террористическую деятельность.
Книга Карреры очень подробно рассказывает о всех подробностях личной, профессиональной, политической жизни Лимонова вплоть до середины 2000-х годов. Серебренников же ограничен экранным временем (и так довольно щедрым — два с половиной часа) и собственной перспективой, поэтому интеллигентные посиделки на дачах и эмигрантский опыт занимают большую часть времени.
Жизнь в Париже, сражения в Боснийской войне, основание национал-большевистской партии и политическая карьера как будто не заслуживают внимания режиссера. При этом на пресс-конференции в Каннах режиссер подчеркнул, что «Лимонов» — это именно экранизация книги, автор которой не то чтобы сильно заботился о фактах. Сам Серебренников тоже додумывает детали для усиления художественного эффекта.
Фильм выглядит очень нарядно — музыкальный, романтический и ностальгический, как «Лето», и расчетливо хаотичный, сумбурный, захламленный, как «Петровы в гриппе». В кадре советские гостиные, игрушечный Нью-Йорк с нарочито растрепанными прохожими, колоритный бункер НБП, в котором брутальные лысые юноши извиваются под модных Shortparis. Серебренников по привычке устраивает театр, иногда отдаляясь от декораций и как бы напоминая, что все это морок, романтика, выдумка.
В этом смысле любопытно, каким фильм мог бы получиться в трактовке лаконичного и экономичного Павликовского, который кажется полной противоположностью российского режиссера, заглушающего недостаток идей художественным хаосом.
Лимонов тоже получается романтичным и неуловимым. Даром что Бен Уишоу старательно скандалит, мрачно молчит, дерется и страдает. Актер справился с ролью настолько, насколько это было возможно, потому что у него в общем-то нет цели — только путь. Для режиссера Лимонов прежде всего бунтарь, поэтому его главные спутники — панки, люмпены и потерянные юноши. Чтобы западным зрителям точно была понятна природа персонажа, Серебренников старательно намекает на «Таксиста» Мартина Скорсезе как на самый близкий к Лимонову образ.
«Лимонов» — самые дорогой проект в фильмографии Серебренникова с бюджетом более $10,5 млн. На него выделили деньги итальянские, французские и испанские фонды. Кроме того, это англоязычный дебют режиссера. Он подчеркнул в интервью, что фильм сделан в первую очередь для нерусскоязычных зрителей. По мнению Серебренникова, он может предоставить больший контекст о том, что происходит в России.
Но большая часть действия фильма происходит в эмиграции, в которой находится и Серебренников. Политический путь Лимонова на родине занимает от силы минут 15 и выглядит максимально расплывчато. Фильм не предложит ничего нового для тех, кто уже знаком с героем, и уж точно не поможет стороннему наблюдателю лучше понять Россию.
Эдуард Лимонов слишком специфический, уникальный персонаж, чтобы экстраполировать его историю на широкие народные массы. Да и Серебренникову это не надо. В итоге фильм оказывается яркой, экзотической открыткой, которую можно отправить иностранным друзьям. Вряд ли они поймут культурные референсы и ее происхождение, но зато им будет, чем полюбоваться.
Journaliste : O. Tornau • Traduction : N. Cohen + I. Lempereur
Kirill Serebrennikov est en compétition pour la quatrième fois à Cannes avec son film « Limonov — The Ballade ». Au coeur du récit, cette figure : le dissident et homme politique russe Eduard Savenko Limonov. Limonov a vécu en exil aux États-Unis et en France et est revenu après l'effondrement de l'Union soviétique, a fondé un parti nationaliste et a lutté pour une reconstruction.
Journalist: O. Tornau • Übersetzung: N. Cohen + I. Lempereur
Der russische Regisseur hat den Biografieroman über den russischen Dissidenten, Politiker und Lebemann Eduard Savenko Limonow von Emmanuel Carrère adaptiert. Limonow lebte in den Staaten und in Frankreich im Exil und kehrte nach dem Zusammenbruch der Sowjetunion zurück, gründete eine nationalistische Partei und kämpfte für einen Wiederaufbau.
Eduard Limonov foi uma espécie de escritor beatnik russo, mas não pode ser exatamente definido como um ícone da contracultura — porque ele não era contra a cultura soviética e sempre afirmou que não era um dissidente do país, apesar de ter vivido fora dele nas décadas de 1970 e 1980, no auge do regime socialista. Seus livros, na verdade, acabaram se tornando uma versão protocomunista de Chuck Palahniuk ou Bret Easton Ellis, autores brancos cujo material pretensamente provocativo virou manual de instruções para incels. E nascido na Rússia, mas criado na Ucrânia, ele foi — antes de morrer em 2020 — um dos principais líderes e expoentes dos skinheads da extrema direita ucraniana.
Em suma, Limonov foi uma figura no mínimo controversa e um tanto difícil de sintetizar. E é isso que o diretor russo Kirill Serebrennikov («A Esposa de Tchaikovsky») tenta fazer em «Limonov: The Ballad», exibido na competitiva do 77º Festival de Cannes. A cinebiografia busca retratar as incoerências e as diversas facetas de seu protagonista, mas nesse esforço de capturar a complexidade do escritor, parece esquecer de desenvolver qualquer outro personagem ou aspecto da história, resultando num longa irregular elevado por uma ótima performance do ator Ben Whishaw.
O filme acompanha Limonov (Whishaw) desde a juventude nos anos 1970 na ex-URSS, quando ele dividia-se entre suas aspirações a poeta e o trabalho como operário e costureiro, passa por seu exílio em Nova York com a namorada e musa Elena (Viktoria Miroshnichenko, de «Uma Mulher Alta»), depois Paris e, finalmente, o retorno à Rússia em 1989 e a subsequente carreira política, que chegou a leva-lo à prisão. Para distinguir cada uma dessas «fases», o cineasta manipula a fotografia do longa. O início em p&b e janela 1:33 aprisiona o protagonista na pequena cidade da Carcóvia, onde vivia, com a cor chegando em seguida e, finalmente, a expansão para a janela 1:66 no exílio.
O estilo espetaculoso característico de Serebrennikov ainda se manifesta na utilização de imagens de arquivo da Nova York dos anos 1970, pelas quais Limonov caminha por meio do uso de um chroma key que nem sempre funciona e acaba tirando o/a espectador do filme em alguns momentos. E também nos seus conhecidos planos-sequência que buscam chamar a atenção e evidenciar a encenação, com um deles fazendo o protagonista correr por uma espécie de instalação artística (que se revela, no final, um estúdio), na qual uma série de telas mostram os principais acontecimentos históricos que permitem ao longa saltar de 1977 para o fim da década de 1980.
Apesar de visual e tecnicamente bem realizada, essa tentativa de criar um diálogo entre a jornada de Limonov e a história política do período parece forçada — como se o diretor inserisse uma série de verbetes da Wikipedia no meio do filme. Isso porque nada além do protagonista é desenvolvido o bastante no longa — e tudo externo a esse estudo de personagem dele parece raso e superficial. Elena é só um corpo que o escritor deseja — de forma um tanto tóxica, possessiva e violenta — que nunca ganha espaço ou vida interior suficiente para que o/a espectador/a realmente a conheça. Essa ausência de desenvolvimento dos outros personagens é tamanha que, num outro longo plano-sequência, iniciado em uma lavanderia e depois pela rua, Limonov conversa com um homem, que parece um amigo — e é impossível saber quem ele é.
Com isso, os floreios visuais do cineasta tentam suprir essas deficiências narrativas — e o incômodo das cenas na Rússia e na França faladas em inglês. Mesmo eles, porém, parecem sabotados por uma certa insegurança quanto à clareza da história. Um dos aspectos mais originais e interessantes criados por Serebrennikov é marcar as passagens de tempo inserindo o ano respectivo de forma diegética em algum elemento do cenário — só que depois a data aparece num letreiro tradicional, como se o filme não confiasse que o público fosse capaz de perceber a inserção original. Essa insegurança também se manifesta na narração em off e na onipresente trilha musical de Massimo Pupillo para tentar dar algum ritmo e cadência às longas 2h20 de projeção, mas cuja insistente repetição da mesma melodia acaba denotando o caráter repetitivo e cansativo do filme.
Essa repetição fica mais evidente no período que Limonov passa em Nova York e que compõe boa parte do longa. Serebrennikov gasta um bom tempo com anos em que pouca coisa, ou nada, acontece, numa série de tentativas frustradas do escritor de publicar seu primeiro livro — o que dá uma sensação arrastada à produção — e opta por não mostrar exatamente o momento em que ele consegue seu objetivo e atinge o sucesso. É uma elipse um tanto estranha, mas que talvez ressalte um aspecto positivo de como «Limonov» nunca trata seu protagonista como um herói simpático ou agradável por quem o público deve torcer, e sim como alguém difícil, desagradável e com alguns valores, no mínimo, questionáveis. Com isso, é a excelente performance de Whishaw — com um sotaque russo impecável — que confere alguma empatia e humanidade ao personagem, tornando-se facilmente a melhor coisa do filme e contendo toda a complexidade e originalidade que falta ao resto da produção.
L'opera di Kirill Serebrennikov presentata a Cannes è una ballata che dipinge il protagonista come una rockstar.
Non c'è Ėduard Limonov (poeta, dissidente, rivoluzionario e ribelle russo) in Limonov, il film di Kirill Serebrennikov presentato in concorso a Cannes. Non c'è nemmeno il «Limonov» di Emmanuel Carrère, cioè il personaggio che sta tra la vera persona e le creazioni di finzione usate per rendere questo carattere impetuoso, contraddittorio, furioso e fuori da tutto. Questo è un terzo Limonov, frutto dell'unione dei primi due (quello vero e quello modificato da Carrère) con le idee di Serebrennikov, regista russo che ha conosciuto il vero Limonov ma soprattutto ha conosciuto il clima culturale raccontato e che in lui sa cosa vuole vedere.
Questa è la storia di un poeta russo che negli anni '70 e '80 è andato a New York in cerca di successo, con l'etichetta prestigiosa di dissidente del regime sovietico, che non è riuscito a emergere il quel mondo culturale, che ha sofferto tantissimo per un amore devastante e per il quale ha fatto tutto, e che poi ha trovato uno strano successo in Francia negli anni '90 che l'ha proiettato in un'altra dimensione, quella che ha sempre cercato, quella della rockstar. Questo è un personaggio da film, a cui interessa solo essere contro qualsiasi cosa, contro tutto, contro il regime e contro la democrazia, una persona che sapeva definirsi solo come anti e voleva essere al centro dell'attenzione in ogni momento.
Serebrennikov ne fa un film operatico, che inizia come un brano gentle pop, prosegue impetuoso come un pezzo rock nella parte newyorchese, diventa hard rock quando tutto va male e alla fine sfocia apertamente nella sua vera natura punk e nichilista. Chi ha letto il romanzo non troverà molte parti che Serebrennikov ha eliminato per concentrarsi sulla bramosia di questo personaggio (che poi è ciò che caratterizza tutti i personaggi dei suoi film), sul suo sogno di distruggere le élite per farsi notare, ma poi anche servirle come un cameriere (letteralmente) per farsi strada, irridere il sistema e diventarne il cane pur di farsi pubblicare. La cosa spiazzante di «Limonov» (il film) è proprio il suo nutrirsi di opposti, vedere il protagonista andare da ogni parte pur di essere un oppositore di qualcosa. Questo ping pong intellettuale, in cui non c'è mai nulla di certo e siamo portati a non seguire ovunque il protagonista ma spesso prenderne le distanze, guardarlo criticamente, capirne i problemi, empatizzare con lui ma anche non farne per nulla un punto di riferimento, è esattamente quello accende il cervello.
E Serebrennikov non è meno incattivito e audace dei suoi personaggi. La verità che racconta Limonov è proprio quanto essere un dissidente ieri (ma è chiaro anche oggi), sia una carriera, sia una cosa conveniente se lavori nell'industria culturale, sia una condizione che qualcuno come Limonov cerca. «Mandatemi in esilio» chiede al governo sovietico, solo per sentirsi rispondere «Non sei ancora abbastanza famoso». E poi a New York a cercare gli altri dissidenti per farsi raccomandare a un editore, professarsi come un nemico dell'Unione Sovietica e tutto quello che comporta. È la scalata alla vetta del mondo culturale frutto di calcoli e prigionia. La carriera da rivoluzionario è un affare per gli artisti come per le élite, per chi pubblica, per chi vende le opere intellettuali.
Che tutto questo venga filmato con lo stile esagerato, barocco, pieno di musica e sesso di Serebrennikov è solo che appropriato. È un mondo di eccessi e uno vorace, del resto anche Ben Whishaw, che interpreta Limonov, gli dà movenze e vanità da rockstar, perché è quella la vita che fa, quello è ciò che cerca, quelle sono le passioni estreme che lo animano e quelli sono i suoi desideri esagerati: mangiarsi la vita ed essere considerato da tutti una persona sopra le righe.
Eppure, nonostante il lato politico sia cruciale (in fondo anche Serebrennikov ha problemi con il governo di Putin, ed è scappato dalla Russia quando è scoppiata la guerra, in mezzo alla lavorazione di questo film), Limonov torna sempre al legame potentissimo con la donna della sua vita. Tutto è letto attraverso la lente della dipendenza dai sentimenti forti. Un poeta che vuole distruggere e autodistruggersi, disposto a ogni cosa, in un film mai vincolato al realismo, nel quale gli ambienti sono grotteschi, carichi, colorati ed espressivi perché rappresentano il delirio interiore dei personaggi. Insomma, un gran film.
«Limonov — Balada» četvrti je Serebrenikovljev film uvršten u službeni program Filmskog festivala u Cannesu i u konkurenciji je 22 filma koji će se takmičiti za Zlatnu palmu.
Film inspiriran ruskim piscem Eduardom Limonovim premijerno je prikazan na festivalu u Cannesu. Riječ je o radu pod nazivom «Limonov — Balada» ruskog reditelja Kirilla Serebrennikova, to je drama koja opisuje mješavinu različitih karakteristika junaka — bijesnog revolucionara, političkog agitatora, sluge milionera, pisca romana i prati njegov život u Rusiji, Americi i Evropi u drugoj polovini 20. stoljeća.
Фрагмент видео-конференции с Эдуардом Лимоновым
от 28 октября 2009 года:
— Правда ли, что Вы в Сербии стреляли по гражданским?
— Вопрос такой широкий, с подковыркой, «стреляли по гражданским в Сербии»… Очевидно, задавший этот вопрос ориентируется на фильм BBC, режиссер Поль Павликовски (Paweł Pawlikowski), назывался он «Сербская этика»… «Сербская эпика» («Serbian epics»), где главным героем является Радован Караджич (Radovan Karadžić). Как раз сейчас начался над ним суд в Гаагском трибунале. Я в этом фильме интервьюирую Радована Караджича, три дня я участвовал в этом фильме, и там есть сцена, которую снял Поль Павликовски, пусть это останется на его грязной совести, где я стреляю из пулемета. Действительно я там стреляю из пулемета. Все это дело происходит в Пале, тогдашней столице Боснийской Сербской республики. И я стреляю из пулемета на полигоне. И когда впоследствии это все интерпретировалось, якобы я стреляю по Сараево, то надо хотя бы себе представлять, что Пале и Сараево разделяют несколько десятков километров. Поэтому в данном случае все вопросы с меня нужно снять. Поль Павликовски подставил там после этой сцены на полигоне, буквально как 25-й кадр… там мелькают какие-то домики такие, похожие на средневековые с большим количеством окон. Вот это видимо попытка вот такой поганой провокации, которая уже 17 лет продолжается, потому что фильм был выпущен в 1992 году, и якобы он хотел этим показать, что я стреляю по какому-то городу. Но я опять повторяю, что небольшой городок Пале находится от Сараево на расстоянии нескольких десятков километров.
«Limonov — Balada» četvrti je Serebrenikovljev film uvršten u službeni program Filmskog festivala u Cannesu i u konkurenciji je 22 filma koji će se takmičiti za Zlatnu palmu.
Nagrada će biti dodijeljena 25. maja.
Za razliku od Cannesa, prezime Limonov u Bosni i Hercegovini asocira isključivo na ratne zločine.
Eduard Limonov umro je prije četiri godine u Moskvi, bio je gorljivi protivnik Vladimira Putina i autor više od 70 romana i eseja ali je šira javnost za njega saznala nakon što je snimljen kako puca iz mitraljeza po opkoljenom Sarajevu u društvu vođe bosanskih Srba, Radovana Karadžića, osuđenog ratnog zločinca.
Rođen pod imenom Eduard Veniaminovič Savenko, Limonov mu je bio pseudonim. Otišao je u egzil iz Sovjetskog Saveza 1974 i završio u New Yorku, gdje je postao stalni gost punk kluba CBGB, gdje je upoznao Ramonese. Iz tog vremena, koje ga je duboko obilježilo, nastao je njegov najpoznatiji roman, a taj dio njegovog života tema je filma prikazanog u Cannesu.
U Rusiji ga javnost više poznaje po njegovoj političkoj i disidentskoj strani. Turbulentnih devedesetih tamo je osnovao Nacional boljševičku stranku, pokret koji je nastojao spojiti ultraljevicu i ekstremnu desnicu i suprotstaviti se Borisu Jeljcinu. Godine 2001. optužen je za terorizam, pokušaj rušenja ustavnog poretka i ilegalnu nabavku oružja. Odslužio je dvije godine, uglavnom, na uslovnoj kazni.
Godine 2012. pokušao se kandidirati za predsjednika protiv Putina ali mu to ruski CIK nije dopustio.
Godinama je bio nepoželjan u mnogim zapadnim intelektualnim krugovima posebice zbog njegovog odnosa prema Agresiji na Bosnu i Hercegovinu i njegovog odnosa prema Radovanu Karadžiću, odgovornom, između ostalog, za Genocid u Srebrenici. Pogotovo otkako su slike Limonova kako puca po Sarajevu, u nagrađivanom dokumentarnom filmu Srpska epika, obišle svijet.
Licemjerni je Limonov kasnije govorio da nije pucao ni po gradu ni po ljudima nego da je, jednostvano, bio u streljani.
«Stav», 21. maja 2024
Stavovi koje zastupaju autori nisu nužno i stavovi uredništva. Nijedan dio ovog izdanja ne smije se umnožavati, kopirati ili na bilo koji način reproducirati i koristiti bez izdavačevog pismenog dopuštenja.
[типичный комментарий к подобным записям:]
Sead Omeragić: Taj dan, kad je mitraljezac Limonov pucao po Sarajevu, ubijeno je dvoje djece. Ti tamo više nisu ni u moralnom ni u ljudskom.
Новый фильм «Limonov. The Ballad» (раньше название звучало более романтично «Баллада об Эдди») возбудил общественность. Надо ли было снимать кино об этом националисте и имперце? Тем более сейчас! Как вообще можно испытывать симпатию к этому «сомнительному персонажу»? В комментариях к моему недавнему посту промелькнуло даже что-то вроде старорежимного «литературный подонок» и т.д.
Вопросы эти, конечно, не ко мне, а к Кириллу Серебренникову. Насколько знаю, фильм изначально задумывался польским режиссёром Павлом Павликовским. И сценарий по роману Каррера он писал под себя. Потом отказался. То ли ему герой разонравился, то ли он испугался всего, что связано с фигурой Лимонова. Разумеется, Кирилл все сделал по-своему. И, конечно, ему крупно повезло, что англичанин Бен Уишоу оказался свободен и согласился сыграть главную роль. Сейчас я думаю, что наш мимолетный разговор с ним в гримерке на съёмках «Limonov» был неслучайным. И если актер записал о нем в своём дневнике, а сам я сейчас фигурирую в его интервью как «someone named Sergey» [someone called Sergei], значит, мои слова запомнились и, может, потом как-то отозвались.
Чтобы отчасти ответить на недоуменные вопросы, причём тут Лимонов, хочу перепостить свой текст двухлетней давности. Мне кажется, он что-то объясняет и про мои отношения с Эдуардом Вениаминовичем, и про того человека, которого сыграл Бен Уишоу в новом фильме Кирилла Серебренникова.
При жизни Эдуард Лимонов был больше известен как непримиримый радикал, создатель Национал-большевистской партии и маргинальной газеты «Лимонка». Зато теперь, после смерти, о нем все чаще говорят как о выдающемся и недооцененном писателе, чье огромное творческое наследие еще ждет своих биографов и исследователей. Среди тех, кто знал лично и высоко ценил Лимонова как автора, был и главный редактор журнала «Сноб» Сергей Николаевич, который поделился своими воспоминаниями.
Жизнь любит «странные сближения». Одно из них случилось у меня лет пятнадцать назад с Эдуардом Вениаминовичем Лимоновым. Сегодня ему могло бы исполниться 79 лет. Но не исполнится.]
На самом деле он не хотел и больше всего боялся старости, страшился ветхости, болезней, немощи.
Свою последнюю книгу он назвал: «Старик путешествует», находя в этом слове что-то тёплое и душевное — «старик»! Так во времена его харьковской юности было принято приветствовать друг друга. Тогда все они были «стариками», молоденькие мальчики с тетрадками от руки переписанных стихов. Думаю, что эта привычка у Лимонова с юности. Ни один из его текстов, предназначенных в журналы, которые я редактировал, не был напечатан на пишущей машинке или принтере. То ли он не владел машинописью, то ли не считал нужным тратить время на освоение компьютера. А мне было как-то неловко его спросить.
К тому же мне самому нравился момент нашей какой-то непонятной, необъяснимой близости, которая возникала всякий раз, когда я брал в руки его рукопись, эти густо исписанные странички, помеченные снизу «Лимонов-1», «Лимонов-2», «Лимонов-3». В эти моменты я чувствовал себя каким-нибудь Эккерманом или Софьей Андреевной, в очередной раз садящейся переписывать начисто «Войну и мир».
По счастью, тексты его были не длинные, а почерк вполне себе чёткий и понятный. Без артистических вензелей и завитушек, нормальный почерк психически уравновешенного человека, имевшего в советской школе по урокам «чистописания» четвёрку. А может, и пятёрку? Кто знает. Сейчас уже некого спросить.
У Лимонова были сложные отношения с собственным прошлым. Он и ненавидел его, и презирал, и втайне любил. «У нас была великая эпоха» — фраза, ставшая названием одного из его лучших романов, ключ к пониманию самого существа творчества Лимонова и исторической правды, которой он придерживался. Кто-то слышит в этой фразе ностальгический вздох, а кто-то усматривает в ней руководство к действию: мол, имперского величия, конечно, не вернуть, но отдельную великую жизнь прожить можно.
С самого начала Лимонов придумывал и режиссировал себе эту судьбу. Гулять под соснами Переделкина, есть постный суп в писательской столовой, ликовать при виде собственного собрания сочинений и жалко вымаливать свои потиражные — все эти радости не для него.
«Мне нужен нал, нал!» — кричал он в телефонную трубку своим мальчишеским противным дискантом. В этот момент мне хотелось его обнять, успокоить, провести рукой по седому бритому бобрику затылка. Ну что ты так нервничаешь, старик. Будет тебе твой нал!
Он был нетерпелив, неуживчив, подозрителен. Вокруг были одни враги, поставившие себе цель засадить его снова в кутузку или лишить последних средств к существованию. И даже на скромные гонорары, которые ему полагались за публикации в «Сitizen K» и «Снобе», они тоже норовили наложить свои алчные паучьи ручки.
Так, во всяком случае, это выглядело в его пересказе, когда мы оставались с ним вдвоем в его съёмной квартире на Фрунзенской.
Подробностей его финансовых обстоятельств я уже не припомню: какие-то бесконечные суды, штрафы, акты о привлечении к административной ответственности, миллионный иск Лужкова, алименты на детей Кати Волковой. Он был весь в долгах.
Время от времени Лимонов вытаскивал своё худенькое тело из продавленного кожаного офисного кресла и начинал метаться по пустой комнате, выкрикивая проклятья. Шипел, пыхтел, шевелил усами. Старый, седой, полуслепой мальчик в очках с линзами -10. Наверное, перед своими бритоголовыми соратниками он не мог себе позволить выглядеть слабым и загнанным. С ними он был железным вождем, зовущим в бой. А со мной будто снимал свою непробиваемую броню, шлем революционера, борца с ненавистным режимом и буржуазными ценностями.
Даже не знаю, чего в этом было больше — откровенного эксгибиционизма или человеческого доверия? Нереализованного актерства или мимолетного желания «излить душу»? Потом, откричав и отшумев, он вполне миролюбиво говорил: «Чай будете?» — и уходил на кухню греметь посудой.
Мы пили некрепкий чай цвета орехового дерева из гранёных стаканов, вроде тех, что подают проводницы в поездах дальнего следования. И в эти моменты он становился тихим, мирным, беззлобным. К нему возвращались его ирония и артистизм.
Anastasiya Mironova (23.02.2022): Хорошо написали, но впечатление, что вы преувеличиваете интимность общения с ним, не всё правдоподобно.
Он смешно рассказал мне про свои визиты к Лиле Брик на Кутузовский, и как она полюбила его вторую жену Леночку. Восхищалась ее тонкими ручками и нежными запястьями. Даже хотела подарить дорогущий браслет, доставшийся ей в качестве свадебного подарка то ли от папы Когана, то ли от свекра Брика. Но в последний момент, как это часто бывает со старыми людьми, передумала и ограничилась одной фотографией, написав на ее обороте: «Леночке и Эдику Лимонову — не очень красивая Лиля».
Не очень красивая, потому что явно комплексовала перед юной красотой Лены Щаповой.
Рассказывал он мне и про последнюю любовь Маяковского Татьяну Яковлеву, с которой познакомился в Нью-Йорке. Она была высокая как жердь и очень худая. Такая скелетообразная клоунесса с нарисованным ртом и бровями. Видя бедственное материальное положение Эдика, подкидывала ему работу — отдавала перешивать ему свои старые платья. Знал он и ее мужа — Алекса Либермана, хитрого лиса с серебряной щеточкой усов. Он руководил всем глянцем Conde Nast и считался одной из ключевых фигур нью-йоркского high society.
Но чаще наш разговор за чаем сворачивал на бывшую жену Лимонова Леночку Щапову, ставшую графиней де Карли, с которой он почему-то не захотел увидеться, когда в последний раз приезжал в Рим. Почему? «Я не хочу встречаться с людьми из прошлого». Тем не менее она пришла на одну из его римских встреч с читателями. Заплатила, как все, за входной билет и сидела в четвёртом ряду, никем не узнанная, не замеченная, не нужная. Бывшая муза и жена, захотевшая напоследок взглянуть на того, благодаря которому вошла в историю мировой литературы под фривольной кличкой «Козлик». И эта их «невстреча» в Вечном городе была словно запоздалая месть за все страдания и муки, которые Лимонов претерпел когда-то по ее вине.
В мае 2021 года на аукционе «Антиквариум» в Москве были выставлены на продажу его письма к ней — юные, беззащитные, несчастные. В память запали строки:
«Я тебя так люблю, что когда думаю о тебе, у меня на глазах выступают слёзы и начинается жар…»
И ещё.
«Элен, я правда так потрясающе люблю тебя, что самому страшно, и вроде гремит гром, и сверкают молнии, и слёзы на глазах… Я очень смеялся своей так называемой чувствительности, пока не прочёл случайно, что Франциск Ассизский имел «дар слез». Раз о самом Франциске Ассизском пишут с гордостью, что он имел дар слез, так и мне стыдиться нечего, и я стал гордиться».
В конце концов, и этот дар покинул Лимонова. Все слёзы высохли. Молнии отсверкали. Те, кого он любил, умерли или превратились в руины. А его жизнь стала похожа на безводную пустыню или выжженную беспощадным солнцем улицу, по которой, шаркая подошвами, тащится больной русский писатель в неудобных, но красивых туфлях с пряжками — подарок какого-то богача-поклонника. Именно так Лимонов описал свой последний променад по Парижу 14 июля в День взятия Бастилии в своей посмертной книге «Старик путешествует».
Но тогда на Фрунзенской, когда мы пили чай, обжигая пальцы о граненые стаканы, он был ещё полон молодого задора и планов. Он вдруг полюбил ходить в кино на утренние сеансы для пенсионеров и школьников, прогуливающих уроки. Например, в кинотеатр «Октябрь». И билеты дешевые. И народу — никого. Сидишь один в зале, ешь попкорн. Красота!
Впрочем, один он тогда уже никуда не выходил. Всегда с ним рядом были охранники. Строгие юноши в черных пальто с объемными плечами, какие носили манекенщики Славы Зайцева в 80-е годы. Они обычно маячили где-то у лифта или подъезда, с трудом выговаривали «Эдуард Вениаминович», но были предупредительны и молчаливы, как дормены в колониальных английских отелях.
Иногда ему компанию составляла мне неведомая, но, по описаниям, совершенно неутомимая и обольстительная Фифа [Фифи]. Это она его таскала на утренние сеансы. С ней он жевал из одного ведерка свой попкорн и смотрел новые фильмы. Потом они ехали домой, чтобы выпить шампанского, обсудить просмотренное кино и заняться любовью. О последнем он сообщал мне с нескрываемым торжеством в голосе. Причем никогда не произносил банальный термин простолюдинов «трахаться», но всегда — куртуазное выражение французских романистов «заняться любовью». Faire l'amour.
Это был один из способов для него оставаться в творческом тонусе. Революция и секс — это то, что всегда заводило Лимонова, возбуждало, что делало его прозу такой мускулистой, упругой и призывно молодой. Сам он был из породы стареющих сладострастников. Кстати, первым это распознал в нем старший друг и коллега Joseph, Иосиф Бродский, сравнивший героя и автора «Эдички» со Свидригайловым. Для пуританской Америки такое сравнение прозвучало бы как контрольный выстрел в затылок. Тогда издателю хватило ума не помещать слова Иосифа Александровича на обложку книги, иначе о литературной карьере на Западе Лимонову пришлось бы забыть навсегда.
Был ли он растлителем юных и невинных дев, утверждать не берусь. А слепо доверять всем его признаниям и откровениям не стал бы. Но знаю, что дамы ему попадались по большей части бывалые, опытные, вполне способные за себя постоять. Они и уходили от него, и изменяли ему, и доставляли массу хлопот и неприятностей. И образ той самой молодой кобылки Фифы, несущейся в своих новеньких кроссовках по раскаленному июльскому Парижу, пока старик, обливаясь потом, пытается за ней поспеть,— это на самом деле есть образ возмездия. Жалкий итог любовной гонки длиною в шестьдесят с гаком лет.
Что касается его политической борьбы, то в какой-то момент она вся свелась к стоянию на Триумфальной площади 31 числа каждого месяца, где, разумеется, есть 31-ое число. Больше чем своими книгами, Лимонов гордился проектом «Стратегия-31». И каждый раз пытался мне втолковать, как важно добиться от властей свободы мирных собраний.
— Ну хорошо, добились, собрались, а дальше-то что?
— Если нас будет тысяч 80, тогда можно идти на Кремль.
— А там вас ждут?
— Разумеется, нет. Тут надо действовать решительно и внезапно.
Полагаю, что в свои планы Лимонов посвящал не только меня, поскольку очень скоро рядом с памятником Маяковскому вырыли котлован. Предполагалось, что там будет подземный паркинг, а до этого будут вестись археологические раскопки. Какие такие раскопки, если под площадью давно вырыт тоннель Садового кольца, непонятно. Потом там все застроили, засадили березками и рулонной травкой, повесили качели, расставили лавочки. Отдыхайте, граждане, и забудьте о «Стратегии 31», как о страшном сне!
Лимонов продолжал гневаться, бушевать и уклоняться от уплаты бесчисленных штрафов. Обвинял либералов в конформизме и соглашательстве. Порвал с правозащитниками, рассорился с Людмилой Алексеевой. Поддержал Крым, осудил Путина за нерешительность и недостаточное усердие в Донбассе. Успел посокрушаться над приговором киномагнату Харви Вайнштейну, увидев в нем приговор всей застойной системе. Возмутился наглости Дудя, чей интерес к его персоне свелся к известной сцене на пустыре в «Эдичке», и не скрывал, что завидует Навальному («такие сероглазые и высокие всегда нравятся женщинам за сорок»).
До последнего вздоха продолжал неистово ненавидеть богатых за жадность и презирать бедных за покорность судьбе. А под конец, уже совсем больной, после всех своих химий, еле дышащий, из последних сил собрал куски разрозненных воспоминаний, пейзажей, портретов, ситуаций. Его последняя книга «Старик путешествует» — отличный образец искусства кройки и шитья. Все, что можно было сделать из своей жизни и дневниковых записей на коленке, он сделал.
«Я хотел смахнуть со стола моего сознания прошлые ощущения, хотел полностью заменить себе сознание. Не совсем удалось. Иной раз — совсем не удалось. Прошлые ситуации и люди из моего прошлого все же пробивались ко мне».
Мне кажется, что когда он резал, шил и клеил свою новую книгу, он невольно возвращался в свое портновское прошлое, когда столичные модники и модницы, как Елена Немировская Лена Немировская, ходили в сшитых им собственноручно джинсах клеш. И никто из них даже не мог себе представить, что этот портной из Харькова, приехавший покорять столицу, этот застенчивый малый, бравший недорого, но работавший на совесть, и есть самая настоящая звезда, о которой еще будут писать книги, снимать фильмы, чьи произведения будут изучать в западных университетах.
… Я допиваю свой чай. Беру у Лимонова из рук очередной прозрачный файлик с рукописными листочками. Мне пора. Он идет провожать меня по длинному коридору и терпеливо ждет, пока приедет лифт. Старая школа. Нельзя захлопывать дверь, пока не ушел гость. Оглядываюсь на него и вижу, как луч света, идущий из окна, проникает в дверной проем, нежно серебря его седые волосы и просвечивающие сквозь них залысины.
— После нашего разговора я так остро почувствовал, как скучаю и по Лиле, и по Татьяне, и по Алексу Либерману.
В его голосе как будто слышится даже некоторый укор.
— Вся «Книга мертвых»,— удивляюсь я.
— А по живым скучать что-то не получается.
Мы прощаемся. Я стою в кабине лифта. И еще какое-то время мы просто, молча, глядим друг на друга, пока не закроются дверцы.
[«Сноб», 22 февраля 2022 года]
«Facebook», 21 мая 2024 года
из комментариев:
Eleonora Anochtchenko: Да, вся эта история с Леной Щаповой сильно романтизирована. Я её знала, ибо круг общения был один и тот же, а Щапова знала до неё, он и за мной ухаживал: всем давал прозвища: я была Зябликом, а Лена Козликом. Она любила гламур при этом была очень высокой и худой, носила огромные шляпы. Когда приходила в салон красоты «Чародейка» к Мише Айзману, то сбегался весь салон. К её стихам никто всерьез не относился, воспринималось это как любовь к экстравагантности. Помню, что кто-то из друзей пригласил нас на свою квартиру, куда приехала гадалка. И вот я запомнила, что именно ей она предсказала необычную судьбу. А что касается про какой-то белый мерседес, о котором я читала на «Прозе.ру», который якобы для неё Щапов выписал из Парижа, то это выдумка, в ту пору никто ничего из Парижа не мог выписывать. Единственное, что возможно, так это то, что Щапов дружил с Люсьеном Но, корреспондентом «Пари матча» в Москве. Люсьен жил неподалеку от меня в доме, где жил Бернес и ездил на Шевроле. Так что, возможно, он купил у него старый мерседес. Что касается Лимонова в ту пору, то он был известен тем, что шил джинсы, которые в Москве невозможно было купить, а когда появилась распечатка его книги «Это я — Эдичка», то помню, как подруга — дочь известного шахматиста, мне её со смехом показывала… Это уже позже я оценила его дарование, особенно «Книгу мертвых»…
Pjotr Olev: Eleonora Anochtchenko И я знал, был знаком с Козлик, Витей Щаповым, виделся с Лимоновым. Меня очень огорчает постоянное описание Вити Щапова, как богача недостойного красоты и душевного богатства Лены «Козлик». Виктор был добрейшим, чудеснейшим человеком и прекрасным художником, писавшим свои работы в костюме и белоснежной крахмальной рубашке, пия кофе — намолотый порошок, залитый кипятком. Он очень любил Лену и страдал. Мне он подарил картину-портрет Лены, исполненную в форме житийной иконы. В голубом цвете. От него у меня ещё остались две книги Джона Ревалда об Импрессионизме и Постимпрессионизме. Лимонов безусловно потрясающий литератор и интересная личность, оставшаяся в моих воспоминаниях, как изгиляющийся, играющий образ манерного педика, и без стеснения обоссывающего весь наш дачный Малаховский садик, куда он приехал увязавшись за Щаповым и Леной, которых зазвал к нам мой брат Наум.
Eleonora Anochtchenko: Pjotr Olev Да, ведь мы часто бывали в гостях у Наума Олева; что говорить, Щапов был человеком незаурядным, хорошим оформителем, хорошо зарабатывал, был светским человеком, приглашал всех в ресторан, жил на широкую ногу. Естественно, что на меня большее впечатление произвел молодой, прекрасно образованный Саша. Ну так и судьба у меня сложилась иначе, о чем не жалею…
Sergey Nikolaevich: Eleonora Anochtchenko Дорогая Элеонора, спасибо за этот мемуар. Эпоха как будто ожила в вашем комментарии. В «Чародейку» ходила моя мама. И кажется, ее мастера звали Миша.
Eleonora Anochtchenko: Sergey Nikolaevich Уважаемый Сергей, очень рада, что напомнила Вам о Вашей маме, уверена, что речь идет о том же Мише Айзмане из салона «Чародейка», к которому мы все тогда ходили. О Щапове и Лене я более подробно написала на своей странице, если интересно, то можете прочесть. Моим преимуществом, как видно, является мой возраст, ибо о многом помню…
Ксения Ларина: А я тоже такого Лимонова знала. При всей крутости он был очень незащищенным парнем. И многие пользовались его открытостью, заручались его поддержкой, а потом предавали. Такие Прилепины, которым до Лимонова как до горы. И еще его очень любила Наташа Медведева. Настоящая жена декабриста. А он ее не любил, нет( Когда вышел из тюрьмы — рассказывал, что в тюремном дворе на прогулках звучало «Эхо Москвы» ) (вот какие времена!) и Лимонов слушал мои «детские площадки») Однажды Леша Девотченко, написал ему смс с приглашением на свой моноспектакль «Эпитафия» (по текстам Лимонова и Кибирова), не особенно надеясь на ответ, поскольку воообще с ним не был знаком. Но Лимонов пришел, со своими охранниками (которых вы так точно описали), увидел меня и обрадовался, потому что чувствовал себя неуютно, не в своей привычной среде. Мы смотрели спектакль, он смеялся, как ребёнок, и затихал тоже, как ребенок. Потом спросил Как вам? — я ответила, что по-моему это замечательно, и текст звучал как струна, и юмор так чувствует Леша и так изящно играет фразами, как жонглирует ими. Вы же слышали сколько аплодисментов внутри спектакля? Это значит текст попадает в публику, она его слышит. А когда я ему предложила дождаться Лешу и сказать ему что-то, он вдруг ужасно застеснялся — Это неудобно, неловко, мы же незнакомы, вы ему передайте что мне очень понравилось. Я и передала. Они, кстати, с Лимоновым очень похожи — Леша точно такой же, одинокий, мрачный, закрытый для всех и абсолютно открытый, как ребенок, остроумный и даже иногда весёлый — для близких друзей. Сережа, на самом деле, этот комментарий про то, как прекрасен и точен ваш текст) спасибо!
Елена Немировская: Какой блестящий текст! Для меня, знавшей его, когда он только приехал из Харькова с милой, полноватой женой Аней, а потом с страстью влюбленный в Лену Щапову, которая ушла от богатого покровителя и согласилась с Лимоновым ехать в Париж, и которая и в жару и в нашей квартире, сидела всегда в огромной черной шляпе, Ваш текст оживил эмоциональные состояния тех лет.
Сережа! Дорогой. Как несколькими мазками Художника Вы оживили прошлое и создали образ знакомого человека и другого человека, с которым вряд ли хотелось видеться. Каким бы не был этот человек, но он был Художник. Искреннее спасибо от обоих.
Sergey Nikolaevich: Елена Немировская Мне Юра написал, что Лимонов и Вам шил брюки. Значит, на Кутузовском он бывал не только у Лили Брик и Катаняна, но и у вас! Обнимаю! Юре поклон.
Виктор Шендерович: Какой прекрасный текст. Впервые, кажется, я испытал тепло по отношению к Э.Л.
Sergey Nikolaevich: Виктор Шендерович Too late! Тем не менее лучше поздно, чем никогда. Спасибо, Виктор!
Виктор Шендерович: Sergey Nikolaevich он подарил мне свою книгу с дарственной надписью «поймите и вы нас» ))
[Вадим Радионов:]
— Вопрос от Ильи. Виктор Анатольевич, в одном из интервью вы сказали, что Эдуард Лимонов подарил вам книгу с подписью от руки «Поймите и нас». Что имел ввиду Лимонов, и что должны были понять вы, но не понимали? Спасибо вам.
[Виктор Шендерович:]
— Не понимал, и, надеюсь, не пойму. Нет. «Поймите и вы нас» было написано Лимоновым на этой книге. Мы были открытыми политическими противниками, разумеется. И остались ими. Его… Он был имперец. Он был… Ну, он был, понимаете, какая штука. Он был артист, артист-эгоцентрик. Для литературы это очень хорошо. Эгоцентризм Лимонова, писателя, это очень хорошо для литературы. Но когда эгоцентрик… имперец-эгоцентрик становится политиком, то это очень опасно. И Лимонов был отвратителен как политик. И я ему об этом говорил. И мы, так сказать… У нас были… Ну, был там… Я уже не помню, как это называлось. Эти попытки объединения, так сказать, противников Путина, там в ранние нулевые. Не «Комитет 2008», это было уже позже, да? А Лимонов-политик — это очень опасно и отвратительно, потому что он… из-за его эгоцентризма платили своими судьбами десятки его… совращённых им, в политическом смысле, молодых людей, которые шли в тюрьмы. Романтика, да, романтика вот этой лимоновки, романтика провокаций политических. Они шли в тюрьмы. А он получал политический капитал за это. А он дела себе имя, он делал себе имидж. Повторяю, для художника это нормально. Вот он поехал — пострелял там в Сараево куда-то, да? Вот он устроил провокации на мирной манифестации, за которую потом свинтили и разогнали. Он постоянно… его задача — постоянно находиться в центре внимания. Это задача для художника абсолютно нормальная. Скандальный художник, это понятно. Сальвадор Дали. Он с дикобразом [муравьедом] ходил по улицам Парижа. Сальвадор Дали. Потому что Сальвадору Дали нужно, чтобы на него всё время смотрели. Сальвадор Дали должен всё время находиться в центре внимания. Это нормально. И Лимонов-поэт, эгоцентрик-писатель должен был находиться в центре внимания. Написать что-то скандальное, сделать что-то скандальное, быть замеченным. Для художника это часть имиджа. Но когда эгоцентриком таким, безжалостным эгоцентриком, конченным эгоцентриком… конченный эгоцентрик, как Лимонов, идёт в политику, то, конечно, это… это чудовищные последствия. Закончил он в путинской обойме. Очень печально, да? Начинал-то как-то по-другому. Его антибуржуазность, его эгоцентризм, его эпатажность закончились, так сказать, тем, что он абсолютно пошёл на растопку всех имперских упражнений Путина. В политическом смысле мы, как были врагами, так, разумеется, и остались, что не мешает мне очень высоко ценить его раннюю поэзию, да? его, так сказать, отдельные тексты прозаические. Он, конечно, безумно, талантливый человек. Просто это надо разделять и рефлексировать. А дарственная надпись, да, очень, очень, очень лимоновская. Очень лимоновская. Лирическая. По-своему, беззащитная, трогательная, да? «Поймите и вы нас». Попытался. Как мне кажется, я его вполне… вполне понял: и как художника, и как политика.
В Каннах представили байопики о писателе и политике.
В конкурсе 77-го Каннского кинофестиваля состоялись премьеры двух фильмов-байопиков. Кирилл Серебренников представил свой первый англоязычный фильм «Лимонов, баллада об Эдичке», в его производстве участвовали Италия, Франция и Испания. Шведский режиссер иранского происхождения Али Аббаси выступил в основном конкурсе с картиной «Ученик» о молодом Дональде Трампе. Структурно они даже чем-то похожи, как и авантюрным характером главных героев — они одного поколения, и для них нет и не было преград, они безоглядно добивались своих целей.
Кирилл Серебренников уже в пятый раз участвует в Каннском кинофестивале. До фильма об Эдуарде Лимонове он представлял на Лазурном Берегу «Ученика», «Лето», «Петровых в гриппе», «Жену Чайковского». Помимо него на звездную дорожку вышли продюсеры разных стран, участвовавшие в производстве фильма, в частности Илья Стюарт и исполнитель главной роли — британский актер Бен Уишоу, российская актриса Виктория Мирошниченко, перебравшийся в США Андрей Бурковский.
Фильм снят по роману французского писателя Эмманюэля Каррера. В числе сценаристов — сам Серебренников, а также актер, драматург и режиссер Бен Хопкинс («Девять жизней Томаса Катца») и живущий в Канаде лауреат «Оскара», режиссер и сценарист польского происхождения Павел Павликовский («Холодная война», «Ида»), хорошо знающий русскую культуру. Он снял «Последнее пристанище» с Диной Корзун и «Стрингера» с Сергеем Бодровым-младшим и сам хотел сделать фильм о Лимонове с Григорием Добрыгиным в главной роли, но отказался от этой идеи.
Когда все только начиналось, актриса, жена Лимонова и мама его детей Екатерина Волкова, прочитав сценарий и не достигнув договоренностей с авторами проекта, намеревалась обратиться к американским адвокатам. Любопытно, что теперь разгораются страсти вокруг другой конкурсной картины «Ученик» шведского режиссера иранского происхождения Али Аббаси о молодом Дональде Трампе. Профинансировавший ее друг главного героя — миллиардер Дэн Снайдер, ранее поддерживавший президентскую кампанию Трампа, был заинтересован в создании его положительного образа. Но что-то пошло не так, и указание изменить некоторые сцены не были кинематографистами приняты. В частности, Снайдера возмутила сцена изнасилования Трампом своей жены Иваны (ее сыграла болгарская актриса Мария Бакалова, номинировавшаяся на «Оскар» с ролью дочери Бората в «Борате-2»). В фильме есть и другие сцены, где откровенно показана интимная жизнь потенциального президента. Трампа совершенно безбашенно сыграл американский актер румынского происхождения Себастиан Стэн. Молодой Трамп еще только в начале политической карьеры. Он занимается недвижимостью, развивает гостиничный бизнес, сдает в аренду жилье и лично собирает с жильцов арендную плату, в ответ получая одни оскорбления.
Что касается «Лимонова, баллады об Эдичке», то работа над фильмом началась еще в России. Два года назад Серебренников экстренно покинул страну, буквально на следующий день после снятия судимости по «делу «Седьмой студии». Производство фильма завершалось в Европе, в частности в Риге.
Любопытно, как в иностранных изданиях трактуют название фильма. Использование слова «баллада» навевает ассоциации с Байроном и даже с «Евгением Онегиным» Пушкина. Все происходит как в калейдоскопе. Из Харькова, где Лимонов жил с родителями, он отправляется в Москву, оттуда бежит в Нью-Йорк и Париж. Потом опять Москва, Сибирь, где он отбывает наказание. Серебренникова упрекают в отсутствии некоторых персонажей, к примеру Наталии Медведевой, а также важных политических фигур. Больше всего претензий связано с отсутствием балканского сюжета его жизни, где он выступал на стороне сербов в годы югославской войны. Кирилл Серебренников на претензии ответил сдержанно, ссылаясь на то, что его фильм снимался в 2020 году, когда ситуация была принципиально иная. На пресс-конференции он также продемонстрировал фотографию Светланы Петрийчук и Жени Беркович (обе внесены в РФ в реестр террористов и экстремистов). В этот день в Москве проходило очередное судебное заседание по их делу — их обвиняют в оправдании терроризма за спектакль «Финист — Ясный сокол».
Фильм делится на главы в откровенно театральной форме, использует анимацию. Лимонов в нем словно «шел в комнату, а попал в другую». Он натыкается на портреты лидеров разных эпох — целующегося с Хонеккером Брежнева, Горбачева — и после долгих блужданий в США и Франции выходит в дверь, ведущую в перестройку. Бен Уишоу — прекрасный актер («Парфюмер», «Облачный атлас», «Не время умирать», «История Дэвида Копперфилда», «Лобстер», «Фарго»), лауреат «Золотого глобуса», «Эмми», BAFTA TB, успешно работающий не только в кино, но и в театре. За роль Гамлета в лондонском театре Олд Вик он номинировался на премию имени Лоуренса Оливье. Сейчас ему 43 года, и он сыграл и совсем молодого Лимонова, и зрелого (к родителям в Харьков тот приезжает в 46 лет). Уишоу похож на своего героя, особенно в зрелом возрасте.
Однажды довелось довольно тесно общаться, когда в начале 2000-х Лимонов приезжал на фестиваль «Литература и кино» представлять фильм «Русское» Александра Велединского, снятый по его произведениям. Лимонов тогда только-только освободился из заключения (осужден он был за незаконное хранение оружия) и был неожиданно нежен к людям. Многих это удивило. Ждали атаки, напора, а он был тих и скромен.
Как известно, хорошие актеры умеют воспроизводить неуловимые состояния своих прототипов. Уишоу точно воспроизводит внутреннюю и внешнюю пластику Лимонова, его интонации и манеры. Работу в этом смысле он проделал колоссальную, но с масштабом противоречивой натуры не справился. Это же не история похождений молодого повесы, пустившегося во все тяжкие, не хроника любовных переживаний и обретения сексуального опыта.
Оболочка яркая. Много интересных декоративных решений, но все это скольжение по поверхности, а суть остается непознанной. Кто ничего не знал о Лимонове, а среди иностранцев таких много, тот так и остался в полном неведении. Нет в экранной трактовке масштаба его неуемной, радикальной и опасной натуры. И России, по сути, нет. Неудивительно, что от такого героя сбежала возлюбленная Елена Щапова, «Ле-ноч-ка», как он, артикулируя, ее называет. Ее ярко, как ураган, сыграла Виктория Мирошниченко — выпускница мастерской Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова в ГИТИСе. В кино она дебютировала в «Дылде» Кантемира Балагова (Канны-2019). Виктория тогда представляла картину, а позднее была номинирована на приз Европейской киноакадемии.
Другую возлюбленную Лимонова — храпящую после любовных сцен Анну — сыграла живущая в США дочь Владимира Машкова — Мария Машкова. В роли родителей Лимонова — недавно ушедшая из жизни чудесная Татьяна Владимирова, в которой столько тепла, и отличный британский актер Дональд Самптер. Роль сотрудника КГБ, в разные годы курировавшего Лимонова, сыграл Евгений Миронов. Андрей Бурковский сыграл Евгения Евтушенко. При первом появлении, когда поэт читает стихи вместе с Беллой Ахмадулиной, показалось, что это Вознесенский — это ближе по психофизике. Крохотную роль журналистки, берущей интервью у освободившегося из тюрьмы Лимонова, сыграла Чулпан Хаматова. Снимал картину выпускник ВГИКа, давно работающий в США, оператор Роман Васьянов. Он хорошо чувствует фактуру места и времени. Особенно эффектными стали кадры Нью-Йорка 1970-х, напоминающие старое кино на пленке. Фильм снят на английском языке, но песни звучат на русском — советские хиты, русский рок. С экрана телевизора по-русски говорит Солженицын, а молодой Лимонов и его возлюбленная под его выступление занимаются любовью.
Das Literaturmagazin «Lesart» • Moderation: Andrea Gerk
Jedes Jahr drängen knapp 100.000 deutschsprachige Bücher auf den Markt. Das «Lesart»-Team lässt sich von der Flut der Neuerscheinungen nicht überrollen, sondern reitet die Welle: Romane, Sachbücher oder Kinderbücher, Comics, Klassiker und Kochbücher. Wir wählen aus. Und wir sprechen darüber.
[Intro des Programms:]
— Deutschlandfunk. Kultur. Lesart.
[Andrea Gerk:]
— In seiner Heimat Rußland ist Eduard Limonow eine Legende. Der Schriftsteller und Politiker hat viele widersprüchliche Seiten. Er galt als Enfant terrible der russischen Literatur, und [???] wegen autobiografischen Romans, wie «It's Me, Eddie» [«Fuck off, Amerika»]. Er hat aber auch ein heftiges und exzessives Leben geführt in New York und Paris. Er wechselte von extrem linke ins extrem rechte Lager, und gründete umstrittene «Nationalbolschewistische Partei» in Rußland. Ein schilderndes Leben, also dem sich französischer Schriftsteller und Drehbuchautor Emmanuel Carrère in sein Roman-Biografie «Limonow» annähert, und dieses Buch wiederum hat der russischer Regisseur Kirill Serebrennikow zu einem Film inspiriert, der am Wochenende bei dem Filmfest spielen in Cannes Premiere hatte. Wir sind jetzt mit Anke Leweke verbunden, und sie sitzt tatsätzlich im Studio von «Radio France» in Palais de Festival in Cannes, oder?
[Andrea Gerk:]
— Très bien. Merci. Aber wir wechseln jetzt lieber ins Deutsche, weil sonst so gut ist mein Französisch nicht mehr.
[Anke Leweke:]
— Meins auch nicht.
[Andrea Gerk:]
— Wie es schon gesagt, bei dem Buch… da ist es ein Roman-Biografie. Wie läßt sich denn diese Literatur gerade überhaupt auf die Leinwand adoptieren?
[Anke Leweke:]
— Ja, das ist schon sehr schwierig. Also das bemerkenswert an dem Buch ist, wie sehr sich Emmanuel Carrère als Künstler, aber auch als Mensch selbst einbringt. Und sein Interesse an der Sowjetunion, an Rußland wurde durch seine Mutter geweckt, die Historikerin an der Universität war, in Sorbonne, die selbst aus Osteuropa kam. Also das hat überhaupt dieses Interesse an Limonow. Und man lernt ihn kennen, da ist er schon bekannter Schriftsteller in Moskau. Und dadurch wird was ausgespart, was im Buch sehr-sehr viel Platz einnimmt, nämlich die Kindheit und Jugend in Charkow von Limonow in der Ukraine. Und das ist eine Kindheit, die man sich eigentlich nicht so im Sozialismus vorgestellt hatte. Das ist Verwahrlosung, das ist Überlebungskampf, das ist Trinkerei, das ist Sex und auch Aggression. Also das läßt alles raus. Und dieses Kapitel brauch mal eigentlich, um diese Figur überhaupt zu verstehen. Und das ist einbißchen schade. Und auch das, wie Limonow sich selbst positioniert innerhalb der sowjetischen Literatur, daß er kein Dissident sein möchte, daß er aber auch kein offizieller Schriftsteller sein möchte. Und dann hat er Lesung… eben so geht der Film los in Moskau. Aber möchte des Landes verwiesen werden, und dann geht es ab nach New York, und dann fängt eben so reiner Exzess-Film an: sex, drugs and rock'n'roll.
[Andrea Gerk:]
— Was hätte den Kirill Serebrennikow anders machen sollen?
Ausschnitt aus einer Videokonferenz mit Eduard Limonow
vom 28. Oktober 2009:
— Stimmt es, daß Sie in Serbien auf Zivilisten geschossen haben?
— Die Frage ist sehr breit gefächert und hinterhältig, «auf Zivilisten in Serbien geschossen»… Offensichtlich bezieht sich der Fragesteller auf den «BBC»-Film des Regisseurs Paweł Pawlikowski, er hieß «Serbian epics», in dem Radovan Karadžić die Hauptrolle spielt. Genau jetzt hat sein Prozess vor dem Haager Tribunal begonnen. In diesem Film interviewe ich Radovan Karadžić, ich habe drei Tage an diesem Film mitgewirkt, und es gibt dort eine Szene, die Paweł Pawlikowski gedreht hat, lassen wir das auf seinem schmutzigen Gewissen, in der ich mit einem Maschinengewehr schieße. Tatsächlich schieße ich dort mit einem Maschinengewehr. Das Ganze findet in Pale statt, der damaligen Hauptstadt der Bosnischen Serbischen Republik. Und ich schieße mit dem Maschinengewehr auf einem Schießstand. Und als das später so interpretiert wurde, als ob ich auf Sarajevo schieße, muss man sich zumindest vorstellen, dass Pale und Sarajevo durch mehrere Dutzend Kilometer getrennt sind. Deshalb müssen in diesem Fall alle Fragen von mir genommen werden. Paweł Pawlikowski hat nach dieser Szene auf dem Schießstand buchstäblich wie eine «unterschwellige Werbung»… dort irgendwelche Häuschen aufblitzen lassen, die wie mittelalterliche Häuser mit vielen Fenstern aussehen. Das war offenbar der Versuch einer solchen schmutzigen Provokation, die seit 17 Jahren andauert, weil der Film 1992 veröffentlicht wurde, und angeblich wollte er damit zeigen, dass ich auf eine Stadt schieße. Aber ich wiederhole nochmals, dass die kleine Stadt Pale mehrere Dutzend Kilometer von Sarajevo entfernt liegt.
[Anke Leweke:]
— Was er anders… Ja, vielleicht nicht nur eine Biografie beblättern, sondern vielleicht einfach das System, die Struktur im Buch zu übernehmen. Also vielleicht werde ein filmischer Essay besser gewesen. Also, wie gesagt, Emmanuel Carrère bringt sich selbst als Person und Künstler immer wieder ein. Und hat sehr viel recherchiert, Archivmaterial von Limonow geguckt, was es auch reichlich gibt: Radiointerviews, Fernsehaufnahmen. Und dann hätte man damit vielleicht arbeiten können im Film. Erstmal was dokumentarisches, und dann in nachgestellten Szenen einfach sich der Figur noch weiter annähern können, andere Interpretation zu lassen. Genau so macht ja Carrère. Aber hier wird eigentlich die Biografie nur so abgehackt, was einbißchen schade ist, und wichtige Sachen eben… Das er damals, z.B., der Limonow eben in der Jugoslawienkrieg teilgenommen hat. Da hatte er schon so klein politischen Wandel wieder ins rechte Lager. Und er sollte mit Karadžić in Beschießung um Sarajewo teilgenommen hat. Das kommt alles im Film nicht vor. Da gibt es aber diese Scene aus Dokumentarfilm. Und da ist der Film dann so bißchen unterbemittelt und läßt es eben lieber bei dieser schildernder Figur Limonow, den man gut folgen kann, wie er eben durch New York zieht, wie er Andy Warhol trifft. Also das macht der Film so bißchen einfach. Aber ich muß sagen: Emmanuel Carrère hat einmal ein Gastauftritt in dem Film, interviewt da tatsächlich Limonow, und dann sagt ihm quasi: Deine Heimat wird dich immer wieder einholen. Und das kommt in dem Film dann immer wieder vor, durch so russische folkloristische Klänge. Wenn der Film nicht weiterweiß, kommen diese Klänge.
[Andrea Gerk:]
— Auch ich frage mich jetzt, ob das überhaupt funktionieren kann, wenn man dann eben diesen Roman-Biografie überhaupt nicht gelesen hat, funktioniert dann der Film überhaupt?
[Anke Leweke:]
— Naja, es ist sehr gut gemacht. Also Serebrennikow versteht sein Handwerk, er hat viele Schauwerte. Also man fühlt sich wie in New York 70er Jahre. [???]mann im Underground. Aber vom Existenzkampf, den damals Limonow geführt hat, ist es wieder keine Spure. Man ist auch in Moskau der 80-er [60–70-er] Jahre, das ganze graue, das ist schon alles sehr gut in die Scene gesetzt. Aber trotzdem bleibt die Figur so oberflächlich schillernd also. Da fällt doch irgendwie Inspiration. Auch als Spielfilm hätte der Film weiter gehen können, offenere Blicke entwerfen könne. Und auch diesen politischen Sinneswandel nicht nur so plakativ darstellen. Manchmal macht sich der Film total leicht. Also der Zerfall der Sowjetunion — da sieht man erst der Fall der Mauer, dann sieht man Szenen von «Solidarność», dann sieht man Jelzin und Gorbatschow, und das was dann.
[Andrea Gerk:]
— Bleibt es trotzdem irgendwas von dem Geist dieses Buches auch im Film erhalten?
[Anke Leweke:]
— Wenn ich jetzt so hart spinne, es ist einer der vielen Filme, die in Cannes optisch viel her machen, aber die Geschichte hinterher hängt. Und wenn man das schon Essay… oder dokumentarisch erarbeiten will, dann hätte doch Serebrennikow, der vielleicht doch ähnliche Geschichte hat, wie sein Held, sich selbst mit einbringen könne. Er weiß selbst, wie es ist, wenn man als Künstler in Rußland verfolgt wurde. Das hätte er ja selbst erlebt. Er weiß, was es heißt, in der Immigration zu leben. Aber selbst dieser persönliche Film… Blickfeld in diesem Film… Und ich kann einfach sagen: dieser Film rauscht so einem vorbei. Das was dann auch.
[Andrea Gerk:]
— Anke Leweke war das live aus Cannes. Über die Verfilmung von Emmanuel Carrère's Roman über den russischen Schriftsteller und Politiker Limonow. Vielen Dank für dieses Gespräch.
На Каннском кинофестивале состоялась премьера фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» — англоязычная экранизация биографической книги Эммануэля Каррера «Лимонов».
Ажиотаж вокруг этой премьеры был невероятный. Серебренникова хорошо знают и любят в Каннах, его фильмы участвуют в программе уже в пятый раз, а его выступления на каннских пресс-конференциях всегда политически злободневны.
В этом году Серебренников вышел на фотоколл с фотографией постановщицы Евгении Беркович и сценаристки Светланы Петрийчук в зале суда. Вот уже год Беркович и Петрийчук находятся в заключении в России, против них заведено уголовное дело по статье «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма». На пресс-конференции Серебренников выступил в защиту российских политических заключенных, а также высказался в поддержку грузинской оппозиции, которая протестует против закона об иноагентах.
Фильм Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» — тоже политическое высказывание в адрес российской власти. В финале картины отдельным титром режиссер рассказывает, что его герой, писатель и политик Эдуард Лимонов, поддерживал сепаратистов на Донбассе и даже ездил туда со своими единомышленниками. Да и без войны в Украине, за которую ратовал Лимонов, герой этой картины в исполнении Бена Уишоу не вызывает симпатий.
Западная пресса раскритиковала картину Серебренникова за хаотичность и эклектичность, хотя обусловлено это не нестройностью сценария, над которым режиссер работал в соавторстве с Беном Хопкинсом и Павлом Павликовским («Холодная война», «Ида»), а характером самого персонажа. Худощавый, желчный, амбициозный Лимонов получился именно таким, каким он и выглядел в многочисленных телеинтервью. Герой Уишоу одержим, с одной стороны, стремлением к славе (то есть вписанности в существующую иерархию), с другой, идеей глобальной революции (то есть разрушения этой самой иерархии вместе с миром). Долгие годы оставаясь в безвестности, Лимонов исходит желчью в отношении всех вокруг, кроме его возлюбленной Елены Щаповой в исполнении Виктории Мирошниченко. Для Мирошниченко это уже вторые Канны — в 2019 году она приезжала сюда представлять фильм «Дылда» Кантемира Балагова, который тогда получил каннскую «Пальмовую ветвь» за режиссуру в программе «Особый взгляд». Истории обреченной любви Лимонова и Щаповой посвящена чуть ли не половина фильма. Их страстные взаимоотношения Серебренников пишет крупными мазками, а фирменные крупные планы оператора Романа Васьянова («Одесса», «Стиляги») буквально силой втягивают зрителя в этот вихрь. В «Лимонове» Васьянов превзошел сам себя — и крупные, и общие планы здесь задают ритм, стиль, интонацию. Здесь почти нет статики, как не было ее и в Лимонове, зацикленном на собственных амбициях и идеях. Даже крупные планы передают это напряжение особым углом съемки, резкими скачками камеры, а следующая за Эдичкой и Леночкой, как ее нелепо на английском с русским акцентом называет Лимонов-Уишоу, камера передает упоение их страстью. Так же, как позже, когда идиллия рухнет, камера замедлится, отразив замирание героя в боли, его мучительные попытки отыскать на улицах, где он был счастлив с Леночкой, хотя бы отблески ее лица.
История любви Лимонова и ее крушения неслучайно оттягивает большую часть экранного времени — ни до, ни после этой драмы герой не вызывает у зрителя сочувствия. Действие фильма мечется, переносясь то в харьковскую юность Лимонова, полную амбиций и злого неприятия окружающих, то в Москву, где он брезгливо перемещается по дачам и поэтическим вечерам, то в Нью-Йорк, куда его выслали из страны, то снова в Россию уже после развала Советского Союза. Лимонов по Серебренникову скорее акционист, чем поэт или писатель. Его стихи в английском переводе (то, что фильм снят на английском языке, тоже вызывало немало претензий у критиков) теряют присутствовавший в них нерв, а художественные высказывания говорят скорее о нарциссизме автора, чем о литературном таланте. Уишоу в роли Лимонова удивительно похож на писателя — резкая жестикуляция, недобрый, направленный вовнутрь взгляд из-под очков, фирменная прическа. Ему одинаково хорошо удаются и молодой и страстный Лимонов-поэт, и уже поседевший, но не менее резкий, зажатый, как пружина, колючий лидер национал-большевистской партии «Другая Россия», чем-то смахивающий на Льва Троцкого, тоже стремившегося к мировой революции.
Конечно, получилась не баллада — «Лимонов» напрочь лишен лирики, и Лимонов совсем не лирический герой. Этот фильм вполне мог бы стать мюзиклом, настолько он ритмически выверен, точен в декорациях и стилистике, и в стилизации, и при этом полон театральной условности. Выверенная визуализация исторического и социального и опереточность главного героя, на которую сетовали критики, буквально просятся на бродвейские подмостки. Туда, где разрушители мира — лишь загримированные актеры. И у мира остается иллюзия, что, когда на сцене погаснет свет, морок развеется.
Эдуард Лимонов умер в 2020 году, за два года до полномасштабного вторжения России в Украину, к которому он рьяно призывал. Свет погас. Но не на сцене, а в реальности. Как он и мечтал.
Tout à la fois militant, révolutionnaire, dandy, voyou, majordome ou sans abri, il fut un poète enragé et belliqueux, un agitateur politique et le romancier de sa propre grandeur. La vie d'Edouard Limonov, comme une trainée de soufre, est un voyage à travers les rues agitées de Moscou et les gratte-ciels de New-York, des ruelles de Paris au cœur des geôles de Sibérie pendant la seconde moitié du XXe siècle.
En adaptant le roman éponyme d'Emmanuel Carrère, Kirill Serebrennikov dresse le portrait composite et parcellaire d'Edouard Limonov, écrivain, militant et révolutionnaire russe qui traverse le dernier tiers du XXe siècle et les 20 premières années du XXIe Rythmé par les chansons des Velvet Underground et de Lou Reed, le film est une déambulation relâchée dans la vie du personnage, une ballade de forme éminemment libre qui épouse la poésie, les excès et la folie de son personnage. Un personnage présenté d'emblée comme ambivalent, qui refuse tout à la fois de s'identifier comme un dissident du régime communiste ou comme l'un de ses artistes officiels. Il cherche de cette manière à incarner une voie qui soit purement la sienne, déconcertant le monde occidental englué dans sa vision d'un monde binaire.
C'est cette apparente contradiction (bien qu'en exil, Limonov reste ambigu sur ses rapports avec le communisme, qu'il ira jusqu'à regretter après sa chute) qui fait du personnage un électron libre plus attaché à sa singularité d'artiste qu'à défendre des causes toutes faites. C'est en tout cas l'image qu'en donne Serebrennikov, qui le place symboliquement en position d'élargir le cadre, au propre (c'est-à-dire à l'écran) comme au figuré — à savoir notre perception du monde. Il nous montre en effet un écrivain plus critique envers l'aveuglement des régimes sur leurs propres travers qu'envers les régimes eux-mêmes. Plus que le communisme — ou le capitalisme — il dénonce dans les deux mondes des conditions de vie misérables et l'incapacité du pouvoir à protéger les plus faibles, et fustige au passage l'insupportable bien pensance de l'Occident qui se croit autorisé à décerner des certificats de bonne conduite.
Portrait contrasté et passionnant
En cela, il apparaît comme une figure avant tout contestaire qui refuse de se laisser enfermer dans un rôle (celui du « gentil » dissident qui critique le communisme et, en creux, glorifie le capitalisme, par exemple) et tend un miroir grossissant aux sociétés occidentales qui se repaissent des crimes du régime soviétique sans voir les leurs. Il apporte ainsi une indispensable complexité à la lecture que l'on peut avoir de cette époque. Pour autant, il ne s'agit pas pour Serebrennikov de proposer un portrait laudateur du personnage, dont il raconte aussi les excès, et la dérive totalitaire et ultra-nationaliste. C'est au contraire son ambiguïté, et ses aspects les plus dérangeants, qui l'intéressent. Limonov apparaît ainsi d'emblée comme un être arrogant, provocateur et incontrôlable, ayant une conscience aiguë de lui-même, qui oscille entre le pathétique et une certaine forme de panache et d'intransigeance.
Pour servir d'écrin à ce portrait contrasté et passionnant, qui tient moins du récit biographique que de la rêverie minimaliste et décousue, le réalisateur utilise toute la palette cinématographique qui a fait son succès, des idées visuelles fortes (les personnages passent une porte et se retrouvent à New York, la chronologie est intégrée dans les décors, une scène se transforme en collage…) à une mise en scène au firmament, d'une beauté et d'une élégance débarrassées d'un certain nombre de ses afféteries passées, pour ne conserver que la maîtrise et l'expressivité des plans.
Expérimentations narratives
Les scènes se succèdent, pas toujours liées entre elles de manière évidente, et c'est la voix off qui apporte un semblant de liant et de cohérence à l'ensemble. Une construction plutôt fréquente dans son cinéma, mais qu'il semble ici pousser à son paroxysme en réduisant les dialogues, les situations, les rebondissements, pour ne garder que des ambiances et de la vie filmée à l'état brut dans les rues de New York ou les soirées moscovites, à travers des scènes immersives et parfois spectaculairement chorégraphiées qui empruntent autant à la contemplation qu'aux codes du cinéma documentaire.
On a plus que jamais le sentiment que Kirill Serebrennikov utilise son sujet comme un prétexte à des expérimentations narratives, tout le film reposant sur sa capacité à capter sans cesse quelque chose ( de l'air du temps, du monde, d'une époque, d'un tempérament) sans jamais avoir besoin de vraiment raconter des événements précis. On est clairement face à une forme d'anti-biopic qui dessine les contours de son personnage tout en préservant son opacité, le livrant par bribes, pour mieux privilégier le ressenti et les sensations. « J'aime écrire à ma manière », explique Limonov à son éditeur. Et c'est aussi ce que fait le réalisateur, qui globalement ne va pas tout à fait là où on l'attendait, que cela soit en matière d'adaptation, de biopic, ou même de narration et de cinéma. Certains attendaient « Leto » 2 — et il nous offre « la Fièvre de Limonov ».
В основном конкурсе Канн состоялась мировая премьера нового фильма Кирилла Серебренникова («Петровы в гриппе», «Лето») — вольного байопика Эдуарда Лимонова «Лимонов, баллада об Эдичке». У фильма интернациональный каст: Бен Уишоу, Виктория Мирошниченко, Сандрин Боннер и Иван Ивашкин. Рассказываем, каким получился Лимонов у Серебренникова и почему фильм лишь прикидывается биографическим.
Москва, перестройка. Гостиница «Украина» кишит тараканами, идет пресс-конференция возвращенца Лимонова. У микрофона очередь из постаревших разочарованных шестидесятников — почему вместо пылкого юноши с горящими глазами перед ними то ли унылый функционер, то ли притаившийся чекист? Ответа на этот вопрос от фильма можно не ждать, потому что «Баллада об Эдичке» Кирилла Серебренникова только притворяется байопиком. На самом деле это, как всегда у театрального режиссера, перформанс, который стоило бы назвать «Эдичка в шести сценах». Все остальные маски, созданные и культивируемые Лимоновым (главным творцом собственного мифа), Серебренникова не интересуют.
За экранизацию книги «Лимонов» французского писателя Эмманюэля Каррера еще в 2017-м взялся польский режиссер Павел Павликовский, лауреат «Оскара» за черно-белую «Иду» 2013 года. Совместно с Беном Хопкинсом он переработал популярный роман Каррера в сценарий, но со временем охладел к своему герою и в 2020-м окончательно от него отказался. Тогда-то проект и перешел к Кириллу Серебренникову, который, судя по всему, вновь основательно переписал сценарий, потому что картина в его фильмографии как влитая. Это типичное кино Серебренникова: с аттракционами, иронией, панком и плакатными, в духе ЛЕФа, зарисовками между главами. Если вам нравились его предыдущие работы, то и «Балладу об Эдичке» вы наверняка полюбите, если нет — найдете в ней немало недостатков и недоработок.
Всё начинается с Харькова, где тогда еще Эдуард Савенко работает на заводе и читает первые стихи во время застолья московскому гостю. Гость вальяжно вещает о прелестях простой жизни и распускает перья перед местными дамами, Эдичка злится, что мир не у его ног, и, заключив, что все кругом дураки, отбывает в Москву. Но и столичные литераторы на дачах закусывают салатами и преклоняются перед Евтушенко и Ахмадуллиной. Правда, здесь он встречает Елену — модель и девушку не его полета, но Эдичка не из тех, кто сдается и сомневается в своих силах. Далее следует одна из лучших сцен фильма, в которой нокаутированный парнем Елены пылкий поэт устраивает перформанс в духе 16-летних подростков у нее в подъезде и, конечно, добивается своего. Бурный роман, проблемы с КГБ — и вот уже влюбленная пара оказывается в Нью-Йорке на злых улицах «Таксиста», в порнокинотеатрах и лапшичных. Потом расставание, та самая сцена, работа у состоятельного господина, переезд в Париж, возвращение в Россию, собственная партия молодых и рассерженных, тюрьма — и наконец слава.
Каждый новый этап в жизни Лимонова на экране короче и скомканнее предыдущего. Но там, где противники режиссера видят недоработку и досадное игнорирование важных вех в биографии, на самом деле просто Эдички становилось всё меньше. На смену ему приходили иные, более опасные и менее пассионарные маски персонажа Лимонова. Лимонов в Югославии, Абхазии и Приднестровье, Лимонов-политик, Лимонов-эссеист и Лимонов-культуролог не присутствуют в фильме, потому что он не о них. Он об импульсивном, сумасбродном и пассионарном подростке, который всегда в Лимонове присутствовал и, выходя наружу, портил ему жизнь,— не зря в одной из американских сцен редактор указывает писателю, что его Эдичка за роман не пережил трансформацию. Именно Эдичка хотел уходить, хлопнув дверью, пускался в саморазрушение, жаждал всеобщей любви, был невыносимым мечтателем и потому в любой точке мира чувствовал себя недооцененным, заключая, что кругом дураки, а значит, ему тут не место.
Таким и играет его Бен Уишоу — пластичным, юрким и постоянно хорохорящимся юнцом без тормозов. Уишоу и Серебренников проходят по тонкой грани, но не скатываются в комизм (хотя в фильме много смешного), а делают своего бунтаря заслуживающим зрительской любви. Поставлен и снят фильм под стать герою: с особым пижонством, с аттракционными переходами через десятилетия, сквозь экран или прочь из декорации, с длинными планами и (временами) изящными цитатами. В этих перебивках Эдичка и Уишоу присутствуют в равной степени, герой оказывается ряженым: все эти шинели, белые костюмы, сумасшедшие прически и панк-каверы от Shortparis — свидетельство того, что позы здесь больше, чем истории, и маска, созданная самим Эдуардом Лимоновым, гораздо сильнее и живучее любой биографии. Не даром же Эдичка так усердно учит всех произносить свой псевдоним и рассказывает, что такое «лимонка». Серебренников оставляет в фильме только один из творимых писателем мифов о себе, который и выискивает в разных этапах его жизни. Режиссер дальновидно не собирался ни с кого срывать маски, и спасибо ему за это — миф о Лимонове самого Лимонова гораздо интересней.
Il regista Serebrennikov riceve 7 minuti di applausi per il suo «Limonov» storia dell'attivista politico nemico di Putin. «Il cinema smuove le coscienze»
Doveva essere una ballata, una trasposizione fedele del romanzo di Emmanuel Carrère, edito da Adelchi ma «Limonov», film in concorso alla 77esima edizione del Festival Cannes, è diventato un manifesto contro la guerra in Ucraina.
Co-prodotto dall'Italia con la «Wildside» di Mario Gianani e Lorenzo Gangarossa e prossimamente in uscita in Italia con Vision Distribution, «Limonov» è un progetto commissionato al regista russo Kirill Serebrennikov con l'inglese Ben Whishaw nei panni del dissidente, scrittore e attivista politico russo Ėduard Limonov pseudonimo di Ėduard Veniaminovič Savenko, scomparso nel 2020.
Nato nella piccola cittadina di Dzerzhinsk, al confine con l'Ucraina, Limonov ha fondato il quotidiano nazionalbolscevico «Limonka» e nella sua vita, come il film racconta, è stato un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground e persino il maggiordomo di un miliardario a Manhattan.
È stato anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
7 minuti di applausi nella sala più grande del Palais de Festival dopo la visione del film e subito un messaggio da Serebrennikov al popolo del cinema e non solo, là fuori:
«grazie … grazie per gli applausi… grazie per essere qui e per aver invitato il nostro film, che dopo un lungo, lungo, troppo lungo viaggio, finalmente è arrivato qui. Purtroppo il cinema non può fermare le guerre. Ma l'arte può aiutare le persone a capire e a fermare la violenza che travolge oggi il mondo. Probabilmente sono un romantico, ma credo ancora in questo».
È ottimista il regista di «La moglie di Tchaikovsky», nonostante la guerra in Ucraina abbia bloccato le riprese del film previste a Mosca. «Eddie» Limonov nel film dice ad un certo punto:
«La Storia non è morta e tornerà a colpirvi a calci nel sedere».
Mai frase fu più profetica sui corsi e ricorsi storici e la ripetitività dei conflitti.
«Non sapevamo che sarebbe diventato così importante raccontare la storia di Limonov
— sottolinea Serebrennikov —
abbiamo iniziato con la storia di un ribelle punk e contraddittorio, ma durante i quattro anni di lavorazione del film, è cominciata la guerra ed è stata un evento enorme e doloroso per me. Mi ha fatto lasciare il mio paese, ho dovuto cambiare la mia vita completamente e la guerra ha impattato nel nostro progetto e ha trasformato questo film in qualcos'altro. Dico sempre che non siamo noi che abbiamo fatto il film ma è il film che si è realizzato da solo».
La presenza del regista e queste sue parole lo fanno sembrare in grado di darci delle risposte sul perché degli avvenimenti che riguardano la sua terra tanto da chiedere lumi su cosa stia veramente accadendo in Russia, in Ucraina, in Georgia:
«Quello che sta succedendo in Russia sta peggiorando di giorno in giorno, la guerra è ancora in corso, gli oppositori al regime vengono eliminati. Due artiste, la regista e poetessa Evgenija Berkovič e la drammaturga Svetlana Petrijčuk sono state arrestate per aver messo in scena semplicemente uno spettacolo, non sono delle dissidenti, erano delle artiste libere.Capisco che l'arte non interessa a chi si occupa della guerra e di assassinare la gente, mentre il mondo intero non riesce a fermare questa gente. Tutti chiedono al governo russo di fermare la guerra, ma chi è al potere non ascolta. Dovremmo chiederci perché siamo così impotenti di fronte alla cattiveria».
Scelta insolita quella di un attore inglese per un film su di uno scrittore russo. Le ragioni stanno nell'internazionalità del progetto. Ben Whishaw, in perfetta sintonia con Serebrennikov descrive il suo lavoro di preparazione:
«Pensavamo di girare un tipo di film su un uomo, che poi è diventato altro. Per me è stato importante non giudicarlo, ma capire come attore che emozioni sentiva. Mi sono gettato anima e corpo dentro a questo ruolo. Ho letto il libro di Emmanuel Carrère, ho visto alcuni suoi video e sono reperibili materiali di quando era a Parigi e Mosca. Ho letto anche i suoi libri tradotti in inglese. Ho fatto molto affidamento sulla visione di Kirill e la sua regia. Visto che Carrère l'ha chiamata una ballata questo ci ha reso liberi di creare e interpretare il personaggio con libertà».
Aggiunge concordando Serebrennikov:
«Il film non rappresentata del tutto la vera vita di Limonov ma è un adattamento creativo del libro di Carrère».
Limonov porta avanti il pensiero che «la rivoluzione sia bellissima» ed i suoi modi, come mostra il film, sono sempre stati orientati alla guerra ed alla violenza.
Commenta il regista:
«mi associo al bisogno di rivoluzione però che sia non violenta, i fiumi di sangue non mi interessano. Per quel che riguarda la politica, attingo dalle stesse vostre fonti ma stiamo effettivamente avvicinandoci alla visione che voleva Limonov, il quale auspicava un ritorno dell'Unione Sovietica».
Kirill Serebrennikov talks about his film, an English-language portrayal of radical Soviet poet Eduard Limonov starring British actor Ben Whishaw, in competition for the Palme d'Or.
#AFPVertical
[Kirill Serebrennikov:]
— I am Kirill Serebrennikov, and I'm in Cannes to present the film «Limonov: The Ballad» based on the book by Emmanuel Carrère. The movie we shot is not meant to be ay biography of Eduard Limonov. Carrère invented his own Limonov.
Eduard Limonov (1943–2020) was a radical soviet poet and political dissident. He spent his life between Ukraine, Russia, the US and France.
[Kirill Serebrennikov:]
— My relationship with his figure changed over time. Like all young people with a rebellious spirit I was interested in his books and his political ideas in the 90s. Then, when everything started to change and take a different turn more rooted in a nationalist movement when his party was unashamedly called the Russia Fascists I could no longer be associated with his ideas.
Serebrennikov left Russia after the Ukraine invation.
[Kirill Serebrennikov:]
— War is a crime. Every single one of us during wartime has to worry about their safety. Every time, I think the next movie will be a done after the war, and in fact, the war is still going.
#cannes 2024 the brilliant british actor Ben Whishaw is playing in a film by Kiril Serebrennikov the russian punk poet Limonov. The film is based on a great book by french writer Emmanuel Carrere who captured Limonov s life story so well Edward Limonov was a really wild poet in New York in the eighties before becoming a punk celebrity in Paris but then unfortunately turned radical right when he returned to Russia. I was friendly with Limonov in Paris in the late eighties early nineties, he was warm-hearted and wild. Would have never thought he would become such an antihero — I liked his book «It's me Eddie» a NY memoir a lot, a book which became a sensation in France. Limonov loved to be photographed and here he undressed for me for a fashion magazine. We took many photographs and he was eager for his story to become a film. He very suddenly left Paris and then we lost touch years later I realised that he became so right wing, which I did not foresee, but realise it happened to a lot to russians I met over the years.
Glamouröse Auftritte und große Roben gibt es bei den Filmfestspielen in Cannes jedes Jahr reichlich zu bestaunen. Aber auch die Politik hat das Filmfestival längst erreicht. Es feierten unter anderem das Trump-Dokudrama «The Apprentice» und Kirill Serebrennikows Biopic «Limonov: The Ballad» Premiere.
«RedaktionsNetzwerk Deutschland», 21. Mai 2024
[Sprecherin:]
— ⟨…⟩ Es [«The Apprentice»] ist nicht das einzige Biopic mit politischem Anklang, was im Wettbewerb von Cannes am Pfingstwochenende Premiere feierte. Der russischer Regisseur Kirill Serebrennikow steht mit «Limonov: The Ballad» im Rennen um die Goldene Palme. Der Film folgt den Dichter Eduard Limonow, gespielt von Ben Whishaw, von den 1960-er Jahren in seiner Heimatstadt Charkow nach Moskau, New York, Paris und schließlich in Postsowjetische Rußland, wo er Anfang der 1990-er Jahre linke und ultranationalistische Partei mitbegründete. Serebrennikow nutzte sein Auftritt in Cannes auch um 2 Kulturschaffende von heute ins Lampenlicht zu rücken. Die Theatermachering Jewginija (genannt Zhenja) Berkowitsch und Swetlana Petrijtschuk stehen derzeit in Moskau vor Gericht wegen eines Stücks, daß laut Anklage Terrorismus rechtfertigen soll.
[Kirill Serebrennikow:]
— Sie haben nichts Falsches getan. Sie haben nur ein Stück aufgeführt, das ein Theaterpreis gewonnen hat. Und seit einem Jahr sind sie nun im Gefängnis. Zhenja, die Mutter von Adoptivkindern, die sie aus einem Waisenhaus geholt hat, ist im Gefängnis. Sie sind seit einem Jahr wegen völlig erfundener, ungeheuerlicher Anschuldigungen im Gefängnis.
[Sprecherin:]
— Die beiden Frauen stehen seit April auf Rußlands offizielle Liste von angeblichen Terroristen und Extremisten, gemeinsam mit tausenden Personen und Organisationen, gegen die Rußland sein Kurs seit dem Angriff auf die Ukraine im Februar 2022 verschärft hat. In Cannes ist die Teilnahme offizieller russischer Delegation am Festival seit Beginn des Angriffskrieges verboten. Serebrennikow, der sich gegen die Invasion ausgesprochen hat, ist nach 2022 bereits zum zweitem Mal an Croisette vertreten.
CANNES 77. Il regista russo ha presentato alla stampa «Limonov — The Ballad», adattamento dal romanzo di Emmanuel Carrère. La guerra in Ucraina ha trasformato il film, racconta, e chiede la liberazione delle drammaturghe Evguénia Berkovitch e Svetlana Petriïtchouk.
«Il cinema non può fermare le guerre. Eppure, sarò forse un romantico, ci credo ancora». Sono le parole a caldo di Kirill Serebrennikov a Cannes, dopo i titoli di coda della prima di «Limonov — The Ballad», il film con cui torna in concorso al festival a due anni di distanza da «La moglie di Tchaikovsky».
L'adattamento dal romanzo di Carrère, incentrato su una figura controversa come Limonov che, pure, ha incarnato molte delle contraddizioni della cultura russa, ha posto non poche sfide al regista.
«Quando abbiamo iniziato a lavorare al film, nel 2020, non sapevamo che raccontare questa storia sarebbe stato così rilevante» afferma Serebrennikov in un incontro ristretto con la stampa italiana. «Con Ben Whishaw abbiamo iniziato a lavorare alla figura dello scrittore punk controverso, poi è scoppiata la guerra in Ucraina. Per me è stato un evento molto doloroso, mi ha stravolto la vita, ho lasciato la Russia — Serebrennikov vive attualmente a Berlino, «ndr» — e anche il film ne è uscito trasformato». Una versione confermata anche dall'attore britannico Whishaw, che interpreta Limonov nel film. «Quando abbiamo iniziato, il mondo era diverso. Alcuni aspetti del personaggio che prima sembravano affascinati, dopo lo scoppio della guerra in Ucraina non lo erano più. Ma per me, in quanto attore, era importante non giudicare Limonov, e cercare di capire le sue emozioni».
Le domande dei giornalisti incalzano ancora Serebrennikov — uno dei pochissimi russi a circolare attualmente nei festival proprio per le sue posizioni avverse al governo putiniano — sul tema della guerra.
«Migliaia di persone stanno dicendo: vi prego, fermatevi. Ma purtroppo il potere non ascolta. Pensate che due drammaturghe, Evguénia Berkovitch e Svetlana Petriïtchouk — il regista mostra anche, in conferenza stampa, la loro foto — sono in prigione da più di due anni solo per aver messo in scena uno spettacolo sul terrorismo, «Finist Yasnyy Sokol», che peraltro ha anche vinto il premio teatrale nazionale. Perché siamo così impotenti davanti al male?».
Il regista è poi tornato sul personaggio di Limonov, e sugli aspetti più indigesti della sua attività politica.
«In effetti, si sta realizzando ciò che lui avrebbe voluto vedere, il ritorno dell'Urss. Limonov era un anti tutto, un anti-eroe, voleva distruggere ogni catena, conteneva tutto e il suo contrario all'interno della propria personalità, questo mi affascinava e lo rendeva interessante da ritrarre artisticamente. Comunque, quello nel film è il personaggio ispirato al libro di Carrère e non il Limonov realmente esistito, è una semi-fiction. Portare sullo schermo il riflesso di questo riflesso, è stata una sfida».
Il regista rivela infine che il suo prossimo film sarà un adattamento del libro «La scomparsa di Josef Mengele» di Olivier Guez: ancora una storia di esilio, tema tristemente prossimo al vissuto attuale del regista.
Ególatra, prepotente, egoísta, soberbio, violento, maleducado, cargante, esquizoide, y provocador a tiempo completo, Eduard Limonov actuó durante toda su vida como si fuese un personaje de película, escribió una vasta obra literaria en la que ejercía de protagonista absoluto y luego vio como Emmanuel Carrére convertía su periplo existencial en novela. Sólo le faltaba tener su propia cinta, y Kirill Serebrennikov lo ha solucionado adaptando el libro de Carrére. Fiel a su estilo melodramático y, sobre todo, barroco, el director compone una ópera intimista que busca adentrarse en la psique de su protagonista desde la distancia sobrecargada de una puesta en escena en la que todo cabe. Si Limonov convirtió la contradicción en la mejor herramienta con la que llamar la atención, Serebrennikov construye la película sobre, precisamente, el suelo inestable y frágil de dicha contradicción; de ahí que todo en «Limonov: The ballad of Eddie» se mueva entre extremos antagónicos que se niegan constantemente.
La cinta no es, ni mucho menos, un biopic convencional con el que el director pretenda construir una narración ordenada y cronológica en la que la fórmula causa-efecto sirva para hacer una oda a la meritocracia poniendo como ejemplo a un joven que se enfrenta a la sociedad entera con tal de alcanzar su sueño de ser escritor; y que, a fuerza de no comprometer su visión artística y de sudar la gota gorda, termina lográndolo. No. Serebrennikov parte de una premisa tan radical como desconcertante: no conoce en absoluto quién era en realidad su personaje. La película nace en el preciso instante en el que el director inicia su indagación y se adentra en el arrecife verborreico del escritor para entender el mecanismo de su pensamiento y descifrar el interrogante hermético —que, en realidad, no lo es tanto— de su personalidad.
Así, «Limonov: The ballad of Eddie» es un ejercicio de subjetividad extrema en la que la cámara y la mirada del protagonista se fusionan con el fin de imbuir al espectador en la mente del escritor, de lanzarle a un viaje delirante y excesivo del que va a salir muy magullado. Serebrennikov diseña una cascada de imágenes salvajes y violentas, que hunde la pantalla con su desproporcionado despliegue de elementos ya de por sí excesivos; y, en el proceso, pone a prueba los límites de un público al que le puede costar mucho digerir la sobredosis formal a la que se ve expuesto. El realizador diseña sus proyectos partiendo de una premisa acumulativa desde la que busca romper con los límites de la pantalla para crear una resaca audiovisual que incite a la contemplación placentera de unas imágenes que, poco a poco, se van deshaciendo de su carga prosaica para volar libres por el cielo de la abstracción. Durante los veinte primeros minutos de «Limonov: The ballad of Eddie», la estrategia le funciona y las escenas fluyen con velocidad y fuerza, presentando con eficacia tanto al personaje como su conflicto.
Pero, en el momento en el que Limonov llega a Nueva York y Serebrennikov comienza a desacelerar el ritmo, la tensión se va perdiendo lentamente hasta desaparecer por completo a mitad de película. Y es que el segundo acto es repetitivo y autocomplaciente hasta la exasperación: el director se regodea demasiado en la ira de su personaje —que es, también, el motor de sus acciones—, en la rabia con la que observa el mundo, y ese excesivo derroche de bilis termina hundiendo la propuesta por completo. Para cuando se inicia el tercer acto, el espectador ya está fuera. Hay, sin embargo, momentos de genialidad, como la secuencia en la que el rostro de Whishaw se desdobla mientras le propone una vida tranquila e idílica a su exnovia, que van arrojando luz sobre la identidad (supuestamente) opaca del protagonista; pero no son suficientes como para justificar la abultada duración de una película a la que le sobra, por lo menos, media hora de metraje. Serebrennikov, al levantar el dispositivo fílmico sobre la subjetividad de Limónov, le retrata como a un héroe inconformista que se enfrentó al mundo, ignorando que, en realidad, era un fascista cuyo partido político se diferenciaba muy poco del nazi. «Limonov: The ballad of Eddie» no es un biopic tradicional en el sentido hollywoodense de la palabra, pero el blanqueo al que se somete al personaje resulta bastante burdo si uno sabe mínimamente quién fue en realidad. Da la sensación, una vez que ha terminado la película, de que Serebrennikov ni siquiera se terminó el libro de Carrere.
«EAM — El antepenúltimo mohicano», 21 de mayo de 2024
At a wake for the murder of Russian journalist and activist Anna Politkovskaya, shot dead in 2006 in the elevator of her apartment block in Moscow, French writer Emmanuel Carrère spotted a familiar silhouette. Though born Eduard Veniaminovich Savenko, by the mid-2000s «Limonov» had lived a dozen lives. A poet, editor, and politician who'd recently finished a two-year stint in prison on terrorism chargers (aside from threatening to overthrow the constitution, the movement he'd founded, the National Bolshevik Party, allegedly planned to create an army and invade Kazakhstan), Limonov was a man who embodied all the contradictions of the 20th century, a greater-than-life iconoclast and extremist whose existence had unraveled as a tumultuous cavalcade of U-turns, aliases, literary aspirations. and political intrigue. He'd been a factory worker in the USSR; an exile, hobo, butler, and budding novelist in New York; a successful author in Paris; and finally, by the time Carrère came across him, a Bolshevik nostalgist who'd been a vocal supporter of Serbian expansionism during the 1990s Balkan Wars (here's footage of him firing a machine gun at besieged Sarajevo in 1992).
That Kirill Serebrennikov's «Limonov. The Ballad» doesn't capture the entirety of his subject's life—or the 2011 biography Carrère wrote of him, on which it is based—is hardly surprising. That it deliberately glosses over the man's grotesque political views and associations with some of the world's most appalling figures and war criminals is harder to stomach. Especially in 2024, over two years since Ukraine (where Limonov was born in 1943) was invaded by Russian forces, a fact «Limonov» only acknowledges in its final title card. Serebrennikov's English-language debut is as muddled as its subject, but—for all these glaring and convenient omissions—it is also one of the director's strongest in quite some time, a film whose form feels wholly in service of the story and man at its center.
Anyone mildly familiar with Serebrennikov's oeuvre will know just how irreverent and disorienting that approach can be. Both «Leto» (a study of a band of punk rockers in 1980s Russia) and «Petrov's Flu» (a feverish chronicle of a day in the life of a comic-book artist in present-day Yekaterinburg) moved in-sync with their tormented heroes and their hallucinations, blurring the lines between the actual and the imagined. So it is with «Limonov». Played by Ben Whishaw in Russian-accented English, the titular character saunters into Serebrennikov's biopic in a journey unmoored to time, space, and reality. We kick off in 1989, as the writer returned to Russia after years spent abroad, and then rewind to his early days as a worker in Kharkiv, Ukraine, before dogging him along a string of adventures in Moscow, New York, and Paris.
As befits its full title, «Limonov» doesn't cut between these periods so much as dance through them. Roman Vasyanov takes over from Serebrennikov's regular cinematographer Vladislav Opelyants; his camerawork traffics in long, uninterrupted shots that move from one chapter to the other with the ease it takes Whishaw to walk in and out of rooms. Which is to say that a black-and-white scene kicking off in 1969 Ukraine will shift to color and 1972 Moscow over the same, continuous take, heightening a sort of liquid quality that makes watching «Limonov» less like reading a book than witnessing a life as it spills over and beyond the frame. Halfway through, one such segment ends with Whishaw storming out of the film's stage. It's a jarring moment that does not feel like a rupture but a beautiful summation of Serebrennikov's grand design: to follow a man who, by his own admission, liked to «tread many paths,» a grandiloquent scoundrel who refused and fled from all definitions.
That's why Serebrennikov's approach and Yuriy Karikh's sinuous editing feel so apt. By glossing over much of Limonov's career as «underground» politician, a chapter to which this film devotes very little of its near two-and-a-half hours, the director fashions his latest as a sort of künstlerroman, a portrait of an artist as a frustrated young man. All we hear or see about his literary efforts is a series of bilious tirades at his more famous Soviet rivals—Brodsky and the like. Never shown toiling, Limonov is largely captured as he struggles to get published and recognized. In other artist biopics, this failure to dramatize the act of creation would convey a shortcoming. In «Limonov» it feels on-brand with its antihero—a self-invented man of action who finds in this virtuoso, boisterous film a tribute to match his delusions of grandeur.
«Limonov. The Ballad» premiered at the 2024 Cannes Film Festival.
¿La conocías? El rostro revelación de la industria en el Festival de Cannes es la actriz rusa Viktoria Miroshnichenko.
El festival de Cannes es un ir y venir constante de actores, actrices y estrellas internacionales que no dejan a nadie indiferente con sus elecciones de estilismo. Sin embargo, este año una silueta femenina nos ha llamado la atención más de lo normal. Ella es Viktoria Miroshnichenko, nacida en 1992 en Krasnodar, Rusia. Desde temprana edad mostró un claro interés por las artes escénicas, participando en producciones teatrales locales antes de emprender una carrera más formal en la actuación hasta su aparición en la película «Beanpole» («Dylda», en ruso), con la que ha ganado reconocimiento internacional.
En su papel, donde interpreta a la joven y atormentada Iya en un Leningrado de posguerra, Miroshnichenko se entregó a una interpretación conmovedora y poderosa que cautivó tanto a la audiencia como a la crítica. Su ascenso meteórico en la industria la catapultó hasta la última edición del festival de cine francés, despertando un gran interés en su futuro y proyectos en los que podría embarcarse próximamente.
En esta ocasión, la actriz acaparó todas las miradas en el festival de Cannes con su actitud firme y desafiante. Ya nos adelantó sus intenciones en el photocall de la película «Limonov: The Ballad», donde lucía espectacular con un total look negro compuesto por un vestido asimétrico negro (con cola incluida) y unos elegantes tacones.
Aunque el plato fuerte llegó en la premiere de la misma película, donde la actriz posó en la alfombra roja con total desparpajo y un diseño firmado por Alexander Mcqueen. Miroshnichenko decidió no complementar el vestido con ninguna joya para que todas las miradas se dirigiesen a sus zapatos: unas sandalias negras de tiras con el tacón dorado y, en lugar del común stiletto, un par de largas piernas doradas con nalgas esculpidas. Alaïa es la firma responsable de este diseño.
Viktoria Miroshnichenko se ha convertido en una figura destacada en el mundo del cine internacional, y a todas luces escucharemos su nombre resonando en la industria durante mucho tiempo. Su actitud en la alfombra roja de Cannes es solo el principio.
На Каннском фестивале состоялась премьера нового фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов: Баллада» — снятого частично за границей, частично в России (еще до отъезда из нее режиссера) портрета скандального и выдающегося писателя, одной из самых ярких фигур отечественной культуры второй половины ХХ века. «Лента.ру» рассказывает, каким получился этот байопик и как его приняли на главном киносмотре планеты.
Дата премьеры: 19 мая 2024 года Страна: Италия — Франция — Испания Продолжительность: 2 часа 18 минут Режиссер: Кирилл Серебренников В ролях: Бен Уишоу, Виктория Мирошниченко,
Томас Арана, Сандрин Боннер, Мария Машкова
О чем фильм «Лимонов: Баллада»?
На этот вопрос отвечает уже название новой картины Кирилла Серебренникова — в ее центре оказывается писатель, публицист и политик, главный анфан террибль российской литературы второй половины ХХ века Эдуард Лимонов. В основу байопика легла ставшая в свое время международным хитом и сделавшая судьбу выходца из Харькова объектом зарубежного фурора новеллизованная биография «Лимонов» Эммануэля Каррера. Впрочем, если Каррер уделял одинаково пристальное внимание более-менее всем периодам богатой лимоновской жизни, то Серебренников самую большую часть своего фильма посвящает нью-йоркскому этапу жизни героя — остальные же, от приезда Эдуарда Савенко в Москву и обретения им ставшего знаменитым псевдонима до его возвращения из-за границы, создания запрещенной в современной России НБП и отсидки, обозначает скорее пунктиром.
Насколько откровенное кино получилось у Серебренникова?
Лимонов, всю жизнь занимавшийся созданием мифа из собственной личности — и выводивший в своих романах беллетризованную версию самого себя, бунтаря, гедониста и страдальца Эдичку,— славился не только произведениями и политической активностью, но и бурной личной жизнью. Серебренникова эта сторона биографии интересует точно больше политики — и, пожалуй, даже побольше литературы. Ярче всего фокус здесь наведен на роман и брак Лимонова с моделью Еленой Щаповой, с которой он познакомился в Москве и вместе с которой переехал в Нью-Йорк, когда у него возникли довольно мутные проблемы с КГБ.
Режиссер не стесняется живописать плотскую сторону этой любви в многочисленных постельных сценах
Причем одной Щаповой экранные партнеры не ограничиваются, не обходится и без попытки адаптировать самый скандальный эпизод из сделавшей Лимонову имя книги «Это я, Эдичка», описывающий одно специфическое рандеву лирического героя в нью-йоркском переулке. А вот Наталья Медведева, самая яркая из следующих женщин писателя, в фильме так и не появляется.
Кто сыграл главные роли?
Заглавную роль в «Балладе» исполнил англичанин Бен Уишоу, артист пластичный и бесконечно одаренный, который одинаково убедителен и в блокбастерах вроде бондианы, и в артхаусе, и в пяти ролях одновременно в «Облачном атласе», и даже в качестве голоса медвежонка Паддингтона. Лимонов — далеко не первый реальный персонаж в его исполнении: до этого были поэт Джон Китс и рокер Кит Ричардс, писатель Герман Мелвилл и артист Боб Дилан. Серебренников роль Эдички отдает Уишоу более-менее на откуп — и Уишоу пользуется этой свободой с фирменной эффектной вертлявостью.
Отдельное внимание все, кто видел фильм, уделяют многочисленным вариациям его внешнего образа: количество причесок, которые за два часа экранного времени сменяются на голове актера, поистине феноменально
Роль Елены Щаповой исполнила Виктория Мирошниченко, выпускница ГИТИСа, которая в свое время уже прилично нашумела в Каннах главной ролью в «Дылде» Кантемира Балагова и снимается в кино выборочно, предпочитая фильмы режиссеров с ярким авторским видением (кроме Балагова это также, например, Роман Михайлов со «Сказкой для старых» и Алиса Хазанова с «Белым списком»). Также в фильме в относительно развернутых ролях появляются Мария Машкова в роли харьковской девушки Лимонова и Сандрин Боннер в роли радиожурналистки, которая берет у писателя интервью. Как всегда в фильмах Серебренникова, в «Балладе» хватает российских селебрити, которые появляются в камео и ролях третьего плана: это и журналист Юрий Сапрыкин, и вокалист Shortparis Николай Комягин, и многие-многие другие фигуры московской (а теперь и эмигрантской) светской жизни.
Как это снято?
Стиль «Лимонова» будет узнаваем всем, кто видел до этого хоть один фильм Серебренникова — а особенно «Петровых в гриппе» и «Жену Чайковского». Сделавший себе имя бравурными театральными постановками режиссер продолжает обращаться с кинематографом так, как будто уровень киноязыка определяется количеством разнообразных формальных трюков. Камера оператора Романа Васьянова то летаргически замирает, то кружится как в пляске святого Витта, условность экранного мира то и дело проявляют сломы четвертой стены, а Уишоу не только выходит из выстроенного пространства кадра в захламленный декорациями павильон, но и, наоборот, временами входит в архивную хронику того же Нью-Йорка 1970-х. На месте и демонстративно чрезмерные музыкальные решения за кадром (не обходится без Лу Рида), и лобовые отсылки к фильмам, не то чтобы синефильским: на «Таксиста» Скорсезе Серебренников кивает аж два раза.
Проще говоря, Серебренников по-прежнему снимает так, как будто нуждается в том, чтобы доказать всему миру свою креативность
Что об этом пишут?
Мировая пресса приняла «Лимонова: Балладу» неоднозначно: хватает и восторгов, и реакций куда менее позитивных. Так, одним из главных поклонников картины оказался заслуженный ветеран британской газетной кинокритики Питер Брэдшоу из Tht Guardian. Он увидел в этом фильме «ошеломительный, беспокойный взгляд на одну из самых обсуждаемых сейчас тем — русскую душу», а режиссуру Серебренникова счел «потрясающе бравурной». Райан Латтанцио из IndieWire хвалебно замечает, что Серебренников «больше озабочен не политикой, а стилем и чистым удовольствием кино», и считает, что Бен Уишоу еще никогда так не оголял на экране «ни свою душу, ни свое тело». Но это восхищение разделяют, конечно, не все западные критики.
Фильм Серебренникова так и не находит способа объяснить многочисленные противоречия в фигуре Лимонова (Грегори Эллвуд, критик, «The Playlist»)
Грегори Эллвуд из «The Playlist» отмечает креативность как главное достоинство серебренниковской режиссуры, но выражает мнение, что хотя попытка уложить необъятную биографию Лимонова в два с небольшим часа и заслуживает уважения сама по себе, в конечном счете «фильм оставляет нас неудовлетворенными». Довольно подробно описывает недостатки ленты и Джессика Кьянг из главного индустриального киноиздания «Variety». По ее мнению, Серебренников «избегает того, чтобы показывать многие проблемные эпизоды лимоновской жизни», а «фильм страдает от очевидности отсылок на классику кино». Она считает, что режиссер влюблен в лимоновскую позу бунтаря, но при этом не слишком-то заинтересован в том, что именно за ней стояло.
Когда «Лимонов: Баллада» выйдет на экраны?
После премьеры в основном конкурсе Каннского фестиваля «Лимонов: Баллада» наверняка выйдет в артхаусный кинотеатр во многих европейских странах (наиболее широко — в тех, компании которых вложились в его производство; это Франция, Италия и Испания). Когда можно ждать его показов на большом экране в России? Осмелимся предположить, что если не никогда, то еще очень не скоро по причинам, которые, впрочем, имеют мало отношения к достоинствам и неудачам ленты Серебренникова.
В Каннах показали «Балладу об Эдичке» — фильм Кирилла Серебренникова об Эдуарде Лимонове. «Новая-Европа» рассказывает, о чем фильм и каким он получился.
19 мая на Каннском кинофестивале состоялась премьера фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке», основанного на романе «Лимонов» Эммануэля Каррера.
Это уже пятый визит режиссера на фестиваль (в прошлом году он представлял «Жену Чайковского») и вторая попытка снять фильм про эксцентричного писателя и поэта — в 2018 году экранизировать роман собирался польский режиссер Павел Павликовский (лауреат «Оскара-2015» за фильм «Ида»), однако проект не сложился, и последний остался в качестве сценариста.
В главных ролях в «Балладе» — британец Бен Уишоу («Парфюмер: история одного убийцы») и россиянка Виктория Мирошниченко («Дылда»). В камео — эмигрировавшие деятели культуры, например, актриса Чулпан Хаматова, журналист Сергей Николаевич, телеведущая Юлия Панкратова. Музыка — в диапазоне от Sex Pistols до блатного русского романса и Shortparis.
Корреспондентка «Новой-Европа», посетившая премьеру фильма, рассказывает, что из себя представляет новая работа Серебренникова и как ее встретили иностранные зрители.
«У Лимонова уже что-то вроде культовой репутации»
«Лимонов. Баллада об Эдичке» — первый фильм Кирилла Серебренникова полностью на английском. При этом персонажи говорят с ярко выраженным русским акцентом. Сам постановщик на пресс-конференции в Каннах объяснил, что хотя что-то успели снять в России до начала полномасштабного вторжения, бóльшую часть картины сделали за границей (сцены с Нью-Йорком снимали в Латвии). Сама по себе картина интернациональная и тоже повествует об универсальном опыте переезда в другую страну, а соответственно, и об одиночестве.
«Я уехал оттуда, где мне плохо, туда, где есть мои друзья, работа и больше возможностей. Где мне, возможно, будет лучше. Это не эмиграция. Просто открываются новые двери, и мы начинаем новую жизнь»,
— говорит об эмиграции сам Серебренников.
То, что фильм снят не на русском языке, никого в Каннах не удивляет. Итальянец, присутствовавший на премьере, делится своими впечатлениями:
«У него [Лимонова] уже что-то вроде культовой репутации здесь. «Лимонов» — это очень бодрая картина, она должна привлечь большее международное внимание, чем предыдущие фильмы Серебренникова»,
— рассказал зритель. Он считает, Лимонов достаточно популярен в мире, и его популярность способствует продвижению картины.
Другой зритель, француз, предположил в комментарии «Новой-Европа», что даже если бы фильм был полностью на русском языке, его бы вряд ли показали в России из-за репрессивных законов. Но «вопрос даже не в языке. Как много людей за границей в целом захотят посмотреть фильм про человека, который поддерживал аннексию Крыма? Особенно после начала войны в Украине»,— задается вопросом он.
Сама премьера стала не такой многолюдной, как показы «Мегалополиса» Френсиса Копполы или «Всех видов доброты» Йоргоса Лантимоса, однако Серебренникова и актерский состав встретили в кинозале очень тепло — овации, по каннской традиции, продолжались около четырех минут. Среди гостей в зале корреспондентка «Новой-Европа» заметила журналистку Ксению Собчак, которая позже присоединилась к команде фильма на афтепати.
«Каррер в чем-то сочинил этого персонажа»
Кирилл Серебренников принципиально называет фильм «балладой», а не байопиком, поскольку он основан на «вымышленном романе-биографии» авторства Эммануэля Каррера.
«Когда я заново встретился с Лимоновым, которого знал и которым даже восхищался в 80-е годы во Франции, я стал размышлять о его жизненной траектории, о его непреодолимом стремлении прожить «настоящую» судьбу, стать героем романа. И я подумал, что, и правда, такой роман стоило бы написать,
— рассказывал Каррер.—
Ведь Лимонов необычайно подходит на роль героя плутовского романа, типа Барри Линдона, о приключениях вышедшего из народа авантюриста».
По этой причине, признается режиссер на пресс-конференции, ему и подошел именно этот материал для картины:
«Каррер в чем-то сочинил этого персонажа, сотворив его из лирических героев книг Лимонова. Это тройное сочинение».
В сюжете угадываются некоторые реальные события, но внимание на них не акцентируется — например, на Национал-большевистскую партию (НБП) и деятельность Лимонова в России 00-х выделяется меньше 15 минут. Этот отрывок напоминает документальную съемку, а сами акции НБП упоминаются лишь единожды — зрителям показывают митинг в Латвии, на котором задержали несколько десятков демонстрантов. Обвинения в попытках создания вооруженных организаций, тюрьма, участие в Балканской войне вовсе не упоминаются. Сам Серебренников объясняет такую расстановку приоритетов хронометражем (при этом, отметим, в сочинении Каррера всё вышеописанное присутствует).
Большая часть сюжета разворачивается в Нью-Йорке, куда Эдуард Савенко (только обзаведшийся псевдонимом Лимонов — от слова «лимонка») эмигрировал вместе с львицей из московской богемы, поэтессой и моделью Еленой Щаповой — после угроз от КГБ.
Именно с Щаповой Серебренников начинает исследование сексуальности героя и значения этой темы для жизни и творчества своего персонажа. Женщина «не из его лиги» заставляет Лимонова страдать, мучаться от невзаимных чувств, резать вены и измазывать кровью стены перед ее квартирой.
Они увлекаются эротическими фотосессиями, посещают порнокинотеатры и занимаются анальным сексом во время просмотра телевизионного выступления Александра Солженицына. После тяжелого разрыва с Щаповой он создает ее алтарь, наносит макияж, бродит по городу в поисках нового себя и занимается сексом с темнокожим бездомным — тогда же он и смотрит другими глазами на Нью-Йорк, который изначально представлялся эмигрировавшей паре как безумное и красочное место, «город-мечта».
В тот же момент происходит и новое перевоплощение Лимонова, его символическая «смерть» (тоже довольно эксцентричная — в этой фантазии его, одетого в пижонский белый костюм, расстреливают бандиты прямо на самой людной улице Нью-Йорка). Монтажный переход — и вот он уже не просто молодой и яркий, полный надежд экспат, а дворецкий на Манхеттене. И, тем не менее, он продолжает писать — и пытается хитростью примазаться к ненавистным богачам, чтобы выпустить свою первую книгу.
Разочарование капиталистическим миром Запада толкает Лимонова на возвращение в СССР — он не может встроиться в местное общество, которое кажется ему противным и недалеким. Последние годы в эмиграции ярко отражены в сцене, где поэт бежит по постапокалиптическим улицам Нью-Йорка, не обращая внимания на исторические события. Он вырывается из киношных декораций (в прямом смысле слова) и выбегает на улицу.
Тему «поиска себя» не раз поднимут журналисты, которые интервьюируют Лимонова. Они всё спрашивают, кем же он себя считает — советским писателем или диссидентом.
Лимонов — уже не поэт, не нищий, не маргинал, а настоящая селебрити и настоящий политик — уклоняется от этих вопросов и высмеивает их.
В одной из завершающих сцен сотрудник администрации президента РФ, который в прошлом был тем самым сотрудником КГБ, выгнавшим Лимонова из России, предлагает политику стать помощником нового президента. Лимонов, привыкший быть вне системы, отказывается.
Несмотря на деятельность политика в последние годы его жизни, «баллада» не транслирует эти ценности, а, наоборот, открещивается от всего, что связано с национал-большевизмом, перманентной войной с Западом и «воссоединением» с украинскими территориями. Фильм завершается послесловием, в котором говорится, что члены НБП воевали на востоке Украины, а сам Лимонов умер за два года до начала полномасштабного вторжения.
Как резюмировал сам Серебренников, «такое ощущение, будто мы сейчас живем в мире Лимонова. Будто российская власть прочитала его последние книги и сделала ровно то, что он предлагал».
Кирилл Серебренников привез в Канны фильм «Лимонов. Баллада об Эдичке», экранизацию романа Эмманюэля Каррера об эмоциональном поэте, любовнике и яром революционере. После премьеры режиссер рассказал, что теперь видит в Лимонове, умершем в 2020 году, предвестника войны в Украине, а задуманный давно фильм после 24 февраля поменял значение. Русская служба RFI вместе с другими журналистами обсудила с Серебренниковым то, что значил Лимонов для России, и каким его показали на большом экране.
— Лимонов — персонаж XX или все-таки XXI века?
— Мне нравится идея того, что Лимонов — сын XX века, комбинация всего того, что случилось в нем. Всех ужасных вещей: жестокости, насилия, идеи, что война может разрешить все, что можно убивать людей. Но при этом и большого искусства, поэзии, наслаждения и вдохновения.
Мы не создавали биографию реального писателя Эдуарда Лимонова. Это история, фильм, поставленный по книге Эмманюэля Каррера. Это очень разные вещи — Эмманюэль Каррер смог создать другого персонажа, зверя по имения «Эдичка». И Эдичка состоит из противоречий. Таланта, сумасшествия, поэзии, крови, похоти, спермы, пота, всего. И Эмманюэль Каррер сделал из него этого персонажа.
В книге Эмманюэль Каррер открыто говорит, что не знает, как именно создать портрет Эдуарда Лимонова. Что он непонятен западному созданию. Его история в книге — лишь то, что понял Эмманюэль Каррер.
Это дает мне свободу не следовать «правде», создать воображаемый образ мира вечного бунта, поэзии, насилия, секса, музыки, империализма и русского фашизма. Это стало возможно благодаря свободной структуре фильма. Мы называем нашего персонажа российским джокером.
При этом в моей жизни я показываю, что являюсь полной противоположностью идеям Эдуарда Лимонова.
— Процесс работы над этим фильмом был прерван войной — его производство прервалось после 24 февраля, и вы говорили, что в целом не были уверены, что фильм будет закончен. Повлияла ли война на то, что вы вложили в кино, на то, что мы видим на экране?
— Сценарий был написан гораздо раньше, чем началась война. Февраль 2022-го — это уже съемочный процесс. Лимонов же умер до того, как началась война, и не мог на это отреагировать.
Сегодня же этот фильм, как мне кажется, показывает природу войны и российского фашизма.
— Такой идеи не было в начале?
— Конечно, нет. Это был фильм, поставленный по книге, о персонаже, полном противоречий. Ничего больше.
— Сопоставляли ли вы себя с Лимоновым? Вы оба покинули страну по политическим причинам…
— Я был бы рад сказать — Мадам Бовари, это я! Но это не я. Я просто всматривался в персонажа, в ту его энергию, с которой я долго работал.
Бен Уишлоу, который сыграл в фильме главную роль, до начала съемок ничего не знал про Эдуарда Лимонова, не читал книгу. Работа над фильмом потребовала большого труда. Мы переводили для него тексты и поэзию Лимонова, смотрели с ним бесконечные интервью. Все для того, чтобы Бен впитал в себя все возможные черты Лимонова, его поведение, мимику и контекст, в котором происходят события фильма. Все это — его талант, но еще и большая работа.
Игра Бена Уишлоу — не про то, чтобы притворяться. Как по методу Станиславского в театре, он вживается с персонажем.
Интересно делать фильмы про плохих парней. Кому нравятся рассказы об идеальных, плоских?
— Как вы работаете с музыкой в фильме — одной из главных составляющих вашего кинематографа?
— Я начинаю с музыки, подбираю ее еще до съемок. Мы уже используем ее на площадке. Обычно музыка накладывается в конце, а я с нее начинаю.
Мы работали с невероятными профессионалами — в том числе с итальянцем Массимо Пупилло. Он ученик знаменитого композитора Луиджи Ноно. Массимо Пупилло может создать все, что угодно — от клубных или панковых саундтреков для сцен из Берлина до академической музыки.
Другая группа — Shortparis, российские звезды. Они сделали аранжировки своих треков и написали песню, которую и исполнили в фильме.
— Это ваш первый фильм на английском языке. Как это повлияло на работу с материалом — в том числе с поэзией Лимонова?
— Ответ очень прост: я русский, мои продюссеры — итальянцы, писатель Эмманюэль Каррер — француз. Мы все говорим на английском, это наш естественный рабочий язык.
На английском фильм проще донести до аудитории. Если бы он был на русском, он был бы не для всех. Да, можно добавить дубляж, но это будет уже не то произведение. Английский был нашим выходом.
У нас была возможность работать с большими звездами — в том числе с Беном Уишлоу. Он даже специально освоил русский акцент. У Бена был преподаватель, с которым он занимался три месяца.
Этот фильм — не для российской аудитории, а для западной. (Продюсеры фильма объявили, что не будут показывать картину в России на фоне законов о запрете «пропаганды ЛГБТ» — RFI). Книга тоже для западной аудитории. А в России должны, наверное, снять свой фильм об этом спорном персонаже.
— Есть ли для России возможность вернуться назад, из такого фашизма, который представлял Лимонов?
— В этом вопросе я пессимистичен — я не понимаю, как это сделать. Я всегда называю это войну самоубийством, словно Россия совершила суицид. Это войне не только против Украины — но дух Украины становится лишь сильнее. А Россия убивает себя, политическая система разрушает общество.
Моя бывшая студента Евгения Беркович и сценарист Светлана Петрийчук находятся в тюрьме ни за что, за театральную постановку, которая получила национальную премию. Обвинения абсолютно безумны. Идея постановки — в том, чтобы остановить терроризм, а девушек обвиняют в обратно. Они в тюрьме уже год.
Это пример того, что происходит с Россией. Это портрет сегодняшней России, отношения людей и государства. Россия, которую я знал, и то, что я сейчас читаю о России — это разные страны. Это что-то совсем другое.
— То внимание, которое вы привлекаете к ним на Западе, может как-то помочь?
— Я нахожусь с ними на связи. Но, к сожалению, все наши утверждения не могут что-либо поменять в России. Мы каждый день говорим — остановите войну, но этого не происходит.
Надеюсь, что наши слова могут помочь Евгении Беркович и Светлане Петрийчук позже, когда это дело закончится. Люди будут знать их имена, и это повлияет на их работу в будущем.
Надеюсь, рано или поздно они покинут Россию и начнут новую жизнь.
— Дело против них — естественное продолжение «Седьмой студии»?
— Не продолжение, но то же самое. Только гораздо хуже.
— Часть фильма, снятая в Нью-Йорке, эстетически очень интересна. Это словно старый фильм.
— Это было нашей целью — сделать стилизацию под каждую эпоху. Часть в СССР была снята в черно-белом, словно старые советские фильмы. Текстура пленки, кадра позволила нам передать атмосферу 80-х.
Нью-Йорк был, пожалуй, самой сложной частью. Он потребовал много времени и денег. Эффект старой пленки, камеры был большей частью достигнут на пост-продакшене, но камера была очень, очень дорогой!
— Ваш следующий фильм — «Исчезновение» — о нацисте Йозефе Менгеле.
— Да, мы снимали его в Уругвае, Парагвае, в других странах. Это фильм о забвении. О том, как пытались спрятаться от правосудия нацистские преступники. Фильм уже закончен, но когда он будет показан, нужно спросить продюсеров. Вероятно, в следующем году.
На набережной Круазет продолжается праздник кино — и даже не обходится без российских актеров и режиссеров. В конкурсе 77-го Каннского кинофестиваля показали новый фильм Кирилла Серебренникова — «Лимонов: Баллада об Эдичке», снятый в копродукии компаний из Италии, Франции и Испании. Главную роль блистательно сыграл Бен Уишоу, а насколько бесспорно всё остальное — рассказывает Дарья Тарасова.
Поэт, «независимый коммунист», любитель плотского и развязного, непризнанный (как минимум, по его же мнению) гений, бунтарь и человек со своим пониманием национального и политического. В биографической книге Эмманюэля Каррера именно таким предстает Эдуард Лимонов: противоречивым, не всегда последовательным, но неизменно страстным. Таким же его изобразил и Кирилл Серебренников в англоязычном дебюте «Лимонов: Баллада об Эдичке» — с до невозможности похожим на прототип Беном Уишоу.
Некоторые люди настолько утонули в слоях напускных или вполне искренних характеристик, что продраться через набор мифологем о них, народных или собственного сочинения, крайне сложно. Эдуард Лимонов — как раз такой случай. Одиозный интеллектуал оставил за собой глубокий след в российской культуре и сделал это очень навязчиво, скандально. Литературные работы, отчаянная эмиграция, громкое возвращение, «Лимонка», [запрещенная в России] НБП, разлад с оппозицией. Опять же — эпизод с темнокожим бездомным, который обсуждают до сих пор.
Кажется, что Серебренникова привлек в Лимонове именно этот образ вечного панка, человека-против-истеблишмента (такая же характеристика подходит самому постановщику). По крайней мере, именно это отражено в фильме: обиженному страной и судьбой интеллектуалу важнее встать в позу, чем быть «за» хоть что-то. Благодаря жанровой приписке «баллада», Серебренников отчасти ускользает от бюрократической формулы байопика, жаждущей рассказа о человеке в более-менее объективной и исчерпывающей форме. Ведь баллада — она про героя, про человека-миф, его образ, трактуемый автором и публикой. Вот режиссер и сконцентрировал 30 лет из жизни писателя, чтобы набор эпизодов помогал раскрывать его панковость с разных сторон. Правда — и это важно — не со всех.
Бен Уишоу меняет костюмы и прически, переносясь то в монохромную молодость Лимонова, когда тот работал на заводе (неубедительно малое по хронометражу пространство картины), то в Нью-Йорк к возлюбленной Елене (Виктория Мирошниченко), то обратно в СССР — на встречу со стабильно шокированными читателями. Переходы между периодами сопровождаются ритмичным саундтреком, сменой кадрирования и красочными подзаголовками на весь экран, стилизованными под шрифты советских плакатов.
Место нашлось, конечно же, и полубайке с бездомным — именно по ней Лимонова знает широкая публика. С одной стороны, не включить её в «байопик» было бы странно, с другой — это лишь одна из многих крайностей, далеко не самая вопиющая, по которым читатель и гражданин запомнит титульного героя. Куда страннее, что о политическом мировоззрении Лимонова фильм не позволяет составить какого-то конкретного мнения. Судьба поэта в контексте государственного курса сведена к пояснительному слайду перед титрами. В отличие от сторонних зрителей, тем, кто знаком с российской реальностью, это может дать немного другое понимание взглядов Лимонова. Однако получается, что вне сугубо внутреннего контекста персонаж просто-напросто романтизирован,— заслуженно ли?
Можно ли снять фильм об Эдуарде Лимонове, отразив его характер, но обойдя вытекающие из него биографические последствия? Оказалось, что да: снова лазейку стоит искать в названии — по крайней мере, русскоязычном. Лимонов — реальный человек, Эдичка — литературный герой, и Серебренников избирательно снял ЖЗЛ обоих разом. Неудачным кажется разве что геополитический контекст, в котором выходит лента: заигрывать с подобными персонажами, хоть и с настолько убедительными оговорками, будто бы уже недопустимо.
Стилистически же «Лимонов» недалеко ушел от «Лета» — что, с одной стороны, закономерно, а с другой — как минимум спорно. Вновь идут в дело панковые замашки со сломом пресловутой четвертой стены, гуляющим соотношением сторон, бойкой камерой и не менее подвижными актерами, а также узнаваемые решения, вроде анимационных вставок и выступлении музыкантов из Shortparis (куда без них?). Всё это как бы и отвечает бунтарскому духу Лимонова-Эдички, но кажется вторичными по отношению к истории Виктора Цоя и Майка Науменко. А это всё-таки два совершенно разных бунта.
Le cinéaste russe livre le biopic parcellaire d'un écrivain dandy, agent provocateur et addict compulsif. Mais il manque la folie de ses premiers films.
Comme son titre l'indique, cette «ballade» est un récit de la vie de Limonov, tour à tour voyou russe, poète et clochard exilé, majordome new-yorkais, rebelle et icône du milieu branché des 80s… L'auteur russe avait raconté chaque épisode de sa vie turbulente dans des bouquins au romantisme alcoolique et à l'énergie punk, avant qu'Emmanuel Carrère ne s'empare de lui pour en faire le héros d'un de ses romans-concept. Provocateur, bouffon romantique, produit à la mode, écrivain nihiliste : c'était un sujet en or pour Kirill Serebrennikov, grand cinéaste du chaos, de la folie et du débordement soviétique.
On est d'autant plus étonné de voir un résultat aussi lisse, anémié, presque sans vie.
Tout commence à Kharkov, en Ukraine. Le jeune Limonov rimaille et s'ennuie. Il décide alors de partir aux US. Là, il déambule dans les rues de la Grosse Pomme au milieu des ordures, des clochards et des homeless avant de tomber sur Elena (Viktoria Miroshnichenko), mannequin magnifique dont il s'éprend et avec laquelle il va vivre une véritable descente aux enfers (alcoolisme, drogue, violence… tout y passe). Puis viendra le retour en Russie, les romans, la célébrité, la prison…
OK. Mais qu'est-ce que nous raconte le cinéaste ? C'est bien le problème. Pas grand-chose. Etrangement, dès le début, son film paraît engoncé, trop sage, comme si Serebrennikov avait peur de son sujet. Les idées de mise en scène sont rebattues voire carrément usées. Ainsi, pour signifier que Limonov étouffe dans sa vie de poète maudit ukrainien, il écarte les bords du cadre faisant passer le film du 4:3 au 16:9. Pire, le cinéaste de Leto s'offre un tracklisting désespérément convenu («Russian Dance» de Tom Waits au moins trois fois, «Walk on the Wild Side» de Lou Reed en boucle). Il multiplie les plans-séquence qui tournent à vide ou les effets pyrotechniques bouffis (les dates des époques qui s'inscrivent sur les immeubles).
Il y a bien quelques belles transitions entre les différents chapitres du film, mais il manque le souffle, l'énergie, l'outrance du cinéaste de Petrov. Et surtout le contexte historique qui donnait tout son sens au roman de Carrère. Car Serebrennikov a décidé de se concentrer sur son exil new-yorkais, passant plus que rapidement sur les errements politiques de son héros, chevauchant sur ses années nationalistes et rouge-brunes. L'intérêt du bouquin de Carrère était de brosser le portrait contrasté d'un homme insaisissable, contradictoire, dont on ne savait s'il était un héros ou simplement une ordure. Serebrennikov n'offre aucun point de vue sur cet aventurier à la manque. Jusqu'à ce carton final qui, avec désinvolture, sans jamais s'en être emparé dans le film, explique ses tentations fascistes.
Ben Whishaw a beau être bluffant (à la fois par son mimétisme, mais aussi par la nuance de son jeu et de ses attitudes), son incarnation révèle un autre problème du film. Tout ici se joue en langue anglaise. Un paradoxe pour ce film en compétition pour la Palme d'or qui voulait vraisemblablement sonder l'âme russe.
Depuis le Festival de Cannes, nous avons pu poser quelques questions à Ben Whishaw, venu présenter le biopic Limonov, la ballade !
[Ben Whishaw:]
— Les gens pensent souvent qu'il y a quelque chose de mystérieux dans le fait d'être acteur. Mais parfois, ça se résume aussi juste à se déguiser. Je n'avais jamais entendu parler de Édouard Limonov quand j'ai reçu le scénario. Tout a été une découverte pour moi. Je crois que nous étions en septembre 2020, on sortait juste du confinement. Je me souviens recevoir le scénario, le lire et l'énergie de cet homme m'a donné le tournis. Sa folie sautait hors de la page.
J'ai trouvé ça très intéressant et je l'ai lu une nouvelle fois et j'ai réalisé que c'était aussi quelqu'un de dérangeant et de problématique. J'ai donc hésité. J'ai eu des réactions et des sentiments très contradictoires. Mais j'aimais les films de Kirill, nous avons eu une excellente réunion sur Zoom et j'étais à un moment de ma vie où j'avais envie de tenter des choses.
C'était impossible de savoir comment le film serait au final. Il se réinvente constamment. Il a toujours des aspects différents, des looks différents. Ça montre sa créativité. Je n'ai jamais joué un personnage comme lui sur tant d'années, c'est un adolescent quand le film commence et un vieil homme quand il sort de prison. C'était intéressant de couvrir une telle période de sa vie, d'une façon poétique et pas littérale.
Les gens pensent souvent qu'il y a quelque chose de mystérieux dans le fait d'être acteur. Mais parfois, ça se résume aussi juste à se déguiser. Je crois vraiment à ça. Ça change la façon dont on bouge, on se sent, ça change la façon dont les gens vous perçoivent. Le costume, le maquillage, la coiffure, étaient vraiment très importants. Et c'est aussi une partie très amusante !
J'ai vite compris que le film serait composé de chapitres de la vie de cet homme. La fin d'un chapitre, il est au fond du trou, au bout du rouleau, mais il se relève, se réinvente en devenant quelqu'un d'autre. On ne peut pas le détruire, il renaît de ses cendres comme le phénix. C'était un défi incroyable, c'était complexe car à la moitié du tournage, la guerre en Ukraine a débuté. Ce qui nous a interrompu. Ça a forcément influencé le résultat final du film.
On peut approcher le personnage avec jugement. Et il le mérite car il fait parfois des choses terribles. C'est une figure controversée, dérangeante de bien des façons. Mais pour le jouer, on ne peut pas penser comme ça, il faut toujours se mettre dans ses chaussures, voir les choses de sa façon. Je pense que c'était dur pour lui de faire partie de ce monde. C'est pour ça qu'il était aussi difficile. Il n'était jamais en paix, toujours tendu, avec un appétit énorme dans le combat. Rien ne le satisfaisait jamais. C'est un sentiment très humain, que l'on peut comprendre, aussi dérangeant soit-il.
J'aime vraiment pouvoir faire des choses différentes. Travailler dans des médias différents. Sur scène, à la télévision, dans les films. Ne jamais se satisfaire de la situation. Toujours tenter de nouvelles choses pour continuer à découvrir, c'est très important pour moi.
Mit «Limonov: The Ballad» von Kirill Serebrennikow und «The Apprentice», Ali Abassis Porträt von Donald Trump, wurden dieses Jahr zwei Filmbiografien in den Wettbewerb des Festivals aufgenommen. Sowohl Serebrennikow als auch Abassi illustrieren jeweils eine Hauptfigur, die sich selbst genügt; beide Filme spielen, zumindest teilweise, im New York der Siebzigerjahre. Und so unterschiedlich die beiden Figuren sind: weder Trump noch der russische Schriftsteller und Provokateur können (und wollen) auf eine empathische Reaktion seitens des Publikums bauen.
«The Apprentice», der sich als ein Rückblick auf die New Yorker Karriere des Immobilienmoguls erweist, setzt mit einer Illustration des Machthungers des zukünftigen Präsidenten ein: Die Eröffnungsszene zeigt den 27-jährigen Trump, wie er in einem exklusiven Club Manhattans ein junges Model stehen lässt, um den Kontakt mit der einflussreichen Elite der Stadt zu suchen. Der charismatischste Mann der Gruppe, der Anwalt Roy Cohn, der sich mit seinem Zynismus und seiner «Take-no-prisoners»-Mentalität in die Nähe der New-Yorker Milliardäre manövriert hat, nimmt ihn alsbald unter seine Fittiche. Von Cohn wird Trump auch jene Lektionen erhalten, die er in Zukunft mit Perfektion und in jeder Lebenslage applizieren wird: «Immer angreifen, alles leugnen, keine Niederlage zugestehen», wie offensichtlich auch immer diese sein mag.
Da die Handlung — entgegen den Erwartungen, die der Titel wecken könnte — lange vor Trumps Teilnahme an der gleichnamigen Reality-TV-Show endet, werden allerdings auch die Konsequenzen ausgeblendet, die Trumps Wirken auf die Öffentlichkeit haben wird. Für Abassi bietet Trumps politische Zukunft allenfalls die Gelegenheit, «The Apprentice» mit einer Pointe enden zu lassen: Was er zu tun gedenke, falls er eines Tages Bankrott gehe, fragt ihn eine Fernsehjournalistin während eines Interviews im Trump-Tower mit Blick auf die New Yorker Skyline. Er würde vermutlich für die Präsidentschaft kandidieren, lautet die Antwort.
Auch Serebrennikows Inszenierung ist kaum an den tieferen Resonanzen der mit der Zeitgeschichte interessiert: Obschon der Film auf Emmanuel Carrères Roman «Limonov» basiert, spart das Drehbuch die zahlreichen Bezüge aus, die der französische Autor zwischen der Implosion der UdSSR und dem Lebenslauf des russischen Autors ausmachen konnte. Erst am Ende, als mittels eines Zwischentitels der Hinweis erfolgt, dass Limonows Geburtsstadt Charkiw heute von Moskau bombardiert wird, suggeriert die Regie eine mögliche Wechselwirkung zwischen dessen politischer Rhetorik und der Wirklichkeit.
Natürlich bieten Limonows Lebensstationen allein genügend Stoff für eine Fiktion: Als Sohn eines KGB-Offiziers geboren, präsentierte er sich erst in Moskau als Poète maudit, bevor er sich später in New York als Clochard und Butler durchschlug und anschliessend in Paris in der Rolle des «leninistischen» Dissidenten Karriere machte. Während des Kriegs in Jugoslawien trat er als Sniper in Erscheinung, 1994 gründete er die «Nationalbolschewistische Partei Russlands». 2002 schliesslich wurde er im Altai-Gebirge verhaftet und wegen illegalen Waffenbesitzes zu zwei Jahren Haft verurteilt.
Kein Ausblick auf die Gegenwart
Abassis souveräne Regieführung findet adäquate Lösungen, um der Sucht nach Luxus seiner Figur gerecht zu werden: Die grobkörnigen, ausgewaschenen Farbaufnahmen erinnern an die Siebzigerjahre, die glitzernden Accessoires scheint sich an der Ästhetik von Fernsehserien wie «Dynasty» zu orientieren. Auch die Entscheidung, Trumps Wirkungsfeld wie einen geschlossener Boxring darzustellen, erscheint angesichts dessen komplexfreiem Streben nach Macht als schlüssig.
Serebrennikows Kamera bietet ebenfalls eine eklatante Talentdemonstration, wenn auch mit anderen Intentionen und entgegengesetztem Effekt: In den New Yorker Sequenzen bricht die Regie in einem brechtschen Moment das Dekor der Strassenzüge auf, um Limonows destruktive Selbstbezogenheit zu illustrieren. In seinen stärksten Momenten erinnert «Limonov: The Ballad» an die rastlose Energie von Serebrennikows Erstinszenierung «Leto», allerdings scheint die furiose Rebellion des Protagonisten hier in eine historische Leere zu fallen.
Weder Abassi noch Serebrennikow riskieren in ihren Produktionen einen Ausblick auf die Gegenwart. «Trump ist Trump», beziehungsweise «Limonow ist Limonow» ist das Credo der beiden Regisseure, was ihre Sicht auf ihre Figuren betrifft. Die Tautologien, schrieb einst Roland Barthes, würden die Realität stets auf «berechenbarer Distanz halten». Hier liegen vermutlich auch die Grenzen dieser im Übrigen brillant inszenierten Biografien.
Cannesissa esiteltiin uutuuselokuva unohdetusta venäläisrunoilija Eduard Limonovista, joka nuorena miehenä loikkasi Yhdysvaltoihin ja palattuaan Venäjälle kannatti Putinin sotapolitiikkaa.
Harva on kuullut venäläisrunoilija Eduard Limonovista. Ehkä pitäisi.
Cannesissa esiteltiin sunnuntaina hänestä ja hänen runoistaan kertova uutuuselokuva «Limonov: The Ballad».
Vuonna 2020 kuollut Limonov oli vanhemmiten myös hyvin kiistelty venäläispoliitikko, joka ihaili Stalinia ja kannatti Putinin sotapolitiikkaa.
Elokuva seuraa Limonovin kasvua runoilijana. Mukana seuraa tarina, jossa Venäjä muuttuu entistä aggressiivisemmaksi valtioksi.
Limonovin tarinassa on paljon ristiriitaa kuten venäläisyyteen kuuluu. Vaikka Limonov kannatti putinilaista politiikkaa, hänen omaelämäkerrallinen autofiktionsa «It's me, Eddie» vuodelta 1979 kuuluu Venäjällä teoksiin, jotka määrättiin kirjastoista tuhottaviksi vuonna 2022.
Cannesin kilpasarjassa kilpailevan elokuvan on ohjannut Kirill Serebrennikov, joka on Limonovin tapaan venäläinen emigrantti.
Serebrennikov, venäläisen teatterin takavuosien voimahahmo, lähti Moskovasta Venäjän hyökättyä Ukrainaan 2022.
Cannesissa Serebrennikov otti nyt kantaa kahden Venäjälle jääneen kollegansa puolesta. Ohjaaja Jevgenija Berkovitš, joka on Serebrennikovin oppilaita, sekä käsikirjoittaja Svetlana Petritšuk pidätettiin vajaa vuosi sitten «terrorismin oikeuttamisesta».
«He ovat olleet vuoden vankilassa. He eivät ole tehneet mitään pahaa, ainoastaan esityksen», Serebrennikov sanoi ja totesi vangitsemisen vain osoittavan, mihin Venäjän laki ulkomaisista agenteista johtaa.
Vuonna 1943 syntynyt Eduard Limonov lähti Venäjältä 1974 hieman samankaltaisessa tilanteessa, ainakin elokuvan mukaan.
Vaihtoehto oli ryhtyä KGB:n vasikaksi. Limonov päätti lähteä länteen ja nousta emigranttikirjailijoiden ihailtuun joukkoon.
Nimiroolissa on britti Ben Whishaw, joka on suurelle yleisölle tuttu kolmesta «Bond»-elokuvasta. Niissä hän esittää varusteita kehittävää Q-hahmoa. Kyllä, lähinnä venäläisistä kertova elokuva on englanninkielinen. Tuottajien mukaan siksi, että näin tavoitellaan mahdollisimman suurta yleisöä.
Whishaw on roolissa mainio, paksusankaisia ja paksulinssisiä silmälaseja myöten. Hänen pitää esittää paitsi runoilijaa myös poliitikkoa, karnevalistista agitaattoria sekä miestä, jonka voitot rakkaudessa ovat harvalukuisia.
Elokuvan ensimmäiset kaksi kolmannesta ovat perinteistä ja rosoista taiteilijakuvausta.
Nähdään, miten Limonov kasvaa runoilijaksi Harkovan niukkuudessa ja miten hän keksii Savenko-sukunimen tilalle kirjailijanimeksi Limonovin, joka viittaa sekä sitruunaan että käsikranaattiin.
Limonov siirtyy Moskovaan ja sieltä New Yorkiin. Runoilijana hän ei halunnut olla länttä eikä itää vaan jotain muuta. Vastaus löytyi päihteistä, naisista, sekoilusta. Leipänsä hän hankki muun muassa vaatturina ja hovimestarina.
Limonov halusi olla sukupolven ääni, synnyinmaansa hellimä, enemmän kuin Joseph Brodsky tai Aleksandr Solženitsyn, joita hän halveksi. Limonovin tempaukset olivat osa runoilijuutta, ainakin hänelle itselleen.
Cannesissa Serebrennikov korosti, ettei Limonov ole elämäkertaelokuva vaan filmatisointi meilläkin suomennetusta ranskalaisen Emmanuel Carrèren kirjasta, joka taas perustui Limonovin autofiktioiden varaan.
Jos elokuvaa katsoessa Limonovin persoona jää hämäräksi, se johtuu siitä, että runoilija on kolmen verhon peitossa: elokuvan, hänestä tehdyn kirjan sekä Limonovin itsensä.
Visuaalisesti ja musiikillisesti Serebrennikovin elokuva on sisarteos vuoden 2018 rockelokuva «Kesälle». Yhtenä käsikirjoittajana on puolalainen Pawel Pawlikowski, joka tunnetaan kylmän sodan vuosien ja etenkin Itä-Euroopan lähihistorian taitavana tulkkina.
Vuoden 2022 elokuvassaan Serebrennikov käsitteli Pjotr Tšaikovskin vaimon kautta säveltäjän homoseksuaalisuutta.
Teema nousee myös Limonovissa, eikä Serebrennikov jätä provokaation mahdollisuutta käyttämättä. Elokuvassa venäläisten aikalaisten on vaikea hyväksyä Limonovin suhdetta mustaan kodittomaan mieheen. Runoilija lyö elokuvassa vettä myllyyn ja kehottaa muitakin kokemaan saman «edes kerran elämässään».
«Limonov» on eräänlainen venäläisten toisinajattelijoiden ja emigranttien lyhyt historiikki. Elokuvassa mainittujen saharovien ja baryšnikovien rinnalla Limonov ei kuitenkaan ole samaa tasoa.
Serebrennikov sanoi Cannesissa, että Limonov on edelleen hieno runoilija «siitäkin huolimatta, mitä kaikkea hän on sanonut».
New Yorkin 1970-luvun dekadentti rokkielämä on elokuvassa vaikuttavasti kuvattu, mutta tarinan siirtyessä 1990-luvun Venäjälle ote herpaantuu. Limonovista ja hänen hengenheimolaisistaan ei synny analyysia, eikä katsojaa auteta ymmärtämään, miten runoilijasta kuoriutuu kiihkonationalisti, yhdistelmä bolsevikkia ja kansallissosialistia, joka päätyy kannattamaan Krimin valtausta.
Sillä kun Neuvostoliitto kaatui, Limonov palasi Venäjälle suurempana runoilijana mitä hän oli ollut lähtiessään ja suuntautui politiikkaan. Limonovista tuli yksi kansallisbolsevistisen puolueen johtohahmoista. Puolue ihaili Stalinia ja suuntautui slaavinationalismiin. Hänet nähtiin myös sittemmin sotarikollisena tuomitun serbi Radovan Karadžićin rinnalla ammuskelemassa Bosniassa.
«Jos kuvaukset olisivat alkaneet myöhemmin, olisin lisännyt kohtauksen Balkanilta mukaan», Serebrennikov arveli Cannesissa.
Serebrennikov oli aloittanut kuvaukset Moskovassa, mutta kaikki pysähtyi helmikuun 2022 hyökkäykseen.
Myöhemmin Limonov lähti mukaan Toinen Venäjä-puolueeseen, joka jatkoi kielletyksi tulleen kansallisbolsevistisen puolueen perinteitä. Kun Venäjä hyökkäsi Krimille 2014, putinilaisen sotapolitiikan kannattaja Limonov lähti riemuissaan Donbassiin.
Politiikassa Limonovin roolina oli vain hämmentää, järkyttää, karnevalisoida ja hänen perintönsä nyky-Venäjän politiikassa on mitätön. Elokuvassa runoilija tuon tuosta ehdottaa väkivaltaa ja vallankumousta milloin minkäkin asian ratkaisuksi.
L'attore britannico è il protagonista di «Limonov — The Ballad», il film in concorso a Cannes che racconta la storia del folle e controverso poeta e scrittore russo. Il regista Kirill Serebrennikov: «Purtroppo il cinema non può fermare le guerre».
Militante rivoluzionario, delinquente, scrittore underground, maggiordomo di un miliardario a Manhattan, outsider. Ma anche poeta, amante delle donne, attivista, romanziere, artista. È questo il ritratto (assolutamente non esaustivo) dell'Eduard Limonov di Kirill Serebrennikov, presentato in concorso al Festival di Cannes e accolto da nove minuti di applausi. E dalle parole del regista russo anti Putin:
«Purtroppo il cinema non può fermare le guerre. Realizzare questo film è stato un viaggio molto lungo e finalmente siamo qui. Spero che l'arte, e il cinema in particolare, possano aiutare le persone a capire e a fermare la violenza che travolge il mondo oggi».
Il film, «Limonov — The Ballad», racconta lo scrittore folle e controverso, senza voler essere una biografia e senza voler riproporre fedelmente il romanzo best seller di Emmanuel Carrère, a cui liberamente si ispira. A interpretare il poeta dissidente russo qui è uno straordinario Ben Whishaw, che accompagna il viaggio di Limonov tra la Russia, New York e Parigi. Il film è una co-produzione Italia, Francia e Spagna — prodotto da Wildside, società del Gruppo Fremantle, Chapter 2, Fremantle Spain, France 3 Cinema — e uscirà in Italia distribuito da Vision Distribution. Carrère ha girato un cameo a Mosca il giorno prima che iniziasse l'invasione dell'Ucraina: il giorno dopo la produzione ha dovuto trasferirsi in Lettonia, dove è stata girata quasi tutta la parte del film ambientata in America.
Whishaw porta sullo schermo la vita sregolata di Limonov, senza limiti, pericolosa, a tratti estrema. «Per prepararmi ho letto il libro di Carrère e visto diversi suoi video, in particolare del periodo in cui era a Parigi e poi a Mosca», ha raccontato l'attore britannico nel giardino dell'hotel Residéal di Cannes, «E poi Kirill mi ha incoraggiato a essere il suo Limonov. Non l'ho mai giudicato, ho cercato di comprenderlo e di interpretarlo sentendomi libero». E ancora: «Abbiamo lavorato insieme a Kirill per più di quattro anni e poi è scoppiata la guerra». La Russia ha invaso l'Ucraina.
La guerra ha cambiato tutto, ha spiegato il regista: «È un evento che ha cambiato la mia vita, perché ho dovuto lasciare il mio Paese», ha fatto sapere Serebrennikov,
«La guerra ha travolto i nostri piani e ha trasformato questo film in qualcosa di diverso, è come se il film si fosse fatto da solo».
Serebrennikov guarda alla guerra con grande dolore:
«Migliaia di persone pregano ogni giorno la Russia di fermare questa terribile guerra ma non succede niente, nessuna reazione. Il mondo intero sembra non essere in grado di fermare questo regime. L'arte non ha nulla a che vedere con chi è coinvolto nell'uccisione di esseri umani. Il male e la cattiveria sono purtroppo sempre più forti e mi chiedo perché siamo così impotenti di fronte al male e alla violenza».
Limonov non se lo chiede, è sempre contro qualcosa, ama i margini, gli estremi. L'amore con la modella Ekaterina Volkova (Viktoria Miroshnichenko) lo accende e lo distrugge, New York brucia intorno a loro. È un'esistenza spericolata, quella di Limonov, impossibile da riassumere.
«C'è qualcosa nella sua personalità»,
spiega Whishaw,
«È contro le cose, è nella sua natura. Va controcorrente ovunque si trovi. È un ribelle, sempre. In qualunque sistema politico si ritrovi a fare parte, deve assumere un atteggiamento di opposizione. Lo trovo affascinante, ma anche destabilizzante. È un personaggio ambiguo e inquietante».
Dopo le avventure di New York, Limonov diventa scrittore di successo in Francia per poi tornare in Russia e diventare un politico. Nel 2007 ha persino fondato un suo partito, definendolo «nazional bolscevico», mescolando nazionalismo russo e altre ideologie confuse.
«È stato un eroe della mia gioventù, un poeta»,
spiega il regista,
«ero affascinato dal suo essere antieroe, bastian contrario eterno. Questo lo rende una figura affascinante per i giovani. Ma quando si parla di rivoluzione si parla anche di violenza. E allora la sua rivoluzione non mi interessa, io mi associo a quella non violenta dell'arte e della creatività».
[Антон Мырзин:]
— Алина, а фильм про Лимонова в Каннах — это искусство или политика?
[Алина Витухновская:]
— Ну, это безусловно политика. Это культурно-политический… политическая, информационно-психологическая спецоперация. ИПСО — кратко. Лимонов являлся идеологом и вдохновителем консервативного реванша и нынешней диктатуры. Он создал… создавал почву. Он был Путиным до Путина. Не он подстроился под Путина, а Путин подстроился под него. Сейчас говорю про условного Путина. Государство подстроилось под него. Когда от избытка денег и наглости им понадобилась идеология, они взяли вот это всё. Ильин… это микс: Ильин, Дуги́н, Лимонов. Дуги́н и Лимонов долгое время работали вместе. Не знаю, когда родилась брошюра «Программные документы НБП» (запрещённая организация, признанная экстремистской в России)… ну, возможно, они составляли это вместе. Планы по Украине были… публиковались в газете «Лимонка» ещё в 90-х годах. Всё это было тогда. И, в сущности, нынешней власти не пришлось уже ничего особо придумывать. Они пришли на готовенькое. Поэтому совершенно непонятно, как условно-либеральный режиссёр, на условно-либеральном… Он не условно-либеральный Запад сейчас, он слепой. Т.е. он слепой, доверчивый в самый опасный момент. Как слепой Запад устраивает то обстоятельство, что на его кинофестивале такого уровня представлен фильм фактически об идеологе того, что происходит сейчас. Т.е. по факту этот фильм является публичной легализацией происходящей катастрофы. Легализация Владимира Владимировича Путина, легализация насилия и т.д и т.п. Благодушная публика, в том числе, увы, либеральная в «Facebook»-е, которая начинает искать в Эдичке какие-то милые свойства и таланты, и испытывать к нему теплоту, не только лицемерна и глупа, но она так же становится соучастником этой самой спецоперации, и становится соучастником путинизма. Стать соучастником этого очень легко. Не делать этого, этого не делать, просто всего лишь быть логичным. Почему они не были логичны? Потому что им где-то отказывает логика, а где-то отказывает вкус, а где-то они хотят… Что, собственно такое феномен Лимонова? Это феномен для них — для старой гвардии. Это прежде всего культурный феномен, человек, которого они читали, человек, с которым они связывают свою культурную среду, своё культурное поле. И это бессознательная попытка с их стороны прощупать… прощупать сферу дозволенного. А прокатит такое, тогда, может быть, и всё остальное прокатит. Тогда, может, и менять ничего не надо. Если с Россией всё в порядке. Может быть, следует сделать следующий фильм про Дугина, или Стрелкова, или Пригожина, почему бы нет? Это же такие интересные персонажи.
«YouTube. Алина Витухновская, youtube-канал», 22 мая 2024 года
Лимонов — один из идеологов и вдохновителей нынешней диктатуры. Сейчас, во время длящейся мировой трагедии, снимать о нем фильм, представлять его в Каннах, на широкой международной площадке — это фактически заниматься режимной пропагандой, завуалированной под искусство.
Любой творец, работающий на такую аудиторию, должен понимать контекст, в котором его произведение будет рассматриваться публикой. Это ответ на ваш вопрос — почему фильм про Лимонова — это отвратительно.
Литературный талант — не есть бонус, который отправляет вас прямиком в культурно-исторический рай. Скорее, талант — это отягчающее обстоятельство.
Пока Лимонов был политическим маргиналом-провокатором, его леваческая глупость, его «Сталин-Берия-ГУЛАГ», «Россия — все, остальное — ничто!», все эти подростковые прыщавые кричалки и страшилки воспринимались как постмодернистские игры.
Когда же идеология НБП* стала основой нынешней государственной идеологии, пропитанной нищетой и кровью, когда стало очевидно, что проект НБП, впрочем как и «проект Лимонов» — есть не более, чем оперативная разработка для внедрения агентуры в молодежную среду и распространения реваншистских, милитаристских идей, никаких благоглупых иллюзий о пресловутой лимоновской «гениальности» ни у кого из здравомыслящих людей не осталось.
Я не моралист, особенно в том, что касается философии, искусства и литературы. Но как гражданин и политик, я моралист. Я считаю, что ущерб, нанесенный России Лимоновым и ему подобными «идеологами» огромен. И последствия его еще долго будут аукаться новым поколениям, заложникам преступной политики нынешней власти.
* Признана экстремистской организацией, запрещена в России.
Пушкина, не имеющего никакого отношения к современности, скинули с корабля. Гениального Бродского прокляли за одно стихотворение. А провинциального паяца Лимонова, слегка пожурив, дружески похлопали по плечу.
«Крутой-плохой-свой» — странный маркер идентификации специфической части гоп-интеллигенции. Сейчас она бессознательно прощупывает границы дозволенного, волочит сквозь стены цензуры, здравого смысла и гуманизма тщедушную мумию Эдички, а протащив, расслабится, обнаглеет и потащит в цивилизацию весь литературный хлам — от Прилепина и до, только и спрашивая в хмельном угаре — «Ну а чё?»
За день обесценились все двухлетней давности рефлексии. Ничего не стоят больше ваши идеи коллективной ответственности. Они и так нежизнеспособны и отвратительны. Но какое право у тех, кто поднял на пьедестал системного агента, человека, активно участвовавшего в построении консервативного реванша и диктатуры, обвинять в чем-либо народ? Нет у вас этого права.
Последний раз я видела Лимонова на одном публичном судилище. Это был старик, советский пенсионер. Никакой персонажной монументальности. Я всегда полагала, что персонажи, писатели как-то дистанцируются от быта. Да я сама так делаю. Тут нет. Не так. Он был бюрократичен, замедленен и суетлив одновременно.
Это здешнее азиатское бытие просочилось в него, как и во всякого местного, распятого обыденностью (гробыденностью). Сказав нечто дежурно-литературное, он скукожился общим, обезличенным — «Спешу ребенка из сада забрать!» «Сын» — горделиво и так же обезличено, как всегда говорят они все. И добавил: «Не сидел еще».
Это он говорил не впервые. Советские всерьез полагают, что «анатомия героя» и смысл жизни состоят из наследования неврозов и биографических травм. Именно в этой фатальной вере ключ ко многим семейным драмам и к русской истории, в принципе.
В общем, за исключением некоторой демонстративной эксцентричности, это, повторюсь, был обычный российский пенсионер. Все, что выдавало его инаковость — холеные гейские руки, подделка под аристократа, с изысканно неуместным перстнем. А сам Эдичка, казалось, полностью слился со здешним пейзажем, существуя отдельно от рук.
Возвращаясь к фатально неуместному каннскому фильму. Сам Лимонов виделся мне человеком катастрофически жалким. Этакий отгламуренный мамлеевский Падов, но упивающийся падением и выжимающим из него весь коммерчески-литературный сок (слякоть).
Судорожный, истеричный, завистливый. Маленький жалкий человек для маленьких жалких людей. Такого рода патологические типы хорошо срастались с имперской основой, сулящей им необходимую субъектность, этакие микробы, убегающие в масштаб.
До кремля и власти таким «политикам» никогда не давала добежать томатная гебня, бравшая их под материнское почти кураторство, она даровала им коммунальные блага, но и была бесстрастным доктором, патологоанатомом всего патологического, ведь патологическое — есть сущность такого рода персон.
53:36 — Вспоминаем Лимонова: новый фильм Серебренникова. Достоин ли Эдуард Лимонов такой памяти и такого изучения?
[Ксения Ларина:]
— Плавно переходим к товарищу Лимонову! Который сегодня герой светских хроник везде.
[Евгений Киселёв:]
— Ты написала, по-моему, что-то у себя по этому поводу в «Facebook»-е.
[Ксения Ларина:]
— Я написала про фильм, про фильм, который я раньше видела. Я Кирилла не видела фильм. Давай мы поясним нашим зрителям, которые на знают, что Кирилл Серебренников на Каннском фестивале вот прямо сейчас представил свою новую работу — фильм «Лимонов: Баллада об Эдичке», по роману, забыла как зовут автора… французского автора… написал свою беллетризированную биографию Лимонова. Вот. Ну, вот он снял этот фильм и представил его на… и вокруг развернулись споры. Достоин ли Лимонов вот такого увековечивания памяти, достоин ли он такого внимания, достоин ли он такого подробного изучения его личности, его биографии и пр. и пр. и пр.?
[Евгений Киселёв:]
— Ну, там ты совершенно справедливо вспомнила у себя в «Facebook»-е фильм, который…
[Ксения Ларина:]
— «Русское», «Русское»…
[Евгений Киселёв:]
— …который был снят когда-то, между прочим…
[Ксения Ларина:]
— Двадцать лет назад.
[Евгений Киселёв:]
— Двадцать лет назад. И снималось это в рамках…
[Ксения Ларина:]
— В Харькове.
[Евгений Киселёв:]
— Ну, короче говоря, это был проект, который делался, в некотором смысле, под эгидой того, что осталось от бывшего «НТВ», т.е. это вот… Делалось, можно сказать, по заказу «ТВ6»/«ТВС». Вот это вот замечательное кино. Ну, кому-нибудь, может быть, не понравилось. Но это по мотивам «Подростка Савенко»…
[Ксения Ларина:]
— Да, «Савенко».
[Евгений Киселёв:]
— Вот был такой роман у Эдуарда «Савенко», да. Действие происходит, кстати, в Украине.
[Ксения Ларина:]
— В Харькове. Это его родина. Да.
[Ксения Ларина:]
— Это его родина, Харьков его родина. А ты справедливо написала о том, что: «Господи, вот если ты есть, сделай так, чтобы моя жизнь была необыкновенной, чтобы она была как в книгах, чтобы я всегда побеждал, был самым-самым героем, чтобы меня все любили, все-все-все». Это вот молитва подростка Савенко из этого вот самого фильма «Русское». Я, знаешь, что подумал? А на самом деле между подростком Савенко и Эдичкой Лимоновым и Владимиром Путиным есть много общего.
[Ксения Ларина:]
— [смеётся]
[Евгений Киселёв:]
— На самом деле, вот эту молитву подросток Вова Путин тоже мог запросто…
[Ксения Ларина:]
— [аплодирует] Да, точно. Тоже обиженный любовью, вниманием, что был мелким, никчёмным. Тут же у него там вот эти бесконечные… как же сказать это слово приличное. Страдания по женскому половому органу. Есть такое слово.
[Евгений Киселёв:]
— [нрзб.]
[Ксения Ларина:]
— [смеётся] Там первая любовь. Там первая попытка суицида. Там первая психушка. И, кстати, важно, что фильм снимали в Харькове. Это был 2004-й год. Фильм снимали в Харькове, причём, пейзажи такие угрюмые, тяжёлые, такая промышленная окраина Харькова. Там, собственно, где родился сам Лимонов, Эдуард Савенко. [Эдуард Вениаминович Савенко родился в городе Дзержинск Горьковской области, СССР, ныне Российская Федерация]. Там его формирование личности и происходило. В бесконечном… то, что хотелось человеку, как и Вове Путину… (ты абсолютно прав), сбежать из этой подворотни, сбежать от этой нищеты, да?, сбежать от этих равнодушных людей, которые не чувствуют, не понимают. И быть таким же крутым, как бандюки рядом с ним… в этой подворотне. А он-то был на побегушках. Ну кто там, обмылок какой-то.
[Евгений Киселёв:]
— И вот смотри. Ты справедливо написала в своём посте, где ты как раз о фильме Велединского, о «Русском» пишешь… Что он ведь сидел в тюрьме, в Лифортовской тюрьме, был рьяным оппозиционером, тоже его чуть ли не в терроризме тогда…
[Ксения Ларина:]
— «Стратегия 31»! Ты вспомни. Это же была целая… это его креатура, это он придумал. Он придумал эту «Стратегию 31»: 31-го числа каждого месяца, где есть 31-е число, собираться на Триумфальной.
[Евгений Киселёв:]
— [нрзб.] Он всегда, покойник, говорил, что «это я придумал». Ну не важно.
[Ксения Ларина:]
— Ну нет, ну всё равно это Лимонов.
[Евгений Киселёв:]
— Правда, никто не мог предположить… Это, это вот к вопросу о перевёртышах. Никто тогда не мог предположить, что этот пламенный революционер станет певцом…
[Ксения Ларина:]
— Фашистом.
[Евгений Киселёв:]
— …путинского режима. Фашистом, да.
[Ксения Ларина:]
— Причём таким легальным. Он же всегда… ему нравилось, как я понимаю его, ему нравилось быть таким вот андеграундом, всё время перпендикулярно развиваться общепринятому мейнстриму, вот быть по-другому, «а я вот буду по-другому». Вот в Приднестровье поехал воевать, когда приехал… вернулся в Россию, ты помнишь. Много чего было в его жизни. И почему я говорю про это превращение, потому что он вдруг стал частью этой власти. Таким гладеньким, уже с продуманным образом [показывает на себе бородку], в костюмчике… Всё как бы… охраннички.
[Евгений Киселёв:]
— Начал ходить по светским мероприятиям.
[Ксения Ларина:]
— Да-да-да-да-да! Ну как, по светским? Политические ток-шоу. Он был завсегдатаем всей этой соловьёвщины. Он стал колумнистом «Russia Today». Вообще в страшном сне не может присниться.
[Евгений Киселёв:]
— Сначала он был колумнистом журнала… «GQ».
[Ксения Ларина:]
— Угу.
[Евгений Киселёв:]
— Вот. И тогда он писал в общем неплохие тексты.
[Ксения Ларина:]
— Да он вообще талантливый писатель. [смеётся]
[Евгений Киселёв:]
— И вот это была публицистика на злобу дня у Эдуарда Лимонова. В «GQ». Это был период, когда Николай Усков был главным редактором. Как раз придумал такую фишку, что в рамках этого вполне гламурного журнала будут появляться серьёзные очерки, выходящие из-под пера людей, которые в том числе и о политике пишут. Я там даже в некотором качестве некоторое время сотрудничал, да? А потом вот гламур довёл подростка Савенко до того, что он начал ходить уже на совсем другие политические…
[Ксения Ларина:]
— И стал абсолютным певцом режима. Он восхищался Путиным. Ну, я уж не говорю… там как бы совсем пошло дальше дело, когда аннексия уже произошла Крыма, когда он этот Евромайдан проклинал, и говорил про то, что украинцы вообще не нация… всё то же самое, всё то же самое, что является основой идеологии.
[Евгений Киселёв:]
— [нрзб.] который исповедовал, вот этот левый экстремизм под названием национал-большевизм, который исповедовал Эдуард Лимонов, и который был мил сердцу многих леваков, в том числе, наверное, и тех леваков, которые, если бы было разрешено… А я не знаю, может быть, это и разрешено — проводить демонстрации в поддержку страдающего народа Палестины…
[Ксения Ларина:]
— Да-да-да.
[Евгений Киселёв:]
— …на территории сектора Газа. Вот абсолютно, понимаешь, эти две крайности смыкаются.
[Ксения Ларина:]
— Конечно.
[Евгений Киселёв:]
— Вот этот крайне-правый национал-фашизм российский в его путинском изводе и вот этот крайне-левый национал-большевизм в изводе тех, кто ходил вслед за Лимоновым на марши нацболов, и которые сейчас тоже радостно аплодируют всему, что Россия творит…
[Ксения Ларина:]
— В Украине.
[Евгений Киселёв:]
— …в агрессивной войне против Украины.
[Ксения Ларина:]
— Но я тебе скажу, закольцовывая с Высоцким, что если мы сомневаемся в том, что Высоцкий бы сегодня поддержал бы всю эту вакханалию фашистскую, то, к сожалению, в отношении Лимонова, я думаю, никаких сомнений быть не может. Я думаю, что он был бы абсолютно сегодня на этой стороне.
[Евгений Киселёв:]
— И у меня нет никаких сомнений.
[Ксения Ларина:]
— И приветствовал бы всё это. Да поехал бы ещё, если бы силы были, поехал бы туда.
[Евгений Киселёв:]
— [нрзб.] чтобы скорее освобождали его родной Харьков.
[Ксения Ларина:]
— Да-да-да. И вообще был… он бы оттуда не вылезал. Это точно совершенно. Ну, это его жизнь. Повторю, мне кажется, нельзя ему отказывать в таланте. Потому что есть имитаторы — вот тот же Прилепин, который его предал по сути. Понимаешь? Он же за ним бегал, как собачка. «Заметьте меня, Эдуард Вениаминович, заметьте меня! Я вот как вы, я вот как вы! Вот я нацбол, вот у меня тут тоже роман про, значит, молодёжь, которая, значит, бунтует против буржуазии. Я весь такой как вы, как вы, как вы». И он ему помогал, он его, по сути, ввёл в большую литературу — Лимонов. Он ему покровительствовал. А тот потом его скинул вообще, как ненужную какую-то дверь. И всё.
[Евгений Киселёв:]
— Это правда.
[Ксения Ларина:]
— Ну.
[Евгений Киселёв:]
— Это правда.
[Ксения Ларина:]
— Поэтому талант… он талантливый человек.
Хочу сказать, что про Лимонова уже был снят один фильм, двадцать лет назад, в 2004 году. Это фильм Александра Велединского «Русское», по мотивам автобиографических текстов Лимонова, в основном — «Подросток Савенко», о детстве и юности будущего писателя в городе Харькове, в конце 50-х.
Фильм снимался в Харькове. Роль Савенко/Лимонова играл Андрей Чадов. В ролях его родителей — Михаил Ефремов и Евдокия Германова.
Бандиты, разборки, мрачные окраины Харькова, попытка суицида, психушка (в которой реальных сумасшедших — один-два на десяток нормальных — интеллектуалов с антисоветскими взглядами), побег, предательство матери. Вот из такого замеса рождался Лимонов.
Я не помню, как тогда оценили фильм критики, но помню, что мне он понравился, и по атмосфере, и по актерским работам, и по авторской оценке персонажей. Велединский не романтизировал Лимонова, а наоборот, очень прозаично и жестко объяснял его буйную бунтарскую натуру, в основе которой — дефицит родительской любви и человеческого внимания и маниакальное желание выбиться в герои, любой ценой.
В 2003, когда снимался фильм, сам Лимонов сидел в Лефортовской тюрьме, был рьяным оппозиционером и врагом режима, активным участником Маршей несогласных. И никто не мог предположить, что через несколько лет он переоденется в костюм имени Путина, поддержит аннексию Крыма, станет завсегдатаем пропагандистских шоу и кончит свою карьеру колумнистом Рашатудей.
«Господи, если ты есть,
сделай так, чтобы моя
жизнь была необыкновенной,
чтобы она была,
как в книгах,
чтобы я всегда побеждал,
был самым-самым героем,
чтобы меня все любили.
Все-все-все!»
(молитва Савенко из фильма «Русское»)
«Telegram. Хочу сказать. Ларина», 21 мая 2024 года
[Дмитрий Быков:]
— Я рад за Кирилла Серебренникова. Я считаю Кирилла Серебренникова несильным кинорежиссером. Ни один из его фильмов мне пока не понравился, включая «Юрьев день», который был наиболее талантливым, мне кажется. Мне нравятся его театральные постановки. Вообще, Кирилл Серебренников талантливый человек. Не говоря уже о том, что это талантливый человек, уцелевший в прямом столкновении с российским государством, победивший, положивший это государство в суде на обе лопатки, доказавший свою абсолютную чистоту.
И весьма символично, благородно и благодарно с его стороны, что сейчас он защищает во Франции Беркович и Петрийчук, говорит об их процессе. Рассмотрение их дел по существу началось. Безусловно, войдут в историю как страшная пьеса абсурда их обвинительные заключения о том, что их преступная деятельность выразилась в написании и постановке пьесы. Все это мы запомним, все это мы увидим. И Серебренников совершенно прав, об этом говоря.
Что касается фильма. Я пока не видел картину. Я могу быть абсолютно уверен, что понравится она мне или нет. В любом случае, Уишоу — это тот актер, который не может отработать плохо, который действительно, судя по кадрам, которые просочились, чрезвычайно сильно перевоплотился не за счет грима, а просто за счет лимоновских жестов, как правильно написано в одной…, и за счет мелкой моторики.
А я же, в общем, Лимонова наблюдал много, помню его жесты, которыми он поправлял очки, которыми он описывал книги. Я очень хорошо помню изящество лимоновской фигуры и, как написал замечательно Сергей Николаевич, его противный визгливый мальчишеский дискант. Все это сохранилось и все это есть в фильме.
Но фильм этот дает повод для очень серьезных наблюдений и размышлений. Что имеем, не храним. Вот сегодня главный бренд России в Каннах, а Канны — это, как ни крути, витрина мирового кинопроцесса, главный бренд — это выжатый из России режиссер Серебренников, которого лишили «Гоголь-центра», и выжатый в свое время Россией писатель Лимонов, которому, чтобы состояться, пришлось уехать в Штаты и во Францию. «Это я — Эдичка» — роман, написанный в Америке и напечатанный во Франции.
Это блистательные примеры того, как талантливых, ярких людей Россия сажает. Не надо забывать, что фильм «Баллада об Эдичке, Лимонов» — это фильм одного зэка о другом. Это Серебренников, арестованный на съемках «Лета» и потом два года просидевший под домашним арестом, которому не разрешили даже на похороны матери поехать, что отдельное мерзкое злодейство и тоже не будет забыто никем.
Фильм одного зэка о другом. Лимонов отсидел свои четыре года, неважно, там был он экстремистом или нет, по абсолютно ложному обвинению. Он не собирался устраивать никакого восстания в Казахстане. Он ездил туда с соратниками, примериваясь к борьбе за права русских в Казахстане. Лимонов, был он экстремистом или нет, сидел невинно, что и доказал, кстати говоря, процесс, на котором для него просили 14 лет, а дали фактически уже отсиженное, потому что он ни в чем оказался не виноват, а приписываемые ему документы оказались принадлежащими перу Клишина. То есть Тишина, простите. Да, Тишина.
Все это мы видели и наблюдали не один раз. Это еще один совершенно выдающийся человек, которого Россия выплюнула и который состоялся, что ни говори, вне России. Как бы ни были гениальны стихи Лимонова ранние, но знаем мы его по его потрясающей прозе, возникшей прежде всего под западными влияниями, под влиянием Буковского и Селина. И, разумеется, Лимонов был западным человеком в высшем смысле слова. Я же видел его библиотеку, вернее, то, что от нее осталось, и помню книги, которые там стояли. Он читал на двух языках — на английском и на французском. И все эти биографии великих экстремистов в диапазоне от Капоте до Уайльда были его настольным чтением.
Так что этот фильм сам по себе символичен. И появление его важно. И особенно важно то, что достоянием России — вот это главное подчеркнуть — всю жизнь были гениальные экстремисты, великие художники. И поскольку в истории России все повторяется, два великих харьковчанина, два великих террориста, известные более всего под псевдонимами, Савенко под псевдонимом Лимонов и Савинков под псевдонимом Ропшин, это доказательство того, что гений, большой писатель, большой художник не может не быть террористом, террористом в эстетическом смысле, взрывающим каноны. И в этом плане то, что нашим брендом становятся наши зэки, лишний раз показывает всю абсурдность российского исторического пути.
[Дмитрий Быков:]
— Да-да. Потому что они наложили лапу на все его гонорары, в том числе Лужков, кстати говоря. Это блистательная история и текст Николаевича очень откровенен. Вот это важная штука. Хорошо, что вы спросили. Это лишний раз доказывает, что гения присвоить нельзя. Идею Лимонова можно присвоить только в виде Прилепина, с которым Лимонов, как мы знаем, под конец жизни абсолютно разругался, именно в виде предельного опошления и корысти.
Потому что Прилепин, нынешний по крайней мере, это и есть воплощение пошлости и корысти. Вот присвоить Лимонова в таком виде, в виде корыстного государственника, который прислоняется к государству потому, что собственные его эстетические возможности для продвижения недостаточны, ему надо для настоящей славы не только репутацию гения из низов, ему надо еще и хорошо писать, а этого он не умеет, у него не хватает для этого работы над собой, он еще один пример попадания в случай. И, разумеется, он пользуется протекцией государства, чтобы оно выгнало всех конкурентов, а его посадило на трон и провозгласило писателям года, века, мира всего и так далее.
Вот присвоение Лимонова всегда осуществляется в каких-то пошлейших формах. Лимонов был слишком динамичен, слишком непредсказуем для того, чтобы государство присвоило его. Он всегда умудрялся с этим государством поссориться, оказаться против. Сама фактура государственной пошлости, этой бюрократии, как он говорил, эти тетки в шапках махеровых, эта сама эстетика абсолютно ему противна. Он из другой породы. Он в принципе такой неуловимый и неустрашимый нонконформист. Поэтому не надо бояться, что государство присвоит его идеи, ведь идей-то у Лимонова, грубо говоря, никаких нет.
У Лимонова есть стиль что в прозе, что в поведении, что прежде всего в гениальных его стихах. А этот стиль государством не присваивается, этот стиль государством отторгается.
Именно по этой причине, как бы мы ни относились к Кириллу Серебренникову, гениально одаренный строитель театров, строитель театрального дела, создатель «Седьмой платформы» Кирилл Серебренников, который мог бы принести российскому искусству новую славу и новую аудиторию во всем мире, ставит сегодня в Европе, ставит в Америке, картину представляет в Каннах, прокат в России она вряд ли получит. Иными словами, все лучшее в России как было, так и остается из нее выгоняемо. Я имею в виду отнюдь не себя, хотя, честно говоря, я тоже не самый бросовый товар.
Ludzkie zepsucie, hipokryzja i niemoralność jako klucz do wejścia na szczyt urastają do miana przewodniego tematu tegorocznego canneńskiego konkursu. Po dramacie spowiedzi Schradera i koszmarze autonienawiści Fargeat nadchodzą Kiriłł Sieriebriennikow i Paweł Pawlikowski z przepełnionym pogardą listem miłosnym do wiecznego kontrkulturowca i prowokatora — oto «Limonov».
Gorejące wiecznym ogniem pragnienie wielkości, sławy, społecznego awansu, zmuszające człowieka do zniszczenia i upokorzenia samego siebie, złożenia ciała, duszy i godności na ołtarzu sztuki — to może być tematem niewiernej adaptacji nagradzanej biografii rosyjskiego enfant terrible pióra Emmanuela Carrère'a. A może to opowieść o rozczarowaniu: literackim światkiem, ZSRR Chruszczowa, amerykańskim kapitalizmem, politycznymi dysydentami, europejskimi intelektualistami chwalącymi Fukuyamę w imię wielkiego neoliberalizmu, a w końcu putinowską Rosją. Czy Paweł Pawlikowski chciał zrozumieć epizodycznego bohatera swojego «Serbskiego eposu» (1992), a może Sieriebriennikow pragnął przemycić na zachód swój podziw dla paradoksalnego idealizmu skrzętnie ukrytego pod kożuchem z kierowania stalinowską partią i pisania wschodnioeuropejskiej wariacji twórczości bitników?
Limonov — The Ballad, biorący być może więcej z debiutanckiego dzieła tytułowego bohatera — «It's Me, Eddie» (które we Francji stał się bestsellerem pod opisowym tytułem «Le poète russe préfère les grands nègres») niż z przeboju non-fiction, niczym jego protagonista jest dziełem paradoksów. Podczas seansu wyraźnie widać rywalizację między fragmentami, w których pozostało więcej scenariusza Pawlikowskiego, z przegadaną nieco narracją z offu tłumaczącą emocje protagonisty oraz pocztówkowo wyestetyzowanym seksem, a momentami, gdy pełną władzę miał Rosjanin, pierwsze skrzypce zaczyna grać łamiący czasowe kontinuum montaż wewnątrzkadrowy, kamera zamiast ciągłych kontrujęć tańczy, wiruje i spaceruje, a tłum w sklepie znikąd zaczyna musicalowy numer. Po połączeniu tego z faktem, jak żenującą i po prostu irytującą postacią jest sam Eduard, otrzymujemy miks frustracji i sakralnego niemal zachwytu, bądź co bądź Sieriebriennikow po premierach «Gorączki» i «Żony Czajkowskiego» może bez żadnej przesady kandydować do miana największego współczesnego reżysera, z niedoścignionym dla konkurencji warsztatem i kreatywnością. To euforyczne upojenie wzbudza zwłaszcza perfekcyjnie zrealizowana sekwencja lat 80., gdy protagonista biegnie i przedziera się przez plan filmowy wypełniony graficznymi reminiscencjami najważniejszych wydarzeń i strachów dekady, by w końcu wyrwać się z labiryntu i wylądować w Rosji późnej pierestrojki i głasnosti.
Jak zwykle u Sieriebriennikowa zachwyca strona wizualna, za którą w większości odpowiadają stali współpracownicy reżysera. Bena Whishawa i Wiktorię Miroszniczenko w tym wcale-nie-rosyjskim-filmie charakteryzuje więc Maria Tutkina, a ubiera Tatiana Dołmatowska po to, by przemieszczali się po lokacjach stworzonych przez Władysława Ogaja i Ljubow Korolkową. A to wszystko zostało dynamicznie nakręcone, oczywiście z użyciem różnych obiektywów zależnie od portretowanego roku, przez Romana Wasjanowa i zmontowane przez Jurija Karicha — bojkot rosyjskiego kina idzie światu wspaniale. Rock'n'rollowa energia ballady o pisarzu — lecz nie dysydencie (protagonista się od tego miana odżegnuje podobnie jak jego odpowiednik z prawdziwego świata) — przywodzi zresztą na myśl gangsterskie rosyjskie kino z przełomu wieków na czele z dylogią «Brata». Tak jak w dziele niedożałowanego Aleksieja Bałabanowa ambicjonalne pragnienia upodobnienia się do zachodu zderzają się tu z rosyjską dumą narodową i tęsknotą za imperium utraconym. W końcowej wymowie «Limonov» w dużo większym stopniu stanowi wielkoruską narodową opowieść ku wzbudzeniu serc, niż zapewne ktokolwiek z ekipy chciałby przyznać na międzynarodowym forum.
Akcja ledwie nieco ponad dwugodzinnego filmu rozciąga się na cztery dekady życia Eduarda, od pracy w charkowskiej fabryce, przez brylowanie na moskiewskich salonach, ciężki los ubogiego imigranta w Nowym Jorku lat 70., korzystanie z fruktów burżuazji jako kamerdyner miliardera, okres bycia w centrum paryskiej bohemy i w końcu polityczną karierę w Rosji i pobyt w kolonii karnej. Każda z tych epok charakteryzuje się unikalną stylistyką, od względnie zerowej monochromatyczności, przez prześwietlone ujęcia w duchu obrazów kostiumowej sielanki, dziki świat «Taksówkarza», po niemal wideoesej lub artystyczną instalację i na końcu paradokument — język ekranu zmienia się tak samo jak ten Limonova.
W papierosowym dymie, napędzani energią wódki i kokainy egzystują spragnieni lepszego jutra. Jedni łatwopalni, biegnący w ogień, by mocniej żyć, jak Jelena Szczapowa (Wiktoria Miroszniczenko) symbolizująca tu wszystkie żony bohatera, inni impregnowani, pozorujący łapanie dnia, ryzykowanie i narażanie się dla dramatycznego efektu bez groźby konsekwencji, jak Limonov. Wszyscy jednak wciąż rozedrgani, pragnący znaleźć spokój — szkoda tylko, że wierzą, że będzie on dopiero na wyobrażonym szczycie.
Ben Whishaw rises to the occasion of essaying the poet, provocateur and political dissident Eduard Limonov.
In «Limonov: A Ballad», his rambunctious indictment of the Russian poet, provocateur and political dissident Eduard Limonov, Russian auteur Kirill Serebrennikov unleashes a withering, fabulist whirlwind of a character study, one with as much if not more to say about the self-contradicting social conditions of a post-Soviet Russia as the deeply troubled contrarian at its centre.
Born in the Soviet Union as Eduard Veniaminovich Savenko, only to later derive his pen name Limonov from limonka, the Soviet nickname for an F1 hand grenade, Limonov lived many lives as he careened across Moscow, New York and Paris, only to eventually end up back in Russia. He was known alternately as a literary talent, a bohemian adventurer, a political firebrand, and a fascist street thug; in adapting Emmanuel Carrère's fictional biography alongside Ben Hopkins and Pawel Powlikowski (who'd once intended to direct before deciding he didn't like Limonov enough to base a film around him), Serebrennikov embraces each of these identities as core to the man's perplexing, self-perpetuated myth.
Considered one of Russia's great modern theatre directors, and previously the artistic director for the Gogol Center in Moscow, Serebrennikov seeks not only to depict Limonov's personal and political evolution but also to follow his trajectory through a strange, tumultuous period in world history. In keeping with the flair for expressive surrealism he showcased in Petrov's Flu and Tchaikovsky's Wife, the filmmaker stages Limonov in an impassioned, elaborate fugue, bringing together the historical record and what's known about Limonov's life story with what the filmmaker imagines as his fraught emotional and psychosexual interior. In doing so, he locates a common thread in Limonov's life in his compulsion to rebel: a bright-burning energy that formed the fury of his artistic voice and fed into the abiding chaos of Russian nationalism that slowly corrupted and consumed him.
A blistering interrogation of the many roles Limonov played in popular consciousness, the movie also formally mirrors the character's seemingly unstoppable momentum, collapsing time and space through the filmmaker's signature long takes, including one standout sequence in which the poet and his friends are visualised moving through the years as they travel from room to room, the culture steadily shifting around them through recognisable artefacts and signifiers.
As portrayed by Ben Whishaw, in an explosive performance that's closely attuned to the vitality and vigour of such a character while depicting the destructive force of his jealous rage and petty insecurities, Limonov doesn't alternate between attractive and repulsive but straddles an uneasy erogenous zone in the middle. Hilarious, terrifying, absurd, pathetic, and impetuous, Limonov is a particularly volatile lover, and Serebrennikov's film traces through his relationships with first wife Anna (Maria Mashkova), who's also engaged in the literary scene, then second wife Elena (Viktoria Miroshnichenko), a socialite and model, his precipitous descent into emotional violence and reactionary politics.
In Passages, opposite Franz Rogowski and Adele Exarchopoulos, Whishaw recently stood out as half of a gay marriage that collapses after one partner pursues a relationship with a woman, capturing the sensitivity and growing self-awareness that can accompany romantic turbulence. But the actor has never had a role quite as complex and contradictory as that of Limonov, and he rises to the occasion with a transformative lead turn that's most compelling in its depiction of how malignant narcissism can sour romantic desperation into something uglier and more grimly depressing. It's a fascinating, slow-motion car crash of a performance: destined for destruction, spiralling magnificently all the way down.
«Little White Lies» (Truth & Movies), May 22, 2024
«Limonov: The Ballad» w reżyserii Kiryłła Serebriennikowa wg scenariusza Pawła Pawlikowskiego opowiada o mrocznej postaci rosyjskiej literatury.
«Limonov: The Ballad» to dziwny film. Po ponad dwóch godzinach projekcji nie umiem powiedzieć, o czym on był i dlaczego powstał.
Limonov: The Ballad: Sołżenicyn źle o Limonovie
Tak, Eduard Limonov jest postacią niejednoznaczną, niepokojącą. Inteligent, który zaczynał jako dysydent i emigrant, by w końcu opowiedzieć się za najmroczniejszą polityką imperialną byłego Związku Radzieckiego. Poeta, pisarz, dziennikarz, polityk — przewodniczący Partii Narodowo-Bolszewickiej. Syn oficera NKWD. Urodził się w 1943 roku w Charkowie, niejednokrotnie wchodził w konflikt z prawem. Jako młody chłopak siedział za obrabowanie sklepu. Miał 23 lata, gdy przyjechał do Moskwy i zaczął kręcić się w środowisku artystycznym. Wydał własnym sumptem kilka tomików poezji. W 1974 roku wyjechał do Ameryki. Pracował jako kamieniarz, kelner, majordomus. W 1980 roku opublikował pierwszą powieść «To ja — Ediczka», w której opisywał swoje amerykańskie upokorzenia. Kompletną degrengoladę. Sołżenicyn nazwał go «małym insektem-pornografem», ale książka została przetłumaczona na 15 języków. Dwa lata później Limonov przeprowadził się do Paryża, gdzie dostał francuskie obywatelstwo. W latach 90. wrócił do Rosji. Stanął na czele partii narodowo-bolszewickiej. Wychwalał politykę Stalina, interes narodowy przedkładał nad wartości demokratyczne, w 1995 roku startował w wyborach do Dumy. W konflikcie bałkańskim popierał Serbię, potem chwalił politykę przyłączenia Krymu do Rosji. Zmarł cztery lata temu.
Paweł Pawlikowski o Limonovie
Postacią Limonova zainteresował się Paweł Pawlikowski. W jego dokumencie «Serbski epos» z 1992 roku Rosjanin strzelał w kierunku Sarajewa. Po latach Pawlikowski napisał scenariusz o Limonovie, odstąpił jednak od realizacji filmu. Włoski producent zaangażował jako reżysera Kiryłła Serebriennikowa. Dziś «Limonov…» walczy o Złotą Palmę. Podobno Paweł Pawlikowski dostał zaproszenie do Cannes, z którego nie skorzystał. Ale na konferencji prasowej Serebriennikow zapytany, dlaczego nakręcił film po angielsku, odpowiedział, że stoją za tym obrazem: włoski producent, francuska książka Emmanuela Carrère'a i rosyjski reżyser. A wykonawca głównej roli jest Anglikiem. Nazwisko Pawlikowskiego na konferencji nie padło.
Nie wiem, jaki byłby film Pawła Pawlikowskiego. Na pewno krótszy, bo dzieła polskiego artysty nie przekraczają półtorej godziny, a «Limonov…» dłuży się niemiłosiernie. I wyobrażam sobie, że po wyjściu z kina miałabym o czym myśleć. Na jakich strunach chciał zagrać Serebriennikow — nie wiem. Poszczególne rozdziały życia Limonova przynoszą ciekawe obrazy. Najczęściej zresztą degrengolady, niezależnie od tego, czy bohater zapija się w Moskwie, wegetuje w Nowym Jorku, czy podstarzały już w Rosji pisze do «Limonki» i staje na czele bolszewickiej organizacji. «To nie jest biopik, lecz ballada» — mówi Serebriennikow. Tylko o czym? O degrengoladzie świata? Artysty? Człowieka?
Rosja i Gruzja
Serebriennikow wykorzystał konferencję prasową, by upomnieć się o dramatopisarkę Swietłanę Petrijczuk i reżyserkę Jewgienię Berkowicz, które za wystawienie sztuki «Finist» zostały aresztowane i grozi im siedem lat więzienia. Ale przecież jednocześnie na tym samym spotkaniu z dziennikarzami dziennikarka z Gruzji mówi o protestach, jakie w tej chwili mają miejsce w Gruzji, i pyta, dlaczego reżyser uczynił bohatera z człowieka, który w wojnie bałkańskiej wspierał Serbów, a potem poparł aneksję Krymu przez Rosjan.
Znakomitą rolę stworzył w filmie Ben Wishaw, który jednak do Cannes nie przyleciał. Wytłumaczono, że jest w trakcie prób w teatrze w Londynie.
Post aus Cannes: Über Männer, die über Geschlechterverhältnisse nachdenken, indem sie über Männerrollen nachdenken.
Auch wenn der Frauenanteil in Cannes im Wettbewerb immer noch sehr zu wünschen übrig lässt, spielen dennoch Geschlechterfragen eine zentrale Rolle. Abzulesen ist dies exemplarisch an zwei Spielfilmen, die beide bei aller Unterschiedlichkeit einen ähnlichen Stoff behandeln. Ali Abbasis «The Apprentice» und Kyril Serebrennkovs «Limonov — The Ballad» begleiten zwei Männer auf ihrem Weg in die Politik und sezieren, wie sie wurden, was sie sind oder waren. Während nämlich der «Held» in Serebrennikovs Film nicht mehr lebt, könnte der Protagonist von Abbasis Film uns als US-Präsident wiederbegegnen.
⟨…⟩
Donald Trumps Ruhm auch vor seiner Zeit als 45. Präsident der USA begründet sich nicht allein auf seinem (allerdings recht fraglich gewordenen) Reichtum. Der TV-Nation wurde er vor allem als Star der Reality-Show «The Apprentice» (Der Lehrling) bekannt, mit der er sein Image als Selfmade-Millardär trotz heftigster geschäftlicher Turbulenzen festigen und der Nation vormachen konnte, er sei der geborene «Dealmaker». Ali Abbasis neuer Film nach «Border» und «Holy Spider» (welch Bandbreite diese drei grundverschiedenen Filme aufweisen, ist mehr als beachtlich) spielt zwar auf Trumps wundersamen Aufstieg zum TV-Star an, beleuchtet aber im Wesentlichen die 1970er- und 1980er-Jahre, als der Immobilienunternehmen selbst noch ein Lehrling war.
Verantwortlich für diese Entwicklung sind hauptsächlich zwei Menschen: Donalds Vater Fred Trump (Martin Donovan) und sein erster «political fixer» Ray Cohn (unfassbar gut: Jeremy Strong), einen gewieften Society-Löwen und knallharten Anwalt, der seine Homosexualität bis zu seiner AIDS-Erkrankung geheim halten konnte. Während Fred Trump nach Tyrannenart die Familie beherrscht, nimmt Cohn den jungen Trump (Sebastian Stan) auf andere Art und Weise unter seine Fittiche und bringt ihm die drei Grundregeln des wirtschaftlichen wie politischen Business bei: «1: Immer in die Offensive gehen. Attack, attack, attack!»; «2. Es gibt keine Wahrheit: Deny, deny, deny!» und «3. Niemals eine Niederlage eingestehen, sondern sie stets als Sieg verkaufen!» Später wird Donald Trump diese Prinzipien als seine eigenen ausgeben, in Wirklichkeit stammen sie aber von Cohn, den er später schmählich im Stich und fallen lassen wird.
Abbasi inszeniert sein eher episodisch angelegtes Werk im leicht verwaschen wirkenden Look der damaligen Zeit und zeigt ein New York, das damals in einem bedauernswerten Zustand war. Sebastian Stan versteht es in seiner außerordentlichen darstellerischen Leistung, Trump als noch unfertigen Menschen zwischen Unsicherheit und beginnendem Größenwahn erscheinen zu lassen. Man sieht und hört dessen spätere Eigenheiten, aber sie sind nicht so ausgeprägt wie später: ein Machtmensch, der erst ganz am Anfang einer Entwicklung steht, in manchen Moment fast sogar sympathisch. Und vielleicht ist das gerade das Monströse an diesem Film, der durchaus so etwas wie ein Schlüsselwerk zum tieferen psychologischen Verständnis von Trump werden könnte. Der Porträtierte selbst hat jedenfalls bereits eine Klage gegen den Film und seine Darstellung angedroht. Falls es noch eines weiteren Lobes für diesen Film bedurft hätte — hier ist es.
* * *
So ähnlich oberflächlich die Thematik auch sein mag: Kyril Serebrennikov wählt für seinen Film «Limonov — The Ballad» eine ganz andere Herangehensweise. Während Abbasi die feinen Details herausarbeitet, ist Limonov laut, penetrant, rumpelig, räudig und eher Punk-Oper als fein ziseliertes Porträt. Das liegt auch und vor allem an der Hauptfigur, von der man (außer man ist bestens mit der russischen Innenpolitik der letzten Dekade vertraut) bis zum Schluss nicht ahnt, wer sich in Wirklichkeit dahinter verbirgt: Es handelt sich um den Schriftsteller und Politiker Eduard Weniaminowitsch Sawenko, der sich selbst Limonov nannte und der später die Nationalbolschewistische Partei und nach deren Verbot die Partei «Das andere Russland» begründete, in der extrem linke wie rechte Positionen zusammenfanden.
Im Westen weitgehend unbekannt sind die Hintergründe und der Werdegang ihres Begründers, der 2020 an einer Krebserkrankung verstarb. Limonov wuchs in der Ukraine auf und siedelte später nach Moskau um, wo er als Avantgarde-Lyriker zu einiger Berühmtheit gelangte und schließlich 1974 aus der UdSSR ausgewiesen wurde. Im Exil in New York entdeckte er Punk für sich, führt ein Leben zwischen Rockstar-Attitüde und völliger Mittellosigkeit, hielt sich schließlich als Butler in einem feinen Haushalt über Wasser und attackierte in seinen Schriften sowohl seine Heimat als auch die USA, der er bescheinigte, dass echter Dissens hier nicht möglich sei. Trotz aller Bemühungen konnte Limonov in den USA nicht Fuß fassen. Sein autobiografischer Roman «It's me, Eddy» wurde schließlich von einem französischen Verlag herausgebracht. Und dieser Anerkennung folgte 1982 die Übersiedlung nach Paris, wo ihm endlich die ersehnte Anerkennung zuteilwurde.
Ben Whishaw gibt in der Rolle Eduard Limonovs einfach alles und trägt diesen unsympathischen Antihelden mit seiner zur Schau gestellten Abgefucktheit trotz aller Schwächen bis zum Ende. Dass man diesem Kotzbrocken nahe kommt, das vermag auch er nicht zu leisten, Whishaws leidenschaftlichen Engagement und allen inszenatorischen Tricks zum Trotz, die Serebrennikov hier abfeuert.
Drehbuch: Paweł Pawlikowski, Ben Hopkins, Emmanuel Carrère
Cast: Ben Whishaw, Donald Sumpter, Tomas Arana, Masha Mashkova, Sandrine Bonnaire, Odin Lund Biron, Louis-Do de Lencquesaing, Viktoriya Miroshnichenko, Corrado Invernizzi, Ivan Ivashkin, Daria Zueva, Victor Solé, Pierre Bourel, Alexander Prince Osei, Derwayne Mcbayne
Inhalt
Ein fiktives Biopic des Dichters, Autoren und Partei-Gründers Eduard Limonov.
Kritik
Der Titel-Zusatz überschreibt den pseudo-progressiven Persönlichkeitskult Kirill Serebrennikovs (Tchaikovsky's Wife) bilderstürmenden Biopics mit einem Air epochaler Romantik, die von dem protzigen Personenkult der erratischen Inszenierung noch weiter entfernt ist als von den literarischen Ergüssen des Titelcharakters. Dessen zum ikonischen Mononym stilisierter Nachname klingt für nicht wenige seiner Zeitgenossen nach sauren Südfrüchten, was der als Eduard Veniaminovich Savenko geborene Hauptcharakter (Ben Wishaw, Bad Behaviour) umgehend korrigiert. Seine Herleitung ist ein russischer Begriff für «Handgranate». Passend für einen nationalistischen bis neo-faschistischen Partei-Gründer.
Den kennt man, wenn überhaupt, für seine Unterstützung Russlands Annektierung der Krim und eines russischen Angriffs der Ukraine. Das will der Regisseur mit seinem Drehbuchautoren-Duo Paweł Pawlikowski (Ida) und Ben Hopkins (Hasret: Sehnsucht) augenscheinlich ändern. Statt des realen Lebenslaufs Emmanuel Carrères (Wie im echten Leben) fiktionale Fassung davon. Die verklärt den sich mit diversen Jobs im Atomkraftwerk, Stofffabrik und als Butler durchlavierenden Hauptcharakter mit James-Dean-Haartolle, Arthur-Miller-Brille und Travis-Bickle-Jacke zum jungen Wilden: ein Rebell ohne Ziel — außer gegen alles und jeden zu hetzen.
Kommunismus, Kapitalismus, Dissidenten, Literaten, Intelligentsia, Eliten, Bürgertum und die Romantisierung der Arbeiterklasse, der er selbst frönt, obwohl er das elterliche Arbeiterdasein verachtet. Jene Heuchelei übergeht die impulsive Ikonographie ebenso wie Edichka «Eddie» Limonovs Verlogenheit und Fanatismus. Beide finden ironischerweise ein Pendant im verkappten Konformismus des generischen Szenarios, das den abgetretenen Wegen der Filmbiografie folgt und alle tatsächlich kontroversen Äußerungen als bloße Provokation kaschiert. Hinter der Fassade zeitgeistiger Zitaten und populistischer Phrasen ist der egomanische Exzess so hohl wie sein Protagonist.
Fazit
Nachdem Kirill Serebrennikov 2022 mit «Tchaikovsky's Wife» in Cannes Wettbewerb vertreten war, ertränkt er die dortige Leinwand erneut in eine biografische Bilderflut. Gegen die strampelt Ben Wishaw vergeblich als aus dem Kultfilm-Fundus eingekleidete Karikatur eines rebellischen Außenseiters. Aktuelle Implikationen der Verehrung des echten Limonovs überfordern die chaotische Collage ebenso wie die Psychologie des zum solchen stilisierten Enfant terribles, das Fake-Filmsets und Pappkulissen einrennt. Ein paradox passendes Bild für eine Inszenierung, deren hysterische Ästhetik rechte Klischees verbrämt.
«Moviebreak», 22. Mai 2024
⟩ Seine Herleitung ist ein russischer Begriff für «Handgranate».
Edward Limonow «Der kleine Dreckskerl», 1982–1985:
«…aus Langeweile ein literarisches Spiel daraus gemacht, sich als Dichter und symbolistische Maler auszugeben, die zu Beginn des 20. Jahrhunderts in Charkow gelebt hatten. Wagritsch Bachtschanjan hatte vorgeschlagen, daß alle sich einen Namen ausdenken sollten, der ihnen entsprach. Lonka Iwanow hatte sich Odejalow genannt, Melechow war Buchankin geworden. Und was Ed betraf, hatte Bachtschanjan vorgeschlagen, ihn Limonow zu nennen. Als das Spiel zu Ende war, waren sie alle nach Hause gegangen, aber am nächsten Tag hatte Bachtschanjan im »Automaten« seinem Künstler-Freund von der Zeitung »Lenins Nachfolge« Ed als Limonow vorgestellt. Und seither nennt er ihn hartnäckig nur noch so. Genka gefiel der Spitzname »Limonow«. Alle jungen »Dekadenzler«, die sich im »Automaten« herumtreiben, nennen Ed jetzt Limonow. Der Spitzname klebte fest, und Eduard Sawenko wurde immer seltener Ed genannt. Er blieb Limonow».
«Видите, какое дело, господа,— порок силен, красив и притягателен, а добро — серенькое и неинтересное, хотя на тебя и направлено».
«Дневник Неудачника».
Лимонов прекрасно понимает, что такое порок.
Мой порок состоит в том, что мы упадём с места в карьер, без размеренного вступления.
Главная идеологическая составляющая взглядов Кирилла — стандартный соевый либерализм. Экстремисты из организации КВАСQ+? Одобряемо. Поддержка войны? Осуждаемо, если Россия. Но если иная страна, то всё хорошо.
Про это он говорил в интервью у Дудя, разобранное всеми. Хорошо про него высказался Иван Гладин. Не будем отвлекаться на ответы про людоедов, как снималось про героя, желавшего войны, и тому подобное. Прочтите заметку Ивана и всё поймёте.
Преимущество Кирилла в том, что он жуткий эстет. Его картины имеют вылизанную картинку, красивейшие переходы, театральность, которая здесь имеет право на жизнь.
Сам Серебренников описывал ленту как «поэтическую биографию».
«Мы используем метафоры, паузы и другие поэтические инструменты, чтобы показать его сумасшедшую жизнь»,
— сказал режиссёр в интервью Variety.
Данным словам веришь, в отличие от самой картины. Нет, к визуальной части жизни Лимонова подошли с очень большим трепетом. Не сосчитать сцен, диалогов, моментов, которые повторены точь-в-точь.
Съёмка фотосессии с голой Еленой и «пиджаком национального героя», тусовка на даче в Москве, где он впервые знакомится с Щаповой, вступительный разговор в столовой из «Иностранца в смутное время», эстетика партии, название которой «Нельзя Больше Произносить», и самих нацболов. Но есть нюанс.
В этом нет сути. Картина является скорее «фильмом-иллюстрацией». Она прекрасно воспроизводит эпизоды бытия Эдуарда, трепетно относится к каждой ниточке и иголочке, но не ставит смысла за ней. Абсолютно. Зачем, например, показаны те же нацболы? Не объясняется никак, что представляет собой движение. Ты не узнаешь, что они воюют за Донбасс, Крым, Русских людей, социализм в экономике и анархизм в культуре. В фильме они радикалы ради того, чтобы просто быть красивыми радикалами в кадре.
Нет, конечно, что-то объясняется в финальных титрах, а некоторые говорят, что «и слава богу, как говорится, что титрами».Но извините, Вы либо крестик снимите, либо штаны наденьте. Когда за такой подход критикуют российские фильмы, это считается справедливым, а как сей метод использовал Серебренников, это никого не смутило и было удостоено рукоплесканий.
Фильм берёт структуру книги Каррера. Начинает с детства и ведёт до максимально близкого к нам по времени момента (Картина заканчивается на том, как нацболы, размахивая «Лимонкой», с журналистами встречают Лимонова из исправительной колонии), вычленяя сумасшедшей выборкой эпизоды из всей жизни.
Показаны полвека Эдуарда, но толком не отрефлексированы. В этом и есть проблема.
Говорят, это о молодости, «панк-рок эпопея о нестареющем Лимонове». Но суть в следующем: довольно средний фильм «Русское», который вышел при Эдуарде, имел больше рефлексии, чем в фильм Кирюши. Некрасивый, снятый за бутылку водки и державшийся при создании на старом добром «и так сойдёт», фильм Велединского лучше представляется как биографический фильм, хотя такой цели не ставилось.
После просмотра выходишь на балкон и пытаешься понять, а в чём смысл картины? Это просто нарезка сцен, которые не бьются друг с другом. Художественной мысли на уровне обычного киноязыка нет. Сколько бы у тебя не было киноведческих или режиссёрских образований — не найдёшь сути. Подкуривая сигарету, понимаешь, что остаётся только выходить на метауровень повествования, то есть пытаться понять мысли в голове режиссёра.
Посмотрим на факты. Каррер относительно добротно пересказывает свои воспоминания о Лимонове, все книги Эдички, редко ссылается на иных людей. То есть имеется в руках режиссёра, наскоро слепленная, но неплохо со всех сторон представленная жизнь одного из ярчайших людей. Но не забываем, что мы говорим о Серебренникове, имеющем собственную идею.
Кинокритик Станислав Зельвенский как-то написал:
«Серебренников ⟨…⟩ вычленил из богатой лимоновский биографии интересные для себя пункты, а остальные либо пробормотал скороговоркой, либо вовсе опустил».
Так и есть.
Что-то не подходит под канву? К чёрту! Здесь Эдуард показывает себя как человек стойкий, спасая товарища из петли? Нет, под нож. Каррер эпически описывает своё случайное столкновение с Лимоновым в день памяти «Норд-Оста», восхищаясь внешней непоколебимостью Эдуарда? Нет, тоже вырежем. Пробежки за умирающим товарищем под пулями в Сербии? Нет, это слишком благородно. Не тот Лимонов.
Кирилл широкими мазками нам рисует следующую схему: истеричный, забитый в детстве мальчик, нереализовавшийся в богеме поэт, отверженный любовью всей жизни человек, который опускается до дна — становится русским патриотом, фашистом и экстремистом. Ставится жирное равно между всеми этими понятиями.
Лимоновский патриотизм исходит не из опыта жизни Эдуарда за границей. Не из любви к русскому искусству. Не из того, что он жил в семье советского офицера, служившего в НКВД. Лимоновский патриотизм по Кириллу исходит из расхода с Щаповой, спуска на социальное дно и поломанного детства.
Лимонов Каррера — герой с неоднозначной судьбой, но абсолютно великий человек.
Лимонов Велединского — пассионарий, готовый на всё ради желаемой цели.
Лимонов Серебренникова — истерик, который ничего не добился, и поэтому решил стать патриотом-фашистом.
Именно ради этого образа Кирилл взялся за фильм. Банально, плоско, но актуально. Именно такого Лимонова хотят видеть в богеме, а не едкого, до сведения скул, Эдуарда.
Фильм Серебренникова имеет ценность только как экранизация отдельных эпизодов биографии. Порезать на отдельные сцены, составить список к каждой книге и при рекомендации оной отправлять его, дабы читатель мог лучше визуализировать, пристраститься к произведению Эдуарда. Больше «фильм-иллюстрацию» смысла смотреть не имеется.
Серебренников, к слову, обмолвился, мол:
«Спасибо роману, у нас повествование до нулевых годов, остального Лимонова пусть снимают там, это задача наших соотечественников».
Кирилл, снимем, не беспокойся. Фильм про Сербскую республику, про Францию и радикальных знакомых Эдуарда, а партии, которую «Нельзя Больше Произносить», целый сериал уделим.
Это наше священное право и обязанность.
Диагноз по Карреру:
Отдельно скажу про книгу. На свете существуют несколько биографий Эдуарда, но нас интересуют только две, циркулирующие по территории СНГ. Собственно, книга самого Эммануэля и труд Андрея Балканского-Дмитриева.
Их существенное различие в том, что Каррер пересказывает всю биографию в общем, основывается на двухнедельном общении и художественной литературе. Андрей Юрьевич, наоборот, берет информацию от ближайших людей, из документов и собственного взаимодействия с Эдуардом, которое длилось несколько десятков лет.
Последняя, красиво документальная, но немного пугающая для обывателя. Там больше упор на политику, ныне запрещённую партию и взгляды Эдуарда на страну, которые подтверждаются акциями. Такая книга должна быть, и хорошо, что она есть.
Но современный обыватель пуглив до такого материала, ему подавай более спокойное повествование да поменьше острого. В этом плане Каррер выделяется и неудивительно, что его книга стала бестселлером во Франции.
Эммануэль даёт большую вводную во все романы Эдуарда (Да, именно романы, ибо Каррер черпал информацию из художественных книг, в чём пару раз признаётся в тексте — авт.), общую историю России и, посредством сравнений с собой, наглядно показывает разницу между культурами.
Данная книга скорее отличный трамплин для абсолютного новичка, раньше Лимонова никогда не читавшего. Но она должна быть прочитана при одном условии: готовности читателя впоследствии изучить труд Андрея Дмитриева, чтобы составить более полную картину. И только потом любая художественная книга самого автора.
Я бы остановился на «Американских каникулах» или «Дневнике неудачника».
Кратко: не нужно судить по работе Кирилла о работе Эммануэля. Последняя на несколько голов выше.
Я, слава Богу, не кинокритик, поэтому высказываться про фильм Серебренникова якобы о Лимонове не обязан. Тем более, нет никакого желания увеличивать информационный поток вокруг этого кино.
Но так как я знал Эдуарда достаточно близко более четверти века (а знакомы мы и вовсе были 31 год), дружил и работал с ним, и был как он написал в одной из книг «единственным интеллектуалом, кроме художника Филипповского» в его окружении, моё мнение, возможно, кому-то будет интересно.
Кино я смотрел где-то год назад, в пиратской копии, без компьютерной графики, без нормального звука и, возможно, неокончательный вариант монтажа. Но это и не особо важно.
Не важно и то, какие стороны богатой на разное биографии Лимонова отобрал для своего сюжета автор фильма. Есть там «сцена с нeгpoм» или нет её, присутствует Медведева или отсутствует, показана НБП (запрещенная на территории) или не показана — это всё частности.
Главное — абсолютное непопадание с исполнителем главной роли.
Артист Бен Уишоу играет мозгляка.
Физиономически, пластически и психически неприятного человека. Отталкивающего.
А Лимонов мог быть кем угодно, но мозгляком он никогда не был.
Мне, конечно, не пришлось знать его в Харькове пятидесятых-шестидесятых или NY семидесятых, но я застал парижского Лимонова и видел все его превращения последующих лет.
Так вот, он был парень светлый и обаятельный. Какие бы тараканы не бегали внутри его непростой головушки, внешне он всегда держал себя очень хорошо, что трезвый, что наоборот.
Он был достаточно крепок, всегда прям, красиво двигался, у него была исключительно аристократическая пластика рук.
Он был, и это никуда не девалось с возрастом, хорошо воспитанный мальчик порядочных родителей. Это свойство оставалось при нём в любой ситуации, по крайней мере из тех, что я мог наблюдать.
Внутри он, может быть, был и истерик (а кто из нас не таков?), но почти никогда не давал этому качеству проявляться внешне.
Стихотворение «Если ты джентльмен, то уж ты джентльмен» для Лимонова программное.
Полагаю, что даже в 60х, когда Эд резал вены назло Елене Сергевне Щ, он никак не походил на артиста Уишоу в роли «Лимонова».
Я даже позволю себе сказать, что даже когда у меня на глазах он бил (ну не бил — ударил, было и это, и было за что) одну из своих подруг, он не выглядел таким жалким как артист Уишоу…
Так что Лимонова в этом фильме и близко нет.
А смотреть кино про блуждания неприятного психопата меж различных декораций — только время терять…
(Фотография шедевральная — моя, какой год уже и не помню).
Вспомнил сейчас. Красивый-двадцатидвухлетний Андрей Чадов в давнишнем фильме Саши Велединского «Русское» был в разы более удачным и точным выбором.
С его звериными обаянием и живостью, Чадов действительно был похож на протагониста. Ему даже играть особо не надо было, достаточно было просто существовать в кадре. Органика + сходство решали режиссёрскую задачу.
А тут, Уишоу, блин. Клей бороду, не клей, всё равно — бяда…
Вообще, психофизические характеристики актёра, умение увидеть их соответствие или несоответствие задуманному образу это важнецкая вещь. Вот Велединский умеет, а Кирилл Сэ — нет.
Il film di Kiril Serebrennikov, ispirato al bestseller di Emmanuel Carrère, che racconta la storia del controverso poeta russo, danza e corre ma resta sul posto.
«Stranger than fiction», più strano della finzione. La vita di Eduard Savenko è un buon esempio per quest'espressione. Un'esistenza che è stata tutto e il contrario di tutto, mantenendo, non si sa come, una strana e inspiegabile coerenza.
Nato nel 1943 a Dzeržinsk, cresciuto nella città ucraina di Char'kov, morto nel 2020 a Mosca, il russo Limonov — suo nome d'arte — in 77 anni di vita riassume gli aspetti estremi di un paese-mondo, uscito dalla seconda guerra mondiale per attraversare il comunismo, lo sgretolamento dell'URSS, una particolare forma di capitalismo e l'era Putin.
Una vita, non un film
Poeta bohémien alla fine degli anni '60 in Russia, emigrato e sfaccendato dandy nella giungla newyorkese a inizio anni '70 per poi lavorare come maggiordomo di un milionario a Manhattan, Limonov diventa uno scrittore riconosciuto a Parigi, dove vive dal 1980 al 1989. Negli anni '90 partecipa alla guerra civile yugoslava sposando la causa del comandante Zeljko «Arkan» Raznatovic, capo delle Tigri della Guardia volontaria serba. Tornato in Russia, fonda il giornale «Limonka» (molto simile ad una fanzine punk rock) e il Partito Nazional Bolscevico, una realtà che fa presa sui giovani che non si riconoscono nel comunismo ma nemmeno in una Russia che si definisce ora democratica. Di orientamento nazionalista, il partito viene additato di neofascismo, anche per le sue posizioni espansionistiche e nazionaliste, che supportano l'adesione della Crimea. Limonov entra ed esce di prigione — soprattutto per manifestazioni non autorizzate — fino alla reclusione in isolamento, come nemico pericoloso per lo stato e il governo Putin. Viene scarcerato, continua la sua attività politica, scrive poco e muore nel 2020 dopo una lunga malattia.
È senza dubbio difficile portare su schermo un personaggio così peculiare, ancora di più se questa storia è già stata resa nota da un libro di grande successo, diventato una sorta di titolo di culto: «Limonov» di Emmanuel Carrère, uno scrittore che è a sua volta un personaggio.
Potremmo dire che Limonov è per molte persone ciò che Carrère ha deciso che fosse, soprattutto per il pubblico occidentale. La sua biografia romanzata è stata il veicolo con cui i più hanno conosciuto «Eddie», come amava farsi chiamare, ma, per quanto fedele ai fatti, è pur sempre una trasposizione, un montaggio, un racconto. Su carta un soggetto di questo tipo apre le porte dell'immaginazione e lascia ai lettori il compito di gestire e «amministrare» tutti i mutamenti di contesto storico e politico, di atteggiamento, di stile estetico e di relazioni completamente estreme che scorrono tra le pagine. Il cinema però deve farsi carico di tutto questo processo e spiegare visivamente queste trasformazioni radicali. È decisamente più complesso, il margine d'errore è molto sottile, tutto potrebbe divenire facilmente didascalico o eccessivo.
Una ballata, non una biografia
Il regista russo Kiril Serebrennikov lo dichiara nel titolo; quella che stiamo per vedere è una ballata ed è con questa forma che ha trovato un escamotage per dare corpo a tutti i passaggi di una vita (e di un libro) intraducibile per il cinema.
Questo impianto offre a Serebrennikov, che viene dalla danza e dal teatro, la possibilità di giocare in un campo che conosce e gestisce molto bene, fatto di scenografie che incastrano tra loro luoghi e periodi differenti, movimenti di camera fluidi e vorticosi, piani sequenza coreografati come balletti, minuziosi ed elaborati. È con questa struttura che il regista riesce non solo a costruire un'estetica e un ritmo interessanti ma anche ad evidenziare l'elemento che tiene insieme tutte le vite di Limonov, ovvero la sua indomabile costanza nell'essere «contro».
Seguiamo il personaggio aprire porte a New York che si richiudono a Parigi, bucare schermi cinematografici per cambiare aspetto, lo vediamo sfondare muri, strappare manifesti, morire in un attentato immaginario per ritrovarlo risorto altrove. Limonov forza tutto, soprattutto sé stesso, anche solo per la necessità di farlo, per il bisogno di sfuggire e non farsi davvero catturare, incasellare, definire mai. Ogni volta che viene riconosciuto e stimato da un certo ambiente poi lo vuole ripudiare, fugge dalla Russia per repulsione per poi trovarsi negli USA ed odiare anche quelli, ambisce alla celebrità ma quando la ottiene torna a vivere ai margini, come un reietto.
L'attore britannico Ben Whishaw riesce bene a restituirci tutto questo, a mostrarci il glaciale fascio di nervi che Limonov è stato, sempre sul punto di far esplodere una rissa ma al contempo imperturbabile freddo osservatore e lapidario commentatore della società. I tanti tormenti di Limonov convivono con la sua disciplina e la sua fermezza grazie all'interpretazione di Whishaw, e la sua bravura e adesione alla causa sono uno dei motivi per cui vale la pena guardare il film. È lui che tiene in piedi il racconto, sostenuto in un'unico capitolo da Viktoria Miroshnichenko, che interpreta il grande amore della sua vita, la prima moglie Elena Sergeevna Kozlova, modella e scrittrice.
Troppi assenti
Limonov era un guerriero solitario, un randagio difficilmente avvicinabile, più abituato a rivolgersi alle folle (immaginarie o meno) che a sostenere un dialogo. È giusto che Serebrennikov si concentri su di lui e che Ben Whishaw regga il film ma l'assenza di diverse figure e di intere fasi, che hanno influenzato e caratterizzato un personaggio così complesso e controverso, compromettono il ritratto, dandone un'immagine parziale, a metà.
Le fragilità di Limonov emergono nel suo rapporto con le donne ed è ingeneroso che ci venga fatta conoscere soltanto la figura di Elena. Ci sono molte donne che nel libro affiancano Limonov e in qualche modo sono co-autrici di tutti i suoi scritti, trattandosi fondamentalmente di un autore che attingeva alle sue esperienze e al suo vissuto. Anna Moiseevna Rubinstein lo ha accompagnato in tutta la fase iniziale del suo percorso artistico; Nataliya Medvedeva, cantante e scrittrice, è stata la sua seconda moglie, insieme hanno vissuto a Parigi e lei ha collaborato anche al giornale «Limonka», che è stato il grande mezzo di affermazione politica per il protagonista.
Affidare solo alla sua relazione con Elena Sergeevna Kozlova il compito di mostrarci un uomo instabile, allo sbando, dipendente da relazioni simbiotiche e maniacali, violento e fissato con il sesso, risparmia a Limonov un certo giudizio (con il rischio di vittimizzarlo o di farlo sembrare un «errore di percorso» da cui è poi rinato) che invece nel libro è presente e che aiuta a far pendere l'ago della bilancia nella valutazione complessiva del personaggio. Serebrennikov (malgrado Carrère abbia contribuito alla sceneggiatura) lo fa risultare molto più sicuro di sé di quanto realmente fosse e questa determinazione è ingannevole, senza il contrappeso di un'esistenza ciclicamente scossa da insicurezze, crolli e abusi.
Ingannevole è anche lo spazio ridotto che ha ricevuto nel film l'attività politica militante che Limonov ha svolto dal suo ritorno in Russia, a metà anni '90. Sarebbe stata interessate anche per leggere l'attualità che riguarda il paese e la scacchiera internazionale, ma non sembra un obiettivo nel mirino del regista, o forse era meglio che non lo fosse. Il progetto è iniziato quattro anni fa, lo scoppio della guerra ha cambiato molte cose, senza dubbio anche il corso di questo film, ma se nel 2020 avremmo potuto accettare un ritratto più blando e artistico, che sorvolava sugli aspetti prettamente politici del personaggio, oggi non possiamo non considerare questa «ballata» come un'occasione persa per trattare temi come il populismo o le nuove correnti politiche in ascesa nel mondo.
Clamorosa poi è la totale assenza del periodo che vede Limonov nei Balcani durante la guerra in Bosnia al fianco di personaggi quali Radovan Karadžić e Ratko Mladić, entrambi condannati dal tribunale penale internazionale per l'ex-Jugoslavia per genocidio e crimini contro l'umanità. Anche il fatto che i suoi discepoli di partito abbiano combattuto in Donbass per i separatisti russi venga citato solo prima dei titoli di coda ci dice qualcosa del tono globale del progetto.
Il luogo in cui il film si sofferma maggiormente è New York, e c'è da chiedersi se non sia stata una scelta cosciente. Forse Serebrennikov voleva mostrare quanto in realtà Limonov vivesse l'estremismo politico e di pensiero come un accessorio alla moda, al pari di una giacca, di un paio di pantaloni, di una posa da set fotografico o da passerella. Purtroppo, nella pratica, non si è limitato solo alle apparenze.
Inspiré du roman d'Emmanuel Carrère, le portrait que dresse Kirill Serebrennikov d'un poète dandy, clivant et antipathique, est un exercice de cinéma, définitivement débarrassé de tout académisme narratif. Jubilatoire et passionnant.
Résumé : Tout à la fois militant, révolutionnaire, dandy, voyou, majordome ou sans abri, il fut un poète enragé et belliqueux, un agitateur politique et le romancier de sa propre grandeur. La vie d'Edouard Limonov, comme une trainée de soufre, est un voyage à travers les rues agitées de Moscou et les gratte-ciels de New York, des ruelles de Paris au cœur des geôles de Sibérie pendant la seconde moitié du XXe siècle.
Critique : Eddy Limonov, de son vrai nom Veniaminovitch Savenko, est poète. Il passe ses soirées à déclamer ses œuvres dans un club privé où la bourgeoisie côtoie l'orgueil et la mauvaise foi. Le jeune homme est déjà en colère contre une société russe qu'il juge inadaptée à ses désirs de gloire littéraire. Au moins, s'il ne parvient pas à trouver des personnes prêtes à défendre ses textes et à les faire publier, il y trouve celle qui sera sa première femme, et avec laquelle il va partir à New York à la conquête de la reconnaissance. Une grande partie du film se déroule d'ailleurs dans la mégalopole américaine où le couple trimbale sa misère, l'un vivant d'expédients et d'aide sociale, l'autre en s'exposant à des photographies pornographiques.
Eddy Limonov est un personnage complexe, colérique et impulsif, qui cultive une immense violence contre le monde. Il aurait idéalement toute sa place dans le texte de Molière, « Le Misanthrope », tant il fait montre de monomanie et de détestation du genre humain. La mise en scène de Serebrennikov appuie ce tableau sinistre, dans un environnement urbain très alternatif, en pleine révolution culturelle et artistique. D'ailleurs, on se demande à travers ce portrait polémique, tout en contrastes, si le réalisateur ne parle pas de lui-même et de sa relation complexe à la Russie de Poutine. Toujours est-il que le personnage éminemment romanesque use de tous les abus, préférant l'oisiveté au travail et coulant ses jours dans l'alcool, l'agressivité et l'asociabilité. Les décors très soignés ainsi que le montage, avec parfois des plans-séquences remarquables, accompagnent avec efficacité la théâtralisation d'un écrivain, perdu au milieu de lui-même et de l'empire américain.
La mise en scène témoigne très bien de la fragilité du personnage qui peut se révéler aussi brutal que parfaitement vulnérable. Le récit procède par petites touches de vie que commente une voix off qui récite des extraits des œuvres de Limonov lui-même. On prend conscience que l'écrivain est un fondateur de l'autofiction, tant il n'est pas capable d'écrire sur autre chose que lui-même et sa relation colérique au monde. Par comparaison, on se demande si Serebrennikov n'est pas non plus son propre modèle dans ce personnage lunaire, acariâtre et passionnant. D'ailleurs, le réalisateur sort d'un cinéma assez austère de ces dernières années pour une mise en scène très fantasque et décalée. Le trait de génie de Serebrennikov demeure dans sa capacité à exploser les cadres, dans les tourbillons de décors qui reproduisent un New York créatif et vivant, là où la Russie est regardée comme un modèle rétrograde, pourri de l'intérieur.
« Limonov, the Ballad » est réussi à plus d'un titre. D'abord, c'est un récit où l'on ne s'ennuie jamais. Ensuite, parce que le scénario est très travaillé, grâce sans doute aux conseils avisés de l'écrivain Emmanuel Carrère. On découvre un personnage qui était autant créateur que la propre créature de ses romans. Enfin parce que derrière ce récit biographique, le réalisateur lance une critique acerbe contre les régimes gouvernementaux dans l'Empire des tsars qui, depuis la prise de pouvoir par Lénine au début du XXe siècle, ont éteint toute forme d'idéologie, au seul bénéfice d'une pensée sécuritaire et nationaliste. On ne saura pas si ces skinheads extrémistes conduits par l'écrivain lui-même ne sont pas une représentation de la mécanique du pouvoir à l'œuvre aujourd'hui en Russie. Il faut saluer une fois de plus, dans un film de Serebrennikov, la force des personnages féminins qui s'émancipent autant qu'ils peuvent des abus d'autorité de la gent masculine.
« Limonov, the Ballad » est un voyage dans l'imaginaire littéraire de la Russie. L'occasion est trop belle à la sortie du film de nous replonger dans l'ouvrage de Carrère et les œuvres du poète lui-même. Serebrennikov fait la démonstration d'un cinéma vivant, dynamique, dont la portée est bien plus politique et universelle qu'on ne voudrait le croire.
На днях в Каннах состоялась премьера фильма «Лимонов: баллада» или «Лимонов: баллада об Эдичке».
О фильме я узнал случайно, причём прямо в день его премьеры, и тогда же решил фильм посмотреть и написать на него развёрнутую рецензию.
Так или иначе, слитую в сеть версию фильма я посмотрел, однако, театральной версии перед нами пока нет, и мы не можем знать, насколько эти два варианта фильма отличаются друг от друга. А значит, пока, вместо рецензии вас ждёт короткий очерк.
В любом случае сейчас я хочу поговорить не столько о фильме, сколько о его главном герое — об Эдичке, именно что Эдичке, а не Эдуарде Лимонове. Потому как художественности фильма никто не скрывает, это игровое кино, причём основанное на романе, чей автор прямо говорит, что выдумал многое в книге.
К тому же и сам Лимонов, в знаменитом интервью, отвечая на не менее знаменитый вопрос, сказал: «Все мои книги выходят с подзаголовком «роман»».
Так или иначе, Лимонов уже несколько лет как является председателем партии мёртвых, но дело его живо и неотделимо от личности. И раз дело развивается и меняется, развивается и меняется сам Лимонов.
Не тот Лимонов, который уже разложился на плесень и липовый мёд, а Лимонов-мономиф. Некий «Вождь», «Дед» или «Эдичка», называйте как угодно, персонаж художественный, быть может, никогда и не существовавший, тем не менее объединяющий всех нас.
Я хочу сказать, что данный фильм уже является победой национал-большевизма. Сам факт, что его сняли, показали в Каннах и даже с некоторым шумом обсудили.
Конечно, это всё не настоящий Лимонов, и, пожалуй, что даже не настоящий Эдичка. Это очень романтизированный и приукрашенный образ, тем не менее есть сотни и сотни их, тех, кто узнал и ещё узнает о Лимонове сквозь эти и другие подобные романтические розовые очки.
Не бойтесь, имеющий глаза — да увидит. Те, кто не захотят понять Лимонова, так и останутся до конца жизни в раздумьях о неграх, те, кто захотят — непременно найдут своего собственного, но всегда радикального и непримиримого.
Важно, что, смотря фильм, я из раза в раз чувствовал, как Бен Уишоу, быть может, одержимый бродячим духом Эдуарда Вениаминовича, молчаливо смеётся над разодетыми в бриллианты людьми, по ту сторону экрана. А они этого, кажется, и не замечают.
Забавно получается, как один Лимонов развлекает их, а другой непременно однажды заявится к ним с арматурой в руке и совсем другими намерениями…
Эдуарда. Лимонов, это настоящий тысячеликий антигерой, не столько реальный человек, сколько образ. Призрак, который бродит по Европе, забредая то в Париж, то в Донецк, то теперь вот, в Канны…
Kannu kinofestivālā pirmizrādi nupat piedzīvoja krievu režisora Kirila Serebreņņikova jaunākā filma «Ļimonovs: balāde par Edičku» («Limonov: The Ballad of Eddie») — stāsts par skandalozo literātu, enfant terrible Eduardu Ļimonovu (1943–2020). Vairāki kinokritiķi jau ir par filmu izteikušies ļoti atzinīgi, bet netrūkst arī tādu skatītāju, kuriem sašutumu un neizpratni rada jau pats šīs filmas izrādīšanas fakts vien. Kamēr Ukrainā rit karš un Krievija dienu no dienas kļūst arvien lielāks drauds Eiropas un pasaules drošībai, prestižajā festivālā izrāda filmu par krievu fašistu un šībrīža Kremļa politiku pilnībā atbalstošu rakstnieku. Daļa filmas «Ļimonovs: balāde par Edičku» ir uzņemta Rīgā, jo, kad sākās karš, turpināt filmēšanu Krievijā vairs nebija iespējams.
Kā raksta ASV žurnāls «The Hollywood Reporter», «Ļimonovu» sākotnēji bija paredzēts uzticēt poļu režisoram Pāvelam Pavļikovskim, kas apbalvots ar «Oskara» statueti par filmu «Ida» (2013), tomēr viņš no šī projekta jau darba gaitā atteicās, jo jutis lielu nepatiku pret galveno varoni.
Ben Whishaw. L'acteur britannique, qui joue l'écrivain Limonov dans le film de Kirill Serebrennikov, évoque sa fascination pour la noirceur et la liberté d'exploration qu'offre l'art.
Ben Whishaw, d'un pas calme et assuré, revient de la piscine au bord de laquelle il vient de se faire photographier. On lui tend la main, et on reçoit en retour la poignée la plus remarquablement exécutée qu'on ait jamais vécue : le dos très droit, le haut du corps s'incline légèrement au moment où la main exerce la pression, la tête se penche sur le côté, jambes serrées, petite saccade, relevé de buste, regard droit dans les yeux, et attention, top sourire. Sympathie sans fausse connivence, élégance légèrement guindée mais pas intimidante — une leçon de diplomatie européenne, contenue dans un simple geste. Les treize minutes d'entretien avec Ben Whishaw seront à l'avenant et il faudra se concentrer très fort pour ne pas succomber à la fascination de toutes ces belles manières qu'a l'acteur britannique, qui répond aux questions comme s'il interprétait un texte, expressif jusque dans la moindre de ses prépositions. Et irréprochable dans sa prononciation du nom de «Limonov», unique résidu de l'accent russe dont il s'est paré pour incarner l'écrivain dans le film de Kirill Serebrennikov adapté du roman d'Emmanuel Carrère.
Ben Whishaw, à Cannes, le 19 mai.
(Photo: Laura Stevens)
Pendant près de trois heures, le sulfureux personnage hurle, casse, baise, étrangle, se contorsionne et irradie d'un feu malsain même dans ses moments les plus calmes, comme cette conférence de presse dont chaque question est évacuée par une punchline (« Je me fiche de votre cœur » à une femme qui dit le sien brisé de voir Limonov, ex-poète fauché, devenu un bourgeois ronflant).
« Une des joies du métier d'acteur, c'est l'exploration. Je ne sais plus qui a dit que le jeu avait à voir avec ta frustration d'être limité à une seule vie. On se confine immanquablement dans la personnalité dont on décide, poussé par les circonstances, qu'elle est la nôtre. Je veux faire l'expérience d'autre chose, m'amuser à me demander : et si ceci ? Et si cela ? Et si je n'étais jamais devenu cette version de Ben que les gens pensent connaître ? »
Clownesque. Révélé hors des frontières de son pays en 2006 par son interprétation de l'abominable Jean-Baptiste Grenouille dans l'adaptation (abominable elle aussi) du « Parfum » de Süskind, le quadragénaire campait un journaliste impertinent dans la géniale mini-série BBC « The Hour », s'imposait en crush romantique ultime dans « Bright Star » de Jane Campion, où il jouait le poète John Keats, creusait sa veine de dandy post-Bowie en Q dans James Bond. Avec Edouard Limonov, écrivain à la vie rocambolesque passé de dissident politique à chef d'un parti fasciste, il se coule dans un personnage dont
« la seule constante, c'est qu'il était toujours contre ce qui l'entourait. Contre l'Union soviétique quand il y vivait, contre le libéralisme quand il a fui en Occident, contre la scène littéraire bourgeoise parisienne quand il était à Paris… Et puis le livre de Carrère est une fiction sur un homme qui lui-même était une sorte de fiction, qui a passé sa vie à s'inventer et se réinventer. Il n'y avait en lui rien de définitif ».
Une nature dont Serebrennikov lui pointe l'aspect clownesque:
« Je ne l'avais pas perçu, mais il m'a dit que Limonov était presque une sorte de Chariot russe — avec évidemment beaucoup plus de noirceur dans le tempérament. »
Cette noirceur justement le fascine, et quand on lui demande s'il éprouve une sympathie pour les agents de chaos, il hésite.
« Je ne sais pas si on peut parler de sympathie, mais… il y a indéniablement quelque chose de séduisant là-dedans. Cette façon d'être totalement honnête avec sa part obscure, d'embrasser la rage et toutes les émotions, désirs, pensées les plus noires, de refuser de les maquiller pour faire bonne figure… J'ai pu connaître ce genre de personnalités dans ma vie — vous savez qu'il faudrait les éviter comme la peste, mais vous ne pouvez-vous empêcher d'être magnétisé. »
Ses belles mains garnies de bagues miment deux aimants.
Diction. Plutôt que de s'étendre sur quoi que ce soit de sa vie privée, il évoque — «pardon, ce n'est pas très original, mais» — Salò ou les 120 journées de Sodome:
« C'est tellement courageux, tellement dénué de compromis, et en même temps il y a une forme de rigueur dans cette liberté-là… Elle vous perturbe, mais elle vous réveille. »
Il déclame presque, toujours avec cette diction impeccable:
« Une partie de moi a envie de croire que l'art peut tout explorer. Si on se retourne vers les formes d'art les plus anciennes, le théâtre grec par exemple, tout regorge d'une violence inouïe et d'émotions destructrices. Mais je pense qu'il y a un besoin profondément ancré en nous de se servir de l'art comme d'un outil pour visiter, en toute sécurité, ces émotions. »
كان | كان إدوارد ليمونوف (1943–2020) كاتباً روسياً منفياً إلى الولايات المتحدة، شخصيةً إشكاليةً ومتناقضةً، هو الصبي الشرير المشاغب في الأدب السوفياتي. كانت حياة ليمونوف غريبة وغير عادية، ومثيرة للشفقة إلى حدٍّ ما. هذا ما يقوله لنا المخرج الروسي كيريل سيريبرينيكوف في فيلمه Limonov: The Ballad، المشارك في المسابقة الرسمية لـ «مهرجان كان». الفيلم المقتبس عن رواية إيمانويل كارير (2011)، يأخذ كل الحقائق المتناقضة والتحوّلات في حياة ليمونوف، ليحكي قصة قد تلخّص تاريخ الاتحاد السوفياتي منذ الحرب العالمية الثانية حتى يومنا هذا. قدم المخرج الروسي ليمونوف كما يراه، ناشطاً، ثورياً، متأنّقاً، جانحاً، خادماً، مشرداً، مقاتلاً، محرّضاً سياسياً، وفي النهاية روائياً ناجحاً. الفيلم مثل معظم الأفلام الروسية (أفلام السِيَر بالتحديد) يمشي مثل قطار فائق السرعة، وفي حركة مستمرة. يدور محوره الرئيسي في حقبة السبعينيات التي قضاها ليمونوف إلى حد كبير في الولايات المتحدة، حيث بدأ بعيش حياة نجوم الروك، وزواجه من إيلينا (فيكتوريا ميروشنيشنكو)، التي يعرفها منذ زمن وجوده في موسكو، وتربطه بها علاقة عاطفية وجنسية تنتهي بطريقة عنيفة. في البداية، نلتقي بليمونوف (بن ويشوو ـــ بأداء يرشحه بجدارة إلى جائزة أفضل ممثل في المهرجان)، المولود في أوكرانيا — التي كانت آنذاك جزءاً من الاتحاد السوفياتي — ثم انتقاله إلى موسكو في التسعينيات، ومن هناك نعود إلى الستينيات عندما كان شاعراً ومحرّضاً، ومحاولات انتحاره، ونفيه إلى الولايات المتحدة وحياته في باريس، ثم عودته إلى روسيا، وسقوط جدار برلين، ولمّ شمل عائلته، وسجنه، ثم التحولات السياسية الراديكالية التي اتخذها في العقد الثاني من حياته. ينتهي الفيلم في العقد الأول من القرن الحادي والعشرين، وتتلخّص بقية حياة ليمونوف، في بعض النصوص التي توضح كيف انجرف الرجل أيديولوجياً أكثر فأكثر.
لا يختلف الفيلم كثيراً من حيث البنية والنية والنهج عن أعمال سيريبرينيكوف السابقة. تتحرك الكاميرا دوماً في لقطات طويلة جنباً إلى جنب مع عرض مسرحي يقع في مكان ما بين ما يحصل وما يُستذكر. يوضح الفيلم أنّ ليمونوف مثير للاهتمام ليس لأنه كان مجنوناً، بل لأن جنونه هو جنون الجميع، جنون العصر الذي عاش فيه وشكّله. يتلاعب الفيلم بما هو حقيقي وخيالي طوال الوقت، فيأخذ المواقف إلى حدود معينة ثم يتراجع عنها ويظهر أنّها مختلَقة. بنية الفيلم السينمائية عظيمة فيها روح وثائقية، تمنحه درجة هائلة من المصداقية.
يركّز الفيلم على أن ليمونوف كاتب فاسق، مدمن على الكحول وإشكالي، ويقول هو بنفسه في أول الفيلم بأنه شيوعي مستقلّ، ويضيف أنّه لم يكن منشقاً، لكنه لم يكن كاتباً سوفياتياً أيضاً. يفضّل سيريبرينيكوف عدم القلق أو الخوض في مسار مؤسّس «الحزب البلشفي الوطني» ولا جانبه النضالي. صحيح أنّه حدّد بعض المواضيع السياسية، لكنّه لم يذكر مثلاً اسم الرئيس الروسي فلاديمير بوتين ولا مرة، رغم معارضة ليمونوف له بشكل علني ومباشر. ولا تظهر تأمّلات ليمونوف حول خطايا الرأسمالية، إلا بشكل عابر. ركّز الفيلم أكثر على دفاع ليمونوف عن الثقافة السوفياتية الأصلية، التي ستكون في النهاية العنصر الحاسم في شعره السياسي. في الفيلم، اختُزل كل ما يتعلق بالقضية الفلسطينية التي مرّت مرور الكرام، مثلما حُذف تأسيس الحزب البلشفي الوطني مع ألكسندر دوغين.
Limonov: The Ballad عبارة عن رحلة بين شوارع موسكو المزدحمة، وناطحات سحاب نيويورك، وأزقة باريس، إلى قلب سجون سيبيريا في النصف الثاني من القرن العشرين. رحلة تمر بسرعة بطريقة آسرة، لكن من المؤسف اختزال شخصية معقّدة وغامضة مثل إدوارد ليمونوف إلى صورة نمطيّة عن العبقري المجنون والفوضوي المتيّم بالحب.
Der Theater-Rock'n'Roller hat das Leben des Schriftstellers und rechten Politikers Eduard Limonow, den er einst selbst verehrte, als Fieberfantasie verfilmt. Eine Begegnung.
Als wäre so ein Filmfestival nicht schon stressig genug, musste Kirill Serebrennikow diese Woche zwischen Cannes und Wien hin und her jetten. Am Sonntag feierte sein neuer Film «Limonov: A Ballad» über den 2020 verstorbenen Avantgarde-Schriftsteller, Dissidenten und rechtsradikalen Demagogen Eduard «Eddie» Limonow (ein Persönlichkeitsprofil, wie gemacht für den russischen . . .
Dopo il libro di Carrère, il biopic. E all'ottavo giorno di festival, ecco una commedia.
Prima del «Limonov» di Emmanuel Carrère, capitava di trovare in libreria e poi sulle bancarelle un volumetto dal titolo così scorretto che a citarlo ora non sembra vero. Era il 1985, quando Frassinelli pubblicò «Il poeta russo preferisce i grandi negri». Traduzione liberissima e acchiappa-lettori di «Io, Eddie»: la vita bohémienne di Eduard Limonov negli anni 70. Fu pubblicato per la prima volta nel 1980 a Parigi, rifugio per tanti scrittori perseguitati. Ma Limonov, nato nel 1943 in una cittadina ucraina dove visse i sui anni da teppista, non lo era abbastanza. Portava rancore verso i dissidenti più famosi di lui, da Solgenitsin a Brodskij a Sacharov. Con qualche ragione: quando chiede al governo sovietico «mandatemi in esilio», gli rispondono «non sei abbastanza famoso».
Dopo il micidiale e nebbioso — nel senso della fotografia e della noia, «La moglie di Ciaikovskij» — il regista Kirill Serebrennikov racconta per episodi la vita di Eduard Limonov, che poi sfrutta la dissidenza per diventare una pop star. Anche grazie a Emmanuel Carrère, che qui fa una breve apparizione nella parte di sé stesso. Un giovanotto «contro», sempre e comunque. Smanioso di stare al centro dell'attenzione, difendendo cause giuste e cause che giuste non erano, negli anni più recenti soprattutto (è morto nel 2020). In cameretta aveva i poster di Lenin e dei Sex Pistols, a New York dormiva sotto i ponti. Corteggiava la figlia di un miliardario che non era mai in casa — in realtà era la domestica.
«Limonov» parte con parecchia musica e scene veloci. Ben Winshaw si accolla l'ingombrante personaggio, Il regista taglia corto sugli anni più recenti: il sostegno a Milosevic e ai serbo-bosniaci, il carcere come terrorista. È difficile immaginare chi lo andrà a vedere, i biopic funzionano quando il personaggio è conosciuto.
All'ottavo giorno di festival — scrive Libération «che pesano come ottanta, e ci si riduce a far colazione con un sacchetto di patatine» — finalmente una commedia. Da non credere, finora erano corpi smembrati, in decomposizione, massacrati, trasformati in mostri da chi scherza con il siero dell'eterna giovinezza. Anche qui ci sono i russi: oligarchi con villa e figliolo nullafacente negli Stati Uniti (era prima delle sanzioni). «Anora» di Sean Baker mostra corpi giovani e scattanti, quasi sempre nudi. Al massimo o una catenina o una giarrettiera perché il cliente ci infili i biglietti da 50 o 100 dollari. La ventenne protagonista — Anora detta «Ani», l'attrice si chiama Mikey Madison — lavora in un locale di pole dance, che nei separé diventa lap dance e nelle stanzette vip quel che il cliente desidera e paga in anticipo. Alla domanda «la tua famiglia sa che sei qui? lei ribatte: «E la tua, lo sa?» Sean Baker è un magnifico regista che non sbaglia un film. Se avete visto «Un sogno chiamato Florida» sapete di cosa è capace, purtroppo non sembra essere disponibile in streaming — contro le piattaforme che non hanno mai niente, stavolta inveire tocca a voi.
Le viene affidato un giovane cliente russo, e scoppia l'amore. Lei sa qualche parola per via della nonna, e dopo un sostanzioso anticipo di luna di miele — negli intervalli lui gioca con la playstation — decidono di sposarsi a Las Vegas. La famiglia del giovanotto scatena l'inferno. E i suoi scagnozzi armeni. Lui scappa, lei rimane prigioniera. La Cenerentola per un giorno è più intelligente dei carcerieri, li sorprende con calci e pugni (poi le legano i polsi con il filo del telefono, e lei morde). Ora però bisogna annullare il matrimonio. Con la forza, i 10 mila dollari di buonuscita sono sdegnosamente rifiutati.
19 мая на 77 Каннском международном кинофестивале прошла премьера фильма «Лимонов, баллада об Эдичке» режиссера Кирилла Серебренникова. Картина была неоднозначно принята прессой, как иностранной, так и немногочисленной российской. Основные претензии в том, что в она недостаточно биографична и не отражает политические взгляды героя.
Однако, «Лимонова…» нельзя в полной мере считать байопиком. В 2011 году был опубликован роман Эммануэля Карреры «Лимонов», который уже сам по себе был художественным произведением, с определенной долей вымысла и авторским взглядом. Павел Павликовский взялся за эту тему в 2017 году, адаптировал книгу, написав сценарий, и собирался снимать картину. Однако в 2020 году Павликовский сообщил, что потерял интерес к персонажу и отказался от съемок. В результате режиссерское кресло получил Кирилл Серебренников, а Павел Павликовский указан в титрах как соавтор сценария и исполнительный продюсер. Да и полное название фильма — «Лимонов, баллада об Эдичке». То есть фильм как бы соединяет образ самого Лимонова и его литературного героя, причем через призму восприятия сразу четырех авторов: Эммануэля Карреры, Павла Павликовского, Кирилла Серебренникова и самого Эдуарда Лимонова.
«Лимонов, баллада об Эдичке» разделен на части, посвященные разным периодам жизни героя. Их названия выполнены стилизованным под советский агитационный плакат шрифтом. Открывает фильм короткий пролог на вступительных титрах, когда Лимонов (Бен Уишоу), одетый в рубашку под американский флаг ухмыляясь заявляет: «Я независимый коммунист».
Язык фильма — английский, при этом все, включая Уишоу, говорят с нарочито сильным акцентом, что немного сбивает с толку русскоязычного зрителя, особенно когда действие происходит в СССР или современной России.
Основное действие начинается с московской пресс-конференции, которую Эдди — как он любит, чтобы его называли — дает по возвращении из эмиграции в перестройку. Женщина в зале сетует, что его прежний имидж диссидента, по ее мнению, подменен имиджем бюрократа. «Это разбивает мне сердце»,— говорит она. «Мне плевать на ваше сердце»,— отвечает Эдди. Таким образом Серебренников с самого начала создает образ самовлюбленного бунтаря-одиночки, который любит протест сам по себе и не заботится о мнении окружающих.
Затем действие переносится назад во времени, в Советский Союз начала 1970-х. Изображение становится черно — белым, а экран практически квадратным. В молодые годы Эдди — рабочий металлургического завода по необходимости и поэт по страсти. Он читает свои стихи в кругу таких же непризнанных поэтов, разочарован узостью своих перспектив литературной славы в Харькове, где родился и жил в то время. Он считает, что величие — его судьба, а вокруг него бесталанные посредственности, не признающие его гениальности. И поэтому он сбегает в Москву, оставив свою девушку Анну (Мария Машкова) ни с чем, кроме мультяшного пениса, нарисованного на ее заднице в память о нем.
Картинка становится цветной, а Эдди очень эффектно раздвигает кадр до широкоформатного. В столице у него нет возможности публиковаться, и он угрюмо хандрит на литературных вечерах. Именно там он впервые встречает Елену (Виктория Мирошниченко). Эдди буквально завоевывает ее, при этом используя классику манипуляции — показательно режет себе вены на пороге ее квартиры.
В Нью-Йорке, куда Эдди и Елена в конце концов уезжают, бедные, безумно влюбленные эмигранты прожигают время. Мегаполис (на самом деле это всего одна улица) эффектно выстроен художником Владиславом Огаем в Риге. Елена становится моделью и постепенно отдаляется от Эдди. После болезненного разрыва главный герой впадает в депрессию и пускается во все тяжкие, иногда погружаясь на самое дно. Но всплывает в довольно странном качестве дворецкого, безупречного (как он себя видит). Работа дает средства к существованию и оставляет небольшое количество времени для литературного творчества. Интересная деталь, подчеркивая дух времени и города, Серебренников, делает несколько отсылок к «Таксисту» Мартина Скорсезе. Сначала саундтреком Лу Рида, затем сценой с такси, и прямо называя фильм, когда один из персонажей советует Эдди обязательно посмотреть его.
Следуя за главным героем по разным временам и странам (после Нью-Йорка будет еще Париж, Москва, перестроечный Харьков, заснеженная сибирская колония) мы всегда находим его вечным аутсайдером, борцом с любой системой, уверенным в своей исключительности и гениальности, абсолютно неуправляемым. Постепенно Эдди из бесшабашного хиппи становится убежденным ультралевым, желающим разрушения (уже практически не важно чего). Однако, действие в этой части фильма проносится мимо героя как курьерский поезд, на бешенной скорости.
Поэт, панк, изгнанник, политический лидер… Лимонов прожил много жизней, хотя многое из того, что он говорил о себе, оспаривалось как сомнительное самомифологизированье, что только добавляло ему загадочности. «Лимонов, баллада об Эдичке» показывает зрителю лишь некоторые фрагменты из его жизни, выбирает отдельные части, создавая новый миф, конструируя образ романтичного, ранимого, самовлюбленного бунтаря baby Eddy, как он сам себя называл.
В российских СМИ и телеграмм-каналах появилось много информации о том, что картину Серебренникова разгромили в фестивальной прессе. Это не совсем так. Отзывы очень разные, есть и те, кто ругает, и те, кто пишет, что это лучшая работа Серебренникова. Достаточно посмотреть на рейтинг (и распределение оценок в журнале Screen), чтобы увидеть, что мнения полярные.
Каким будет решение жюри узнаем уже скоро — в субботу, 25 мая.
[Вадим Радионов:]
— Кинокритик Зинаида Пронченко с нами на связи. Зинаида, здравствуйте!
[Зинаида Пронченко:]
— Добрый день.
[Вадим Радионов:]
— Каннский фестиваль и, конечно, в русскоязычном пространстве обсуждают фильм Кирилла Серебренникова — «Баллада об Эдичке», «Лимонов: Баллада об Эдичке». И вы ведь писали некролог на смерть поэта. И там как раз признались к нему в любви. Поскольку там через ненависть, вот такой парадоксальный был подход. Сегодня, когда вы смотрите этот фильм, какие чувства вы испытываете?
[Зинаида Пронченко:]
— Я испытываю разочарование в первую очередь, потому что картина мне показалась слабой. Да это в общем основная эмоция, потому что я смотрю фильм… Это даже не имеет никакого отношения к парадоксальной и трагической, наверное, фигуре Лимонова, поэтому…
[Вадим Радионов:]
— А в чём слабость этого фильма… для вас?
[Зинаида Пронченко:]
— Мне кажется, слабость этого фильма в малодушии, и в лукавстве одновременно. Серебренников показывает нам абстрактного проклятого поэта и историю его несчастной любви к своей первой [второй] супруге Елене Щаповой, которая ушла от него в Нью-Йорке, и вот в тот момент всё рухнуло, и, собственно, это занимает три четверти фильма. А Лимонов имеет очень отдалённое отношение к российской истории, к российскому контексту, особенно к политическому контексту, в который он был интегрирован на 100% после своего возращения из Европы. И сам Серебренников хочет отстоится от России. На всех пресс-конференциях и в интервью говорит, что он не чувствует себя эмигрантом, что он международная персона, так называемый international people, и смотреть надо только вперёд, а не назад. Ну тогда в таком случае зачем браться за Лимонова? Потому что Лимонов и Россия реально неразделимы.
[Вадим Радионов:]
— Вы ведь в своей статье сравниваете Лимонова с Холденом Колфилдом, героем Селинджера. И ведь Холден Колфилд интересен ещё и тем, что его можно поместить в любое пространство, в любое время. И конечно, он интересуется, что происходит сутками в Центральном парке, но это не про это. И вот Лимонов ведь действительно… Я просто задумался после вашей статьи, что это действительно Холден Колфилд в каком-то смысле.
[Зинаида Пронченко:]
— Ну, это очень старый текст, если честно.
[Вадим Радионов:]
— [20]20-й год, если не ошибаюсь.
[Зинаида Пронченко:]
— Ну даже, по-моему, он старше, хотя окей. Может быть, это из некролога действительно. Да, действительно я Лимонова и его альтер эго литературное, ну и в общем самого человека Лимонова всегда воспринимала, как трудного подростка, который всё время пытается доказать миру, что он непонят, отринут, и в ответ отвергает окружающую действительность и тех, кто её населяет. И что протест и провокация — это его главный способ общения с окружающими, с окружающей реальностью. А у Серебренникова даже, мне кажется, и эта черта Лимонова как-то приглушена, потому что… ну, вот главная… главная интрига — это его несчастная любовь. Всё отходит на второй план, в том числе и его творчество. Потому что, почему Лимонов интересен как писатель и является ли он большим писателем. Для меня лично является. Совершенно непонятно всё это из фильма. Мы видим просто стонущего от неразделённого чувства мужчину.
[Вадим Радионов:]
— Вот как раз, если процитировать Лимонова. У него там очень много про русских, про русское, про себя как русского. Но есть ещё отношение к власти и к сильным мира сего. И вот я процитирую: «Я в своей ненависти к сильным мира сего не хотел образумиться, не хотел считаться с разнообразными объяснительными причинами и с ответами на мою ненависть». Вот это можно назвать квинтэссенцией всё-таки Лимонова, как вы думаете? Вот эта фраза.
[Зинаида Пронченко:]
— Думаю, да. Но опять же… Так говорить неприлично. Но хорошо, что он умер в 2020-м году. Потому что есть подозрение, что он не прошёл бы испытание событиями последних двух с половиной лет, войной. И как раз в этот момент всё-таки слился в экстазе с сильными мира сего, по крайней мире с сильными российского мира, русского мира.
[Вадим Радионов:]
— Вот это, если мы опять же анализируем Колфилда в этой истории. Он же любил Фиби. И в его, скажем так, за всем этим гротескным поведением пряталась как раз главная идея: он хотел спасать детей, которые падают, ловить, быть ловцом, не позволять им разбиваться… вот над пропастью во ржи. И он был мальчиком, который где-то в глубине души был добрым. Когда мы смотрим на таких персонажей-литераторов, как Лимонов, мы не пытаемся, как вам кажется, их идеализировать в этом смысле, найти там, чего там нет. Вот можно ли говорит о том, что Лимонов — это человек, в котором было что-то хорошее, и что-то доброе в конечном итоге, это то, что побеждало его гротескную натуру, учитывая «НБП», учитывая «Другую Россию», учитывая его участие в том числе в донбасских событиях и так далее, как вы думаете? Насколько мы его упрощаем или усложняем сейчас в восприятии?
[Зинаида Пронченко:]
— Ну я, во-первых, не знаю кто такие мы. Я говорю от себя. Для меня Лимонов — один из любимых писателей. И я всегда, ну как бы, считала, что… (я там, по-моему, тоже написано в том некрологе) что с Лимоновым очень хорошо ненавидеть вместе разные несправедливости, имманентные этому миру, что лучшего соратника тут не найти. А другое дело, что, конечно же, Лимонов не спасал никаких детей. Т.е., может быть, ему казалось, что, подбирая потерянных… потерянную молодёжь российскую мужского пола, собирая её в партию «НБП», он давал им какой-то смысл жизни, а смысл — это самое главное. Но, по сути, он сделал этих мальчиков ещё более потерянным поколением, чем они являлись, причём предметно, потому что многие погибли: либо в тюрьмах, либо на театре военных действий. Было ли в нём что-то хорошее? Безусловно, в нём было что-то хорошее. Что-то хорошее, мне кажется, в любом человеке… Кто-то любит животных, а кто-то — балет. Просто не уверена, что это побеждало в нём… злость, идеологический экстремизм и тому подобное.
[Вадим Радионов:]
— Вот ещё одна цитата из Лимонова, которую, учитывая то, что вы сказали о Серебренникове, мне кажется, она очень в тему. «Он русский, как и я, русский даже в том, что не хочет быть русским». Вот эта попытка абстрагироваться, отстроиться, но при этом всегда возвращаться к некой российской теме, она позволяет, скажем, художнику, режиссёру увидеть что-то в другой оптике и дать, может быть, какой-то творческий импульс? Или вот эта попытка отстраниться, она не несёт какого-то творческого заряда? Вот как вы видите… вот то, о чём вы… Этот вопрос родился у меня исходя из того, что вы сказали про Кирилла Серебренникова, его попытку заявить о себе на Западе.
[Зинаида Пронченко:]
— В самой первой сцене фильма «Баллада об Эдичке» мы видим, значит, Бена Уишоу, играющего Лимонова, играющего хорошо, на мой взгляд… Он отвечает на вопросы французского интервьюера, и говорит, что писателю непременно нужно быть выкинутым из страны, имея ввиду, что он покидает таким образом территорию комфорта, в том числе и языкового комфорта, и пытается превзойти сам себя в нахождении новых слов для описания нового опыта. Но Лимонов был выслан всё-таки, покинул страну не от хорошей жизни. И всегда рвался назад. И тот Лимонов, который показан… Как и Серебренников покинул не от хорошей жизни. Но Серебренников, скажем так, не хочет чувствовать себя русским и быть русским художником, как я понимаю из его высказываний. Что, мне кажется, утопия. И тот Лимонов, которого Серебренников показывает в своём фильме, тоже бы никогда не вернулся в Россию, даже если бы у него была такая возможность. Я имею ввиду, если бы такая возможность была у Серебренникова. Это, мне кажется, ну, ложная идея, которая объясняет нам, что Серебренников действительно совсем ничего не понял про Лимонова, или хочет снимать какого-то другого Лимонова, выдуманного, не имеющего никакого отношения к существовавшему.
⟨…⟩
[Вадим Радионов:]
— А Кирилл Серебренников и его эволюция, его трансформация, т.е… Ну, понятно, что эволюция происходит у любого художника, у любого режиссёра… Там можно вспомнить ранних Стругацких и поздних Стругацких. Ну, просто литературный пример. А наблюдая за Кириллом Серебренниковым, вы что отмечаете? Вот как он эволюционирует? Или это не эволюция, а что-то другое, но тем не менее, какие процессы он как режиссёр, как художник переживает?
[Зинаида Пронченко:]
— А я не вижу, честно говоря, никакой эволюции. Это вообще, бери шире, проблема нынешнего Каннского фестиваля, что практически все режиссёры, которые участвуют в основном конкурсе, занимаются повторением пройденного. И Серебренников в их числе. Т.е. у него есть своё видение, что он хочет снимать кино про ярких и неоднозначных личностей. Это уже был у него третий фильм — триада. Я так понимаю, что готов четвёртый про Эйхмана, опять же. И показывать их исключительно через призму их личной жизни. А с точки зрения непосредственно стиля кинематографического — это страшная театральщина. Потому что Кирилл Серебренников был и есть и остаётся в первую очередь театральным режиссёром, и эту театральщину он тащит в кино. Кому-то это нравится, мне — нет. И никакой эволюции я не вижу. Эволюция есть только в его высказываниях, потому что в этом году, в отличие от [20]22-го, он говорит политически правильные вещи международной прессе. Если в 22-м он просил снять санкции с Абрамовича, то в 24-м он показывает фотографии Жени Беркович и Светланы Петрийчук.
[Вадим Радионов:]
— Но на ваш взгляд, это имеет значение сегодня… Вообще, если воспринимать фестивали класса А, насколько важны политические высказывания и политический контекст и подтекст конкретно, чтобы получить награду?
[Зинаида Пронченко:]
— Я думаю, важны на 99,9%.
⟨…⟩
[Вадим Радионов:]
— Но ведь фильм «Лимонов» — это как раз попытка посмотреть вперёд через призму как раз прошлого, потому что Лимонов — это человек пошлого, и фигура прошлого.
[Зинаида Пронченко:]
— Это попытка была такая у Эммануэля Каррера, автора оригинальной книжки, и такая же была у Павла Павликовского, который изначально должен был снимать этот фильм. И поскольку он, скажем так, более сильный режиссёр, чем Серебренников, возможно, и фильм получился бы другой. Но «Лимонов» Серебренникова это никакая не попытка посмотреть в прошлое, чтобы понять будущее… Это просто попытка рассказать историю раненного мужчины, раненного неразделённой любовью, больше ничего. Ну правда. Ну всё, что показано в этом фильме, начиная с 89-го года, какой-то reels… это reels, о том, как закончил свои дни Эдуард Савенко. На снегу. Всё.
[Вадим Радионов:]
— Вопрос от Сергея: «Как Канны пережили нашествие Собчак?» Ну, как есть, так и зачитал вопрос. Пережили ли? И заметили ли, скажем так, я от себя добавлю.
[Зинаида Пронченко:]
— Ну, Канны, безусловно… Какие Канны, Каннский фестиваль и жители Канн не заметили присутствие Ксении Собчак на Каннском фестивале. Они не знают кто это. Здесь находится столько людей, большинство абсолютно бессмысленно… Это люди, которые летят свет софитов и на красный ковёр. Это опять же вопрос к творческой группе фильма «Лимонов», потому что она приехала в основном из-за этой премьеры. Они с ней провели афтер-пати. Но меня там не было. Я её вблизи не наблюдала.
[Вадим Радионов:]
— Но вы не связывали, учитывая, что у вас было интервью, и мы это обсуждали, но после этого каких-то контактов не было с Ксенией Анатольевной…
[Зинаида Пронченко:]
— Упаси Господь! Она меня считает каким-то совершенно страшным человеком и демонизирует, она и её супруг. Нет, мне скорее показалось любопытным, что она так демонстративно в своём канале, который не «Кровавая барыня», а «СОБЧАК», поддерживает в общем-то политэмигранта, выкладывает его речи после премьеры. Далеко не все режиссёры берут микрофон, когда заканчивается показ их фильма. Серебренников взял, он брал в 22-м году. Не то, чтобы он там сказал что-то особенно острое. Но это всё транслировалось через «Telegram»-канал Ксении. И я даже подумала, а не превышает ли она свои полномочия, потому что это довольно смело.
Nach Leningrader Underground-Rock in «Leto» und einem Klassik-Genie in «Tchaikovsky's Wife» widmet sich Kirill Serebrennikov mit «Limonov: The Ballad» nun einer ganz anderen Künstlergeschichte.
Nicht die reale Biografie des russischen Schriftstellers (und späteren Politikers) Eduard «Eddie» Limonov, sondern der in Teilen fiktionalisierte Romanbestseller «Limonov» des Franzosen Emmanuel Carrère war die Vorlage für diesen Film. Das betonte der russische Regisseur Kirill Serebrennikov anlässlich der Weltpremiere seines neuen Films «Limonov: The Ballad» in Cannes immer wieder. Und konnte damit doch nicht verhindern, dass man sich als mit dem Protagonisten leidlich vertrautes Publikum daran stösst, was im Film erzählt wird. Und vor allem was nicht.
Ausführlich widmet sich Serebrennikov, der in seiner Heimat selbst mehrfach juristisch verfolgt und verurteilt wurde, dem aus einfachen Verhältnissen stammenden Limonov (Ben Whishaw), der in Russland als eine Art Punk-Literat beginnt, in den 1970ern ins Exil nach New York geht, dort (nach gewalttätigen Übergriffen) von seiner Frau verlassen wird und auch sonst das Glück nicht findet. Später feiert er in Frankreich Erfolge und nach dem Fall des Eisernen Vorhangs kehrt er nach Russland zurück, wo er gerade deswegen bejubelt wird, weil er nie ein echter Dissident war. Nur dass er in den 1990ern auch im Balkankrieg am Beschuss von Sarajewo beteiligt war oder sich immer mehr dem Nationalbolschewismus verschrieb und etwa die Annexion der Krim befürwortete, kommt im Film eben gar nicht oder nur ganz zum Schluss kurz vor.
Ob es nun bloss naiv oder doch fahrlässig ist, Limonov fast ausschliesslich als wortgewandten, dauerleidenden Autor, Denker und Umsympathen in einem Leben voller Sex und Drogen zu zeigen, sei dahingestellt. Anstrengend anzusehen und mit 138 Minuten Laufzeit viel zu lang ist das allemal. Daran ändern auch ein schauspielerischer Kraftakt von Ben Whishaw sowie die einfallsreiche, energetische Inszenierung Serebrennikovs wenig.
«Limonov: The Ballad» Kiriłła Sieriebriennikowa jest kontrowersyjną propozycją w canneńskim konkursie. Film Rosjanina to portret literata, odszczepieńca, ale i radykała rozkochanego w wojnie. Także z Ukrainą.
— Młody Limonow był wspaniałym poetą — mówił na konferencji prasowej rosyjski reżyser na emigracji, Kiriłł Sieriebriennikow.— Opisywał upływ czasu, kondycję człowieka zmieniającą się Rosję. Ciekawiło mnie, jak ktoś taki może zmienić się w ekstremistę, który najchętniej zniszczyłby wszystko, co go otacza.
Festiwal w Cannes stara się trzymać rękę na pulsie tego, co dzieje się w Europie Wschodniej. Po przejmującej pozakonkursowej projekcji dokumentu «Inwazja» Siergieja Łoźnicy mieszane uczucia wywołał biograficzny «Limonov: The Ballad» Sieriebriennikowa (luźno oparty na scenariuszu Pawła Pawlikowskiego). A tuż po nim Sean Baker dekoracją «Anory» uczynił środowisko rosyjskich imigrantów w Stanach Zjednoczonych.
[Ten artykuł przeczytasz tylko z aktywną prenumeratą cyfrową.]
Здравствуйте! Видимо, не обо всех ролях стоит рассказывать зрителям и журналистам. Особенно, если роль у сбежавшего режиссёра в пошлой картине, да ещё и в партнёрстве с теми, кто яро осуждает нынешние события. Авось, не заметят. Но заметили, и негатив полился, как из рога изобилия. Мол, как это так? Художественный руководитель государственного театра, поддерживающий президента, съездивший в Мариуполь и, вдруг, такое. Таких теорий заговора я давно не слышал. Но неужели всё действительно так запутано и лицемерно?
Дорогие читатели, сейчас в Каннах проходит кинофестиваль, где Кирилл Серебренников показал свою новую картину «Лимонов. Баллада об Эдичке». Картину встретили, кстати, долгими овациями, и скоро узнаем выиграл ли «Лимонов» какую-либо номинацию. Фильм я посмотрел ещё год назад. У Серебренникова очевидно проблемы с командой, ведь уже третью подряд картину крадут на этапе монтажа и сливают в сеть. Так было с «Петровы в гриппе», с «Чайковским» и вот теперь с «Лимоновым». Сам Серебренников уверяет что крадут его фильмы российские спецслужбы, но я думаю что это не так. Ну зачем им это? Для чего условный товарищ майор сливает в сеть его фильмы?
Чтобы что? Насолить и сорвать премьеру? Так эти фильмы и так в России не покажут, или чтобы всё-таки дать нашему зрителю возможность посмотреть каннские «шедевры» Серебренникова? Да там такая чернуха, что товарищ майор наоборот должен всё сделать, лишь бы держать это подальше от зрителя. Я писал подробные рецензии на эти фильмы, снова этого делать не хочется. Скажу лишь, что по количеству пошлости «Лимонов» переплюнул «Чайковского». Там и нетрадиционное «общение» с чернокожим и показ всех мужских органов крупными планами. В общем, кино явно на специфического любителя и почитателя таланта Серебренникова.
Но в российских СМИ всколыхнулся интерес к этому фильму потому как в одной из ролей — Евгений Миронов. Никто бы, возможно, и не заметил, если бы не Ксения Собчак, которая написала про это. Многие считают, что она подставила артиста, но факт от этого не меняется — в кино он действительно снялся. Он сыграл злого КГБшника и, кстати, весьма талантливо. Роль небольшая, но яркая. И как же это сильно возмутило политических экспертов, тг каналы, журналистов и прочих. Сразу покатились теории заговора, мол, Миронов тайно всё это поддерживает и молчит, ведь он руководит театром. Он же подписал вместе с Хаматовой письмо против нынешних событий в феврале 2022. А потом, мол, ему намекнули сверху и он быстро переобулся, съездил в Мариуполь и поменял риторику.
Про политические взгляды и переобувания я обсуждать не хочу. Ведь заглянуть в голову Миронову мы не можем, а плодить домыслы — последнее дело. Но вот факты: фильм «Лимонов» Серебренников начал снимать ещё в 2021 году, когда во всю шло следствие, и он ждал решения суда. Все сцены с Мироновым отсняли тогда же в 2021, когда ещё и не пахло никакими событиями. Да, сейчас он не афиширует своё там участие, но это можно понять. Вон как пресса раздула в очередной раз скандал на пустом месте.
Нет тут никакого лицемерия. Сми так запугали артистов своими раздутыми скандалами, что сейчас действительно чаще лучше молчать. Фразы вырывают из контекста, додумывают и факты никто особо не проверяет. Тут Миронов ни в чём не виноват. Но зачем он вообще снялся в этой картине?
Я давно не понимаю зачем Миронов пускает на свою сцену режиссёра Богомолова и ему подобных. В прекрасном театре Наций идет спектакль по Островскому, где от Островского почти ничего не осталось. Где мужчины играют женщин, полностью тем самым подменяя смыслы Островского и опошляя их до невозможности. Зачем одному из лучших артистов современной России сниматься в похабном кино? Он же читал сценарий, он же общался с Богомоловым прежде чем пригласить его на постановку.
Этого не могу понять. Может, вы понимаете? Как можно построить такой успешный и интересный театр, а потом наполнять его пошлостью? Как можно говорить о том, что нашу культуру пора спасать, а самому сниматься в таком?
Что думаете? Напишите, пожалуйста, в комментариях!
Legendarni kanadski autor Stiven Kronenberg u 91. godini života fascinira i fizičkom i mentalnom snagom i izaziva ogromno poštovanje za film «Pokrov».
Toliko je vizuelne lepote u mnogim glavnim takmičarskim filmovima. Vizuelna estetika često ima primat nad samom naracijom, a filmovi poput onih sa potpisom Đa Žangkea ili Paola Sorentina pravi su traktati o velikoj kinematografskoj lepoti. I lepoti života, ma kako on setan ili gorak često bio.
U filmu kultnog kineskog autora Đa Žangkea «Uhvaćeni plimama ipsilon» — koji će se u Srbiji u distribuciji «MegaCom Film — MCF» prikazivati pod naslovom «Romantična generacija ipsilon» — u fokusu je protok vremena kao metafora važnog prelaznog toka u istoriji moderne Kine. Film obuhvata decenije, od početka novog milenijuma do perioda pandemije virusa korona 2020. godine, i kroz priču o jednom paru što se stalno mimoilazi otvara prostor za ljude i predele koji se menjaju ubrzano i nezaustavljivo, pod pritiskom ekonomskog buma i otvaranja Kine prema Zapadu. Nezaobilazni element u gotovo svakom Žangkeovom filmu je brana «Tri klisure ipsilon» zbog koje su potopljeni gradovi i raseljeno stanovništvo. To postoji i u ovom novom predivnom filmu punom lirizma i melanholije i nestvarne vizuelne lepote…
Francuski reditelj Žak Odijar, čiji film «Emilija Perez» (MCF ga je takođe otkupio za Srbiju) trenutno važi za jednog od najvećih favorita za nagrade, okrenuo se mjuziklu. Tačnije: društveno-političkom muzičkom narko-kartel trileru čija se radnja događa u Meksiku (iako tamo nije sniman). Meksičkom tužiocu Riti vođa kartela Manitas nudi preveliku sumu novca kako bi mu pomogao da se povuče iz svog «posla» i živi životom o kojem je oduvek sanjao — a to je da bude žena. Operacija pola je uspela i Manitas se pretvara u Emiliju Perez, seli se u Švajcarsku, a Rita preuzima obavezu da tamo nastani i njegovu suprugu i dvoje dece sa kojima je Emilija ostala blisko povezana. Priča ima i nastavak u vidu povratka u Meksiko i osnivanja ogromne nevladine organizacije za pomoć stradalima u obračunima kartela, a Odijar uz pesmu i izvanredno koreografisanu igru čini razne obrte i svoje glumce, među kojima je i američka glumačka i pevačka zvezda Selena Gomes, vodi kroz ovaj meksički transrodni «ringišpil».
Izvanrednu priču o radikalnom i kontroverznom ruskom književniku Eduardu Limonovu (1943–2020), pod naslovom «Limonov: Balada» nudi ruski reditelj Kiril Serebrenikov. Njegov Limonov je od one vrste junaka koji gotovo da od pop, preko rok i hard roka, postaje prava pank zvezda. Naravno, u metaforičkom smislu. Anarhistički pisac, skitnica, beskućnik, batler, aktivista, političar, koji je sedamdesetih godina prošlog veka živeo u egzilu u Njujorku, a potom i u Parizu, posle raspada Sovjetskog Saveza vratio se u Rusiju protiveći se svemu i svačemu u toj svojoj samozadovoljnoj poziciji «uvek sam kontra», osnovao Nacional-boljševističku a potom i opozicionu partiju Druga Rusija i neko vreme boravio i u sibirskom zatvoru.
Čudan je taj junak Serebrenikovog filma — mešavina stvarnog i onog fiktivnog iz jednog francuskog romana — koji sam sebe opisuje kao Džonija Rotena, anarhistu i pevača «Seks pistolsa». Limonov sebe nije smatrao ruskim disidentom, a umeo je provokativno i javno da prozove disidentstvo Solženjicina i Brodskog kao totalno lažno. Serebrenikov deli ovaj svoj energetski i vizuelno moćan film u nekoliko poglavlja: «Elena», «Revolucija», «Slava» i «Vreme», prateći njegov život, uspone i padove od rodnog Harkova, preko Moskve, Njujorka, Pariza i ponovo Moskve, nudeći scene iz društvenog i političkog života iz tog vremena kao i procvat pop kulture. Lik Limonova je izvrsno odigrao britanski glumac Ben Višou, dok je ljubav njegovog života Elenu odigrala Viktorija Mirošićenko…
Legendarni kanadski autor Stiven Kronenberg u 91. godini života fascinira i fizičkom i mentalnom snagom i izaziva ogromno poštovanje za film «Pokrov» s kojim se takmiči za «Zlatnu palmu». U fantastičnom trileru, u kojem igraju Dajane Kruger i Vensan Kasel, Kronenberg meša gubitak i tugu izazvanu smrću voljene osobe (Kronenbergu je nedavno preminula supruga) sa elementima teorije zavere. Priča se vrti oko biznismena Karsa (Kasel) koji otkriva kontroverzni izum visokorezolutnih kamera koje omogućavaju ožalošćenim porodicama da se infiltriraju u grobove svojih najmilijih i posmatraju kako njihova tela postepeno trule. Kronenberg, reditelj čuvenih naučnofantastičnih i horor filmova poput «Muve», «Kosmopolisa», «Golog obroka» i ovde se bavi telesnošću, ali na drugačiji način, postepeno stvarajući onostranu atmosferu filma i prostor za tugovanje za onima kojih više nema…
Film «Moj Marčelo» francuskog reditelja Kristofa Onorea nije samo veliki omaž Marčelu Mastrojaniju i celoj porodici Denev — Mastrojani, već i ogroman omaž glumcima, filmu i životu, kao i samoj Kjari Mastrojani — ćerki Marčela i Katrin Denev, izvanrednoj glumici koja u Onoreovom filmu preuzima lik svog slavnog i velikog oca. Kjara je «pljunuti» Marčelo, fizička sličnost je neverovatna. A upravo to i jeste glavna ideja ovog pametno sročenog i predivnog filma u kojem svi igraju sami sebe: i Katrin i Kjara i Fabris Lukini i Melvil Pupo. I ovaj film je otkupljen za prikazivanje u Srbiji.
I za kraj ovih današnjih kritičkih prikaza glavnih takmičarskih filmova, da progovorim o još jednoj velikoj lepoti. O filmu «Partenope» italijanskog maestra Paola Sorentina. Autor prati pedesetogodišnji životni put prelepe napuljske nimfe, devojke Partenope (i zove se kao jedna od Odisejevih nimfi) i stvara veliki i raskošan ženski ep. Lišen herojstva, ali prepun neumoljive strasti za slobodom, za gradom Napuljem i svakolikim licima ljubavi, od besmislenih do neizrecivih.
Napolitanci u Sorentinovom filmu, punom očaravajuće vizuelne lepote, posmatrani su i voljeni, razočarani i vitalni. Njihovi talasi melanholije, tragične ironije i potišteni pogledi su pred gledaocima. Vreme koje prolazi nudi ogroman repertoar emocija, a tu je i prelepa glumica Seleste dala Porta kao mlada Partenopa, Stefanija Sandreli kao Partenopa u poznijim godinama i Gari Oldman kao slavni pisac Džon Šiver. A tu je i velika posveta italijanskoj kinematografiji i velikim italijanskim divama.
Punk und Populismus: Die neuen Filme von Kirill Serebrennikow und Ali Abbasi zeichnen die Karriere zweier Selbstdarsteller nach. Ihre Namen: Eduard Limonow und Donald Trump.
Er wolle ein Festival ohne politische Polemik, hatte Cannes-Direktor Thierry Frémaux zum Auftakt verkündet, die Filme im Programm seien schliesslich nach rein künstlerischen Gesichtspunkten ausgewählt worden. Im Lauf des Festivals offenbarte der Ansatz seine eigene Problematik — auch das Einbunkern im Luftschloss der Ästhetik kann zur politischen Geste werden.
[Um diesen Artikel zu lesen, haben Sie drei Möglichkeiten…]
«Лимонов. Балада за Еди» е биографична драма. Режисьорът за четвърти път е в официалната селекция.
Централният персонаж избира изгнанието
Руският режисьор Кирил Серебреников показа новия си филм «Лимонов. Балада за Еди» (Италия, Франция, Испания) на фестивала в Кан. Той е биографичен разказ за поета и писателя Едуард Вениаминович Савенко (1943–2020), който по произход има украинска фамилия и е отраснал в Харков, преди да отиде в Москва. Тъкмо там се развива творческата му работа и все по-често в литературните издания се появява псевдонимът Лимонов. Но за различни опозиционни дейности и публикуване на «неудобни» книги с добре известния щемпел Самиздат, попада в окото на КГБ като заклет «антисъветчик», макар самият той да декларира леви възгледи и въпреки, че баща му навремето е бил офицер в НКВД. Това плюс неприкрития му свободолюбив характер и непокорно публично поведение, го отпраща в коловоза на опозиционер и дисидент.
Филмът обаче не иска да е просто «биографична справка», а е построен в по-амбициозна плоскост: психологическата мотивация на личността към свобода и независимост, ала най-често по ръба на нещастието! Лимонов е представен на екрана тъкмо по този начин в основните му житейски измерения: талант и поезия, любов и разочарования, въодушевление и депресивни пропасти. А непокорното му свободолюбие е естествено преплетено с ярка мотивация на творческото его, което го прави безкомпромисен дори към всеобщо признати писатели. Иронизира Солженицин за пасторална изостаналост, нарича Бродски «гений от старата школа», остро и безапелационно се отнася към Евтушенко, който по онези години е на върха на славата си!
Филмовият разказ проследява както нарастващата неприспособимост на Лимонов към съветската реалност, така и трудните му емигрантски години. Защото след отказ да сътрудничи на КГБ и пред възможността да попадне в затвор, Лимонов избира изгнанието — първо в САЩ, а по-късно и във Франция. В емиграция е до падането на берлинската Стена, след което се връща в родината, без да е очарован ни най-малко от реалността, в която попада.
Не е изненадващо, че тъкмо режисьорът Кирил Серебреников се е заел с биографичен филм за Лимонов. Той самият има подобна житейска парабола. След успешната му работа в театралния център «Гогол», но притиснат от съдебни дела с обвинения за финансови нарушения, сега също живее извън Русия и прави филмите си най-често във Франция и Германия. Той имаше великолепно начало в руското кино с ранния си филм «Изобразявайки жертвата» (2006), а в Кан е за четвърти път след «Ученикът» (2016) «Грип у Петрови» (2021) и «Жената на Чайковски» (2022).
Adapté du roman d'Emmanuel Carrère, «Limonov — la ballade» retrace le parcours protéiforme d'Edouard Limonov, des années 1950 à 2020, date de sa mort.
De Kharkov, ville d'Ukraine, jusqu'à Moscou, en passant par New York, Paris et les prisons de Sibérie, le film tente de rendre compte de l'existence excentrique de cet homme tour à tour militant, révolutionnaire, dandy, bandit, majordome, SDF, puis poète provocateur, agitateur politique et romancier mégalomane.
Un grand fourre-tout
Brassant les mutations de l'URSS sur plusieurs décennies, Kirill Serebrennikov (« Leto », « La fièvre de Petrov ») signe une œuvre à la mise en scène très rock'n'roll rythmée par les tubes du Velvet Underground. Un grand fourre-tout par moments assez vertigineux où se retrouvent, pêle-mêle, des références à la guerre en Ukraine, le nationalisme, la dissidence, la décadence, l'opportunisme, la misogynie, incarnée par un personnage détestable que le cinéaste observe sans réel point de vue.
Si l'acteur Ben Whishaw s'avère remarquable, on reste un peu sur notre faim face à ce récit qui s'attarde sur la partie new-yorkaise tout en survolant d'autres périodes plus paradoxales. A trop hésiter entre un récit plus court qui se serait concentré sur un moment de l'existence de son héros et une fresque qui, en l'état, aurait dû durer une heure de plus pour prétendre à une ampleur romanesque digne du personnage, « Limonov — la ballade » déçoit quelque peu de la part de Serebrennikov.
An array of cult figures meet in Kirill Serebrennikov's new film about Russia's original enfant terrible.
Even after his death four years ago, by which time he was widely reviled and considered something of a madman, the Russian writer, émigré and extremist political disruptor Eduard Limonov still inspires fascination in many, as demonstrated by multi-award winning Russian director Kirill Serebrennikov's new film Limonov: The Ballad, which premiered at the Cannes Film Festival on Sunday.
Based on French writer Emmanuel Carrère's 2011 novel Limonov, which was in turn based on Limonov's life, the film stars British actor Ben Whishaw and is Serebrennikov's fifth Cannes outing, as well as his first feature entirely in English.
Limonov rose to prominence in the 1970s and 1980s for his poetry and fiction, making his name with his fictionalised 1976 account of his own experiences as a Soviet migrant in New York, It's Me, Eddie. The book, which wasn't published in Russia until 1991, eventually found an enthusiastic Russian readership, selling over 1 million copies in the years after the Soviet collapse.
In the later decades of his life, however, Limonov's reputation as a writer was overshadowed by his incendiary politics after he co-founded Russia's right-wing extremist National Bolshevik party with ultranationalist «philosopher» Alexander Dugin. While the party was ultimately outlawed in 2007, Limonov's extremist views appear not to have softened, and he was an outspoken supporter of Russia's illegal 2014 annexation of Crimea.
Polish director Paweł Pawlikowski, who won an Oscar in 2015 for his film Ida, had originally planned to adapt Carrère's novel into a film before allegedly losing interest in the project, leaving Serebrennikov to take over where Pawlikowski's screenplay left off.
Emigration is a central theme of both the film and its production. The narrative, like It's Me, Eddie, follows a fictionalised version of Limonov emigrating to New York from the Soviet Union in the 1970s. Serebrennikov himself left Russia in 2022, and the film features a number of cameos from other Russians who went into exile at around the same time following Russia's full-scale invasion of Ukraine, including actress Chulpan Khamatova and journalist Sergey Nikolaevich. For similar reasons, while a few of the film's scenes were shot in Russia before the war began, most of the film was shot outside the country, with Latvia having to double for New York in the late 1970s.
During a press conference in Cannes, Serebrennikov maintained that his own «emigration» had been very different from the experience of loneliness and displacement depicted in the film. «I was leaving a place that was very bad for me and going to a place where I have friends, work, and more opportunities — a place where things, possibly, would be better. That is not emigration. That is just new doors opening, a new life starting,» he said.
The film received generally positive reactions from attendees. One Italian delegate who said that Limonov had already become something of a cult figure in Europe, described the film as «joyous» and said he hoped it would garner more attention internationally than Serebrennikov's previous films had.
The closest the film comes to engaging with the late-in-life politics of the real Limonov is a message before the credits, which informs viewers that members of the National Bolshevik Party fought in eastern Ukraine during Russia's eight-year proxy war against Kyiv and that Limonov had died two years before the full-scale invasion of Ukraine began.
But other viewers thought that Limonov's political legacy might stand in the way of the film enjoying widespread acclaim. «How many people abroad will really want to see a film about a man who supported the annexation of Crimea?» one French festival delegate wondered rhetorically.
Serebrennikov has insisted, however, that the film should not be seen as a biopic, stressing that the book on which it was based was a novel rather than a biography. He said that the film's protagonist was a character «invented, in part, by Carrère» that melded elements of the real Limonov, whom Carrère knew personally in France in the 1980s, with the heroes of Limonov's own works.
The carefully-maintained distinction between Limonov the character and Limonov the man may explain why so little of the film — a mere 15 minutes — deals with the National Bolshevik Party for which the real Eduard Limonov is now most famous. Instead, the focus is squarely on Limonov's escapades in New York, including his work as a butler, his sexual experimentation with men, and his tumultuous relationship with model Yelena Shchapova. Other recurring themes are Limonov's disgust with the capitalist culture of the West, his nonconformity and his desire to remain an outsider even after returning to Russia following the collapse of the Soviet Union.
The closest the film comes to engaging with the late-in-life politics of the real Limonov is a message before the credits, which informs viewers that members of the National Bolshevik Party fought in eastern Ukraine during Russia's eight-year proxy war against Kyiv and that Limonov had died two years before the full-scale invasion of Ukraine began.
Serebrennikov himself acknowledged Limonov's politics more directly in the press release than he did in the film. «It feels like we're now living in Limonov's world,» he said. «It's as though the Russian authorities read his books and did exactly what he suggested.»
A Cannes 2024, il regista Kirill Serebrennikov presenta il biopic sull'iconico poeta e politico russo, ma è un film spento.
Eduard Limonov è stato un personaggio unico nel suo genere, sicuramente tra le personalità di maggior spicco nel panorama russo pre e post disfacimento sovietico. Polemista radicale, scrittore sicuramente tra i più fertili e anche più iconici del suo tempo, Limonov è stato anche un'attivista, arrivando addirittura a farsi coinvolgere dal conflitto nei Balcani, diventando uno dei volti di spicco della vita politica russa successiva al crollo del muro di Berlino. Ma anche prima, questo individuo irascibile, ribelle più per natura che per convinzione, capace dei gesti più estremi e dei percorsi personali più assurdi, era stato capace di lasciare un segno profondo, che il regista russo Kirill Serebrennikov, traendo spunto dal libro di Emmanuel Carrère, ha portato a Cannes 2024. «Limonov — The Ballad» è un ritorno alle origini per il regista russo, che qui dà di nuovo sfogo alla sua visione cinematografica fatta di variazioni, ellissi, inversioni, del suo stile eccessivo, roboante, estremo. A vestire i panni di Limonov c'è Ben Whishaw, sicuramente tra gli attori più poliedrici e allo stesso tempo sottovalutati della sua generazione, che ce la mette tutta, ma davvero tutta, per donarci ogni oncia dell'anima di quest'uomo. Limonov era tormentato, insaziabile, sempre portato alla rottura contro tutto e tutti, ma affascinante proprio per questo. Il risultato finale però non è quello che ci si aspetterebbe, risulta essere sì particolare ma instabile, irrisolto, incapace di cogliere tutta la complessità del suo protagonista.
«Limonov — The Ballad» pare quasi seguire più il flusso umorale del suo protagonista, che Ben Whishaw tratteggia come un individuo detestabile, irritante, eccessivo e odioso. Il fatto che tali sensazioni si mantengono, è in effetti un problema. La fotografia di Roman Vasyanov è aggressiva, ci guida dentro la vita di un uomo in perenne stato di ricerca, innamorato più che della Russia, probabilmente dell'essere russo, più che dello scrivere, dell'essere uno scrittore. In questo paradosso, in questa conflittualità, «Limonov — The Ballad» risulta essere però un film che non riesce a nobilitare la fonte letteraria originale, né a far arrivare ai profani il perché Limonov, scomparso quattro anni fa, sia stato un intellettuale unico, inimitabile. Con tutte le prudenze del caso, dovute anche alla situazione politica russa al momento veramente difficile, bisogna anche riconoscere che il regista russo ha avuto in dote una sceneggiatura molto complicata. Lo script è passato di mano in mano, ufficialmente la sua paternità spetta a Serebrennikov, Pawlikowski e Hopkins. Troppe mani, di solito non è mai un bel segnale e infatti mancano i lati più oscuri e contraddittori di Limonov, sicuramente non un personaggio verso il quale provare delle emozioni e delle considerazioni nitide e facili, ma non un personaggio banale questo è certo. Qualcuno lo avrebbe definito un punk, ma forse la definizione di dannunziano è quello che più gli si può affibbiare. Peccato che «Limonov — The Ballad» sia noioso, inutilmente sovraccarico visivamente, quanto vuoto narrativamente, incapace di sviluppare un iter convincente e potente.
«Limonov — The Ballad» in sostanza è un film che non riesce ad essere ciò che vorrebbe, a catturare lo spettatore, che è costretto casomai a rincorrerlo, a cercare delle coordinate che non arrivano. Limonov ha fatto, detto, scritto di tutto, era un personaggio così eccessivo da apparire irreale, ma nulla di tutto questo arriva veramente. Il primo metro di paragone che viene in mente è il «Napoleon» di Ridley Scott, altro biopic malato di nanismo, intorpidito, che non dice molto e lo dice pure male. Un'occasione persa sicuramente è la definizione più calzante per ciò che Serebrennikov ci offre, spesso perdendosi in inutili e secondarie digressioni, con una regia che effetti a parte, è veramente incostante. Di base «Limonov — The Ballad» rimane soprattutto un film per pochi intimi, i fan del cineasta russo, di un certo modo di intendere la narrazione cinematografica. Da certi punti di vista questo film possiamo già definirlo il simbolo di questa Croisette del 2024, dove fino ad adesso i titoli teoricamente più attesi spesso hanno deluso. Limonov, volenti o nolenti, fu capace di essere di tutto e contrario di tutto, nazionalista ma morigerato, garantista ma intollerante, simbolo del postmodernismo. Un film che si poteva anche non fare, se bisognava farlo così, un film che non lascerà traccia, che sicuramente anche Emmanuel Carrère avrebbe ben poco gradito. Figurarsi Limonov, con lui Serebrennikov avrebbe rischiato grosso.
El cineasta ruso compite por la Palma de Oro con una historia sobre el escritor y opositor radical Eduard Limónov, además alzó la voz por Yevguenia Berkovich y Svetlana Petriychuk detenidas por una obra de teatro.
El cineasta y disidente ruso Kirill Serébrennikov mostró públicamente en el Festival de Cannes su apoyo a la directora teatral Yevguenia Berkovich y a la dramaturga Svetlana Petriychuk, detenidas por enaltecimiento del terrorismo y aseguró que «no hicieron nada malo».
En la rueda de prensa para presentar su filme «Limonov — The Ballad», que compite por la Palma de Oro de Cannes, Serébrennikov enseñó a los periodistas una foto de Berkovich y a Petriychuk, en prisión desde hace un año acusadas de enaltecimiento del terrorismo por una obra sobre mujeres rusas que se casan con islamistas sirios.
«No hicieron nada malo, simplemente montaron una obra de teatro. Y llevan un año en prisión por cargos falsos. Zhenia es madre de dos hijas adoptivas»,
afirmó el director, que fue profesor de Berkovich.
Serébrennikov también habló de la situación en Georgia, donde se han producido multitudinarias manifestaciones contra la ley sobre «la transparencia de la influencia extranjera».
«Estoy contento de ver a todos esos manifestantes en las calles porque lo que ocurre en Georgia es terrible»,
afirmó el cineasta, que dijo que por su parte lo único que puede hacer es contarlo
«para que la gente reflexione sobre las consecuencias».
El cineasta fue detenido en 2017 acusado de una supuesta malversación de fondos y fue mantenido arresto, lo que le impidió viajar al año siguiente al Festival de Cannes, donde presentaba «Leto».
En 2020 fue declarado culpable y en 2022, cuando cumplió el tiempo de prohibición de salir de Rusia, se trasladó a Alemania. Desde entonces se ha convertido en una de las voces más críticas contra el Gobierno del presidente ruso, Vladimir Putin.
Y precisamente la película que presentó en Cannes es una adaptación de la novela de Limónov, de Emmanuel Carrère, sobre otro crítico, el escritor y opositor radical al Kremlin, Eduard Limónov.
Aunque Serébrennikov hizo hincapié en que su película no es una biografía del escritor, sino una adaptación de la historia que creó Carrère para hablar de la figura de Limónov.
«Así que podemos decir que es una triple creación, la de Limónov, la de Carrère y la mía»,
explicó el director de una película que está protagonizada por el británico Ben Wishaw, ausente de la rueda de prensa porque está trabajando en una obra de teatro.
El hecho de que el protagonista fuera británico fue una de las razones por las que decidió rodar la película en inglés, además de por la posibilidad de que «se entendiera mejor en todo el mundo».
«Limónov — The Ballad» comienza con el escritor como un joven poeta en Jarkov (Ucrania), donde se crió, que decide mudarse a Moscú en busca de un ambiente más intelectual. Y de ahí da el salto a Nueva York, antes de regresar a Rusia y radicalizarse.
La película, como suelen ser las de Serébrennikov. tiene un ritmo frenético tanto por la realización como por el personaje protagonista, que no deja de hablar y moverse durante toda la película. Y la música juega un importante papel en la narración.
Una película bien recibida en Cannes y que no podrá distribuirse en Rusia, donde los trabajos de Serébrennikov están prohibidos, pero el cineasta dijo ser «optimista» y espera poder mostrarla en algún momento «porque es muy importante para los rusos».
Limónov, al que el realizador llamó «el Joker ruso» es un personaje que merece una película que sea verdaderamente biográfica porque aunque a final de su vida hizo barbaridades, como tirar bombas en Sarajevo durante la guerra,
«escribió poesías perfectas que explican la naturaleza profunda de su país»,
Cannes 2024: Kirill Serebrennikov's film is about a Russian poet and rabble rouser, but it spends much of its time in New York City at its grimiest low.
If the sprawling contradictions of any single life will invariably exceed the narrow narrative constraints of a feature-length biopic, the particular mess and mania unique to Russian poet-turned-rabble-rouser-turned-Nazbol party leader Eduard Limonov would be enough to send even the most seasoned filmmaker screaming.
Which is more or less what happened to «Cold War» director Paweł Pawlikowski, who spent years trying to find coherence for such an unruly tale before ultimately giving up and handing off the project to Kirill Serebrennikov. That Russian film and theater director did stay the course all the way through, even when that course required six months of shutdowns following Russia's 2022 invasion of Ukraine.
Though the real Limonov spent the last years of his life cheerleading for such an invasion, you won't hear many echoes of that (ever-ongoing) conflict but for a closing-credits cap in Serebrennikov's «Limonov: The Ballad,» which premiered in the Main Competition at the Cannes Film Festival.
Indeed, as that added subtitle would suggest, Serebrennikov's take is closer in tune to his 2017 musical biopic «Leto,» offering another stage for the filmmaker's brand of big-screen showmanship that skirts the challenges of a narrative biography by resetting its terms on more comfortable stylistic grounds.
That's not exactly bad news, as Serebrennikov's style is accomplished and distinctive enough to warrant a spotlight in Cannes for each of his past five films. The Russian auteur has developed a poetic language all of his own, orchestrating unbroken traveling shots that dip in and out of fantasy and while collapsing both narrative and expository elements into an organic and interactive visual space.
Serebrennikov doesn't simply note the passage of time with an onscreen supertitle; instead he builds that information onto his sets before embellishing those frames with annotations and asides, and introducing background dancers swaying to the music we initially thought only the audience could hear.
That might explain Serebrennikov's dedication to this project, because in the punk poet Eduard Limonov, the maximalist filmmaker has found his ideal Byronic rogue. Played with sinewy energy by Ben Whishaw, the character that goes by «Eddie» moves through the world with a chip on his shoulder and a fire in his guts. Eddie, you see, was born under a different family name, rebranding himself Limonov to evoke the Russian word for grenade, taking on a nom-de-plume that doubles as a nom-de-guerre as he cuts a fearsome path through the literary salons of the USSR.
Mind you, Eddie's rakish persona most fully emerges once the aspiring poet and his aspiring model wife Yelena (Viktoria Miroshnichenko, «Beanpole») find themselves willingly and eagerly exiled to the Big Apple at the city's grimiest low. If our two starving artists seize on John Lindsay's New York with wanton pleasure, taking in every squalid pleasure the city has to offer, they just as readily seek out adversity. The film frames the artist as gutter punk, sponging up dirt and grime and grease and gruel to channel it back into his work. The problem is, no one cares to actually read that work, which only fuels Eddie's anti-social malaise.
The director takes equal delight in his New York City playground, devoting more than half the film to that American stopover, most of it scored to the music of Lou Reed. The film sometimes plays like a jukebox musical of urban squalor, revealing more of the filmmaker's passions than those of the title character. Eventually Eddie loses his marriage but gains full-time employment, moving on up to the Upper East Side to serve as live-in butler for a lush millionaire. That new station taps him into a network of dissident Russian authors — he hates them, of course.
That hatred only grows by the time Eddie finds literary success of his own in Paris a decade later, and it reaches a white hot peak by the time he gets back home just in time to watch the Berlin Wall fall from the Eastern side. If, as described, these pieces feel like self-evident building blocks leading towards a skinhead-adjacent ideology, the film itself resists such psychological profiling. Instead, «Limonov: The Ballad» leans into the more visceral extremes of Eddie's experience, playing into Serebrennikov's strengths as a screen stylist above all else.
That makes for a galvanizing bout of agitprop somehow devoid of politics, a portrait of an artist-turned-agitator that elides the man's intellectual life and output.
For good or ill, «Limonov: The Ballad» reflects the limitations of this kind of biopic form, owning up to its inability to account or explain its central paradox by doodling around the margins. This ballad finds a groove and rides it out, showcasing the director's chops and the star's commitment while shining little new light on the ostensible subject. In that sense, «Limonov: The Ballad» most ably lives up to one half of its title.
Жак Одиар, Юра Борисов и Кирилл Серебренников в Каннах
Фестиваль еще продолжается, еще не все фильмы показаны, но уже возможно открыть рубрику «лучшие фильмы фестиваля» и попробовать предугадать победителей (вместе проверим мою интуицию). Сразу оговорюсь, что была на фестивале не полностью, посмотрела не всё, поэтому ставки мои могут не сработать, но в любом случае рекомендую найти нижеперечисленные фильмы и во что бы то ни стало их посмотреть. Начну как раз с тройки картин, которые в российский официальный прокат точно не выйдут, хотя два из трех — про Россию, причем оба — совсем не антироссийские.
⟨…⟩
«Лимонов. Баллада», режиссер — Кирилл Серебренников
«Лимонов» оказался, пожалуй, самым противоречивым фильмом фестиваля. Он получил много критики и нареканий, как со стороны русских, так и французов, так и всех остальных. Русские предъявляют за то, что Серебренникова в фильме больше, чем Лимонова, французы не могут смириться с тем, что режиссер ни кадром не упомянул в фильме факт участия Лимонова в Боснийской войне, на которую тот отправился, как раз проживая во Франции, к фильму много претензий за запутанность и хаотичность повествования. Но лично мне он очень понравился, в том числе за эту рок-н-ролльную хаотичность.
Этот фильм одновременно является экранизацией романа «Лимонов» Эммануэля Каррера, дебютного и хитового романа Лимонова «Это я, Эдичка», и персональным взглядом режиссера на своего героя, историей одного художника, пропущенной через другого. Да еще и в герое Бена Уишоу, как и в самом Лимонове, абсолютно стерта грань между реальным человеком и его литературным персонажем. Лимонов придумал Эдичку, Каррер придумал Лимонова, Серебренников придумал своего Лимонова Eddy-baby, создав бунтаря и рок-н-ролльщика, человека, который изо всех сил стремился никому не нравиться и разрушавший все вокруг себя своим непомерным эго, но в то же время ранимого поэта с разбитым сердцем, скатившимся на дно, вернувшимся звездой, сменившим литературу на политику, но оставшимся поэтом, основавшим Национал-большевистскую партию (запрещена в РФ), отсидевшим в тюрьме за террористическую деятельность. В подробностях личности Лимонова можно запутаться и утонуть, потому Серебренников и берет свою интонацию, оставляя за кадром множество подробностей этой безумной биографии.
Мы не увидим, как Лимонов в результате проиграл и мучительно умирал, мы увидим, как он жил и жег, не щадя ни себя, ни тех, кто был рядом, в том числе своих женщин. Как известно, у него их было много. И некоторые из них закончили трагически. На экране мы мельком увидим его первую жену, которая сошла с ума, и подробно — Елену Щапову (в этой роли блистает Виктория Мирошниченко — заглавная героиня «Дылды») — красавицу и топ-модель, которая ради Лимонова бросила богатого мужа и более чем красивую жизнь, сбежала с Эдичкой в Америку, где у нее не было ни денег, ни работы, а только лишь наркотики и алкоголь, а иногда и драки с мужем. Она бы тоже сгорела, если бы ее не увез в Испанию встретившийся мужчина. Но пока они вместе живут в нищете, она пытается подрабатывать моделью, он ревнует ее к мужчинам, Бродского — к успеху, Евтушенко (в этой роли Андрей Бурковский) — к благополучию.
Бен Уишоу (звезда фильма «Парфюмер», лауреат двух премий BAFTA и обладатель Золотого Глобуса) в роли Лимонова безупречен. В жизни похожий на своего прототипа разве что комплекцией, на экране он становится Лимоновым, живет им. Чистокровный англичанин, актер британского театра, он играет на английском с русским акцентом. Предполагаю, что призов фильм не получит, а у Бена Уишоу все шансы есть. Возможно, это лучшая роль в его блистательной биографии.
Фильм полностью снят на английском языке, и если все действие, происходящее в Америке, которую грандиозно выстроили в Риге, выглядит органично, то разговоры на советских кухнях, а также читки стихов, на английском звучат чудно. Но таковы уж правила игры — гениальный сериал «Чернобыль» тоже снят на английском, и никого это не смущает.
Драйвовый ритм фильму задает музыка — Том Уэйтс, Лу Рид, Sex Pistols, Shortparis и даже русский шансон (единственное, где слышен русский язык). Оператор фильма — Роман Васьянов («Стиляги», «Ярость», «Отряд самоубийц»), вместе с режиссером они выстраивают микс из кинематографичности и театральности, в котором главный герой — то человек, то актер, играющий себя самого.
Сценарий написал Пол Павликовский («Оскар» за фильм «Холодная война»), изначально он сам должен был снимать этот фильм, но потом, как он сам сказал, потерял интерес к персонажу.
Но задуманная задолго до массовой волны эмиграции, эта история как-то органично соединилась с личностью режиссера. На пресс-конференции Серебренников сказал, что он не чувствует себя эмигрантом, а просто работает в другой стране. К тому же он, надо признать, в отличие от Лимонова, феноменально востребован и успешен. То есть кроме переезда — ничего общего. И тем не менее, Серебренников с глубоким пониманием экранизирует не биографию, а внутренний мир героя — его одиночество, раздутое самомнение, жуткую неудовлетворенность.
Фильмы Серебренников в Каннах уже пятый раз (до «Лимонова» здесь были «Ученик», «Лето», «Петровы в гриппе», «Жена Чайковского»), и несмотря на то, что ни одной награды он здесь пока не получил, он точно вошел в каннский пул вместе со многими выдающимися режиссерами современности.
В Риге, после сьемок «Баллады о Лимонове» остался кусок анилинового Нью-Йорка. Фильм я пока не смотрел, выскажусь по самому герою, которого хорошо знал и которому много помогал когда-то. О чем жалею. У меня была такая конструкция в голове что таланту многое прощается, потому что талант требует от него реализации. Типа он может быть сволочью так как ему надо пробиться и послужить для человечества. Бренер, Лимонов, Курехин, их тянуло в маргинальную политику, а я такой, ну зачем вам это вы же большие художники.
Надо сказать что Лимонов меня от этого вылечил. Наплевать на его талант, если он человек говно. А он себя повел именно так. Я не говорю сейчас даже про идеологию.
Что касается фильма, посмотрю. Как персонаж для фильма он конечно интересен. Разговоры о неуместности считаю странными. Просто в оценке фильма кроме эстетических критериев будет и этический. Насколько фильм снятый во время войны про войну. Даже если Лимонов до нее не дожил, он один из ее персонажей, ИМХО.
Présenté en compétition officielle au Festival de Cannes, « Limonov, la ballade » a su marquer les esprits grâce à l'interprétation magistrale d'un Ben Whishaw habité.
Kirill Serebrennikov était de retour sur la Croisette, deux ans après avoir présenté « La femme de Tchaïkovski » (2022) dans le cadre de la sélection en compétition officielle de « Limonov, la ballade ». Adaptation du roman d'Emmanuel Carrère, le film présente de façon originale un biopic sur la vie du poète Édouard Limonov. Tour à tour militant, révolutionnaire, voyou, majordome ou sans-abri, cette nouvelle proposition de la part du réalisateur russe explore les différentes facettes d'un personnage aussi fascinant qu'effrayant à qui l'acteur britannique, Ben Whishaw, prête ses traits.
Bien qu'il soit difficile de rentrer pleinement dans le film, du fait des dialogues qui fusent et d'une mise en situation parfois dense, « Limonov, la ballade » surprend par son rythme, finalement fidèle à la trajectoire d'un personnage ayant eu plusieurs vies. Par ailleurs, cet aspect est renforcé par la notion de « road-trip » qui nous embarque de New York, à Paris, en passant par la prison sibérienne. Le film ne fait ainsi jamais du surplace et permet de rendre le propos plus digeste, à l'instar de sa mise scène.
Cette dernière — divisée en chapitres comme un écho à son adaptation littéraire et au romancier qu'était l'artiste surnommé « Eddie » — apparaît très pop, à l'instar d'un homme hors normes, qui se plaçait souvent en dehors des conventions.
Néanmoins, malgré cette « glamourisation », « Limonov, la ballade » porte en lui une certaine violence, parfois difficile à regarder. Son personnage dérange aux quatre coins du monde, Kirill Serebrennikov souhaitant avant tout rendre compte de la réalité d'un homme, de ses contradictions, d'un héros loin d'être manichéen, mais qui reste difficile à saisir.
Un Prix d'interprétation pour Ben Whishaw ?
L'acteur apparaît aujourd'hui comme un sérieux prétendant au Prix d'interprétation masculine. Après avoir évolué de façon subtile chez Ira Sachs dans « Passages » (2023), le comédien, dévoilé au grand public pour son rôle de Q dans la saga James Bond portée par Daniel Craig, incarne avec puissance le nationaliste russe décédé en 2020.
Il dévoile ainsi toute l'envergure de son jeu, et témoigne d'une capacité à se réinventer en explorant des rôles complexes. Surtout, Ben Whishaw se donne corps et âme pour ce rôle, que ce soit dans des scènes de sexe crues ou lorsqu'il déclame de la poésie ainsi que ses discours. Il multiplie registres et les métamorphoses à travers une variété d'identités, et de costumes. Passionnant.
Le Prix d'interprétation masculine serait une belle reconnaissance pour l'acteur qui ne cesse, à travers des projets — à la fois d'auteur ou plus grand public — de surprendre son audience. Pour le savoir, il faudra attendre la cérémonie de clôture, ce samedi 25 mai 2024. On croise fort les doigts pour lui en tout cas !
Не знаю, что там с Эдичкой Серебринникова, но мой Эдичка на которого 15 лет назад просила бюджет начинался так: голый Лимонов сидит на балконе и ест щи. Рядом бутылка шампанского. И кстати Лимонов лично давал мне права на экранизацию, а не аффилированные лица.
Мне 23 и у меня премьера «Все Умрут, а я Останусь». На этой премьере произошли окончательные договоренности о передаче мне прав, если компания Профит, которая участвовала в переговорах даст бюджет. Топили сердце Лимонова подростковым бунтом. Компания решила тогда не снимать фильм, а Михаил Идов через пару лет на премии GQ со сцены еще раз попросил общественность собрать мне бюджет на Эдичку. Но СудьБа распорядилась иначе. Вообще на фото котики.
يقدّم «ليمونوف» للمخرج الروسي كيريل سيريبرينيكوف المُنافس على «السعفة الذهبية» في الدورة الحالية من مهرجان كانّ السينمائي (14 — 25 أيار)، سرداً مثيراً لقصّة شخص؛ الكلمة الأفضل لوصفه هي «سرسري». هذا الشخص هو الأديب الروسي إدوارد ليمونوف، الذي أراده مخرج «ليتو» انعكاساً لتقلّبات النصف الثاني من القرن الماضي، وهو في الواقع خير مَن يمثّل الوجه القبيح لذلك القرن. هذا الثورجي الذي تتسرّب أفعاله من بين أصابعه، يناقض نفسه في كلّ خطوة. حيناً يوظّف عقله وحيناً يلجأ إلى إحساسه، وفي الحالتين يُخلّف الكوارث. الفيلم يلتقط هذا التناقض الكارثي من دون أخذ مسافة فعلية منه. لا إدانة أو احتفاء، بل مجرّد توثيق مبني على أرض رمادية. ساعتان لن تكفيا لنحبّ ليمونوف، ولكن لن نكرهه أيضاً. فمن منّا ليس متناقضاً ليلقي بحجرة على التناقض.
يأخذ سيريبرينيكوف سيرة ليمونوف إلى ذروة تجلياتها؛ ينظر في عمق تعقيداتها التي تشكّل ورشة عمل جادة لأي فنّان، من خلال سيرة غير تقليدية، تصطدم خاتمتها بنهاية التاريخ؛ وهي الفكرة التي تلقي بها على الطاولة مذيعة فرنسية خلال مقابلة معه. فليمونوف يجسّد فعلاً فكرة نهاية التاريخ، لا بحسب فوكوياما، بل بمعنى استهلاك كلّ التجارب، حدّ الخروج منها بمنطق الإنسان الانتهازي الذي يؤمن بكلّ شيء ولا يؤمن بشيء، حيث المصلحة هي العقيدة الأفضل. ليمونوف مرَّ بالكثير واختبر الكثير، لا هو منشق عن الشيوعية التي فرّ منها ولا موالٍ لها، بل أنهى حياته انعزالياً يؤمن بعظمة روسيا القياصرة. هذا القليل من سيرة شخص واهم اجتاز القرن العشرين ولم يعش ما يكفي لنعرف رأيه باجتياح بوتين لأوكرانيا. النقطة الأخيرة لا تحمل لؤماً، بل يمكن القول إنّ أسئلة الصحافيين الذين قابلوا سيريبرينيكوف دارت حولها.
«ليمونوف» أفلمة لرواية الفرنسي إيمانويل كارير، كاتب ومخرج عرف ليمونوف خلال إقامته في باريس ووجد فيه مادة دسمة. هذا الكتاب بيع منه مليونان ونصف مليون نسخة. لعلّه الأفضل للحديث عن هذا الرجل الغامض الذي بقي غامضاً إلى حدّ كبير حتى رحيله عام 2020 عن 77 عاماً. يقول: «ليمونوف ليس شخصية خيالية. أنا أعرفه. كان فاسقاً في أوكرانيا، ومعبوداً في العمل السرّي السوفياتي في عهد بريجنيف، وصعلوكاً ثم خادماً لملياردير في مانهاتن، وكاتباً عن شؤون الموضة في باريس، وجندياً تائهاً في حروب البلقان، والآن، زعيماً في بيت الدعارة الضخم في روسيا ما بعد الشيوعية. قد يرى نفسه بطلاً، لكن يمكن أن يُنظر إليه أيضاً على أنه نذل: حياته خطيرة وغامضة. أعتقد أنها حياة تحكي قصّة. ليس فقط عن ليمونوف وعن روسيا، بل عن تاريخنا جميعاً منذ نهاية الحرب العالمية الثانية».
إذاً، لا نخطئ إذا اعتبرنا أنّ خطاب الفيلم، وهو غير مباشر في أي شكل من الأشكال، يتخطّى ليمونوف؛ وهذه حالة الأفلام الكبيرة حيث حضور الشيء فيها يستحضر أشياء أخرى وينبشها. اختيار المخرج هذا الرجل لسرد تجربته قد لا يكون بريئاً تماماً، فهو أيضاً مثل ليمونوف عانى اضطهاد النظام، بعدما ألصقت به السلطات الروسية تهمة اختلاس أموال حين كان مديراً لأحد مسارح موسكو، فاختار المنفى هرباً من السجن، وهو الآن يعيش في باريس. عرف سيريبرينيكوف كيف يجعل من قصّة ليمونوف صدى لأبشع ما في القرن الماضي وأسوأ ما في تجّار الإيديولوجيات، وأن يقول أيضاً من خلالها شيئاً من تجربته، لحُسن الحظ من دون أي إشارة صريحة. في كانّ، تسنّت لي مقابلته، فطرحتُ عليه هذا السؤال عن التشابه. كان ردّه أنّ ليمونوف هو نقيضه في كلّ ما يؤمن به: «أنا ليبرالي وهو كان إمبريالياً يؤمن بروسيا القيصرية».
«يمونوف» لم ينجزه سيريبرينيكوف ناطقاً بالروسية بل بالإنجليزية، وهذه نقطة ضعفه الوحيدة. فهو رغبه فيلماً لجمهور غير روسي. عندما تسأله عن السبب، يرد: «هذه رؤيتي الخاصة لليمونوف. لينجز الروس نسختهم عنه». عدا ذلك، نحن أمام فيلم كثير الانشغال بالكادرات والتكوين والمونتاج والإدارة الفنية، من دون ترْك ذلك الانطباع فينا. فيلم سريع الإيقاع، يمضي لاهثاً داخل متتاليات بصرية لا تخلو من إبهار ودهشة، ولا يلتقط أنفاسه سوى لثوانٍ، قبل أن يمضي بنا مجدّداً إلى أقاصي التجربة الليمونوفية. والتجربة هذه تعني كيف تكون من روسيا وتعيش بعيداً منها، بلا سقف عقائدي يؤويك، بعد حياة في كنف نظام أبوي قاتل يؤسّسك ويهدمك في الحين نفسه. هذا أحد أهم المواضيع الذي يتسلّل إلى الفيلم، بهدوء تام، إذ لا يريده سيريبرينيكوف في الواجهة، لكن لا قدرة له على إنكاره، فهو في الحمض النووي للفيلم.
الفصل الحيوي الذي يحدث في نيويورك ويشهد على تسكّعات بطلنا الذي سيعرف أخيراً حجمه في العالم، ذروة الروعة السينمائية. إنها النار التي سيُطبَخ عليها ليمونوف. من هنا سيخرج ليمونوف جديد، بعد اكتشافه أنه ليس النقطة التي يدور عليها العالم. ماذا يحدث إذا ألقيتَ رجلاً هشّاً يعتقد أنه روائي فاشل في نيويورك السبعينات، حيث الحرّية تمتحن قدرات الكاتب؟ خصوصاً إذا كان كلّ أدبه يتناسل من مشاهداته، لا من مخيّلته؟ إنها نيويورك الممكن، التي سيبغضها ليمونوف وستعيد تشيكله إلى الأبد.
بصرياً، يعيدنا الفيلم إلى تلك الحقبة، بإيقاع وتسلسل وخامة صورية لا مثيل لها، واضعاً إيانا في الأجواء والألوان التي غلبت على أفلام تلك الحقبة. الأمر أشبه بأن تجد فيلماً ضائعاً وتعيده إلى الحياة. بهذه الواقعية، يزجّنا الفيلم في السبعينات؛ مختبر الأفكار الجديدة والقطيعة مع العالم القديم والغليان الثقافي، دائماً مع شحنة من الغضب المجاني ضد العالم، هذا الذي لا يكاد يفارق وجه ليمونوف.
2024 أيار 24, «فاصلة» (fasllah.com)
Если кто-то знает, как исправить порядок цифр в тексте, пишите — jewsejka@gmail.com
Reseña de «Limonov: The Ballad», de Kirill Serebrennikov.
Eduard Veniaminovich Savenko, conocido como Limonov, fue un escritor, poeta y político ruso, nacido en 1943 y fallecido en marzo de 2020. Una figura polémica y multifacética que desafió constantemente las convenciones y fronteras de la sociedad rusa y global. Desde sus inicios como poeta underground en la Unión Soviética, pasando por su vida como emigrado en Estados Unidos y Francia, hasta su regreso a Rusia donde se convirtió en un líder político y fundador del Partido Nacional Bolchevique, Limonov destacó por su capacidad para reinventarse y por la mezcla de escándalos, ideologías extremas y un talento literario indiscutible, haciendo de él un personaje inabarcable pero que, a la vez, ejemplifica gran parte de las contradicciones de la sociedad actual. Emmanuel Carrère hizo una magnífica aproximación al personaje en su biografía «Limónov», la misma en la que se ha basado Kirill Serebrennikov para hacer su película «Limonov: The Ballad».
Kirill Serebrennikov es un habitual del Festival de Cannes desde que su película «El estudiante» fuera seleccionada para «Un Certain Regard» en 2016. Desde entonces ha estado en la lucha por la Palma de Oro con «Leto» (2018), «Petrov's Flu» (2021) y «La mujer de Tchaikovsky» (2022) y, por supuesto, con Limonov: The Ballad. Un cineasta con una fuerza visual innegable y con cierta tendencia al exceso, un estilo que le va como anillo al dedo a una historia como la de Limonov, un personaje tan magnético como excesivo.
Limonov es retratado por Kirill Serebrennikov como un individuo en constante estado de rebelión. Según la época, dirige su ira contra el comunismo, los disidentes, el capitalismo estadounidense y la idealización occidental de la URSS.
«Limonov: The Ballad» es un collage que recuerda a los fanzines punk —o a su película «Leto»— con títulos de capítulos destacados y animaciones simples, rebosante de energía. Estos fragmentos los une Serebrennikov con unas transiciones visuales en plano secuencia que son una auténtica maravilla y que están a la altura de muy pocos realizadores. El trabajo del director de fotografía Roman Vasyanov y del editor Yuriy Karikh maximiza el uso de los escenarios neoyorquinos recreados en Riga por Vlad Ogay, logrando un efecto realmente realista. La música se emplea de manera muy acertada, incluyendo sorprendentes versiones de «The Velvet Underground» interpretadas por la banda rusa Shortparis (lo que nos vuelve a llevar a «Leto»).
La película presenta una estructura acelerada, fragmentada y caótica, como si quisiera crear una épica rusa contemporánea. Limonov se muestra como un ser humano complejo, con grandeza y monstruosidad, ternura y ridiculez, todo a la vez. Una manera de reflejar las contradicciones y neurosis de la sociedad moderna. La interpretación de Ben Whishaw es magistral, logrando unificar los diversos aspectos de este personaje esquivo y destacando por su convincente acento ruso. Es cierto que, como la vida de Limonov, puede ser una película confusa y que ciertos bandazos del personaje pueden parecer algo arbitrarios si no se conoce la historia previamente. Aunque lo cierto es que conociéndola también hay cosas inexplicables. Es fácil sentir que no se entiende la deriva de un personaje que convirtió su vida en una serie de provocaciones y posturas ideológicas que él parecía entender como una forma de performance.
Por cierto, se lee «Limónov». Llana. Como deja bien claro el protagonista.
«Бунт красоты. Эстетика Юкио Мисимы и Эдуарда Лимонова». Второе, исправленное и дополненное издание книги японоведа, культуролога и прозаика Александра Чанцева. Книга раскрывает загадочного японца со множества неожиданных сторон — в частности, в том, что и как повлияло на самого Мисиму, а также как и в чем он повлиял на других.
Special guests: Ольга Балла-Гертман, Андрей Дмитриев, Магдалена Курапина, Вадим Назаров, Андрей Песоцкий
⟨…⟩
[Магдалена Курапина:]
— Имя Лимонова так или иначе всплывает. Вот сейчас мы все наблюдаем, как оно появилось вновь ввиду того, что вот в Каннах был представлен Серебренникова фильм — «Баллада об Эдди». И мы видим, как все сейчас об этом пишут. Я знаю точно, что Лимонов сам не согласился… Он и не соглашался. При мне лично, ещё в две тысячи как раз тогда восьмом году, он в мою, скажем так, бытность, все несколько месяцев, когда мы вместе жили, он встречался с Серебренниковым. Это всё было на моих глазах, и он не соглашался.
[Александр Чанцев:]
— Это тогда уже [нрзб.].
[Магдалена Курапина:]
— В 2008-м уже шли какие-то переговоры. Я не знаю подробностей этих переговоров, либо не помню. Но я знаю точно…
[реплика из зала:]
— Видимо, по Прилепину он когда спектакль ставил. [«Отморозки», 2011]
[Магдалена Курапина:]
— Нет, это отдельно. Он с Эдуардом Вениаминовичем встречался, обсуждая именно Эдуарда Вениаминовича. Я уже не знаю точно — «Эдичку» или нет, но речь шла не о Прилепине. И в общем-то нет, не соглашался. Я думаю, что, наверное, на тот результат, который мы имеем в Каннах, он бы не согласился. Я так полагаю.
[Александр Чанцев:]
— Нет, ну, известно от самого Лимонова, что он считает Серебренникова средним режиссёром достаточно.
[Магдалена Курапина:]
— Ну, в общем да. Они общались… Правильно Вадим Борисович сказал, что он же отказывался саму книгу… переиздавать не хотел, не соглашался. А уж не говоря о фильме. [пауза] Кстати, вот сам фильм, раз уж мы о нём заговорили, я давно его уже посмотрела, вот то, что слили. Наверное, многие из вас тоже. Ты не посмотрел?
Эдуард Лимонов:
Анна Моисеевна мычит во сне, и молодой негодяй внимательно оглядывает спящую подругу. Вдруг в голову ему приходит блестящая хулиганская идея. А что, если… Он присаживается рядом с постелью на корточки, жуёт губами, чтобы выделилась слюна, и лижет ляжку Анны Моисеевны. Еврейская красавица продолжает ровно сопеть. По мокрой ляжке химическим карандашом Эд выводит первую цифру даты: «2»… Анна чуть заметно вздрагивает ногой и замирает. Эд осторожно выводит шестёрку и, убедившись в полной безнаказанности, уже более развязно дописывает: «…августа 1967 года». Полюбовавшись надписью, выглядящей как татуировка, злоумышленник, решив, что с тела Анны всегда можно будет смыть вещественное доказательство, опускается на колени у постели, чтобы приняться за работу серьёзно. Жирными буквами он приписывает: «Эд поджёг дом».
Полюбовавшись на дело рук своих и не зная, чем заняться, юноша прохаживается по комнате, отодвинув штору, смотрит на светлеющее небо. Возвращается к столу, вертит в руке карандаш, вставляет его в банку, вынимает опять и решает разукрасить Анну Моисеевну как следует.
По гиппопотамьей внутренней мякоти ляжки злодей старательно выводит: «Умру за… горячую… еблю!» Под надписью он рисует толстый член. Головка члена направлена в спящее сейчас отверстие меж ног Анны Моисеевны.
Юноша трудится, пристроившись на коленях у постели. На животе еврейской красавицы он выводит: «Не забуду мать родную!». Руки Анны он обвивает толстыми чешуйчатыми змеями. Талию украшает поясом с кинжалами с кавказским узором. Всеми известными ему блатными изречениями испещряет он кожу подруги.
Покончив с фронтальной стороной тела, он расталкивает Анну. «Ты храпишь как биндюжник и мешаешь мне писать стихи»,— врёт злодей. Испуганно моргая сонными глазами, Анна ничего не понимает, но послушно переворачивается на бок. Художник набрасывается на могучую спину и непомерные ягодицы подруги и украшает их якорями, русалками, кинжалами и опять ругательствами и членами. Исчерпав полностью запас рисованных и афористических мерзостей, которые успели накопиться в его памяти за недолгую ещё жизнь, злодей с чувством удовлетворения от проделанного разглядывает жертву. «Вставай, Анна… Анна!» Растолкав гиппопотамика, злодей насильно за руку тащит её в ванную комнату. В ванной комнате, увидев себя в мутном зеркале, Анна Моисеевна неожиданно плачет.
— Злобный молодой негодяй! Что я тебе сделала? Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит!
Успокаивается Анна Моисеевна только после того, как молодой негодяй убеждает её в том, что совершенное — на самом деле сюрреалистическая акция. С помощью намыленной губки поэт принимается смывать сюрреалистическую акцию с тела подруги. Когда он заканчивает смывать с ляжки все ещё хнычущей Анны «Эд поджёг дом» и они возвращаются в комнату — за окном уже совсем светло. Анна снова закутывается в римские складки простыни, а Эд замирает, растянувшись на кушетке. В комнату, посланный сверху из-за крыши бывшего Дворянского собрания на противоположной стороне площади, попадает острый первый луч солнца.
«Молодой негодяй», 1982–1985 гг.
[Александр Чанцев:]
— Нет.
[Магдалена Курапина:]
— Я смотрела. Когда я говорю что-то негативное про фильм, я говорю, как человек, который смотрел.
[Александр Чанцев:]
— Это пиратская версия?
[Магдалена Курапина:]
— Да, пиратскую версию я посмотрела. Вот на английском языке. Ну там просто есть какие-то моменты, честно говоря, которых я не нашла ни то что у Лимонова в книгах… Может, я ошибаюсь. Но я вот не выискала. А даже у того-же Каррера, считается, что это по Карреру.
[Александр Чанцев:]
— Притом что мы всё понимаем про Каррера.
[Магдалена Курапина:]
— Притом что мы всё понимаем про Каррера, но даже у Каррера…
[Александр Чанцев:]
— Та ещё клюква там.
[Магдалена Курапина:]
— Но даже у Каррера этих… Ну, к примеру… А вот поправьте меня. Может, кто-то знает, а я ошибаюсь. Вот, например, там в самом начале — в фильме — момент, вы увидите, как он… спит Анна, вот его первая жена…
[Александр Чанцев:]
— Рубинштейн.
[Магдалена Курапина:]
— Анна Рубинштейн, да. Она спит. И он её переворачивает и рисует у неё, прошу прощения, на заднице каким-то карандашом член. Вот было где-то у Лимонова, чтобы он Ане Рубинштейн нарисовал на жопе член?
[реплика из зала:]
— Не было такого.
[реплика из зала:]
— В харьковской трилогии точно не было.
[Магдалена Курапина:]
— Вот, ребята, а вы понимаете, что выставляют его таким образом…
[Александр Чанцев:]
— Но я думаю, там более-менее читали…
[Магдалена Курапина:]
— Ну, если никто из нас не знает, правильно? Так вот кем выставляет Серебренников Лимонова, если… каким-то подлецом мелочным, который у женщины нарисовал на заднице член. Т.е. это в самом начале. Т.е. он уже задаёт тон. Как какого-то… гада какого-то, который… Понимаете, это только один… одна мелочь, которую я обнаружила. Будем вместе, вот когда посмотрим, все перечислим.
In questi giorni si parla molto del film presentato a Cannes, «Limonov: The Ballad of Eddie», scritto dal regista polacco Paweł Pawlikowski, diretto dal regista russo Kirill Serebrennikov e interpretato dall'attore britannico Ben Whishaw.
Confesso di non averlo visto, se non qualche piccola immagine, e le opinioni di chi lo ha visto sembrano essere contrastanti. La maggioranza delle persone che ho sentito, ad ogni modo, confessa che di Eduard Limonov, in quel film, ci sia molto poco.
Un po', forse, come nel libro di Emmanuel Carrère, da cui è tratto il soggetto.
Eduard Limonov, di quel libro, si disinteressò completamente. Non gli interessava il punto di vista di un intellettuale borghese su di lui. Sicuramente non gli sarebbe interessato nemmeno il film in questione.
Quando intervistai Limonov, nel 2019, mi disse chiaramente che a lui non interessavano affatto «tutte le sciocchezze» che gli altri potevano dire o scrivere su di lui.
Eduard Limonov viveva e lottava per i suoi «ragazzi proletari», come amava definirli. Per i nazionalboscevichi, riuniti ne «L'Altra Russia», il movimento che prendeva il nome da un suo profetico saggio.
Ragazzi giovani e giovanissimi, spesso adolescenti che, dagli Anni '90 in poi, avevano visto la propria patria svenduta a oligarchi, mafie e nazionalismi di estrema destra.
Eduard Limonov aveva dato loro una bandiera per cui lottare: il ritorno dell'URSS, ma nel socialismo popolare.
Una via di mezzo fra Vladimir Lenin e Nestor Machno. Questo era Limonov. Che non era affatto né controverso, né tanto meno fascista, come in Occidente talvolta viene definito.
Era un dissidente russo, che si era fatto espellere dall'URSS. Insofferente alle regole. Alla ricerca dell'amore assoluto, della rivoluzione e di una vita vissuta come un'opera d'arte, come Gabriele d'Annunzio.
Ma Limonov, a differenza di d'Annunzio, amava considerarsi un «perdente». Uno che non si è mai arricchito. Che ha frequentato i bassifondi newyorkesi, ma anche la Parigi bene.
Rimanendo sempre sé stesso.
Un russo nato a Dzeržinsk, in Unione Sovietica, nel 1943 e che ha mantenuto ben chiare le sue origini.
Che non è stato cambiato da un Occidente borghese e liberale che, anzi, sul finire degli Anni '80, criticherà nel suo «Grande Ospizio Occidentale», nel quale, fra le altre cose, punta il dito contro l'uomo bianco, borghese, ricco e «civilizzato», il quale
«è convinto di poter capire qualsiasi conflitto sul pianeta dopo aver dato una rapida occhiata alla televisione o leggiucchiato un paio di trafiletti su qualche giornale. Non è cosciente delle conseguenze negative del proprio intervento nella vita dell'Africa, del fatto che la civiltà europea non è estranea alla moltiplicazione delle Vittime».
Limonov, infatti, negli Anni '90, tornerà nell'Europa dell'Est e parteciperà alla guerra civile nell'ex Jugoslavia a sostegno della Repubblica Federale di Jugoslavia e alla guerra di Transnistria, a sostegno della Repubblica Socialista Sovietica Moldava di Pridnestrovie. Successivamente, tornato in Russia, prenderà parte alla resistenza popolare in difesa del Parlamento russo, fatto bombardare da Eltsin.
Quell'Eltsin che, assieme a Gorbaciov, porrà fine per sempre — contro la volontà della maggioranza assoluta dei cittadini sovietici — all'Unione delle Repubbliche Socialiste Sovietiche, ovvero a una realtà pluri-nazionale che, nel socialismo, permetteva a popoli diversi di vivere pacificamente.
Sarà a seguito del crollo indotto dell'URSS che Limonov, nel 1993, fonderà il Fronte Nazionale Bolscevico che, nel 1994, assumerà la denominazione di Partito NazionalBolscevico, formato prevalentemente da artisti, giovani e giovanissimi, spesso provenienti dalle estreme periferie dell'URSS e dalla generazione punk.
Ovvero formato da quei «perdenti» vittime dell'avvento del liberalismo oligarchico in Russia e nelle Repubbliche post-sovietiche.
Un gruppo che sarà animato anche dal cantante e chitarrista punk rock Egor Letov e dal musicista e attore Sergey Kuryokhin, oltre che dal filosofo Aleksandr Dugin che purtuttavia presto abbandonerà il partito.
Un gruppo di giovani e giovanissimi, prevalentemente artisti autodidatti, musicisti, pittori, scrittori, che si ispiravano e ascoltavano la musica di David Bowie e Viktor Coj e leggevano le opere di Aleister Crowley, del Marchese De Sade, di Gabriele d'Annunzio, di Yukio Mishima, di William S. Burroughs, di Jack Kerouac e di Hunter S. Thompson. E che, dunque, trovarono in Limonov il loro profeta artistico, il loro padre, una guida che aveva attraversato tutte le generazioni che amavano e che li facevano sentire vivi: quella beatnik, hippie, punk e cyberpunk.
Il Partito NazionalBolscevico di Limonov unirà i principi del nazionalbolscevismo di Ernst Niekisch (ex deputato socialdemocratico e primo oppositore, in Germania, del totalitarismo hitleriano) e gli ideali nazionalcomunisti del repubblicano mazziniano italiano Mario Bergamo, a quelli della controcultura punk e beatnik.
Un partito che non poteva che infastidire il potere putiniano, tanto da essere messo al bando, nel 2007, con l'infondata accusa di «estremismo».
Un partito che, purtuttavia, non poteva suscitare nemmeno le simpatie dell'Occidente liberal-capitalista, in particolare considerando che Limonov fu il primo, negli Anni '90, a denunciare la deriva di estrema destra russofoba e anti-comunista che stavano prendendo ormai i governi delle ex Repubbliche sovietiche, le quali si stavano avvicinando alla sfera atlantista.
Interessanti e spesso trascurate, invece, le parole della compianta giornalista Anna Politkovskaja sui nazionalbolscevichi di Limonov, ai quali dedicò anche molte pagine del suo «Diario Russo».
Su di loro, Anna Politkovskaja, ebbe a scrivere:
«Mi sono ritrovata a pensare di essere completamente d'accordo con ciò che dicono i Nazbol. L'unica differenza è che a causa della mia età, della mia istruzione e della mia salute, non posso invadere i ministeri e lanciare sedie.
⟨…⟩ I Nazbol sono soprattutto giovani idealisti che vedono che gli oppositori storici non stanno facendo nulla di serio contro l'attuale regime. Questo è il motivo per cui si stanno radicalizzando.
⟨…⟩ I Nazbol sono probabilmente il gruppo di sinistra più attivo, ma il loro nucleo si è ridotto da quando molti sono stati arrestati e imprigionati.
⟨…⟩ I Nazbol sono giovani coraggiosi, puliti, gli unici o quasi che permettono di guardare con fiducia all'avvenire morale del Paese».
Anche Eduard Limonov aveva un'alta considerazione di Anna Politkovskaja e su di lei scrisse:
«⟨…⟩ Cosa ha fatto Anna Politkovskaja per noi? Ci ha fatti conoscere nella società. Ci ha spiegati alla gente, perché ci ha riconosciuti prigionieri politici. Ha ricreato nei suoi articoli l'atmosfera di un terribile processo contro i giovani della Russia. Questo processo di massa non avveniva sulla nostra terra dalla fine del XIX secolo. E così rinasceva nel XXI secolo.
⟨…⟩ Il 7 ottobre 2006 Anna Politkovskaya fu uccisa all'ingresso della casa dove abitava. Sono andato al cimitero. C'erano già tutti i nazionalbolscevichi di Mosca. E quelli che sono riusciti a venire dalle zone limitrofe. I ragazzi mi hanno consegnato fiori di garofano bianco. Poi si è svolta la processione funebre. Il ritratto di Anna Politkovskaja è stato portato da una nostra compagna nazbol, che indossava occhiali in una cornice in metallo. Molto simili a quelli della Politkovskaja».
Fa piacere che anche nella ricca e borghese Cannes — così lontana da Limonov e dai suoi ragazzi proletari — si siano accorti di Eduard Limonov, ma bisognerebbe approfondirlo a 360 gradi, senza pregiudizio. E ci sarebbe molto da imparare.
Sulla Russia di oggi, ma anche sulla deriva di estrema destra di un Occidente ricco, viziato e borghese, ormai sempre meno democratico.
E sul fatto che Limonov ha dato a giovani e giovanissimi post-sovietici, una bandiera per cui lottare, anziché lasciare che diventassero degli sbandati, come sta avvenendo in Occidente, ove la noia e il benessere effimero sta condannando molti ragazzi ad ingrossare le fila delle baby gang o a tramutarli in hikikomori solitari.
Personalmente ho cercato di approfondire la figura di Eduard Limonov e dei suoi nazbol nel saggio «L'Altra Russia di Eduard Limonov — I giovani proletari del nazionalbolscevismo», edito da IlMioLibro e con prefazione di Sandro Teti (acquistabile unicamente a questo link: ilmiolibro.kataweb.it/…).
E da anni di Limonov, della sua letteratura e della sua militanza si occupa anche l'ottimo sito francese, tradotto in varie lingue e curato dall'amico José Setien, «Tout Sur Limonov»: tout-sur-limonov.fr.
Eduard Limonov è e rimane un profeta del nostro tempo. Un profeta tutt'altro che controverso.
Ових дана увелико се прича о филму «Лимонов: Балада о Едију» приказаном у Кану, према сценарију пољског редитеља Павела Павликовског, у режији руског редитеља Кирила Серебреникова и у којем главну улогу игра британски глумац Бен Вишоу.
Признајем да га нисам погледао, осим неколико мањих инсерата, а мишљења оних који су га видели су опречна. Већина људи које сам чуо, међутим, каже да је у том филму врло мало Едуарда Лимонова.
Мање, можда, него и у књизи Емануела Карера, на којој се филм заснива.
Едуард Лимонов је био потпуно незаинтересован за ту књигу. Није га занимао поглед на њега као на буржоаског интелектуалца. Ни филм га сигурно не би занимао.
Када сам интервјуисао Лимонова 2019. године, он ми је јасно рекао да га уопште не занимају «све глупости» које би други могли да кажу или напишу о њему.
Едуард Лимонов је живео и борио се за своје «пролетерске дечаке», како је волео да их назива. За национал-бошевике, окупљене у «Другој Русији», покрету који је добио име по једном од његових пророчких есеја.
Млада и веома млада деца, често тинејџери који су од деведесетих па надаље видели распродају своје домовине олигарсима, мафијама и крајње десним националистима.
Едуард Лимонов им је дао заставу за коју се боре: повратак СССР-а, али у виду народног социјализма.
Нешто између Владимира Лењина и Нестора Махноа — то је био Лимонов. Што уопште није било ни контроверзно ни фашистичко, како се то понекад дефинише на Западу.
Лимонов је руски дисидент, који је био протеран из СССР-а. Неко ко није подносио правила, неко у потрази за апсолутном љубављу, револуцијом и животом који је проживео као уметничко дело, попут Габријелеа д'Анунција.
Али Лимонов је, за разлику од Д'Анунција, волео да себе сматра «губитником». Неким ко се никада није обогатио. Ко је посећивао сиротињске четврти Њујорка, али и монденске делове Париза. Као некога ко увек остаје сам.
А у основи је био Рус рођен у Ђержинску, у Совјетском Савезу, 1943. године и који је веома јасно држао до свог порекла.
Порекла које није променио буржоаски и либерални Запад којег ће, заиста, крајем осамдесетих година прошлог века критиковати у текстовима, у којима, између осталог, упире прстом у белог буржуја, богатог и «цивилизованог», који је «убеђен да сваки сукоб на планети може да разуме након што баци поглед на телевизију или прочита пар чланака у неким новинама. Он није свестан негативних последица своје интервенције у живот Африке, нити чињенице да европској цивилизацији није страно гомилање жртава».
Лимонов се, наиме, деведесетих година вратио у источну Европу и учествовао у грађанском рату у бившој Југославији у знак подршке Савезној Републици Југославији и у рату у Придњестровљу, у знак подршке Молдавској Совјетској Социјалистичкој Републици Придњестровље. Након тога, по повратку у Русију, учествовао је у народном отпору у одбрани руског парламента, који је бомбардовао Јељцин.
Тај исти Јељцин који ће заједно са Горбачовим заувек — против воље апсолутне већине совјетских грађана — окончати Савез Совјетских Социјалистичких Република, односно вишенационалну државу која је у социјализму дозвољавала различитим народима да живе мирно.
Након индукованог распада СССР-а, Лимонов ће 1993. основати Национални бољшевички фронт који ће 1994. године добити име Националбољшевичка партија, углавном сачињена од уметника, младих и веома младих, који често долазе са крајњих периферија СССР-а и из панк генерације.
Односно, састављена од оних «губитника», жртава олигархијског либерализма у Русији и постсовјетским републикама.
Групу коју ће анимирати и панк рок певач и гитариста Јегор Летов и музичар и глумац Сергеј Курјохин, као и филозоф Александар Дугин који ће, међутим, ускоро напустити журку.
Група младих и веома младих људи, углавном самоуких уметника, музичара, сликара, писаца, који су слушали музику Дејвида Боувија и Виктора Цоја и читали дела Алистера Кроулија, Маркиза де Сада, Габријелеа д.'Анунција, Јукија Мишиме, Вилијама С. Бароуза, Џек Керуака и Хантера С. Томпсон. И који су, дакле, у Лимонову нашли свог уметничког пророка, свог оца, водича који је прошао кроз све генерације које су волели и који их је учинио живима: битничку, хипи, панк и сајберпанк генерације.
Лимоновљева Национал-бољшевичка партија ће комбиновати принципе националбољшевизма Ернста Никиша (бившег социјалдемократског посланика и првог противника, у Немачкој, Хитлеровог тоталитаризма) и националкомунистичких идеала италијанског мацинијевског републиканца Марија Бергама, са онима панка и битничке контракултуре.
Партија која није могла а да не изнервира Путинову власт, толико да је забрањена 2007. године под неоснованом оптужбом за «екстремизам».
Партија која, међутим, није могла ни да изазове симпатије либерално-капиталистичког Запада, посебно с обзиром на то да је Лимонов био први који је деведесетих година прошлог века осудио крајње десничарски русофобски и антикомунистички занос који су доносиле владе бивших совјетских република, које су се приближавале атлантистичкој сфери.
Занимљиве су и често занемарене, међутим, речи покојне новинарке Ане Политковске о Лимоновљевим национал-бољшевицима, којима је посветила многе странице свог «Руског дневника».
О њима је Анна Политковскаја написала:
«Ухватила сам себе како мислим да се потпуно слажем са оним што Нацболи говоре. Једина разлика је што због година, образовања и здравља не могу да упадам у министарства и бацам столице.
⟨…⟩ Нацболи су пре свега млади идеалисти који виде да историјски противници не раде ништа озбиљно против актуелног режима. Због тога се радикализују.
⟨…⟩ Нацболи су вероватно најактивнија левичарска група, али њихово језгро се смањило откако су многи од њих ухапшени и затворени.
⟨…⟩ Нацболи су храбри, чисти млади људи, једини или скоро једини који нам дозвољавају да са поверењем гледамо у моралну будућност земље».
Едуард Лимонов је такође ценио Ану Политковску и овако писао о њој:
«Шта је Ана Политковска урадила за нас? Она нас је учинила познатим у друштву. Објашњавала нас је људима, јер нас је препознала као политичке затворенике. У својим чланцима је реконструисала атмосферу ужасног процеса против младих људи Русије Овај масовни процес није се десио на нашој земљи од краја 19. века. И тако се поново родио у 21. веку.
⟨…⟩ Дана 7. октобра 2006. Ана Политковскаја је убијена на улазу у кућу у којој је живела. Отишао сам на гробље. Сви национал-бољшевици из Москве су већ били тамо. И они који су успели да дођу из околних места. Дечаци су ми дали цветове белог каранфила. Затим је уследила погребна поворка. Портрет Ане Политковске донео је један од наших нацбол другова, који је носио наочаре у металном оквиру. Врло слично онима које је носила Политковска.»
Лепо је да су и у богатом и буржоаском Кану — тако далеко од Лимонова и његових пролетерских момака — приметили Едуарда Лимонова, али њега треба га дубински проучавати, и то из свих углова, без предрасуда. Тако би се могло много научити.
Како у данашњој Русији, тако и на крајње десничарски настријеном богатом, размаженом и буржоаском Западу, сада све мање демократском.
Пре свега о чињеници да је Лимонов младим и врло младим постсовјетским људима дао заставу за борбу, уместо да их пусти да постану пропалице, као што се дешава на Западу, где досада и ефемерно благостање осуђују многе клинце на прикључивање бандама или их претвара у усамљенике.
Укратко, Едуард Лимонов је и остао пророк нашег времена. Пророк који је за мене све само не контроверзан.
Историк искусства и кино — специально для Forbes.kz
В Каннской программе представлены байопики. Самые яркие из них — «Ученик» и «Лимонов: Баллада об Эдичке». Первый фильм посвящен молодым годам бывшего президента США Дональда Трампа, второй рассказывает о жизни писателя-анархиста Эдуарда «Лимонова» Савенко.
⟨…⟩
«Ученик» — довольно скромное обозначение для того, кого мы сегодня знаем как Дональда Трампа. Известный застройщик Манхэттена, позднее магнат недвижимости, с трудом верится, что он тоже начинал как неопытный юноша. Этот фильм как раз о том, что сформировало сегодняшнего Трампа. Действие картины начинается в 1973 году, когда молодой вице-президент в компании своего отца сидит в элитном нью-йоркском клубе на 55-й улице и непринужденно беседует с моделью. Однако его глаза ищут тех, ради кого он пришел сюда, и у кого есть то, что нужно ему: известность и власть.
В следующие минуты ему поступает предложение присоединиться к компании в одной из VIP-комнат. Приглашает его туда завсегдатай клуба известный адвокат Рой Кон. Так Трамп попадает в мир влиятельных и сильных, знакомится с нужными людьми, и его наставник учит юношу всему, что нужно для выживания и восхождения по лестнице успеха в этом мире.
Среди его новых знакомых оказывается Роджер Стоун, чья «специализация» — грязные трюки. Именно он создал предвыборный лозунг кандидата в президенты Рональда Рейгана «Давайте снова сделаем Америку великой», который Трамп позже использует как свой собственный во время президентской кампании.
Понять характер Кона можно уже по одной сцене, когда тот приводит Трампа в комнату, где он тайно записывает телефонные разговоры, и рассказывает юноше, как он организовал смертный приговор осужденной советской шпионке Этель Розенберг. Он объясняет своему подопечному: другие считали, что ее следует спасти, хотя бы потому что она мать, Кон не согласился. «Она предала нашу страну и заслуживает смерти»,— считает он. Такой вывод Кон делает не из особого патриотизма, ведь его единственная религия — власть, а средство достижения — «победа». Чтобы победить, нужно, по его мнению, быть готовым сделать что угодно и для кого угодно. Именно Кон объясняет Трампу свои три золотых правила, которые Трамп позже сделает своими: «Всегда атакуй», «Никогда и ни в чем не признавайся» и «Всегда заявляй о своей победе, никогда не признавая поражения». Подлость станет второй сущностью прилежного ученика, который позже направит ее против своего учителя, а также против многих других близких ему друзей, как только он получит то, к чему стремился — победу и власть.
Но вначале Трамп, всё еще желторотый птенец, то и дело бежит к своему влиятельному другу, умоляя того замять судебные разбирательства, например, иск о дискриминации афроамериканцев, с которых он взимает квартплату, в четыре раза превышающую аренду для белого населения.
Молодому Трампу, сыгранном румыно-американским актером Себастианом Стэном, нельзя отказать в обаянии. Временами он наивен, он трогательно ищет одобрения у своего жестокого отца и борется за свою первую любовь. С помощью Кона Трамп воплощает в жизнь свои самые дерзкие мечты, в том числе строительство Trump Tower, сфальсифицировав для этого заседание комиссии по планированию, чтобы получить налоговые льготы на $160 млн. Фильм показывает, как уже тогда Трамп прославился тем, что не платил своим строителям, часто терпел крах в бизнесе, как, например, в деле с казино в Атлантик-Сити, не умея правильно выстраивать стратегии или рассчитывать риски. А его отношения с женщинами, если перенести их в сегодняшний день, точно бы закончились судебными разбирательствами, как недавний иск Э. Джин Кэрролл против Трампа.
«Мы можем утверждать, что Трамп не стал бы тем человеком, которым он является сегодня, без Роя Кона. Тот первым открыл для него ворота нью-йоркского общества. Клиентами Роя были самые влиятельные люди в Нью-Йорке. Дональду Трампу было всего 27 лет, когда Рой взял его под свое крыло и познакомил со всеми, кто имел значение в Нью-Йорке. Именно он научил его бессовестным методам коррупции и торговли, которые были необходимы, чтобы стать крупным игроком в бизнесе и политике»,— считает журналист Габриэль Шерман, который написал сценарий к этой картине.
Непонятно, будет ли этот фильм выпущен в Америке до ноябрьских выборов, на которых Трамп снова баллотируется как кандидат от Республиканской партии. Однако если он всё же выйдет и его посмотрят в Америке, возможно, некоторые из будущих избирателей задумываются, стоит ли отдавать свой голос за Трампа.
«Лимонов: Баллада об Эдичке»
Кирилл Серебренников вновь заявляет о себе на Каннском конкурсе, представляя картину «Лимонов: Баллада об Эдичке» о жизни известного поэта, радикального агитатора, эмигранта Эдуарда Лимонова. Фильм основан на художественной биографии Эммануэля Каррера 2015 года, а также включает элементы из известного романа самого Лимонова «Это я — Эдичка».
Первая сцена фильма переносит зрителя в советский Харьков, где Эдуард Савенко днем трудится на заводе, а по вечерам превращается в поэта, посещая литературные кружки. Уверенный в своей гениальности, он считает себя непризнанным в провинциальном городке на северо-востоке Украины и отправляется за славой в Москву. Однако и в столице его отказываются публиковать. Его единственным достижением становится завоевание сердца прекрасной и, казалось бы, недоступной красавицы Елены, которую увозит с собой в американскую эмиграцию, где вскоре ее теряет. Как и почему они туда попадают, режиссер оставляет за кадром.
В Нью-Йорке Елена строит карьеру модели, а Эдди блуждает по городу, ввязываясь в драки и творя бесчинства. Доведя свои протесты до предела, но так ничего и не добившись, кроме работы дворецкого у местного богача, Лимонов отправляется в Париж, где его начинают публиковать, а затем — и в Россию, где его ждут популярность, тюремное заключение и руководство популистской партией. Здесь, в составе группы он продолжает бунтовать так же яростно, как когда-то в одиночку. Лимонов, сыгранный британским актером Беном Уишоу, предстает перед зрителем как человек в состоянии перманентного бунта. Его протест направлен против всех и вся: коммунистов и диссидентов, капиталистов и западного мира, СССР и России.
Этот фильм, насыщенные динамикой и противоречиями, вызвал противоречивые реакции у многих каннских критиков. И это вполне понятно. От единственного россиянина в конкурсе престижного фестиваля ожидались объяснения. Например, почему поэт Эдуард Лимонов протестовал, почему после возвращения из США в перестроечную Россию он основал Национал-большевистскую партию, почему поддержал аннексию Крыма и позже Донбасса, и есть ли во всём этом намек на современные события. Однако те, кто знаком с предыдущими картинами этого режиссера, такими как «Лето» или «Грипп Петрова», знают, что их создатель редко отвечает на подобные вопросы. Яркие политические заявления с большого экрана его мало интересуют. Скорее, он охотно делится ими на пресс-конференциях, как, например, на нынешней в Каннах, где режиссер поддержал проходящие сейчас в Грузии протесты.
Фильмы Серебренникова похожи на рок-н-ролл: они полны музыки, эмоций и бунтарского позерства. Поэтому сцена совокупления Эдди с бездомным афроамериканским мужчиной выглядит более внушительно, чем сцены его возвращения на Родину. И в новой работе Серебренников сохраняет свой характерный стиль, погружая зрителя в музыкально-драматический хаос повествования. На этот раз беспокойные кадры «Баллады» точно передают диссонанс героя-одиночки, который не может найти свое место в мире.
Счета фонда Кирилла Серебренникова, который он бросил после своего побега из России, заблокировала Федеральная налоговая служба — за долг в полмиллиона рублей. Если его не покроют в ближайшее время, на режиссёра могут завести уголовное дело сразу по двум статьям.
Бывший худрук «Гоголь-центра» открыл Фонд поддержки современного театра в 2013 году. Главная задача организации — описана в названии. Спустя семь лет режиссёра обвинили в краже 129 млн бюджетных рублей, которые выделили на развитие всё того же современного театра,— отделался условкой. Через месяц после начала СВО Серебренников уехал из России во Францию, бросил фонд и вышел из числа учредителей.
За несколько лет организация накопила невыплаченных налогов на 510 тысяч рублей. Но учредителей по документам у фонда больше нет. Фактически он бесхозный. Так что и платить некому.
ФНС начала дополнительную проверку. Если налоговые нарушения приведут к Серебренникову, на него могут завести уголовку за уклонение от уплаты налогов. Кроме того, выход из состава фонда всех учредителей грозит статьей «незаконное создание юридического лица».
Я стараюсь «держать себя в руках», и не обсуждать/осуждать работу «коллег по цеху», но в связи с тем, что я лично знаю двух сценаристов «Лимонова», и знал его самого, при том, что смотрел другие фильмы Серебренникова (которые считаю посредственными), должен сказать, что не удивлён, что он, опять, ничего «там не получил».
«Footnote»: это вовсе не означает что жюри объективно в своих оценках, при том что Серебренников известен на западе, в основном, как жертва режима (а не кинорежиссёр). А сейчас, для русского, это огромная фора. Ох уж эти парадоксы!
Сегодня в Каннах раздадут призы. Желаю успеха картине Кирилла Серебренникова «Лимонов». И в который раз отмечаю, насколько словоохотливая и токсичны некоторые «знатоки кино», считающие необходимым швырнуть камень в своих талантливых соотечественников. Комментарии людей, не видевших фильм, состоят из следующих тезисов:
— Зачем снимать фильм о Лимонове?
— Зачем сейчас снимать фильм о Лимонове? («что, не о ком больше снимать?!»)
— Зачем выставлять фильм о Лимонове в Каннах? Что, не о чем больше снимать? Что у нас нет более достойных режиссёров?
— Зачем смотреть фильмы Серебренникова вообще? («видела пару картин, не понравились, скукотища!»; «спектакли не видела, но читала про них одно говно!»)
Зависть, глупость и нестерпимый зуд высказаться. Всё как всегда. Не то, чтобы Кириллу нужна моя защита, но если хотя бы пара комментаторов задумаются над тем, что не стоит давать какую-то оценку любому произведению, когда его не смотрел, и что любое тявканье ноунеймов выглядит жалко на фоне имени режиссёра, который уже вошёл в историю мирового искусства, то я не зря написал этот пост.
Серебренниковым надо гордиться.
При всём моём отвращении к Лимонову подчеркну: снимать можно и нужно обо всех — об ангелах и демонах, о талантах и злодеях, и тем более — о тех, кто сочетает в себе и то и другое.
This was the craziest and most difficult project of my life. If they offered me to make this film now, I would refuse. But then, before the war, in another world, the prospects for the future seemed completely different. One way or another, I don't regret anything. The movie came out loud and bright. I tried a lot for myself and learned a lot. I met some wonderful people with whom we made this film. I kept working with my best team ever. I love all of you, guys! In my film, the amazing Ben Whishaw played one of his best roles. This film has caused a storm of reactions, which is wonderful. I know that now the whole world will watch it, except for the country where the character and I come from. Thanks to the festival for the great premiere, let's move on.
Ben Whishaw: «Well, there's not really not that much footage of Limonov speaking English, but there is a little bit so, you know, I remember I just studied. You study it and you try and draw something. And I feel like the sound became a way into him. I don't know, it's hard to describe, but you could access a part of him because of the sounds he made in his. Yeah».
Kirill Serebrennikov: «Ben is a type of actor who doesn't play. He just becoming a character. And it was for me, it was a pleasure because it's quite a method. It's a kind of classical system. You don't play, you don't pretend. You just becoming. And it's it's his huge skill or gift or whatever to dig and to become the… to take the skin of the character and put it on».
L'epopea punk di Kirill Serebrennikov si ispira al celebre romanzo biografico di Emmanuel Carrère, con Ben Whishaw che dona il corpo a un artista diviso tra spirito rivoluzionario e aneliti di conformismo.
«Limonov: The Ballad» pone la domanda cardine alla base di ogni biopic: come si può riassumere tutta una vita in un film, specie se è quella di Eduard Limonov, l'artista maledetto russo già ritratto con maestria dalla penna di Emmanuel Carrère in una celebre (e celebrata) biografia?
Alla sfida ha provato a rispondere Kirill Serebrennikov, il più ribelle tra i registi russi, che eredita un progetto a cui ha lavorato per anni Paweł Pawlikowski e lo realizza col supporto della casa di produzione italiana Fremantle e della subsidiaria Wildside, riuscendo con ottimi risultati nell'impresa di raccontare le mille contraddizioni di una figura tanto affascinante quanto inquietante, soprattutto quando messa in relazione ai nostri tempi.
Eduard «Eddie» Limonov (un immenso Ben Whishaw) è un giovane poeta russo a cui i diktat artistici, letterari e culturali dell'Unione Sovietica stanno stretti; negli anni '70 decide quindi di trasferirsi a New York con la fidanzata Elena (Viktoria Miroshnichenko), senza però riuscire a riscuotere il successo che spera.
Ansioso, ribelle, larger than life, seguiamo Eddie mentre affronta lo shock culturale del passaggio dalla Russia agli Stati Uniti: i suoi amori, le sue gioie, le sue avventure, i suoi lavori e i viaggi a Parigi prima e di nuovo in Russia poi, dove da rivoluzionario finisce per abbracciare il nazionalismo, adottando la leadership del Partito Nazional Bolscevico.
Una figura controversa come quella di Limonov non poteva che affascinare Emmanuel Carrère: la biografia del poeta russo, edita in Italia da «Adelphi», è tra le opere più celebri dello scrittore francese, le voci di un adattamento sono iniziate a circolare nel 2018, subito dopo l'uscita del celebrato Cold War di Paweł Pawlikowski, col regista polacco al timone dell'operazione.
Dopo qualche anno di ritardi, «Limonov: The Ballad» è passato a un regista russo, il dissidente Kirill Serebrennikov, condannato all'arresto da Vladimir Putin nel 2021 e da allora emigrato a Berlino, già in concorso a Cannes con «Petrov's Flu», «La moglie di Tchaikowski» e, soprattutto, «Summer», il suo film che più somiglia a «Limonov: The Ballad» nel suo amore per i ribelli, i reietti e la musica punk.
«Limonov: The Ballad» è, come suggerisce il titolo, un adattamento della biografia lirica e romanzata di Carrère, raccolta dai racconti più o meno esagerati dello stesso Limonov, piuttosto che un fedele resoconto della vita del protagonista.
Serebrennikov (co-autore della sceneggiatura con Pawlikowski e Ben Hopkins) prende la figura controversa del poeta e ne plasma un'epopea punk, mettendo in mostra tutto il suo virtuosismo, con la macchina da presa (condotta dal rimarchevole Roman Vasyanov) che si muove senza soluzione di continuità, attraversando fluidamente spazi ed epoche, assistita ritmicamente da una colonna sonora che vede brani di artisti cult come, tra gli altri, i «Velvet Underground», Lou Reed, Tom Waits e i «Sex Pistols».
Serebrennikov è un provocatore della messa in scena, quindi affine di spirito al protagonista del suo film, qui interpretato in maniera impressionante dall'inglese Ben Whishaw, che davanti alla camera si trasforma completamente in Eddie, cogliendone tutte le sfumature e le idiosincrasie.
Si può criticare la scelta di girare «Limonov: The Ballad» in lingua inglese con un protagonista britannico, ma va tenuto presente che l'opera è una coproduzione internazionale, e la prova di Whishaw (affiancato da Viktoria Miroshnichenko nel ruolo di Elena e dai cameo di Sandrine Bonnaire e dello stesso Emmanuel Carrère) ha un trasporto viscerale che abbatte le barriere della lingua e, anzi, rende tutto sommato credibile la parlata di un russo che comunica in inglese.
Sia Serebrennikov che Whishaw affrontano con coraggio la sfida di raccontare con «Limonov: The Ballad» una figura così controversa, rendendo lirica la parabola che porta l'uomo da poeta tormentato a leader nazionalista attribuendo lo «scatto», la rottura, alla mancanza di amore, che sia quello romantico o quella gloria, quel riconoscimento tanto cercato ma che l'ha sempre eluso e che trova soltanto abbracciando radicalmente la conformità del regime.
La virata dello scrittore verso il fascismo offre il gancio a una critica alla Russia contemporanea: la guerra in Ucraina, infatti, ha influito sulla realizzazione di «Limonov: The Ballad» causando lo spostamento dei set da Mosca a varie località europee, con Serebrennikov che ne ha approfittato per lasciare il Paese.
Lo scenografo Vlad Ogay compie un autentico miracolo ricostruendo meticolosamente in teatro di posa la Russia degli anni '60 prima e '90 poi, ma soprattutto quella New York sporca ed eccitante tra anni '70 e '80, tra vicoli angusti e appartamenti fatiscenti, con un look che è debitore di film come «Taxi Driver» o, più recentemente, di «Joker» di Todd Phillips, altri film sulla parabola di autodistruzione di uomini alla ricerca di un posto nel mondo.
In una sequenza pregevole la macchina da presa attraversa anni di storia mondiale con la fluidità di un long take, cancellando le distanze temporali a ritmo di «Pretty Vacant» dei «Sex Pistols» e creando uno spazio dove tutto esiste contemporaneamente nello stesso momento.
Il lugubre finale di «Limonov: The Ballad», con il ritorno del figliol prodigo nelle vesti di santone delle frange nazionaliste più estreme, è un commento alla situazione politica Russia con Putin che, secondo il regista, ha realizzato il «sogno» di Limonov di creare una nuova Grande Russia, dove, paradossalmente, non c'è spazio per la dissidenza, per quello spirito di ribellione che ha animato Eddie per tutta la sua vita, sacrificato all'altare del conformismo e del pubblico riconoscimento.
In sostanza, «Limonov: The Ballad» è un film tanto caotico quanto coraggioso nell'affrontare di petto un rappresentante controverso della cultura sovietica, capace al contempo di tracciare dei paragoni con la situazione attuale e di svelare meccanismi universali di accettazione e compromesso.
La qualità più grande che Serebrennikov dona al film è però l'esuberanza, l'energia, la voglia di spaccare tutto e rifondare le cose a immagine e somiglianza del naturale caos della vita, fuori dalle regole e dagli schemi; per una parabola che sembra lasciare poche speranze ai sognatori, l'esito non era così scontato.
Cinema vitale e spontaneo, come buttar giù due versi su un quadernetto o accendersi una sigaretta.
Alla 77esima edizione del Festival del Cinema di Cannes è stato presentato in anteprima assoluta il film «Limonov. The Ballad» del regista Kirill Serebrennikov, ispirato al romanzo di Emmanuel Carrère e dedicato al grande autore russo morto nel 2020. Di lui e della sua vita di scrittore e politico, emigrato dall'Urss a Parigi e New York, fondatore del Partito Nazional Bolscevico con Aleksandr Dugin, e incarcerato sotto Putin, ci sono tanti racconti e storie controverse. Ma chi fu davvero Eduard Limonov? Quanto assomiglia al ritratto di Carrère? Lo abbiamo chiesto a quattro autori che lo hanno incontrato e intervistato: Sandro Teti, Vittorio Macioce, Helena Velena e Yurii Colombo: «Un dandy, sovversivo, punk, un personaggio in cerca d'autore, un asceta, un trasformista, un rivoluzionario». Ecco i loro racconti.
Ėduard Veniaminovich Savenko, meglio noto come Eduard Limonov (1943-2020). Una delle figure più potenti e controverse del secolo scorso. Lo scrittore russo reso iconico dal romanzo di Carrère; l'autore del libro «Il poeta russo preferisce i grandi negri»; il politico e contestatore, ideatore insieme ad Aleksandr Dugin del partito Nazional Bolscevico; un ribelle a New York, un emigrato a Parigi; ammiratore di Pasolini, critico con Venedikt Erofeev, oppositore e al contempo sostenitore dell'Urss e del comunismo; un rivoluzionario e contrario a Boris Eltsin; combattente nelle guerre di Jugoslavia con le tigri di Arkhan, isolato in Siberia, incarcerato sotto Putin; bisessuale, stravagante, sovversivo, circondato di belle donne e grupies; un dandy in Urss, un premonitore e persino un asceta, indifferente alle merci e alle cose materiali. Tante descrizioni, rimandi, immagini, ma chi fu davvero Eduard Limonov?
Una possibile risposta è arrivata grazie al film «Limonov. The Ballad» di Kirill Serebrennikov, presentato in anteprima mondiale alle 77esima edizione del Festival del Cinema di Cannes. Il film, accolto con una standing ovation, è ispirato al best-seller di Emmanuel Carrère dedicato al grande scrittore russo. Nei panni di Limonov l'attore britannico Ben Whishaw, con una colonna sonora d'eccezione a cura di Massimo Pupillo, dove compare anche «Walk on the Wild Side» di Lou Reed, a incorniciare un'esistenza fatta di eccessi e controversie. Il film, di produzione mista (Italia, Francia e Spagna), uscirà in realtà nelle sale italiane il prossimo 19 settembre, distribuito da «Vision Distribution». Nel frattempo però, a distanza di quattro anni dalla sua scomparsa, il 17 marzo 2020, ci siamo chiesti, chi fu davvero Limonov? Quanto fu dissimile da quell'eccentrico personaggio descritto da Carrère? Lo abbiamo chiesto a quattro autori che hanno avuto la fortuna e il privilegio di incontrarlo, intervistarlo e parlarci personalmente. Ecco a voi le esperienze e riflessioni di Sandro Teti, Vittorio Macioce, Helena Velena e Yurii Colombo, a delineare un complesso quadro su un personaggio straordinario.
Sandro Teti:
«Limonov è sempre stato un dandy»
Sandro Teti, politologo, giornalista e fondatore della «Sandro Teti Editore», nel 2018 pubblicò «Zona Industriale» di Eduard Limonov, invitando anche l'autore in Italia. Ci ha raccontato il suo rapporto col controverso scrittore, proprio attraverso i viaggi fra Russia e Italia.
— Lei ha conosciuto e pubblicato Limonov. Ha sentito del nuovo film a lui dedicato appena presentato a Cannes?
— Su Limonov, intanto ho uno scoop: il primo canale della tv russa, con cui sono in contatto, sta lavorando da mesi insieme a una delle più grandi registe russe su un docufilm proprio sulla vita di Limonov. Il film presentato a Cannes invece, non l'ho ancora visto, ma sono molto curioso.
— Com'è stato conoscere il vero Limonov?
Eduard Limonov e Sandro Teti
— Limonov è sempre stato un dandy. L'ho conosciuto nel lontano 1992, quando l'Urss era appena caduta, nel mese di gennaio. Mosca, città sempre pulitissima e in ordine, per la prima volta era sporca e afflitta dalla microdelinquenza. Molte persone da tutta la Russia, così come dalle altre repubbliche, vi si trasferirono, decine di migliaia di persone. Ci fu un fenomeno incredibile a livello politico: tutte le organizzazioni strampalate che erano state vietate negli anni dell'Urss, si palesarono. Piazza della Rivoluzione era gremita in modo pittoresco, fra chi faceva comizi, volantini, c'erano persino le centurie nere, gruppi ultranazionalisti, trozkisti venuti dalla Francia e dagli Stati Uniti, partiti comunisti di ogni sorta… Il Partito Nazional Bolscevico di Limonov e Dugin ancora non era stato fondato. In quel contesto conobbi Limonov, che comunque era, per l'ennesima volta, controcorrente.
— Controcorrente, perché?
— Nonostante fosse acclamato come eroe dagli eltsiniani, per aver combattuto contro il comunismo e l'Urss, reagì in modo brusco, li attaccò. Voleva fare la rivoluzione. In realtà quella fu una replica di quello che fece anche a New York, da immigrato. Era stato invitato a sottoscrivere alcune petizioni contro «il sanguinario regime sovietico», ma si rifiutò. Aveva sempre un atteggiamento da contestatore. Mi ripeteva sempre che lui, a differenza di molti altri russi emigrati, non era stato preso da quella sorta di sindrome di Stendhal di fronte a una disponibilità di merci sconfinata. Reagiva con indifferenza e trovava la vita dell'americano medio «vacua». Proprio per queste sue posizioni critiche verso gli Usa, e in particolare per un articolo ripreso dalla «Komsomolskaya Pravda», un giornale sovietico della gioventù comunista con una tiratura mostruosa, di oltre 20 milioni di copie, quando viveva negli Usa venne licenziato da tutti i giornali e radio antisovietiche con cui collaborava e la sua esistenza divenne difficile. Non aveva soldi per andare avanti e trovò impiego come maggiordomo presso un ricco americano omosessuale, di cui scrisse nel famoso libro uscito in Italia con il titolo «Il poeta russo preferisce i grandi negri», che lo rese celebre a livello internazionale. Io lo seguivo per le sue attività politiche e andai a trovarlo con l'intenzione di portarlo in Italia, ma non fu facile. Era convinto di essere finito sulla «Black List» degli Stati Uniti per aver combattuto in Bosnia, e aveva paura di essere arrestato, una volta messo piede in Occidente. Feci amicizia con la sua guardia del corpo, un uomo in realtà molto intelligente e sensibile, che scrive poesie. Mi disse: «Sandro, convincilo a partire!». Alla fine lo convinsi e nel 2018 venne in Italia. Fu il suo primo viaggio in Occidente dopo decenni, anche perché era stato in carcere e non poteva espatriare prima.
Come fu quel viaggio in Italia con lui?
— Un Bagno di folla. Si fermò per 9 giorni, io lo seguii. Gli piacque molto che le persone avevano letto davvero i suoi libri e non solo quello di Carrère, e molti conoscevano anche la sua politica. Non fu semplice, perché comunque aveva un carattere difficile, ma si creò un bel rapporto per cui tornò in Italia anche una seconda volta, anche se lì stava già molto male e dopo pochi mesi morì. Però in questi viaggi in Italia riuscì a fare alcune cose a cui teneva particolarmente, da tutta la vita: si recò a Capri a vedere la lapide dedicata a Lenin e Gorkij e poi soprattutto, rese omaggio a Pasolini.
— Perché proprio Pasolini?
— Si sentiva molto vicino a lui e quando venne in Italia volle andare sul luogo in cui Pasolini fu ucciso, a Ostia. Lì c'è un monumento e Limonov giuntogli davanti si mise a parlare a Pasolini, ad alta voce: «Sono qui da te, mi sarebbe piaciuto incontrarti» gli disse. «Ho seguito i tuoi film quando ero a Parigi». Gli rese omaggio, perché era una persona che avrebbe tanto voluto incontrare.
— Quanto si assomigliano il Limonov del libro di Carrère e quello reale?
— Sul libro di Carrère, Limonov si è sempre astenuto dal giudicare e commentare, ma gli veniva sempre chiesto cosa ne pensasse. Lui in realtà non si esprimeva granché, ma comunque gli piacque, perché aiutò a farlo conoscere e per questo era grato all'autore. Io conoscendolo di persona, posso dire che è vero che ci sono dei passaggi un po' forzati in quel romanzo, ma è anche vero che ce ne sono altrettanti appena accennati, che nella realtà furono molto bizzarri e carichi di intensità. La cosa più importante che emerge in quella biografia è che Limonov poteva passare tranquillamente da ambienti di lusso sfrenato, a dormire per terra con un sacco a pelo, con disinvoltura. Ed era davvero così. Era indifferente al lusso e alle cose materiali, al punto che la seconda volta che venne in Italia apparve come una persona ascetica, con un piccolo fagottino come bagaglio a mano, e nient'altro. Dentro aveva solo due camicie e la biancheria.
— Secondo lei Limonov condivise fino alla fine le idee alla base del suo partito Nazional Bolscevico?
— Sì e anzi, quando venne in Italia e tutti i quotidiani lo intervistarono, per esempio «Repubblica» voleva cogliere occasione per chiedergli di rinnegare Putin, o se non altro gli chiesero se avesse cambiato idea su di lui, ma lui rispose di no. «Ma come? Ma l'ha messa in galera» gli dissero, ma lui rispose che era Putin ad aver cambiato idea, oltre ad essere d'accordo con l'annessione della Crimea, che per lui era Russia. Lasciò tutti di stucco. Aveva un'idea tutta sua di imperialismo, come un qualcosa che unisce lingue, culture e minoranze linguistiche in un unico grande concerto. Fra le sue numerose dichiarazioni, ne ricordo una particolarmente profetica: mise più volte in guardia sul fatto che ci sono tanti immigrati russi all'estero e posizioni sempre più contrastanti fra Russia e Ucraina. Ne parlò come di una bomba a orologeria e di un qualcosa che sarebbe diventato, presto o tardi, un grosso problema. Con quello che succede oggi, fu una sorta di veggente e premonitore.
Vittorio Macioce:
«Limonov non esiste, o meglio, non esisteva, perché era una proiezione letteraria»
Vittorio Macioce, caporedattore del «Giornale», autore del romanzo «Dice Angelica» (Salani), e ideatore del Festival delle Storie della Valle di Comino, ha incontrato e intervistato Limonov nel 2018, durante il suo penultimo viaggio in Italia, e a proposito di quell'incontro ci ha detto:
— Ho passato una giornata appresso a Limonov, per intervistarlo. Una giornata surreale in cui ho capito una cosa: Limonov non esiste, o meglio, non esisteva, perché era una proiezione letteraria. Ho visto una persona molto intelligente e brillante, ma comunque, incontrandolo, ho capito che era diventato un personaggio. Un personaggio in cerca d'autore. Quando gli ho chiesto chi fosse davvero Limonov, mi ha risposto «Dipende da come mi sveglio la mattina.
— E a proposito del famoso libro di Carrère?
— Il libro di Carrère lo ha scisso: la persona di Eduard Limonov non ha amato quel ritratto, ma essendo lui un po' vanitoso, quel ritratto è ciò che lo ha reso iconico e il personaggio letterario che è diventato.
Helena Velena:
«Era un ometto piccolo, fragile, con gli occhiali»
Helena Velena, cantante, produttrice e attivista transgender, fondatrice della «Attack Punk Records» che pubblicò i primi album dei CCCP Fedeli alla linea. Ha incontrato Limonov durante una delle sue ultime presentazioni in Italia, a un evento di «Sandro Teti Editore»:
Eduard Limonov con Helena Velena
— Una cosa divertente di quell'evento, fu che venne pubblicizzato come presentazione del suo ultimo libro, ma di esso si parlò solo nei primi due minuti. Poi per tre ore si parlò di politica, anche vista l'esperienza del partito Nazional Bolscevico di Limonov con Aleksandr Dugin. Fra i presenti c'erano persone di ogni sorta: comunisti, neonazisti, fascisti, dirigenti di Forza Nuova. Limonov affascinava per quel suo essere un ribelle sperimentatore, per il suo essere, o essere stato, anche bisex, per i suoi racconti in ex Jugoslavia, l'isolamento in Siberia, l'esperienza del carcere. A trovarselo davanti in realtà era un ometto piccolo, fragile, con gli occhiali. Dal vivo, inaspettatamente, non aveva quell'aria da «guru» con la barba come ce l'ha invece Dugin, e nemmeno quella potenza, ma piuttosto di fianco a me vidi come una persona normalissima, che in altri contesti forse sarebbe passata inosservata.
— Ci ha parlato anche personalmente?
— Sì, anche se dovevamo per forza ricorrere al traduttore e c'era sempre qualcosa di non chiaro, non riuscimmo a spiegarci. Mi disse «Io capisco pochissime parole d' italiano. Parlo russo e vengo tradotto, ma non sono 100% sicuro che quello che traducono sia quello che dico veramente». L'impressione che ebbi è che era fin troppo diplomatico rispetto alle idee dell'apparato putiniano, e viste le sue contestazioni passate e il partito Nazional Bolscevico me lo aspettavo più estremo, anche se comunque fu preciso e attento, nonostante i problemi di comprensione.
— Cosa la colpì di quell'incontro?
— Come dicevo era piccolino, non aveva quel physique du rôle, e forse anche per questo aveva bisogno di accompagnarsi a ragazze punk dal look estremo. C'erano alcune grupies con lui, fra cui una in particolare bellissima, vistosa, che si sedette subito in prima fila. Limonov voleva riprodurre quel meccanismo del passato di avere relazioni con queste ragazzine punk, frizzanti e molto più giovani di lui. La cosa divertente fu che quando all'incontro si iniziò a parlare di politica, diverse persone lo attaccarono e lo contestarono, le grupies si annoiarono subito e se ne andarono via. Mi spiace molto sia venuto a mancare, perché forse oggi avrebbe potuto essere una linea di demarcazione verso una certa deriva politica e ideologica, della Russia, ma non solo. La sua voce sarebbe stata importante per creare un freno e un'opposizione che oggi non esiste.
Yurii Colombo:
«Dava il meglio di sé in pubblico e nei romanzi»
Yurii Colombo, giornalista, storica firma de «Il Manifesto», autore di «La sfida di Putin» (Edizioni Il Manifesto) e «Svoboda» (Castelvecchi). Da diversi anni vive a Mosca. Ha intervistato Michail Gorbaciov ed Eduard Limonov più volte, scrivendo anche un libricino su di lui, che però purtroppo, come lui stesso ci ha detto, è oggi introvabile. Nel giorno della morte di Limonov, il 17 marzo del 2020 di lui scrisse:
— Limonov dava il meglio di sé in pubblico e nei romanzi. Personalmente quando l'ho frequentato, non mi ha né impressionato, né incuriosito. Era timido, aveva una voce nasale, ma quasi femminea. Ascoltava poco gli altri. Non era una buona forchetta: non dava importanza a ciò che mangiava e beveva, ma se aveva un pubblico si trasformava. Diventava brillante, sapeva modulare il discorso, senza essere affettato. Iconoclasta, ma con stile. Sapeva cogliere gli umori del pubblico. La sua scrittura letteraria, la cosiddetta autografia, mi è sempre piaciuta, anche se andava letto con parsimonia. La saggistica al contrario era spesso pesante e involuta. Politicamente era un rossobruno alla russa, cioè sapeva pencolare verso il liberalismo e aveva una grande opinione di Trotsky (oltre che di Stalin). Comunque, il suo racconto-programma «Un'altra Russia» andrebbe letto, anche se non esiste in traduzione italiana. Un personaggio a tutto tondo. Mancherà.
Oggi, a distanza di 4 anni dalla morte ci ha ribadito:
«Lo ritenevo un ottimo scrittore. Umanamente e politicamente invece, era, secondo me, discutibile.»
На Каннском фестивале победила «Анора» Шона Бейкера — трагикомедия с «русским следом» (главные роли в картине исполнили Марк Эдельштейн и Юра Борисов). Также в Каннах показали новый фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». Анна Стрельчук — о том, почему одной картине досталось все, а другой — ничего.
«Анора» («Anora»),
реж. Шон Бейкер
<…>
Лауреат высшего приза Канн «Золотой пальмовой ветви», фильм Шона Бейкера («Мандарин», «Проект Флорида», «Красная ракета») начинается как типичная история в духе «Красотки», но обманывает ожидания, приобретая по ходу действия одновременно комедийный и очень реалистический характер, ведь жизнь чаще всего выступает именно в жанре трагикомедии.
В своей торжественной речи на церемонии награждения Бейкер — певец маргиналов и делинквентов, когда то снимавший кино на три смартфона,— отдал должное «всем секс-работницам». Его фильм действительно очень уважительно репрезентует эту профессию, предпочитая банальной объективации и сексуализации сложность человеческих отношений. Анора, или Энни (Майки Мэдисон), танцует в стриптиз-клубе, иногда занимаясь секс-работой. Однажды в клуб приходит клиент, который предпочитает разговаривать по-русски. Анора, имеющая узбекские корни и русскоговорящую бабушку, понимает его, хотя предпочитает общаться на английском из-за выраженного акцента.
Таинственный клиент оказывается сыном русского олигарха Ваней Захаровым (Марк Эйдельштейн), который, в свою очередь, плохо изъясняется по-английски и смеется над своим «****** акцентом». Переплетение акцентов и языков (не только русского и английского, но даже армянского: на нем говорит нянька Вани — Торос) придает фильму уникальную интонацию. Встреча потерянных душ происходит вопреки всем лингвистическим нормам. А несовершенство коммуникации (вплоть до грамматических ошибок) делает из фильма очаровательный этюд о человеческой близости в самых нестандартных ситуациях. Впрочем, не все встречи благоприятны, не все люди честны с собой и другими, и героев на пути ждет страх, насилие, несвобода, одиночество. Сопротивляться этим преградам можно только с помощью любви, уважения и верности себе.
Фильм Бейкера рассказывает о поколении зумеров, беззаботно наслаждающихся жизнью взрослых детях, мечтающих провести медовый месяц в Диснейленде, но слишком потерянных, слишком боящихся ответственности в нашем непростом мире. Аноре всего 23, Ване — 21, но девушка гораздо более зрелая и независимая, чем главный герой — представитель золотой молодежи, который пока преуспел лишь в употреблении легких и не очень легких наркотиков и игре в приставку.
У Вани властные родители (Алексей Серебряков и Дарья Екамасова), от которых он никак не может сепарироваться, поэтому ему недостает субъектности. Главный герой может лишь жаловаться на то, что «придется работать в долбанной отцовской компании», но никаких активных действий по изменению ситуации юноша не принимает. При этом отметим, что Бейкер с теплотой относится к молодому поколению и с иронией наблюдает за конфликтами отцов и детей.
Что касается персонажа Юры Борисова — гопника Игоря на службе у семейства Захаровых,— то он одновременно воплощение совести и авторского взгляда в этом фильме. Игорь с изумлением (но без осуждения) наблюдает за происходящей ситуацией. «Анора» эксплуатирует уже знакомый нам по «Купе номер шесть» Юхо Куосманена образ Борисова с устрашающей внешностью и глубинной нежностью, скрытой под стальной оболочкой. Отдельного упоминания заслуживает связь Игоря с Анорой — подлинная романтическая линия фильма, которая намеренно смещена. Игорь как будто больше боится независимую и знающую себе цену Анору, чем она его. Но именно с ним девушка чувствует себя расслабленно. Она может позволить себе больше не притворяться.
Страшно, когда легче в сотый раз заняться сексом, чем проявить уязвимость. Чувство гнева понятнее и безопаснее чувства беззащитности — легче оскорбить, чем признаться себе и другому, что все еще что то чувствуешь.
«Лимонов, баллада об Эдичке» («Limonov: The Ballad»),
реж. Кирилл Серебренников
Другой фильм, связанный с Россией и показанный в основном конкурсе,— максимально безопасный портрет Эдуарда Лимонова, который из-за обтекаемой позиции, кажется, всех раздражает. Режиссер Кирилл Серебренников остался верен своей гипертеатрализованной манере, хотя и изрядно умерил ее динамичность. Его Эдичка (Eddie baby), сыгранный Беном Уишоу,— это даже не сам Лимонов, а коллаж из Лимонова Эммануэля Каррера (автора биографии писателя, по которой снят фильм), Лимонова соавтора сценария Павла Павликовского и, наконец, Лимонова самого Серебренникова.
На контрасте с «Анорой» Серебренников делает для фильма странный языковой выбор. Абсолютно все персонажи (даже когда действие происходит в России) говорят по-английски. Это экспортное решение добавляет еще большей искусственности происходящему. В переполненных референсами мизансценах (Кирилл Семенович явно пересмотрел «Таксиста» Мартина Скорсезе или даже «Джокера» Тодда Филлипса) нет воздуха и легкости, даже несмотря на то что в какой-то момент «Лимонов» пытается косплеить самый подражающий жизни арт-проект «Дау». Поскольку картина также отталкивается от книг самого Лимонова (тут много прямых отсылок к «Это я — Эдичка» и «Укрощению тигра в Париже»), в ней можно найти большое количество трансгрессивных эротических сцен — например, с участием бывшей жены Лимонова «прекрасной Елены» (Виктория Мирошниченко).
В итоге вся провокативность и противоречивость героя сведены к порнографическому аспекту и восхищению красотой бедности и революции. Фильм явно не понравится поклонникам творчества Лимонова — уж слишком вольно он обходится с его биографией. А те, кто ненавидит Лимонова, невзлюбят картину за чрезмерную романтизацию персонажа. При этом на уровне сценария и режиссуры это все-таки один из наименее расходящихся по швам фильмов Серебренникова.
Эх, жаль, что острого язычка Лены Миро нет с нами. Сейчас бы она прошлась по Собчак в Каннах.
⟨…⟩
Комплекс Собчак
Психологический комплекс, а не строительный, если что.
В свое время психолог Вероника Степанова обрисовала проблемы и комплексы Собчак.
Чтобы россияне полюбили Собчак, ей надо навсегда исчезнуть из информационного поля. Любить, конечно, не будут, зато перестанут её ненавидеть и не любить!
Само собой, это её родословная, из-за которой Ксения Анатольевна никак и никому не может доказать, что всего добилась сама, без громкой фамилии и денег, доставшихся от отца.
Хотя я вижу ещё один её психологический комплекс. Вот из-за него Ксюша и ударилась в политику.
Ну, это как с почтальоном Печкиным вышло.
Почему Ксюша в политике и россияне ей недовольны?
А потому что она не стала голливудской звездой! Да, этот комплекс можно назвать так: несостоявшаяся голливудская кинозвезда.
И вот потому злится Собчак и на нас, и на Россию. Вот потому ударилась в политику.
А если бы стала кинодивой?
Свет софитов, новые роли в мировом кинематографе, интервью для глянцевых журналов, не только российских, очередь на год, чтобы она дала интервью очередному топовому блогеру на ютубе, роли, расписанные на три года вперед. Оскары, пальмы. Какая тут киномалина даже! То есть время для политики!
Почему я так решил?
Смотрите и судите сами.
Кто её первый муж?
Актёр со звёздной фамилией.
Ну сыграли они в кино вместе. А роли какие? Даже не вторые какие-то, а третьестепенные, специально под них и написанные.
Кто второй муж? Режиссер!
А ведь любая актриса мечтает выйти за талантливого режиссера.
Только и талантливый режиссер порой тоже мечтает выйти в свет, то есть в топ кино за счёт удачного брака.
Талантливый режиссер Богомолов попытался так с актрисой Дарьей Мороз, дочерью режиссера, не вышло. А тут Собчак подвернулась, мечтающая о славе голливудской актрисы. Удачный брак. Правда, не для Собчак, а для её мужа.
Теперь все знают талантливого режиссера Богомолова, как мужа Собчак.
Вот я, к примеру, раньше слышал его фамилию и то как муж Дарьи Мороз.
А то, что Собчак хотела бы стать известной кинодивой, говорит ещё вот этот скриншот из её видео, в котором она обсуждала, почему Никита Михалков у нас в России очень богатый человек.
И само собой, что недавно посетила Канны!
Спасибо Вики Боне, прояснила нам, что на красную дорожку в Каннах продаются билеты. Просто надо вовремя купить их — цена около $5 тыс. Только Вика Боня готова и продать билет любому желающему туда попасть за десятки миллионов, то есть она — банальная перекупщица билетов.
Так и Ксения Собчак попала на эту красную дорожку. Никто её не звал как мировую звезду кино, просто купила билет.
И надо признаться честно, никому она там не интересна. Как и Вика Боня.
Разве что Ксения Собчак, в отличие от Бони, ещё и вертолёт в Каннах может нанять. Ну как истинные голливудские звёзды.
Зато обе наняли профессиональных фотографов за отдельную плату и постят оттуда своей аудитории фотки.
Завидуйте молча!
А вот Белле Хадид и билет покупать не нужно было, как и профессиональных фотографов нанимать.
Уехавшие из России не цветут и не пахнут
Та же Собчак заявила на Каннах, что у уехавших из России артистов всё на Западе тип-топ.
Уехавшие из России артисты там цветут и пахнут.
Ну да, конечно, цветут и пахнут.
Вот и Артур Смольянинов* выступил в Риге с концертом под названием «Слова и музыка».
Полный аншлаг был бы, если Артур* поумнее оказался — арендовал бы зал на 20 персон. А как звучало! Артур Смольянинов* выступил перед полным залом.
Подвела его жадность — хотелось больше кассы снять. Какие тут Канны!
Или взять Машу Машкову*, которая в очередной раз недавно заявила про своего отца, что не отказывалась от него на этот раз, просто все опять меня неправильно поняли. В общем, у Маши денег не хватило даже на самолёт до Канн, не говоря про билет на красную дорожку. Потому и не прилетела.
Ну а артист Бурковский прям нарасхват!
Прилетел в Канны.
Успел лишь пофотографироваться, раздать интервью малоизвестным изданиям и обратно. Ну а как же! В Голливуде нарасхват!
Это и главная роль в последнем фильме Тарантино, главная роль в очередном Sci-Fi блокбастере Кристофера Нолана. Да и сам Вуди Аллен готов снова встать у киноаппарата, лишь бы поработать с гением из России.
А может всё банальнее и проще? У Бурковского было столько денег, сколько хватило на Канны.
Ну а что?! Это же деньги Ксении Собчак, которая может позволить ещё и вертолёт в Каннах.
Кино или политика?
Артисты из России Марк Эйдельштейн и Юра Борисов сыграли в фильме американского режиссера Шона Бейкера «Анора». И этот фильм как раз и получил золотую пальмовую ветвь — главную награду фестиваля в Каннах.
Кроме них в этой картине сыграли Алексей Серебряков и Дарья Екамасова. А также в фильме звучала песня группы «Тату».
Зрители удостоили этот фильм десятиминутной овации, а также бурей аплодисментов улыбающегося актёра Юру Борисова.
Ну, вообще-то надо понимать. Два года парламенты цивилизованных стран тоже рукоплескали и удостаивали овациями так и не состоявшуюся звезду Голливуда.
Хотя настоящая звезда Голливуда исправила сиё недоразумение и подарила даже свою статуэтку Оскара так и несостоявшейся звезде.
А ещё европейские кинофестивали лет так десять полюбили вдруг иранское кино. Основные призы тогда уходили иранцам.
Что это? Настоящее кино или политика?
Конечно, настоящий мастер может так снять, что будет вам и политика, и кино.
Зато любой кинодеятель прекрасно понимает, если не снимать в угоду политике Запада, бороться с их системой, будешь голодным художником.
Так что я не рекомендовал сильно обольщаться российским артистам, снявшимся в фильмах, которых показывают, номинируют и награждают сейчас на международных кинофестивалях. Тут может дело всё в политике.
Короче, фильм «Красотка» ещё долгие годы будут смотреть по всему миру, некоторые кинокритики сравнили «Анору» с этим фильмом.
А про «Анору», скорее всего, забудут. Сразу же после мирового проката. Если вообще выйдет в кинопрокат.
Не наш Эдичка
В принципе, несколько лет назад я писал, что на Западе соберут деньги под громкий фильм, в который пригласят уехавших из России артистов, и снимут такой фильм.
Так и произошло — с фильмом про Эдуарда Лимонова.
Пока что это самый дорогой фильм для режиссера Константина Серебрянникова*. Для него порядка $10 млн. собрали в Италии, во Франции и в других европейских странах.
А господину Серебрянникову* не надо отчитываться за украденные ложки и вилки, то есть за реквизит, а просто творить. Чем он и занимался.
Да так, что Маше Машковой, снявшейся у него в эпизодической роли, не хватило на билет в Канны!
Ну а этот фильм нужен был для поддержания штанов уехавшим российским артистам, поскольку западное коммерческое кино их не особо балует.
Как метко и правдиво заявил недавно Никита Кологривый, актерская профессия — это слава и большие деньги.
И само собой, про политику.
Итак, я в курсе, кто такой Эдуард Лимонов. Прочитал с ним несколько интервью, которые он дал в начале девяностых журналисту Додолеву, смотрел его интервью Дудю*, в котором, кстати, Лимонов сказал про Собчак, что она «полная ура», «ура набитая» и вдвойне была бы «ура», если поцеловала его ботинок.
Конечно, в данном фильме опять педалируют тему негра и Лимонова, который, кстати, литературный персонаж. У самого писателя Лимонова совсем другая фамилия, что говорит ещё и о том, что Лимонов — это и творческий псевдоним, правда, сильно понравившийся писателю.
И лишь текстом в данном фильме об его участии в боевых действиях на Балканах и поддержке Крыма и прочее.
Но если копнуть глубже, со слов самого Лимонов, то Лимонов — экстремист. Для него важнее революция, чем миллиард долларов!
Что такое миллиард долларов? Это полноценная политическая партия с офисами по всей стране, что позволит проталкивать свою политическую позицию законным образом и даже взять власть политически.
Ну а в России, как заявили два российских президента за последние двадцать лет, лимит революции закончился.
Вот потому российская власть и вытащила из лимоновских нацболов Захара Прилепина и дала ему громкий голос.
Чего, кстати, Лимонов так и не мог ему простить. И даже в последние часы своего ухода из жизни он писал про Прилепина. Что о многом говорит.
А тем, кто посмотрит фильм про Лимонова от Серебрянникова, будет невдомёк, зачем либеральные кинодеятели так его полюбили.
А за тем! Либералам и западникам совершенно без разницы, чем и кем свалить власть в России.
L'esteta armato trasformato in un personaggio iconico. Ma lo scrittore, come ben noto ai nostri lettori, era molto altro.
«Poeta maledetto, divorato da un'energia rivoluzionaria che ondeggia al servizio di molti, Limonov dal best seller omonimo di Emmanuel Carrere (Adelphi) sullo scrittore e militante morto nel 2020 dopo una vita avventurosa, vola sul concorso del festival di Cannes come trascinato da una furia iconoclasta con la trasposizione del regista russo Kirill Serebrennikov»:
cosi' l'Ansa presentA il film sull'intellettuale anarcofascista russo.
Il racconto cinematrografico va dalla Storia del dopoguerra fino ad oggi, da Stalin a Putin, tra David Bowie e Lou Reed. L'attore inglese Ben Wishlow è Eduard Limonov che sulle note di una colonna sonora riuscita presenta ad un pubblico di benpensanti l'esistenza ribelle di un russo nato sul confine ucraino.
«Poeta, delinquente, barbone, tossico, politico, artista e attivista, Limonov vive i suoi tempi da outsider, oppositore, intellettuale sempre contro qualcosa, ai margini, ma non per questo li evita. Serebrennikov, che lavora in Europa, forse a Berlino, da un'immagine espressionista a Limonov (non a caso l'ha scritto con Pawel Pawlikowski, Oscar nel 2015 per il film Ida oltre che con Ben Hopkins) e lo rende però moderno come un The Serpent, la serie tv con Tahar Rahim premiata nel mondo»:
Limonov trasformato in un personaggio iconico. Ma lo scrittore, come ben noto ai nostri lettori, era molto altro.
На Каннском кинофестивале показали фильм «Лимонов, баллада об Эдичке» Кирилла Серебренникова. И это афигенно! Не высказался об этом событии до сих пор только самый ленивый, то есть я. При(е)ступим же, пожалуй.
Не так давно я прочел книгу писателя Эммануэля Каррера «Лимонов», на основе которой и создавался фильм. Пару слов о бумаге.
Как по мне, книга написана талантливо, если отбросить весь французский патетический флер, исходящий от нее. Это эдакая ретроспектива литературных трудов Эдуарда Вениаминовича: от самой Салтовки до Алтая, и даже чуть дальше.
Помимо изучения художественных произведений, Каррер прилетал в Москву, чтобы лично пообщаться с Лимоновым, знакомство с которым случилось давно и во Франции, когда тот выглядел, по воспоминаниям автора, как настоящая рок-звезда. Лимонов питал интересен к людям и обладал феноменальной памятью, потому сразу узнал старого знакомого. Они беседовали, пили чай. Нацболы рядом молча наблюдали за ними. У Лимонова никогда не было постоянного жилья, потому даже будучи уже в почетном возрасте, он перемещался с квартиры на квартиру, а рядом с ним неотлучно находились два больших мужика, охранявших его. Так что заставил побегать дед французского дряблотелого писателя, который всегда восхищался спортивной формой Лимонова.
Хоть Каррер и глубоко погрузился в изучении истории Советской и Новой России, он не брезговал крутыми героическими байками.
Вот пример.
Помните, сын Сталина попал в плен?
Иосифу Виссарионовичу тогда предложили обмен пленными, а он нацикам отвечает: «Я солдата на фельдмаршала не меняю». Записан в слоны автоматом.
СПОЙЛЕР!!!!! (СПОЙЛЕР?)
Сталин не говорил таких слов, хотя «Википедия» может поспорить.
Лимонов эстетизировал Сталина, советскую (и не только) символику, совсем не стесняясь этого ни в Америке, ни во Франции, из-за чего сыскал множество недоброжелателей. Каррер думал, что крутизна Салтовского негодяя и Советского лидера идеально раскроется через этот википедийный пример. Не осуждаю, понимаю. Художественная литература все-таки! Кстати, как и фильм художественный!
Слишком шумное одиночество — период жизни в Америке
— Вы расист?— спрашивает журналист
— Какой расист? Я негру сосал,— отвечает анекдотичный Лимонов
Если Вы беспокоились, то выдохните. В книге есть эта пресловутая сцена с чернокожим. Думаю, в кино она будет обязательно. И еще парочку, чтобы вы точно поверили в художественный вымысел. Надеюсь, Серебренников, являясь профессиональным режиссером, сначала показал чернокожему, как нужно сосать Бену Уишоу, а потом крикнул: «Начали!». Честно, не знаю, почему этот эпизод по сей день так волнует читателей (скоро и зрителей), хотя в книгах Лимонова есть куда более изощренные сцены, но сейчас не об этом.
К фильму.
Сейчас личности сомнительной репутации сетуют на то, что в такое кровавое время вышел фильм о людоеде Лимонове. Господи, это может исказить восприятие в конфликте между Россией и Украиной/Европой/Америкой. А чего тут искажать, когда и так все ясно? Мы вообще говорим о фильме, чего вы лезете с политикой? Лимонов с тихим восторгом воспринял бы выход фильма. Сказал бы что-то вроде: «Нуу… рано или поздно это должно было произойти. Сколько можно бревно в глазу не замечать, верно?»
А так Эдуард Вениаминович всегда мечтал о мировой славе, не довольствуясь малым.
Мало ему Америки — отдайте ее Бродскому, пусть подавится!
Мало ему Франции — ее великому Жану Жене!
Дайте ему Россию — все, остальное — ничто!
«ВКонтакте. ДРУГАЯ РОССИЯ Э.В.ЛИМОНОВА», 26 мая 2024 года
Le palmarès est tombé, le tapis rouge remballé. Rétro en photos sur les acteurs, actrices, réalisateurs et réalisatrices de ce Festival, à travers le regard du photographe Yann Rabanier, qui a suivi cette édition pour «Télérama».
Dans l'agitation cannoise, Yann Rabanier attend patiemment, loin du tapis rouge et des flashs qui crépitent, dans le couloir d'un hôtel ou du Palais des festivals, sur une plage ou sur une terrasse encombrée, que la tension s'estompe. Le temps d'une image, le temps d'une rencontre. Souvent la session ne dure que quelques secondes. Il réussit néanmoins à embarquer dans son univers ses modèles, qu'il dirige avec douceur et bienveillance, par sa lumière, ses improbables accessoires, son cadre. Et perpétue ainsi avec l'aide de Pierre Auriac, son assistant, la petite flamme de la magie d'une folle quinzaine.— L. A.
En compétition
⟨…⟩
Le cinéaste russe Kirill Serebrennikov, en compétition à Cannes pour son film « Limonov, la ballade ».
Photo Yann Rabanier pour Télérama
⟨…⟩
«Télérama», 26 mai 2024
• • •
Philine Janssens
«Limonov: The Ballad of Eddie»
Date: shoot 2021-2022, edit 2023-post production
Role: Intimacy coordinator
I, Philine Janssens (She/Her) began my career several years ago as a professional dancer working for the finest opera houses and dance companies. By experience, I know what nudity and exposure feel like. Without having had any traumatic experiences as such (I must admit I rather enjoyed performing nude scenes), I am aware of the dangers lurking: peer pressure, consent issues, shame, coercion, traumas, and power dynamics, to name but a few.
As a professional choreographer and movement coach I am a people person who knows how to guide, coach, and add value to a production. This combination of skills and experiences brought me seamlessly to my current position as an intimacy coordinator (IC).
Let's be honest: the best performances and scenes are shot when the cast and crew are in the moment. This can only be achieved when everyone involved is informed, respected, and working as a team. Intimacy must be addressed and openly discussed, with a view to taking characters, narratives, and productions to the next level.
Rest assured, I can make myself scarce when necessary but can also be very «hands-on» (no pun intended) when directors or actors need me to be so. Clarity and open communication are of the utmost importance to guarantee a safe working environment.
«As a creative artist, I work closely with performers and directors, focussing on positive body image, sensuality, vulnerability, and credibility while fearlessly bringing in a wide range of expertise to fulfill the potential of each project.»
26 мая на «Радио Долин» — традиционный стрим по итогам Каннского кинофестиваля. Антон Долин посмотрел все громкие премьеры: скандальный «Мегалополис» Фрэнсиса Форда Копполы, «Лимонова» Кирилла Серебренникова, «Виды доброты» Йоргоса Лантимоса, «Фуриосу» Джорджа Миллера и другие фильмы, которые будут обсуждать весь год.
— Ну что, теперь про единственный российский фильм в конкурсе… в основном конкурсе Канн.
— Ну вот скажи, как мы можем его называть российским?
— А вот как раз я сказал и думаю. А как его назвать? Европейский тогда назвать? У него же нет страны-приписки.
— Тоже убого звучит — европейский. Да, он итальяно-франко-немецкий [итало-франко-испанский] что ли…
— При том, что я знаю, что часть сцен снималась… (вот мы сейчас в Риге) снималось в Риге, в Юрмале. У меня там друзья снимались. Ну, конечно, у всех друзья снимались в этом фильме.
— Это точно.
— Т.е. в общем, это такой получается… всемирный фильм.
— Да.
— Кирилл Серебренников, «Лимонов». Или как он называется? «Баллада».
— «Лимонов». На самом деле по-русски сейчас называют только так, хотя там есть эта баллада, «Баллада об Эдичке».
— У нас есть кадр с дорожки. Давайте посмотрим. Вот, значит, понятно… Кирилл.
— Да.
— Серебренников, режиссёр. Справа Бен Уишоу, прекрасный британский актёр, исполнитель роли Лимонова…
— И Виктория Мирошниченко, вы её помните по фильму «Дылда». Она сыграла роль Елены, собственно говоря. Той самой, из жён Лимонова, расставание с которой и привело к созданию романа «Это я — Эдичка». Т.е. она, наверное, самая легендарная из его жён, хотя с каждой из них были интересные сюжеты и истории. Но вот эта, эта история… из неё родился шедевр писателя. Кстати говоря, верните на секундочку эту фотографию, пожалуйста. Там сзади мы видим в очень странной позе, с очень странным лицом Тьерри Фремо — директора Каннского фестиваля.
— А!
— Да-да-да. Это он.
— А то, знаешь, в таких случаях подписывают там: «Кирилл со спутником», или ещё как-нибудь.
— Вот это вот спутник, да. А… да… Ну, что сказать. «Лимонов» вызвал очень бурную реакцию, в том числе реакцию отторжения. Некоторые претензии в духе того, что не время сейчас снимать фильм про Лимонова…
— [кивает]
— …я бы решительно отверг. Мне кажется, что это. Мне кажется, что это глупость. Мне кажется, что этот фильм — совсем не воспевающий Лимонова, а показывающий очень сложного персонажа. Мне очень понравилось, как сам Кирилл квалифицировал своего героя. Он сказал: «Это русский Джокер». И я сразу подумал, что это ещё Нью-Йорк тех самых 80-х, когда «Джокер» Тодда Филлипса и его прообраз — Трэвис Бикл, герой «Таксиста» — там жили, по грязным улицам ходили, злым улицам. Вот. Ровно тогда, ровно там же. И он в этом своём клоунском белом костюме, конечно, типичный Джокер. Да, этот персонаж — трикстер, да, это поэт с уязвлённым самолюбием, с уязвлённым эго, которому не хватает любви, которому не хватает признания, и который готов взорвать свой воображаемый, а, может, и не только, лимонкой весь мир только для того, чтобы мир его принял и признал. Вот о чём эта история. Она очень много говорит о России и о русском человеке, и о русской… поэте. И больше, чем о Лимонове самом. Всё время говорят о несовпадении прототипа с персонажем. Я сделаю одно страшное допущение, страшно непримиряемое… Я уверен, уверен, что Лимонову очень бы понравился этот фильм. Он бы себе там понравился. Железно. Потому что он был невероятный нарцисс, ему очень нравилось…
— Ну, знаешь, фильм о себе в основном конкурсе Канн, конечно, любому понравилось.
— Ему… не обязательно, нет, конечно, нет… Ему очень нравилось быть красивым, трагическим, страдающим, и некрасивым тоже. И это всё в фильм есть. И Бен Уишоу работает просто потрясающе. Это филь довольно условный — театральный. И на фоне этой театральности стиля, то, как работает… (сам Кирилл сказал) по Cтаниславскому Вишоу, как он погружается в персонажа. Мне рассказывал Кирилл, что он — Бен Уишоу — в одной из сцен от перенапряжения потерял сознание. До такой степени он вошёл в этот вот нервический, неврастенический, истерический регистр, в котором существовал Лимонов или его лирический герой. Я допускаю, что это всё экранизация произведений Лимонова, в которых есть только лирический герой, нет никакого настоящего Лимонова там. И все, кто говорят: «Я знал Лимонова, он был не такой», они все идут мимо. Фильм не называется «Савенко». Фильм называется «Лимонов». Лимонов — это выдуманный персонаж, это псевдоним. Это фильм об образе или о нескольких образах. И если это понимать, ты останешься гораздо лояльнее, окажешься к этой… очень интересной, экспериментальной, необычной картине.
— Да. Слушай, я знаю, что тебя связывают как минимум приятельские отношения с Кириллом Серебренниковым.
— Да, но никаких обязательств.
— Но я аккуратно спрошу. А чего тебе не хватило в этом фильме тогда?
— Мне не хватило, конечно, драматургической цельности. Очень многое выпало. Мне не хватило пограничности в эротических сценах, которые как бы присутствуют, но они очень так красиво сняты. В этом фильме всё сделано немного… слишком для такого пограничного персонажа, слишком для меня гладко. И мне кажется, что, если бы Кирилл… Многие говорят: он слишком растянул нью-йоркскую часть жизни Лимонова. А мне кажется, если бы можно было её ещё больше растянуть и только из неё сделать фильм. Вообще можно было бы сделать фильм по… не по роману Каррера, а по книжке «Это я — Эдичка». Вот взять её и экранизировать, со всеми её непристойностями и ужасами, и страданиями.
— И сцена с афроамериканцем есть.
— Она есть, конечно. Сцена на помойке с чёрным бездомным, угрожающим и очень красивым этим парнем в фильме, конечно, присутствует. Не знаю.
— Слушай, при этом, подожди, сценарий же писал…
— Павел Павликовский.
— Ну, т.е. ни кто-то там…
— Да нет. И Павел Павликовский, и Роман Васьянов, снимавший «Отряд самоубийц» (это к разговору о Джокере) и «Ярость» с Брэдом Питом,— замечательнейший оператор. До этого, когда он снимал «Стиляги»… но он оператор мирового класса. И Бен Вишоу сам. Это потрясающие профессионалы, которые сошлись, чтобы делать это кино. Нет, это очень, очень, очень индивидуально яркое кино. И то, что оно не является совершенным, это хорошо отражает несовершенство и странности и противоречия внутренние самого героя. Так я на это смотрю.
— Вот тут пишут: «Где Лимонов, а где Бен Уишоу? Полный мискаст». Слушайте, Ирина, мне кажется, тут по-разному можно на это смотреть.
— Он в фильме очень похож. Есть сходства, внешние сходства. Но я не знаю, внешнее сходство — где Лимнов, а где… Ну, представьте себе — про любого актёра вы скажете. Где Иэн Маккеллен, а где Макбет или там Гамлет.
— Да.
— Ну, нигде. Это разное всё. Работа актёра в том, чтобы перевоплощаться. Не только при помощи грима, но и при помощи своего мастерства, в того, кем ты не являешься. Не надо быть похожим. Хотя тут есть сходство.
— Человек из другой культуры, на секунду.
— Ну нет, конечно. Это актёрская работа, это актёрская игра. И её суть в том, чтобы превращаться. Трансформация это то, из чего это состоит.
— Да. Знаешь, какой ещё у меня вопрос? А ты можешь объяснить, за что вообще Канны любят Кирилла Серебренникова, как не театрального, понятно, а кинорежиссёра? Мне… вот я как-то задумался об этом и не нашёл ответа. Ведь он не первый раз.
— Нет, который раз уже.
— Который раз. Всегда без наград, но который раз. Как тебе кажется, чем он притягателен для Каннского фестиваля?
— Во-первых, давай начну с самого начала. Режиссёров, которые участвуют в Каннах много много-много лет, и ничего там не получают, но продолжают участвовать, очень много.
— Угу. Всё это как бы нормальная история.
— Да. Нет такого, что ты приезжаешь в Канны, только чтобы уехать с призом. Даже статистически это невозможно. Просто невозможно. Поэтому неполучение призов… Есть режиссёр такой Джеймс Грей, синефилы многие его обожают. Пять или шесть его фильмов были в конкурсе Канн за последние 25 лет. Практически всё его, начиная то ли с «Маленькой Одессы», то ли второго фильма «Ярды», всегда было в Каннах. Ни одного приза, ни одного раза. Ну и что как бы?! Абсолютно из этого не следует ровным счётом ничего. Вот. И… это я навскидку вспомнил. На самом деле очень много есть, очень много есть таких режиссёров, которые ничего не получают. Я думаю, что Кирилл очень… он обладает тем, чем не обладают многие даже из лучших каннских режиссёров. Он обладает совершенной непредсказуемостью. Он всё время ищет… Именно потому, что он не профессионал в кино. Он всё время ищет новый язык, новый подход, новый какой-то ракурс для каждого своего проекта. И его потрясающая непокорность каким-то форматам и непредсказуемость делает его настолько привлекательным для фестиваля. Вообще для любого. Но сейчас он стал действительно завсегдатаем именно в Каннах. Я думаю, это объясняется этим. Ну, можно говорить всякие пусты слова типа: он талантливый. Ну да. А другой скажет: да нет, он не талантливый. Но это будет бессмысленный обмен какими-то штампами ничего не значащими. Но его непредсказуемость — это несомненное его качество. Вот. Его неформатность. Он ни на кого не похож. Вот попробуйте назвать: на кого из режиссёров похож в кино Кирилл Серебренников. Вы не найдёте никаких аналогий.
— Прямых уж точно.
— Это тоже достоинство. Про многих гораздо крупных, признанных художников в кино мы можем найти каких-то братьев и сестёр по разуму и по стилю. Но не в этом случае. Это же тоже интересно. Вот поэтому, я думаю, и уверен, что он будет продолжать приезжать.
«Limonov è un personaggio affascinante: è esasperante e contraddittorio»: intervista a Ben Whishaw e Kirill Serebrennikov, protagonista e regista di Limonov, film ispirato al libro di Emmanuel Carrère sul poeta e politico russo. In concorso a Cannes e prossimamente nelle sale italiane.
Il percorso di «Limonov: The Ballad» (che uscirà nelle sale italiane con il titolo Limonov, con Vision Distribution) è stato complesso, al punto da cambiare completamente in corso d'opera. Lo dice il regista Kirill Serebrennikov a Cannes, in un giardino, dove abbiamo potuto incontrarlo in occasione della presentazione del film in concorso al festival francese.
Tutto è cominciato dal libro di Emmanuel Carrère (presente nella pellicola con un cameo), come conferma l'autore nella nostra intervista:
«Il personaggio viene dal libro di Emmanuel Carrère, è la sua visione. Non è il vero Limonov, ma una versione di finzione. Quindi per me la sfida è stata prendere un personaggio già maneggiato da Carrère e adattarlo. Per questo ho utilizzato molte immagini con uno specchio: c'è una duplicità».
Poi però il mondo è cambiato ed è cambiato anche il film:
«Non ero consapevole del fatto che sarebbe diventato così importante raccontare la storia di Limonov. Abbiamo cominciato raccontando un poeta punk pieno di contraddizioni: ci sono voluti quattro anni e poi è cominciata la guerra. Questo è stato un evento enorme, molto doloroso per me. È un avvenimento che mi ha stravolto la vita: ho lasciato il paese che conoscevo. E ha anche influito sul film, trasformandolo in qualcos'altro. È come se non avessimo fatto noi il film, ma si fosse fatto da solo».
Ben Whishaw è Limonov
A interpretare Ėduard Limonov, poeta e politico russo, è l'inglese Ben Whishaw, che si è preparato a lungo per il ruolo:
«Ho letto il libro di Carrère e visto diversi video di Limonov e documentari. Sopratutto sulla sua vita a Parigi. E ho letto i suoi libri tradotti in inglese. Mi sono basato molto sulle indicazioni di Kirill. Il film si chiama la ballata di Limonov e questo ci ha permesso di essere molto più liberi nel raccontare il personaggio».
Limonov è un personaggio pieno di contraddizioni e l'attore inglese ne è consapevole:
«È stato complicato: ci siamo incontrati nel 2020, quando il mondo era molto diverso. Pensavamo di fare un tipo di film, che poi invece si è rivelato diverso. Alla luce della guerra alcune cose di Limonov non sono state più così affascinanti. Per me è stato importante non giudicarlo, ma capirlo. È il mio lavoro cercare di capire cosa provasse come persona. È stato molto interessante perché era un essere umano complesso, con reazioni imprevedibili. Ho amato collaborare con Kirill: anche se veniamo da culture profondamente diverse, siamo riusciti a trovare una lingua comune».
Il Limonov di Kirill Serebrennikov
Per il regista Limonov è sempre stata una figura interessante:
«Limonov mi ha sempre affascinato perché era un antieroe. Era contrario a tutto. Quindi oggi è sempre più affascinante. L'altro lato della medaglia quando si parla di rivoluzione però è che tutto diventa sanguinoso e violento. Quindi ci tengo a dire che per me la rivoluzione deve essere quella dell'arte, non violenta. Per questo, come nel libro, ci siamo concentrati sulla sua vita a New York e sulla perdita del suo amore, un evento cruciale per lui».
Serebrennikov però non l'ha mai incontrato:
«Non l'ho mai conosciuto, non volevo. Quando ho avuto l'occasione ormai era un uomo anziano molto arrabbiato. Conosceva il libro di Carrère e penso che fosse contento che fosse diventato un bestseller. Gli piaceva essere al centro dell'attenzione: si comportava come una rock star. Limonov è un personaggio affascinante: è esasperante e contraddittorio».
Limonov, Serebrennikov e la Russia di oggi
Il regista è consapevole che il suo film esce in un momento storico delicato:
«Ogni giorno milioni di persone dicono: fermate la guerra. Fermate questa terribile guerra. Ma purtroppo chi è al potere non reagisce. Forse conoscete questo caso: in Russia due donne, una è una mia ex studentessa, sono state messe in prigione solamente per aver messo in scena uno spettacolo teatrale. Sono Evgenija Berkovič e Svetlana Petrijčuk, accusate senza alcun motivo, ma accusate di essere terroriste. Pensate che la pièce ha ricevuto anche un premio molto importante. È una situazione kafkiana: i poteri alti non reagiscono, queste signore sono ancora in prigione. E il tutto viene visto anche in modo un po' sadico, tanto che non sono convinto si possa fare davvero qualcosa. Il male purtroppo è molto più forte».
C'è quindi qualcosa che il cinema possa fare?
«La Russia peggiora di giorno in giorno. La guerra è ancora in corso e gli oppositori del regime vengono eliminati. L'arte non riesce a influenzare chi ha il potere: il mondo intero non riesce a fermare questa gente, figuriamoci noi artisti».
Nonostante questo però, Serebrennikov non rinuncia a raccontare storie difficili:
«Sto lavorando a un altro progetto complicato, basato sul libro di Oliver Guez La scomparsa di Josef Mengele».
программа «Киноагент 283» • авторы-и-ведущие: Зинаида Пронченко + Станислав Белковский
⟨…⟩
[Зинаида Пронченко:]
— Для меня эта картина [Palme d'or: «Anora» de Sean Baker] реально — набор анекдотов, причём таких с бородой. И русские именно в этом виде — с водкой, с гармонью — хорошо продаются на Западе исторически гораздо лучше, чем проклятый поэт Эдуард Вениаминович Лимонов, главный герой действительно русского фильма в конкурсе, снятого Кириллом Серебренниковым. Такая Россия — с какими-то странными полуфашистскими идеями, с болезненными отношениями с женщинами, с литературой, с претензиями…
[Станислав Белковский:]
— С болезненными отношениями с мужчинами.
[Зинаида Пронченко:]
— …с болезненными отношениями с мужчинами,— это нет.
[auto-generated YouTube-subtitles with a little help from ChatGPT (for corrections: jewsejka@gmail.com):]
In the competition film I saw, «Limonov: The Ballad,» directed by Serebrennikov. Ben Whishaw stars as the revolutionary militant, thug, and underground Russian writer Edward Limonov. Ben Whishaw captures his voice, mannerisms, and tone. He embodies the stereotype of that witty Russian with a cigarette in his mouth, coming up with quippy, self-deprecating, existential jokes.
For me, the most interesting part of this film was the voiceover poetry from Limonov himself. However, I found the film a bit boring. Limonov's life had a very strange structure to it, which I think makes the film interesting. The trajectory of his life points in a different direction than you'd expect, and he lands in a place where you can see how he's a very controversial figure. Not necessarily someone you like, but for most of it, I didn't really care about him because his main characterization is that of a disaffected young person who just cares about tearing down every system. I don't think that's a super interesting character.
It was kind of like, okay, of course, if you are this person, you're going to oppose this, and you're going to dislike that. The character's views do change over time, and his behaviors do change in very interesting ways. He comes to adapt to society more than you would expect him to, and that's kind of what the crux of the film is about. There are a lot of interesting pieces in here, but overall, I think the reason I didn't enjoy it more is because it feels a bit structureless. It falls into a biopic trap where they want to tell you everything about him without distilling it.
What I like about the film is that you don't feel like it's endorsing this person, and you also don't feel like it has any disdain for him. If anything, it seems to honor and idolize him a bit, to a point where people may take issue with that, since his political views in the end are quite dangerous. There's some flirting with Nazis, let's just put it that way. It is directed with a lot of energy, and I think some people will like it. I give it a five out of ten.
A jornada de Limonov: The Ballad (que será lançado nos cinemas italianos com o título Limonov, com Vision Distribution) foi complexa, a ponto de mudar completamente no decorrer da produção. O realizador Kirill Serebrennikov diz isto em Cannes, num jardim, onde o pudemos encontrar por ocasião da apresentação do filme em competição no festival francês.
Tudo começou com o livro de Emmanuel Carrère (presente no filme com uma participação especial), como o autor confirma na nossa entrevista:
«O personagem vem do livro de Emmanuel Carrère, é a visão dele. Então para mim o desafio foi pegar um personagem já manipulado pelo Carrère e adaptá-lo. Por isso usei muitas imagens com espelho: há uma duplicidade.»
Mas depois o mundo mudou e o filme também:
«Não sabia que seria tão importante contar a história de Limonov. Começamos por contar a história de um poeta punk cheio de contradições: demorou quatro anos e depois a guerra. Foi um acontecimento enorme e muito doloroso para mim. Virou a minha vida de cabeça para baixo: deixei o país que conhecia e também afetou o filme, transformando-o em outra coisa, o filme, mas se ele tivesse feito. ele mesmo.»
Ben Whishaw é Limonov
No papel de Ėduard Limonov, poeta e político russo, está o inglês Ben Whishaw, que se preparou durante muito tempo para o papel:
«Li o livro de Carrère e vi vários vídeos de Limonov e documentários. livros traduzidos para o inglês. Confiei muito nas indicações de Kirill. O filme se chama balada de Limonov e isso nos permitiu ser muito mais livres na descrição do personagem».
Limonov é um personagem cheio de contradições e o ator inglês tem consciência disso:
«Foi complicado: nos conhecemos em 2020, quando o mundo era muito diferente. À luz da guerra, algumas coisas sobre Limonov já não eram tão fascinantes. Era importante para mim não julgá-lo, mas compreendê-lo. interessante porque ele era um ser humano complexo, com reações imprevisíveis. Adorei colaborar com Kirill: embora viemos de culturas profundamente diferentes, conseguimos encontrar uma linguagem comum.»
Limonov de Kirill Serebrennikov
Para o diretor Limonov sempre foi uma figura interessante:
«Limonov sempre me fascinou porque era um anti-herói, é que tudo se torna sangrento e violento. Então, quero dizer que para mim a revolução deve ser a da arte, não a da violência. Isso, como no livro, focamos em sua vida em Nova York e na perda de seu amor. um evento crucial para ele».
No entanto, Serebrennikov nunca o conheceu:
«Nunca o conheci, não queria. Quando tive oportunidade, ele era um velho muito zangado. Ele conhecia o livro de Carrère e acho que ficou feliz por ele ter se tornado um best-seller. Ele gostava de ser o centro das atenções: comportava-se como uma estrela do rock. Limonov é um personagem fascinante: é exasperante e contraditório».
Limonov, Serebrennikov e a Rússia de hoje
O realizador tem consciência de que o seu filme é lançado num momento histórico delicado:
«Todos os dias milhões de pessoas dizem: parem a guerra. Parem esta guerra terrível. Mas infelizmente quem está no poder não reage. Talvez você conheça este caso: duas mulheres na Rússia, um deles é um ex-aluno meu, foram presos apenas por encenar um espetáculo de teatro. São Evgenija Berkovič e Svetlana Petrijčuk, acusadas sem qualquer motivo, mas acusadas de serem terroristas. É uma situação kafkiana muito importante. os altos poderes não reagem, essas senhoras continuam na prisão e tudo também é visto de uma forma um tanto sádica, tanto que não estou convencido de que algo realmente possa ser feito de forma mais difícil».
Ben Whishaw e Emily Mortimer:
«A verdadeira Mary Poppins é o diretor Rob Marshall!»
Então, há algo que o cinema possa fazer?
«A Rússia está a piorar dia após dia. A guerra continua e os opositores do regime estão a ser eliminados. A arte é incapaz de influenciar aqueles que estão no poder: o mundo inteiro é incapaz de deter estas pessoas, muito menos nós, artistas.»
Apesar disso, porém, Serebrennikov não desiste de contar histórias difíceis:
«Estou trabalhando em outro projeto complicado, baseado no livro de Oliver Guez, O Desaparecimento de Josef Mengele».
19-го мая в рамках программы Каннского фестиваля, который ежегодно проходит на юге Франции, состоялась премьера нового фильма российского режиссёра-эмигранта Кирилла Серебренникова — «Лимонов: Баллада». Эта картина является экранизацией популярного романа-биографии о жизни Эдуарда Лимонова, который написал французский писатель Эммануэль Каррер в 2011-м году. Роман этот во Франции настолько популярен, что его можно найти на полке почти в каждом книжном магазине, и даже в небольших городах.
За основу сюжета взят период жизни Лимонова, начиная с момента его эмиграции в США. Как раз тогда были написаны романы «Эхо я — Эдичка» и «История его слуги». Заканчивается же экранная история серединой-концом 1990-х, с не очень невнятным описанием его деятельности как лидера «Национал-Большевистской Партии». Причём повествование это основано на пересказе романов Лимонова, а не на фактах из его реальной биографии. Впрочем, Серебренников этого не скрывает и открыто говорит о литературности его персонажа.
[Кирилл Серебренников:]
«…возбудила задача. Не сам персонаж, а задача — вот снять фильм про именно такого персонажа, про такого русского Джокера, который… в каждый там какой-то период умирает, а потом восстаёт в новом обличии, который в себя вмещает и любовь, и ненависть,— и поэзию, и национализм,— и войну, и нежность,— и всё вместе взятое. Ну вот такой достаточно… как бы англичане сказали — character».
Судя по рецензиям российских и западных кинокритиков, режиссёра Серебренникова больше всего интересует возможность показать Лимонова как такого нахального панка, ненавистника всего вокруг (особенно Бродского и Солженицына), сексуального обольстителя и поэта «цветов зла». Его политическая деятельность либо совсем не интересна режиссёру, либо он показывает её по касательной, так, чтобы не говорить на острые и волнующие темы.
Вообще, наверное, главный девиз этого фильма — не говорить о том, что может вызвать неоднозначную реакцию. Поэтому фильм получился похожим на другое произведение Кирилла Серебренникова — «Лето». Просто весело рассказанная история о людях в исторических костюмах 70–80-х. На самом деле, это отмечают все, кто уже успел посмотреть картину.
Центральной сценой в соответствии со стереотипным взглядом на Эдуарда Лимонова стала, конечно же, сцена гомосексуальной любви с чёрным бездомным. Именно это, судя по всему, представляет для режиссёра истинную ценность. Вот так. Когда был жив Лимонов, он запрещал переиздавать свой первый роман. А как только умер, остался в памяти только этой сценой.
Стоит отметить, что картина озвучена на английском языке, видимо, чтобы актёру Бену Вишоу было удобнее. Очень странно смотреть на то, как Лимонов со своей женой Еленой говорит на английском языке, рассказывая о своих неразделённых чувствах.
[ведущая:]
— Это вообще очень странно. Ну, согласись. Ну, т.е. как… Ты не можешь представить, как вообще русский человек может говорить о чувствах на английском языке. Это невозможно.
[оператор:]
— Ну, как Наполеон у Ридли Скотта.
[ведущая:]
— Я не могу себе представить, чтобы я признавалась в любви на французском языке кому-то. Ну, это для меня практически ничего не значит. Это просто фраза.
[оператор:]
— Ну, ты можешь только на [нрзб.] признаться.
[ведущая:]
— [смеётся] Воистину.
В общем в кино получился вполне стереотипный образ Лимонова, как представителя богемы и бунтаря. Он протестует против всего, и иногда даже не понимая против чего конкретно. Реальный же Лимонов вполне конкретно представлял, против чего он выступал и во имя чего боролся. Поэтому обходить стороной его националистические, реваншистские и имперские взгляды — со стороны режиссёра явная ошибка. Будто бы попытка либерально сгладить противоречия яркой личности.
30:57 — как Белковский перерос себя, любящего Лимонова 34:05 — главная тема Серебренникова — гомос*ксуальность и г*й-сообщество
[Наталья Влащенко:]
— Вопрос только один. Может быть, всё дело действительно в этом поколении. Потому что, когда я вижу… Серебренников, человек, который выступает против войны, против там режима Путина, всё-таки ему кажется наиболее интересной тема сейчас во время войны — это тема Лимонова, фактически одного из архитекторов вот этой системы, поддерживателя путинской системы, это довольно странно.
К ставшему распространенным аргументу, что Лимонов не архитектор системы, а всего лишь нонконформист, ну тогда и Путин всего лишь нонконформист, расслабьтесь.
Все создатели реванша должны быть названы, их роли задокументированы.
[Станислав Белковский:]
— Ну, я ещё не досмотрел интервью Ходорковского Дудю, и когда досмотрю, я смогу о нём сказать что-то целостное и объёмное. На мой взгляд, ничего кардинального в конфликте российской оппозиции не произошло за отчётный период. Ну а что касается Кирилла Семёновича Серебренникова с «Лимоновым», то нет… Во-первых, Лимонов не был, конечно, никаким архитектором системы поддержки войны. Эдуард Вениаминович Лимонов, которого я хорошо лично знал, безусловно, большой писатель, нет никаких возражений, и один из моих любимых писателей, правда, не сейчас, а в прошлом. Мне кажется, я немножко перерос себя… не его, а себя, любящего Лимонова. Значит, он… его всегда главной целью было привлечение внимания буржуазного мейнстрима. Т.е. его нарочитая антибуржуазность с этим и была связана. «Национал-большевистская партия» была его художественным проектом, а не политическим. Это вот иммерсивный театр в классическом современном понимании. Когда ты разыгрываешь некое представление, и тут людей убивают и сажают в тюрьмы на самом деле, а не только на сцене. Прекрасно. Вот. И то, что он поддержал, так сказать, войну на Украине… ну, помимо того, что он давно тяготел к таким взглядам, но был антикремлёвским при этом. Это было ответом на то, что он считал, что таким образом… опять же, бросая свой антибуржуазный вызов, он получает признание буржуазного мейнстрима. Это его художественная логика, в которой гораздо более преуспел куда менее талантливый, но значительно более изворотливый его ученик Захар Прилепин.
[Наталья Влащенко:]
— Ну вот я как раз и хотела сказать…
[Станислав Белковский:]
— Евгений Николаевич Прилепин.
[Наталья Влащенко:]
— …из художественного вымысла растут такие цветы, как Захар Прилепин…
[Станислав Белковский:]
— Прилепин сделал всё то, что Лимонову удалось не до конца, а Прилепину — до конца. Т.е. как литератор, конечно, Прилепин не может выдержать сравнение с Лимоновым. Но в смысле реализации жизненной стратегии — привлечь внимание буржуазного мейнстрима через нарочитую и во многом фейковую антибуржуазность, эта стратегия у Прилепина сработала в полном объёме, всё получилось то, что у Лимонова недополучилось. А что касается Кирилла Семёновича Серебренникова, то просто он… совершенно очевидно, что для него главная тема — это гомосексуальность и гей-сообщество. И он рассматривает в первую очередь Лимонова с этой точки зрения, конечно, а не как там борца с кровавым режимом или его, напротив, сторонником такового режима. Потому что Лимонов мог быт и тем и сем в зависимости от приоритетов и реализации его художественной стратегии… художественной, не политической. Политической стратегии у него не было в данный момент.
Главным сюрпризом 77-го Каннского фестиваля оказалась победа «Аноры» — мелодрамы, в которой все главные роли играют русские актеры. Остальные фильмы-победители остались далеко в тени.
⟨…⟩
Смущенно улыбался 22-летний Марк Эйдельштейн, «Коля Герасимов» из «Ста лет тому вперед». На пресс-конференции режиссер Шон Бейкер рассказал о том, что в «Анору» ему его взять посоветовал Юра Борисов, сыгравший вторую главную мужскую роль. Зал Дворца фестивалей рукоплескал парням стоя — но это было потом, а во время показа самого фильма зрители взрывались смехом каждые пять-десять минут, особенно эмоционально реагируя на русскую обсценную лексику. «Анора» оказалась не похожа ни на какой другой фильм из конкурсной программы, она оказалась не похожа на фестивальное кино вообще. По сути, это вольный ремейк «Красотки» Гэри Маршалла, вот только с другим финалом — роль условного Ричарда Гира поделили в нем как раз Эйдельштейн и Борисов.
Наверное, это первый случай за многие годы, когда абсолютно зрительское, жанровое кино (комедия про богатого сынка русского олигарха, влюбившегося в проститутку), получило «Золотую пальмовую ветвь». То, что все ключевые актеры в «Аноре» русские — скорее, рандомный выбор режиссера — но от этого нам не менее приятно.
А еще мы рады за «Эмилию Перес» Жака Одиара, получившую приз жюри и приз за лучшую женскую роль, разделенный сразу между четырьмя актрисами (Зои Салдана, Селена Гомес и другие). «Эмилия Перес», как и «Анора», разрывает шаблон, каким должно быть фестивальное кино — а Одиар заходит на территорию, оккупированную на несколько десятилетий Педро Альмодоваром.
Приз за лучшую мужскую роль взял Джесси Племонс («Виды доброты»), муж Кирстен Данст и невероятно крутой актер, в чем мы все еще можем убедиться, посмотрев в наших кинотеатрах «Падение империи». Тот редкий случай, когда на еще молодого (36 лет) актера обратили внимание — а значит, возможно, Джесси скоро начнет играть не только гениальные эпизодические, но и главные роли.
Вообще, на этот раз в Каннах заседало жюри, начисто лишенное снобизма — большая их часть снимаются и снимают как раз коммерческое кино. Глава жюри — Грета Гервиг («Барби»), а вместе с ней — Ева Грин, Омар Си («Неприкасаемые»), Хирокадзу Корээда («Магазинные воришки»), Пьерфранческо Фавино («Ангелы и демоны»). Их нетрадиционный выбор для многих — как порция освежающего мороженого после долгой диеты из капустных листьев. Да, возможно, «Эмилия…» и «Анора» не особенно интеллектуальны, но это то кино, в которое влюбляешься с первого кадра.
Уступкой традициям выглядит только Гран-при индийскому фильму «Все, что мы представляем как свет» (когда еще доведется увидеть конкурсанта из Индии?) и приз за режиссуру иранскому режиссеру Мохаммаду Рассулофу («Семя священного инжира»). В его родной стране Рассулофу грозит большой тюремный срок, так как тема фильма в том числе — антиправительственные протесты. Режиссер выехал из Ирана тайно, и сам факт появления его фильма в программе Канн — акт персонального человеческого мужества.
И тут же мы вспомним Кирилла Серебренникова, чей «Лимонов: Баллада об Эдичке» не взял в Каннах ничего — но мы-то знаем, какой он блестящий режиссер, полностью растворенный именно в русской культуре. Уверены, Канны будут рукоплескать ему еще не раз, как в этом году уже рукоплескали нашим.
Фильм Серебренникова «Баллада об Эдди», слитый пиратами(?), я посмотрела.
Действительно, главный герой на реального Эдуарда не похож. И дело не в актёре даже, актёр старался. А в том, какой режиссёр задаёт тон изначально…
Чего стоит одна из первых сцен, где главный герой рисует на попе спящей женщины (видимо, это имелась ввиду Анна Рубинштейн)… член.
Рисует, и, как отталкивающий мелочный подлюшок, уходит, оставляя женщину спать дальше с нарисованным хреном на попе.
Разве была такая сцена где-либо в книгах Лимонова?! Вы меня поправьте, если была, я не нашла.
Да, Эдуард Вениаминович бывал разным, мог и обидеть открыто и сильно. Но чтобы вот так, исподтишка, член на попе… Не, это уже что-то из оперы других «героев».
* upd: сцену нашли, есть. Значит, с нею я ошиблась, сама и не нашла и у других спрашивала. Потом перечислю тогда ещё сомнительные нюансы в фильме.
[Вадим Радионов:]
— Каннский фестиваль прошёл и фильм Кирилла Серебренникова про Лимонова — «Лимонов: Баллада»… ну, т.е. не получил Пальмовую ветвь… Ну, фильм, конечно, посмотреть пока нельзя, по крайней мере официально, потому что он по фестивалям путешествует. Но тем не менее, резонанс большой. Вот как вы считаете, фильм про Лимонова… вообще насколько эта фигура кинематографична, как вы думаете?
[Александр Минкин:]
— Дело в том, что, во-первых, я фильма не видел и обсуждать это в данном случае бессмысленно. Что касается самой темы, то я бы так сказал. Фигура Лимонова вполне годится для кино. Его жизнь, его приключения, его биография годится для кино. Но это не значит, что каждое кино про Лимонова будет интересно, удачно, блестяще. Мали фильмов там про Петра I-го или про Сталина. Вот сейчас даже вспомнить невозможно сколько было фильмов про Сталина. «Ленин в восемнадцатом году», «Падение Берлина», трали-вали. И где они все? Поэтому тема Лимонова вполне возможна, очень интересна, если её сделает… ну, если её сделают талантливо, гениально. Что касается этого кино. Совершенно неизвестно что это такое.
Kirill Serebrennikov, cineasta ruso en exilio, presentó «Limonov / La balada» en competición oficial. La anterior «Leto», de 2018, revivía con nostalgia la llegada del rock a Rusia, en los años 80, al mismo tiempo que empezaba a rasgarse el telón de acero y que la Unión Soviética se iba desencajando. «Limonov, la balada», sería la otra cara de la moneda, el lado oscuro, ya no mecido por David Bowie, sino por la llegada del ruidismo al rock y el nacimiento del punk, que enterró cualquier posible utopía que esa corriente musical hubiera podido representar hasta entonces.
De la poesía al ultranacionalismo
Una de las citas más repetidas de André Breton, el Papa del surrealismo, apelaba al «acto surrealista más simple, que consiste en salir a la calle empuñando una pistola y disparar a la muchedumbre». Divisa que Limonov pretende aplicar al pie de la letra en la película, primero de manera literaria, y más tarde literal.
Eduard Veniaminovitch Savenko, más conocido como Eduard Limonov, su nombre artístico, ejerció de obrero o mayordomo, entre otros muchos oficios. Pero fue también un poeta de vocación vanguardista en Ucrania y Rusia, beatnik en la Nueva York de la segunda mitad de los setenta, un sulfuroso novelista de éxito en la Francia de los ochenta, y el líder de los ultranacionalistas rusos a partir de su vuelta a Rusia en 1989 y hasta su muerte en 2020.
Espasmos físicos y espirituales
Kirill Serebrennikov, inspirándose en una biografía escrita por el escritor francés Emmanuel Carrère, esboza su retrato por toques desde la comedia, convirtiéndolo en una figura casi burlesca, impregnando su cuerpo de nerviosismo y tics diversos, fuera de control, como su espíritu. Ben Wishaw interpreta a la perfección este papel, aunque la elección de un actor anglófono suponga que en Rusia hablan inglés con acento ruso, a pesar del resto del elenco, lo que quizá sea un signo más de los despropósitos que habitaban al personaje.
La película le dedica más tiempo al primer periodo de la vida de Limonov, sus ambiciones literarias iniciales en Rusia y sobre todo su periodo beatnik en Nueva York. Los últimos años, presentes en la parte final del filme, abandonan cualquier atisbo de humor (si no es el negrísimo).
Transgresiones alucinadas
Limonov es retratado como un personaje obsesivo, convencido de que su obra ha de conducirle a la fama, a pesar de que apenas consiga escribir. Un escritor fallido, por no conseguir separar su vida de su obra. Incapaz de plasmar en el papel su voluntad absoluta de transgresión, vivida como deseo y fantasía.
Estéril en literatura, donde sólo consigue hacer unos autorretratos megalomaníacos de sí mismo, como lo hace notar un editor de Nueva York. Y en la vida, poseído por pulsiones homicidas, que la película pone en escena como puras proyecciones de su imaginación.
También la inclusión de algunos números musicales, con temas de los Velvet Underground y de Lou Reed, son otras de las fantasías que dan forma al tortuoso espíritu del escritor ruso. A pesar de estas provocaciones, y sumido en las contradicciones de su personalidad, el descastado también se muestra servil frente al poder y al dinero.
Un recorrido a través de la historia
El escritor atraviesa algunas grandes etapas de la segunda mitad del siglo XX. En una secuencia, corre por calles empapeladas con las grandes imágenes icónicas de los 70, y con los Sex Pistols de fondo; hasta salir de la ciudad, donde un giro de la cámara nos muestra que todo era un decorado. En algunos segundos, Limonov ha atravesado la década, mientras se anuncia el fin de la guerra fría. Y también ha abandonado su máscara de disidente para empezar a abrazar la fe del nacionalismo ruso.
La moraleja de Limonov, cuyo referente inmediato es la guerra entre Rusia y Ucrania, puede extenderse a todos los megalómanos, a quienes nuestras sociedades democráticas se apresuran a entregar el poder, y señala en particular la fina línea que separa la provocación del autoritarismo.
«La Gualdra» («La Jornada Zacatecas»), No.623, 27 de mayo de 2024
Зинаида Пронченко — о фильме-победителе и других итогах 77-го Каннского кинофестиваля.
«Золотая пальмовая ветвь» 77-го Каннского кинофестиваля досталась фильму Шона Бейкера «Анора», главные мужские роли в котором сыграли российские артисты Марк Эйдельштейн и Юра Борисов, а второстепенные — Алексей Серебряков и Дарья Екамасова. Американский фильм американского режиссера оказался более «русским», чем англоязычный «Лимонов» Кирилла Серебренникова, где политика и писателя сыграл Бен Уишоу. Кинокритик Зинаида Пронченко специально для «Холода» рассказывает об обеих картинах, а также других главных премьерах, завершившегося главного киносмотра планеты.
⟨…⟩
У Греты Гервиг, возглавлявшей на 77-м Каннском кинофестивале жюри, был выбор между искусством и политикой. За первое отвечал транс-мюзикл патриарха французского кинематографа Жака Одиара «Эмилия Перес», за второе — декларация либеральных ценностей «Семя священной смоковницы» иранца Мохаммада Расулофа.
Увы, икона американского инди-кино, в прошлом году переквалифицировавшаяся в авторку псевдо-феминистских блокбастеров («Барби»), решила осчастливить своего соотечественника Шона Бейкера. Режиссера, выросшего в той же нью-йоркской песочнице упертых демократов, беспокоящихся о судьбах простых людей, которым все тяжелее преследовать мечту о личном обогащении в условиях тяжелейшего кризиса капиталистического жанра.
В недавней колонке для журнала «Cahiers du cinéma» продюсер большинства подобных инди-картин Грэм Суон популярно объясняет решение Греты Гервиг: стремительное обнищание в США среднего класса — основного потребителя и по касательной спонсора инди-проектов; а также глобальный упадок кинотеатрального проката.
В этом контексте речь Шона Бейкера на церемонии закрытия уже не кажется столь оторванной от геополитической реальности. Режиссер упомянул в своем спиче не только секс-работников и работниц, которым, собственно, посвящена картина, но и плачевное состояние кинотеатров, лишившихся еще в эпоху ковида последних зрителей.
Для Франции это, кстати, тема актуальная: на родине кино трепетно следят за условиями его просмотра, всячески субсидируют залы, плавно превращающиеся в руины. Впрочем, на фоне двух войн и не прекращающей свирепствовать диктатуры аятолл в Иране, соображения Бейкера прозвучали чересчур наивно: режиссер надеется на мир во всем мире — дай бог, искусство, якобы объединяющее людей, сможет остановить Владимира Путина или огонь в секторе Газа.
С другой стороны, невыносимо наивен (если не попросту глуп) и сам фильм «Анора», слишком многословно повествующий о приключениях стриптизерши с Брайтон-Бич, поверившей в чувства капризного сына русского олигарха. Ее метания по Бруклину под мелодии группы «Тату» — от ресторана «Татьяна» до магазина соболиных шуб — имеют своей целью не только рассмешить публику особенностями постсоветской охоты на состоятельных мужчин, но и романтизацию загадочной русской души.
Оную в привычной для себя манере олицетворяет артист Юра Борисов, успешно пародирующий Данилу Багрова. Тот, как мы никогда не забудем, даже если бы хотели, подходил к вопросам обольщения довольно топорно, ограничиваясь в качестве прелюдии фразой: «Да ладно, че ты».
Эти смешные русские, а также армяне и узбеки старательно исполняют гэги с бородой: пьют водку, прикладывают к ушибам пельмени, мастерски матерятся, готовы ради ближнего на все. Колониальная оптика или все тот же феминизм? Бейкер не вдается в идеологические нюансы — для него люди в кадре прежде всего маргиналы par excellence, в силу своего скромного финансового положения морально превосходящие любого успешного янки.
Пока стриптизерши будут оголяться, а гопники с Брайтон-Бич без дела шататься, Бейкер не перестанет снимать свое социалистическое по духу кино об Акакии Акакиевиче, у которого рвут из рук доставшуюся ценой невероятных унижений шубу с благородной проседью. В общем, «добры» надо говорить добрее, желательно с карикатурным славянским акцентом.
Что касается «Эмилии Перес», поразившей сердца каннской публики масштабом творческих амбиций, то она не осталась совсем без наград. Как когда-то Звягинцев со своею «Нелюбовью», уже представлявшей «Золотую ветвь» у себя на каминной полке, Одиар вынужден был в последний момент довольствоваться второстепенными наградами: призом жюри и хрусталем за лучшую женскую роль, а точнее, роли.
В «Эмилии Перес» Зои Салдана блестяще сыграла фиксера барона мексиканского наркокартеля, а роль его жены исполнила с неожиданной глубиной Селена Гомес. Самого Манитас изобразила трансгендерная актриса Карлос Гаскон.
По сюжету ее герой, свирепый убийца и драгдилер, решает наконец реализовать мечту детства, а именно сменить пол. Однако ему придется на собственном примере убедиться в правоте поговорки «от себя не убежишь», и патриархальные рефлексы ближе к финалу этой монументальной красочной фрески берут над «Манитасом» верх, уничтожая то хорошее, что он успел создать в новом обличье.
Безумную идею испаноязычного феминистского мюзикла Одиар вынашивал много лет. Зная историю режиссера, не лишним будет предположить, что «Эмилия Перес» довольно автобиографична и в этой картине автор пытается изжить в себе путем творчества эдипов комплекс — отношения Одиара с отцом, мэтром мизогинного кино 1960-х, проходят красной строкой через всю фильмографию режиссера. Убить отца невозможно, зато вполне реально до неузнаваемости изменить себя… по крайней мере Эмилия попыталась.
Иранское «Семя священной смоковницы», напротив,— высказывание абсолютно прямолинейное, силу которого лишь умалили бы эстетические изыски. Это абсолютно традиционная картина, местами даже сваливающаяся в клише, но упорно, до последних минут настаивающая на своем: народ Ирана (как и России) находится в заложниках у режима, неужели мир оставит их погибать в изоляции?! Действие разворачивается на фоне протестов двухлетней давности в Тегеране, спровоцированных трагической смертью Махсы Амини в полицейском участке.
Главный герой работает следователем в прокуратуре, во имя Аллаха подписывает, не глядя, смертные приговоры, а в это время его собственные дочери ратуют за свободу, равенство и сестринство на баррикадах. Конфликт поколений закономерно выливается в последний бой добра и зла на примере одной несчастной семьи. К сожалению, страдания иранских женщин не так важны для Греты Гервиг, как мучения бруклинских стриптизерш, хотя и тем за несладко замужем за русскими.
«Гран-при» Канн (вторая по значимости награда) досталось фильму «Все, что мы представляем как свет» — игровому дебюту режиссерки из Индии Паялы Кападиа, очень личной и лирической истории трех медсестер из Мумбаи, тихо и грациозно сопротивляющихся кастовому обществу.
Бэкграунд Кападиа дает о себе знать: фикшн тут чередуется с документальными кадрами и все это под удивительную музыку эфиопской монахини, придающую фильму отчетливый привкус 1960-х. Что-то подобное снимал Риветт или, например, Марлен Хуциев. Европейцы с американцами давно утратили необходимое для «новой волны» целомудрие, а Кападиа без доли пошлости реконструирует атмосферу славной для кинематографа эпохи.
За режиссуру жюри отметило португальского автора Мигеля Гомеша, представившего на Круазетт меланхоличную картину «Гранд-тур» — о путешествии по Азии начала ХХ века двух англичан, которые, как водится, бегут не от цивилизации, а от правды жизни, в их случае напрочь лишенной смысла. «Гранд-тур» — это упражнение в настоящей синефилии, все реже попадающей в Каннах в основной конкурс.
Приз за лучший сценарии ушел француженке Корали Фража, попытавшейся повторить успех своей соотечественницы Жюлии Дюкурно, выигравшей в 2021 главный приз за прогрессивный боди-хоррор «Титан». В «Веществе» в центре сюжета две женщины — одна стареющая телезвезда, сыгранная с неожиданной свежестью Деми Мур, другая — родившаяся из ее тела путем химических экспериментов более молодая версия себя нелюбимой, карикатурно исполненная Маргарет Куэлли. Все смыслы «Вещества» лежат на поверхности грудей и ягодиц, по-прежнему продолжающих быть исключительно женским делом.
Награда за мужскую роль отправилась в Лос-Анджелес к не посетившему церемонию Джесси Племонсу. Его аж тремя амплуа побаловал главный абсурдист современности Йоргос Лантимос в своей новой картине «Виды доброты», этакой версии «Криминального чтива» с той лишь разницей, что герои совершенно не заботятся о деньгах, а власть понимают как непрекращающийся абьюз близких, ибо по-настоящему хороших людей сегодня не существует.
Нашумевшая среди русскоязычной аудитории биография Эдуарда Лимонова («Лимонов, баллада об Эдичке»), срежиссированная завсегдатаем Канн Кириллом Серебренниковым, предсказуемо разочаровала и поклонников великого русского писателя и противников великорусского фашиста. Как обычно, Серебренников выбрал примат политкорректности над смыслом и формой, малодушно редуцировав своего героя до стонущего от неразделенной любви мужчины, от которого ушла жена.
К Чайковскому пришла, от Лимонова ушла, никакой другой оптики, кроме сексуальной, Серебренников и на этот раз не придумал.
Таким образом в Каннах победила несуществующая в реальности международная дружба. Об отмене отмены (русских, разумеется) говорить смешно: триумф Юры Борисова, Алексея Серебрякова или Марка Эйдельштейна, сыгравших в «Аноре», совершенно не означает возвращение русской культуры в западный контекст.
Русскую водку пили на Лазурном берегу все два с половиной года войны, доброжелательные шутки про русских все это время рассказывали и местные, и любые другие таксисты. Зато совершенно точно произошла отмена войны — всякой: пить водку и шутить сегодня стремятся, как никогда раньше. Хотелось в этом кого-то обвинить — Грету Гервиг или «мировое правительство»,— но жизнь есть жизнь, она продолжается, это надо принять как данность.
«Холод», 27 мая 2024 года
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Фильм «Лимонов, баллада об Эдичке» видели только Канны. И Local Crew. Мы вам сейчас расскажем.
Пять лет назад Дудь на своём интервью пытался вытащить Эдуарда Лимонова на эмоции, чтобы показать аудитории, какой злой и страшный человек скрывается за внешностью щуплого и немного дёрганного мужчины.
— Если бы вы когда-нибудь пришли к власти, вы бы решали какие-то вопросы, прибегая к репрессиям? Считаете допустимым такой метод?
Лимонов спокойно пожал плечами:
— Сейчас люди послабее, потрусливее, нейтрализовать их можно, просто лишив работы.
В 2024 году эти слабые люди созрели для того, чтобы выпустить фильм про «возмутительные приключения радикального советского поэта».
Лимонов как биографическая фигура заинтересовала западную интеллигенцию уже давно: обратная эмиграция из Франции в Россию, участие в балканских войнах, отказ от французского гражданства, создание политической партии. «Эдичка», видимо, требовал какого-то комментария, попытки отделить лирического героя и тщательно выстраиваемого публичного образа от реального Эдуарда Савенко. В каждом интервью Лимонов, пусть и падкий до публичного внимания, вёл себя как трикстер — слишком нетипично для западного артиста, который рано или поздно под натиском социума сдаётся и разоблачает сам себя. Наверное, поэтому и понадобился француз, который попытался рассказать о реальном Эдичке.
Эмманюэль Каррер решил написать биографию Лимонова после своего визита в Россию, куда приехал делать репортаж об убийстве Политковской. По его словам, он был удивлен не столько плутовской фигурой политика, сколько тем, что вся оппозиция от покойной Политковской до Елены Боннер, правозащитницы и жены Сахарова, о Лимонове отзывалась с уважением и какой-то симпатией. Лимонова Каррер, несмотря на их ещё парижское знакомство, наоборот, не заинтересовал совсем, он неохотно давал ему какие-то комментарии и не был в восторге от того, что какой-то писатель решил следовать за ним по пятам. Биография неплохо продалась во Франции, но русский перевод остался почти невостребованным: во-первых, русскоязычному читателю не очень понятно, зачем в принципе нужны эти сумбурные комментарии к автобиографическому творчеству Лимонова (француз признает, что из правдивых фактов у него чуть больше половины, остальное приходилось додумывать «для полноты образа»), во-вторых, Карреру этот самый цельный образ не удался:
«Я не хотел становиться ни его адвокатом, ни его прокурором. Моей задачей не было реабилитировать Лимонова: «Все думали, что Лимонов мерзкий фашист, а на самом деле он — хороший парень». Вовсе нет. Я говорю, что Лимонов во многом мерзкий фашист, а с другой стороны, он — хороший парень: например, когда он оказывается в тюрьме, ведёт себя честно, прямо, смело. Он — сложный человек».
Не очень понятно, чем эта биография привлекла Павла Павликовского. Возможно, Лимонов как фигура отлично укладывался в череду его документалок о русских неудобных людях: Достоевском, Ерофееве, Жириновском. Возможно, симпатия появилась во время съемок «Сербского эпоса» — Павликовский вставил туда документальные кадры празднующего свой день рождения Лимонова, который выпускает автоматную очередь в сторону Косово. Симпатия оказалась взаимной: Лимонов встречался с режиссёром, а также говорил прессе, что именно такой человек мог бы снять фильм про него. Павликовский, в самом деле, любил смотреть на внутреннее человека, которое меняется под действием внешних изломов — войн или переживаний о них. Можно додумать, что восторженные отзывы Лимонова о «Холодной войне» Павликовского определили сюжет «Баллады об Эдичке»: в обоих случаях сценарий раскрывает героев и мир на фоне мелькающих перемен в мире трещащего по швам тоталитаризма. Только в случае с фильмом о Лимонове задумка Павликовского осталась на бумаге — по каким-то причинам режиссёр, переработав сценарий, отказался от идеи воплощения фильма.
Фрагмент видео-конференции с Эдуардом Лимоновым
от 28-го октября 2009 года:
— Правда ли, что Вы в Сербии стреляли по гражданским?
— Вопрос такой широкий, с подковыркой, «стреляли по гражданским в Сербии»… Очевидно, задавший этот вопрос ориентируется на фильм BBC, режиссёр Поль Павликовски (Paweł Pawlikowski), назывался он «Сербская этика»… «Сербская эпика» («Serbian epics»), где главным героем является Радован Караджич (Radovan Karadžić). Как раз сейчас начался над ним суд в Гаагском трибунале. Я в этом фильме интервьюирую Радована Караджича, три дня я участвовал в этом фильме, и там есть сцена, которую снял Поль Павликовски, пусть это останется на его грязной совести, где я стреляю из пулемёта. Действительно я там стреляю из пулемёта. Всё это дело происходит в Пале, тогдашней столице Боснийской Сербской республики. И я стреляю из пулемёта на полигоне. И когда впоследствии это всё интерпретировалось, якобы я стреляю по Сараево, то надо хотя бы себе представлять, что Пале и Сараево разделяют несколько десятков километров. Поэтому в данном случае все вопросы с меня нужно снять. Поль Павликовски подставил там после этой сцены на полигоне, буквально как 25-й кадр… там мелькают какие-то домики такие, похожие на средневековые с большим количеством окон. Вот это, видимо, попытка вот такой поганой провокации, которая уже 17 лет продолжается, потому что фильм был выпущен в 1992 году, и якобы он хотел этим показать, что я стреляю по какому-то городу. Но я опять повторяю, что небольшой городок Пале находится от Сараево на расстоянии нескольких десятков километров.
Не очень понятно, когда сценарий попал в руки к Серебренникову, но явно после смерти Лимонова, потому что его мнения о том, что бывший директор Гоголь-центра занял режиссёрское кресло, мы не знаем. Зачем Серебренникову понадобилось снимать о Лимонове — тоже загадка, но, кажется, разгадку подсказывает одно из допремьерных интервью Серебренникова:
«Он русский, как и я — он русский даже в том, что он не хочет быть русским».
Честно говоря, после этих слов уже можно было не тратиться на билет на премьеру, но всегда интересно, о чём будет говорить и русская, и западная аудитории.
К сожалению, говорить будет не о чем.
Серебренников берёт текстовое чудище Франкенштейна, доставшееся ему от Каррера и Павликовского, и пытается наложить на него свой кинематографический опыт. От «Лета» тут явная ностальгия по старой доброй творческой тусовке, от «Чайковского» — попытка рассказать о жизни творца через призму его отношений с женщиной. К сожалению, как киношный режиссёр Серебренников не преобладает, и его театральные инстинкты берут верх.
Серебренников мнит съёмочную площадку как сцену, и памятуя о своих постановках там, переносит её атмосферу на экран. Только если у классиков весь мир — театр, у Серебренников весь мир — судебно-тюремно-полицейская реформа. Восточное окружение всегда репрессивно, какие-то эпизоды буквально превращаются в клипы Shortparis (солист группы Николай Комягин не только поёт в саундтреке, но и исполняет одну из эпизодических ролей). Западный мир — образцовая картинка Америки начала 80-х — конца 90-х. Лимонов в фильме ходит по чистым, вымытым улицам с чистыми, причёсанными людьми на заднем плане. Этот уместный в театре контраст на экране становится смешным и наивным.
Не очень смешно становится, когда смотришь на сюжет. Режиссёр наблюдает Лимонова не как писателя, революционера и бунтаря, а как хулигана и гедониста, жадного до любой славы и оттого сильно к ней ревнующего, и по сути, никакими амбициями не обладающего. Фильм начинается с пресс-тура Лимонова в 90-х, а дальше скачет флешбеками по географическим эпизодам из жизни писателя, бессвязно пытаясь объяснить брошенную Лимоновым фразу в самом начале. «Мне плевать на твоё сердце», отвечает он на упреки слушательницы в том, что он предал своих последователей.
В наследство от Павликовского фильму досталась романтическая линия (точнее, целых две), занимающая большую часть экранного времени. Только если Павликовского в фильмах интересует личность, которая ломается и ярче всего этот излом проявляет в близости, то Серебренникова эта близость не интересует вообще. Серебренников показывает секс просто потому, что в жизни Лимонова он был. Секса много, он заполняет слишком много пространства, он грязный и показан во всех подробностях — некоторые дамы в вечерних нарядах выходят с показа даже до эпизода с негром: им плохеет от соития под вещающего о святости Солженицына с экрана телевизора.
В 2024 году уже не боишься ни негров, ни гомосексуальных отношений, и даже оригинальный лимоновский наброс на вентилятор воспринимается чуть отстранённо: современный вдумчивый читатель как будто бы понимает, зачем это было нужно. К сожалению, Серебренников заставляет вспомнить, что живем мы, увы, в 2024 году, и сцена орального секса с афроамериканцем — это не хулиганский вызов трикстера косному и консервативному обществу, не метафора настолько радикальной отчуждённости от буржуйского, обывательского мирка, а принадлежность к своим. Ну то есть всё буквально по заветам Каррера: «Вот в этом эпизоде он — хороший человек». Про хорошесть, которая заставила русского писателя не брезговать чужим чёрным членом, намекает и эпизод в конце фильма: Лимонов, вещая над построившимися в шеренги бритоголовыми нацболами, краем глаза видит проходящего мимо африканца и с тоской провожает его взглядом. Спасибо, уважаемый Кирилл Семенович, мы уже десятый год в курсе, что свобода — это когда BLM и LGBTQ+, вы кому это пытаетесь очередной раз с лопаты скормить?
В этом, кажется, и заключается главная проблема фильма. Критики ругаются, что Ахмадуллина в Москве читает стихи на английском, что какие-то эпизоды Серебренников выдумал, что обещанный французский период показан буквально в пяти минутах одного интервью. Мол, всё это недостоверно — но мы-то с вами знаем, что за достоверностью люди идут не в кинотеатры. Любое искусство призвано говорить со зрителем, но Серебренников не знает, о чём говорить. Он как будто бы старается понравиться всем подряд: и оставшимся в России — смотрите, зэтники, снимаю про «вашего»,— и эмиграции, и Западу, который уже устал понимать загадочную русскую душу, но для которого русский всё ещё остаётся далёким синонимом интеллектуальной элиты. Серебренникову плевать на самого Лимонова, он его не понимает и просто фиксирует события как киноленту: он почему-то возвращается в Россию, почему-то из писателя превращается в политика, почему-то едет на Балканы. И почему-то вся творческая тусовка (многие из которых вошли в эпизодические роли чуть ли не в камео) в восторге от этого маргинала. Для Серебренникова Лимонов — это бунтующий пидор, который решил снять тик-ток после осознания собственной идентичности. Как будто бы в подсказку к этой «клиповой» трактовке последние года Лимонова в Америке сняты одним долгим кадром, в котором меняются цифры календаря.
Бен Уишоу тоже не понимает, кого ему играть. Он изображает то Мика Джаггера, то какого-то Холдена Колфилда-переростка, который бредёт по декорациям к «Таксисту» Скорсезе и пытается воссоздать балабановщину на свой отдалённый, американский манер. Играет он замечательно, Уишоу — отличный актер, но мнительность подсказывает, что выбор его на роль не случайный — в его фильмографии очень мало гетеросексуальных ролей. Видимо, эти дерганность, болезненная необходимость выместить всё или в эротическое, или в насилие, были пожеланием режиссёра. В таком случае к исполнению нареканий нет. Монтаж, съёмка, костюмы — на высоте. Видна сплочённость команды, которая работала вместе от фильма к фильму и начала снимать почти по-голливудски. Смотреть фильм хотя бы красиво.
И всё-таки, главный вопрос, который хочешь задать в самом конце, остается. Ради кого — и ради чего этот фильм был снят?
Поклонники Лимонова будут недовольны полнейшим несоответствием образа героя с их кумиром. Эмигрантская тусовка — та, которая не попала на роли второго плана в фильм — возмущается романтизации русского националиста. Западный зритель не увидит в фильме ничего нового: фильм парадоксальным образом напоминает клюквенного «Нуреева» Файнса, только если бы его снял Звягинцев. Наконец, широкая аудитория, которая смотрит кино из любви к кино, не поймет ни героя, ни обстоятельств, его сформировавших. Фильм как бы говорит: смотрите, он вдруг взял, вернулся и стал имперцем. В титрах напомним о его позиции по Украине. И, кстати, Эдуард Савенко умер на снегу. Такое ощущение, что нынешняя волна эмиграции, упорно проводящая параллели со всеми — от Стравинского до Довлатова,— так ничего и не поняла. «Вернуться в Россию стихами» для них — повод для создания не новых смыслов, но новой приятной песенки ни о чём.
Одновременно с премьерным показом Серебренникова в Каннах начались показы фильма Али Аббаси. Такой же продукт woke-культуры: иранский эмигрант из Швеции, снявший очередное фестивальное кино про ещё одного отрицательного трикстера — Трампа — с ещё одним кумиром миллениалов, Себастьяном Стэном, в главной роли. И при этом удивительно завершенная и глубокая картина. Как так получается, что русская эмиграция с её большим опытом проживания русского взгляда на мир теряет связь не только с Родиной, но и с реальностью, а Запад, наоборот, благодаря эмигрантам смыслы приобретает? Отвечает Лимонов в том же интервью Дудю.
«Я умру, а вы, ваши дети всё будут ходить с этими вопросами проклятыми, друг друга доебывать».
A final surprise, though not a good one. With the exception of a fully committed star turn by Ben Whishaw, I would never have thought I'd use the adjectives «timid» and «indecisive» to describe «Liminov: The Ballad» on my Cannes festival bingo card. Not when the film is helmed by someone as bold in his views and choices as Kirill Serebrennikov. Yet here we are…
«Limonov» brings to the screen a decades sprawling portrait of an artistic figure suspended between the East and West blocs. What made Limonov famous internationally was the book by Emmanuel Carrère, who collaborated on this European production split between Italy and France. The biopic depicts the facets of a different kind of Russian «dissident,» one more akin to Warhol for his ability to transform himself into a sensation and a product than to his contemporaries like Solzhenitsyn, whom he fiercely hated. During a TV appearance, Limonov's hatred is so incited that it leads to a rather explicit anal sex scene with his lover. In that sequence it's clear he's excited by her and by the fact that Solzhenitsyn «is watching them,» and by his desire to outdo Solzhenitsyn in terms of success and fame.
In short, «Limonov» does not shy away from the more extreme aspects of its protagonist's life as a Russian exile in America: a thousand jobs, an unquenchable sexual voracity, a taste for excess and melodrama. The best aspect of the film is that Ben Whishaw gives substance and, above all, body to the character. He's present at 110%, even when, maddened by the end of his relationship, Limonov licks his semen off his fingers, embarking on a dizzying night in which, as punishment, out of curiosity, or as a self-inflicted wound, he lets himself be violently possessed by the only soul more desperate than him.
Whishaw, as usual, is immense, but the film relies on the strength of his performance without having something equally strong to impart in its narrative. Given that the subject is so controversial and divisive, a stronger stance, a critical angle, or something more than remaining mere spectators would have been beneficial behind the camera. Instead Kirill Serebrennikov lets Limonov's strange life unfold without commentary, and without punctuation.
28:15 — Гражданские высказывания на фестивале: фильм Серебренникова о Лимонове, речь Серебренникова о Петрйчук и Беркович. Почему Лимонов?
[Ксения Ларина:]
— Давай тогда, если мы заговорили про гражданское высказывание этого года в Каннах, были ли ещё фильмы, которые ты мог бы вот по этому жанру определить — как высказывание политическое, гражданское.
[Сэм Клебанов:]
— Я хочу сказать о фильме, который мог бы быть таким высказыванием, но им не стал. Это фильм «Лимонов: баллада» Кирилла Серебенникова. Потому что, ну, не очень понятно, в чём так вот идея сейчас снимать фильм о Лимонове, который в общем-то является одним из таких вот идеологов российского фашизма, который такой предтечей его был. Если почитать всякие его высказывания, то в общем-то они очень хорошо соответствуют той идеологии, которая в итоге воцарилась в России. И в принципе могло быть интересно… интересной история о том, как из такого независимого фрика, поэта, писателя… как он превращается в такого вот фашизоидного монстра. И можно было бы… это как бы повод для такого интересного исследования, и такого более широкого обобщения, чем вот просто история одного писателя. Но по идее фильм так и остался такой, как сшитый… как лоскутное одеяло, как там костюм самого Лимонова, такой лоскутный, который он себе сшил. Там, по-моему с какого-то количества кусков. Кто-то знает, кто-то из моих товарищей говорил, сколько там было кусков. Так же в общем-то и фильм такой же получился. Ну вот несколько лоскутов, каждый из которых посвящён какому-то определённому периоду в его жизни.
[Ксения Ларина:]
— Может быть, это потому, что… Прости. Может быть, это потому, что Кирилл получил всё-таки уже готовую заявку. Поскольку опять же вот тут важна предыстория, что фильм должен был снимать Павликовский, и, собственно, под себя он готовил и сценарный материал. Но потом история умалчивает по каким причинам он отказался от этого. И вот фильм предложили делать Кириллу и он согласился.
[Сэм Клебанов:]
— Да, но, во-первых, Кирилл мог сделать под себя. А, во-вторых, может быть… я опять тоже не знаю эту историю. Я читал где-то, что Павликовский сказал, что работая над этим фильмом он так и не смог проникнуться к этому персонажу.
[Ксения Ларина:]
— Т.е. не полюбил его, не полюбил.
[Сэм Клебанов:]
— Не полюбил его, нет-нет-нет. Может быть, Павликовский почувствовал, что у него не получается вот сделать какую-то убедительную историю, которая была бы наполнена более глубоким смыслом, чем просто вот показ каких-то чудачеств такого «русского», поначалу не признанного, а потом довольно популярного писателя и поэта. Там какая-то…
[Ксения Ларина:]
— Давай, в скобочках… Прости, что я перебиваю. Всё-таки надо учитывать, что мы не для профессионалов говорим, а для зрителей. Что как раз Павликовский — это как раз человек гражданского высказывания. Все его картины, они абсолютно попадают в какой-то очень… ну, такой болезненный… очень уязвимый… какой-то момент, да?.. в истории, в обществе. Один фильм «Ида», который столько произвёл вокруг бури, и возмущения в том числе, и на родине у него, в Польше, давай вспомним. Поскольку он берёт темы, которые не каждый возьмёт… не каждый возьмётся, что называется. Очень тяжёлый. Поэтому, может быть, здесь он, как ты сейчас говоришь, он понял, что он не может быть искренним в этом смысле до конца, да? Какой-то химии не случилось с героем.
[Сэм Клебанов:]
— Да, вполне. Вполне может быть. Т.е. сама по себе картина, она, понятно… Кирилл Серебренников талантливый режиссёр, он умеет снимать, у него яркий визуальный стиль. [нрзб.] Всё как бы из… все элементы в принципе неплохо работают, но они не складываются в какое-то целое наполненное каким-то сквозным и более глубоким — чем то, что мы видим на экране — смыслом. Т.е. мы видим какие-то чудачества этого персонажа, который страдает от несчастной любви, употребляет вещества… Потом вдруг — бац! — мы видим: он становится батлером, и ведёт себя достаточно сервильно, но при этом оставаясь в душе художником. Потом вдруг — бац! — он уже популярный писатель в Париже, который скандалит в студии, бьёт там другого ведущего и заявляет неожиданно о своих экстремистских убеждениях. Потом — бац! — он уже лидер партии в России. И между этими явлениями как-то… не прослеживается какая-то внутренняя связь. И потом уже текстом, что он поддержал и аннексию Крыма и…
[Ксения Ларина:]
— А, т.е. это идёт просто за кадром, что называется?
[Сэм Клебанов:]
— Да. Это уже… Ну, т.е. мы уже видим, что он становится политическим деятелем, что за ним стоит вот эта самая «Национал-большевистская партия». Там уже понятно, что он становится достаточно фашизоидным типом. И потом уже вот текстом идёт, что он поддержал вот ту первую стадию войны. До полномасштабной войны он не дожил, да? Но проследить — как всё это… как, что называется, арку персонажа, как одно связано с другим, очень сложно. Такие малосвязанные такие между собой вот именно лоскуты, из которых сшит фильм.
[Ксения Ларина:]
— Может быть, тогда, может быть, тогда Кирилл, как человек тонкой душевной организации, как художник очень эмоционально уязвимый, он почувствовал, что какого-то высказывания в этом фильме не хватает, или оно не случилось и не получилось, и поэтому решил договорить это буквально, когда на пресс-конференции он рассказал залу, журналистам про то, как в России преследуют деятелей культуры — про Женю Беркович и про Свету Петрийчук. Мне кажется, это очень важный был жест Кирилла, что абсолютно вписывается и в его природу, и, собственно, в природу таких фестивалей. Они всё-таки призваны для того, чтобы как-то фокусировать…
[Сэм Клебанов:]
— Ты абсолютно права. Это безусловно достойный поступок с его стороны. Я сам не пресс-конференции не был. Я всё-таки не журналист, у меня нет такой необходимости.
[Ксения Ларина:]
— Но ты знаешь об этом, естественно.
[Сэм Клебанов:]
— Слышал, да-да-да-да. Вот. У меня нет такой обязанности — ни ходить на пресс-конференции, ни досматривать фильмы до конца, если они мне не нравятся и я не собираюсь с ними работать.
[Ксения Ларина:]
— [с улыбкой] Свободный человек!
[Сэм Клебанов:]
— Да, свободный человек. Могу с чистой совестью уйти, да? Понятно. Тут как бы я всё не стал связывать с фильмом. Ну потому, что это просто порядочный человеческий поступок. Кто-то недавно написал из знакомых: как вообще сейчас можно всерьёз говорить, обсуждать какие-то театральные премии в России… Вот недавно кого-то… за кого-то радоваться, поздравлять, когда людей именно за театр, за пьесу, за их театральную работу судят и вменяют им политические преступления, за которые им грозит большой тюремный срок. Поэтому надо всё-таки разделять поступки Кирилла, как человека, и вот то, как воспринимается снятый им фильм. Для меня это была очень такая… яркая, но… как бы неубедительная, и не совсем внятная работа. Да, вот этот… когда исчезает вот этот вот… история развития персонажа, то не очень понятно почему мы сейчас в [20]24-м году должны так внимательно изучать биографию Лимонова, и его историю.
[Ксения Ларина:]
— А могло бы быть, ты понимаешь? Он…
[Сэм Клебанов:]
— Могло быть, да.
[Ксения Ларина:]
— Я тут вспоминала, знаешь, фильм Велединского про Лимонова — «Русское». Ты наверняка его помнишь.
[Сэм Клебанов:]
— Я помню, потому что тогда Лимонов ко мне даже в студию приходил, я брал у него интервью для программы «Магия кино».
[Ксения Ларина:]
— Понимаешь? Ты понимаешь? И даже в том фильме — он был очень точен по атмосфере, как мне кажется, и по тому исходному материалу самой личности Лимонова, как, почему он таким стал, что лежало в основе этой фигуры, как она начиналась. А сейчас, вполне возможно, вот люди, которые говорят… Я несогласна, когда говорят, что вот «кому интересен Лимонов сейчас, почему он герой?» Ну потому, что, как ты сказал это волшебное слово — архетип, это тот самый случай. Это превращение, которое…
[Сэм Клебанов:]
— Да. Как человек дошёл до жизни такой.
[Ксения Ларина:]
— Да, да.
[Сэм Клебанов:]
— Откуда в нём взялась эта идеология, которая… русского империализма. Тут просто я почитал его высказывания, вот в «Facebook»'е опубликовал: что надо и Казахстан разделить, и Украину забрать, и вообще вонзиться… Россия должна с Китаем вонзиться в мягкое тело Европы. Вот это его абсолютно антизападное… антизападные убеждения, антидемократические. Притом что человек вроде бы уехал из Советского Союза, страдал от тоталитарной диктатуры, которая его не печатала. И тем не менее стал таким прямо тоталитаристом.
[Ксения Ларина:]
— Но при этом… Тут ещё есть… ещё вторая линия его судьбы. То, что он всегда был таким бунтарём, таким enfant terrible, как принято говорить, бросался во всякие авантюры — от военных до политических, и никогда не был с властью. И вдруг в конце жизни просто слился в экстазе с путинской диктатурой, с Кремлём.
[Сэм Клебанов:]
— Ну потому, что, мне кажется, тут его оппозиционность — она была протестом против недостаточной фашизации российской власти.
[Ксения Ларина:]
— Во как.
[Сэм Клебанов:]
— Да. Т.е. он как бы и… Я в те времена тоже очень много времени проводил в России и… Ну как, следил гораздо больше, чем сейчас, за внутренней повесткой. Сейчас я от неё очень далёк. И тогда, мне кажется, оппозиция российская — демократическая — играла опасные игры с Лимоновым, потому что он был от неё очень далёк. Но им был нужен Лимонов как человек, который мог поставить, как сказать, не под ружьё, но хотя бы вывести на улицы довольно большое количество людей, хорошо организованных и верящих ему. Но их цели, их картина мира была совершенно другой. И, конечно, интересно было бы подумать о том, какую позицию занял бы Лимонов сейчас, и что бы он сейчас говорил, когда…
[Ксения Ларина:]
— Ой, он бы сейчас пошёл добровольцем в ЧВК «Вагнер», я тебя умоляю.
[Сэм Клебанов:]
— Конечно, воплощаются все его… да, все его мечты и идеи.
[Ксения Ларина:]
— Но талантливый писатель был всё равно.
[Сэм Клебанов:]
— Да.
[Ксения Ларина:]
— Тут уж не отнять. Скажи. Талантливый же писатель был.
[Сэм Клебанов:]
— Честно скажу: я ни одной книги Лимонова не читал.
[Ксения Ларина:]
— А-а-а! Безобразие. Вот теперь почитай.
[Сэм Клебанов:]
— Не уверен. И после этого фильма у меня не возникло желание. Ах, как же я это упустил, надо почитать Лимонова. Ну, есть много других книг.
[Ксения Ларина:]
— Ну, постой. А как же Ben Whishaw, такой прекрасный.
[Сэм Клебанов:]
— Безусловно прекрасный. Я говорю: актёры играют хорошо, Ben Whishaw — это вот просто его бенефис, он отлично играет. И через какое-то время принимаешь правила игры, что все говорят по-английски. И агенты КГБ говорят по-английски, и Бен… и Лимонов говорит по-английски. И опять же, вот что интересно, Женя Миронов, который в общем-то…
[Ксения Ларина:]
— А, он же здесь играет кагэбешника какого-то.
[Сэм Клебанов:]
— Да-да-да. Женя Миронов играет кагэбешника. Актёр, который абсолютно поддержал всё, что происходит в России…
[Ксения Ларина:]
— Не то слово.
[Сэм Клебанов:]
— Встроенный в режим человек, играет одну из главных ролей в фильме, который показывают на Каннском фестивале, который пойдёт в мировом прокате. Т.е. это всё равно, мне кажется, такое остаётся… здесь такая идеология междусобойчика. Ну, он же как бы наш близкий. Ну, сказал что-то. Как одно время… Сейчас, мне кажется, это ушло, но очень долго, например, тому же Ивану Охлобыстину артистическая тусовка многое прощала, потому что это наш человек — Ваня, мы его любим. Ну да, валяет дурака. Но Ваня-то — чистый фашист. Вот. Так же и здесь. Если мы видим там, ну условно говоря, Дарью Екамасову и Алексея Серебрякова, которые, ну, по крайней мере они ни за, ни против не высказались, стараются очень аккуратно себя вести. То Миронов-то однозначно занял позицию.
25 мая завершился очередной 77-й Каннский кинофестиваль. Призы распределило жюри во главе с американской постановщицей Гретой Гервиг. На конкурсе также была представлена картина режиссера Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке», продакшн которой осуществлялся и в Латвии, рассказал в передаче Rus.LSM «Новый день» продюсер Игорь Пронин.
Главной награды смотра, «Золотой пальмовой ветви», удостоилась картина «Анора» американского инди-режиссёра Шона Бэйкера — картина о спонтанной свадьбе бруклинской секс-работницы (Майки Мэдисон) и сына российских олигархов (Марк Эйдельштейн).
По две крупных награды получили криминальный мюзикл «Эмилия Перес» Жака Одиара и драматический фильм «Семя священного инжира» иранского режиссёра Мохаммада Расулофа. Первая картина удостоилась приза жюри и приза за лучший женский ансамбль, а вторая — специального приза жюри и премии Международной ассоциации кинопрессы.
Подробнее об итогах Каннского фестиваля — в видеозаписи интервью с продюсером и руководителем компании Forma Pro Films Игорем Прониным:
В гостях у Леры Галициной кинокритик Алина Ребель.
[Валерия Галицина:]
— Ну давай про «Лимонова» поговорим.
[Алина Ребель:]
— Ну давай про «Лимонова» поговорим. Да, вот ты мне задала вопрос как раз перед перерывом: а возможно, что появятся вот эти молодые актёры, которые придут на смену нашим любимым мэтрам. Ну, Бен Уишоу…
— Я говорю «не появятся», а те, кто уже появились — способны ли они составить конкуренцию?
— Способны безусловно. И вот роль Бена Уишоуа… Уишоу в картине «Лимонов» режиссёра Кирилла Серебренникова нам это показывает. Собственно, Уишоу мы знаем ещё по фильму «Парфюмер» [2006], где он блистательно играет, по многим другим картинам. А фильм Серебренникова тоже, надо сказать, вызвал весьма противоречивую реакцию. И одним из контраргументов против этой картины было: зачем, собственно говоря, Серебренников сейчас именно выбрал этого персонажа? Который очень хорошо, этот аргумент, коррелируется с претензией к «Аноре». А почему, собственно, сейчас надо рассказывать историю про русских олигархов и мальчиков-мажоров? В совокупности фильм «Анора» и фильм «Лимонов» дают отличную картину вот этой самой, не знаю… ну, шаблон, конечно, сейчас скажу, но загадочной русской души. Фильм «Лимонов» показывает, как из амбициозного, никому неизвестного персонажа вылупляется в общем чудовище, не менее амбициозное, но более известное и уже влияющее на умы. Сам Серебренников, кстати, сказал, что Лимонов — это русский Джокер, с чем я совершенно согласна. Не только вот как исторический персонаж, но и… Лимонов Серебренникова — это безусловно русский Джокер, причём Джокер, ты знаешь, тот, которого придумали как раз [Кристофер и Джонатан] Ноланы для «Тёмного рыцаря», которого играл Хит Леджер. Т.е. создание, лишённое эмпатии, создание, лишённое какого-то бы ни было интереса к этому миру, если этот мир не реагирует на меня, т.е. только в обратной связи про меня этот мир может существовать, а иначе я его разрушу, во эта идея Ноланов о том, что Джокер это абсолютное зло просто потому, что он готов разрушить мир, если мир на него не реагирует. А заложенное здесь в «Лимонове»… Фильм крайне неровный. Это вся западная пресса, вот все сказали, что очень такое рваное повествование. Возвращаемся, я два часа назад тебе сказала, что главное в произведении искусства — это единство формы и содержания.
— Угу.
— Значит, сам персонаж, сама личность Лимонова вот через эту форму вот этого рваного повествования, вроде бы глав — вот как-то чётко разложены главы, у них даже заголовки есть красными буквами такими печатными, очень похоже на Маяковский стиль плакатный,— и всё равно рваная история, история, в которой вроде как и есть линейность, есть арка героя, есть сюжетная арка, и всё-таки оно всё такое неврастенически раздёрганное. В фильме огромное количество времени, доминирующее количество времени посвящено истории любви… господи, Эдички с его первой женой Леной. И вот эта параноидальная зависимость его — Лимонова — от этой женщины, с которой он переезжает, собственно, в Америку из Советского Союза, она тоже сдаёт на будущее его вот эту вот неврастеническую озлобленность против человечества, потому что, естественно, этот роман обречён. А поэтому мне этот фильм очень понравился. В нём, с моей точки зрения… Ну смотри, Серебренников театральный режиссёр.
— Да.
— Он не кинорежиссёр. Я обожаю его театральные работы, просто обожаю. Мне гораздо меньше нравится он как кинорежиссёр. И здесь, конечно, есть много и такого театрального, очень… есть ощущение некой постановочности. Но и в «Тёмном рыцаре» Кристофера Нолана было, конечно, вот это театральное, хотя Нолан — ну, абсолютно кинорежиссёр.
— Угу.
— И он знает как это делать. И мы это видим до сих пор. Его Оскар прошлого года нам это доказывает, в «Оппенгеймере». Тем не менее, «Лимонов» был в конкурсе, он был отобран в конкурс, это уже много. Он не получил никаких наград, получил не очень высокие баллы от вот этого самого рейтинга журнала «Screen International», что совершенно, мне кажется, не влияет на качество этого фильма.
— Ну, потому что им действительно тяжело понять. Для них это просто ещё одна история, которая непонятна в общем-то почему, как и где.
— Да-да.
— Вот я сейчас всё это время слушаю, я пытаюсь представить в этой роли Бена Уишоу. Он для меня пока заклеймён Q из «Спектра» [2015] и «Не время умирать» [2021] — это из фильмов о Джеймсе Бонде. Если кто помнит, там вот этот, который оснащал его всякими финтифлюшками. Q — это тот самый Бен Уишоу. Я сейчас пытаюсь как-то вот его… на него надеть Эдуарда Лимонова, и меня… Надо посмотреть.
— В процессе надевается и ты вообще перестаёшь понимать как это возможно. Как англичанин, британец, да… Фильм англоязычный. Т.е. все — Лимонов и все соратники — говорят на английском языке. Стихи Лимонова переведены на английский язык. Это гениальная фишка Серебренникова. Почему фильм снят на английском языке? Это тоже очень многим не понравилось. Но на английском языке стихи Лимонова, ну, совершенно непонятно отчего он переживает, что его никто не признаёт. Ну, набор слов.
— [смеётся]
— Т.е. естественно, да, естественно, стихи, в отличие от прозы… ну, их вообще очень сложно перевести.
— О, да.
— Очень сложно передать метафоричность, ритмику и динамику вот этого текста. Поэтому с моей точки зрения, этот фильм, конечно, получился. Уишоу совершенно потрясающий. Каким образом ему удалось вжиться в этот образ, повторить даже пластику тела, повторить мимику, повторить какую-то… интонационно точно повторить. Притом, что он говорит на английском с русским акцентом. Понимаешь, британец, британский актёр.
— [смеётся]
— Т.е., мне кажется, это очень достойная работа. Претензия на тему того, что Серебренников… со стороны русскоязычных зрителей к тому, что Серебренников сейчас должен был снимать про войну, а не про Лимонова. И странный выбор персонажей, романтизация… Во-первых, там нет никакой романтизации. Это действительно Джокер, отвратительный персонаж на протяжении всего фильма. И в конце фильма идёт титр, что Лимонов поддержал СВО, поддержал… не СВО, поддержал…
— Войну.
— …Донбасс, да. И он даже был на Донбассе. И войну против Украины и всю агрессию. Это совершенно не романтизация. Это А. И Б: Лимонов… Серебренников здесь делает гораздо больше, чем говорит о войне в Украине. Он говорит о том… об истоках этой войны, откуда это всё взялось. Потому что, в сущности, Лимонов и есть вот эта нынешняя Россия. Вот эта амбициозная, невнятная, неврастеническая…
— Абсолютно лишённая эмпатии.
— Абсолютно лишённая эмпатии, существо, которое стало абсолютным мировым злом — Джокером.
— Да, надо будет посмотреть. Хотя я очень негативно всегда относилась непосредственно к персонажу Лимонову как таковому. Мне никогда не нравилось ни то, что он делал, ни то, кем он являлся. Мне всегда был непонятен ажиотаж вокруг его персоны. Но тем не менее фильм я посмотрю, потому что мне уже интересно посмотреть на Бена Уишоу в этой роли.
Com Ben Whishaw, longa foge da biopic e se aproxima do estudo de personagem.
Se há uma personalidade do século XX que viveu uma vida cinematográfica, foi Eduard Limonov. O poeta russo, embora seja um nome obscuro para aqueles fora de seu país e da bolha literária, perpassou a segunda metade do século passado como um ciclone de ideias emblemáticas de seu tempo — seja na posição confrontacionista de suas ideias políticas, no caráter egocêntrico de sua produção artística (ele mesmo admitia que só era capaz de escrever sobre si mesmo), na vida imigrante e cosmopolita que ele levou, passeando por cenários hipsters e engomadinhos de diferentes culturas com o mesmo cinismo anárquico… Limonov encarnava como ninguém a derrocada do discurso falso de comunhão do Ocidente contemporâneo, e a forma como ele se infiltrou vitorioso e maligno até nas últimas fortalezas que resistiram contra ele.
Dito isso, a vida de Limonov também foi capitular por natureza — primeiro isso, depois isso, e depois ainda aquilo, em transformações radicais cujo tecido conectivo é de pouco interesse ou pouco documentado. Impressionante, portanto, que «Limonov: The Ballad», cinebiografia do poeta russo que foi exibida em competição no Festival de Cannes 2024, consiga fugir com tanto brilhantismo da armadilha protocolar do subgênero, ao invés disso extraindo do livro biográfico assinado por Emmanuel Carrère uma história centrada obstinadamente em desenhar e entender o buraco impreenchível de carência que o seu protagonista (Ben Whishaw) passou a vida tentando costurar com conflito — com polêmica e admiração, com violência e nacionalismo, com serviço e ambição, com amor e obsessão.
O grande culpado, claro, é o diretor Kirill Serebrennikov («Verão»), que também divide o crédito de roteiro com Pawel Pawlikowski («Guerra Fria») e Ben Hopkins («Dentro»). Nas mãos deles, «Limonov: The Ballad» se afasta da biopic e se aproxima do estudo de personagem, recortando e ordenando eventos notáveis da vivência do protagonista para tentar se aproximar dele, desenhar um arco de esclarecimento sobre o seu papel no mundo e na história. Testamento do sucesso dessa empreitada é que chegamos ao fim das quase 2h20 do filme tendo alguma ideia de como esse encaixe de indivíduo e tempo aconteceu, e como ele reverbera até hoje.
«The Ballad» decide interromper sua narrativa antes de Limonov se tornar figura ativista ultra-nacionalista na Rússia, mas não parece um ato de covardia. É como se o filme estivesse nos dizendo: «Agora que você o conhece, isso não deve lhe surpreender». Sem contar que, a essa altura, Serebrennikov já intercalou com tanta vitalidade as referências pop pelas quais o seu protagonista se movimentou que, em uma contemporaneidade tão derivada dessas referências — e tão nostálgica delas —, apresentar o último ato político de Limonov como uma consequência lógica de tudo o que veio antes, um epílogo, lê como uma escolha de ironia fina e penetrante. Depois de lançar mão de tracking shots, quebras de quarta parede, transições de cenário ricamente planejadas e executadas à precisão, linguagem propagandística e muito mais, o que sobra ao filme… é nada.
Talvez subscrevendo um pouco à egolatria boomer do seu biografado, «Limonov: The Ballad» reserva ao século XXI somente um letreiro na tela, uma explicação do que já é evidente por tudo o que foi levantado e movimentado (por Limonov e por outros) nos anos que vieram antes. É caos gerado por caos, é claro, e violência gerada por violência — mas o caos e a violência de hoje são preto-no-branco, autoconscientes, irônicos, algo ressentidos. Entediantes, enfim, e de alguma forma isso só os faz piores. O filme parece postular que ao menos, no passado, (alguns de) nós tínhamos a mínima consideração de causar sofrimento com algum estilo.
Bodyhorror-Schocker von David Cronenberg, der Polit-Punk Edward Limonow und ein großartiger Gangsterfilm von Julien Colonna beim Festival von Cannes.
«Ich träume von einem gewaltsamen Aufstand. Ich werde niemals ein Nabokov werden, ich werde nie in der Schweizer Prärie auf Englisch sprechenden, haarigen Beinen Schmetterlingen hinterherlaufen. Geben Sie mir eine Million — ich kaufe dafür Waffen und sorge in egal welchem Land für einen Aufstand.»
Edward Limonow
«We breath fear. We eat fear. That's what keeps us alive.»
aus: «Le Royaume»
Er war ein Nichts und ein kleiner König, ein Maulheld und ein erfolgreicher Poet, ein narzisstischer Dandy und ein liebevoller Liebhaber, Vater und Freund. «Als unbedeutender Rebell ging er ins Gefängnis. Als er entlassen wurde, war er ein Liebling der Medien», heißt es einmal im Film — dieser Mann der Gegensätze war Edward Limonow (1943–2020), eine der schillerndsten Figuren der jüngeren russischen Geschichte.
Als Dissident wurde er 1973 ausgewiesen, zunächst nach New York, wo er eine Weile in bitterer Armut lebte. Dann zog er nach Paris, wo er sich schnell in die postmoderne, von Punk und New Wave inspirierte Literaturszene integrierte, und schrieb in 15 Jahren 17 Bücher, die immer erfolgreicher wurden.
Nach dem Fall des Eisernen Vorhangs kehrte er in die untergehende UdSSR zurück. Dort gründete er eine Partei («National-Bolschewistische Partei», NBP), die manche für faschistisch hielten, die aber von Oppositionellen wie der Journalistin Anna Politkowskaja und der Sacharow-Witwe Jelena Bonner geliebt wurde, weil sie Putin mutig herausforderte, und die vielleicht doch vor allem ein Kunstprojekt war, das Traditionen der sowjetischen Avantgarde der Zwanziger 'Jahre wieder aufnahm.
Er wollte nur spielen: Provokateur und Ästhet mit Hang zum Zynismus
Der Franzose Emmanuel Carrère setzte ihm mit seinem Doku-Roman «Limonow» bereits ein Denkmal zu Lebzeiten — das Buch ist Grundlage für den gleichnamigen Film von Kiril Serebrennikov, der jetzt bei den Filmfestspielen von Cannes gefeiert wurde und das Publikum spaltete.
Ausschnitt aus einer Videokonferenz mit Eduard Limonow
vom 28. Oktober 2009:
— Stimmt es, daß Sie in Serbien auf Zivilisten geschossen haben?
— Die Frage ist sehr breit gefächert und hinterhältig, «auf Zivilisten in Serbien geschossen»… Offensichtlich bezieht sich der Fragesteller auf den «BBC»-Film des Regisseurs Paweł Pawlikowski, er hieß «Serbian epics», in dem Radovan Karadžić die Hauptrolle spielt. Genau jetzt hat sein Prozess vor dem Haager Tribunal begonnen. In diesem Film interviewe ich Radovan Karadžić, ich habe drei Tage an diesem Film mitgewirkt, und es gibt dort eine Szene, die Paweł Pawlikowski gedreht hat, lassen wir das auf seinem schmutzigen Gewissen, in der ich mit einem Maschinengewehr schieße. Tatsächlich schieße ich dort mit einem Maschinengewehr. Das Ganze findet in Pale statt, der damaligen Hauptstadt der Bosnischen Serbischen Republik. Und ich schieße mit dem Maschinengewehr auf einem Schießstand. Und als das später so interpretiert wurde, als ob ich auf Sarajevo schieße, muss man sich zumindest vorstellen, dass Pale und Sarajevo durch mehrere Dutzend Kilometer getrennt sind. Deshalb müssen in diesem Fall alle Fragen von mir genommen werden. Paweł Pawlikowski hat nach dieser Szene auf dem Schießstand buchstäblich wie eine «unterschwellige Werbung»… dort irgendwelche Häuschen aufblitzen lassen, die wie mittelalterliche Häuser mit vielen Fenstern aussehen. Das war offenbar der Versuch einer solchen schmutzigen Provokation, die seit 17 Jahren andauert, weil der Film 1992 veröffentlicht wurde, und angeblich wollte er damit zeigen, dass ich auf eine Stadt schieße. Aber ich wiederhole nochmals, dass die kleine Stadt Pale mehrere Dutzend Kilometer von Sarajevo entfernt liegt.
Denn einerseits macht der Film, der sich auf wenige Schlüsselmomente konzentriert, deutlich, dass Limonow, der nur wusste, mehr zu wollen, als nur nach 30 Jahren in einer Fabrik zum sowjetischen Arbeiterhelden zu werden, seine vielen Begabungen nicht zu bündeln vermochte. So wurde aus dem traurigen Kleinbürgerkind eine verlorene Seele, ein politisch-künstlerischer, von Wut getriebener Anarchist, der sich charakterlich zum indifferenten Ästheten mit Hang zum Zynismus entwickelte, der auf allen Ebenen seines übervollen Lebens vor allem ein produktiver Provokateur gewesen ist. Er wollte nur spielen.
Allzu stark hält sich der Film mit Limows Zeit in den USA und seinem Liebesleben auf, zu wenig kommt die Politik in Russland seit 1991 vor, die Oppositionellen-Szene und die Bündnisse mit Kasparow und Dugin und das Parteienbündnis «Das Andere Russland». Völlig weggelassen wurde Limonows Beteiligung an der Belagerung Sarajewos und am Serbienkrieg aufseiten des Massenmörders Karadžić.
So lebte der Film vor allem durch die glänzenden Bilder von Kameramann Roman Vassyanov und durch seinen Hauptdarsteller Ben Whishaw — der einst den Massenmörder in «Das Parfüm» spielte und einen glänzend-abgründigen Limonow gibt.
Regisseur Kiril Serebrennikov ist zum vierten Mal im Wettbewerb und selbst Putin-Gegner und Dissident. Seit 2022 lebt er im Exil in Deutschland — in diesem Film dürfte er auch sein eigenes Schicksal spiegeln. Bei der Pressekonferenz am Montag verwies er auf aktuelle politische Prozesse gegen Künstler und klagte Putins Regime offen an. Dass ein Preis in Cannes ausblieb, war zu erwarten, dafür ist «Limonow» politisch zu kontrovers, eine Anerkennung aber war dem Film sicher.
⟨…⟩
Bodyhorror von David Cronenberg und Coralie Fargeat
Eine der größten Enttäuschungen im Wettbewerb war selbst für eingefleischte Fans der neue Film von David Cronenberg: «The Shrouds» handelt von einem Bestatter (Vincent Cassel), der von Tod und Verfall besessen ist, und per avancierter Technik eine Art digitales Weiterleben nach dem Tod in digitalen Grabtüchern nobel gestalteten, komplett in Schwarz gehaltenen Edelfriedhöfen möglich machen will.
Der konfuse Plot passte immerhin gut zum untergründigen roten Faden des Wettbewerbs: Immer wieder begegnet man den Sujets Tod und Nachleben, Erinnerung und Erinnert-werden. Oder Filmen, in denen das Sterben und der Abschied im Zentrum standen. Bei Francis Ford Coppola, Jean Luc Godard, Leos Carax, Paul Schrader, Christophe Honoré und eben Cronenberg wurde dies immer neu variiert.
Nur ist «The Shrouds» leider vor allem ein stinklangweiliger Film. Kino wie eine verlaberte Proseminararbeit oder ein Hörbuch: Die Figuren reden fortwährend, während sie in halbdunklen Räumen herumstehen. «The Shrouds» hat dagegen keine visuelle Ebene, die einzigen interessanten Bilder sind die der Grabtücher, die der von Vincent Cassel gespielte Bestatter gestaltet. Dazu kommen ein paar sehr schlichte Ideen über Künstliche Intelligenz und eine Verschwörung, an der jetzt halt die Chinesen schuld sind.
Einen solchen schlichten Film hätte der Cronenberg vor 20, 30 Jahren nie gemacht, sondern selbst verachtet und schlecht gefunden. Denkt man daran, was dieser Regisseur einst für Bilder gefunden hat, wie in seinen ersten Jahrzehnten alles Visualität war, und der Dialog-Text nur ein Vorwand, um bestimmte Bilder zu zeigen, während es sich heute umgekehrt verhält, erschüttert dieser Film noch mehr.
Nicht viel besser verhält es sich mit «The Substance», dem diesjährigen Schocker-Film im Wettbewerb. Er wurde in den USA mit US-Darstellern gedreht, stammt aber von der Französin Coralie Fargeat.
Demi Moore spielt eine Frau, die im Fernsehen eine erfolgreiche Körper-Ertüchtigungssendung macht, zunehmend aber feststellt, dass auch ihre Jugend nicht ewig währt. Ausgerechnet an ihrem 50. Geburtstag erfährt sie durch Zufall, dass sie der Chef des Senders durch eine deutlich Jüngere ersetzen will.
Werbefilm-Glätte und Blutfontänen
So gerät Elizabeth in Versuchung, sich die titelgebende Substanz einzuverleiben — mit dem Ergebnis, dass sich aus ihr eine junge Frau von großer erotischer Verführungskraft herausschält, wie ein Küken aus dem Ei: Sue (Margaret Qualley), eine bessere Version von Elizabeth. Beide teilen sich fortan ihr Leben, doch vorhersehbar gerät alles außer Kontrolle.
Aus dieser offensichtlichen und nur im Offensichtlichen liegenden Handlung kann man jede soziokulturelle Überlegung ableiten, die man daraus ableiten möchte: Man kann die durch Männerfantasien in der Unterhaltungsindustrie erzeugten Stereotypen und ihre schädlichen Folgen für viele Frauen hinterfragen.
Man kann darüber nachdenken, wie das männliche Begehren das Modell einer idealtypischen und geradezu künstlichen Schönheit entwirft, der die Realität nicht standhalten kann. Die Menschen fühlen sich gezwungen, gegen den Lauf der Zeit anzukämpfen. Man kann von einer Anprangerung von Altersdiskriminierung sprechen. Der Film legt nichts besonders nahe und weist nichts zurück, er ist einfach beliebig.
Formal ist er aufgenommen wie ein Werbefilm. Alles ist zu schön, zu ausgeleuchtet, zu glatt. Dialoge gibt es kaum, und die Dialoge, die wir hören, bewegen sich auf dem intellektuellen Niveau eines Kindergartens.
Der Film gefällt sich selbst auch zunächst in dieser Glätte. Nach etwa zwei Stunden verwandelt sich die Fabel aber in einen makabren Albtraum, in dem die schlanken Frauenkörper sich in Monster verwandeln, und in Fontänen von Blut gebadet werden.
Die Hauptschwäche von «The Substance» ist aber, dass er seine eigenen Regeln nicht befolgt, und in sich komplett inkonsistent ist. Einem Publikum, das dies für «Postmoderne» hält, hielt auch den Film für ein starkes feministisches Statement, glücklicherweise speiste ihn die Jury in Cannes mit einem Nebenpreis ab.
программа «Киноагент 283» • авторы-и-ведущие: Зинаида Пронченко + Станислав Белковский
⟨…⟩
[Станислав Белковский:]
— А сейчас обсудим ключевые события Каннского кинофестиваля. И начнём, может быть, не по рангу и не по порядку, а с того, что нам ближе всё-таки, с русского материала, а именно с картины Кирилла Семёновича Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке».
[Зинаида Пронченко:]
— А мне картина не понравилась, и если совсем обобщить моё недовольство, то в первую очередь тем, что Серебренников снял автопортрет, а не фильм об Эдуарде Вениаминовиче Савенко.
[Станислав Белковский:]
— Так точно было и в фильме «Лето», по-моему. Про якобы Виктора Цоя. Не говоря уже о Чайковском.
[Зинаида Пронченко:]
— Да, у него всегда якобы, потому что главная тема, если ему верить, его высказываниям в многочисленных интервью, это тема романтических бунтарей разного профиля и в разных эпохах, которая привлекает его своим тотальным несогласием с окружающей действительностью. Таков был Виктор Цой… Правда, в «Лете» он скорей походил на какого-то участника профкома. Таков был Чайковский. Таков получился Лимонов. И есть подозрение, что таким же выйдет и Эйхман, фильм о котором, кажется, готов. И не исключено, что его покажут очень скоро в Венеции в сентябре этого года. Почему автопортрет? Потому что в фильме «Баллада об Эдичке» минимизировано происхождение Лимонова, как советского гражданина и русского человека, и его вклад в историю России, и вообще в русскую культуру. Эдуард Вениаминович там предстаёт таким международным, абстрактным бунтарём, который в общем-то бунтует только против своей жены, бросившей его в Нью-Йорке, и, собственно, это и есть главная драма протагониста. Был такой журнал во Франции, в котором Лимонов когда-то работал в 80-е, анархистский, который назывался «Международный идиот» («L'Idiot International»). Вот предположение Серебренникова, что Лимонов был в первую очередь международным идиотом, а не великим русским писателем или русским революционером, оно очень удобно для режиссёра, поскольку позволяет ему избегать щекотливых тем, связанных в первую очередь с постсоветской историей нашей родины. Поскольку оная занимает в картине меньше одной четверти, и совершенно из неё не понятно, какую партию создал Лимонов, чего они хотели от жизни, кто такой Путин, он ли его посадил… (собственно, фамилия Путина вообще не произносится в картине) зачем сидел Лимонов и чем всё кончилось. Ну, так же в фильме нет войны в Югославии, потому что, я думаю, что этот эпизод был бы слишком скандальным, особенно по нынешним временам даже для Каннского фестиваля, и был бы уже совершенно не понят ни жюри, ни уважаемой публикой. В итоге мы имеем [нрзб.] историю брошенного мужчины, которая рифмуется забавным образом с предыдущим фильмом Серебренникова, тоже показанного в Каннах, «Жена Чайковского». Там жена преследовала мужчину, здесь она его бросила. Это и есть разгадка личности великого композитора и великого писателя. Никаких других дополнительных комментариев или трактовок Серебренников не даёт. Ну, и естественно огромное внимание уделено тому самому эпизоду с однополым сексом в Нью-Йорке. В общем гомосексуальная линия сакцентирована страшным образом в прямом и переносном смысле этого слова.
[Станислав Белковский:]
— В то, что случилось с «Лимоновым: балладой об Эдичке», на мой взгляд, вполне закономерно. Разумеется, Кирилл Семёнович Серебренников, должен быть идеально политкорректен, в этом залог его успеха. Точно так же, как залог успеха его героя состоял в тотальной неполиткорректности. Собственно, в рамках гей-культуры, на мой взгляд, в принципе вот описание женщины, как источника зла и порока, это безусловно одна из этико-эстетических доминант. Куда бы мы не обратились. Хоть к Марселю Прусту. Женское тело — это самое страшное, что может быть. В этом смысле и stalking в фильме «Чайковский» и поведение Леночки Щаповой, ныне графини де Карли, в «Лимонове» это, конечно, существенно негативный фактор в жизни любого мужчины. И вот если бы мужчина занимался только мужчинами, а не женщинами, он был бы куда успешнее. И такая позиция должна быть весьма последовательной, и, собственно, это позиция великого Платона, одного из основоположников мировой философии. Собственно, то, что Платон сформулировал представление о теле как тюрьме для души, из которой душа должна вырваться, это, конечно, следствие, скажем так, неурегулирование сексуальной идентичности великого философа античности и всей истории человечества. Что же касается Эдуарда Вениаминовича Лимонова, то это безусловно очень большой писатель, и я всегда им увлекался. Но сейчас, ретроспективно оглядываясь на историю Лимонова и даже свою скромную историю отношений с ним, я бы сказал, что он не был бунтарём и революционером, его целью не было переустройство мира, его целью было войти в этот буржуазный мир в качестве радикального художника и пленить этот буржуазный мир. Отчасти это получилось, отчасти нет. В этом смысле его политический проект в России «Национал-большевистская партия» — это иммерсивный театр, в чистом виде его очень его яркий пример иммерсивного театра, созданного тогда, когда этот термин не был расхожим до банальности. Вот что да, действительно разыгрывается некое шоу, в котором, правда, по-настоящему сажают в тюрьмы и убивают людей. Ну, такие уж каноны иммерсивного искусства. Собственно «НБП» — это был арт-проект Лимонова — ни больше, ни меньше того. Поэтому всякие попытки Кремля создать «НБП без Лимонова» были заведомо обречены на поражение, поскольку у этого арт-проекта нельзя было заменить автора. Он был тотальной собственностью Лимонова. Поэтому, если актёры этого иммерсивного театра, т.е. члены «НБП», активисты «НБП» начинали высказывать какую-нибудь отдельную самостоятельную политическую позицию или претендовали на избыточную публичность, то Эдуард Вениаминович их резко всячески осаживал, задвигал на место, как Карабас-Барабас своих кукол. Это неизбежное следствие этого жанра. И надо сказать, что одна из кукол иммерсивного театра оказалась очень успешной, и в известной степени обскакала своего Карабаса-Барабаса в реализации стратегии привлечь благосклонное влияние элит. Это Евгений Николаевич Прилепин, так же известный как Захар Прилепин. Конечно, как писателю, ему до Лимонова очень далеко, но зато вот в том, чтобы из «НБП» выскочить да прямо в кремлёвские предбанники, тут у него всё сложилось, хотя бы ещё и потому, что он не был обременён так искусством, как Эдуард Вениаминович Лимонов. Искусство было для него чистым инструментом, он не служил ему. В то время как Эдуард Вениаминович Лимонов, конечно, искусству служил. Но на мой взгляд было бы несколько поверхностно считать его политиком, боровшимся за власть. В этом смысле любое политическое действо, которое устраивал Лимонов, должно было быть ярким с привкусом смерти. Это фишка Эдуарда Вениаминовича, как художника. И слоган «Да, смерть!» «Национал-большевистской партии» в этом смысле более чем характерен и показателен. В этом весь Лимонов. Да, смерть! Уйти от жизни, уйти из тюрьмы. Из окружающей жизни в объятия смерти — это манифест Лимонова-художника, который он переносил и в политику. И поэтому, когда сейчас говорят, вот если бы вы послушали Эдуарда Вениаминовича в декабре 2011-го года и не зацикливались на разрешённых митингах на Болотной площади и проспекте Сахарова, а пошли бы на площадь Революции, на штурм Кремля и изменили бы власть, и путинский кровавый режим пал бы. Нет, путинский кровавый режим не пал бы. Была бы небольшая стрельба, небольшая, поскольку в любом случае больших народных масс иммерсивный арт-проект Лимонова предполагал, но с реальной кровью и трупами. И к концу жизни Лимонов отчасти преуспел. И здесь его успех омрачило только явление Прилепина, который оказался пародией и карикатурой на Лимонова. И как это часто бывает с пародией и карикатурой — гораздо более успешный, чем её объект. Ну а, возвращаясь к фильму «Баллада об Эдичке», то, конечно в условиях политкорректности нельзя было сказать больше, чем сказал Кирилл Семёнович Серебренников, и уж, конечно, нельзя было говорить о Балканах, потому что ни никогда не затухают, это пороховая бочка Европы, как сказал Бисмарк, и сейчас опять что-то намечается, то ООН принимает резолюцию о геноциде в Сребенице, инициированную США и, вы будете смеяться, Руандой, где был один из тяжелейших геноцидов с гибелью миллионов людей в 90-е годы XX века. Я только напомню, что Руанда не находится в Европе, она в Африке. А на то, что не находится в Европе, нам по большому счёту с нашим европоцентричным сознанием наплевать. Зачем нужно было принимать эту резолюцию неизвестно, но она уже породила новые брожения на Балканах, включая намечающуюся попытку Республики Сербской в составе Боснии-Герцеговины выйти из состава Боснии-Герцеговины. И, конечно, уже, так сказать, художник, который хочет быть в мейнстриме трогать этот вопрос не должен был. А, так сказать, фильм и книга о Лимонове ещё ждут своего часа, думаю, так или иначе Эдуард Вениаминович, конечно, остаётся крупным явлением русской культуры, как бы не оценивать социально-политические последствия активности его иммерсивного шоу.
[Зинаида Пронченко:]
— Ну видите, помимо дискуссии о том, насколько уместны дети русских олигархов в романтическом флёре в картине-победителе, были так же дискуссии о том, насколько уместно большому русскому художнику воспевать именно Эдуарда Лимонова в 2024-м году. Хотя понятно, что фильм задумывался до начала полномасштабного вторжения России в Украину, и возможно этим фактором объясняется присутствие Евгения Миронова в кадре, изображающего кагэбешника, тоже полуабстрактного, который сначала помогает Лимонову выехать из страны, а затем обсуждает с ним много лет спустя его политические амбиции, сидя в мерседесе, под снегом где-то там в Подмосковье. Кстати, меня прямо вот немножко передёрнуло, когда я увидела лицо Миронова, но бог с ним. Насколько он… действительно ли это сейчас самая важная тема для режиссёра. Если уж он за неё взялся, можно сколько угодно спорить, был ли Лимонов революционером или всего лишь паяцем-провокатором от искусства, но он точно был зеркалом русской истории и это была прекрасная возможность порассуждать сейчас на расстоянии человеку, который находится в принципе в безопасности, о том, что со всеми нами стало. Но фильм получился таким, каким он получился: набором опять театральных реприз. И только после премьеры Серебренников взял микрофон прямо в зале дворца Люмьер… Не все так поступают конкурсанты. Я бы даже сказала, что он в меньшинстве. Он взял микрофон и сказал, что искусство не может остановить войну, но искусство может объяснить её генезис.
[Кирилл Серебренников:]
— К сожалению, искусство или кинематограф не могут остановить войны, насилие, но, возможно, мы сможем помочь людям понять природу насилия и то, почему начинаются войны.
[Зинаида Пронченко:]
— Увы, этого не произошло.
[Станислав Белковский:]
— Ну, он же не говорил, что он собирается объяснять генезис. Он просто констатировал факт, что искусство это может сделать. Но этот тезис не оспорим.
[Зинаида Пронченко:]
— Ну, он же пояснял за свой базар, потому что это происходило после его фильма, после овации. Поэтому мне показалось это тоже очередным лукавством.
[Станислав Белковский:]
— Но в конце концов, я, выступая в роли апологета Кирилла Семёновича Серебренникова, могу сказать, что, наверное, война всегда… генезис войны понятен, она всегда случается из-за порочного женского тела. Не из-за него ли началась Троянская война, в конце концов. Так что здесь ещё есть в чём покопаться. И как разобраться, этот тезис может оказаться гораздо более глубоким, чем кажется на первый взгляд.
[Зинаида Пронченко:]
— Елена Прекрасная. Как и та самая Елена. И Щапова Елена.
[Станислав Белковский:]
— [нрзб.] Мы поняли. Да, в основании этого фильма лежит порочное женское тело: как в Троянской войне, так и в той войне, на которую пошёл Эдуард Лимонов много лет назад с романа «Это я — Эдичка». Ну а сцена с негром, разумеется, в рамках этой концепции… сообразно этой концепции не могла не стать столь заметной, если не кульминационной.
[Сергей Николаевич:]
— Мне кажется, что всё-таки главный… козырь — это всегда талант. И более того. Мы знаем примеры из истории, когда… ну, при том, что художники как-то были связаны с русской культурой, с русской историей. Они всё равно утверждались как какие-то независимые артисты, творческие единицы. И не всегда можно, например… ну, может быть, речь больше идёт, скажем, о тех видах искусства, которые не так связаны со словом, с языком. Но если мы вспомним балет, если мы вспомним Рудольфа Нуриева или Михаила Барышникова, можно ли так уж всё время педалировать вот эту русскую тему. Наверное, нет. Тоже самое касается и Кирилла. Он довольно много всего поставил на то, чтобы вписаться вот в этот общеевропейский, общемировой ряд режиссёров, художников. И этот фильм, кстати сказать, о котором ты сказал, вот по… Она называлась первоначально «Баллада об Эдди». Сейчас называется «Лимонов: Баллада», более сухо, я бы сказал. Но тем не менее это же фильм, который начинал другой европейский режиссёр — Павел Павликовски. В общем первоначально права романа Каррера, а это французский, соответственно, автор, французский роман, были приобретены продюсерами для Павликовского. Дальше там что-то не сложилось. Никаких Павликовски на эту тему заявлений не делал. И фактически Кирилл подхватил этот проект, который… при том, что он был на… снят на западные деньги, и предназначался прежде всего для западного проката, с Беном Вишоу в главной… значит, английской звездой. Тем не менее, главный герой — русский. Но вот именно, мне кажется, сочетание Серебренникова, которого всегда тянуло ну как бы к европейской, к западной культуре, и вот этого российского бэкграунда, его Ростова-на-Дону, его знание вот этой русской… русских реалий и помогло сделать этот фильм. Я сразу каюсь и предупрежу, что фильма я не видел, хотя я там снялся в какой-то крошечной, микроскопической роли. Но тем не менее каким он в результате получился, я не знаю. Знаю, что он очень сосредоточен на теме… ну, фактически романа «Это я — Эдичка». Это как раз злоключения и переживания Эдуарда Лимонова вот в этот первый его период, когда он переехал в Америку и когда его бросила главная любовь его жизни — Елена Щапова. Кстати сказать, об этом мы в своё время мы с Лимоновым говорили. Поэтому это скорей такой Лимонов начальный, это первая его глава. Потом будет вторая, третья и четвёртая. Но насколько я понимаю, они существуют исключительно в таком… в таком рапиде, в таких мелких каких-то нарезках и каких-то титрах. Это не полный такой байопик, не полное повествование.
23:50 — О фильме «Лимонов. Баллада» 26:10 — Каким на самом деле был Лимонов? 30:50 — О чем говорил с Беном Уишоу?
[Сергей Николаевич:]
— Понимаешь, Ренат, мне трудно говорить об этом фильме, не видя его. Я могу только доверяться своим коллегам там, тому, что я прочитал об этот фильм. Безусловно, основа его — этого фильма… И когда я общался как раз с Кириллом Серебренниковым, а они тогда заканчивали съёмочный период, речь шла о том, чтобы абсолютно соответствовать… (и это было условием этого контракта) книге Каррера «Лимонов», которая вышла в 13-м [2011-м] году. И до смерти Эдуарда Вениаминовича, и, соответственно, до всех этих событий. Повторюсь, в титрах там, насколько я знаю, там присутствует вот та информация, о которой ты говорил. Другое дело, что, например, я общался с Лимоновым. Он не был в большом восторге от этой книги, старался говорить довольно сдержанно. И более того, мне сказал: «Ну а зачем мне её читать? Я свою биографию и так знаю». Поэтому вот этот расчёт на то, что эта книга в общем для… для иностранцев, и фильм сам не рассчитан на русский кинорынок, я полагаю. Вот это всё обстоятельства, которые условно присутствовали, мне кажется, и у продюсеров, и у самого Серебренникова. Надо ли было вводить вот эти вот последние какие-то эпизоды, связанные и с его вот этим 31-м… Проект 31 [«Стратегия 31»]. То, что у него называлось, когда он выводил своих сторонников на Триумфальную площадь, на бывшую площадь Маяковского. Они там стояли и т.д. Я не знаю, есть ли это в фильме. Но по крайней мере такой, знаешь, как бы упор всё-таки сделан на его вот этот американский период и вот на его вот эту несчастную историю любви. Ну, как бы у искусства свои законы. И почему искусству надо навязывать вот эту газетную повестку… Я, честно говоря, всегда был против этого. И считаю, это не нужно делать. Это как бы сразу уводит искусство в какую-то другую сферу. И я полагаю, что Серебренников об этом, безусловно, думал.
Alla Schipakina: Великолепно, точно так! Одмо-кКозлик манекенщица, а Эдичка строчил джинсы из ужасной ткани!
[Сергей Николаевич:]
— Да. Ты знаешь, мне… Спасибо, что ты вспомнил и этот текст… и меня за него очень критиковали. И опять же с позиции сегодняшней, вот с позиции всего, что происходит сейчас в том же Харькове. М-м. Ну, дело в том, что Лимонова, каким я его знал, в течение почти двадцати лет, это был совсем другой человек, я не узнаю его, когда читаю какие-то воспоминания его соратников, какие-то высказывания тем более его критиков… А для меня он был человек, больше всего боявшийся, что его будут жалеть. Что вот эта старость, а потом уже и болезнь. Вот он как-то хотел всё вынести за скобки. Не потому что он всё время хотел быть молодым и, так сказать, молодился. Но главным и, я думаю, это очень важно понимать тем, кто так или иначе как-то соотносится с его жизнью. Ему было важно придумать биографию, придумать свою судьбу. Ему не хотелось быть ещё одним членом Союза писателей, который сидит там и ждёт своего собрания сочинений или есть свой постный суп где-то в Переделкино. Он ощущал себя героем. Вот с этим он родился, быть вот таким проклятым поэтом. Это требовало колоссальных жертв и колоссальных усилий на самом деле. От него. Вот этот храбрый портняжка, который был известен в Москве в начале 80-х годов исключительно как человек, который умел шить брюки. А в комментариях к моему посту там написали, что брюки были из очень дрянной материи, они быстро рвались; но лекала и точность в нём была. А он хотел быть поэтом. А потом он стал, соответственно, вот этим мужем признанной красавицы. Это тоже его как-то и унижало одновременно. Он хотел быть вровень с ней. И этот Нью-Йорк, и всё, что последовало после. Он придумывал себе биографию до последнего.
Что касается меня. Так получалось, что я знал некоторых людей, которых… которые ну как бы были в его прошлой жизни. Он редко к ним возвращался. И вокруг, главное… У него, если речь идёт о его сподвижниках, о его охранниках. Он, естественно, не мог с ними говорить, потому что для них это пустой звук были эти имена: Лиля Брик, Татьяна Яковлева, Алекс Либерман… Это весь вот этот его американский период. Этих людей он знал. Ну, Лилю он, естественно, знал раньше ещё по Москве. И так получилось, что я бы единственный человек, который тоже знал. Ему было очень приятно вспоминать. И он в этот момент становился очень незлобливым, очень неагрессивным, очень… каким-то лёгким, ироничным, и бесконечно, знаете, любящим человеком. Она даже как-то мне признался: «Мне так приятно с вами говорить». И я понимаю почему. Потому что, как бы он не молодился, и как бы он ни хотел быть этим самым революционером и проклятым поэтом… Он уже был очень пожилой человек. И многое осталось позади. Вот позади остались эти люди, с которыми его связывала жизнь. А я был ну как бы некоторой, знаешь, такой вот связной между тем в его прошлой жизни, о которой мало кто знал. И нынешними его обстоятельствами, довольно невесёлыми. Эти съёмные квартиры, эти охранники, которые стояли там внизу. Это безденежье, собственно говоря. Писал он в «Сноб» и там, я не знаю, в какие-то другие издания, которые я возглавлял. Не от хорошей жизни. Ему нужны были деньги. Я исправно ему их приносил. И перепечатывал сам его эти писания, которые всегда он мне давал. Они были написаны от руки. Короче, какой-то контакт такой между нами был. Поэтому вот я о нём вспоминаю даже с какой-то нежностью. Вот я понимаю, что сейчас на меня, наверное, посыпят много всяких камений за это. Но вот он был другой. И знаешь, вот ещё очень важно. Когда этот фильм Кирилла снимался, мы случайно оказались в гримёрке с Беном Вишоу, исполнителем главной роли. Его там тоже мазали, гримировали. Я сидел рядом и не мог ему не сказать: «Знаете, Бен, я знал Эдуарда. Я могу вам немного рассказать, если это вам интересно». И он стал меня слушать. Ну, такой [нрзб.] англичанин, который, соответственно, сидит и как бы никак своих эмоций не обнаруживает. И я ему рассказал о том, какой это был человек, как мы с ним встречались. Ну и всё. Спасибо и спасибо. А буквально вот в дни фестиваля я вдруг читаю в журнале «Vanity Fair» его большое интервью. И там он ссылается на «someone named Sergey» [someone called Sergei], он ссылается на меня, на наш этот разговор, и буквально подробно его воспроизводит. Так что я подумал даже, что моё участие в этом фильме тоже было не случайным. Может быть, Эдуард хотел, чтобы я Бэну рассказал о том Лимонове, которого он не знал, и мало кто знает.
Интервью с Дмитрий Львович Быков всегда встречает массу диаметрально противоположных мнений.
Что, собственно, естественно. Гораздо хуже, когда все думают одинаково по любому поводу.
На этот раз мы обсудили дискуссию у Марка Фейгина, почему иноагент Серебренников посвятил фильм Лимонову (Алина Витухновская считает Л одним из архитекторов путинской системы), зачем нужен Алексей Арестович.
Ссылка — в первом комменте.
«Facebook», 31 мая 2024 года
из комментариев:
Alina Vituhnovskaya: Нельзя снижать влияние и участие тех, по чьим методичкам и заветам была построена диктатура и начата эскалация — Дугина, Лимонова, Павловского и иже с ними. Нельзя нивелировать это влияние «искусством», вторичностью и смехотворностью идей. Важно, что это замышлялось всерьез. Вложения и ставки делались серьезные. И кровь проливается настоящая. Любая «широкая трактовка» широкой души ведет к затуманиванию, смещения фокуса от главного к второстепенному, а главное — всепрощению, ненаказанию виновных, а значит повторению.
13:26 — попробуйте сказать «нет» 20:21 — общее между Арестовичем и Лимоновым — самовлюбленность
[Наталья Влащенко:]
— Вот, кстати, о кинематографических шедеврах. На… Кирилл Серебренников из тех людей, которые уехали, которые против системы Путина, которые понимают, что происходит в России, он снял фильм «Лимонов». И очень многие писали о том, что: почему он выбрал себе такого героя? Дескать, вот Алина Витухновская писала, что Лимонов по сути дела архитектор того, что потом случилось с Россией, да? Ну, если иметь ввиду его партию, всех его Прилепиных и всё остальное. Хотя вот Белковский мне говорит: да это был просто художественный проект, это была не партия, ну так он развлекался. Но, собственно, ничего этого Кирилл Серебренников в фильм не внёс вообще: его политические взгляды, то, что он делал. А только там история любви. Почему такой странный герой в то время, когда идёт война?
[Дмитрий Быков:]
— Могу. Вот это я могу объяснить, как мне представляется. Я картину не видел, но я Лимонова знал хорошо. Думаю, что я его знал лучше, чем Серебренников. Мы очень давно были знакомы. И когда ссорились, я не перестал его любить. Думаю, что и он ко мне, судя по разным, долетавшим до меня слухам, неплохо относился. Лимонов — пример человека, у которого действительно вся идеология сводится к одному — всегда быть против. Он абсолютный нонконформист. Мне кажется, Серебренников исследует важную связь между талантом — а в случае Лимонова, пожалуй, можно говорить даже о гении применительно к стихам,— связь между талантом и нонконформизмом. Я прекрасно понимаю, я видел это, что когда лимоновская идеология стала на короткое время мейнстримом, Лимонов немедленно разругался со всеми своими учениками, и прежде всего с Прилепиным, которого он терпеть не мог, видя в нём совершенно отчётливо конъюнктурщика, к тому же малоодарённого. Значит, проблема в том, что… Я, помнится, Лимонова однажды спросил: «Эдуард Вениаминович, ну неужели вы сами не испытываете внутреннего протеста, когда ваши ребята кричат «[Завершим реформы так:] Сталин! Берия! Гулаг!»». Он говорит: «В наше время крикнуть «Сталин! Берия! Гулаг!» — это признак очень большой отваги. Они это кричат только потому, что это расходится с общими местами. В другое время они кричали бы другие вещи». В 70-х они кричали бы там «Долой Брежнева!» или «Архипелаг ГУЛАГ!», или что-нибудь такое. А крикнуть поперёк потока, встать поперёк потока — это главное в Лимонове. Я думаю, что, исследуя этот феномен, Серебренников, прекрасно чувствующий настроения в России, Серебренников очень поощряет в молодых людях это желание не идти в общем потоке. Он хочет показать: если вы талантливы, если вы самостоятельны, если у вас есть интеллект и страсть, если вас девушки любят или юноши, если вы чувствуете себя молодым, состоятельным, привлекательным,— не пойте в общем хоре, не играйте в общие игры, попробуйте встать поперёк. Связь между нонконформизмом и талантом прямая. Гений ломает каноны. Я думаю, и Серебренников любит русский театр гораздо больше всех охранителей. Но он выступает [нрзб.]. Я думаю, что этот фильм, если его увидят в России, хоть кто-то увидит его в России, покажет современным молодым людям: пока вы молчите, ваша жизнь проходит, и трухлявая субстанция покорности и старости постепенно заменяет ваши молодые мозги, попробуйте сказать «нет». Вот в этом плане Лимонов был безусловный гений. Умение всегда выступить в абсолютно ни на что не похожем жанре. Он был в этом смысле похож на своего почти однофамильца и двойника Савенкова, более известного как Ропшин. И я думаю, эти два харьковчанина — Савенков и Савенко — лучшие примеры того, как талантливый человек интуитивно приходит в революции.
[Наталья Влащенко:]
— Меня всегда напрягало, я, признаюсь, очень любила ранние книги Лимонова, давно их не перечитывала… меня всегда напрягало, что он так отнёсся к своему родному городу — к Харькову, что он так относился к Украине. Говорил достаточно пренебрежительно и считал, что, собственно говоря, это прови… это очень… это провинция, скажем так.
[Дмитрий Быков:]
—
О, Украина, услада божья!
[нрзб.] Эдемский сад.
Сладко натруженные низножья
долго потом болят.
[в оригинале:
Юной эрекции сила божья,
Благослови девчат!
Сладко измученные межножья
Долго потом болят.
]
Это вот Лимонов о родном городе. «Услада божья». Понимаете, он относился к Украине, скорее, по-гоголевски, по-шевченковски. Для него это рай, в том числе рай детства. И если вы перечитаете трилогию, то Харьков там — это райский город, город опасный, город красавиц и чудовищ, это не город только Салтовки, но ещё и город Милославского, замечательного тоже писателя-нонконформиста, город рабочего класса — сознательного и умного. «A working class hero is something to be» — он любил это повторять. Лимонов обожал Украину и родной Харьков. Другое дело, что у него разные бывали высказывания об Украине. Но ничего не поделаешь. Ведь, понимаете, Лимонов самый яркий… Давайте, я опять попробую, так сказать, я действительно так думаю. Лимонов самый яркий в украинской литературе носитель национального характера, неконформного, яркого, пассионарного, страстного, да? Я думаю, что стихи Лимонова выражают харьковский дух гораздо ярче, чем стихи, например, Чичибабина, при всей любви к нему. Потому что Лимонов — этот наследник Хлебникова, а Хлебников, как вы знаете, в Харькове испытывал лучшие свои минуты и был влюблён в главных харьковских красавиц. Поэтому у меня есть ощущение, что бы там Лимонов ни говорил, ни писал, он в русской литературе один из самых ярких украинцев. Я думаю, было три великих южанина: Гоголь, Бабель и Лимонов. Они носители южно-русского, юго-западного характера. И что бы они не говорили, южное солнце лежит на каждой их странице.
[Наталья Влащенко:]
— А есть что-то общее между Лимоновым и Арестовичем?
[Дмитрий Быков:]
— Хороший вопрос. Нонконформизм, быстрота обучения и невероятная эрудиция. Лимонов же был, кстати, потрясающе эрудированным человеком. Он читал книги, о которых я слыхом не слыхал. Я думаю, вся эрудиция Дугина абсолютно бледнеет на фоне того, что знал Лимонов. Я, кстати говоря, видел, как он собирал библиотеку после отсидки, там были книги первого класса. Правда, ему многое дарили. А Лимонов настолько детально читал весь западный авангард — Селина, Капоте, Уайльда… Вот Капоте, который, кстати, у меня на майке, первым оценил лимоновскую прозу. Я думаю, роднит их с Арестовичем интеллектуальный потенциал огромный и способность противопоставить себя мейнстриму, безусловно. И, конечно, та степень самовлюблённости, которая всегда отличает истинного модерниста. Понимаете, модернист — загадка для самого себя. Он пытается оценить себя как феномен. Поэтому говорит и думает в основном о себе.
«YouTube. Власть vs Влащенко», 30 мая 2024 года
Арестовича и Лимонова сравнивают
// «YouTube. Jiu-Jitsu Foxschool», 31 мая 2024 года
Україна
Эдуард Лимонов
…Женщин с натруженными руками,
Мявших сиськи коров,
Там, под кровавыми облаками,
Киев лежит багров…
Родина дедов с большими усами,
Синих небес жупан
Полон был жiнками та чоловiками
Твой, Україна, капкан…
Твой Україна, мой Україна
Чертополох да бурьян,
Вот ты и вырастила себе сына,
Сын оказался смутьян…
Гоголь направо, Бандера — налево
В херсонских степях Бронштейн,
Ты же славянская королева,
Днепр, как Дунай и Рейн.
Что за алхимики здесь бродили!
Юный Махно, террор,
Сковороду наизусть учили,
Но Красный Бронштейн хитёр…
Батьки по пыльным шляхам, в тарантасах,
Нам лучший брат,— «максим»
Да бурсаки в молодецких рясах —
Нам бы всем быть таким…
Юной эрекции сила божья,
Благослови девчат!
Сладко измученные межножья
Долго потом болят.
Нянька моя, рiдна мати ночная,
Сына ты ждёшь на крыльце,
Лампы мучительно не зажигая,
Чтобы зажечь в конце…
Прийде ще час, ти про мене згадаешь
И, расплескав самогон,
«Добрий козак був Савенко!» — признаешь,
Низкий ему поклон…
Diese Woche zeigt kinokino die Gewinnerfilme und andere Höhepunkte der 77. Filmfestspiele von Cannes:
Schüler der Skrupellosigkeit — Donald Trumps Aufstieg in «The Apprentice»
Wer ist der Mann, der nicht nur die US-Politik ins Chaos gestürzt hat? Welche gnadenlose Ethik, welche Werte haben Donald Trump geprägt? Das sind Fragen, an die sich «The Apprentice» heranwagt. Mit Marvel-Star Sebastian Stan in der Hauptrolle blickt der Film dabei auf Trump in den 1970er und 1980er Jahren, als er sich aus dem Schatten seines dominanten Vaters löste und vom mafiösen Rechtsanwalt Roy Cohn protegiert wurde, der ihn zu einem gelehrigen Schüler der Skrupellosigkeit formte. In «kinokino» erzählen Regisseur Ali Abbasi und sein Ensemble von ihrem Trump-Portrait und vom bevorstehenden Rechtsstreit mit dessen Wahlkampfteam.
Geschlechterkampf als Body Horror — «The Substance» und «Animale»
Kaum eine Premiere in Cannes war so umjubelt und so umstritten wie der Wettbewerbsfilm «The Substance» in dem Demi Moore einen sehr gut aussehenden 50-jährigen TV-Star spielt, die wegen ihres Alters von den Herrn Produzenten aus ihrer Show geworfen wird. Da erhält sie die Möglichkeit, sich mit einer mysteriösen Substanz zu verjüngen. Aus ihrem Körper schält sich ein jüngeres, wunderschönes Wesen. Doch zwischen den beiden Versionen ihrer Selbst kommt es bald zum Wettstreit, der so blutig und irrwitzig ausfällt, dass er zum Gesprächsstoff auf dem Festival wurde. Auch der Film «Animale» nutzt das Body-Horror-Genre, um von der Rache einer Frau an der übergriffigen Männerwelt zu erzählen. «kinokino» hat die Teams von «The Substance» und «Animale» getroffen, um über ihre Werke in #metoo-Zeiten zu sprechen.
«Putin» — Filmbiografie mit Deepfake-KI
Der polnische Regisseur Patryk Vega präsentierte auf dem Filmmarkt in Cannes seine fiktionale Biografie «Putin», ein Portrait des russischen Machthabers und zugleich ein Pionier-Projekt, das eine neuartige Technologie einsetzt: Deepfake-KI. Vega hat die Putin-Rolle mit einem Schauspieler gedreht und anschließend Putins Gesicht realitätsnah per künstlicher Intelligenz hinein rechnen lassen. Im «kinokino»-Interview erzählt der Regisseur von der Arbeit am Film, den Ängsten der Branche vor KI und den Versuchen des russischen Geheimdienstes, den Film zu torpedieren.
Das Rennen um die Goldene Palme — Tops und Flops in Cannes
Welcher Film gewinnt in diesem Jahr den Hauptpreis des Festivals, die Goldene Palme? Hat Regisseur Jacques Audiard Chancen mit seinem wilden Musical «Emilia Pérez»? Oder geht sie an Kirill Serebrennikov mit seinem Biopic des umstrittenen russischen Künstlers und Politikers Eduard Limonov? Welche Filme haben begeistert, welche enttäuscht? «kinokino» mit den Tops und Flops aus der französischen Riviera.
«BR (Bayerischer Rundfunk)», 30. Mai 2024
[Sprecherin:]
— Von Amerika nach Rußland. Der, nach Deutschland emigrierte, Dissident Kirill Serebrennikow präsentierte im Wettbewerb ein Künstlerportrait eines schillerndes Dichters Eduard Limonow. Hauptdarsteller Ben Whishaw ralliiert als durchgeknallter Unsympath.
[Kirill Serebrennikow:]
— Eine sehr schräge russische Person. Schriftsteller, Poet, Terrorist und Faschist, Extremist und Philosoph, liebender/haßender.
[Filmausschnitt:]
Limonow: New York! Ja. Fick dich. Je schlimmer es ist, desto mehr mag ich es.
Ljonja: Du bist offen in deinen Büchern. Ist das alles wahr?
Limonow: Ich kann nur über das schreiben, was mir auch widerfährt.
[Sprecherin:]
— Opulente Plansequenzen, raffinierte Zeitsprünge, rauschhaft und egozentrisch bis an die Schmerzgrenze. «Limonov: The Ballad» ist ein Teufelsritz, der kein Mitgefühl erzeugt.
[Filmausschnitt:]
Limonow: Die Wahrheit ist, ich habe mich nie als Mann der Schrift gesehen. Und ich würde es hassen, einer dieser «Großen» zu sein, die zu Lebenszeiten eine Legende sind und mit sechzig an Prostatakrebs in einer Villa an der Côte d'Azur sterben, um dann auf dem Père-Lachaise begraben zu werden.
[Kirill Serebrennikow:]
— Für mich war Limonow ein großer russischer Dichter, der aber der Sowjet Union wiederaufbauen wollte, und blutige, schreckliche Dinge vertrat, und der sogar russischer Faschist wurde. Wir haben das Projekt vor der Ukraine-Krieg gestartet. Und die Stimmung war ganz anders, als nun bei der Fertigstellung.
[Sprecherin:]
— Ben Whishaw hätte einen Darstellerpreis verdient. Seine Leistung ist atemberaubend. Und Kirill Serebrennikows filmischer Handschrift gehört zum Besten, was auf internationalen Festivals läuft.
49:49 — О заявлениях Кирилла Серебренникова на фестивале и его новом фильме «Лимонов» 50:25 — «Международная аудитория не поняла фильм Серебренникова «Лимонов»» 51:55 — Покажут ли фильмы «Анора» и «Лимонов» в российском прокате?
Антон Долин, кинокритик — о прошедшем Каннском кинофестивале, где победил фильм с российскими актёрами.
Антон Долин о Каннах:
почему «Анора» разочаровала, фильмы Серебренникова и Лозницы, «Украина» забыта
11:05 — О заявлениях Кирилла Серебренникова на фестивале и его новом фильме «Лимонов» 11:41 — «Международная аудитория не поняла фильм Серебренникова «Лимонов»» 13:11 — Покажут ли фильмы «Анора» и «Лимонов» в российском прокате?
«YouTube. BILD на русском», 30 мая 2024 года
[Максим Курников:]
— Единственное что, Кирилл Серебренников в… во время овации фильму «Лимонов» сказал, что кино не может изменить реальность, не может остановить войну, но может заставить задуматься об источниках насилия, откуда это взялось. Это была очень хорошая речь. И фильм «Лимонов», который придумывался тоже до войны, он закончен титром о том, что Лимонов полностью поддержал, конечно же, аннексию Крыма. И идеи, которые сейчас осуществляет Путин в Украине, они в известной степени пришли именно из теоретических, так сказать, писаний Лимонова. Но «Лимонов», как часто бывает с фильмами, сделанными русскими режиссёрами, русским фильмом назвать «Лимонов» никак нельзя, это европейская копродукция… Просто, как я понял, большая часть, о чём это кино, ускользнуло от международной аудитории. Они не очень, за пределами Франции, знают Лимонова. Ну, многое, мне кажется, они не поняли и с некоторым недоумением вышли из зала, ну, приговаривая, что Бен Вишоу хороший актёр, а актёр он правда сногсшибательный.
[Максим Курников:]
— А вам понравился фильм?
[Антон Долин:]
— Мне он показался очень интересным. И если уж на то пошло, мне больше понравился, чем «Анора» победившая. Я ни на секунду не предполагал, что «Лимонов» может победить на фестивале. Это не лучший фильм Серебренникова. В нём есть такое странное… разбалансированность какая-то что ли — разных элементов, разных элементов жизни Лимонова. Но эта разбалансированность очень хорошо отвечает разбалансированности самой фигуры Лимонова, его биографии, где чего только не было и какие-только противоположности не встречались. Поэтому мне показалось, что это… ну, я не скажу удачная попытка… Я не знаю, что такое удачная попытка биографии Лимонова. Это классная попытка, она интересна, это точно интересное кино, не скучное, не ленивое, интересно придуманное. Вот там был фильм, более нашумевший по понятным причинам, «Ученик» Али Аббаси. Про молодость Трампа. И вот там этот фильм меня расстроил тем, что там вообще ничего не было неожиданного. Там было всё, что ты можешь предполагать: какой он был дурачок, а стал отморозок. Вот. Ну, и это очень красиво всё снято, тщательно сыграно. И очень линейно. А Серебренников вообще не работает линейно, и за это ему мой лично большой респект.
[Максим Курников:]
— А вот интересно — что фильм «Анора», что фильм «Лимонов» — какова вероятность, что их покажут в России в ближайшее время? ⟨…⟩ А на ваш взгляд, насколько в принципе современная российская власть терпимо отнесётся, если краденная версия «Аноры» покажут в России? ⟨…⟩ А «Лимонов»?
[Антон Долин:]
— ⟨…⟩ Что касается «Лимонова», его точно не покажут.
[Максим Курников:]
— Если Серебренникова вывести за скобки.
[Антон Долин:]
— А как его выведешь?
[Максим Курников:]
— Ну, я скорее по тому, вот что вы увидели в картине, насколько это можно показывать или нельзя.
[Антон Долин:]
— Нет, в этой картине есть, мне кажется, довольно искусственно… основная часть картины это по сути экранизация романа «Это я — Эдичка». Т.е. это эмигрантский опыт Лимонова молодого в Нью-Йорке. Не знаю, две трети, если не три четверти картины, об этом. И если бы это было только это в фильме, может быть, он бы и выиграл. Но это не так. Я… вообще я глупость сказал. Я очень не люблю обычно за режиссёра решать, что там лучше бы было. Нет, ну, есть так, как есть. Но это самый цельный кусок, самый большой. Но дальше там есть кусок, когда его вербует ФСБ, и говорит: «Нашему новому президенту ваши идеи очень близки. Вы не хотите, у нас такой «think tank», прийти и, может быть, посоветовать что-то?» По сюжету — 2000-й год. И мы знаем, что после этого Лимонов сел и отсидел. И он отказывается. Вот. И мы помнил, что 31-го числа он выходил на площадь. Мы помним, что на самом деле при всех своих мракобесных идеях, он был в оппозиции, тем не менее, к власти большую часть своей жизни при Путине. Вот об этом в фильме тоже идёт речь. И я не думаю, что нынешние цензоры обрадовались бы этому. Ну, кроме того… Но это, наверное, вообще спойлер. Наверное, все и так понимают. Ну, конечно, там есть эта самая ярчайшая, всех когда-то возмутившая, гомосексуальная сцена. Ну, как же без неё. Такое сейчас нельзя показывать.
В мае на Каннском кинофестивале показали новый фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». Слово «баллада» в заглавии, по словам режиссера, ключевое — это не биографический фильм, а история о «не вполне Лимонове». При создании фильма автор основывался на автобиографических текстах лидера НБП и романе Эманнуэля Каррера «Лимонов». Как этот выдуманный персонаж выглядит в 2024 году и почему в фильме нет многих противоречивых моментов из биографии Лимонова, Кирилл Серебренников рассказал кинокритику Антону Долину.
— Мне очень понравилось, что ты назвал Лимонова «русским Джокером». Интуитивно сразу ясно, что имеется в виду. Но все-таки попрошу расшифровать.
— Когда ты себе задаешь вопрос, зачем ты снимаешь это кино, что ты хочешь рассказать, в какой стилистике, надо найти формулировку. Плюс еще есть иностранный артист [Бен Уишоу, сыгравший Лимонова], хоть и гениальный, и он тоже просит как-то емко и просто сформулировать задачу, «про что кино». Тогда я и сказал: «Ребят, это такой русский Джокер»,— имея в виду не только философские какие-то коннотации или сложную судьбу персонажа из вселенной DC, а именно того Джокера, которого в фильме Тодда Филиппса сыграл Хоакин Феникс. Мне он безумно понравился. «Джокер» казался идеальным фильмом, который меня вдохновил.
Лимонов, как и Джокер, это такой человек, у которого есть внутренняя драма и который при этом имеет очень яркую маску. Она иногда прилипает к лицу, иногда отваливается. Человек, у которого есть внутренняя боль, хрупкость, уязвимость: он поэт.
Но при этом есть все то, за что его и любят, и ненавидят, и воспринимают как культовую фигуру. Позиция рок-звезды, которая всегда против любой системы. Позиция «гуру», вдохновленная Юкио Мисимой. Позиция человека, который всех ненавидит и презирает, а любит только самого себя. Много мифов и масок, которые Лимонов сам придумывал. Бену Уишоу это было понятно, и стилистически нам было понятно, как это работает.
— То есть перед нами определенно не байопик?
— Это не биография Лимонова. Если кто-то захочет снять биографию, он и снимет — наверное, это будут «русские патриоты» — про Донбасс, про поездку на Балканы и стрельбу по Сараеву, про какие-то вещи, которые для них будут важны. А наш фильм — экранизация книги Эммануэля Каррера. В ней представлен не вполне Лимонов, хоть она и называется словом «Лимонов».
— Так ведь «Лимонов» — это псевдоним, то есть художественный образ, звали-то его иначе.
— Конечно! Это не роман про Эдуарда Савенко. Это роман про некоего персонажа, которого автор пытается понять и честно говорит, что не может, признается перед читателем в некой растерянности. Хотя это написано как увлекательный авантюрный роман, поэтому он очень понравился публике.
Я снимал кино про выдуманного отчасти персонажа, который состоит из лирических героев его книг. Он всегда выдавал их за автобиографические — «я могу писать только про одно, про самого себя и то, что прожил». Но это разные лирические герои, у меня они слились в некоего персонажа, и в итоге я снял кино про этого выдуманного аватара. Поэтому для меня было важно слово «баллада» в подзаголовке.
— Твой фильм неотделим от конкретного политического контекста, его судят с особым пристрастием и те, для кого Лимонов герой и идеолог, и те, кто его ненавидит и считает фашистом. Сожалеешь ли ты сегодня о том, как расставил акценты в своей картине? О том, что многие эпизоды его жизни в фильм не вошли?
— У Эммануэля роман тоже рассказывает о событиях вплоть до начала XXI века. И написан он не для русского читателя, который мог с ним согласиться или не согласиться. Это взгляд на Лимонова глазами западного интеллектуала. Мне было не сподручно начинать смотреть на него какими-то совсем другими глазами, тогда это была бы уже не экранизация. А так…
И без того задача была сложная, но фильм мы начинали снимать до войны, и он был про одно, а после начала вторжения России в Украину сам по себе стал про другое. Я всегда говорю, что не мы снимаем кино, а фильм снимает себя сам. Вдруг оказалось, что весь мир превратился в мир Лимонова. Воплотились все странные, страшные, безумные, как нам казалось, идеи, которые звучали в его последних публицистических статьях: восстановление империи, вечная война с Западом, который надо обязательно уничтожить. Конечно, фильм оказался в другом контексте, но снимался по сценарию, написанному еще до всего этого.
Честно скажу, о многом я и не хотел снимать. Я понимаю, что участие в войне на Балканах, попытка государственного переворота, вся рижская эпопея, бросание помидоров в «бесогона» — это все часть его идентичности, именно поэтому Лимонов стал гуру для каких-то людей. И борьба с системой, выход на площадь 31-го числа в течение многих месяцев тоже принадлежит ему. Об этом обязательно снимет фильм кто-то еще.
А я вспоминал острое ощущение от первого прочтения его литературы, от романа «Это я — Эдичка», от «Истории его слуги», «Дневника неудачника». Той части, которая больше связана с эмиграцией, с невозможностью там находиться и вечным проклятием человека, который не может жить здесь и хочет жить там, но и там не может жить. Все эти метания условной «русской души» мне были интереснее. Поэтому большая часть фильма — это нью-йоркская эпопея и расставание с Еленой [Щаповой, его второй женой].
В первом варианте сценария было и его детство в Харькове, были сняты большие эпизоды с отцом и матерью, с маленьким мальчиком из романа «У нас была великая эпоха». Были в сценарии большие куски про Наталию Медведеву, и я очень хотел, чтобы они остались, но тогда это должен был уже быть какой-то бесконечный сериал. При монтаже какие-то эпизоды были просто выброшены в корзину, другие — не сняты из-за недостатка средств. Я бился за последние дорогие мне эпизоды 1993 года, бункера — без этого рассказать историю Лимонова невозможно. И все равно многое не вошло в картину. Что ж, мой фильм — субъективный взгляд на Лимонова. Никакой попытки объективности в нем нет.
— Я подумал, когда смотрел фильм, о том, что ты касался этой темы в своем балете «Нуреев» в Большом театре: тоже эмиграция из СССР, тоже сложная судьба, тоже тема гомосексуальности.
— Да, но Лимонов — не гомосексуал. Его знаменитый гомосексуальный эпизод в Нью-Йорке — это попытка поломать себя, найти что-то такое, что тебя освободит. Эта сцена произвела огромное впечатление на всех, потому что впервые на русском языке был описан гомосексуальный акт, причем так подробно и тщательно, что сомневаться в знаниях нюансов не приходится. Это был шок для огромного количества людей, включая меня, когда вышла книжка «Это я — Эдичка» в издательстве Александра Шаталова «Глагол». Мы прочитали и обалдели, как это возможно! Никогда по-русски такое не произносилось.
Для Лимонова это стало и, можно сказать, визитной карточкой, и проклятием. Всегда находился какой-то человек, который спрашивал: «А секс с черным парнем у вас был?» Ему приходилось отвечать каждый раз по-разному, как у нас в фильме показано. Но вместе с тем у него была абсолютная обсессия по поводу женщин, которых он любил, у него были самые красивые женщины, и он в них растворялся. Гомосексуальный эпизод — это попытка Лимонова превратить себя в Елену! Он старается поставить себя на место любимого человека — это Орфей спускается в ад за любимой.
Каждая женщина Лимонова — это сюжет, я бы вообще отдельный фильм посвятил Наталии Медведевой. Для меня это такая фигура потрясающая! У нас в фильме есть версия ее песни «Мне мало». Ее переделали и перевели на английский Shortparis.
— Так вот, возвращаясь к сравнению с Нуреевым. Ведь отверженность Лимонова в эмиграции тоже часть литературного мифа. В той же Франции, где начинается действие твоего фильма, он был весьма успешным литератором, особенно для эмигранта.
— Все у него было, а ему было мало. Поэтому так важна эта песня Медведевой. Ему всегда было мало. Вот я стал знаменитым писателем, ну и что? Умру тут, похоронят на [кладбище] Пер-Лашез лауреатом Гонкуровской премии. Мало! Нужно стать революционером, взорвать страну, стать руководителем политической партии. Юкио Мисиму я не случайно вспомнил — хотел бы я снять кино и про него. Лимонов очень жаждал, мне кажется, и славы, и жизни, и революции, и войны.
— У тебя есть что-то общее с твоим героем? Ведь есть такое мнение, что необходимо ощутить это родство, чтобы рассказать о чужой жизни.
— Когда ты снимаешь биографию, то должен стать своим персонажем. А этим персонажем не так-то просто стать. У нас очень разные взгляды на мир. Я человек абсолютно либеральных взглядов, а он ровно наоборот, он имперец и человек войны, он «совок». Более противоположного существа, наверное, мне трудно найти. Но это же тоже интересно!
Есть и еще кое-что. Все 1990-е я читал газету «Лимонка» и даже распространял ее в Ростове-на-Дону. Я был не просто в фан-клубе, а дружил с людьми, которые бывали в лимоновском бункере. Они приезжали в Ростов и нам рассказывали, как это было. Желание для молодого человека найти вот эту антисистемную риторику — это как отыскать отзвук энергии, бродящей в тебе самом. Лимонов поэтому так легко завоевывал души молодых анархистов. И у меня были длинные волосы, и меня винтили на концертах, когда я прыгал на стульях, и куда было со всем этим идти? Конечно, читать и распространять «Лимонку»! Мы ее в штанах и трусах куда-то проносили, где-то рассовывали, где-то продавали. И читали-читали-читали-читали то, о чем Лимонов писал. Читали тех авторов, на которых он указывал, и это была очень хорошая литература.
Так что фильм «Лимонов» — трибьют юности моей. И знаешь, когда он уже в старости писал, не было человека, про которого он бы хорошее слово сказал. Он обсирал всех, меня в том числе. При этом я читаю «Старик путешествует» или «Книгу воды» и понимаю: ну да пускай обсирает, все равно литература хорошая.
— Твой «Лимонов» — прежде всего, портрет поэта. Но и в «Это я — Эдичка» он называет себя именно поэтом.
— Для меня было принципиально, что он поэт. Это особая связь — поэзии и смерти. Жестокость поэзии неизбежна, потому что поэт всегда отбирает самое важное слово, отрезает от языка «лишнее». Совершает вивисекцию языка. Жестокость поэзии интересно исследовать. Все эти большие французские «проклятые» поэты — Рэмбо, Бодлер, Малларме — у каждого ножик в кармане. Байрон — человек войны, Лермонтов. Романтики, но при этом, знаешь, с тесачком в руках. Вся их жестокость имперская выходит из поэзии.
— То есть, получается, когда сегодня обличают имперскость Пушкина или Бродского, для тебя это совершенно логично?
— Если ты поэт, то не можешь иначе. Если ты херовый поэт, то пишешь про розовое и воздушное. Понимаешь, поэт — это вообще жестокое существо. «Я люблю смотреть, как умирают дети»,— пишет Маяковский. Что он, действительно любит смотреть, как умирают? Да нет, но внутри его это живет.
— Насколько в тебе отзывается болезненный опыт Лимонова как эмигранта? Кажется, ты своей востребованности в Европе не стесняешься и ее не скрываешь.
— Я не употребляю слово «эмиграция». С нами происходит что-то другое, этому еще нет названия, но это не эмиграция. Это трудное время, начать новую жизнь в другой стране нелегко, ты сам знаешь. Но раз так вышло, то нельзя отчаиваться.
Люди уезжают оттуда, где им плохо, туда, где им хорошо. Или, возможно, будет хорошо. Мы уехали оттуда, где нам угрожает опасность, где невозможно работать, невозможно находиться, невозможно дышать. Вот зачем там находиться?
Человек едет за счастьем, за чем-то хорошим. Я именно так воспринимаю все, что с нами происходит. Я стараюсь мотивировать себя и поддерживать других. Мы открываем новые возможности, мы встречаемся с новыми людьми, мы начинаем все с нуля или почти с нуля. Да, нам надо много работать. Там, где мы были и где нам стало очень плохо, у нас были имена, имена работали на нас, все было, так сказать, схвачено, а тут надо много, очень много работать. Но это молодит, заставляет организм развиваться. Тебе надо учить языки, куда-то ездить, выступать, все время думать, у тебя происходит активизация всех жизненных процессов. Давай во всем этом искать что-то важное и хорошее.
Это не совсем так произошло в случае Лимонова. Когда я сначала прочитал его тексты про Нью-Йорк и Америку, сделал вывод, что он не принимает эмиграцию. А потом я изучил Нью-Йорк 1974 года. Это ад на земле! Город с разбитыми стеклами, вонючий, страшный, где бастуют мусорщики, с вот такими грудами мусора и крысами, которые бегают по людям. Самый ужасный город мира. Мы приехали не в такие города. Мы приехали в благополучную, богатую, чистую, интеллектуальную Европу. Где градообразующими предприятиями являются театры и музеи. Системная ошибка Лимонова в том, что он не в том городе оказался. А когда он поехал во Францию, у него все получилось.
— «Лимонов» многих сбил с толку тем, что русские персонажи там разговаривают по-английски,— это первый такой твой международный англоязычный проект. Ну, в кино, поскольку в театре ты давным-давно ставишь на разных языках, иногда смешиваешь их.
— Когда мне предложили снимать этот фильм, мы уже работали над «Черным монахом» и «Декамероном» — спектаклями, где соединяются немецкий, русский, английский, это все перемешано, и задача была — сделать это понятным любой аудитории. Мне вообще очень нравится идея ухода из языкового гетто. Нам всю жизнь внедряли идею, что русский язык — это проблема для артиста, что язык является тюрьмой. Да нет, современный театр и современное кино богаты всякими инструментами и возможностями, которые делают эту ситуацию гораздо свободнее. И артист легко может перейти с одного языка на другой — с акцентом, без акцента или вообще без языка. Или вообще это делать без слов! Все стало возможно. Следующий фильм я [уже] снял на немецком, испанском, португальском и венгерском языках.
— Меня восхищает твоя способность легко и с кайфом — или, во всяком случае, мастерски имитируя кайф — прыгать в любой омут и там резвиться.
— Честно говоря, мне помогает, что я не обласкан хвалебными отзывами и кинопризами. Человек, который получает какие-нибудь большие награды, думает: как бы мне снять следующий фильм, чтобы получить опять этот приз, или не хуже? А у меня ничего в этом смысле нет, мне нечего терять. Мне говорят: есть вот такой проект. Я смотрю, мне это интересно или нет. Например, знаменитый роман, возможность поработать на английском языке с артистом, которого я считаю одним из лучших.
На эту роль предлагались я даже не буду говорить кто, самые громкие имена, но Уишоу… Я сказал, ребят, давайте это будет Бен. Он, во-первых, великолепный, а во-вторых, он похож! Ставишь две фотографии — Лимонова в юности и Бена Уишоу — и понимаешь, что это в общем-то одно лицо. Грим там даже не особо нужен.
— А его техника, стиль? Чувствую, ты остался под сильным впечатлением.
— Ну, это чудо! Смотришь на него и думаешь — сука, ну как? Как, как он это ловит? Он работает, что называется, по системе Станиславского. Не играет, а становится персонажем. Он на площадке однажды потерял сознание от напряжения, не справилась хрупкая, так сказать, физиология британского человека. Внутренний русский убил, смял британца, придушил, отправил в нокдаун. Британец упал, а русский отряхнулся и пошел дальше. Бен поселил в себе этого Чужого. Мы видели, как из человека вылезает Чужой.
Это очень круто, я получал огромное удовольствие от работы с этим тончайшим, умнейшим человеком, в котором, честно говоря, ничего личностно общего с Лимоновым нет. Меня даже кто-то отговаривал: ты посмотри на его роли, он не сыграет. Но я был уверен, что сыграет. Он великий артист. Чудо этого времени, что мы живем одновременно с ним. В прошлых поколениях такими были Йен Маккеллен, Джуди Денч. Такой уровень.
Фрагмент видео-конференции с Эдуардом Лимоновым
от 28-го октября 2009 года:
— Правда ли, что Вы в Сербии стреляли по гражданским?
— Вопрос такой широкий, с подковыркой, «стреляли по гражданским в Сербии»… Очевидно, задавший этот вопрос ориентируется на фильм BBC, режиссёр Поль Павликовски (Paweł Pawlikowski), назывался он «Сербская этика»… «Сербская эпика» («Serbian epics»), где главным героем является Радован Караджич (Radovan Karadžić). Как раз сейчас начался над ним суд в Гаагском трибунале. Я в этом фильме интервьюирую Радована Караджича, три дня я участвовал в этом фильме, и там есть сцена, которую снял Поль Павликовски, пусть это останется на его грязной совести, где я стреляю из пулемёта. Действительно я там стреляю из пулемёта. Всё это дело происходит в Пале, тогдашней столице Боснийской Сербской республики. И я стреляю из пулемёта на полигоне. И когда впоследствии это всё интерпретировалось, якобы я стреляю по Сараево, то надо хотя бы себе представлять, что Пале и Сараево разделяют несколько десятков километров. Поэтому в данном случае все вопросы с меня нужно снять. Поль Павликовски подставил там после этой сцены на полигоне, буквально как 25-й кадр… там мелькают какие-то домики такие, похожие на средневековые с большим количеством окон. Вот это, видимо, попытка вот такой поганой провокации, которая уже 17 лет продолжается, потому что фильм был выпущен в 1992 году, и якобы он хотел этим показать, что я стреляю по какому-то городу. Но я опять повторяю, что небольшой городок Пале находится от Сараево на расстоянии нескольких десятков километров.
— Ты сказал, что Бен поселил в себе Чужого. А что было для тебя самым дискомфортным опытом при работе над «Лимоновым»?
— В самом первом варианте сценария, который написал еще Павел Павликовский, фильм начинался с эпизода, в котором Лимонов стреляет по Сараеву. Для меня, например, снимать кино про человека, который стреляет по людям, было невыносимо. И Павел перестал работать над этим проектом, я уверен, именно потому, что выводил героя из этого эпизода. А я воспользовался тем, что снимаю не про настоящего Эдуарда Савенко, а про персонажа Эммануэля Каррера, и сказал, что про эту часть его жизни просто не хочу знать. Ее не будет. Мой герой будет революционер, который хочет гражданской войны и говорит, что она музыка для его ушей. Это будет. А стрельбы по людям не будет. Наверное, этот выбор и был самым болезненным.
— Ты уже много раз делал спектакли и фильмы о реальных людях, причем обычно это не исторические персонажи из каких-то прошлых эпох, а твои современники, как Лимонов. Есть люди, о которых ты очень хотел бы сделать фильм или спектакль, но по каким-то причинам пока этого не делаешь?
— Я пытался разобраться с собой, почему я ЖЗЛ какой-то бесконечный снимаю. Есть такое. Но вдруг вспомнил, как был зачарован безумными кинобиографиями Кена Рассела. Для меня это были просто открытия стилистические, открытия возможности говорить о вещах типа исторических настолько дико. «Дикие кинобиографии», они так, по-моему, и назывались. И я, знаешь, «Листомания», «Малер», «Готика», «Валентино», «Любители музыки» про Петра Ильича… Дикий кринж, да, но так безумно! С тех пор я знаю, что биография — это способ разговора про себя и про мир.
Ну вот я тебе сказал, что хотел бы про Мисиму снять. Будет прямо продолжение «Лимонова». А следующий мой фильм «Исчезновение», [который находится на стадии постпродакшена],— про доктора Менгеле. Тоже неплохо. Работать над сценарием я начал, еще сидя под домашним арестом. Я понимал, что эти парни до добра не доведут. Тяжеловато такое снимать. Но в этом движении или вглядывании в бездну, которая может взглянуть в тебя, есть и терапевтический эффект.
Антон Долин гениально поговорил с Серебренниковым. Прежде всего поражает заголовок «Снимать кино про человека, который стреляет по людям, невыносимо. Про эту часть жизни я не хочу ничего знать». Представляю интервью с таким же названием у Копполы после «Апокалипсиса», в котором не стреляют, а Бодлера барышням цитируют. Ну тогда не надо обижаться на претензии к «романтизации». Отдельно, конечно, удивили рассуждения об эмиграции. Это новый шанс, а русский язык для артиста не нужен. Лимонов вон тоже просто не туда сначала приехал (в грязный НЙ), а как только до чистого Парижа (в котором жил в неотапливаемом скворечнике с ванной, полной говна) добрался, сразу преуспел. Преуспейте и вы!
⟨…⟩ Limonov's dislike of the west is mutual. He has been persona non grata in western literary circles since he was filmed shooting a machine gun into a besieged Sarajevo in the company of Bosnian Serb leader Radovan Karadžić. The incident, captured by Bafta award-winning director Pawel Pawlikowski in his «Serbian Epics» documentary and shown at Karadžić's trial at the Hague, cost Limonov publishing contracts in both Europe and the US.
But he reacts furiously when I bring up the issue.
«That schmuck,» he says. «I was shooting at a firing range, and that guy put in an extra frame to make it look like I was firing at buildings. I've been saying this for 15 years.»
I'm unsure of how to react to this, as well as to his assertion that he was «always a freelance journalist» during the conflict in Bosnia. I later dig up an extract from his 2001 «Book of the Dead» where he appears to admit — the sentence is ambiguously phrased — spraying the city with machine-gun fire. I then come across an article where he explicitly states that he «fought» in Bosnia from «February to May 1993». I send him the quotes and call later for a comment. He is beside himself with rage and barks down the phone that he regrets having had anything to do with me. ⟨…⟩
Kiril Serebrenikov, ruski redatelj koji se sa svojim filmom «Limonov: The Ballad» natjecao za Zlatnu palmu nedavno završenog Filmskog festivala u Cannesu, objašnjava tko je zapravo njegov glavni lik, kontroverzni ruski pisac, roker ili disident koji je podržavao agresiju Srba na BiH.
Na proteklom filmskom festival u Cannesu u konkurenciji za Zlatnu palmu prikazan je film «Limonov: The Ballad» ruskog redatelja Kirila Serebrenikova. Film se temelji na knjizi «Limonov» francuskog autora Emmanuela Carrèrea, a govori o životu Eduarda Limonova, kontroverznog ruskog pisca, pjesnika i političkog disidenta koji je preminuo prije četiri godine.
Limonov je rođen 1943. godine, 1974. je sa suprugom prebjegao u New York nakon što je odbio ponudu da postane KGB-ov doušnik. Ubrzo se razveo, priključio se punk sceni, družio se s Ramonesima, ali ni jedan američki izdavač nije želio objaviti njegov roman «It's me, Eddie». Bez novca, bez posla, razočaran američkim snom, 1980. preselio se u Pariz gdje su mu objavili knjigu te dodijelili francusko državljanstvo. U turbulentnim vremenima, nakon pada Berlinskog zida, vratio se u Rusiju, a početkom devedesetih obilježili ga sramotni događaji jer je podržao Srbe u ratu u bivšoj Jugoslaviji. Snimljen je kako 1992., u društvu Radovana Karadžića, puca na Sarajevo s okolnih brda. Godinu dana kasnije se hvalio kako je 50. rođendan proslavio u Krajini te je tom prilikom pucao na hrvatske vojnike. Ubrzo je osnovao ekstremističku Nacionalnu boljševičku stranku, a 2001. bio je osuđen na četiri godine zatvora i odslužio je polovicu kazne. Godine 2014. podržao je aneksiju Krima, invaziju Ukrajine za koju se zalagao nije doživio jer je preminuo 2020.
I redatelj filma Serebrenikov je zanimljiv na više razina, prije sedam godina bio je osuđen na kućni pritvor zbog navodnih financijskih malverzacija s državnim novcem koje su otkrivene u kazalištu koje je vodio. U sklopu toga bila mu je oduzeta i putovnica, ali kako je Serebrenikov protivnik Putinova režima, tako se smatralo da se radi o ušutkavanju disidenta. Godine 2022. je oslobođen te mu je vraćena putovnica.
S 54-godišnjim Serebrenikovim razgovarali smo u Cannesu, ekskluzivno za Nacional, gdje je govorio o tome zašto u filmu nije prikazao Limonov boravak na Palama, je li on bio disident ili rock zvijezda, zašto je film snimljen na engleskom jeziku i kako je Ben Whishaw uspio ući u lik Limonova.
— U vašem filmu, prepunom glazbe, Eduard Limonov prikazan je kao glazbena zvijezda, pomalo roker, pomalo panker. Smatrate li ga takvom osobom?
— Za početak, želim istaknuti da lik iz mog filma nije stvarna osoba. To je lik iz knjige Emmanuela Carrèrea koji se u knjizi zove Eddie. Moja je namjera bila da se film zove «The Ballad of Eddie», ali su producenti insistirali na drugačijem naslovu, onom «Limonov: The Ballad» kako bi ga povezali s knjigom «Limonov» i tako ga lakše prodali. Glavni je lik stvorio Emmanuel Carrère. On je započeo pisanje biografske knjige o slavnom ruskom piscu Eduardu Limonovu, ali je bio frustriran i zbunjen jer nije znao kako da zapadnom svijetu objasni njegove postupke. Nije znao kako je moguće da se u glavi jedne osobi nalazi i ljubav i mržnja, i fašizam i poezija. Sviđao mi se taj pristup te sam, na neki način, slijedio njegovu ideju.
— Limonov se smatrao ruskim disidentom, ali vaš film pokazuje da se nije slagao s drugim disidentima, ni s Josifom Brodskim koji je 1972. emigrirao iz Rusije u SAD, ni s Aleksandrom Solženjicinom, kojeg je smatrao dosadnim. Kako vi, kojeg također opisuju kao disidenta, gledate na disidentstvo Limonova?
— Gledajte, ne smatram se disidentom. Ja sam samo radnik. Po meni, Limonov nije bio protiv disidentstva. On je bio protiv načina na koji su djelovali Brodski i Solženjicin. On je želio pronaći svoju verziju disidentstva. Dok je bio u SAD-u on, na neki način, nije uspio u tome. On je došao 1974. u New York i bilo je to najmračnije vrijeme tog grada. Nije uspio, nije u New Yorku našao ništa zanimljivo. Izgubio je djevojku koju je volio. Nakon toga vratio se u Europu, u Francusku, gdje su njegovi romani doživjeli uspjeh. Nešto kasnije, ni to mu nije bilo dovoljno, sve mu je to bilo na neki način dosadno. Želio je nešto više i za njega, nakon perestrojke, to je bilo vrijeme prilika i mogućnosti u zemlji koja je nastala nakon raspada Sovjetskog Saveza. A on je imao dobar njuh za pronalaženje prilika. Bio je neka vrsta lovca na prilike. Mislim da se vratio u Rusiju jer je osjetio da se tamo stvara nešto novo.
— Povratak u Rusiju obuhvaća i dio koji se spominje u knjizi, ali se ne prikazuje u vašem filmu, a odnosi se na njegovo pojavljivanje na Balkanu u ratnim devedesetima.
Фрагмент видео-конференции с Эдуардом Лимоновым
от 28-го октября 2009 года:
— Правда ли, что Вы в Сербии стреляли по гражданским?
— Вопрос такой широкий, с подковыркой, «стреляли по гражданским в Сербии»… Очевидно, задавший этот вопрос ориентируется на фильм BBC, режиссёр Поль Павликовски (Paweł Pawlikowski), назывался он «Сербская этика»… «Сербская эпика» («Serbian epics»), где главным героем является Радован Караджич (Radovan Karadžić). Как раз сейчас начался над ним суд в Гаагском трибунале. Я в этом фильме интервьюирую Радована Караджича, три дня я участвовал в этом фильме, и там есть сцена, которую снял Поль Павликовски, пусть это останется на его грязной совести, где я стреляю из пулемёта. Действительно я там стреляю из пулемёта. Всё это дело происходит в Пале, тогдашней столице Боснийской Сербской республики. И я стреляю из пулемёта на полигоне. И когда впоследствии это всё интерпретировалось, якобы я стреляю по Сараево, то надо хотя бы себе представлять, что Пале и Сараево разделяют несколько десятков километров. Поэтому в данном случае все вопросы с меня нужно снять. Поль Павликовски подставил там после этой сцены на полигоне, буквально как 25-й кадр… там мелькают какие-то домики такие, похожие на средневековые с большим количеством окон. Вот это, видимо, попытка вот такой поганой провокации, которая уже 17 лет продолжается, потому что фильм был выпущен в 1992 году, и якобы он хотел этим показать, что я стреляю по какому-то городу. Но я опять повторяю, что небольшой городок Пале находится от Сараево на расстоянии нескольких десятков километров.
— Preskočio sam tu epizodu njegova života. Prvenstveno zato što nisam imao vremena prikazati sve epizode njegova života. Postoji snimka kada Limonov, pravi Limonov, u društvu Radovana Karadžića puca s okolnih brda na nevine ljude u Sarajevu. Za mene to nikako nije prihvatljivo. Tada sam rekao da to ne želim prikazati. Ne mogu snimiti film o osobi koja je to učinila. Zato sam stvorio personu bez tog dijela njegova života.
— Probajte mi to pojasniti. Inspirirala vas je knjiga «Limonov» koja je temeljena na životu Eduarda Limonova, ali ste stvorili novi lik. U knjizi se jasno opisuju događaji u Bosni i Hercegovini pa to izgleda kao pokušaj prikrivanja istine.
— Ne, to nije prikrivanje istine. Ako želite doći do istine, dovoljan je jedan klik koji će vas odvesti do istine na Googleu ili YouTubeu. Istina o Limonovu je svugdje. Za početak, snimio sam pet scena o njegovoj mladosti, o djetinjstvu u Harkivu. O majci i ocu koji je radio za KGB. O ocu za kojeg je Limonov smatrao da je ratni heroj, ali nije bio, on je bila osoba koja je pratila zatvorenike na putu od Harkiva do Gulaga i natrag. To je pet scena koje sam morao izbaciti zbog njihove dužine. Imali smo novca za film dužine dva sata. Morao sam nešto preskočiti. To nema veze sa skrivanjem istine.
— Problemi oko dužine filma su razumljivi, ali je nerazumljiva vaša izjava da niste mogli snimiti film o osobi koja je učinila ono što je učinila.
— Tako je. To bi mi bilo bolno, prikazati kako osoba puca ili čak ubija nevine ljude u Sarajevu. S druge strane, nije me briga za njegove ljubavne avanture u New Yorku. To je moj stav. Možda nije ispravan. Ja sam u ovom slučaju kirurg koji mora obaviti operaciju. Bio sam slobodan ukloniti neke epizode iz njegova života. Odlučio sam preskočiti taj dio zbog brutalnosti i terora. Nisam mogao raditi film o tom stvorenju.
— Na konferenciji za novinare u Cannesu spomenuli ste da ste film počeli snimati prije početka ruske invazije na Ukrajinu i da bi sve bilo drugačije da ste ga počeli snimati nakon početka invazije. Što bi se tada dogodilo?
— Možda bih ga odbio snimati. Prije rata, Limonov je bio poput nekog zabavnog pankera. To je bila priča o buntovniku koji izvodi razne budalaštine. Kasnije, kada je rat započeo, shvatili smo da živimo u svijetu koji je Limonov predvidio. On je predvidio rat, pozdravio je okupaciju Krima, govorio je o ruskom carstvu, o tome da Rusija treba biti carstvo. Govorio je i o obnovi Sovjetskog Saveza, što je bilo ludo. Bilo je to ludilo s kojim se teško nositi.
— Smatrate li ga groznim romantičarem?
— Da, mogli bi tako reći. Pisci romantičari bili su povezani s ratom. Smrt je također dio romantizma. Znamo za Lorda Byrona i mnoge druge velike pisce i pjesnike. Prilično sam siguran da biti pjesnik znači biti neka vrsta ubojice. Zato što je poezija na neki način povezana s idejom smrti. Sjetite se pjesnika kao što su Arthur Rimbaud i Stéphane Mallarmé. Ili, primjerice, Vladimir Majakovski, slavni ruski pjesnik koji je imao stihove poput «Ja volim gledati kako umiru djeca». Je li on doista gledao kako djeca umiru? Naravno da nije. Ali u njegovu svijetu, u njegovoj glavi sve je moguće. Dakle, ideja smrti, ideja ubojstva, dio je poetske svijesti ili podsvijesti.
— I knjiga i vaš film sugeriraju kako se od disidentstva može izgraditi karijera, naročito u kulturi. Vi ste rekli da niste disident, ali smatraju li vas filmski producenti i civilno društvo ipak nekom vrstom disidenta?
— Ne, nikako. Limonov nije želio biti disident, to je za njega bio Solženjicinov način života. Njegov način života bila je zabava, noćni provodi, najljepše žene, želio je biti rock zvijezda. A biti rock zvijezda i biti disident nije isto.
— Poljski redatelj Pawel Pawlikowski trebao je režirati film o Limonovu, na kraju je potpisan kao jedan od koscenarista na vašem filmu. Kako je izgledala vaša suradnja?
— Suradnje nije bilo. Nikada se nismo susreli, ne poznajemo se. On je započeo ovaj projekt prije pet ili šest godina. Napisao je prvu verziju scenarija. Kasnije je napustio projekt, a producenti su odlučili da bih ja trebao krenuti ispočetka sa snimanjem filma.
— Kako je izgledala suradnja s autorom knjige Emmanuelom Carrèreom? Njemu ste čak dali i malu ulogu u filmu.
— Tako je, on je u filmu. On je odbijao doći u Rusiju, ali sam ga uspio uvjeriti da dođe. U to vrijeme ljudi su zbog rata bježali iz Rusije, samo je Emmanuel Carrère došao u Rusiju. Molio sam ga da dođe, rekao sam mu da ga želim u jednoj sceni. Došao je i odglumio nevjerojatno dobro. Svidjela mi se njegova gluma. Ben Whishaw je u ulozi Limonova, odnosno lika koji smo stvorili, rekao svoj dio, a onda smo improvizirali dio u kojem govori Carrère.
— Kako ste znali da je Whishaw pravi glumac za ovu ulogu? Zašto niste odabrali ruskog glumca za ulogu Limonova?
— Film je temeljen na knjizi francuskog autora, talijanska filmska kompanija ga je producirala, a ruski redatelj ga je režirao. I svi smo govorili engleski. Ako smo svi na snimanju govorili engleski, onda je normalno i da se u filmu govori engleski. Što se tiče Bena Whishawa, od početka sam želio samo njega. Uzeo sam njegovu sliku, stavio je pored slike Limonova i shvatio da postoji prilična sličnost. Angažirao sam Whishawa koji je jedan od najboljih glumaca današnjice i sretan sam da će to mnogi vidjeti. Morao je portretirati osobu koja pripada drugoj kulturi, govori drugim jezikom, razmišlja na drugačiji način. Bilo je to teško, gotovo nemoguće. Osim što ima taj glumački dar da postane druga osoba, on je gledao snimke o Limonovu. Prevodili smo mu Limonove tekstove koji do tada nisu bili prevedeni, kako bi shvatio njegove ideje i esenciju tog lika. Prevodili smo njegove stihove. Whishaw je obavio ogroman posao. I onda je započeo prvi dan snimanja, za mene najgori jer sam smatrao da će sve propasti ako sam pogriješio što sam angažirao britanskog glumca. A on je došao na snimanje našminkan, odjeven, okružen Rusima. Svi su bili nervozni, pitali se jesmo li pogriješili. Što ako će glumiti nekog Britanca, britanskog pjesnika? Sve su dileme nestale kada je progovorio tvrdim ruskim akcentom s gestama koje je pokupio s videosnimki. Svi Rusi na snimanju su tada rekli pa to je on. Bilo je to glumačko čudo. On se nije trudio biti Limonov, on je bio taj lik.
— Značajan dio vašeg filma je opis događaja iz 1989., velike promjene u Europi, Limonov se vratio u Moskvu te se vidi jasna razlika između njegovog života prije i poslije toga. Kakva su vaša sjećanja na te godine?
— Moja su sjećanja prilično drugačija od onog što navodi današnja ruska propaganda. Po njima, devedesete su bile najgore razdoblje ikada u povijesti Rusije. Za mene, to je razdoblje velike slobode. Tada sam prvi put otputovao u inozemstvo, u Amsterdam i London. Posjetio sam punk festival. Skočio sam u ogroman bazen s ostalih tisuću mladih ljudi. Bilo je to inspirativno i novo. Bilo je to vrijeme nade, iako je u to vrijeme bilo jako teško nešto kupiti jer ljudi nisu imali novca, a police u dućanima bile su prazne. No nada je bila snažna. Svi su vjerovali da će život biti bolji, da će Rusija ići u pravom smjeru i da ćemo preživjeti. Da nećemo biti neprijatelji cijelog svijeta. Da ćemo biti dobrodošli. Da ćemo biti prijatelji. Mi smo braća. Bilo je to vrlo inspirirajuće vrijeme.
— Kako se to odrazilo na Limonova?
— Napravio je ono što je napravio. Tada je došlo vrijeme u kojem mu nije bila bitna sloboda, već prilike i mogućnosti. A on je bio osoba koji je tražio priliku da bude u centru pažnje. Tako vidim njegov lik. On je bio osoba koja, ako nekoga svi vole, on će tu osobu mrziti. Ako te svi mrze, on će te voljeti. Bio je oprečna osoba. Uvijek protiv. Nikada ga nisam upoznao, ali dobio sam sliku iz njegovih tekstova i društvenog ponašanja posljednjih godina njegova života. No ponavljam i ponavljat ću uvijek, ovo nije film o Limonovu. To je film o liku iz knjige Emmanuela Carrèrea, što daje slobodu prilikom odabira epizoda iz njegova života koje želite prikazati u filmu.
— Nevjerojatno je kako ste izgradili kulise za dio filma koji se odvija u New Yorku, mnogi misle da ste to snimali upravo u New Yorku.
— Zapravo, bio je to drugi New York koji smo izgradili. Prvi smo izgradili u Moskvi, ali je snimanje bilo tužno jer su svi otišli zbog invazije na Ukrajinu. Šetali smo između kulisa New Yorka koje smo izgradili u Moskvi, ali nismo snimili ni jednu scenu. Snimatelj Roman Vasjanov, ja i scenografkinja gotovo smo zaplakali jer smo smatrali da je sve gotovo. Nismo vjerovali da je moguće da ponovo, negdje drugdje, izgradimo kulise New Yorka jer je to jebeno skupo. Šest mjeseci kasnije rješavali smo papire kako bismo se preselili u druge europske zemlje. Producenti su tada odlučili da ponovo krenemo sa snimanjem. Složili smo se, ali smo im rekli kako moramo ponovo izgraditi New York. Drugi smo izgradili u Latviji, nedaleko Rige. Taj drugi New York je bio bolji, uvježbali smo se na onom u Moskvi. Sagradili smo nekoliko kvartova. Danas oni služe kao atrakcija za turiste koji dolaze u Rigu.
— Zanimljivo je kako u filmu glumci prelaze iz jednog grada u drugi, iz jedne scene u drugu, iz jednog razdoblja u drugo.
— To je bilo moguće jer smo bili otvoreni za sve ideje. To nije realističan film, na neki način izgleda kao adaptacija stripa. Kao punk opera, kao nešto vezano za glazbu. Zvali smo film ruski «Joker».
imonov: The Ballad, czyli jeden z najbardziej wyczekiwanych filmów tegorocznego Festiwalu w Cannes, nie okazał się rozczarowaniem. Najnowszy film Kiriłła Sieriebrennikowa («Grając ofiarę», «Gorączka») według scenariusza Pawła Pawlikowskiego («Ida», «Zimna Wojna») to jeden z najoryginalniejszych filmów biograficznych ostatnich lat. Nieograniczona wyobraźnia reżysera, brawurowa inscenizacja oraz świetny Ben Whishaw w roli głównej łączą się w jeden z najciekawszych filmów roku.
«Limonov» to filmowa biografia sowieckiego poety — Eduarda Limonowa, który szybko stał się gwiazdą w Nowym Jorku, sensacją we Francji i czarnym charakterem w Rosji. Limonow w rzeczywistości urodził się w 1943. Był synem oficera NKWD, a wczesne lata spędził na wschodniej Ukrainie. Pod koniec lat pięćdziesiątych zaczął zajmować się poezją. Po piętnastu latach obfitej awangardowej twórczości wyjechał do Stanów Zjednoczonych. Tam pracował jako kamieniarz lub kelner. Dopiero po napisaniu «Rosyjski poeta, który lubi dużych, czarnych mężczyzn» stał się profesjonalnym pisarzem. Wśród swoich idoli Limonow podobno wymieniał Józefa Stalina i Yukio Mishimę.
Figura rosyjskiego artysty awangardowego, który opuszcza matkę-Rosję, by tułać się po Zachodzie w poszukiwaniu czystej sztuki, jest jasnym odbiciem biografii reżysera — Kiriłła Sieriebrennikowa. To rzeczywiście do pewnego stopnia film autobiograficzny — Sieriebrennikow podchodzi do Limonowa-poety w sposób czuły oraz pełen zrozumienia. Klaustrofobiczne przestrzenie okalające samotnego poetę sprawiają wrażenie niezwykle szczerych mrugnięć rosyjskiego reżysera. Jednocześnie Sieriebrennikow nie tworzy laurki Limonowa — podkreśla, że w wielu aspektach był to człowiek zepsuty i bezwzględnie zły (szczególnie w kontekście antyukraińskim). To film bardzo niejednoznaczny, nieustannie balansujący na granicy filmowej quasi-autobiografii i dydaktycznej przypowieści o zepsutym artyście. Fascynacja miesza się z silną krytyką i upadkiem ideałów — dokładnie tak, jak filmowy realizm miesza się z awangardową inscenizacją reżysera «Żony Czajkowskiego».
Ze scenariusza Pawła Pawlikowskiego (który jest także producentem filmu) zostało raczej niewiele, pojedyncze migawki. Pawlikowskiego ewidentnie interesowała figura człowieka ze Wschodu, który trafia do artystycznego centrum Zachodu. Rama konstrukcyjna filmu jest jednak pocięta i posklejana charakterystycznymi dla Sieriebrennikowa kolażami. Wydaje się, że Sieriebrennikow od Pawlikowskiego wziął jedynie temat, na podstawie którego stworzył typowy dla siebie — odważny formalnie — filmowy kolaż ze scenek z życia Limonowa.
To prawdopodobnie największa zaleta filmu — to w stu procentach film w stylu Kiriłła Sieriebrennikowa. Wizualny rozmach, balansowanie na granicy oniryzmu i realizmu oraz długie, wymyślne, a wręcz ekwilibristyczne jazdy kamery stanowią reżyserski popis Sieriebrennikowa. Typowa dla Rosjanina estetyka kolażu łączy się z nienachalnym głosem narratora, który odczytuje wybrane fragmenty autobiograficznej powieści Limonowa, które o dziwo idealnie sprawdzają się jako uzupełnienie wizualnej treści. Jeżeli lubicie «Grając ofiarę» lub «Gorączkę», «Limonov» nie pozostawi was rozczarowanym.
Ogromna fascynacja Limonowem przy jednoczesnej chęci do sumiennego i rzetelnego przedstawienia złej strony poety (działalność polityczna oraz obrzydliwe chwalenie ataku na Ukrainę) sprawiają, że film ugina się pod własnym ciężarem. Pomysł na opowiedzenie w nieco ponad dwie godziny praktycznie całego życia Limonowa jest karkołomny i niemożliwy. Całkiem nieźle przetłumaczony na język filmu styl Limonowa niknie pod ciężarem klasycznego filmu biograficznego, który musi odhaczyć kolejne epizody z długiego i bogatego w pozornie «filmowe» momenty życia. Sieriebrennikow przesadza, chcąc opowiedzieć całe życie artysty w dwie godziny. Być może lepszą decyzją byłoby większe zatopienie się w fikcji przy jednoczesnym zaadaptowaniu tego, co w Limonowie dla Rosjanina najciekawsze?
Eksplicytne zacytowanie «Taksówkarza» Martina Scorsesego niestety sprawiło, że łatwo «Limonowa» porównywać z legendarnym filmem Scorsesego i Schradera. Lata intertekstualnych laurek i odwołań w stronę nagrodzonego Złotą Palmą amerykańskiego filmu doprowadziły do sporej banalizacji persony Travisa Bickle'a. Za sprawą między innymi Jokera na Bickle'a patrzy się dziś nie bardziej poważnie niż na Jurka Killera cytującego «You talkin' to me?». Na szczęście Sieriebrennikow nie skręca w tę najprostszą ścieżkę i nie zrównuje Travisa Bickle'a z Eduardem Limonowem. Wręcz przeciwnie — tytuł «Taksówkarza» rzeczywiście pada w filmie, jednak jako niezrozumiały dla rosyjskiego poety kod, niedoścignioną modę, która jedynie w małym (choć radykalnym) procencie zgada się z ideami artysty. «Limonow» nie jest i nie próbuje być «Taksówkarzem» — scena, w której poeta zostaje postrzelony tuż po złapaniu za klamkę kultowej żółtej taksówki zdaje się to potwierdzać. Eduard Limonow to Eduard Limonow. Travis Bickle to Travis Bickle. A to, że różni ludzie w podobnym czasie mieli różne wizje na «czyszczenie ulic», to inna sprawa.
Choć «Limonow» to z pewnością nienajlepszy film utalentowanego Kiriłła Sieriebrennikowa, a decyzja o zaadaptowaniu całego życia w jeden film przyprawia o kilka ziewnięć, wizualny rozmach, reżyserska kreatywność i wielka rola Bena Whishawa sprawiają, że trudno rozpatrywać «Limonowa» jako jeden z najciekawszych projektów w tym roku w kinie festiwalowym. Trudno przewidzieć jaki los w polskiej dystrybucji spotka film Rosjanina — poprzednie dwa filmy z oczywistych względów ominęły polskie kina. Czy tym razem film produkowany przez Włochy, Francję i Niemcy przy jednoczesnym udziale Pawła Pawlikowskiego odmieni ten stan? Trudno powiedzieć i może lepiej «Limonowa» się w polskich kinach nie spodziewać.
«Immersja», 31 maja 2024
Immersyjnie na Styk | gościnnie: Marcin Prymas odc. 4 | Cannes 2024
Dzisiejszym gościem naszego studia z Cannes jest Marcin Prymas — redaktor serwisu Pełna Sala oraz wieloletni uczestnik festiwali filmowych. Rozmawiamy o m.in. najnowszym filmie Kiriłła Sieriebriennikowa — Limanov: The Ballad.
[Ольга Бычкова:]
— Ну, вот этот вот фильм «Анора», который получил Золотую ветвь. Я, честно говоря, должна признаться вам в ужасном таком фейле, потому что, когда я услышала новость, что… или прочитала, что фильм с российским, так сказать, каким-то сюжетом там или с российским… с российской частью сюжета, получил Золотую вещь… ветвь, я сразу подумала: «О, круто, Серебренников получил Золотую ветвь, какая прекрасная история, какое удивительное признание». Но… и тут же, конечно понятно, что это не Серебренников, а Шон Бейкер… ⟨…⟩ Расскажите про «Лимонова». Ну, я не прошу у вас подробную рецензию. Расскажите просто, как это всё выглядело, как принимали и советуете ли вы, например, мне его обязательно смотреть.
[Алина Ребель:]
— Я, конечно, советую его обязательно смотреть, потому что это, безусловно, достойное кино. Это очень интересный взгляд. Его принимали… Смотрите, европейская пресса его страшно раскритиковала. И в первую очередь они сказали… писали о том, что фильм неровный, а такое немножко неврастеническое повествование. Но с моей точки зрения, здесь как раз форма и содержание очень совпали, вот поскольку персонаж заглавный очень неврастенически устроенный, то то, как ведёт Серебренников о нём повествование, очень органично укладывается как раз в передачу… вот в желание передать этот характер. Тут важно понимать — это не байопик, это не попытка рассказать Кирилла Серебренникова вот последовательно биографию Эдуарда Лимонова. Там не случайно в заголовке слово «Баллада». Это интерпретация, это в какой-то степени размышление о самом литературном наследии Лимонова. И там очень много на самом деле цитат из книги «Это я — Эдичка». Кроме того, это, как мы знаем, книги западного журналиста вообще. Т.е. взгляд на Лимонова там несколько отстранённый. А фильм мне очень понравился. Он мне понравился в первую очередь, тем, что потом уже сам Серебренников сформулировал. Лимонов в этом фильме является Джокером, вот тем самым Джокером, да, вот который… с которым мы знакомы ещё с картины Кристофера Нолана [Тодда Филлипса]. И моё, так сказать, личное отношение, восприятие этого персонажа в данном случае очень совпало. Кирилл Серебренников показывает человека амбициозного, неврастенического, напрочь лишённого эмпатии, кроме как к себе любимому, человека в какой-то степени одарённого, правда, эту одарённость там очень сложно оценить, потому что фильм-то англоязычный, фильм снят на английском языке. Соответственно, Серебренников, делая упор на поэзию Лимонова, она переводится на английский язык. Дальше из этих переводов не очень понятно, откуда собственно претензия Лимонова на то, что он такой вот прямо большой поэт, потому что стихи на английском языке звучат, ну, не особо впечатляюще. Огромная часть фильма посвящена его истории любви с первой [второй] женой Леной, и их эмиграции, и вот этих попыток вписаться в нью-йоркскую жизнь самого Лимонова…
[Ольга Бычкова:]
— О том, о чём он сам много писал.
[Алина Ребель:]
— Да, о чём он сам очень много писал. В общем и целом… И главное там, конечно, совершенно потрясающая роль Бена Вишоу, который играет Лимонова, которого совершенно удивительно было ждать на самом деле, что он проберётся в кожу этого очень русского и очень советского персонажа. Британец Вишоу, понимаете, с потрясающим британским говором тут говорит на английском языке с русским акцентом, причём очень хорошо проработанным русским акцентом. И он действительно потрясающе попадает в этот образ. Значит, к этому фильму, естественно, тоже масса претензий, что в общем всегда происходит…
[Ольга Бычкова:]
— Да, я поняла вас. Да-да, отлично, спасибо вам большое за это… этот рассказ, за эти объяснения, и за эти рекомендации. Спасибо вам.
Короче ладно. В 2024 году выкатывать «кинобалладу» о Лимонове — мягко говоря, исторически неуместно и аморально. На третьем году бойни, для идеологического обоснования которой Лимонов делал всё, что только мог.
Надо быть полным м@даком, типа Серебренникова, чтобы этого не понимать.
Сейчас Серебренников в комфортном интервью на «Медузе» удобно прикрылся: мол, это не про физического Лимонова кино, а про одноименного персонажа книги Каррера. Как будто это что-то другое. Серебренников — хитрый холодноглазый сурковский жучила, в фальшивой шкуре прекраснодушного интеллигента.
Думаю он когда-нибудь и про какого-нибудь Прилепина снимет кино, когда Прилепина добьют. Про дегенеративного мента-писателя. Сделает из него пост-Лермонтова. Тоже все схавают.
Удивительно видеть на условной «Медузе» рядом миленькое дружеское интервью с Серебренниковым про Лимонова — и фотогалереи разрушенных торговых центров в Харькове.
«Facebook», 31 мая 2024 года
Станислав Белковский: Собственно «НБП» — это был арт-проект Лимонова — ни больше, ни меньше того. Поэтому всякие попытки Кремля создать «НБП без Лимонова» были заведомо обречены на поражение, поскольку у этого арт-проекта нельзя было заменить автора. Он был тотальной собственностью Лимонова. Поэтому, если актёры этого иммерсивного театра, т.е. члены «НБП», активисты «НБП» начинали высказывать какую-нибудь отдельную самостоятельную политическую позицию или претендовали на избыточную публичность, то Эдуард Вениаминович их резко всячески осаживал, задвигал на место, как Карабас-Барабас своих кукол.
В запрещенной Национал-большевистской партии (НБП) произошел раскол. Лидер ее московского отделения Роман Попков был обвинен во «фракционной деятельности», в общении с оперативниками МВД и ФСБ и исключен из организации. Вместе с ним заявления о выходе из рядов нацболов написали практически все активисты московского отделения.
Как пояснил «Ъ» Роман Попков, «противоречия» у нацболов начались в феврале, когда их лидер Эдуард Лимонов объявил о намерении баллотироваться в президенты РФ в 2012 году.
«Непонимание возникло у многих,
— рассказал господин Попков.—
Заявление было сделано без обсуждения и без согласования с нашими партнерами по коалиции «Другая Россия». Надеяться, что выборы 2012 года будут честными, не приходится, а значит, и рассчитывать на серьезную полемику тоже глупо».
Активисты отделения сначала держали свое мнение при себе, однако в течение последних дней довели его до сведения господина Лимонова и его ближайшего окружения. В ответ господин Попков был жестко раскритикован и вместе со своим соратником Дмитрием Суминым вчера исключен из организации.
⟨…⟩
Роман Попков пришел в НБП в 1999 году. До этого состоял в брянском отделении «Русского национального единства». В 2004 году возглавил столичное отделение нацболов. Принимал участие в нескольких громких акциях лимоновцев — захвате общественных приемных администрации президента и «Единой России». В 2006 году Роман Попков был взят под стражу по делу о нападении неизвестных на Эдуарда Лимонова и его соратников у здания Таганского суда. В 2008 году он был приговорен к двум годам и трем месяцам лишения свободы по статье УК РФ «Хулиганство», но вскоре вышел на свободу, так как отбыл почти весь срок в СИЗО.
В руководстве запрещенной НБП сообщили, что господа Попков и Сумин исключены за
«фракционную деятельность и общение с оперативными сотрудниками ФСБ и УБОП»,
Роману Попкову инкриминировано также то, что с февраля 2009 года он
«конспиративно готовил раскол среди сторонников Эдуарда Лимонова с целью подчинения их себе лично».
Руководить столичным отделением нацболов с сегодняшнего дня будет лично господин Лимонов.
Господин Попков подчеркнул, что после его исключения из рядов нацболов заявления о выходе из организации написали 32 из 40 активистов столичного отделения (речь идет не о рядовых лимоновцах, точное число которых неизвестно, а об организаторах и постоянных участниках акций протеста).
«Мы действительно общались с УБОПом, пытались убедить их занять нашу сторону. Мы пытались наладить связи с регионами, тем более что федеральное руководство эту задачу провалило,
— заявил экс-нацбол.—
В итоге нам предъявили обвинения в стиле российского правосудия».
По словам Романа Попкова, московское отделение нацболов станет самостоятельной организацией:
«Мы уважаем вклад Эдуарда Лимонова в нашу судьбу. Я за него два года в тюрьме отсидел, но теперь у нас своя дорога».
Это уже не первый раскол в признанной экстремистской и запрещенной организации. В 2006 году из нее со скандалом вышло несколько десятков активистов, которые пытались создать «НБП без Лимонова» — Национал-большевистский фронт. Однако конкурировать с нацболами это движение так и не смогло.
Господин Лимонов заявил «Ъ», что «не хотел бы много говорить о случившемся».
«Я чувствую себя как главнокомандующий, у которого дезертировала лишь небольшая часть взвода во главе с взводным»,
— объяснил он. Лидер нацболов добавил, что многие написавшие заявление о выходе из НБП уже давно находятся не в Москве, а за границей и что столичное отделение организации продолжит свою работу.
«Это самый серьезный кризис в рядах нацболов за всю их историю,
— считает член федерального политсовета движения «Солидарность» Илья Яшин.—
Все предыдущие исходы нацболов от своего лидера проходили не без участия спецслужб, а сейчас раскол произошел только по идеологическим мотивам, ушли многие пользовавшиеся авторитетом активисты. В организации явный кризис, и ее ждет либо реформа, либо загнивание».
[Юля Азарова:]
— В субботу 25-го мая закрылся 77-й Каннский фестиваль. Золотую Пальмовую ветвь получила картина «Анора» американского кинорежиссёра Шона Бейкера. В ней сыграли сразу несколько российских артистов, в том числе Марк Эдельштейн, Юрий Борисов и Алексей Серебряков. Так же в программе конкурса — фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов: Баллада об Эдичке», который рассказывает о жизни писателя и идеолога «Национал-Большевистской Партии России» Эдуарда Лимонова. Кстати, включение этой картины в конкурс некоторые обозреватели сочли сомнительным на фоне российской агрессии в Украине. Я напомню. Вот что было в программе «Национал-Большевистской Партии», основателем которой Лимонов был наряду, кстати, с Александром Дугиным.
«Денонсируем Беловежский договор, и, как следствие, границы России будут пересмотрены. Объединим всех русских в одном государстве. Территории отколовшихся от нас «республик», где русское население составляет более 50 процентов, будут присоединены к России путём проведения местных референдумов и их поддержки Россией (Крым, Северный Казахстан, Нарвский район и прочие)».
Конец цитаты. О том, чем заполнился нынешний фестиваль в Каннах и действительно ли всё так однозначно с фильмом «Лимонов», мы поговорили с кинокритиком Антоном Долиным. ⟨…⟩ Вы говорили, что вам фильм-победитель — «Анора» Шона Бейкера — не понравился. Вы также отмечали, что в нём можно проследить романтизацию русских. Что не так именно с показом русских в картине «Анора»? И вы можете вообще представить себе контекст, в котором фильмы с персонажами-русскими сейчас был бы уместен?
[Антон Долин:]
— Послушайте, но фильм «Лимонов», с моей точки зрения… (можно его считать совершенно неудачным) но ничего неуместного в нём не было. Лимонов очень уместный персонаж для анализа сегодняшнего дня. И Серебренников сказал на премьере: это фильм в том числе о том, откуда берётся насилие, которое сейчас охватило весь мир, и является источником этого насилия, одним из главных источников. И вот Лимонов, который все эти идеи имперскости так любил, и который так ликовал в момент аннексии Крыма. Вот, пожалуйста, откуда он взялся. Его эмиграция, его отношения с Западом своеобразное. Его отношение с женщинами. Его отношение с собственным творчеством. Всё это анализируется в фильме Серебренникова. Можно сколько угодно обсуждать: хорошо это сделано или плохо. На мой взгляд гениально сыграл Бен Уишоу. У сценария фильма есть свои недостатки. Но это всё нюансы. Но ничего неуместного у этого фильма я не увидел. Я слышал отзывы украинцев, что вот Лимонов был плохой, поэтому фильм о нём сейчас неуместен. По-моему, это странная логика.
Новая звезда киноиндустрии, краш всея Руси — и это не только наше мнение! Судите сами: в 2019 году актер дебютирует в сериале «Кухня. Война за отель», потом покоряет наши сердца ролями Кости в «Жить жизнь» и Степного волка в «Медиаторе» — а уже в 2024 позирует на красной дорожке в Каннах (а еще в этом году он стал лауреатом нашей премии «ТОП 30. Самые знаменитые люди Уфы» — 2024!) Фильм с его участием «Лимонов. Баллада об Эдичке» (первая англоязычная картина Кирилла Серебренникова!) вошел в основную программу Каннского кинофестиваля.
— Как ощущается каннский вайб?
— Не передать словами! Я впервые оказался на той самой красной дорожке, по которой семьдесят семь раз проходили все голливудские актеры — те, кого я люблю, на кого равняюсь. Я просто находился в моменте, глубоко дышал и пытался осознавать происходящее. К черту фотографов! К черту все! Важно то, что ты находишься здесь, сейчас — и вместе с командой представляешь большое кино, которое войдет в историю. Потрясающее чувство.
— Кстати, кого вы играете в «Эдичке»?
— Одного из троицы «врагов Эдди», которые на протяжении фильма то и дело мелькают в разных ипостасях. То мы уличные музыканты, то снобы-аристократы, то модели, которые топлесс снимаются с Хелен — возлюбленной героя, то ее воображаемые любовники. Такая фишечка, о ней знает только Кирилл и мы — возможно, зрители ее даже не заметят, но в этом и есть магия кино.
— Как проходили съемки? Это же не первый ваш опыт работы с Серебренниковым, верно?
— Невероятно масштабно: представляете, на окраине Риги отстроили целый Нью-Йорк семидесятых — с кинотеатрами, барами, ресторанами, химчистками, прачечными. Триста человек массовки, машины того времени… В общем, это было потрясающее путешествие, которое закончилось Каннами. А с Кириллом Семеновичем мы знакомы давно: я и двое моих друзей после выпуска из театральной академии мечтали у него работать, по шесть-восемь часов ждали его у входа в «Гоголь-Центр» — как сейчас помню эту красную дверь! — но он говорил, что набора сейчас нет. В итоге за полтора года мы так его допекли, что он сдался и сказал — ладно, приходите на репетицию. Так все и началось: я получил одну из главных ролей в спектакле «Озеро», а потом Серебренников позвал меня сниматься в кино — был такой короткометражный фильм Out of the Box, снятый в коллаборации с H&M — я сыграл там Дьяволенка.
Militant revoluționar, bătăuș, scriitor clandestin, majordom al unui milionar din Manhattan, dar și poet incisiv, iubitor de femei frumoase, răzbunător, agitator politic și romancier care a scris despre propria măreție. Bazat pe romanul lui Emmanuel Carrère, povestea vieții lui Eduard Limonov este o călătorie prin Rusia, America și Europa în a doua jumătate a secolului XX.
Selecționat în Competiția Oficială la Cannes 2024!
En mai, le nouveau film de Kirill Serebrennikov, « Limonov », a été présenté au Festival de Cannes. Pour le réaliser, l'auteur s'est inspiré des textes autobiographiques du leader du Parti national-bolchevique, NBP, et du roman éponyme d'Emmanuel Carrère. Le film se concentre sur les déboires amoureux et la soif de gloire de Limonov, mais fait abstraction de ses idées et agissements destructeurs. « Je ne voulais pas connaître cette partie de sa vie », affirme le réalisateur dans un entretien. En réalité, Limonov fut un impérialiste grand-russe et un criminel. Il fait partie de ceux qui ont semé les graines de la guerre d'agression actuelle. Le traiter à la légère est un procédé douteux. Nous publions une réaction d'Igor Eidman, un opposant russe, qui parle de la nocivité des idées de Limonov.
Limonov était l'un des précurseurs idéologiques du poutinisme, le créateur de fait du concept néofasciste du « monde russe », qui est maintenant inscrit dans la Constitution russe. Alors que dans les années 1990, Poutine volait de l'argent à Saint-Pétersbourg destiné à l'achat de nourriture et protégeait les jeux de hasard, Limonov tentait d'unir et de soulever contre les autorités locales les communautés russophones des pays post-soviétiques, des pays baltes et du Kazakhstan jusqu'aux régions ukrainiennes du Donbass et de la Crimée. En fait, il faisait ce qui deviendrait, deux décennies plus tard, la politique d'État de la Russie de Poutine. Dans l'article « Scénario d'une insurrection armée » (1998), inclus dans son livre « Anatomie d'un héros », Limonov a formulé les techniques de la guerre hybride et créé un scénario de son application contre l'Ukraine.
Je pense que la coïncidence frappante entre le scénario de Limonov et le déroulement réel de l'agression russe n'est pas fortuite. Il est probable que l'un des organisateurs de l'invasion en Ukraine, bibliophile et misanthrope, Vladislav Sourkov, a lu l'« Anatomie d'un héros ».
Voici les étapes de la guerre réelle et informationnelle contre l'Ukraine selon Limonov et Poutine :
provocation de conflits, déstabilisation de la situation dans le territoire occupé ;
falsification des informations sur ces événements dans les médias ;
propagation de rumeurs paniques dans la population locale, déclenchement d'une hystérie de masse ;
entraînement des habitants locaux dans la guerre avec de fausses informations sur les menaces dirigées contre eux ;
armement massif des personnes ainsi trompées ;
participation des troupes régulières sous couvert de « miliciens » et de volontaires locaux (l'unique innovation de Poutine).
Le conflit armé, décrit par Limonov et mis en œuvre par Poutine, peut être qualifié de guerre postmoderne, où « la queue remue le chien » : les rumeurs délibérément propagées dans les médias ne décrivent pas les événements en cours, mais les forment. Ainsi, les rumeurs provocatrices sur le massacre imminent de la population russe par les « bandéristes » ont servi de déclencheur à la guerre dans le Donbass. Limonov proposait de provoquer la guerre par la falsification de « preuves » de massacres de masse de Russes par les forces ukrainiennes. Les objectifs des provocations, tant dans le scénario de Limonov que dans la pratique de Poutine, sont les mêmes : déclencher une psychose anti-ukrainienne de masse en Russie et dans les régions russophones de l'Ukraine, puis
« une transition brutale… de l'indignation impuissante populaire à la voie de la guerre, d'où il serait impossible de se retirer »
(citation du même ancien article de Limonov).
Lisons le scénario de Limonov (toutes les citations sont entre guillemets) et comparons avec les événements réels récents.
Limonov proposait de récupérer dans des morgues locales et de présenter comme victimes des forces ukrainiennes
« 50 à 100 cadavres de jeunes gens plus ou moins jeunes… Des groupes de journalistes, russes et étrangers, sont amenés à l'endroit où les corps sont rassemblés. Arrivés près de la tranchée avec les cadavres ensanglantés et à moitié enterrés, les journalistes commencent à filmer frénétiquement les corps. Les prises de vue télévisées et photographiques de 50 à 100 cadavres bouleverseront l'opinion publique russe. Des titres comme « Les forces spéciales ukrainiennes ont fusillé 93 adolescents russes, dont une fille de 13 ans » ébranleront toute la Russie. »
Tout cela rappelle fortement la guerre informationnelle actuelle de la Russie contre l'Ukraine. Vous souvenez-vous de l'histoire fabriquée du « garçon crucifié » dans le Donbass, et d'autres fausses informations sur la découverte de fosses communes de « victimes de l'armée ukrainienne » ?
Limonov avait prédit avec précision l'effet d'une provocation informationnelle anti-ukrainienne de grande envergure. C'est exactement ce qui s'est passé presque vingt ans plus tard :
« La Russie, tremblante, a cru au crime… Comme la télévision russe est partiellement reçue en Ukraine, les Russes vivant en Ukraine — 11 millions de personnes — seront également obligés de trembler. »
Limonov a très clairement décrit une nouvelle méthode d'organisation de la guerre : d'abord, une image médiatique est créée, puis le mythe devient réalité.
« Le groupe NBP pour les relations avec les médias travaille à pleine capacité, fournissant des informations inquiétantes aux médias chaque heure… L'objectif de l'information : inciter à des mesures extrêmes, à participer à une (encore inexistante) insurrection, convaincre les hésitants qu'ils ne seront ni les premiers ni seuls. »
C'est ainsi que cela s'est ensuite passé dans le Donbass. Les habitants locaux y ont été utilisés à leur insu : sous prétexte de lutter contre la menace mythique bandériste, ils ont été entraînés dans une agression armée réelle de la Russie contre l'Ukraine.
Dans le Donbass, Poutine a fidèlement mis en œuvre le scénario criméen de Limonov. Des dizaines de milliers de combattants, sous la direction des services spéciaux, ont été rassemblés dans une enclave pirate à la frontière russo-ukrainienne, puis des unités régulières de l'armée russe sont venues les aider.
Limonov a tenté de croiser idéologiquement le fascisme et le stalinisme. Ce n'est pas pour rien que le drapeau du NBP ressemble tant au drapeau nazi, sauf qu'au lieu de la croix gammée, on y a inséré la faucille et le marteau soviétiques. Poutine a réussi, en combinant le culte du passé soviétique et le nationalisme agressif dans le style fasciste, à réaliser le projet idéologique de Limonov en pratique. Après 2014, Limonov a cessé d'être un opposant militant non pas parce qu'il s'est « soumis à Poutine », mais parce que Poutine est devenu en grande partie un « limonoviste ».
Серебренников снял сочувственный фильм не о писателе, а о военном преступнике Лимонове, который стоял у истоков агрессии против Украины и даже разработал план информационной провокации, давшей ей старт.
Лимонов был одним из идеологических предтеч путинизма, фактическим создателем неофашистской концепции «Русского мира», вошедшей теперь в российскую конституцию. Пока в 90-е Путин тырил в Петербурге деньги, предназначенные на закупку продовольствия, и крышевал игорный бизнес, Лимонов пытался объединить и поднять против местных властей русскоязычные общины постсоветских стран от стран Балтии и Казахстана до украинских Донбасса и Крыма. То есть занимался тем, что станет через пару десятков лет государственной политикой путинской России. Более того, Лимонов сформулировал основы технологии гибридной войны и создал сценарий их применения против Украины. Сделано это было в статье «Сценарий вооруженного восстания», которая вошла потом в его книгу «Анатомия героя».
Думаю, что удивительное совпадение лимоновского сценария и реального хода российско агрессии неслучайны. Наверняка, один из организаторов вторжения в Украину, книголюб и человеконенавистник Владислав Сурков читал «Анатомию героя».
⟨…⟩
Итак, этапы проведения реальной и информационной войны против Украины по Лимонову и Путину:
провокация столкновений, дестабилизация ситуации на захватываемой территории,
фальсификация информации о происходящем в СМИ,
распространение среди местного населения панических слухов, разжигание на их основе массовой истерии,
втягивание в войну местных жителей с помощью заведомо ложной информации о направленных против них угрозах,
массовое вооружение одураченных людей,
участие в войне регулярных войск под видом местных «ополченцев» и добровольцев (этот пункт отсутствует в сценарии Лимонова, но не в практике Путина),
использование войны для решения внутриполитических задач ее инициатора (по Лимонову для свержения существующей власти, по Путину для ее укрепления).
Вооруженный конфликт, описанный Лимоновым и реализованный Путиным, можно назвать постмодернистской войной, в которой «хвост виляет собакой»: СМИ и специально распространяемые слухи не описывают происходящие события, а формируют их. Детонатором войны в Донбассе были провокационные слухи о предстоящей резне русского населения «бандеровцами». Лимонов предлагал спровоцировать войну с помощью фальсификации «доказательств» массового убийства россиян украинскими силами правопорядка. Цели провокаций и в сценарии Лимонова, и в практике Путина одни и те же — разжигание массового антиукраинского психоза в России и русскоязычных областях Украины, а затем
«резкий перевод… из стадии народного бессильного возмущения на тропу войны, с которой хочешь не хочешь, уже нельзя будет свернуть»
(цитата из той же давнишней статьи Лимонова).
Читаем сценарий Лимонова (все цитаты закавычены) и сравниваем с реальными событиями последнего времени.
Лимонов предлагал позаимствовать из местных моргов и выдать за жертвы украинских сил
«50–100 трупов более или менее молодых людей… К месту, где собраны трупы, привозят группы журналистов, российских и иностранных. Оказавшись у траншеи с окровавленными и полузасыпанными землей трупами, журналисты начнут лихорадочно снимать трупы. Теле- и фотосъемки от 50 до 100 трупов взорвут российское общественное мнение. Заголовки вроде «Украинский спецназ расстрелял 93 русских подростка, среди них девочка 13 лет» выведут из равновесия всю Россию».
Не правда ли, все это очень сильно напоминает сегодняшнюю российскую информационную войну против Украины. Помните историю о «распятом мальчике», а сколько уже было лживых вбросов об обнаружении массовых захоронений «жертв украинской армии».
Лимонов абсолютно точно спрогнозировал эффект масштабной антиукраинской информационной провокации. Именно так и произошло почти двадцать лет спустя:
«Россия, содрогнувшись, поверила в злодеяние… Так как российское телевидение частично принимается на Украине и первые неожиданные сообщения никто не успеет остановить, то вынуждены будут вздрогнуть и русские, живущие на Украине, 11 миллионов человек».
Лимонов очень четко прописал новую методику организации войны: вначале создается информационная картинка, а потом миф становится реальностью.
«Группа НБП по связям со СМИ работает на полную мощность, ежечасно снабжая СМИ тревожной информацией… Цель информации: склонить к крайним мерам, к участию в (пока еще не существующем) восстании колеблющихся… Убедить их, что они не будут первыми и не будут одинокими».
Именно так впоследствии и произошло в Донбассе. Местных жителей там «использовали в темную»: под видом борьбы с мифической бандеровской угрозой втянули в участие в реальной вооруженной агрессии России против Украины.
В Донбассе Путин пунктуально реализовал крымский сценарий Лимонова. Десятки тысяч боевиков под руководством спецслужб были стянуты в пиратский анклав на российско-украинской границе, а потом на помощь им пришли регулярные части российской армии.
Лимонов пытался идеологически скрестить фашизм и сталинизм. Недаром знамя НБП так похоже на нацистское, только вместо свастики в него вмонтирован советский серп и молот. Путину удалось, совместив культ советского прошлого и агрессивный национализм в фашистском стиле, реализовать лимоновский идеологически проект на практике. Лимонов после 2014 фактически перестал быть воинствующим оппозиционером не потому, что «лег под Путина», а из-за того, что Путин стал во многом «лимоновцем».
А знаете ли вы, что сегодняшняя «гибридная война» против Украины была достаточно точно и цинично описана еще в конце 90-х в статье Лимонова «Сценарий вооруженного восстания», которая вошла потом в его книгу «Анатомия героя»?
Возможно удивительное совпадение лимоновского сценария и реального хода войны неслучайны. Уверен, что один из организаторов вторжения в Украину, книголюб и человеконенавистник Владислав Сурков читал «Анатомию героя».
⟨…⟩
Итак, этапы проведения реальной и информационной войны против Украины по Лимонову и Путину:
провокация столкновений, дестабилизация ситуации на захватываемой территории,
фальсификация информации о происходящем в СМИ,
распространение среди местного населения панических слухов, разжигание на их основе массовой истерии,
втягивание в войну местных жителей с помощью заведомо ложной информации о направленных против них угрозах,
массовое вооружение одураченных людей,
участие в войне регулярных войск под видом местных «ополченцев» и добровольцев (этот пункт отсутствует в сценарии Лимонова, но не в практике Путина),
использование войны для решения внутриполитических задач ее инициатора (по Лимонову для свержения существующей власти, по Путину для ее укрепления).
Вооруженный конфликт, описанный Лимоновым и реализованный Путиным, можно назвать постмодернистской войной, в которой «хвост виляет собакой»: СМИ и специально распространяемые слухи не описывают происходящие события, а формируют их. Детонатором войны в Донбассе были провокационные слухи о предстоящей резне русского населения «бандеровцами». Лимонов предлагал спровоцировать войну с помощью фальсификации «доказательств» массового убийства россиян украинскими силами правопорядка. Цели провокаций и в сценарии Лимонова, и в практике Путина одни и те же — разжигание массового антиукраинского психоза в России и русскоязычных областях Украины, а затем
«резкий перевод… из стадии народного бессильного возмущения на тропу войны, с которой хочешь не хочешь, уже нельзя будет свернуть»
(цитата из той же давнишней статьи Лимонова).
Читаем сценарий Лимонова (все цитаты закавычены) и сравниваем с реальными событиями последнего времени.
Лимонов предлагал позаимствовать из местных моргов и выдать за жертвы украинских сил
«50–100 трупов более или менее молодых людей». «К месту, где собраны трупы, привозят группы журналистов, российских и иностранных. Оказавшись у траншеи с окровавленными и полузасыпанными землей трупами, журналисты начнут лихорадочно снимать трупы. Теле- и фотосъемки от 50 до 100 трупов взорвут российское общественное мнение. Заголовки вроде «Украинский спецназ расстрелял 93 русских подростка, среди них девочка 13 лет» выведут из равновесия всю Россию».
Не правда ли, все это очень сильно напоминает сегодняшнюю российскую информационную войну против Украины. Помните историю о «распятом мальчике», а сколько уже было лживых вбросов об обнаружении массовых захоронений «жертв украинской армии».
Лимонов абсолютно точно спрогнозировал эффект масштабной антиукраинской информационной провокации. Именно так и произошло почти двадцать лет спустя:
«Россия, содрогнувшись, поверила в злодеяние… Так как российское телевидение частично принимается на Украине и первые неожиданные сообщения никто не успеет остановить, то вынуждены будут вздрогнуть и русские, живущие в Украине, 11 миллионов человек».
Далее по сценарию Лимонова идет раздача оружия с целью обострения конфликта.
«Оружие немедленно раздается как своим, так и просто энергичной молодежи… часть его можно будет просто раздать на ялтинских и феодосийских пляжах молодежи с российскими паспортами».
Путинские спецслужбы поступили практически по лимоновскому рецепту, подливая бензин в костер войны на Донбассе, раздавали оружие направо и налево — всяким авантюристам, «казакам», «добровольцам» и т.д.
Лимонов очень четко прописал новую методику организации войны: вначале создается информационная картинка, а потом миф становится реальностью.
«Группа НБП по связям со СМИ работает на полную мощность, ежечасно снабжая СМИ тревожной информацией… Цель информации: склонить к крайним мерам, к участию в (пока еще не существующем) восстании колеблющихся… Убедить их, что они не будут первыми и не будут одинокими».
Именно так впоследствии и произошло в Донбассе. Местных жителей там «использовали в темную»: под видом борьбы с мифической бандеровской угрозой втянули в участие в реальной вооруженной агрессии России против Украины.
Для Лимонова, как и для Путина, Украина — не главное. Основная цель их «проектов» — Россия. Лимонов мечтал организовать крымское восстание, чтобы перенести его в Москву. Для Путина крымско-донбасская авантюра — средство укрепления своей личной диктатуры.
«Следует понимать, что возникновение конфликта между русским населением и украинскими оккупационными войсками не есть самоцель, а лишь неизбежно необходимый первый этап вооруженного восстания с целью смены власти в Москве… В Крым стянутся все, кто воевал в Приднестровье, в Сербии, в Чечне. Таких людей сейчас десятки тысяч».
В Донбассе Путин пунктуально реализовал крымский сценарий Лимонова. Десятки тысяч боевиков стянуты в пиратский анклав на российско-украинской границе. А вот реализуется ли другая мечта Лимонова о том, что эти боевики станут детонатором взрыва уже в самой России, о том, что
«Крым (то есть сегодня Донбасс) будет нашей Сьерра-Маэстрой, откуда мы придем в нашу Гавану, в Москву»?
Применяя методику Лимонова, Путин забывает под какие цели она была создана. Ее реализация может ударить и по самому диктатору. Путину пока удается использовать войну для укрепления своей власти. Но вероятность того, что эта война похоронит его режим, также не исключена. В любом случае, все эти донбасские отморозки, вооруженные современным оружием, явно не остановятся на достигнутом, рано или поздно они будут убивать и в России.
«Pieces of a Woman» filmmaker Kornél Mundruczó is set to direct «The Revolution According to Kamo,» an epic drama about the early life of Joseph Stalin. The Hungarian filmmaker's last feature, «Pieces of a Woman,» earned an Oscar nomination for Vanessa Kirby.
Oscar-winning filmmaker Paweł Pawlikowski («Cold War,» «Ida») and scriptwriter Ben Hopkins («Limonov: The Ballad of Eddie») penned the original screenplay which was adapted by Kata Weber, a frequent Mundruczó collaborator.
На этой неделе готов поделиться с вами своими эмоциями с прошедшего 77 Каннского кинофестиваля. Всего в Каннах мне удалось посмотреть 24 фильма: большинство фильмов из основной программы, но были и поразительные картины, представленные вне конкурса, а также в параллельных секциях.
За эту неделю расскажу вам о своих восторгах, разочарованиях и недоумениях.
Фильм первый.
Начну с работы Кирилла Серебренникова (признан иноагентом на территории РФ): «Лимонов, баллада об Эдичке».
Думаю что это самая неудавшаяся работа режиссера, сделанная на скорую руку и, по традиции, перегруженная плохой актерской игрой и грязными сценами. С*ськи ради с*сек, пафос ради пафоса. Неинтересное кино про неинтересного человека. Художественное решение картины очень сильно напоминает произведение «Брат 3», но по уровню* до «Брата 3» не дотягивает.
Твердая двойка по десятибалльной шкале.
На премьере данной картины находился в корбее (это такое место между партером и балконом), наблюдал за реакцией зала со стороны. Такое ощущение, что фильм был сделан ради одного перфоманса — выступления режиссера перед залом после финальных титров.
На половину зала это не произвело никакого впечатления.
Подогнали мне тут пиратскую копию фильма Кирилла Серебренникова «Лимонов: Баллада», с Беном Уишоу и Викторией Мирошниченко в главных ролях.
Фильм очень длинный, а звук кошмарный.
Промучившись часа полтора, я приглушил озвучку до минимума.
Фильм заявлен как биографический и посвящен одной из самых ярких фигур нашей культуры, второй половины 20 века.
Это правда, на мой вкус Саша Соколов, Михаил Шишкин и Эдуард Лимонов,— три титана современной русской прозы.
На читающем Западе Лимонов вообще является культовым литератором.
Во многом этому поспособствовала новеллистическая биография «Лимонов» Эммануэля Каррера, ставшая на Западе литературным бестселлером.
Серебренников заявил свой фильм как экранизацию хита Каррера, исключительно для продвижения на рынке.
У Серебренникова большая часть фильма это история жизни Лимонова в Нью-Йорке с Леной Щаповой.
Он тезисно коснулся всех периодов жизни Лимонова, но главная его женщина Наталия Медведева не упоминается вообще?
Правда в этом фильме присутствует, но на 90%, это буйные сексуальные фантазии Серебренникова.
Правдивость этого периода жизни Лимонова имеет огромное значение для будущих зрителей, т.к. вернувшись в Москву, он кардинально изменился и все знают совершенно другого человека.
Не могу вспомнить, остался ли сегодня кто-нибудь из живых, знавших Лимонова начала 70-х?
Ну, кроме Лены Щаповой, конечно.
Ныне, она графиня де Карли.
В те годы мы все называли её Козлик (девичья фамилия Козлова).
Сегодня, многие женщины охотятся за богатыми мужчинами.
В 70-е, женщины коллекционировали статусных мужчин.
Витя Щапов был и то, и другое.
Он был тогда самым модным коммерческим графиком…пожалуй, Цванг ещё.
Он был одним из самых богатых людей в СССР.
Внешне, он совсем не походил на «ходока»,— маленький, смолоду плешивенький…
Но, он был очень остроумным и несказанно щедрым.
Когда ему было немного за сорок, он соблазнил и женился на 17-летней Лене.
Витя знал Козлика с её лет 3-х (он долго романил с её старшей сестрой).
В те годы, в богемной тусе Москвы было человек 50, не больше.
Все знали обо всех всё!
Когда я жил в «Драматурге», вся русская литература, с детьми, внуками и собаками, вываливала с утра во двор и сплетничали все до одурения!
Были даже сексуальные летописцы.
Нахлынет бывало тоска, позвонишь Вите Горохову и он сходу поведает о том, как в 1938 году, одна культурная глыба с другой, в 30* мороз, в трамвае, на конечной остановке в Сокольниках…
В фильме Серебренникова, Козлик представлена жрицей порока.
Если бы в 70-е, её кто-нибудь так представил, все бы гомерически хохотали.
Да и во всём остальном, ничего плохого я о ней никогда не слышал.
Да и о других, я ничего кошмарного от неё никогда не слышал.
О том, что она была достойным человечеком говорит сам факт её второго замужества.
Несколько дней назад 77-й Каннский кинофестиваль закончился победой «Аноры» Шона Бейкера, но глобальные итоги смотра на Круазет будут обсуждаться еще долго. Лев Карахан делится своими впечатлениями от фестивальной программы этого года, осмысляя ее внимание или безразличие к актуальным темам.
⟨…⟩
В этом году было совсем нетрудно расшифровать месседж арт-директора Каннского фестиваля Тьерри Фремо, который унаследовал от своего легендарного предшественника Жиля Жакоба авторский подход к формированию конкурсной программы.
Уже в фильме, открывавшем фестиваль,— «Втором акте» французского режиссера-провокатора Квентина Дюпьё,— можно было распознать установку на недоверие к реальности, которая то ли есть, то ли ее нет.
«Реальность — это реальность. Время от времени»,— говорит героиня Леи Сейду Флоранс. А герой Луи Гарреля Давид даже призывает ее полностью отказаться от идентификации с окружающим миром, который уже давным-давно вышел из-под контроля.
Киношные пиротехнические взрывы дважды не приносят никакого вреда нелепому официанту из придорожного кафе «Второй акт», в котором собираются герои. Это явно подтверждает игривую несерьезность всего происходящего на экране. Известные французские актеры беспрерывно болтают о политкорректности, отмене культуры и других острых темах. При этом они постоянно и с удовольствием заглядывают в камеру, прозрачно намекая, что действие фильма — всего лишь кино в кино. Рельсы для операторской тележки «Долли», которые в финале картины проложены через поля, леса и горы, опутывая весь мир, придают легкомысленным авторским обобщениям видимость глобальности.
Веселый релятивизм отдельно взятого французского режиссера-озорника, конечно же, не исчерпывал содержание как всегда сложно устроенной и разнообразной программы Канн-2024. Но все же была в ней некая изначально определившаяся устойчивая расположенность мировой киноэлиты к отстранению той реальности, которая действительно начинает все более агрессивно выходить из-под контроля и одержима конфронтацией. Реальность эта насчитывает уже 57 региональных конфликтов, из которых как минимум семь позволяют экспертам все чаще констатировать, что третья мировая война, как ее ни называй — гибридной, прокси или как-то еще,— уже началась.
В этом году случилось так, что лицо фестиваля определили не фильмы, взаимодействующие с реальностью в любом случае, а прежде всего впечатляющие и по-настоящему праздничные вручения почетных «Золотых пальмовых ветвей» безусловно их заслужившим американским кинематографистам: актрисе Мэрил Стрип — на открытии, и режиссеру-продюсеру Джорджу Лукасу — на закрытии.
В том естественном достоинстве, с которым Мэрил Стрип принимала награду и поток написанных на бумажке комплиментов от Жюльет Бинош, было действительно что-то сакральное, приводившее каннскую аудиторию в радостное (до слез) возбуждение. Была какая-то завораживающая ребячливая растерянность и в том, как небожитель Лукас принимал приз из рук своего не менее великого друга и соратника Френсиса Форда Копполы.
О кино как комфортном бомбоубежище, с его немеркнущей славой звезд и утешительной способностью перекрывать «низкие истины» реальности «возвышающим обманом» экранной условности, говорил не только фильм открытия. То, что жизнь, в конце концов,— это всего лишь кино в кино, подтверждала и замысловатая картина «Гранд тур» португальца Мигеля Гомеша, получившего престижный приз за режиссуру. Путешествия жениха и невесты, изысканно и артистично им разыгранные, происходят не только в пространстве («паломничество в страну Востока»), но и во времени. Действие фильма, начавшись в 1918 году, постоянно соседствует с хроникой беспорядочной современной жизни азиатских мегаполисов. Но встретиться жениху и невесте так и не удается. Эдвард, разделяющий дурные предчувствия своего друга — курильщика опиума о конце имперского мира, погружается в наркотическое забытье, а его невеста Полли едва не погибает, оставив «райский сад» (Англию) ради «джунглей» (термины из словаря Жозепа Борреля — главы нынешней дипломатии Евросоюза). Не погибает Полли потому, что в финале мы слышим команду «Стоп!» — камера отъезжает, свет гаснет и вся история оказывается всего лишь кинематографической фантазией.
Еще более откровенно и прямолинейно курс конкурсной программы на отстранение реальности кинематографом поддерживал фильм Кристофа Оноре «Дорогой Марчелло!». Кьяра Мастроянни, играющая саму себя, в этой картине пытается компенсировать неопределенность собственной актерской карьеры перевоплощением в своего прославленного отца — Марчелло Мастроянни. Дочь, особенно с приклеенными усами, действительно на него очень похожа. Но беда в том, что все драматургические усилия в этой экстремальной ностальгической коллизии сводятся к тому, чтобы погружение Кьяры и ее мамы Катрин Денёв (тоже играющей саму себя) не выглядело тихим помешательством, а, наоборот, являлось подтверждением жизнеутверждающей силы экранного образа, возвращенного из прошлого.
Однако сегодня для того, чтобы надежно обуздывать немилосердную реальность, собственного эстетического авторитета все еще очень молодому искусству кино вроде как недостаточно. Когда-то на первые признаки деградации реальности и ее исходной устойчивости кинематограф отвечал растерянностью фотографа Томаса в фильме Микеланджело Антониони «Фотоувеличение» («Золотая пальмовая ветвь» 1967 года). Потом, в 90-е, в эпоху расцвета постмодерна, кинематографическая генерация Линча — Тарантино — Триера яростно огрызалась и пыталась защититься от все более неустойчивой реальности провокативным кинематографическим экстримом. Кирилл Разлогов даже напутствовал этот экстрим определением «неоварварство». Теперь нарастающее уже не по дням, а по часам давление всемирной неопределенности заставляет кино, явно утратившее былую самонадеянность, искать спасение и стабильность в сугубо сказочной перспективе. И прежде близкая кинематографу, она все же никогда полностью не закрывала от него горизонт живой реальности.
Когда два года назад, обсуждая итоги очередного Каннского фестиваля Антон Долин назвал сказкой фильм «Тори и Локита» признанных реалистов и поборников документальности братьев Дарденн, это определение еще могло показаться полемическим преувеличением. Но Канны-2024 в турбулентной как никогда реальности оказались настоящим оазисом именно сказочного контента. Правда, «мирным, радостным и щедрым», как обещал перед началом фестиваля Тьерри Фремо, этот контент назвать трудно.
Каннские сказки были по преимуществу страшными. А то, что многие из них в конце концов заканчивались хорошо и часто с пробежками, объятиями, поцелуями на берегу моря-океана, никак не меняло их общую устремленность к фантастическим и ужасным гипердеформациям реальности. В своей затейливой и навязчивой неправдоподобности эти деформации перекрывали, а точнее вытесняли — по крайней мере, на время — все известные кошмары реальности подлинной. Неслучайно в Каннах так и не состоялся изначально планировавшийся показ документального футажа о зверствах боевиков ХАМАСа в Израиле 7 октября 2023 года, который был показан журналистам в Gotham Hall в Нью-Йорке. По словам израильского атташе, представлявшего жуткую хронику, он отразил лишь 10% того ужаса, который происходил на самом деле. Самые страшные каннские страшилки могли не выдержать конкуренции.
Даже обращаясь к подлинной, почерпнутой из газет начала прошлого века криминальной истории о женщине, которая зверски убивала брошенных младенцев, шведский режиссер Магнус фон Хорн в конкурсной картине «Девушка с иглой» увлечен вовсе не исследованием реальных событий в реальном историческом времени (Первая мировая), но нагнетанием мрачного саспенса в духе немецкого экспрессионизма и описанных Диккенсом трущобных кошмаров викторианской Англии. Как сказал о своем фильме сам режиссер: «Я, в конце концов, видел его как сказку».
По сути, не было никаких серьезных, глубоких апелляций к реальности и в фантазиях, казалось бы, сотканных из взрывоопасной современности. По-новому шокировать публику было для многих каннских фаворитов важнее, чем помочь ей разобраться хоть в чем-то из сегодняшних трагических противоречий. Это в полной мере относится к абсурдистским наворотам Йоргоса Лантимоса в фильме с ироническим названием «Виды доброты». В нем зловещий герой Уиллема Дефо требует от своих зомби-подопечных человеческих жертвоприношений, а герой-простак Джесси Племонса (приз за лучшую мужскую роль) пытается удостовериться в подлинности своей вернувшейся из путешествия жены (Эмма Стоун), сначала заставляя ее отрезать и приготовить с цветной капустой большой палец, а затем — требуя подать к столу ее печень.
Еще более прихотливую фантазию предложила в своем, как назвали его каннские критики, «феминистском боди-хорроре» «Вещество» Корали Фаржа (приз за лучший сценарий). Ее героиня, неумолимо стареющая голливудская звезда Элизабет Спаркл (Деми Мур), принимает в угоду мужским амбициям таинственное зелье, эликсир молодости, и из ее тела, как из яйца, вылупляется сияющая юная красотка Сью (Маргарет Куолли). Продиктованная условиями игры необходимость постоянно возвращаться в омерзительное, брошенное в ванной, как тряпка, старое тело, оказывается слишком каверзным испытанием для увлеченной своей молодостью Сью-Элизабет.
Отец «боди-хоррора» Дэвид Кроненберг в конкурсном фильме «Саваны» смог перещеголять свою многообещающую наследницу тем, что посвятил картину манипуляциям не с живыми, а с мертвыми телами. Его герой, вдовец Карш (Венсан Кассель), владеет электронным кладбищем, где на экране родные и близкие могут наблюдать за разложением похороненных ими трупов, оставаясь с ними в контакте. На электронном кладбище есть и могила жены Карша, что заставляет его с особым усердием отбивать хакерские атаки китайцев и русских, которые почему-то пытаются взломать вечный электронный покой усопших. В фильме Кроненберга реальность проявила себя лишь в том, что 80-летний режиссер придумал свою историю, тяжело переживая смерть жены.
Сказочные мотивы давали о себе знать и в таких, казалось бы сделанных исключительно из сырого, почвенного материала фильмах, как картина француза Жиля Леллуша «Разбитые сердца» и бразильца Карима Айнуза «Мотель «Дестино»». В этих работах страстная любовь героев, бросающихся в объятия друг друга, чудесным образом торжествует над роковой неотвратимостью жестких криминальных сюжетов. А еще все чаще, за неимением подлинного современного фольклора, с успехом заменяющего истинный порыв народной души, превращает экранное действие если не в сказку, то в нечто подобное жестокому романсу или, в переводе на русский, блатному шансону. Только может ли эта душа опознать себя в тех благостных финалах на морском берегу, которые и Леллуш, и Айнуз используют вопреки всякой мыслимой реалистической сюжетной логике?
На берегу океана обретают покой и три главные героини индийского фильма «Все, что мы представляем как свет» режиссерки Паял Кападиа (Гран-при). Их умиротворение не сравнимо с буйным счастьем поверх запретов, которым одержимы герои кромешных страстей. В том, как в маленьком прибрежном кафе сидят на закате дня и смотрят в морскую даль женщины, работающие в доме престарелых в Мумбае, проявляется не взрывная эмоциональность, а медитативная энергия. Однако и в этом фильме, культивирующем тонкое, восходящее к поэзии наблюдение за обыденной жизнью, путь к покою и умиротворению лежит через форсаж реальности волшебными обстоятельствами. Как сказано в аннотации к фильму, «мистический лес становится пространством для воплощения мечтаний». При этом в замысловатых, нарочито таинственных сюжетных узорах неизбежно угасание. К примеру, муж одной из героинь уехал на заработки в Германию и не вернулся.
Далеко не всегда нынешним каннским номинантам удавалось перейти от правды жизни к вожделенному волшебному итогу с той же степенью художественной деликатности, с какой это сделала Паял Кападиа. Осторожно поставленные Фремо в самое начало фестивальной программы французский фильм Агаты Родингер «Дикий алмаз» и английский фильм Андреа Арнольд «Птица» достаточно достоверно описывают современные провинциальные коллизии. Разрешаются они либо откровенным принуждением к сказке, либо с помощью вопиющей условности, призванной враз преобразить унылую обыденность. Так, у Агаты Редингер неустроенная и потерянная героиня Лиана получает как нечто само собой разумеющееся приглашение в заветное телешоу «Волшебный остров». Забыв все свои проблемы, она устремляется к вершинам ожидающей ее впереди телеславы. А страдающая от бессмысленности существования и одиночества героиня Андреа Арнольд встречает загадочного маргинала по имени Птица, руки которого под конец фильма густо обрастают перьями и превращаются в могучие, под стать архангельским, крылья, указующие юной Бейли светлый путь в будущее.
Ставший главным на фестивале (в результате случившегося распределения призов) американский фильм «Анора» Шона Бейкера — тоже сказочный перевертыш. Хотя бы потому, что сама эта картина, разухабистая и отдаленно напоминающая отечественное кооперативное кино 90-х, вдруг удостоилась высшей каннской награды — «Золотой пальмы».
Сходство «Аноры» с картинами про дикие дни и ночи первоначального накопления в России усугубляет то, что большинство ролей в этом фильме сыграли русские звезды, как заслуженные, так и новые. Самый юный актер, Марк Эйдельштейн, предстал в образе лоботряса, весело тратящего в Нью-Йорке несметные деньги отца-олигарха. Дарья Екамасова сыграла бдительную жену олигарха, энергично блокирующую безответственные поступки недоросля-сына, а Алексей Серебряков, соответственно, того самого папу-богача, со снисходительной иронией взирающего на семейные разборки у подножия его золотого трона.
Все эти актеры профессионально, а Марк Эйдельштейн по молодости лет еще и с воодушевлением, вписываются в непринужденную импровизацию на, казалось бы, в России уже давно отболевшую тему — чудовищные «новые русские». Не вписывается в нее только Юра Борисов, который неброско, но последовательно играет молчаливого бруклинского гопника Игоря, живущего со своей бабушкой и работающего на тех, кто заплатит. Он тихо сочувствует главной героине, секс-работнице Аноре — американке с узбекскими корнями (Майки Мэдисон), поверившей, что она в самом деле станет женой богатого наследника.
Может возникнуть ощущение, что шумная русская свистопляска с привлечением неуемных армянских опекунов молодого оболтуса — это лишь экстравагантный этнический фон той реальной социальной истории об «униженных и оскорбленных», которые находят друг друга в мало подходящих для проявления человеческих чувств обстоятельствах.
Во время вручения призов Шона Бейкера, посвятившего свою победу маме, жене и труженикам секс-индустрии, легко было принять за социально мыслящего художника. Однако сказочный перевертыш — это не только сам фильм с его призовой удачей. Это еще и быстро снимающий какую бы то ни было драматическую остроту действия финальный сюжетный вираж картины. Встреча Аноры с Игорем располагает вовсе не к социальной аналитике, а лишь к вытеснению фальшивого волшебства волшебством — по Бейкеру — подлинным и более современным. Нет сомнения в том, что обиженная беспутным сыном олигарха Золушка-Анора успокоится, а слезы, которые она льет, уткнувшись в плечо Игоря, высохнут. В конце фильма судьба главной героини предрешена уже потому, что на доставшегося ей вместо принца хорошего парня из народа Игоря она усаживается в машине в победоносной позе — «женщины сверху».
Были в каннском конкурсе и два фильма, которые заняли в нем особое место. Их сняли этнические итальянцы, которые везде, где бы они ни жили — в Америке, как Ф. Ф. Коппола, или на родине предков, как Паоло Соррентино,— остаются наследниками того, заложенного еще античностью, культурного кода, который предполагает, даже когда речь идет о «похитителях велосипедов», явный или скрытый диалог с вечностью и обращение к глобальным историческим закономерностям.
Кажется, именно такой глобальный подход к современным реалиям и сделал аутсайдерами конкурса магнум опус Копполы «Мегалополис», посвященный медленно гибнущему «городу солнца» Нью-Йорку, и исповедальную, во многом автобиографическую картину Соррентино «Партенопа», прославляющую гибельную прелесть Неаполя и символ этого города соблазнов — красавицу-героиню фильма Партенопу (древнее название Неаполя).
При всем своем фантазийном буйстве и «Мегалополис», и «Партенопа» оказались слишком громоздкими произведениями для конкурса, стремящегося быть просто «мирным, радостным и щедрым». И если авторитет 85-летнего патриарха Копполы все-таки заставил фестиваль поклониться ему, то старания 54-летнего Соррентино (все еще впереди), создавшего в своем фильме немало впечатляющих образов, как бы никто и не заметил.
И не то чтобы, отвернувшись от режиссеров «больших идей», Канны неосмотрительно упустили свою кинематографическую жар-птицу. Коппола, замахнувшись на разговор о современной цивилизации («Империя умирает, когда люди перестают верить в нее»,— говорит за кадром дикторский голос), затрудняется с ответом на вопрос о том, что он на самом деле ждет от мира. Светлого ли будущего, нарисованного великим архитектором Цезарем Калиной (Адам Драйвер), обитающим в сказочном пространстве стрельчатых окон, на верхушке Крайсле-билдинга (архитектор Уильям ван Элен), или большой остановки времени, о которой просит Цезаря верящая в силу креатива и влюбленная в архитектора романтичная Джулия (Натали Эммануэль), дочь прагматичного мэра.
В отличие от Копполы, Соррентино никакой растерянности перед ускользающей сущностью глобального мира не испытывает. Но лишь потому, что с привычным лукавством подвешивает корневые вопросы современности — будь то сугубо научное ее осмысление («Что такое антропология?» — спрашивает героиня и не получает ответа) или чувственное постижение мира («Есть любовь или нет?» — спрашивает и как бы не может понять сам автор).
Ни Коппола, ни Соррентино в итоге не создали в конкурсе сколько-нибудь значимой альтернативы нынешнему каннскому мейнстриму. Но в их глобальных сказках сама попытка вопрошания жизни по-крупному оказалась слишком уж чужеродной для общей сказочной индифферентности фестиваля к сущностным вопросам бытия.
Похоже, что практика оппонирования миру с его устойчивыми представлениями и настроениями сегодня становится пригодной лишь для бережной музеефикации. И хотя французскому бунтарю Лео Караксу так и не удалось довести до воплощения предложенный ему парижским Центром Помпиду проект авторской выставки под условным задиристым названием «Это не я», короткий монтажный фильм под этим же названием Каракс все-таки сделал и показал во внеконкурсной программе «Каннские премьеры».
В этом фильме он явно попытался поднять с земли оставленную добровольно ушедшим из жизни Годаром протестную эстафетную палочку. Не случайно Каракс так тщательно стилизует свой монтаж под монтаж позднего Годара. Сразу узнаются как годаровское ноу-хау и громадные буквы многозначительных интертитров: «Бог следит за человеком тяжелым глазом».
Но сколько бы ни подражал Каракс агрессивной визуальности своего кумира, сколько бы ни использовал в монтаже неистовые пробежки неприкаянных героев из своих ранних фильмов, короткометражка «Это не я» заканчивается пробежкой спотыкающейся куклы заядлого альтернативщика, певца Дэвида Боуи. Эту куклу после сеанса под аплодисменты зрителей вынесли в зал, а Лео Каракс демонстративно достал сигарету и прямо в зале закурил, бесстрашно нарушая запреты. Как ни странно, было что-то общее между азартно выпускающим дым в неположенном месте Караксом и куклой Боуи, способной лишь воспроизводить взрывные повадки своего реального прототипа.
Пустопорожность оказалась сегодня особенно значимой и в бунтарских выходках Эдуарда Лимонова, о котором по роману Эмманюэля Каррера снял свой конкурсный фильм «Лимонов — Баллада» Кирилл Серебренников. Возможно, одним из самых актуальных эпизодов этой картины был тот, в котором штурмующий Нью-Йорк Лимонов (Бен Уишоу) вдруг выходит из города, оказавшегося большой театральной декорацией, никакого отношения к реальной жизни не имеющей.
⟨…⟩
И все бы шло на фестивале по изначально определившемуся плану, если бы не неожиданное вторжение на бульвар Круазет травматичной реальности, которое Тьерри Фремо, как опытный стратег, приберег на конец фестиваля. И не то чтобы в конкурсе вовсе не было прямых, неотфильтрованных сказкой, обращений к болезненной жизненной повестке. Но ни фильм Дзя Джанке «Поколение романтиков» о неизбежных внутренних потерях, которые принесло китайское экономическое чудо, ни фильм «Ученик» Али Аббаси о зарвавшемся папином сынке Дональде Трампе погоду на фестивале не делали. Скорее, они исподволь, для внимательных зрителей, ее предсказывали. Ровно в последний день фестиваля был показан фильм иранца Мохаммада Расулофа «Семя священного инжира» (спецприз жюри), который, как мог, все-таки обратил внимание каннской публики на мир в подлинно безрадостном его обличии.
Картина и ее создатель, отсидевший в тюрьме, потом вновь приговоренный к позорному наказанию, бежавший из тоталитарной страны и закончивший монтаж фильма уже в Берлине, получили естественное сочувствие и бурные продолжительные аплодисменты. Аплодисменты, заслуженные не только драматичной судьбой режиссера и его с трудом вывезенного из Ирана фильма, но и качеством этого яростного повествования о жестоком подавлении многотысячных протестов по всей стране в 2022 году. Они были вызваны жестоким убийством в полиции девушки, вышедшей на улицу без паранджи.
Тут нужна оговорка, которая даже в таком, казалось бы, эталонном случае прямого обращения к злобе дня возвращает разговор о нынешнем Каннском фестивале на круги своя. К той неуправляемой реальности, которая нас окружает и которую кинематограф, даже сталкиваясь с ней напрямую, пытается обуздать если не сказкой, то проверенными ходами всемирной фабрики грез.
Фильм, который сделал Расулоф, с самого начала открыт той хронике улиц, которую смотрят на своих телефонах дочери главного героя Имана (Мизах Заре). Он — чиновник иранского Революционного суда, подписывающий в день по 200 приговоров задержанным демонстрантам, в том числе и смертных. Как бы напрямую из хроники входит в картину и история про случайно попавшую под картечь полиции и тяжело раненую в лицо девушку, которой сестры Резван и Сана пытаются оказать первую помощь и спрятать у себя в доме от преследования. Мать этому противится, и можно себе представить, как отнесется к раненой гостье отец, когда вернется со своей ответственной работы.
Но на непосредственно заданную реальными событиями драматичную сюжетику режиссер полагаться явно опасается. Выйдя за дверь квартиры, в которой проживает семья судейского работника, раненая девушка исчезает из фильма, а вместе с ней и история, связанная с массовыми протестами в Иране. После того как у отца пропадает табельный пистолет, повествование фактически начинается заново, и именно психологический триллер, связанный с поисками пропавшего оружия (по классике, оно должно в конце выстрелить) становится надежной основой зрелищного действия.
Естественно, можно говорить о том, что домашний террор, который учиняет перепуганный после пропажи оружия отец,— это прямое следствие нездоровой обстановки в обществе, в стране. Но только уже не получается избежать в финале использования хроникальных кадров с улиц в качестве чисто технического усилителя драмы.
…Кино технологически бурно развивается: CG, AI и много другого будет в ближайшее время придумано для того, чтобы дать новый импульс экранной выразительности, преображающей и образно переосмысливающей живую жизнь в ее исходных формах. Даже документальное кино находит свои эффектные образные решения для того, чтобы преобразить хронику и сделать природную объективность экранной материи еще более объективной, более художественной. В этом смысле по-настоящему прорывными открытиями в документалистике стали картины Сергея Лозницы, которые неизменно присутствуют в каннских программах. В этом году его фильм Invention, собранный из хроникальных кадров, отснятых на Украине, был показан вне конкурса. Картина была собран из кадров не в зоне боевых действий, а там, где идет условная «мирная жизнь»: похороны, разрушенные жилые дома, школа в бомбоубежище, костер из книг на русском языке. Возведенная в степень искусства объективность всех этих кадров обжигает, но только холодным огнем. Лишь в тот, абсолютно не управляемый авторской волей момент, когда на экране появляется фотопортрет погибшего на фронте 21-летнего парня с потрясающим в своей веселой расположенности жить лицом, когда мы видим, как его отпевает когда-то крестивший его священник, кино словно возвращается к своим истокам, к «прибытию поезда» и потрясает именно непосредственным драматическим контактом с реальностью.
Среди всех телесных наворотов и деформаций, которыми Канны-2024 были загружены под завязку, лицо погибшего парня и скромная, тихая скорбь тех, кто пришел в церковь проститься с ним, останутся главным фестивальным напоминанием о том, что жизнь в кино все еще есть. Даже теперь, когда в самой жизни ее остается все меньше.
16:32 — «Лимонов» Серебренникова: почему он уехал из Канн без наград?
— Про «Лимонова», конечно, хочу услышать, поскольку… Напомню, что фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов: Баллада» — он не получил никаких призов… Очень разные мнения о нём. Я читала рецензии очень резкие, там как у Зинаиды Пронченко, или наоборот высоко-хвалебные, как у Антона Долина. Что ты скажешь про этот фильм, как он тебе показался, вообще, как событие, и событие ли это?
— Мне показалось, что это фильм, имеющий какую-то свою форму, и… ну, как бы, понимаете, Лимонов — конечно, с самого начала это очень противоречивый персонаж, и очень такой, скажем, сомнительный…
— Мягко говоря, противоречивый [смеётся].
Фрагмент видео-конференции с Эдуардом Лимоновым
от 28-го октября 2009 года:
— Правда ли, что Вы в Сербии стреляли по гражданским?
— Вопрос такой широкий, с подковыркой, «стреляли по гражданским в Сербии»… Очевидно, задавший этот вопрос ориентируется на фильм BBC, режиссёр Поль Павликовски (Paweł Pawlikowski), назывался он «Сербская этика»… «Сербская эпика» («Serbian epics»), где главным героем является Радован Караджич (Radovan Karadžić). Как раз сейчас начался над ним суд в Гаагском трибунале. Я в этом фильме интервьюирую Радована Караджича, три дня я участвовал в этом фильме, и там есть сцена, которую снял Поль Павликовски, пусть это останется на его грязной совести, где я стреляю из пулемёта. Действительно я там стреляю из пулемёта. Всё это дело происходит в Пале, тогдашней столице Боснийской Сербской республики. И я стреляю из пулемёта на полигоне. И когда впоследствии это всё интерпретировалось, якобы я стреляю по Сараево, то надо хотя бы себе представлять, что Пале и Сараево разделяют несколько десятков километров. Поэтому в данном случае все вопросы с меня нужно снять. Поль Павликовски подставил там после этой сцены на полигоне, буквально как 25-й кадр… там мелькают какие-то домики такие, похожие на средневековые с большим количеством окон. Вот это, видимо, попытка вот такой поганой провокации, которая уже 17 лет продолжается, потому что фильм был выпущен в 1992 году, и якобы он хотел этим показать, что я стреляю по какому-то городу. Но я опять повторяю, что небольшой городок Пале находится от Сараево на расстоянии нескольких десятков километров.
— Когда вы берётесь за такого героя, то… ну, 90% вероятности, что все будут недовольны. В общем, со всех сторон будут какие-то претензии, потому что каждый видит в нём что-то своё и… Но больше всего претензий, конечно, было вот со стороны того, что не показана вот эта вторая часть жизни Лимонова, вообще не показано вот то, что он оказался в Боснии… и вот эта стрельба, которая, конечно, придаёт его образу довольно токсичную окраску… И, собственно говоря, его деятельность, как руководителя нацболов тоже показана крайне так условно, театрально. Кстати говоря, театральность — это один из приёмов в фильме Серебренникова, и это как раз мне понравилось. Нашёл вот эту кинематографическую помочь через театральность, как ни странно, он сумел это соединить. Собственно, ничего странного, потому что он работает в кино и в театре и чувствует и то, и другое. Но вот то, что вторая половина биографии Лимонова оказалась как-то за бортом, это… И в конце, конечно, там что-то сказано в субтитрах финальных. Но это не то. Но это не заменяет художественного изображения. И поэтому очень многие остались недовольны. А тогда вообще зачем взяли этот персонаж, если вы его не раскрыли до конца. Почему вы не показали даже вот то, о чём рассказывается в книге Эммануэля Каррера, взятой за основу сценария. Дело в том, что у Серебренникова была своя версия Лимонова и своя концепция. В общем-то он хотел показать героя… Я думаю, что его волновали тут несколько тем. Ну, например, тема Лимонова как эмигранта. Поскольку Серебренников сейчас тоже испытывает такой аналогичный опыт, то ему было очень интересно показать и посмотреть, как Лимонов себя вёл в эмиграции, особенно вот оказавшись в Америке… в общем в довольно тяжёлой материальной ситуации поначалу, и психологической и т.д. и т.д. Всё это очень хорошо показано. И Бен Уишой, который играет, мне кажется, замечательно. Это очень точное попадание…
— Актёр замечательный. Дорогие друзья, напомню. Это «Парфюмер» прежде всего, наверное. Вот начало его карьеры и, по-моему, одна из самых главных… главных пока ещё ролей в его жизни. Но, может быть, «Лимонов» будет следующим этапом.
— [нрзб.] артист. Вот я всегда привожу пример, как Бен Кингсли играл Шостаковича в британском фильме. И кто-то из людей, знавших Шостаковича лично, в своё время сказал: знаете, я узнал этого… я узнал Шостаковича со спины в этом актёре. Т.е. как бы не лицо.
— Потрясающе.
— А именно вообще. Ну, пластика. В общем в этом мастерство актёра. И вот тоже Бен Уишоу… Я с Лимоновым встречался единственный раз в Париже, как раз перед тем, как он поехал в Россию. И почти там навсегда остался. Тогда он ещё не был в России, поэтому наша встреча… во время нашей встречи он был там нервен как-то… и он в общем видел мало ещё, тогда как бы приехавших из Советского Союза. Это был ещё конец Советского Союза. И вот я помню эти его реакции, вообще поведение такое, которое меня удивило. И в фильме я узнал просто Лимонова. Т.е. как бы я почувствовал, что он очень точно отображён. Хотя этот Бен Уишоу наверняка с ним не встречался лично и никогда не видел. Т.е. в фильме много достоинств актёрских. Там прекрасная Виктория Мирошниченко в роли Елены Щаповой, замечательная совершенно. Вот абсолютно такая икона стиля того времени — 70-х годов, Нью-Йорка. Вот эта раскованность, свобода. И в то же время… когда люди боролись за кусок хлеба, там всё это есть и очень точно показано. Ну, ещё какие-то вещи. Ну, разумеется, вот эпизод с, значит, чернокожим партнёром Лимонова занимает достойное место в картине. Это тоже волновало Серебренникова. В общем там есть на что посмотреть… и в общем фильм сделан вот в той форме, в которой он задуман, и придуман, и осуществлён. Вот. Но, к сожалению, вот это вот отсутствие второй половины этого персонажа, так сказать, и всей этой истории, оно обедняет фильм, и в общем вызывает вопросы. Опять же вот… так же, как в фильме «Анора», предположим, возникают вопросы почему. То и здесь возникают вопросы почему, зачем, в какой это попадает контекст сегодня. И в общем это попадает, к сожалению, не в самый благоприятный контекст, потому что… Да по многим причинам. И не только потому, что там это русский писатель-националист и недостаточно он разоблачён. Например, потому, что это вообще история о мужчине.
— Угу.
— А ведь все истории, которые были на Каннском фестивале, это были истории женщин. Начиная с «Аноры» и кончая… не знаю, ну, почти любой фильм, какой ни возьми. Практически там всегда в центре женщина, одна, или несколько, чаще всего одна, и это как бы даже такие монофильмы.
The 77th Cannes Film Festival in 2024 once again confirmed the dubious assertion that «culture is above politics.» This was demonstrated by the presence of «good Russians,» who, like a true sabotage and reconnaissance group, descended on the Promenade de la Croisette in full force: celebrities, «principled» film critics, unprincipled actors, and directors calling for mutual forgiveness «from both sides.» The film production presented by this contingent at the Palais des Festivals et des Congrès matched the character of the Russian delegation.
Photo: The 77th Cannes Film Festival in 2024 once again confirmed the dubious assertion that «culture is above politics», Source: Collage The Gaze \ by Leonid Lukashenko
⟨…⟩
Considering that the Cannes Film Festival was established in protest against the politics of the Venice Film Festival—where in 1938 one of the main prizes was awarded to Leni Riefenstahl's film «Olympia,» prompting allegations of Hitler's administration interfering with the festival jury—it is disheartening to see history repeat itself. What began as a protest has ended in the same way. This festival too has failed, and a new one is needed.
Firstly, it is notable that Russian celebrities, even those on sanction lists, are still allowed and welcomed on the red carpet—nothing else can explain why this year, on the red carpet, Russian TV host Victoria Bonya and Putin propagandist Ksenia Sobchak (who is on Alexei Navalny's FBK sanctions list) were seen in their absurd outfits. Sadly, it appears that festival tickets can still be purchased by any rogue.
The current festival favourite, the film «Anora» by American director Sean Baker, is of greater interest. The film won the Palme d'Or at the 77th Cannes Film Festival, surpassing the Indian drama «All We Imagine as Light» and «The Seed of the Sacred Fig» by Iranian director Mohammad Rasoulof, who has been sentenced in his homeland to prison and flogging.
«Anora» is another variation of «Pretty Woman,» with an Uzbek stripper and a Russian playboy in place of Julia Roberts and Richard Gere. The plot is quite simplistic—sex worker Anora (whose ancestors were born in the USSR) meets Russian playboy Ivan, who loves drinking vodka and playing PlayStation, but their happiness is threatened by Vanya's parents, who (who would have thought!) are Russian oligarchs. The plot aside, even the casting of the film raises questions.
One of the main roles in «Anora» is played by popular Russian actor Yura Borisov, who is inexplicably regarded as liberal and anti-Putin. This is inaccurate. Even a cursory look at Borisov's pre-war filmography reveals notable works, such as his role in the propaganda film «Kalashnikov,» a biopic about the creator of the eponymous rifle, or in the film «Union of Salvation,» which portrays the Decembrist uprising in a highly negative light. Responding to criticism for participating in propaganda films, Yura Borisov admitted in an interview with Russian blogger Yuri Dud that he does not consider the political or ideological basis of a film. What matters is that the character is interesting. This likely explains Borisov's recent role in the historical series «Chronicles of the Russian Revolution» directed by sanctioned Russian director Andrey Konchalovsky. This is the same Konchalovsky who once tried to build a career in Hollywood, only to become disillusioned with the American dream and return to Russia. There, along with his brother, the fanatical propagandist Nikita Mikhalkov, he was eventually included in the sanctions list of individuals who publicly call for aggressive war, justify, and legitimize the armed aggression of the Russian Federation against Ukraine and the temporary occupation of Ukrainian territory. Whether Yura Borisov knows who is directing this series is a rhetorical question. Whether Sean Baker knew that his festival film featured an actor who simultaneously supports Russia's genocidal policies is equally dubious. But who cares about such details when the Palme d'Or is at stake!
Another significant event in the context of the Western audience's fascination with «these enigmatic Russians» is the film «Limonov: The Ballad» by Russian «opposition» director Kirill Serebrennikov, dedicated to Eduard Limonov, a Russian writer, politician, and head of the National Bolshevik Party (NBP). Both the director and the character he chose to highlight are of interest in this context.
The leading role in «Limonov: The Ballad» was played by the renowned British actor Ben Whishaw («Perfume,» «Cloud Atlas»). The film is an adaptation of the novel «Limonov» by the French writer Emmanuel Carrère. The writer's biography is noteworthy. His mother, Hélène Carrère d'Encausse, a famous French historian and Sovietologist (!), came from a family of Russian-Georgian emigrants and was a distant relative of the current President of Georgia, Salome Zourabichvili. This likely explains the writer's long-standing fascination with the USSR and Russia. He met Limonov in the 1980s and visited Moscow in the mid-2000s to write a report about him, which formed the basis of the novel dedicated to the early years of Eduard Limonov's career, focusing on his period of emigration and his involvement in dissident circles. The book and the film modestly omit the fact that towards the end of his life, Limonov became an overt misanthrope, a propagandist for Putin, supported the annexation of Crimea, and hosted programmes on the propagandist channels NTV and Russia Today. Nonetheless, the novel received wide acclaim in France, where audiences remain easily influenced by the allure of enigmatic Bad Russian Boys. The book topped sales charts for a long time, and French President Nicolas Sarkozy recommended it for reading. It is also notable that writer Emmanuel Carrère co-wrote the screenplay for the upcoming Olivier Assayas film «The Wizard of the Kremlin,» dedicated to another Putin henchman and open war criminal, presidential adviser Vladislav Surkov. Undoubtedly, this film with its star-studded cast—Paul Dano, Alicia Vikander, Jude Law—will contribute to the Western audience's fascination with «complex and ambiguous Russian villains.» Given the global trend towards antiheroes («Joker,» «Venom,» «Morbius»), this will not be difficult.
Perhaps the fascination with attractive Russian criminals in France would be much less if the Russians did in Cannes what they did in Bucha and Izyum. But no—they only export festival cinema, ballet and «great writers» to Europe. Yet…
The personality of Russian director Kirill Serebrennikov is no less interesting and «ambiguous.» To begin with, while still in Russia, Serebrennikov staged plays in his theatre based on works by the aforementioned Surkov (with whom he had friendly relations) and the propagandist writer and war criminal Zakhar Prilepin (whose work he admired).
In 2022, after the full-scale Russian invasion of Ukraine had begun, Serebrennikov unhesitatingly brought his latest film, «Tchaikovsky's Wife,» to Cannes. At a press conference dedicated to questions about the «cancellation of Russian culture,» besides general anti-war statements, he also mentioned that Russians are as much victims of the war as Ukrainians and that help should be extended to everyone, including the families of those killed in the «special military operation» (SMO).
«It is very important to help the victims. In Ukraine and also in Russia, there are refugees, and a certain number of lives have been destroyed. It is very difficult and traumatic for many people, especially considering that Russians feel guilty. It is important to help all the victims and those who are sent to fight, and whose families no longer have an income. Artists should help these people, and I do so myself.»
In 2024, when asked by journalists about the appropriateness of a film about a Russian propagandist amid the Russo-Ukrainian war, Serebrennikov responded:
«Guys, this is like a Russian «Joker»… Exactly like the Joker played by Joaquin Phoenix in Todd Phillips' film. I loved it immensely. «Joker» seemed like the perfect film that inspired me… Limonov, like the Joker, is a person with an internal drama who also has a very vivid mask. Sometimes it sticks to the face, sometimes it falls off. A person with inner pain, fragility, vulnerability: he is a poet.»
Supporting this notion on social media, opposition Russian film critic Anton Dolin called the film about Limonov a film about a poet, not a propagandist.
«The hero of the film is depicted before the National Bolshevik Party membership 95% of the screen time. A poet, not a Nazbol.»
When asked whether one could imagine a German director in 1942 taking a film around Europe about the future Reich Chancellor of Germany, Minister of Propaganda Joseph Goebbels, where he is presented as a young lover, a poet, and the author of the novel «Michael,» film critic Dolin preferred not to respond.
Following the 77th Cannes Film Festival, it remains only to note that «Russian flowers of evil» are once again blooming vigorously in Europe, and how far these flowers will spread depends not only on the successes of the Ukrainian army at the front but also on the position of the European cultural community.
Ein Festivalbericht von Kalle Somnitz und Anne Wotschke
⟨…⟩
Ein erstaunliches Spiegelbild zu diesem New York-Bild der 70er und 80er Jahre lieferte Kirill Serebrennikov, der mit «Limonov — The Ballad» nach dem doch sehr speziellen «Petrov's flu» und seiner Putin-Provokation «Tchaikovsky's wife» endlich an sein Meisterwerk «Leto» (2018) anschließen konnte. Er erzählt uns von Eduard Limonov, Gründer der Nationalbolschewistischen Partei, der 1974 aus Russland ausgewiesen wurde und im Westen als viel gefragter Dissident immer für einen coolen Spruch über das verkommene Russland gut war. 1990 kehrte er zurück und prägte die russische Kultur maßgeblich bis zu seinem Tod im Jahr 2020. Er war ein Messer schwingender Dichter, revolutionärer Kämpfer, Schläger, Untergrundschriftsteller, Kriegstreiber und politischer Agitator, aber auch ein Liebhaber schöner Frauen, ein Butler für einen Millionär in Manhattan und ein Romancier, der gern über seine eigene Größe schrieb. Seine Theorien sind in der Regel ziemlich grotesk und widersprüchlich, bergen aber immer auch einen wahren Kern. So setzt er dem D-Day entgegen, dass die Franzosen wahrscheinlich heute noch deutsch sprechen müssten, wenn nicht Millionen russischer Soldaten ihr Leben auf dem Schlachtfeld für deren Freiheit gegeben hätten. So gelingt ihm in einem Satz eine ungewöhnliche, aber dennoch überzeugende Geschichtsdeutung einfach durch den Wechsel der Perspektive.
Für Serebrennikov sind das Vorgaben, die er meisterlich zu einem komplexen Film aus Idealen, Träumen und Zukunftsvisionen umsetzt, die die russische Wirklichkeit gerne mal ausblendet und Putin als unwesentliche Übergangserscheinung abtut. Das mag auf der einen Seite verharmlosend sein, gibt uns aber auch eine Idee von der russischen Seele, die er mit viel Temperament, authentischer Musik und allerlei Provokationen genüsslich in Szene setzt. Ein Rock-Abenteuer, das auf der Novelle von Emmanuel Carrère beruht und mit einem phänomenalen Ben Whishaw in der Hauptrolle überzeugt.
Аудиовидеоконцерн «Настоящие Слёзы Восьмидесятых» и лейбл «Вологдин Лебедев Видео-Асс» c гордостью представляют:
«ЛИМОНОВ, БАЛЛАДА ОБ ЭДИЧКЕ»:
МУЗЫКА К ФИЛЬМУ (2024)
Только сегодня, только сейчас и уже сегодня на всех ваших накопителях и носителях беспрецедентный саундтрек к самому ожидаемому фестивальному кинохиту 2024 года.
Владимир Матецкий и Артемий Троицкий будут плакать.
[Андрей Малахов:]
— А куда, куда ты будешь поступать? Привет.
[Богдан Савенко:]
— Здравствуйте-здравствуйте. Я вот хочу лично попытаться в МГИМО поступить на факультет международных отношений.
[аплодисменты]
⟨…⟩
[Андрей Малахов:]
— Скажи мне, а ты следишь за Каннским фестивалем и за фильмом, который был там… про твоего папу?
[Богдан Савенко:]
— Честно сказать, я хотел поподробнее узнать об этом, но потом немножко… немножко у меня разочарование произошло. И я решил, что, пожалуй, оставлю на потом это. Думаю, когда постарше стану, познакомлюсь уже подробнее с этим.
Сегодняшнюю беседу с Александром Пелевиным мы решили посвятить такой интересной теме, как настроения народа. Продолжив тем самым наш разговор о парадоксальной ситуации, которая заключается в том, что народ, единогласно избравший на недавних выборах Владимира Путина своим лидером, в ходе посадок чиновников Минобороны так активно и с уважением вспоминал Евгения Пригожина, которого сам Путин называл мятежником.
⟨…⟩
[???:]
— А ты бы за кого проголосовал?
[Александр Пелевин:]
— Я бы за Лимонова.
— Раз ты вспомнил сам об Эдуарде Вениаминовиче, скажи, видел ли недавно вышедший фильм о нем, который участвовал в Каннском фестивале?
— Не смотрел и не буду. Я посмотрел парочку отрывков, где Лимонов, как такой недоделанный Джим Моррисон, шляется по Нью-Йорку. Выглядит он хреново, если честно. На Лимонова ни разу не похож. Даже на того нью-йоркского Лимонова… Фильм сделан Серебренниковым, очевидно, для того, чтобы немножко апроприировать образ Лимонова у русских патриотов и извозюкать его в грязи. А зачем возюкать в грязи образ Лимонова, учитывая, что он сам его добровольно извозил в книге «Это я — Эдичка»? Этого я не понимаю. Но, видимо, такова была задача. Смотреть не буду. Хотя, конечно, считаю, что Серебренников режиссер хороший, талантливый. Фильм «Лето» был очень хорошим. Но эту повестку смотреть не буду.
Intervista alla giornalista, emigrata in Lettonia per sfuggire alla repressione putiniana, in occasione dell'uscita italiana di «Oltre la soglia del dolore», libro in cui racconta la guerra in 24 interviste a russi e ucraini.
⟨…⟩
— Nel film su Eduard Limonov, presentato allo scorso festival di Cannes, il regista russo Kirill Serebrennikov affronta il tema dell'emigrazione. In conferenza stampa, Serebrennikov ha dichiarato che l'emigrazione vissuta da Limonov come esperienza di solitudine e perdita è completamente diversa dalla propria, perché all'estero ha ritrovato tanti amici e ha molte più opportunità di lavoro. Lei come vive l'esperienza dell'emigrazione?
— Lo sa che Kirill e io siamo cresciuti nello stesso appartamento? Anche i suoi genitori erano nemici dello Stato. Fino alla morte di Stalin [nel 1953, nda], i nemici dello Stato non potevano fermarsi in una città più di quattro o cinque anni ed erano costretti a lavorare nei cantieri. Erano come un circo, sempre in movimento, un circo fatto di architetti, medici, insegnanti. Dopo la morte di Stalin hanno permesso ai nemici dello Stato di rimanere dov'erano e i miei nonni e i genitori di Kirill si sono fermati a Rostov. Kirill e io non solo siamo cresciuti nello stesso appartamento, ma abbiamo frequentato anche la stessa scuola di matematica. E visto che lui ha nove anni più di me, mia madre mi faceva accompagnare a scuola da lui. E siamo rimasti amici.
Un film de : Kirill Serebrennikov
Avec : Ben Whishaw et Viktoria Miroshnichenko
Sortie le : 19 février 2025
Version de diffusion: VF/VOST
Durée : 2h 17min
Synopsis : Tout à la fois militant, révolutionnaire, dandy, voyou, majordome ou sans abri, il fut un poète enragé et belliqueux, un agitateur politique et le romancier de sa propre grandeur. La vie d'Edouard Limonov, comme une trainée de soufre, est un voyage à travers les rues agitées de Moscou et les gratte-ciels de New-York, des ruelles dxe Paris au cœur des geôles de Sibérie pendant la seconde moitié du XXe siècle.
Scénario : Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins et Kirill Serebrennikov — Adapté du roman Limonov d'Emmanuel Carrère publié par P.O.L — Avec l'aimable autorisation d'Eduard Limonov.
Production : Wildside, Chapter 2, Fremantle Spain, Hype Studios et France 3 Cinéma.
VOST = version originale sous-titrée
VF = version française
«Vague Visages»' «Limonov: The Ballad of Eddie» review contains minor spoilers. Kirill Serebrennikov's 2024 movie features Ben Whishaw, Viktoria Miroshnichenko and Tomas Arana. Check out the VV home page for more film reviews, along with cast/character summaries, streaming guides and complete soundtrack song listings.
Ordinarily, part of the enjoyment of watching a film comes from getting to know its main characters — who they are, what makes them tick. But that's basically an impossible task in a film like «Limonov: The Ballad of Eddie», which features a protagonist who is essentially unknowable. In the hands of Russian director Kirill Serebrennikov and the utterly fearless Ben Whishaw, the 2024 film chronicles the chaotic life story of Eduard Limonov, a controversial Russian political figure and supremely unreliable narrator. Freed from the bonds of traditional storytelling, Serebrennikov (in his first England language production) goes HAM, transitioning between time periods and plot lines with anarchic panache. «Limonov: The Ballad of Eddie» is a divisive film, but its bold stylistic choices make up for any narrative deficiencies.
From the very start, Limonov (Whishaw) strains against the conventions of an ordinary biopic. He's barely even one person, so how could anyone hope to build a coherent story around him? Limonov has big dreams for himself — dreams that can't be achieved in Soviet Russia, so he moves to New York City, like any self-respecting aspiring writer in the 1970s. Limonov is a punk and a poet, a radical and a butler. He flits from occupation to occupation (and sometimes complete lack of occupation) with a chaotic energy, taking on anything and everything in his quest to make a name for himself as a writer. Then Limonov moves to Paris. Next, he goes back to Russia, his exile ended by the decline and fall of the Soviet Empire, where he became an unlikely — and extremely controversial — political figure. It's impossible to establish any kind of throughline to Limonov's narrative, because the real-life individual certainly didn't have one. His entire existence was more of a series of vignettes than anything approaching coherency.
«Limonov: The Ballad of Eddie» arguably features Whishaw's most unhinged performance. The actor throws himself into the character, embodying everything from Limonov's clipped Russian accent to his coiled energy to his pretentious and entirely self-obsessed narration style. Without a commanding and self-assured central performance, it's easy to see how the rest of «Limonov: The Ballad of Eddie» would simply fall away. The subject isn't a likable character, and although viewers may not root for him to succeed, there's something intriguing about his determination to carve out an extremely unique life for himself.
Limonov's eccentricities come through via Serebrennikov's stylistic choices. The director approaches the passages of time by having the subject barrel his way through a visual representation of each year, almost as though it were a cinematic version of Billy Joel's «We Didn't Start the Fire.» It feels like Limonov is acutely aware of the fact that he's in a movie about himself, and his subversive nature bleeds through into all aspects of the production. As the title character narrates each segment of his own life, reality blends with Limonov's fantasies, making it unclear exactly how much of his life's stories actually happened.
Things go a little off the rails once Limonov returns to Russia, and probably with good reason. Upon being reunited with his home country after the collapse of the Soviet Union, the film's subject becomes a famously controversial right-wing idealogue, something Serebrennikov seems unsure of how to address. Some viewers may feel that Limonov gets let off easy, and though he died two years before the full-scale invasion of Ukraine by Russia, Whishaw's character was strongly in favor of Crimean annexation and would have undoubtedly strongly approved of Putin's military efforts. Serebrennikov seemingly avoids passing judgment on Limonov's morality and political beliefs, focusing instead on a wild character who defies easy classification. Some components of «Limonov: The Ballad of Eddie» are more naturally engaging than others, but the end result is a bemused yet creatively satisfying look at a Russian oddball.
Look, how film character on the set is being created. First of all: fitting the costume. Changing something what is needed. Secondly: make up, it had to be in 70s style and rather bright like on the real commercial from 70s. Step 3: hair, what a work! It had to be in this retro vibe as you understood. Wow, I like it! And you? Later this day we had rehearsal time with the director. I dreamed to work with from the age of 18: his name is Kirill Serebrennikov. The other day we had to repeat the look, rehearse with the partner on the set. & VOILA! 2 years later the film was premiered on Cannes Film Festival!
«Лимонов, баллада об Эдичке» — скоро в Playhouse Cinema TLV!
Начинаем рассказывать о наших приобретениях в Каннах. Мы рады сообщить, что наша компания приобрела права на новый фильм режиссера Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке»! Пишите в комментарии, вы уже слышали об этом фильме?
Впервые мы увидели этот захватывающий фильм этой весной на Каннском кинофестивале, где он вошел в главную программу. Фильм оставил неоднозначное впечатление, и после просмотра мы с коллегами обсуждали картину более двух часов. Фильм основан на реальных событиях и рассказывает историю Эдуарда Лимонова — радикального советского поэта, который стал бомжом в Нью-Йорке, сенсацией во Франции и политическим антигероем в России.
В новом фильме Кирилла Серебренникова снялись такие звезды, как: Бен Уишоу, Виктория Мирошниченко, Томас Арана, Сандрин Боннер, Иван Ивашкин, Коррадо Инверницци, Луи-До де Ланкесэ, Мария Машкова, Один Ланд Байрон и другие.
Не пропустите этот потрясающий фильм, который скоро появится на экранах в Израиле. 🎥🍿
«Facebook» + «Instagram» + «Telegram», 17 июня 2024 года
Контракт подписан, и теперь мы можем официально заявить, что приобрели права на новый фильм режиссера Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» для показа в Израиле!
Мы впервые увидели этот фильм весной на Каннском кинофестивале, где он вошел в главную программу. Фильм оставил неоднозначное впечатление и вызвал долгие обсуждения. Картина основана на реальных событиях и рассказывает историю Эдуарда Лимонова — радикального советского поэта, ставшего бомжом в Нью-Йорке, сенсацией во Франции и политическим антигероем в России.
В фильме снялись: Бен Уишоу, Виктория Мирошниченко, Томас Арана, Сандрин Боннер, Иван Ивашкин, Коррадо Инверницци, Луи-До де Ланкесэ, Мария Машкова, Один Ланд Байрон и другие.
Одна из самых скандальных картин нынешних Канн — это новая работа режиссёра Кирилла Серебренникова «Лимонов: Баллада об Эдичке». Наличие российского постановщика в основном конкурсе само по себе является вполне противоречивым решением со стороны отборщиков. Однако, несмотря на понятное негодование от украинского сообщества, лента всё-таки была показана на смотре, получив как сдержанную похвалу от иностранной прессы, так и разгромные статьи от журналистов из нашей части света.
Кинокритик Ораз Керейбаев солидарен со вторыми и считает «Лимонова» яркой, но неумелой поделкой, в которой режиссёр не может выбрать между своей симпатией к проблемному писателю и желанием угодить западным зрителям.
Есть ли в фильме та самая сцена
Какое-то количество читателей скорее всего открыло эту статью, чтобы узнать, присутствует ли в картине знаменитый эпизод Лимонова с темнокожим мужчиной. Чтобы не держать вас в ожидании, сразу стоит сказать, что да. Однако сам момент показан в рамках приличия, так что какого-то шока от сцены вы не испытаете.
Сюжет
Фильм рассказывает о жизни знаменитого автора и политического деятеля Эдуарда Лимонова, уехавшего из СССР и прожившего много лет в иммиграции. Этот период показан через отношения Эдички с его женой Леной, а также многочисленными встречами с российскими диссидентами. Уже к концу девяностых писатель возвращается на родину, где организовывает свою политическую партию, за что в итоге попадает в тюрьму. Картина заканчивается его выходом на свободу и поясняющим текстом жёлтого цвета на чёрном экране, говорящем о последних годах жизни Лимонова и вторжении России в Украину. Больше о сюжете сказать нечего.
Адаптация книги, а не байопик
На пресс-конференции в Каннах Кирилл Серебренников множество раз говорил, что его фильм — это адаптация книги Эммануэля Карреры, а не биографическая картина об Эдуарде Лимонове. Так постановщик будто защищается от всяческих претензий, направленных в сторону картины. А претензий к ленте полно, ведь режиссёр намеренно проходит мимо крайне противоречивых отрезков из жизни писателя, как и его политических взглядов (участие в боевых действиях в Югославии на стороне сербов), стараясь вместо этого фокусироваться на томных философских разговорах и сценах секса, при этом героизируя Лимонова.
Для кого вообще этот фильм?
Зритель, не знакомый с личностью Лимонова, мало что сможет узнать о писателе из фильма Серебренникова. При этом российская публика скорее всего поймёт все многочисленные отсылки, вставленные режиссёром в фильм. Но эта же аудитория выскажет целый ряд претензий по поводу утаивания определённых страниц из жизни Лимонова.
Непонятно для кого эта картина была сделана. Её точно не покажут в России, ведь постановщик сам является своего рода диссидентом. Её никто не посмотрит ни в Европе, ни в Америке, ведь Серебренников не удосужился сделать её понятной иностранному зрителю, у которого после просмотра возникает с десяток вопросов. Что такое «лимоновка»? В чём идеи партии НБП? За что Лимонов сел и каких взглядов он придерживался? На какую сторону писатель отправил воевать своих людей в Украину? Ничего из этого не объяснено зрителю, а оттого можно смело сказать, что Серебренников вводит публику в заблуждение.
При этом видно, что лента ориентирована как раз таки на запад, так как в течение всего фильма персонажи говорят на английском с ярко выраженным русским акцентом. На вопрос почему Серебренников захотел, чтобы герои говорили на английском, постановщик на пресс-конференции (вполне иронично) ответил, что это был международный копродакшн и английский был логичным выбором. Отвечал он, кстати, на русском языке. Тут стоит отметить, что русскоязычные «Петровы в гриппе» были сделаны совместными силами Франции, России и Швейцарии.
Серебренников, делая фильм на экспорт, к сожалению, подумал лишь о языке. В остальном, это очень русский фильм, понятный лишь локальному зрителю. К примеру, в одном эпизоде мелькает Иван Дорн, а в другом на мгновение появляется Антон Лапенко. Для людей, знающих кто перед ними, это выглядит забавно (хотя в моменте всё равно непонятно, зачем постановщик решил включить такие камео), но для иностранцев здесь нет никакой смысловой нагрузки. В итоге, у Серебренникова получилось снять ультимативный никому не нужный фильм.
Бен Уишоу
Если фильм и можно за что-то похвалить, так это за актёрскую игру Бена Уишоу. Во-первых, впечатляет невероятное внешнее сходство между исполнителем и писателем, особенно когда события доходят до 2000-х годов. Во-вторых, видно, что Уишоу всецело отдаётся персонажу, добавляя натуральный русский акцент в свою английскую речь и искусно паясничая на экране. Его речи действительно захватывают внимание, делая «Лимонова» хоть сколько-нибудь выносимой картиной.
Заезженный стиль
К сожалению, визуальный язык Серебренникова прекратил развиваться к моменту начала работы над «Лимоновым». Его новая картина выглядит как смесь интересных стилистических находок из его прошлых фильмов. Тут и эффект рвущейся бумаги из «Лета», и прыжки во времени через выход из одной двери в другую, и цветовая палитра из «Петровых в гриппе», и постоянные музыкальные вставки. Все эти элементы, хоть и выглядят стильно, никак не служат развитию истории, а лишь работают в качестве красивого двухчасового клипа.
Вывод
«Лимонов: Баллада об Эдичке» — это очередной провальный проект Кирилла Серебренникова. Его фильм не будет понятен иностранному зрителю, в то время как российская публика просто не сможет увидеть картину в кинотеатре. Постановщик будто пытается оправдать своего героя с самого начала фильма, делая его не то диссидентом, не то мучеником, отсидевшем в тюрьме. При этом обо всех проблемных моментах из жизни писателя режиссёр забывает, прикрываясь книгой Карреры. В конце он почему-то вспоминает про Украину, будто в очередной раз извиняясь за свою принадлежность к России. Серебренников неплохо показывал себя в картинах «Ученик» и «Лето», но его крайнее творение выглядит вторично. Постановщик пытается завлечь зрителя за счёт красивой картинки, но она никак не дополняет сюжет, а лишь отвлекает внимание от вполне проходного байопика.
Дмитрий Быков в гостях у «Радио Долин». Не все знают, что он не только поэт и писатель, преподаватель литературы, лектор и общественный деятель, но и кинокритик. И хотя сам Быков уверяет, что эта ипостась уже в прошлом, разговор с Антоном Долиным все равно получился о кино и вокруг кино.
42:40 — Об Эдуарде Лимонове 45:35 — «Финал его был жалок»
⟨…⟩
[Антон Долин:]
— Я вспомнил, что в последний раз я лично виделся с Женей Беркович… ну, или, может быть, в какой-то предпоследний… до начала вторжения, соответственно, до этого её ужасного ареста и дела, на судебных заседаниях по делу Кирилла Серебренникова.
[Дмитрий Быков:]
— По делу Кирилла Серебренникова.
[Антон Долин:]
— Как бы это была предыдущая жизнь. Вот. И сейчас Кирилл только что вот он показал в Каннах свой новый фильм, который он придумал… начал придумывать, сидя под арестом. Вообще как всё друг с другом связано, это бог знает что. Фильм «Лимонов»… я считаю, в его названии уже содержится два фильтра. Во-первых, есть подзаголовок «Баллада», обозначающая условный жанр. Во-вторых, слово «Лимонов» обозначает всё-таки псевдоним, а не прототип. И таким образом это всё равно фильм про вымышленного человека, про лирического героя. А что ты скажешь о Лимонове? Я не про фильм, конечно, спрашиваю. Понимаю, что ты его ещё не смотрел. Я думаю, не так уж не правы те люди, которые говорят, что аннексия Крыма и всё последующее и Лимоновым в том числе было посеяно когда-то это семя.
[Дмитрий Быков:]
— Да нет-нет-нет.
[Антон Долин:]
— Ну, скажи, объясни почему нет.
[Дмитрий Быков:]
— Понимаешь, художник может говорить всё, что угодно. Профессия художника — прививать себе смертельные вирусы и показывать губительность их воздействия. Томас Манн написал «Размышления [рассуждения] аполитичного» и показал чем кончается национализм, и в общем предсказал фашизм. Шпенглер написал «Закат Европы» и предрёк философию рейха. Интеллектуал имеет право проверять на себе что угодно. Блок имеет право писать «Двенадцать» и говорить «есть еще океан». Художник вообще не учитель жизни, наоборот, художник скорее отрицательный пример. Лимонов в качестве проклятого поэта уж никак не может быть ни политическим вождём, ни идеологом.
[Антон Долин:]
— Он очень пытался.
[Дмитрий Быков:]
— Пытался. Но он на своём примере как раз показал, как талантливого человека выжигает ложная идея. При этом я вообще к Лимонову, ну, просто в силу его огромного личного обаяния, я, невзирая… (какую бы гадость он про меня не писал) я всё равно к нему отношусь с умилением. Вот Лимонов… моё отношение к Лимонову — это как в анекдоте про садиста и мазохиста, когда:
Мазохист кричит: «Ударь меня, ударь!»
Садист говорит: «Вот не ударю».
Вот я никогда о нём плохого слова не сказал в ответ. Сколько бы он об меня не вытирал ноги. Хотя это было очень деликатно, кстати. Я никогда про него плохого слова не сказал. Наоборот: Эдуард Вениаминович — гениальный человек. И думаю, это его уязвляло гораздо больше. Он действительно, что бы он не говорил, это страшный, бесчеловечный эксперимент на себе. Но видеть в нём учителя и мэтра нельзя. Это как вот: «I'm not totally useless. I can be used as a bad example». Понимаешь, служить плохим примером. С этим он справился гениально и впечатал себя в историю: «Не надо за мной». Потому что финал… Вот самое страшное скажу. Потому что финал его жизни был жалок. Это ужасно. Он был жалким одиноким стариком-подростком. Это не тот конец, которого он для себя хотел.
[Антон Долин:]
— Да, конечно, он рассчитывал на конец героический.
[Дмитрий Быков:]
— «Не может быть старого Лимонова». Боюсь, что так.
[Антон Долин:]
— Да, в фильме Кирилла говорится и об этом.
Dal 24 al 30 giugno in quattro sale, i titoli da non perdere, da «The Shrouds» di Cronenberg a «Limonov» di Serebrennikov.
Torna l'appuntamento atteso da tutti i cinefili. Sbarcano a Roma in anteprima i migliori film del Festival di Cannes 2024, sottotitolati in italiano per l'occasione e ospitati in 4 sale della città: Barberini, Quattro Fontane, Eden, Giulio Cesare. La rassegna, intitolata Cannes a Roma Mon Amour! e in programma dal 24 al 30 giugno, è stata presentata a Palazzo Farnese, alla presenza dell'Ambasciatore di Francia Martin Briens.
Realizzata dall'Associazione Nazionale Esercenti Cinematografici (Anec) del Lazio insieme con Circuito Cinema e promossa da Roma Capitale — Assessorato alla Cultura, vede la collaborazione di Anac — Associazione Nazionale Autori Cinematografici, Ambasciata di Francia e Accademia di Francia a Roma — Villa Medici.
«Abbiamo messo insieme sia opere d'autore sia film popolari», spiega il direttore artistico Francesco Ranieri Martinotti che ha lavorato in collaborazione diretta con la Quinzaine des Cinéastes, «per riflettere la ricchezza e la diversità del festival francese».
La rassegna si apre lunedi 24 al Giulio Cesare con due film premiati sulla Croisette: L'historie de Souleymane di Boris Lojkine, premio per il miglior attore al Certain Regard, e All we imagine as light della regista indiana Payal Kapadiya, premio speciale della Giuria nel concorso principale. Nella stessa giornata, all'Eden Film Center, si potranno vedere Mongrel di Chiang Wei Liang e Wilight of the warriors: walled in di Soi Cheang Cheang. Nei giorni successivi, da non perdere The Shrouds di David Cronenberg (mercoledì 26 al Giulio Cesare), dramma a tinte horror con Vincent Cassel vedovo inconsolabile che inventa un sudario hi-tech per seguire in tempo reale la decomposizione del corpo della moglie Diane Kruger.
La plus préciueuse des marchandises di Michel Hazanavicius, favola animata sulla Shoah, è invece in programma giovedì 27 al Quattro Fontane.
E bisognerà aspettare sabato 29 per vedere (all'Eden Film Center) Limonov, l'esplosivo film diretto dal regista russo in esilio Kirill Serebrennikov con ritmo rock e ispirato al best seller omonimo di Emmanuel Carrère: Ben Whishaw, fino all'ultimo in predicato sulla Croisette per il premio al miglior attore, interpreta l'avventuriero, scrittore e politico russo vissuto tra il suo Paese, Parigi e New York, finito in prigione in Siberia e scomparso nel 2020.
In cartellone anche Caught by the tides di Jia Zhang-Ke sull'industrializzazione della Cina e Grand Tour di Miguel Gomes, premiato a Cannes per la migliore regia (entrambi i film venerdì 28 giugno al Giulio Cesare). La Semaine de la Critique sarà rappresentata da Simon de la Montaña di Federico Luis (25 giugno, Barberini) e la Quinzaine da Sharq 12 di Hala Elkoussy (28 giugno, Giulio Cesare), Algo viejo, algo nuevo, algo prestado di Hernán Rosselli (27, Barberini), Good one di India Donaldson e Volveréis — the other way around di Jonás Trueba (29, stessa sala), Namibia no sabaku — desert of Namibia di Yoko Yamanaka (29, stessa sala), Les pistilets en plastiques di Jean-Cristophe Meurisse (30, Eden). La rassegna offrirà poi l'opportunità di rivedere alcuni film di Cannes già usciti nelle sale come Kinds of Kindness di Yorgos Lanthimos (28, Giulio Cesare) e il delizioso Marcello mio di Chritophe Honoré (28, Eden).
Barberini, Quattro Fontane, Eden, Giulio Cesare. Dal 24 giugno. Biglietto 7 euro, ridotto 6, abbonamento 40. Info: aneclazio.com
Una rassegna che porta in Italia i migliori film provenienti dalla Croisette, il programma dei 18 film. Roma — 24/30 giugno 2024.
⟨…⟩
Limonov: The Ballad
Un'opera visionaria sulla travolgente e complessa vita di Èduard Limonov, dalla strada alla fama. Biografico, Italia 2024. Consigli per la visione:
★ ★ ★ ☆ ☆
MYMOVIES.IT 3.00
★ ★ ☆ ☆ ☆
CRITICA 2.11
★ ★ ★ ☆ ☆
PUBBLICO 3.00
Un film di Kirill Serebrennikov. Con Ben Whishaw, Viktoria Miroshnichenko, Tomas Arana, Corrado Invernizzi.
Ispirato al romanzo biografico di Emmanuel Carrère pubblicato da Adelphi, il film ricostruisce le vicende del poeta e oppositore russo attraverso la storia di cinque suoi grandi amori in giro per il mondo.
Eduard Limonov, dissidente comunque mai allineato neppure con la dissidenza, lascia l'Unione Sovietica per vivere a New York dove, continuando a scrivere, vive prima da homeless per poi diventare maggiordomo di un ricco intellettuale. Tra grandi amori che iniziano e finiscono diventa famoso grazie alle sue pubblicazioni in Francia fino a fondare un partito che si definisce bolscevico e nazionalista. Serebrennikov mette la sua visionarietà al servizio di una personalità difficile da contenere in un film. E affronta la sfida innanzitutto da russo, cioè da artista capace di leggere nel profondo l'anima tormentata non solo del suo protagonista ma anche quella di un intero popolo in un ampio arco temporale. Lo fa con la visionarietà che gli è propria che gli consente improvvisi mutamenti di stile e di ritmo che accompagnano i movimenti tellurici, ondulatori e sussultori, della vita dello scrittore.
Programmazione a Roma
QUATTRO FONTANE
sabato 29 giugno 2024
ore 21:00
GIULIO CESARE
domenica 30 giugno 2024
ore 18:30
⟨…⟩
«Mymovies.it», 21 giugno 2024
Cannes a Roma Mon Amour 2024
• Il programma •
Lunedì 24 giugno
Giulio Cesare:
19:00 L'Histoire de Souleymane
di Boris Lojkine
93' (Un Certain Regard)
PREMIO MIGLIOR INTERPRETAZIONE MASCHILE;
PREMIO DELLA GIURIA;
PREMIO FIPRESCI
21:00 All We Imagine as Light
di Payal Kapadiya
115' (Concorso)
PREMIO SPECIALE DELLA GIURIA
Eden Film Center:
18:30 Mongrel
di Chiang Wei Liang, You Qiao Yin
128' (Quinzaine des Cinéastes)
21:00 Twilight of the Warriors: Walled In
di SOI Cheang Cheang
125' (Fuori Concorso — Midnight Screening)
Martedì 25 giugno
Quattro Fontane:
19:00 All We Imagine as Light
di Payal Kapadiya
115' (Concorso)
PREMIO SPECIALE DELLA GIURIA
21:15 L'Histoire de Souleymane
di Boris Lojkine
93' (Un Certain Regard)
PREMIO MIGLIOR INTERPRETAZIONE MASCHILE;
PREMIO DELLA GIURIA;
PREMIO FIPRESCI
Multisala Barberini:
19:00 Simón de la montaña
di Federico Luis
98' (Semaine de la Critique)
GRAN PRIX SEMAINE DE LA CRITIQUE
21:00 Twilight of the Warriors: Walled In
di SOI Cheang Cheang
125' (Fuori Concorso — Midnight Screening)
Mercoledì 26 giugno
Giulio Cesare:
18:30 An Unfinished Film
di Lou Ye
106' (Fuori Concorso)
21:00 The Shrouds
di David Cronenberg
116' (Concorso)
Eden Film Center:
18:30 Mongrel
di Chiang Wei Liang, You Qiao Yin
128' (Quinzaine des Cinéastes)
21:00 Simón de la montaña
di Federico Luis
98' (Semaine de la Critique)
GRAN PRIX SEMAINE DE LA CRITIQUE
Giovedì 27 giugno
Quattro Fontane:
19:00 La Plus Précieuse des marchandises
di Michel Hazanavicius
80' (Concorso — Animazione)
21:00 An Unfinished Film
di Lou Ye
106' (Fuori Concorso)
Multisala Barberini:
19:00 Algo viejo, algo nuevo, algo prestado
di Hernán Rosselli
100' (Quinzaine des Cinéastes)
21:00 The Shrouds
di David Cronenberg
116' (Concorso)
Venerdì 28 giugno
Giulio Cesare:
16:00 Sharq 12
di Hala Elkoussy
109' (Quinzaine des Cinéastes)
18:00 Kinds of Kindness
di Yorgos Lanthimos
165' (Concorso)
21:00 Grand Tour
di Miguel Gomes
129' (Concorso)
Eden Film Center:
16:30 Marcello mio
di Christophe Honoré
120' (Concorso)
19:00 Good One
di India Donaldson
90' (Quinzaine des Cinéastes)
21:00 Caught by the Tides
di Jia Zhang-Ke
111' (Concorso)
Sabato 29 giugno
Quattro Fontane:
16:30 Algo viejo, algo nuevo, algo prestado
di Hernán Rosselli
100' (Quinzaine des Cinéastes)
18:30 Grand Tour
di Miguel Gomes
129' (Concorso)
21:00 Limonov
di Kirill Serebrennikov
138' (Concorso)
Multisala Barberini:
16:30 Good One
di India Donaldson
90' (Quinzaine des Cinéastes)
18:30 Namibia no sabaku — Desert of Namibia
di Yoko Yamanaka
137' (Quinzaine des Cinéastes)
21:00 Volveréis — The Other Way Around
di Jonás Trueba
115' (Quinzaine des Cinéastes)
PREMIO EUROPA CINEMA LABEL
Domenica 30 giugno
Giulio Cesare:
16:45 La Plus Précieuse des marchandises
di Michel Hazanavicius
80' (Concorso — Animazione)
18:30 Limonov
di Kirill Serebrennikov
138' (Concorso)
21:00 Caught by the Tides
di Jia Zhang-Ke
111' (Concorso)
Eden Film Center:
16:30 Volveréis — The Other Way Around
di Jonás Trueba
115' (Quinzaine des Cinéastes)
PREMIO EUROPA CINEMA LABEL
18:45 Sharq 12
di Hala Elkoussy
109' (Quinzaine des Cinéastes)
21:00 Namibia no sabaku — Desert of Namibia
di Yoko Yamanaka
137' (Quinzaine des Cinéastes)
Ambițios, amuzant și nebunesc, «Limonov: Balada lui Eddie», cel mai nou film de Kiril Serebrennikov, oferă o prospețime provocatoare maldărului de filme biografice.
O proiecție specială ar trebui să fie provocatoare, iar «Limonov: Balada lui Eddie» («Limonov: The Ballad of Eddie») ar putea sta în locul definiției pentru provocator în dicționarul oricărei limbi. Cea mai nouă peliculă semnată de Kiril Serebrennikov, de data aceasta în limba engleză, o premieră pentru regizorul rus, se aseamănă mai mult unui album dance-punk decât unei balade.
Punk-ul se datorează în mare parte protagonistului, Eduard Limonov, scriitor, disident și arhetip viu al genului, jucat cu dedicație completă de Ben Whishaw. Rolul e neașteptat de serios pentru vocea ursului Paddington și ajutorul tocilar al lui James Bond în «Spectre» și «Nu e vreme de murit». Whishaw se aruncă însă cu totul în pielea disidentului, atingând un soi de nebunie plină de senzualitate.
Spre deosebire de alte filme biografice mai cumințele, «Limonov: Balada lui Eddie» nu se lasă dominat de jocul actoricesc, ci susține atmosfera cu o doză bună de dinamism. Serebrennikov folosește întregul arsenal cinematografic, de la schimbări de aspect ratio, secvențe fără tăieturi, title cards, realități alternative onirice și mult, mut sex — pe principiul more is more.
Două ore de intensitate maximă trec la viteza unei curse. De-a lungul lor, titularul Limonov trece de la tânăr poet în Rusia, la servitor nebun în America și, odată întors acasă, într-un lider politic periculos. O viață cu atât mai interesantă, deoarece este doar parțial ficționalizată, în ciuda faptului că pare bastardul dintre «Șoferul de taxi», «Joker» și «Don Jon». Un lucru rămâne cert: adevărată sau nu, este o poveste demnă de urmărit.
Сергей Николаевич, театровед, критик, журналист и писатель, известен в Москве как руководитель нескольких изданий. Работал в журналах «Огонёк», «Домовой», «Elle». В середине нулевых возглавлял журналы «Madame Figaro» и «Citizen K». В десятые годы — руководитель журнала «Сноб», автор и составитель 11 книжных проектов. Телеобозреватель, ведущий программы «Культурный обмен» на Общественном телевидении. Сделал более 200 интервью с российскими и мировыми звёздами культуры и их творческие портреты. После 24 февраля 22 года перебрался в Латвию и продолжает наблюдать и изучать процессы, происходящие в российской культуре.
Разговор о книге «Статус: свободен. Портрет творческой эмиграции». Герои — Чулпан Хаматова и Кирилл Серебренников, чьи портреты вынесены на обложку книги, Максим Галкин и Алла Пугачева, Рената Литвинова, Гидон Кремер, Полина Осетинская и другие, героев более двадцати. Это рассказы об их чувствах и мыслях после полномасштабного вторжения России в Украину и о том, как они продолжают работу после отъезда из своей страны.
⟨…⟩
20:30 — Кирилл Серебренников 22:00 — Можно ли было показывать «Эдичку» на Каннском
— Кирилл Серебренников — первый герой книги. И вопрос. Можно ли было показывать кинобиографию Эдуарда Лимонова, фильм на Каннском фестивале, во времена бомбежек Харькова? Привлекать внимание к фигуре Лимонова, идеология которого во многом ответственна за эти события? Лимонов — уроженец Харькова. Как быть с корректностью не столько Кирилла Серебренникова, сколько организаторов Каннского фестиваля?
— Можно ли было снимать фильм о Лимонове? Этот проект начался задолго до войны, снимали по французской книге Каррера. Должен был снимать Павликовский. Но, когда сценарий был готов, существовала группа, деньги найдены (в кинематографе это важно), Павликовский отказался. На этом этапе возник Кирилл. Он переписал сценарий. Это было до войны. Они снимали в Переделкино, снимали на «Мосфильме». Фильм снимался, когда грянуло 24 февраля.
Есть процесс. Ты — часть его, ты не можешь его остановить. Для художника это сложно. Процесс был доведен до отборочной комиссии Каннского фестиваля. Не думаю, что были какие-то усилия со стороны Кирилла Серебренникова или его продюсера Стюарта, чтобы фильм обязательно присутствовал в конкурсной программе. Это выбрал Каннский фестиваль. Поэтому вопрос скорее к Каннскому фестивалю: стоит ли его дирекции в этих обстоятельствах показывать фильм о Лимонове?
Но искусство без провокаций, без конфликта, без попыток коснуться самого острого, самого больного, особенно когда речь идет о таком, в общем-то, сенсационном фестивале… Там жаждут сенсаций, не только в художественном аспекте, но и в политическом, и в социальном. Это всё-таки не салон, где все должны быть друг другу приятны. Что касается фигуры Лимонова, наверное, тут я не могу быть до конца объективен.
Я знал другого Лимонова. Я не знал Лимонова — лидера нацболов, Лимонова-трибуна, который вел этих ребят на убой. Я знал старого поэта, обаятельного, тонкого, не алчного (а я выступал в роли редактора, который оплачивал его тексты). Глубокого, трагического человека. Я не могу быть объективен, хотя я принял довольно много критики, когда написал свое эссе о Лимонове. Но будем честны: это искусство, это литература, они существуют по каким-то другим законам.
— Но это и история тоже. Я брала у Лимонова интервью в Москве после его выхода из тюрьмы, не забывая, что он может быть обвинен в военных преступлениях. Он ведь участвовал в событиях в Югославии на стороне сербской армии. Я задавала ему этот вопрос, он от него ушел.
⟨…⟩
«Радио Свобода», 22 25 июня 2024 года
начиная с 14:25
⟨…⟩
[Елена Фанайлова:]
— Книга Сергея Николаевича «Статус: свободен. Портрет творческой эмиграции». Разговор с автором книги. Серёжа, ещё один острый вопрос. Вот Кирилл Серебренников… просто первый твой герой и это понятно. Кирилл, которого преследовали в России. Последний безумный спор вокруг того, можно ли было показывать биографию Лимонова, его фильм на Каннском фестивале в то время, когда, как сказала бы, Мария Степанова в своём стихотворении: «Пока мы спали, мы бомбили Харьков». Т.е. можно ли во времена бомбёжек Харькова привлекать внимание к фигуре Эдуарда Лимонова, идеология которого… созданная им молодёжная партия, во много ответственны за то, что происходит сейчас в Украине. А Лимонов уроженец Харькова. Я знаю, что, во-первых, Лимонов твой автор времён «Сноба», и он один из героев этой книги, и в общем ты относишься к нему с симпатией. А общественное мнение сейчас — это ещё одна война, соцсети — война, фестиваль — война. Контексты — как их учитывать? Я понимаю, что когда готовился фильм… он вообще задолго до войны готовился, но как быть с корректностью… не Кирилла Серебренникова, а вот людей Каннского фестиваля?
[Сергей Николаевич:]
— Тут как бы есть два вопроса, да? Можно ли было снимать фильм о Лимонове… Проект начался задолго до войны. Снимали его по французской книге Каррера. Вначале должен был снимать Павликовский…
— Нужно сказать про Павликовского, что это знаменитый режиссёр, польский, выдающийся, автор «Иды», автор «Холодной войны»…
— «Холодной войны», да.
— …и человек, которого очень трудно упрекнуть в каких-то…
— Конъюнктурных соображениях.
— …конъюнктурных соображениях.
— Но тем не менее, когда сценарий был уже готов, группа сбита и деньги найдены, Павликовский сказал «нет». И для продюсера, конечно, это был очень большой удар. Поэтому возник Кирилл уже на этом этапе. Он переписал сценарий. Это всё было до войны. Они снимали в Переделкино, они снимали на Мосфильме. Уже снимался фильм, когда грянуло 24-е февраля. И как мы говорили в связи с Ренатой: ну вот show must go on. Ты часть этого процесса, ты не можешь его самолично остановить… или остановить очень быстро, и тогда ты выходишь из него. И дальше этот процесс был продолжен, и доведён до, соответственно, до отборочной комиссии Каннского фестиваля. И опять же, я не думаю, что это были какие-то особые усилия со стороны Кирилла Серебренникова или его продюсера Стюарта на то, чтобы этот фильм обязательно присутствовал в конкурсной программе. Это выбрал Каннский фестиваль. И поэтому вопрос, который ты вот сейчас задала, это скорее всё-таки вопрос к Каннскому фестивалю: стоит ли дирекции Каннского фестиваля показывать в рамках фестиваля фильм о Лимонове, учитывая вот весь этот бэкграунд, о котором ты говоришь?
— Я сейчас имею в виду исключительно вот этот временной промежуток — начало наступления на харьковском направлении и бомбёжек Харькова. Можно ли было изменить политику ровно на этом фоне?
— Всё-таки искусство без провокации, без конфликта, без попыток коснуться самого острого, самого больного… особенно когда речь идёт от таком в общем сенсационном фестивале. Они жаждут этих сенсаций. Им нужны эти супер-события. Причём не только в художественном аспекте, но и в политическом, и в социальном. Я думаю, что это правильное решение. Мы не должны демонстрировать всё время эти изумительные манеры и такт, когда речь идёт о Каннском фестивале, о главном кинофоруме мира.
— Так же тяжело говорить о такте, учитывая войну и учитываю то, что, например, не только ведущий поэт Украины Сергей Жадан отправился служить в армию, но и масса женщин это делает. И что это вообще страна, где искусство и война сейчас неразделимы, и где ведущие украинские поэты становятся офицерами…
— Воинами.
— Воинами, да.
— Поэтому мне думается, что здесь нет противоречия, да? Ну, как бы знать историю Каннского фестиваля, если знать историю этих ристалищ и кинофорумов. Это всё-таки не такой салон, где должны быть все друг другу приятны. Что касается фигуры Лимонова. Да, наверное, я не могу быть до конца объективен. Я знал другого Лимонова. Я не знал Лимонова — лидера нацболов, я не знал Лимонова — трибуна, который вёл этих ребят на убой. Я знал старого поэта: тонкого, очень неалчного по сути (а я выступал в роли редактора, который, значит, оплачивал эти его тексты), глубокого, трагического человека. И вот эти его встречи… их не так много было, они были какие-то внутренне окрашены какой-то и теплотой, и пониманием, и знанием его жизни, и каких-то общих наших знакомых, или героев, с которыми нас сводила судьба. И нам было приятно их вспоминать вместе или обсуждать их. И, похоже, рядом с ним не было человека, который был… ну так, знал бы Лилю Брик, или Татьяну Яковлеву, или Алекса Либермана и т.д. Вот этот весь набор, который остался как-то далеко-далеко позади. А ему хотелось об этом немного поговорить. В общем как уже человеку пожилому, и давно уже простившемуся с той другой жизнью. Поэтому, повторяю, я не могу быть здесь объективен. Хотя я тоже принял довольно много критики, когда я написал своё эссе о Лимонове, которое вызвало большой гнев. Но тем не менее, будем честны, это искусство, это литература. Она существует по каким-то другим немножко законам.
— Я брала когда-то у Лимонова большое интервью, после его выхода из тюрьмы, в Москве. И у меня впечатление о нём, конечно, довольно двойственное. Ровно… старый нежный поэт, одновременно немножко бухгалтер, при этом ещё и скандалист… Но знаешь, я не выпускала, что он ещё — то, что называется, опять же современным языком — может быть обвинён в военных преступлениях. Я имею ввиду… в Югославии…
— В Югославии, в Сербии.
— …он участвовал на стороне сербской армии… И я задавала ему этот вопрос. Он от него ушёл. Под окнами стояла наружка и ментовка во время этой записи. Но тем не менее вот это так. Тут остаётся только фиксировать это, закреплять это на своих полях.
Eduard Limonov, the central character of a new film that made headlines a few months back, left behind a legacy marked by xenophobia and racism, a pan-Russian expansionist vision, and violent actions that followed. But did the film address that?
On May 19, 2024, over two years into Moscow's full-scale invasion of Ukraine, the Cannes Film Festival, renowned for its artistic merit and social commentary, premiered «Limonov: The Ballad» by Russian film director Kirill Serebrennikov. This caused widespread backlash amongst Ukrainians, who were all too familiar with the film's central character's work, life, and ideology.
But this wasn't Serebrennikov's first brush with Ukrainian ire. In 2022, during the premiere of his «Tchaikovsky's Wife,» outrage sparked when the filmmaker pleaded for lifting sanctions on Russian oligarch Roman Abramovich, defended Kremlin ideologue Vladislav Surkov, and called for support for Russian soldiers and their families alongside Ukrainian war victims.
Kirill Serebrennikov attends the «Limonov — The Ballad» press conference during the 77th annual Cannes Film Festival at Palais des Festivals on May 20, 2024 in Cannes, France.
(Source: Victor Boyko / Getty Images)
«Artists have to help these people, and I do so myself,» Serebrennikov said.
Rock and roll delusion celebrates a warmonger
What image does Serebrennikov's film offer of the deceased Russian fascist Eduard Limonov? After all, the film is aimed at a foreign audience, so why wouldn't it present a comprehensive look at the destructive figure?
«Poet, punk, exile, political leader…» says «Screen Daily».
«The Russian radical, poet, dissident, emigré, returnee, detainee, bête noire and cause célèbre who in 1993 co-founded the ultra-nationalist National Bolshevik Party,» mentiones «Variety».
A «punk poet» is the common name the reviewers assume for Limonov, and no wonder: the Russian director seems to have delivered only part of what was promised—«switchblade waving poet, a lover of beautiful women, a warmonger, a political agitator and a novelist who wrote of his own greatness.»
Thus, viewers are presented with a controversial rebel, a charismatic «dissident» rock star, an underdog, and a lost soul who lived a tumultuous life. A few of those «lucky» to know this so-called «rock star» couldn't help but point out the film's persistent glossing over the Limonov-militant-Russian-fascist, the Limonov-warmonger, the Limonov-genocide-hungry-imperialist.
Even if the viewers are somehow informed of these aspects of Limonov's persona, they are «only mentioned in the postscript titles over the closing credits.»
It is hard to even gauge the extent of the film's whitewashing when the on-screen character bears little resemblance to the real Limonov. As one review described it:
«If one were to dilute a Molotov cocktail enough to make its destructive capabilities null and void, it would be the equivalent of Kirill Serebrennikov's [film].»
So, who is the «hero» of Serebrennikov's new film?
Eduard Limonov gained notoriety in the 1990s in Russia through «Limonka,» described by Radio Free Europe Free Liberty as «an extremist ultranationalist newspaper.» «Limonka» was the mouthpiece of the National Bolshevik Party, a fringe group and «Russia's oldest radical youth organization.» It was co-founded by Limonov and fellow fascist Aleksandr Dugin. The party was a mix of Soviet nostalgia and militant nationalism. Limonov's vision was hammer-and-sickle-wielding skinheads.
Limonov's worldview is well-known thanks to the man himself—Limonov loved to write about Limonov. The man craved a return to a bygone era when Stalin hadn't stopped with the deportations of Caucasians. He called for the eradication of entire ethnicities—Chechens, Croats, Latvians, Crimean Tatars, and many others.
«Russia has no friends. While we cherish our allies, our enemies—whether courageous or despicable—must be either pacified or eradicated. Our ancestors knew this. In 1830, General Yermolov expelled the Ingush, stating, «The Ingush are beyond redemption.»»
Excerpt from a video conference with Eduard Limonov
dated October 28, 2009:
— Is it true that you shot at civilians in Serbia?
— The question is quite broad, with a sting, «shot at civilians in Serbia»… Obviously, the person asking this question is referencing the BBC film, directed by Paweł Pawlikowski, called «Serbian Epics,» where the main character is Radovan Karadžić. As the trial against him has just started in The Hague Tribunal. In this film, I am interviewing Radovan Karadžić. I participated in the filming for three days, and there is a scene where I am seen firing a machine gun, which was captured by Paweł Pawlikowski. Let that remain on his guilty conscience. Indeed, I am seen firing a machine gun. All of this takes place in Pale, the former capital of the Bosnian Serb Republic. I am firing on a shooting range. And when this was later interpreted as if I was shooting at Sarajevo, one must at least understand that Pale and Sarajevo are several tens of kilometers apart. So, in this case, all the questions should be directed elsewhere. Paweł Pawlikowski manipulated the footage, adding a scene right after that, where some houses resembling medieval ones with many windows flicker, literally like the 25th frame. This appears to be an attempt at such a vile provocation, which has been going on for 17 years because the film was released in 1992. Allegedly, he wanted to show that I was shooting at some city. But I repeat again, the small town of Pale is several tens of kilometers away from Sarajevo.
Limonov's dislike of the west is mutual. He has been persona non grata in western literary circles since he was filmed shooting a machine gun into a besieged Sarajevo in the company of Bosnian Serb leader Radovan Karadžić. The incident, captured by Bafta award-winning director Pawel Pawlikowski in his «Serbian Epics» documentary and shown at Karadžić's trial at the Hague, cost Limonov publishing contracts in both Europe and the US.
But he reacts furiously when I bring up the issue.
«That schmuck,» he says. «I was shooting at a firing range, and that guy put in an extra frame to make it look like I was firing at buildings. I've been saying this for 15 years.»
«The Guardian», December 12, 2010
Limonov strongly supported Serbia and worked closely with a sniper patrol in Bosnia during the Yugoslav Wars. Polish filmmaker Paweł Pawlikowski's documentary film shows Limonov visiting Sarajevo's front lines in 1992, firing a machine gun toward the besieged city. Next to Limonov stood Radovan Karadžić, the Bosnian Serb president, guilty of genocide in Srebrenica, war crimes, and crimes against humanity, convicted by the International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia.
Limonov's exile from the Soviet Union in the 1970s, living abroad in the United States, France, and other European countries (until his return to Moscow in 1991), gained him a «dissident» status. His criticism of both Russia and the West and active participation in Russian affairs through his writings and public statements reinforced it.
«Europeans are so timid they remind me of sick and elderly people,» he once told The Guardian. «In Russia, fortunately, the people still have some barbarian spirit. But Europeans and Americans are just dying, sick invalids.»
This «dissident» status persisted throughout Limonov's life, especially due to his calls for a radical and confrontational approach to Russian politics, his anti-Putin stance, and numerous imprisonments for charges ranging from illegal weapon purchases to sparking anti-government rallies.
He was known as a «famous Kremlin critic,» becoming even more outspoken with the creation of the opposition party «The Other Russia» in 2006, which included former world chess champion Garry Kasparov. However, Limonov and Putin did eventually find common ground.
«Some of [Putin's] political actions in recent years deserve applause,» wrote Limonov in his LiveJournal in 2015.
«For Crimea, on a five-point scale, I give him a ten. For the support of the uprising in the Donbas—well, a three, because he supported it, but he didn't have enough determination to bring it to a logical end, to Novorossiya (New Russia).»
Limonov was born in the Ukrainian city of Kharkiv, but in his eyes, Ukraine was a historical mistake carved out of Russia's rightful territory.
«I would add to Russia those regions that will fit: Donetsk, Luhansk, Kharkiv, Zaporizhzhia, Kherson, Mykolaiv, Odesa. Maybe I would consider Dnipropetrovsk,» Limonov said in 2014 in an interview with the Russian propaganda outlet ura.ru.
«The thing is, we need to hurry up and take everything we can before Ukraine joins NATO.»
Limonov supported the Russian aggression in the east of Ukraine, visited the occupied cities of the Luhansk Region, and formed the Interbrigades movement consisting of his loyal Nazbols (National Bolsheviks) to fight against Ukrainian forces.
Limonov died in 2020, leaving behind a legacy marked by xenophobia and racism, a pan-Russian expansionist vision, and violent actions that followed.
A «dissident» on a «dissident»
Many have said that Serebrennikov's portrayal of Limonov begs scrutiny. In an interview with Russian news site «Meduza», he offers a surprising response:
«It's unbearable to make a movie about a man who shoots at people. I just don't want to know about this part of his life.»
Serebrennikov didn't want to turn much attention to a lot of things—neither Limonov's Balkan War participation nor the support for Russian terrorism in Ukraine. He readily admits someone else should probably handle those. Serebrennikov's true fascination lies with the fascist's artistic side.
«I remembered the raw emotion from the first reading of his literature, from the novel It's Me, Eddie,» he says, listing Limonov's works.
«All these struggles of the so-called ‘Russian soul' interested me more. Therefore, most of the film is a New York epic and parting with Yelena (his wife).»
Pawlikowski, initially set to lead the project as writer-director, stepped back after three years, scaling down his involvement. He explained that he became disenchanted with the character and didn't like Limonov «enough to make a movie about him.» Serebrennikov, on the other hand, pressed on with his vision.
«Limonov is like the Joker,» the filmmaker explains.
«A person who has inner pain, fragility, vulnerability: he is a poet.»
Such selective focus on Limonov's artistic side ignores the real consequences of the man's ideology, and, ironically, seems to mirror its protagonist's lifelong quest: to mythologize himself.
Cannes' Silence: Ignoring Ukrainian voices?
The Cannes Film Festival's still decided to platform Serebrennikov's «Limonov: The Ballad» despite many Ukrainian voices that have criticized its problematic portrayal.
«Disconnected from the reality, connected to Russian money would be a proper motto of this Cannes Film Festival,» quips «Desaturated» director Marina Stepanska at the film's premiere. She is not alone in her disapproval. Critics argue that the film romanticizes a Russian imperialist figure, with the festival endorsing narratives that ignore current geopolitical realities. Ukrainians took to the Cannes Film Festival's official platforms to voice their opposition.
«A film dedicated to the leader of the Russian Bolshevik and fascist party, by a director who defends Russian oligarchs and Russian soldiers at the Cannes Film Festival. And this is not a joke or a dream!»
«Shame on this team and curator who provide them the power of voice.»
«Limonov: The Ballad»'s oversimplified and fictionalized depiction of a fascist appears to epitomize a larger issue with Serebrennikov's perspective.
«Serebrennikov stated that «Russian culture has always been anti-militaristic and anti-war,»» said the Ukrainian Institute, responding to the Russian director's speech at the panel in 2022.
«Such generalization is, of course, completely false. A great many Russian cultural icons, from Dostoevsky to Brodsky, have been outspoken chauvinists, especially when it came to Ukraine. Kirill Serebrennikov himself is living proof that Russian culture is, more often than not, pro-war and may be used quite effectively to whitewash Russia's aggressive expansionism.»
«Volcano» director Roman Bondarchuk pointed out in his message to the international community that «Those [Russian] artists who are critical of Putin have shown extreme passivity.»
«They did nothing to stop this war or to speak out against it before it began. And now their attempts to sign collective letters and resent the sanctions look hypocritical.»
Russian culture, for all its artistic merit, has too often been a tool of imperialism, and selective sanitized portrayals like Serebrennikov's film perpetuate a dangerous disconnect from reality. Such a perspective, particularly at a time when Ukraine is fighting an existential war, delivers a one-sided and incomplete story, furthering the marginalization of Limonov's victims' voices.
Il film «Limonov: the Ballad of Eddie» ha generato grande interesse sin dall'annuncio della sua partecipazione al Festival di Cannes. La storia di Kirill Serebrennikov sulla vita di Eduard Veniaminovic Savenko, noto come Limonov, ha suscitato curiosità e dibattiti. Il protagonista, scrittore, politico e criminale, rimane un personaggio avvolto nel mistero tra realtà e finzione.
Limonov: un viaggio tra amore e ambizione
Nel racconto di «Limonov: the Ballad of Eddie», Eddie, interpretato da Ben Whishaw, è un giovane con il sogno di diventare scrittore in Unione Sovietica. La sua storia d'amore con Elena e il trasferimento a New York per cercare fortuna segnano la sua vita. Il suo coinvolgimento nel conflitto jugoslavo e la lotta contro il regime politico in Russia lo conducono a fondare un partito e affrontare l'arresto. La regia del film passa da Saverio Costanzo a Pawel Pawlikowski, mantenendo viva l'attenzione sul ritorno di Limonov nelle sale italiane.
Limonov: tra realtà e finzione
Limonov: the Ballad of Eddie si distingue per la sua intensità visiva e narrativa, con Ben Whishaw candidato al premio come miglior attore a Cannes. Il confine sottile tra biografia e romanzo, già presente nell'opera di Carrère, viene esplorato in profondità da Serebrennikov. L'interpretazione di Whishaw dona al personaggio di Limonov un fascino unico, pur tra alti e bassi nella trasposizione cinematografica. Pawlikowski, sceneggiatore di grande talento, ha coniugato la trasformazione da libro a film mantenendo l'essenza dell'opera di Carrère.
Pawlikowski: maestro della sceneggiatura
Pawel Pawlikowski, regista polacco di successo con opere come «Cold War» e «Ida», si conferma come uno dei grandi nomi del cinema europeo contemporaneo. La sua capacità di cogliere i dettagli e narrare storie complesse lo rendono un maestro della sceneggiatura. La collaborazione con Serebrennikov per Limonov rappresenta una sfida e un'opportunità per mettere in scena una ballata frenetica che lascerà il pubblico con il desiderio di scoprire di più al cinema.
Riguardo al suo ultimo film, «Limonov — The Ballad», il regista Kirill Serebrennikov («Summer», «Petrov's Flu» o ancor più di recente il dramma in costume «La moglie di Tchaikovsky») ha più volte voluto precisare, durante la conferenza stampa a Cannes, che il suo interesse personale non era di girare un biopic sulla contrastata figura storica dello scrittore e politico russo nazional bolscevico Eduard Limonov (pseudonimo di Ėduard Veniaminovič Savenko, 1943-2020) ma di rendere una versione cinematografica del personaggio, così come descritto nel romanzo «Limonov» (uscito nel 2012 da «Adelphi») dell'autore francese Emmanuel Carrère — nel film ritroviamo lo scrittore francese in un breve cameo di sé stesso. Certamente il progetto filmico, che sembra risalire a fine 2017, è il frutto di una lunga genesi che ha visto solo nella fase finale la mano di Serebrennikov. Dato il grande successo editoriale dell'opera letteraria di Carrère in Italia ed in Francia, l'idea di farne una trasposizione per il grande schermo è nata come una coproduzione italo-francese delle case di produzione Wildside e Chapter 2. Originariamente la regia era stata affidata al regista polacco Pawel Pawlikowski (Premio Oscar per «Ida»), il quale, dopo essersi cimentato a stendere una sceneggiatura dal libro — il suo nome compare come autore nei titoli di coda —, sembra aver perso interesse al progetto.
Un ulteriore ritardo nel proseguimento delle riprese è stato causato dall'inizio della guerra; infatti, Serebrennikov stava girando alcune sequenze a Mosca, proprio il 24 febbraio del 2022, quando la Russia ha invaso l'Ucraina. Al nuovo incubo di dover abbandonare il film, in qualche modo, si è riuscito a rimediare spostando sei mesi dopo il set nella città di Riga.
Come nella biografia di Carrère, che porta in luce i momenti più salienti della vita del personaggio, così anche all'inizio dell'adattamento cinematografico troviamo Limonov (Ben Whishaw) a Kharkiv in Ucraina, la città dove «Eddi» era cresciuto e ha visto i suoi primi successi letterari. A questa introduzione seguono i primi passi da artista nella clandestinità sovietica sotto l'era di Leonid Bréžnev e la sua collaborazione con il gruppo di poesia «Konkret», a Mosca. Nella capitale sovietica Limonov inizia una relazione, coronata nel matrimonio, con la modella Yelena Shchapova (Viktoria Miroshnichenko) che cambia la sua vita. Dopo l'arrivo della coppia a New York, Serebrennikov sceglie di soffermarsi sul momento in cui Limonov, depresso dopo la separazione dalla moglie, si immerge nella subcultura punk newyorkese, raccontata poi nel colume «Il poeta russo preferisce i grandi negri» («Frassinelli», 1985), l'opera autobiografica che ne ha creato il mito di eroe anticonformista; fama che poi si è portato dietro a Parigi, dove ha vissuto da scrittore e poeta di successo. Si passa poi alla più tarda attività politica, come leader del Partito Nazionale Bolscevico russo; attivismo non ben visto dal Cremlino che lo ha portato a finire in carcere.
Ancor più dell'opera letteraria di Carrère, il film vuole concentrarsi sulla figura audace e carismatica, amante dello scandalo e autoreferenziale di un artista che avrebbe voluto fare della sua stessa vita un'opera d'arte, che ha cercato nella notorietà una forma di qualificazione agli occhi del pubblico; tanto che proprio il voler essere al centro degli avvenimenti sembra averlo influenzato nelle sue scelte personali. Il Limonov del film di Serebrennikov è un limonka, una bomba a mano appunto, un «Sex Pistols» (gruppo musicale molto amato dal poeta russo) della letteratura russa. Citando una sua frase dal film: «La vita è più interessante della scrittura», Limonov-Eddi, sceglie la vita e non si lascia mancare nessuna delle esperienze che questa gli offre. E quindi non si rifiuta nemmeno la conoscenza diretta della guerra, in questo caso quella dei Balcani, dove lo troviamo dalla parte dei cecchini del nazionalista Milošević. Di questa imbarazzante scelta di posizione, che lui ha continuato a difendere anche successivamente, nel film, come anche nel libro, non si parla. Solo alla fine, ma senza negargli il piedistallo da superstar, Serebrennikov ci mostra un uomo stanco, e provato dagli anni di carcere. «Limonov — The Ballad», si propone di spiegare ad un pubblico occidentale l'universo del personaggio, ma non si confronta con le motivazioni e con i perché un poeta, che ha saputo scrivere bellissime poesie, sia andato incontro ad una metamorfosi la quale precede idealmente la drammatica realtà guerrafondaia della Russia di oggi. A prescindere da ciò, la presente biopic, perché dopotutto di questo si tratta, propone il seducente ritratto di un outsider, che non ha mai voluto definirsi un dissidente, ma che, per il puro piacere dell'estremo, ha sempre preferito correre sul filo del rasoio.
«Limonov: the Ballad of Eddie» è stato tra i titoli più discussi del Festival di Cannes fin dall'annuncio della sua presenza in concorso. Vari elementi hanno contribuito a destare la curiosità riguardo al ritorno sulla Croisette di Kirill Serebrennikov. Il protagonista del film è un personaggio ancora oggi oggetto di discussione, ma anche di culto. Come al momento dell'uscita del libro a lui dedicato — scritto da Carrère — da cui il film è tratto, si sono riaccese le interpretazioni sul personaggio. Pseudonimo di Eduard Veniaminovic Savenko, Limonov è stato scrittore, politico, criminale nel corso di una vita di cui non si chiarisce mai del tutto dove inizi la menzogna e finisca la realtà.
Limonov: trama e cast
Limonov: the Ballad of Eddie racconta la vita (quasi) vera del celebre autore e politico russo. Nato in Unione Sovietica negli anni '40 Eddie (interpretato da Ben Whishaw) lavora in fabbrica col sogno di diventare scrittore. Durante una serata in cui il giovane protagonista presenta e legge alcune delle sue poesie, incontra Elena (Viktorija Mirošničenko). Innamoratosi della donna, Eddie pensa che il suo sentimento sia corrisposto, fino a quando non scopre che Elena è invece impegnata con un altro uomo. Dopo aver provato a togliersi la vita, Eduard incontra nuovamente la donna, con la quale inizia una relazione. Convinto che il suo talento non sia apprezzato in Unione Sovietica, si trasferisce a New York nel tentativo di cambiare vita. Elena diventa una modella famosa e a seguito degli atteggiamenti violenti del compagno decide di lasciarlo.
Decide quindi di rientrare in Europa e ottiene una discreta fama in Francia grazie alle opere sulle sue avventure negli Stati Uniti. Eduard combatte al fianco dei serbi, giudicati come criminali di guerra, durante il conflitto jugoslavo alienandosi le simpatie che si era conquistato. Ritorna in Russia, ormai ex sovietica e si pone in contrasto col nuovo regime politico. Fonda un partito di ispirazione nazional-bolscevica che lo porterà a essere arrestato. Il film inizialmente avrebbe dovuto avere la regia e la sceneggiatura di Saverio Costanzo. Dopo la sua rinuncia la sceneggiatura è stata affidata a Pawel Pawlikowski e la regia a Serebrennikov. Non è ancora nota la data di uscita di Limonov nelle sale italiane.
Limonov: la recensione
Limonov: the Ballad of Eddie è un film di eccessi, di colori e vignette. Whishaw è stato in lizza per il premio al miglior attore a Cannes fino alla fine grazie alla sua interpretazione. In questo film in cui la linea di confine tra verità e finzione non è chiaramente tratteggiata, l'intera dimensione artistica si amplifica. Serebrennikoc attorno a questo concetto costruisce l'intera mise en scene, con qualche esagerazione. Ma sono esagerazioni di cui, talvolta, il cinema necessita. La dimensione biografica si confonde con quella romanzata che già era ben presente nel libro di Carrère. Il primo impatto di questa storia così caotica, piena, intensa farebbe pensare a una sorta di rivisitazione d'essai del «Joker» portato in scena da Joaquin Phoenix. In realtà a ben guardare ci sono elementi sovrapponibili a quelli del «Bardo» dell'ultimo Iñarritu.
Serebrennikov non teme il rischio di eccedere nella rappresentazione scenica e nel perseguire il suo personale gusto estetico. Chiaramente, si tratta di scelte che possono polarizzare tanto la critica quanto il pubblico. Pur non privo di pecche, come l'eccessiva ripetizione di alcune situazioni, il film resta nell'immaginario dello spettatore. Pawlikowski assieme al regista e a Ben Hopkins ha avuto il compito di tradurre in scena l'opera di Carrère, grande successo editoriale. In questo senso Limonov rappresentava la difficoltà più grande. Tradurre opere letterarie in opere filmiche non sempre si rivela un esercizio fortunato. Sicuramente spicca nella realizzazione l'interpretazione di Whishaw che conferisce fascino e senso estetico al suo personaggio.
Pawlikowski: uno sceneggiatore di lusso
Carrère, che ha seguito Limonov durante la realizzazione, ha affermato che Saverio Costanzo ha abbandonato il progetto per delle difficoltà con il russo. Se la scelta di Serebrennikov alla regia sembra quasi naturale, essendo questi uno dei registi russi più noti tra i contemporanei diverso è per Pawlikowski. Il regista e sceneggiatore nel 2021 ha ottenuto grandissimi riconoscimenti con il suo «Cold War». Una consacrazione ulteriore arrivata a qualche anno di distanza da «Ida», un altro film di grande successo del regista nato in Polonia.
Pawlikowski è un regista europeo a tutto tondo e a dimostrarlo è prima di tutto la sua biografia. Nato in Polonia, ha poi vissuto in Germania, Italia e Gran Bretagna. Il suo rapporto col pubblico francese e col Festival di Cannes è confermato dalla stima e dall'apprezzamento di cui gode nel paese. Sono pochi i registi contemporanei che riescono ad affermarsi con il taglio autoriale che Pawlikowski offre ai suoi film. Ancora più difficile è riuscire a mettere assieme una visione personale con quella offerta da altri. Nel caso di Limonov, agendo da sceneggiatore, ha dovuto far convivere la sua idea con quella del regista. Questa ballata frenetica nei prossimi mesi rappresenterà un ottimo motivo per andare al cinema.
Le cinéaste russe signe un film plein de fascination pour son héros douteux.
Emmanuel Carrère fait une apparition dans « Limonov. La Ballade », de Kirill Serebrennikov, présenté en compétition. Hommage du cinéaste envers l'écrivain, dont il a adapté à l'écran le roman, « Limonov » (paru en 2011 aux éditions POL) ? Sans doute. Mais plus encore : une bonne occasion de montrer que leur héros commun ne respecte vraiment rien ni personne. En effet, aux propos que Serebrennikov fait tenir à Carrère — il est vrai d'une bêtise avérée sur « l'âme russe », mais que celui-ci a accepté de prononcer — Edouard Limonov (Ben Whishaw) répond par une grossière injure.
Imagerie
Voilà ce qui a fasciné Serebrennikov, après Carrère, dans le personnage de Limonov : son anticonformisme agressif et rebelle, son côté bad guy assumé, sa tête brûlée. Ce à quoi s'ajoutent la figure du poète maudit, l'amant fragile et machiste et le vagabond céleste. Toute une mythologie, façonnée par l'écrivain russe dans ses propres livres (et non vérifiée par Carrère qui, rappelons-le, n'avait pas mené d'enquête et s'en était tenu aux écrits de Limonov). Le réalisateur de « Leto » exploite cette imagerie avec la maestria qu'on lui connaît.
Virtuosité de la mise en scène, utilisation inspirée du graphisme, trépidation rock'n'roll de la BO — avec une prédilection pour le Velvet Underground. Serebrennikov déroule ainsi son biopic échevelé, passant de Kharkiv (la ville où Limonov est né, est devenu poète et a été expulsé sans pour autant qu'il se considère comme dissident), New York, Paris, puis retour en URSS au moment de la Perestroïka.
Comme Emmanuel Carrère, Serebrennikov n'émet pas de jugement explicite sur son protagoniste. Il montre ses faits et gestes (pas tous avérés, donc) et n'en cache pas la part sombre : sa violence, au premier chef, qui se déchaîne contre les autres et parfois envers lui-même. Mais il serait naïf de penser que le processus d'héroïsation opéré par le film n'a aucune incidence sur la perception que l'on peut avoir de Limonov. Or, cette héroïsation est trop peu contrebalancée par ce que le cinéaste offre à voir de la dimension la plus abjecte du personnage : son parcours politique.
Pris au piège
Certes, il est précisé au générique de fin qu'en 2014, Limonov a combattu dans le Donbass aux côtés des séparatistes russes. Il est aussi montré comme leader du parti qu'il a créé, L'Autre Russie, d'obédience nationale-bolchévique, où il est entouré d'une horde de skinheads. Mais la séquence est brève par rapport au long récit de ses tribulations sexuelles dans ses années de jeunesse.
Au moment de la parution du roman d'Emmanuel Carrère, qui survolait également l'aspect politique, Galia Ackerman, spécialiste du monde russe et ex-soviétique, citait dans un article de la revue Esprit des textes accablants de Limonov. Ainsi ces lignes publiées dans les années 1990 dans son journal « Limonka » :
« ⟨…⟩ en vérité, les citoyens russes ont envie que les fascistes arrivent au pouvoir — eux, terrifiants, soignés, jeunes — et règlent tous les problèmes… Le patriote a envie que les fascistes égorgent sans pitié les Tchétchènes trop impudents et il saluera la volonté vaillante et ferme du chef des fascistes, impitoyable comme un Assyrien. Celui-ci larguera des bombes sur toute la Tchétchénie criminelle, il mettra en cage les Caucasiens et leur apprendra à respecter les Russes… »
Un exemple parmi d'autres.
Limonov est ce qu'on appelle un « personnage sulfureux ». Kirill Serebrennikov a été pris au piège de sa fascination pour lui.
Ben Višo tutnji kao oluja kroz film Kirila Serebrenikova.
Šteta je što je Višo skrajnut za nagradu u Kanu, jer Džesi Plemons, iako standardno dobar, u Lantimosovom filmu «Kinds of Kindness» nije uradio više od onoga što inače radi, a to je da dobro glumi.
Činjenica: u današnje vreme vrlo je rizično uvrstiti na program filmskih festivačla bilo što na ruskom jeziku, sa režiserskim potpisom ruskih državljana ili o Rusima. Često je i neumesno s obzirom na to kakve su okolnosti, makar ukoliko se ne pronađe dovoljno dobar recept da se protestni glasovi uguše pre nego što se udruže u hor. Mada, gledajući malčice unazad, kuke i motike nisu zaobišle ni dobitnika Zlatne palme «Anoru», odnosno njenog tvorca Šona Bejkera koji je napadnut da je snimio neukusnu rusku komediju.
To što je Jura Borisov, jedna od ključnih zvezda filma, igrao u jednom od naj-neruskijih filmova snimljenih u Rusiji, «Captain Volkonogov Escaped» (2021) Natalije Merkulove i Alekseja Čupova, nekako je iščilelo iz sećanja onih što su se najjače drali. Takođe je nekako ispalo da su svi Jermeni postali Rusi, jer što gledati film ako o njemu može da se pročita dvorečenični tweet, pardon — x, kako god ta substantivizacija zvučala.
Nagažena muzika
Zapravo, kada uporedimo «Limonova» Kirila Serebrenikova i Bejkerovu «Anoru», oba sa svetskim premijerama u glavnom takmičarskom programu Kanskog filmskog festivala, imamo jedan ruski film na engleskom jeziku sa svim zamislivim lošim akcentima u stilu epskih ratnih filmova koje pamtimo iz šezdesetih ili iz legendarne serije «'Alo, 'alo», i jedan američki na prevashodno ruskom jeziku jer mu se to, prosto, može. To je u neku ruku i sporedna stvar, iako je gledati jedan film na tako antikvitetan način prilično simpatično ukoliko priča paše i onaj koji vodi režiju zna šta radi.
Serebrenikov je u ovih nekoliko godina kreativne pauze malo zaboravio kako da utiša svoju potrebu da muziku stavi iznad svega, pa je u «Limonovu» toliko nagazio po Lu Ridu i njegovom hitu «Walk On The Wild Side», da je to postalo malo naporno. Ko nije poželeo da spali album «Transformer» posle povratka iz Kana, ništa nije uradio. A ko nije stavio Sex Pistolse na gramofon, promašio je temu. Eduard Limonov i Sid Višus su u isto vreme harali po Njujorku.
Serebrenikova neurotična energija, koja je toliko dobro pila vodu u «Letu» (2018), filmu koji je takođe slavio svetsku premijeru u glavnoj selekciji Kana, ipak je počesto levo smetalo u «Limonovu» koji nije bio, niti će ikada postati rokenrol. E sad, treba priznati da i taj Lu Rid i ostala njujorška muzička ekipa imaju nekog smisla kada gledamo Bena Višoa kao Eduarda Limonova, dok nadrogiran vitla po ulicama Velike jabuke od 1974. do 1980, pre nego što se nastanio u Parizu.
Njujorška epizoda
Serebrenikov pravi greške, ali onu najstrašniju ne — njegov portret otrovnog staljiniste i ostrvljenog fašiste kakav je bio Limonov (1943–2020) nema nikakvu romantičnu crtu, iako se na mahove može osetiti njegova mekša strana. Međutim, ta mekanost ne dolazi iz dobrote njegove duše, već iz samodestruktivnih činova iz kojih se rađa samosažaljenje, što je jedna od mnogih odlika njegove narcisoidne ličnosti.
Da počemo otpočetka. Dete KGB-ovca koji je poslat u Harkov, Limonov (tada još uvek Eduard Savenko) tamo odrasta i naposletku upisuje studije pedagogije. Upoznajemo ga kao idealistu koji radi u fabrici i kroz zube reži svoju poeziju na književnim večerima gde se uglavnom svađa sa svima.
U Harkovu upoznaje i prvu ljubav, crvenu buržujku Elenu (Viktoria Mirosčničenko) koja će mu se, posle incidenta sa sovjetskim vlastima, pridružiti u Njujorku 1975. Njihova veza je toksična kao i život koji vode. Eleni ne treba mnogo da se preda noćnom orgijanju i otkrivanju drugih erotskih mogućnosti, što Limonova lomi psihički i pretvara ga u vrlo agresivnog monstruma — prema samom sebi i svima u okolini.
Ta njujorška epizoda je koliko divlja, toliko i nepotrebno dugačka s obzirom na to da je ono što dolazi po Limonovljevom potpunom mentalnom padu i povratku u Rusiju mnogo interesantnije i, nažalost, narativno zapostavljenije. Filmski gledano, sve drugo je mnogo upečatljivije, iako je Serebrenikov najviše svojih prepoznatljivih aduta ispucao u njujorškom poglavlju.
Na primer, malo poznat detalj je «pokoran život» batlera, koji je Limonov vodio kod pariškog bogataša povezanog sa čitavim francuskim kulturnim miljeom, uključujući i izdavače koji su vatra i plamen za ruske disidente. Možda je Pariz za ruskog maga bio premalo rokenrol, pa mu je ponestala adekvatna numera koja će da ga voza po Seni.
Eksplozija boja
Višo je maestralan u ulozi toksičnog intelektualca i šteta je što je u Kanu skrajnut za nagradu, jer Džesi Plemons, iako standardno dobar, u Lantimosovom filmu «Kinds of Kindness» nije uradio više od onoga što inače radi, a to je da dobro glumi. Višo, sa druge strane, protutnjao je kroz Serebrenikov film kao oluja.
Na istoj vrsti energetskog talasa vozio se i direktor fotografije Roman Vasijanov koji je «Limonova» pretvorio u eksploziju boja i trke kroz prostor, potpomognut magičnim sposobnostima montažera Jurika Karika koji je sa Serebrenikovim sarađivao na poslednja tri filma, da smanji tempo do oku prigodnih granica. Vasijanova maničnost dolazi iz iskustva sa snimanjem komercijalnih spotova za luksuzne marke, ali se ispod te mejnstrim površine pomalja talenat za dinamično kadriranje i posvećenost detaljima.
Ono što je artistički direktor Vlad Ogaj napravio od Rige, u kojoj su snimljene sve njujorške scene, vrlo je impresivno, i tom čoveku treba odati priznanje za metodičnost i inventivnost, naročito na polju namerno eksponirane scenografije koja služi kao vremenska mapa američke metropole.
Năvalnic suflu combativ-anarhist răspândește pe ecran, din primele secvențe, filmul lui Kirill Serebrennikov «Limonov: The Ballad», creat pe filon biografic, după romanul francezului Emmanuel Carrère publicat în 2011.
Proiectat ca «film-surpriză» în cadrul ediției 23 a TIFF-ului clujean (2024), pelicula selecționată în competiția oficială la Cannes 2024 a făcut vâlvă printre cinefilii clujeni. Viața rebelului Eduard Limonov (pe numele lui real Eduard Veniaminovici Savenko), scriitor și politician rus, e pusă pe ritmuri trepidante, îndrăcite, într-un film-dinamită de 2 ore și 20 de minute, ce violentează spiritele și agresează retină. Timpanele abia mai rezistă în timpul proiecției. Pe scurt, regizorul mizează excesiv pe vehemența unui limbaj dur, incendiar. Aservit total stilului hollywoodian, s-o recunoaștem deschis, nu întotdeauna convingător atunci când e vorba despre spiritul rus. Ba din contră.
Acțiunea din filmul lui Serebrennikov (titlul alternativ: «Limonov: The Ballad of Eddie») ne aduce în actualitatea bulversantă a Rusiei putiniste prin prisma răvășitoarei aventuri existențiale a eroului considerat de The Guardian «rebel politic și coșmarul cel mai cumplit al lui Putin» care n-a ajuns să fie «înlăturat» ca Aleksei Navalnîi, dar a murit în 2020 la 77 de ani, după ce a fost arestat pentru trafic de arme și după ce Partidul Național Bolșevic înființat de el a fost interzis în 2007. O viață tumultuoasă, de erou baladesc, opozant, la început, al regimului comunist sovietic, în război cu toată lumea mai apoi, extremist cu spirit revoluționar înnăscut, Limonov a trăit în afara Rusiei între 1974 și 1991.
Ben Whishaw creează profilul lui Eddie ca tânăr punk autentic, cu plete de beatnic și fizionomie de răzvrătit, poet sovietic radical, expulzat din URSS ca Iosef Brodski, vagabond în New York și politician dizident după întoarcerea în Rusia. Actorul intuiește cu precizie temperamentul coleric al eroului, afișează strident trăirile lui excentrice și construiește un arhetip al revoltatului funciar implicat în implementarea și dezvoltarea utopiilor revoluționare de orice fel, până la a răspândi ideologii de orientare comunist-fascistă.
Subiectul filmului se pliază pe două aspecte definitorii ale personalității lui Limonov. Sunt puse sub lupa analizei latura sentimental afectivă și cariera poetică. Amândouă potențate și modelate de impulsul politic devastator. Zbuciumat și impulsiv în amor, Eddie cunoaște pasiunea fără limite, îndrăgostindu-se nebunește de Elena, o modistă stilată, interpretă Viktoria Miroșnichenko. Actrița abordează rolul încredințat cu dezlănțuită forță de a întruchipa nebulozitățile feminine în plină acțiune răvășitoare. Scenele de sex sunt explicite. Dar Elena e numai femeie și greșește, rănindu-l crud în repetate rânduri.
Încearcă de toate: muncitor la o fabrică, majordom la un om bogat, poet și agitator politic. Distrus psihic, ruinat material, decăzut în ultimul hal în «America tuturor posibilităților», Eddie nu mai are posibilitatea de a se redresa și cedează psihic. Își caută trista consolare în brațele unui bărbat de la periferia populației newyorkeze și scrie un roman obscen pornografic forțând succesul. Firește, acesta nu vine. America nu are nevoie de el. Sucombă lamentabil printre marginali și sfârșește împușcat într-o secvență vag onirică ce amintește de moartea prin împușcare a lui John Lennon. În plină zi, în plină stradă. Conjunctură tragică expandată în ficțiune. E un flash din cartea sa cu iz autobiografic? Cert e că nu mai are posibilitatea de a-și reveni din marasmul în care a căzut decât întorcându-se în Rusia, după o altă încercare eșuată de a se integra în comunitatea artistică franceză. Dar nici Rusia nu-l primește cu brațele deschise, chiar dacă reușește să convingă o parte a populației cu nostalgii stângiste. Limonov este un personaj dubios, controversat și deranjant. Îl critică pe Gorbaciov, apoi pe Putin, deși sprijină anexarea Crimeii din 2014. Cariera lui literară e varză, politic e adulat și detestat deopotrivă. E arestat, eliberat, epuizat. O umbră a ceea ce a fost în tinerețe. Sfârșitul lui e aproape.
Fiind vorba despre un scriitor învârtit prin lumea literară, fără glorie eclatantă, dar în căutare disperată a gloriei, scenariștii Pawel Pawlikowski și Ben Hopkins i-au prevăzut un anturaj adecvat (real sau insinuat fictiv). Astfel că Limonov ca personaj de film pare o sinteză între mai multe figuri proeminente ale culturii ruse. Eddie se manifestă public zgomotos, în manieră maiakovskiană, are structura intelectuală a dizidenților Ana Ahmatova și Iosif Brodski (considerat rivalul său). Are ceva din naivitatea copilărească și impetuozitatea manifestate în America de Esenin. Sfatul lui Evtușenko (și el aciuit prin SUA) de a face pușcărie mai întâi pentru a impresiona mulțimea și a cuceri gloria pare a fi fost îndeplinit până la urmă. Nu e clar dacă rezultatele au fost cele scontate. Îndârjit împotriva lui Soljenițîn, fără un motiv bine definit, ni-l definește pe egocentricul Limonov ca pe un neînduplecat războinic. Cu toată zbaterea lui de a deveni un scriitor celebru, zbucium puternic subliniat în filmul lui Kirill Serebrennikov, Limonov a rămas sub un con de umbră întâmplător, poate nedrept. Posteritatea, poate, își va spune cuvântul.
Directed by the Russian filmmaker Kirill Serebrennikov, «Limonov: The Ballad» premiered at the Cannes Film Festival where the film competed for the Palme d'Or in May 2024. Serebrennikov also co-wrote the name with Ben Hopkins and Pawel Pawlikowski. The film is based on «Limonov», a 2011 book by Emmanuel Carrére that is a fictionalized biography of the man from whom it borrows its name from: Eduard Limonov, a Russian dissident writer and politician who is best known for having founded the National Bolshevik Party.
Eduard Limonov's big-screen treatment
As evident from the title of the film, «Limonov: The Ballad» follows none other than Eduard Limonov (Ben Whishaw) — often affectionately called Eddie in the film — and his life journey through Russia and the United States in the second half of the 20th century. The film begins in Moscow during a press conference when a cold and sarcastic Eddie seems to care very little about people's opinions of him. From then onwards, the movie goes back in time to the 1970s Soviet Union, where Eddie lives as a struggling poet before he gets himself and his girlfriend Anna (Maria Mashokova) exiled to New York City.
Ben Whishaw is the star of the entire film, stealing every scene he is in — which is virtually all of them — and portraying the complex character of Limonov in all its iterations throughout his life: a poet, a politician, a revolutionary militant, and even, at one point, a butler. Despite some weaknesses in both the script and, mostly, the pacing of the film, Whishaw is incredibly believable in every form and shape he appears on screen as, even when some acting and lines may initially seem exaggerated and over the top.
The film does a really good job of creating the setting from the very beginning of the film. This is particularly important because «Limonov: The Ballad» often changes in both its geographical setting and period: as Limonov travels between Russia and the United States, the difference between the two countries is immediately clear through the visuals of the film with every aspect of the movie from the cinematography itself to the costumes. The same can be said for the historical change as the years pass, and the film visually follows suit so that it is immediately clear where and when each sequence is set just by looking at the overall aesthetic of it.
Despite Whishaw's brilliant performance as the lead actor, the Russian accent — which might even be fairly accurate, or at the very least recognizable as Russian — only took me out of the story of «Limonov: The Ballad» and exposed the film's level of artificiality. This is often a common misstep in movies about non-English characters but aimed at an English-speaking audience; «House of Gucci» and «Ferrari» are just two unfortunate examples, but only with Italian instead of Russian.
By having an English-speaking character force a fake Russian accent to portray a Russian character, the film does nothing except point out its lack of authenticity. It would have been a lot more successful, instead, to either have the Russian characters actually speak in Russian or simply have everyone speak English because why would Limonov speak perfect English with a fabricated Russian accent that only serves to constantly remind the audience of his origins?
After watching the whole — rather lengthy — film, I still felt like I had learned nothing about the actual historical figure. The film offers no clarity over who Limonov was, or what he actually stood for in his political ideas, opting instead to portray a mixture of various snapshots of his life that amount to very little. «Limonov: The Ballad» also has little to say over the significantly lengthy time period in which the film is set. Despite being set over a good number of years and across two of the most politically relevant countries at the time, the movie ends up portraying a monothematic and black-and-white version of each country and its citizens with no real depth at all.
Unfortunately, there is no actual commentary on the political undertones of the film, which is particularly unsettling for a biopic based on Limonov, a figure whose political life was much discussed during his lifetime. Similarly, «Limonov: The Ballad» does not seem to have much to say about Limonov's actions in his personal life — including some problematic scenes that are not necessarily portrayed as negative or condemnable — and contradictory statements that are never really explored. Instead, it looks like every element of his life has been randomly stitched together, creating a confusing picture of Limonov more than anything else.
Overall, «Limonov: The Ballad» starts with a good premise — promising to shed some light on a much-discussed political character that many may not be familiar with before watching the film — but its lengthy runtime and increasingly slow pacing make it an unimpressive film to watch overall as we learn very little about Limonov or the turbulent times he lived in as a Russian in the United States in the mid-70s. The movie is also especially hard to watch because of some quite violent sequences that, despite being fundamental to establishing Limonov as a character, feel unnecessary in the overall narrative of the film.
Cinehill se održava se od 24. do 28. srpnja na izletištu Petehovac iznad Delnica i u okolnim mjestima.
Suđenje jednom psu, izbjeglice u močvarnim šumama na granicama Poljske i Bjelorusije, mladić koji na Grenlandu pokušava pronaći život nakon traume incestuoznog silovanja i život kontroverznog ruskog pisca Eduarda Limonova neke su od tema filmova koji će se od 24. do 28. srpnja prikazati na ovogodišnjem Cinehillu.
Nasljednik Motovun Film Festivala u Gorski kotar donosi nezavisne naslove iz kinematografija čija se djela nemaju često prilike vidjeti, a u glavnom je programu i stara gošća te dugogodišnja prijateljica festivala, poljska redateljica Agnieszka Holland, čiji je film «Zelena granica» dobio specijalno priznanje žirija u Veneciji te nominaciju za Europsku filmsku nagradu.
Po riječima selektora glavnog programa Jurice Pavičića, riječ je o jedinom ovogodišnjem europskom filmu protiv kojeg su hajku digla četiri ministra tadašnje poljske konzervativne vlade i protiv kojeg su nacionalisti organizirali kampanju negativnih internetskih ocjena.
Radikalni ruski nacionalist
Sve navedeno pretvorilo je «Zelenu granicu» — film koji tematizira problem izbjeglica uhvaćenih u geopolitičku krizu koju je izazvao bjeloruski diktator Aleksandar Lukašenko — u jedan od najvažnijih europskih filmova ove sezone.
S Cannesa na Cinehill stiže «Priča o Eduardu Limonovu», kontroverzna biografija još kontroverznijeg ruskog pisca kojeg igra Ben Whishaw. Prikaz života sovjetskog bitnika koji se «izvrgnuo u ruskog radikalnog nacionalista» djelo je Kirila Serebrenjikova, redatelja kojeg publika Motovuna pamti po naslovima kao što su «Učenik» i «Ljeto».
«Od prethodne projekcije u Motovunu Serebrenjikov je proveo dvije godine u kućnom pritvoru, prebjegao je na zapad te sad prvi put snimio film kao politički emigrant. Ovaj film upozorava nas kako se iza poze autentičnog, buntovnog i kontrakulturnog umjetnika lako skrije otrovni mućak», kaže Pavičić.
Pasja nagrada
Seksualnom traumom bavi se specijalnim priznanjem žirija u San Sebastianu ovjenčani «Kalak» redateljice Isabelle Eklöf, čiji je prvijenac «Slatki život» ranije prikazan u Motovunu. Prvi grenlandski film na Cinehillu, «Kalak» prati mladića koji pokušava pronaći život nakon traume spolnog zlostavljanja koje je počinio njegov otac.
Priča je to o bračnoj nevjeri i strasti koja vodi u zanimljivu kulturu — onu urbaniziranih grenlandskih Inuita. Među nagradama koje krase filmove u ovogodišnjem programu nalazi se i jedna pseća — Nagradu Palm Dog (Pasja palma) u Cannesu je dobio pas Kodi iz filma «Pas na sudu».
Švicarsko-francuska redateljica Laetitia Dosch donosi priču o prvom suđenju jednom psu, koji je ugrizao troje ljudi. Ovom sudskom komedijom sa živahnom glumačkom postavom postavlja pitanja o našim odnosima sa životinjama.
Очень тонко хотела бы инициировать дискуссию. Некоторое время уже нахожусь в недоумении: режиссер Кирилл Серебренников представил в основной программе Каннского кинофестиваля фильм «Лимонов. Баллада об Эдичке». Идея фильма восторженно была воспринята в европейском и мировом медиа-пространстве, в соцсетях. Одна из латвийских кинокомпаний даже участвовала в поддержке съемочного процесса.
Включаем сегодня в открытом доступе последние интервью великого русского писателя (тут без иронии, я его очень искренне люблю, и эпохального «Это я, Эдичка» читала еще в каком-то самоиздатовском варианте лет в 14, но речь тут вообще не о литературе) и слушаем резкую антиукраинскую повестку, все лозунги империалиста и русского националиста и прочая и прочая.
В этой дискуссии, я повторюсь, если она, конечно случится, я ищу именно объективные объяснения или версии этого феномена. У нас в Латвии, к примеру, сносят памятник Пушкину, но рукоплещат Эдуарду Лимонову.
Буду признательна за корректность и соблюдение рамок дискуссии.
🕊️
из комментариев:
Антон Долин: Фильм Серебренникова — отнюдь не апология и не ода. Можно же снимать кино про плохих людей? Вот и ответ.
Владислава Галкина: Антон Долин ну он же не просто «плохой человек». И фильм не заявлен, как кино о негодяе пусть и гениальном. Я его еще, конечно, не успела посмотреть, но в описании очень много героики. Не думаю, что там просто мешают с грязью его идеи и развенчивают его миф, который, безусловно, довольно прочно уже сформировался после его смерти.
Антон Долин: Владислава Галкина там никого не мешают с грязью (странная задача для искусства), но это портрет глубоко несчастливого и противоречивого нарцисса, не сумевшего прожить жизнь, о которой он мечтал. Его смерть подана как фиаско, финальный титр сухо сообщает о поддержке им аннексии Крыма. Это не кино о гениальном негодяе; это кино о, как выразился сам режиссер, «русском Джокере». Какая уж там героика. К тому же, о каких описаниях речь? Можно же просто почитать рецензии, их полно.
Владислава Галкина: Антон Долин я почитала рецензии как раз. Возможно, именно твою не читала. Русский Джокер — ок, хотя сложно себе представляю этот образ применительно к Лимонову. Буду ждать выхода фильма в прокат. Но мой посыл был даже не о самом фильме как таковом, а о его, может быть, несвоевременности. Лимонова в любом контексте невозможно представить без этого флера героики, без отсылок к Че Гевара, о котором можно снять ровно такое же кино по описанию, но резонанс в любом случае будем шире режиссерской задумки.
Антон Долин: Владислава Галкина ну этот фильм, если так можно сказать, полностью его дегероизирует, показывает истерики, психическую нестабильность, невозможность справиться с собой при мечтах о мировой революции. Думаю, это очень полезный фильм, если думать об истоках и причинах нелепой и разрушительной мечты о «русском мире».
Владислава Галкина: Антон Долин мне думается, что это так не работает. Безусловно, режиссер имеет свое авторское видение явления и тд, свой угол зрения. Но он всегда не единственно верный. Кроме того, в основе фильма не автобиография или исследовательский труд, а литературное произведение — вымышленная автобиография. Т.е. это некий собирательный образ. И зритель это будет держать в голове. Полезет на ютуб — а там Эдуард Вениаминович полный обаяния, интеллекта, сексуальности в свои 70+ вполне ясно излагает идеи. Очень легко попасть под магию этого образа. Человек он бесспорно талантливый, но далеко не однозначный. Так из некой морали получится яркий пиар.
Антон Долин: Владислава Галкина в основе фильма документальный роман Эмманюэля Каррера, французский бестселлер. Образ не собирательный ничуть, он чрезвычайно конкретный. Ну а кого очарует ютюб, за того Серебренников определенно не в ответе. Повторюсь: в трудные и плохие времена анализировать природу зла — долг художника. А если кого-то зло очарует, то не художник в этом будет виноват.
Владислава Галкина: Антон Долин ждем показ в Риге, и твое вступительное слово ❤️ мне кажется здесь еще есть о чем порассуждать.
17:05 — Film Premiere: «Limonov — The Ballad» featuring Ben Wishaw and Kirill Serebrennikov
In my conversation with Daria Zueva @dariazuevatv1, actress, producer, mentor.
She will tell us about the real life of actors during the Cannes Film Festival.
Daria shares candid insights about the highs and lows of being in the spotlight. She'll reveal the secrets behind choosing the perfect red carpet gowns and explain why she specifically selected designs from my studio for the festival.
Lomās: Bens Višovs, Viktorija Mirošņičenko, Tomass Arana, Sandrīna Bonēra, Odins Bairons, Andrejs Burkovskis, Marija Maškova
Pēc Emanuēla Karjēra (Emmanuel Carrère) romāna «Ļimonovs» motīviem, izdevniecība P.O.L.
Dzejnieks, revolucionārs, skaistu sieviešu mīlētājs, rakstnieks, kurš rakstīja pats par savu diženumu, patriots-disidents, (дворецкий), politiķis, nacionālists, nepārspēts mīlnieks — Eduardam Ļimonovam ir daudz seju. Šī pankroka epopeja strauji virzās pa varoņa dzīvi Maskavā, Ņujorkā, Parīzē un noslēdzas Krievijā 20.gadsimta otrajā pusē.
Viss sākas Harkovā, kur jaunais Savenko vēl nav izdomājis kolorītu radošo pseidonīmu, strādā rūpnīcā, bet vēlas kļūt slavens visā Savienībā ar savu talantīgo un skarbo dzeju. Labākas dzīves meklējumos viņš pārceļas uz Maskavu, kļūst par savējo populārā radošajā bohēmā, kas, viņaprāt, nav viņa talanta cienīga, iepazīstas ar satriecošu meiteni un, galu galā piesaistījis KGB uzmanību, dodas uz Amerikas Savienotajām Valstīm, kur viņu, pēc paša priekšstatiem, gaida atzinība, bagātība un jauna dzīve…
Kirils Serebreņņikovs:
«Šī nav Ļimonova biogrāfija. Mūsu filma ir Emanuēla Karjēra grāmatas ekranizācija, skatījums uz Ļimonovu Rietumu intelektuāļa acīm. Es veidoju filmu par daļēji izdomātu varoni, kas veidojas no viņa grāmatu liriskajiem varoņiem… Tāpēc vārds «balāde» apakšvirsrakstā man bija svarīgs… Tas ir cilvēks, kam raksturīga iekšēja drāma, iekšējas sāpes, trauslums, ievainojamība — viņš ir dzejnieks. Bet vienlaikus ir viss tas, par ko viņu gan mīl, gan ienīst, un uztver kā kulta figūru…»
Kritiķi par filmu: Sekss — tā ir politika un politika — tas ir sekss Kirila Serebreņņikova neapdomīgi skaistajā, satriecošajā un aizraujošajā debijas filmā angļu valodā. Lai gan Ļimonova politika ir nesaraujami saistīta ar viņa izlaidīgo hedonismu, Serebreņņikova filma, kas uzņemta ar satriecošu vērienu, ir drīzāk patīkama romantiska odiseja nekā politisks pētījums. Eduarda Ļimonova dīvainā karjera — no emigrējuša dumpinieka rakstnieka Ņujorkā līdz militāristu politiskās grupas līderim — ir izstāstīta ar aizrautību, humoru un režisoram raksturīgo teatralitāti.
Antons Doļins:
«Serebreņņikovs ir radījis filmu, kas ir izdomas bagāta, taču pilnīgi bez līdzsvara un iekšējas harmonijas. Dīvainā kārtā šīs īpašības darbojas viņa labā. Jo tikpat stūrains, neērts, pretrunīgs, neiederīgs nekur un nekad bija viņa filmas galvenais varonis… Herostrats, staļinists, militārists, vienkārši egoists, virspusējs un nespējīgs uz solidarizāciju vai empātiju, Ļimonovs šeit noteikti nav parādīts kā piemērs kam sekot… Tāpēc Ļimonova slimīgajā iedomībā, dedzinošajos kompleksos un nerealizētajās spējās režisoram izdevies ieraudzīt traģēdiju par talantīgo krievu, kurš prot nomirt labāk nekā jebkurš cits pasaulē, bet tā arī nekad neiemācīsies dzīvot.»
Oriģinālvaloda: angļu
Filmas tulkojums tiek nodrošināts JŪSU audio austiņās* latviešu valodā, krievu valodā
* Lai dzirdētu tulkojumu, ir nepieciešami spraudņi, kurus varat saņemt pret 1€ ķīlu. Pēc seansa beigām, atdodot spraudni, saņemsiet 1€ atpakaļ pie izejas no skatītāju zāles.
Tratto dal best seller di Emmanuel Carrère il film di Kirill Serebrennikov con Ben Whishaw e Viktoria Miroshnichenko.
Un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground, il maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
Regia Kirill Serebrennikov
con Ben Whishaw, Viktoria Miroshnichenko
Dal 5 settembre al cinema
Sinossi
Un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground, il maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
___
Diretto da Kirill Serebrennikov, scritto da Pawel Pawlikowski, Ben Hopkins e Kirill Serebrennikov e basato sul romanzo «Limonov» di Emmanuel Carrère.
Limonov, selezionato in concorso ufficiale al Festival di Cannes 2024, è prodotto da Wildside, Chapter 2 e Fremantle Spain.
09:35 — Як в Каннах сприймається показ фільмів російських режисерів?
Гостем другого випуску став український документаліст, режисер та продюсер Максим Наконечний. Він поділився своїми враженнями від цьогорічного Каннського кінофестивалю та висловив свою думку щодо того, чому попри війну в Україні там і досі показують фільми російських режисерів. Також він пригадав потужну акцію протесту на підтримку України, що відбулася на фестивалі, та розповів про свій фільм «Бачення метелика».
«КіноХаб» — це програма, яка розкриває нову еру українського кінематографу, навіть у складний час війни. Вона представляє ексклюзивні інтерв'ю та репортажі, найсвіжіші кіноновини та огляд трейлерів, кіноперемоги.
Каннський кінофестиваль — одна з найважливіших кіноподій, що 25 травня оголосив переможців. Які підсумки поїздки української делегації в Канни? Чому у фестивалі досі беруть участь фільми російських режисерів? Та які українські стрічки, що стали призерами міжнародних фестивалів, треба подивитися? Про це в новому випуску проєкту «КіноХаб» телеканалу «Дім» розповідає сценарист, теле- та кінопродюсер, театральний режисер Олекса Гладушевський. Спеціальний гість випуску — український документаліст, кінорежисер та продюсер Максим Наконечний.
⟨…⟩
— Цьогоріч в Каннах знов прем'єра фільму російського режисера Кирила Серебренникова про таку ще особистість, як Едуард Лимонов. Фільм «Лимонов, балада про Едічка».
— Лимонов — це не просто одіозна особистість. Він нацист, націонал-більшовик (Лимонов тривалий час у Росії очолював Націонал-більшовицьку партію,— ред.). Він воєнний злочинець, який брав участь в осаді Сараєва (Лимонов брав участь у бойових діях під час Боснійської війни на боці сербів, в абхазько-грузинському конфлікті на боці Абхазії, у придністровсько-молдовському конфлікті на боці сепаратистської «Придністровської молдовської республіки». Обвинувачувався в підготовці у 2000–2001 роках збройного вторгнення в Казахстан нібито для «захисту російськомовного населення»,— ред.). У 2014 році Лимонов підтримав російську окупацію Криму та агресію на Донбасі. (77-річний Лимонов помер 2020 року,— ред.)
— Серебрянников був і на Каннському фестивалі 2022 року з фільмом «Дружина Чайковського». Але його участь у 2024 році, коли всьому світу вже відомі воєнні злочини Росії,— це вже на голову не налазить. Чого його так толерують у Каннах?
— Може, що нема кого більше. Просто вони йдуть по накатаній, шаблонно. Мовляв, ну, не можемо ж ми виключити Росію, треба хоча б когось відібрати. До речі, фільм «Лимонов» на фестивалі мав погані відгуки. Хороші відгуки про цей фільм я чув або читав лише від якихось росіян, які Серебрянникова знають особисто, та й не від усіх.
Каннский кинофестиваль — одно из важнейших кинособытий, которое 25 мая объявило победителей. Какие итоги поездки украинской делегации в Канны? Почему в фестивале до сих пор участвуют фильмы российских режиссеров? И какие украинские ленты, ставшие призерами международных фестивалей, надо посмотреть? Об этом в новом выпуске проекта проекта «КіноХаб» телеканала «Дім» рассказывает сценарист, теле- и кинопродюсер, театральный режиссер Олекса Гладушевский. Специальный гость выпуска — украинский документалист, кинорежиссер и продюсер Максим Наконечный.
⟨…⟩
— В этом году в Каннах снова премьера фильма российского режиссера Кирилла Серебренникова о такой еще личности, как Эдуард Лимонов. Фильм «Лимонов, баллада об Эдичке».
— Лимонов — это не просто одиозная личность. Он нацист, национал-большевик (Лимонов долгое время в России возглавлял Национал-большевистскую партию,— ред.). Он военный преступник, участвовавший в осаде Сараева (Лимонов участвовал в боевых действиях во время Боснийской войны на стороне сербов, в абхазско-грузинском конфликте на стороне Абхазии, в приднестровско-молдавском конфликте на стороне сепаратистской «Приднестровской молдавской республики». Обвинялся в подготовке в 2000–2001 годах вооруженного вторжения в Казахстан якобы для «защиты русскоязычного населения»,— ред.) В 2014 году Лимонов поддержал российскую оккупацию Крыма и агрессию на Донбассе. (77-летний Лимонов умер в 2020 году,— ред.).
— Серебрянников был и на Каннском фестивале 2022 года с фильмом «Жена Чайковского». Но его участие в 2024 году, когда всему миру уже известны военные преступления России,— это уже на голову не налазит. Почему его так толеруют в Каннах?
— Может, что некого больше. Просто они идут по накатанной, шаблонно. Мол, ну, не можем же мы исключить Россию, надо хотя бы кого-то отобрать. Кстати, фильм «Лимонов» на фестивале имел плохие отзывы. Хорошие отзывы об этом фильме я слышал или читал только от каких-то россиян, которые Серебрянникова знают лично, да и то не от всех.
Фильм Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада», съемки которого проходили в Риге, будет показан 25 сентября в программе кинофестиваля «Балтийская жемчужина».
Секс — это политика, а политика — это секс в безрассудно прекрасном, провокационном, захватывающем англоязычном дебюте Кирилла Серебренникова.
Фильм начал свое триумфальное шествие по мировым экранам с успешного старта в основной конкурсной программе Каннского фестиваля.
Сценарий был написан Павлом Павликовским, Беном Хопкинсом и Кириллом Серебренниковым по книге французского писателя Эммануэля Каррера.
Кирилл Серебренников принципиально называет фильм «балладой», а не байопиком, поскольку он основан на «вымышленном романе-биографии».
«Это не биография Лимонова. Наш фильм — экранизация книги, взгляд на Лимонова глазами западного интеллектуала.
Я снимал кино про выдуманного отчасти персонажа, который состоит из лирических героев его книг… Поэтому для меня было важно слово «баллада» в подзаголовке… Это человек, у которого есть внутренняя драма, внутренняя боль, хрупкость, уязвимость: он поэт. Но при этом есть все то, за что его и любят, и ненавидят, и воспринимают как культовую фигуру…»
— рассказал Кирилл Серебренников в интервью кинокритику Антону Долину.
В то время как политика у Лимонова неотделима от его распутного гедониста, фильм Серебренникова, снятый с потрясающим удовольствием,— скорее приятная романтическая одиссея, чем политическое исследование.
Причудливая карьера Эдуарда Лимонова — от писателя-эмигранта-мятежника в Нью-Йорке до лидера воинствующей политической группы — рассказана с воодушевлением, юмором и присущей режиссеру театральностью.
Театральная условность, заложенная в самом режиссерском методе Серебренникова, находит в «Лимонове» свой кинематографический эквивалент.
Роль писателя и политика Эдуарда Лимонова сыграл известный британский актер Бен Уишоу, а Нью-Йорк 1970-х снимался в Риге 2022 года. Все начинается в Харькове, где молодой Савенко еще не придумал себе яркий творческий псевдоним, работает на заводе, но очень хочет прославиться на весь Союз благодаря своим талантливым и жестким стихам. В поисках лучшей жизни он переезжает в Москву, становится своим в модной творческой тусовке, которая, по его мнению, недостойна его талантов, встречает шикарную девушку и, наконец-то обратив на себя внимание КГБ, от греха подальше переезжает в США, где, по его представлениям, его ждут признание, богатство и новая жизнь…
Атмосферная, роскошно смонтированная, страстная и зрелищная картина завораживает зрителей и держит в эмоциональном напряжении до финальных титров.
Критики единодушно отметили, что «Лимонов» — один из самых оригинальных и чувственных фильмов кинорежиссера, «бодрый, дерзкий, с похотью и вызовом в каждом кадре».
Премьера фильма состоится 25 сентября в кинотеатре Splendid Palace. Билеты уже в продаже.
«rus.tvnet.lv», 15 июля 2024 года
«Delfi», 15 июля 2024 года
Kinofestivālā Baltijas pērle 25. septembrī tiks demonstrēta Kirila Serebreņņikova filma «Ļimonovs. Balāde», kuras filmēšana norisinājās Rīgā, informēja festivāla pārstāvji.
Filma uzsāka savu gājienu pa pasaules kinoekrāniem līdz ar pirmizrādi Kannu kinofestivāla konkursā. Scenāriju ir uzrakstījuši Pavels Pavlikovskis, Bens Hopkinss un Kirils Serebreņņikovs pēc franču rakstnieka Emanuela Karēra grāmatas. Kirils Serebreņņikovs principiāli filmu dēvē par balādi, nevis biogrāfisku filmu, jo tā balstās uz izdomāta biogrāfiskā romāna.
«Šī nav Ļimonova biogrāfija. Mūsu filma ir Emanuela Karēra grāmatas ekranizācija, skatījums uz Ļimonovu Rietumu intelektuāļa acīm. Es veidoju filmu par daļēji izdomātu varoni, un viņš sastāv no paša grāmatu liriskajiem varoņiem… Tāpēc vārds «balāde» apakšvirsrakstā man bija svarīgs… Tas ir cilvēks, kam raksturīga iekšēja drāma, iekšējas sāpes, trauslums, ievainojamība — viņš ir dzejnieks. Bet vienlaikus ir tas viss, par ko viņu gan mīl, gan ienīst, gan uztver kā kulta figūru,»
Lai gan Ļimonova politika ir nesaraujami saistīta ar viņa izlaidīgo hedonismu, Serebreņņikova filma ir drīzāk patīkama romantiska odiseja nekā politisks pētījums. Eduarda Ļimonova dīvainā karjera — no emigrējuša dumpinieka rakstnieka Ņujorkā līdz kareivīgas politiskās grupas līderim — ir izstāstīta ar aizrautību, humoru un režisoram raksturīgo teatralitāti.
Teatrālā nosacītība, kas ir paša Serebreņņikova režisora metodes pamatā, atrod Ļimonovā savu kinematogrāfisko ekvivalenci. Rakstnieka un politiķa Eduarda Ļimonova lomu ir nospēlējis slavenais britu aktieris Bens Višovs, savukārt 1970. gadu Ņujorka tika filmēta Rīgā 2022. gadā.
Viss sākas Harkivā, kur jaunais Savenko vēl nav izdomājis kolorītu radošo pseidonīmu, strādā rūpnīcā, bet ļoti vēlas kļūt slavens visā Padomju Savienībā ar savu talantīgo un skarbo dzeju. Labākas dzīves meklējumos viņš pārceļas uz Maskavu, kļūst par savējo populārā radošajā bohēmā, kas, viņaprāt, nav viņa talanta cienīga, iepazīstas ar satriecošu meiteni un beidzot, piesaistījis KGB uzmanību, dodas uz ASV, kur viņu, pēc paša priekšstatiem, gaida atzinība, bagātība un jauna dzīve…
Kritiķi ir atzīmējuši, ka «Ļimonovs» ir viens no pašiem oriģinālākajiem un jutekliskākajiem režisora darbiem.
«Limonov: The Ballad,» directed by Kirill Serebrennikov, was screened at the Cannes Film Festival and will be released in the US in September.
The screenplay, written by Serebrennikov with Ben Hopkins and Paweł Pawlikowski in an adaptation of Emmanuel Carrère's 2015 fictionalized biography, tells the story of the poet, writer and Soviet dissident who became a supporter of the revival of the USSR. MT spoke with the director in an exclusive interview.
— Who was Eduard Limonov, a hero or a villain?
— For me, he was a Russian Joker. A person with several faces who multiple times would die and be reborn in a new body, environment, and nation, starting a new life each time.
I never met him. He was very influential in the 1990s in Russia, the time of my youth. He was attractive — he looked and behaved like a rock star. A lot of young people read «Limonka», the newspaper he published in the anti-West tradition. He called himself a Self-[Declared]-Russian-Fascist.
I wanted to show how a creative personality becomes a character of war. This can give you an idea about the roots of violence and Russian fascism. And if you ask how contemporary he is — I would say he is quite contemporary. All of Russian aggression has an example in contemporary history, reflected in what Russia is doing now with its invasion [of Ukraine]. It shows how quickly such things can happen. Limonov is like a metaphor for Russia. He has a complicated personality, probably a bit romantic, and way too anarchic. He is very contradictory — not always clear in his intention. For me, this is an important message about what Russia is.
Limonov liked to be against everyone, as Russia is now. I often get the impression that today we live in Limonov's world, and that the Russian authorities revered his latest works and acted as Limonov suggested. We started a war, set out to restore the Soviet Union, and what once seemed crazy to us has become our very toxic reality. Here is an example of how a movie character can intertwine with real life.
This film leaves romanticism aside but forces us to ask not-so-pleasant questions of ourselves. Limonov is first and foremost a poet. His poems are still beautiful, especially the early ones, despite what he later said and did. These poems express the real nature of this country. But then some kind of metamorphosis happens to him, and this is what our film is about. How can you turn from a poet into a man of war? And if he is a romantic, it turns out that romanticism is characterized by military aggression. After all, Byron was not alien to the same psychology and perception of the world.
— In your film how did you recreate New York of the 1970s?
— It was one of the most difficult parts of this film to recreate New York of 1974. I know everything about Moscow of 1989 and I have an idea about Moscow of 1993, but New York of the 1970s was a long journey. First, I spent a month in the Associated Press footage storage, watching videos they used in their broadcasts, including street views, faces, and restaurants. Then I found huge archives of street photographers. During the makeup sessions, I would show the makeup artist a random photo from a street in New York of that time and say I needed the same character, with the same face and dress. Everything you see in my films has a connection with the reality of that time; it wasn't pure imagination.
We built sets in Moscow before Russia invaded Ukraine. When the war started and people began leaving the country, the old set, which was quite expensive, was sadly destroyed. Six to seven months after we left Russia, producers found another affordable solution in Latvia, near Riga. It was a bit nostalgic because some parts of the area reminded us of the past. We also used technologies to merge our shooting material with original footage.
— There is a sex scene taken from Limonov's biography «It's me, Eddie.»
Фрагмент из дневниковой тетради Эдуарда Лимонова №7
от 29-го апреля 2010 года:
Я никогда не был геем. Это наши руководители, среди которых немало индивидуалов нетрадиционной ориентации, принимают желаемое за действительное. Я опрометчиво провокативно дал герою моего первого романа мой литературный псевдоним, и поскольку под этим псевдонимом я тогда был известен лишь десятку людей, я допустил таким образом огромную ошибку по нескольким сразу аспектам: 1) Я не предполагал, что в будущем уеду жить на мою скифскую родину и стану жить под моим псевдонимом вместо реальной фамилии, 2) Тем более не предполагал, что стану скифским политиком в «Скифии», а здесь круче нравы, чем в «Риме», скифы дичее. Кем я предполагал стать — в 1976 году — спросите Вы? Пророком в «Риме», но в начале следовало стать великим писателем.
Excerpt from a video conference with Eduard Limonov
dated October 28, 2009:
— Is it true that you shot at civilians in Serbia?
— The question is quite broad, with a sting, «shot at civilians in Serbia»… Obviously, the person asking this question is referencing the BBC film, directed by Paweł Pawlikowski, called «Serbian Epics,» where the main character is Radovan Karadžić. As the trial against him has just started in The Hague Tribunal. In this film, I am interviewing Radovan Karadžić. I participated in the filming for three days, and there is a scene where I am seen firing a machine gun, which was captured by Paweł Pawlikowski. Let that remain on his guilty conscience. Indeed, I am seen firing a machine gun. All of this takes place in Pale, the former capital of the Bosnian Serb Republic. I am firing on a shooting range. And when this was later interpreted as if I was shooting at Sarajevo, one must at least understand that Pale and Sarajevo are several tens of kilometers apart. So, in this case, all the questions should be directed elsewhere. Paweł Pawlikowski manipulated the footage, adding a scene right after that, where some houses resembling medieval ones with many windows flicker, literally like the 25th frame. This appears to be an attempt at such a vile provocation, which has been going on for 17 years because the film was released in 1992. Allegedly, he wanted to show that I was shooting at some city. But I repeat again, the small town of Pale is several tens of kilometers away from Sarajevo.
— Yes, when Limonov has sex with a black homeless man. The funny thing is that when I meet journalists from Russia, they always ask questions about that scene. It is the main question for them, while others ask me why I skipped the scene where Limonov took part in the siege of Sarajevo.
I understand. It was the first homosexual scene in Russia ever. I remember when we read this scene back in the 1990s, we could not believe it. Cyrillic letters had probably never described any acts like this before. For me, this act was just part of the trickster's behavior; it was an act of his immense love for Elena, who had left him by this point. He was not doing it to change his identity. He was straight his whole life. This scene is one in which he is dying to be reborn again.
— Limonov once said that a writer must be kicked out of the country if he wants to become a professional. Can you relate to this, since you also left Russia, becoming an immigrant?
— I do not see myself as an immigrant. Even the term is unpleasant for me to say. We do not live in Soviet times anymore. For Limonov, it was a one-way ticket; if you left the country back then, it was forever. You wouldn't be able to see your parents again or have any communication with them or friends. You had no information about what was happening in your country. You just cut all ties.
Today is different. I am well-informed about the situation in the country. I have my father there, and we connect every day on Zoom. I left Russia because it became impossible to live there, to express my opinion, due to the most recent and ridiculous laws, and the situation became very toxic. But in my case, it is not immigration; it is something different. Isn't it normal for people nowadays to leave a place if they are unhappy and look for something new?
— How has leaving Russia affected your life and work?
— I left a country where I could not work and live for a country where I can do both. Now I have a lot of projects; everything is quite exciting. I am trying out new things and growing. The most important thing is that my close friends and most of my colleagues are also here with me. None of us planned to be thrown out of the country. The country decided we were not suitable for it, because we were against the decisions of the authorities. It is the country itself that abandoned us, and it is abandoning many others, such as the director and my former student Zhenya Berkovich and Sveta Petriychuk. They did nothing wrong. They staged a play that won a national theater award!
— In the epilogue to the film you mention that Limonov supported the annexation of Crimea by Russia. Can you comment on that?
— Indeed, he supported the annexation of Crimea by Russia and considered Donbas a part of Russia. He died in 2020, before the full-scale invasion. Limonov wanted to go his own way and wrote a lot of notes with slogans like «Let's make Russia great again» and «Let's rebuild the Soviet Union and make it a great Empire.» Maybe it was a sort of trauma after his life in the US and encounters with the capitalistic system. He was born in Kharkov, which is Kharkiv today. Back then, the city was Soviet to the core… it was full of culture, with many poets, avant-garde artists, stage performers, and a talented environment — a melting pot of several traditions and ethnicities. Those people did not see themselves as Ukrainians or Russians; they called themselves Soviets.
I wish the film could be released in Russia, as it is part of Russian history. But I know that my wish is a fantasy at the moment. All I can do is to stay optimistic.
Limonov è il nuovo film del regista russo Kirill Serebrennikov, basato sull'omonimo romanzo di Emmanuel Carrère dedicato alla vita di Eduard Limonov, scrittore e politico russo anti Putin, leader del Partito Nazional Bolscevico e poi fondatore de L'Altra Russia e del quotidiano Limonka, scomparso nel marzo 2020 dopo una lunga malattia.
Un militante rivoluzionario, delinquente, scrittore underground, maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Anche e soprattutto un poeta, estimatore delle belle donne, a tratti guerrafondaio, attivista politico e romanziere edonista. La trama di «Limonov» indaga a fondo tra le maglie biografiche di questo sfaccettato personaggio in un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
Presentato in anteprima mondiale al festival di Cannes, il film ha ricevuto nove minuti di applausi al Grand Theatre Lumière, senza però ottenere alcun riconoscimento. La «Wildside» — impegnata nella produzione in collaborazione con Chapter 2 e Fremantle Spain — ha acquistato i diritti cinematografici del romanzo già nel 2011 a seguito dell'incredibile successo ottenuto dall'opera, in particolare in Francia e in Italia.
Difficoltà in pre-produzione
Dapprima, l'adattamento e la regia furono affidati a Saverio Costanzo, che poi rinunciò al progetto nel 2015. Successivamente, subentrò il regista polacco Pawlikowski, che scrisse una sceneggiatura con la consulenza dello stesso Carrere prima di abbandonare la direzione, rendendosi conto che Limonov era
«una persona che non mi piace, o almeno non abbastanza da farci un film.»
Infine è arrivato il turno di Kirill Serebrennikov, un cineasta che ha conosciuto il vero Limonov ed è perfettamente conscio del clima culturale raccontato nell'opera di Carrere. Lo stesso Serebrennikov ha rivelato pubblicamente:
«È stato un eroe della mia gioventù, ero affascinato dalle sue poesie, dal suo essere antieroe, contro la borghesia, contro il sistema. Ma quando ho iniziato ad avvicinarmi a lui, a seguire la sua carriera politica, il mio sguardo è cambiato: il suo Partito Nazional Bolscevico diede il primo assaggio del fascismo, di quelli che sarebbero diventati i fascisti russi. Ma il libro è diventato un bestseller e questo significa che c'è qualcosa, nel personaggio, per cui la gente crede che sia importante per comprendere il presente.»
Eduard Limonov sarà interpretato dall'attore britannico Ben Whishaw (famoso per aver ricoperto, tra gli altri, il ruolo di Q nell'ultima saga di James Bond). L'attrice russa Viktorija Mirošničenko (La ragazza d'autunno) vestirà i panni della moglie Elena Scapova. Il film uscirà nelle sale italiane il 5 settembre 2024, distribuito in Italia da «Vision Distribution».
Графиня Елена Щапова де Карли критически встретила фильм Кирилла Серебренникова о своём экс-муже.
Недавно на международном Каннском кинофестивале представили художественный фильм оппозиционного российского режиссера Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке». Некоторые критики после премьеры высказали свое крайнее разочарование. Мол, в картине нет политики, а только одна сплошная любовь. А ведь писатель Эдуард Лимонов (22.02.1943–17.03.2020) известен прежде всего своими крайне радикальными взглядами. В течение ряда лет он был председателем запрещенной в России Национал-большевистской партии и автором целого ряда оппозиционных проектов. Куда все это пропало? Получается, никакой критики…
Супруга стала графиней
Ответ прост: фильм Кирилла Серебренникова — это экранизация любовного романа французского писателя Эмманюэля Каррера «Лимонов». Действие произведения происходит вовсе не в России, а в далекой Америке. Причем еще в 70-х годах прошлого века. Рассказывается о молодом Лимонове, который еще далек от политики.
На днях Москву посетила бывшая супруга Лимонова — Елена Щапова, главная героиня романа Эмманюэля Каррера «Лимонов». Именно с ней писатель когда-то уехал в Америку. Примечательно, что гостью российской столицы представили как Елену Щапову де Карли. Оказалось, она потом вышла замуж за итальянского графа и даже стала командором ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой».
Впрочем, сама себя она представила так:
«Я та самая сволочь, стерва, эгоистка, гадина и животное. Правда, не знаю, о каком животном идет речь. Эдуард Вениаминович никогда не уточнял…»
Понятное дело, идет отсыл к самой знаменитой книге Лимонова «Это я, Эдичка». Цитируем:
«Я любил ее — бледное, тощее, малогрудое создание. Я готов был отрезать себе голову, свою несчастную рафинированную башку, и броситься перед ней ниц. За что? Она сволочь, стерва, эгоистка, гадина, животное, но я любил ее, и любовь эта была выше моего сознания».
Другой Эдичка
Елена Козлова (такова девичья фамилия Щаповой де Карли) родилась 11 июня 1950 года в Москве. Ее первым супругом был художник-график Виктор Щапов. А в 1974 году вместе со вторым мужем, писателем Эдуардом Лимоновым, Елена сначала уехала в Вену. Откуда парочка потом эмигрировала уже в США.
В Москве Елена Сергеевна презентовала свою скандальную автобиографическую книгу «Эдуард Лимонов: письма о любви», в которой, как ясно из названия, собраны любовные послания писателя. Увы, ответных писем нет, поскольку они, как считают критики, были сожжены самим автором после расставания с Еленой.
— У многих людей сложился определенный стереотип в отношении Лимонова,
— отметила Елена Щапова.—
В своей книге я открываю бывшего супруга с необычной стороны. Уверена, многие весьма удивятся, прочитав мое предисловие к письмам Эдуарда. Того Лимонова, о котором я пишу, они точно никогда не знали. Читатели познакомятся совсем с другим человеком. Это моя исповедь в эпистолярном жанре. Я впервые так откровенно и подробно рассказываю историю моей любви, встреч и расставаний с Эдуардом.
Как пишет Википедия,
«Елена Щапова — это культовый персонаж советского андерграунда, писательница и поэтесса, первая российская манекенщица в Нью-Йорке, муза художников и поэтов Лианозовской школы».
В фильме Кирилла Серебренникова «Лимонов. Баллада об Эдичке» молодую супругу писателя играет Виктория Мирошниченко — российская актриса кино и театра, наиболее известная благодаря роли Ии в драматическом фильме режиссера Кантемира Балагова «Дылда».
Самого Эдуарда Лимонова сыграл известный английский актер Бен Уишоу — звезда фильмов «Парфюмер», «Фарго», а также последних картин о Джеймсе Бонде и сериала «Будет больно».
В романе Эмманюэля Каррера «Лимонов» рассказывается о том, как тяжело пришлось бывшему советскому гражданину за океаном. Несчастного в личной жизни эмигранта вскоре бросает жена. В прямом смысле бедный Эдик живет на социальное пособие. Он подрабатывает то в ресторане, то грузчиком… Тут уж точно не до политики и партийных съездов. Лишь бы выжить.
— Елена Сергеевна, удалось ли вам посмотреть фильм Кирилла Серебренникова?
— Нет! Я вообще ужасно отношусь к роману «Лимонов». Терпеть не могу эту книгу. Потому что там много вранья.
Я даже судилась с Эммануэлем Каррером. И выиграла процесс. Причем если ты врешь, то хотя бы измени мое имя. В итоге ему пришлось это сделать под нажимом моего адвоката. Причем Кирилл Серебренников со мной даже не связался. Получается, что меня выставили напоказ, даже не поставив об этом в известность. Что, конечно, очень странно. Я ведь еще жива. Могли бы и поговорить со мной.
— Письма Лимонова шокируют своей откровенностью.
— Я опубликовала их с его разрешения. Специально к нему обратилась в Москве. Он ответил так: «Публикуй что хочешь. Я не против!» Меня иногда спрашивают, почему я не сожгла его письма. У меня бы рука не поднялась это сделать. Да, они очень откровенные, но, как говорится, из песни слов не выбросишь. Лимонова я знала еще молодым поэтом. Политиком он стал потом, когда вернулся в Россию. Но я вовсе не удивилась такой метаморфозе. Ему всегда хотелось быть политическим лидером. Это проскакивает даже в его самых ранних стихах. Но для меня он остался прекрасным поэтом и прозаиком.
Рига превратилась в Нью-Йорк
Интересно, что фильм «Лимонов. Баллада об Эдичке» снимали… в Латвии. О чем наш еженедельник «7 секретов» подробно рассказывал в прошлом году. В бывшем военном аэропорту Румбула даже выстроили небольшой кусочек Нью-Йорка — крупнейшего города США. На сооружение декораций ушло всего полтора месяца. Необходимо было сделать примерно 100 метров. Впрочем, никаких небоскребов в Риге не возводили. Нужно было лишь сымитировать первые этажи типичных зданий. А культовые высотки запросто можно дорисовать на компьютере. Спасибо современным технологиям.
Кстати, в какой-то момент понадобился голубь, которого миролюбивый главный герой символически выпускает в небо. Где взять птичку? И тогда латвийский продюсер Игорь Пронин обратился к Елене Кустовой, хозяйке рижского домашнего зоопарка «Империя птиц». Она сразу же привезла на съемочную площадку своего любимца по кличке… Дурак. Именно так его назвали прежние хозяева.
В общем, если вам интересно, смотрите скандальный фильм «Лимонов. Баллада об Эдичке» и читайте еще более скандальную книгу «Эдуард Лимонов: письма о любви».
латвийский еженедельник «7 секретов»,
№29, 18–24 июля 2024 года
Недавно на международном Каннском кинофестивале представили художественный фильм оппозиционного российского режиссера Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке». Некоторые критики после премьеры высказала свое крайнее разочарование.
Мол, в картине нет политики, а только одна сплошная любовь. А ведь писатель Эдуард Лимонов известен прежде всего своими крайне радикальными взглядами.
В течение ряда лет он был председателем запрещенной в России Национал-большевистской партии и автором целого ряда оппозиционных проектов. Куда все это пропало? Получается, никакой критики…
Ответ прост: фильм Кирилла Серебренникова — это экранизация любовного романа французского писателя Эмманюэля Каррера «Лимонов».
Действие произведения происходит вовсе не в России, а в далекой Америке. Причем еще в 70-х годах прошлого века. Рассказывается о молодом Лимонове, который еще далек от политики.
Экс-супруга стала графиней
А на днях Москву посетила бывшая супруга Лимонова Елена Щапова, главная героиня романа Эмманюэля Каррера «Лимонов». Именно с ней писатель когда-то уехал в Америку.
Примечательно, что гостью российской столицы представили как Елену Щапову де Карли. Оказалось, она потом вышла замуж за итальянского графа и даже стала командором ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой».
Впрочем, сама себя она представила так:
«Я та самая сволочь, стерва, эгоистка, гадина и животное. Правда, не знаю, о какой животном идет речь. Эдуард Вениаминович никогда не уточнял…»
Понятное дело, идет отсыл к самой знаменитой книге Лимонова «Это я, Эдичка». Цитируем:
«Я любил ее — бледное, тощее, малогрудое создание. Я готов был отрезать себе голову, свою несчастную рафинированную башку и броситься перед ней ниц. За что? Она сволочь, стерва, эгоистка, гадина, животное, но я любил ее, и любовь эта была выше моего сознания».
Другой Эдичка
Елена Козлова (такова девичья фамилия Щаповой де Карли) родилась 22 июня 1950 года в Москве. Ее первым супругом был художник-график Виктор Щапов. А в 1974 году вместе со вторым мужем, писателем Эдуардом Лимоновым, Елена сначала уехала в Вену. Откуда парочка потом эмигрировала уже в США.
В Москве Елена Сергеевна презентовала свою скандальную автобиографическую книгу «Эдуард Лимонов: письма о любви», в которой, как ясно из названия, собраны любовные послания писателя. Увы, ответных писем нет, поскольку они, как считают критики, были сожжены самим автором после расставания с Еленой.
— У многих людей сложился определенный стереотип в отношении Лимонова,
— отметила Елена Щапова де Карли.—
В своей книге я открываю своего бывшего супруга с необычной стороны. Уверена, многие весьма удивятся, когда прочитают мое предисловие к письмам Эдуарда.
Того Лимонова, о котором я пишу, они точно никогда не знали. Читатели познакомятся совсем с другим человеком. Это моя исповедь в эпистолярном жанре. Я впервые так откровенно и подробно рассказываю историю моей любви, встреч и расставаний с Эдуардом.
Культовый персонаж времен СССР
Как пишут в Интернете,
«Елена Щапова — это культовый персонаж советского андеграунда, писательница и поэтесса, первая российская манекенщица в Нью-Йорке, муза художников и поэтов Лианозовской школы».
В фильме Кирилла Серебренникова «Лимонов, баллада об Эдичке» молодую супругу писателя играет Виктория Мирошниченко — российская актриса кино и театра, наиболее известная благодаря роли Ии в драматическом фильме режиссера Кантемира Балагова «Дылда».
Самого писателя Эдуарда Лимонова сыграл известный английский актер Бен Уишоу — звезда фильмов «Парфюмер», «Фарго», а также последних картин о Джеймсе Бонде и сериала «Будет больно».
В романе Эмманюэля Каррера «Лимонов» рассказывается о том, как тяжело пришлось бывшему советскому гражданину за океаном. Несчастного в личной жизни эмигранта вскоре бросает жена. В прямом смысле бедный Эдик живет на социальное пособие. Он подрабатывает то в ресторане, то грузчиком… Тут уж точно не до политики и партийных съездов. Лишь бы выжить.
— Елена Сергеевна, удалось ли вам посмотреть фильм Кирилла Серебренникова?
— Нет! Я вообще ужасно отношусь к роману «Лимонов». Терпеть не могу эту книгу. Потому что там много вранья. Я даже судилась с Эмманюэлем Каррером. И выиграла процесс.
Причем если ты врешь, так хотя бы измени мое имя. В итоге ему пришлось это сделать под нажимом моего адвоката. Причем Кирилл Серебренников со мной даже не связался.
Получается, что меня выставили напоказ, даже не поставив об этом в известность. Что, конечно, очень странно. Я ведь еще жива. Могли бы и поговорить со мной.
— Письма Лимонова шокируют своей откровенностью.
— Я опубликовала их с его разрешения. Специально к нему обратилась в Москве. Он ответил так: «Публикуй, что хочешь. Я не против!» Меня иногда спрашивают, почему я не сожгла его письма.
У меня бы рука не поднялась это сделать. Да, они очень откровенные, но, как говорится, из песни слов не выбросишь. Лимонова я знала еще молодым поэтом. Политиком он стал потом.
Когда вернулся в Россию. Но я вовсе не удивилась такой метаморфозе. Ему всегда хотелось быть политическим лидером. Это проскакивает даже в его самых ранних стихах. Но для меня он остался прекрасным поэтом и прозаиком.
Рига превратилась в Нью-Йорк
Интересно, что фильм «Лимонов, баллада об Эдичке» снимали… в Латвии. О чем еженедельник «7 секретов» подробно рассказывал в прошлом году. В бывшем военном аэропорту Румбула даже выстроили небольшой кусочек Нью-Йорка — крупнейшего города США.
На сооружение декораций ушло всего полтора месяца. Необходимо было сделать примерно 100 метров. Впрочем, никаких небоскребов в Риге не возводили.
Нужно было лишь сэмитировать первые этажи типичных зданий. А культовые высотки запросто можно дорисовать на компьютере. Спасибо современным технологиям.
Кстати, в какой-то момент понадобился голубь, которого миролюбивый главный герой символически выпускает в небо. Где взять птичку?
И тогда латвийский продюсер Игорь Пронин обратился к Елене Кустовой, хозяйке рижского домашнего зоопарка «Империя птиц». Она сразу же привезла на съемочную площадку своего любимца по кличке… Дурак. Именно так его назвали прежние хозяева.
В общем, если вам интересно, смотрите скандальный фильм «Лимонов, баллада об Эдичке» и еще более скандальную книгу «Эдуард Лимонов: письма о любви».
Tratto dal best seller di Emmanuel Carrère, Limonov è diretto di Kirill Serebrennikov, con Ben Whishaw e Viktoria Miroshnichenko.
Un militante rivoluzionario, un delinquente, uno scrittore underground, il maggiordomo di un miliardario a Manhattan. Ma anche un poeta, un amante delle belle donne, un guerrafondaio, un attivista politico e un romanziere che ha scritto della propria grandezza. La storia della vita di Eduard Limonov è un viaggio attraverso la Russia, l'America e l'Europa durante la seconda metà del XX secolo.
из комментариев («LiveJournal.com»):
Магдалена Курапина (magkurapina): Множество людей написали мне о том, что хотели бы в этом фильме видеть меня в роли Натальи Медведевой (сама я считаю, что не подхожу: ни по росту, ни внешне вообще, ни по сути, да и пою я так себе…). Однако, раз люди видят, то я бы связалась с продюсерами, поделитесь контактами ;)